В величайшей геополитической катастрофе XX века виноваты не "трое пьяных", а все мы – граждане Союза.

25 лет прошло с того страшного дня, когда в глухой заснеженной белорусской деревне трое человек (на самом деле, их было гораздо больше — приехали целые делегации) собрались для того, чтобы поохотиться, выпить, а заодно подписать кое-какие документы.
Сегодня принято иронично говорить, что тогда «трое пьяных развалили страну». В самом деле, что такого, что выпили? Вот и один из участников той встречи Леонид Кравчук постоянно оправдывается, мол, имеет политик право после напряженного рабочего дня. Имеет. Вопрос не в том, что они там делали — охотились, выпивали, хоть свальным грехом занимались. Важно то, что они подписали. А подписали они ни много ни мало смертный приговор величайшему государству на планете.
Вопрос насчет «выпили», наверное, все же поднимается не зря. Осознавали ли они, что подписывают? Наверное, все же не совсем. Ну, Шушкевич-то точно не осознавал. Он потом неоднократно признавался: ждал, что решат Россия и Украина, и только после этого поддержит принятое решение, он явно боялся ставить свою подпись под таким документом.
Да что там говорить, и Ельцин с Кравчуком боялись. Ждали, что их арестуют прямо в Вискулях, еще до того, как они успеют выйти на улицу. Сразу после подписания бросились звонить Горбачеву, чтобы доложить, долго ждали, пока дозвонятся, и лишь звонок Бушу и его одобрение взбодрили заговорщиков, и они поверили: что-то, что они только что сделали — все же осуществимо, и за это не придется отвечать.
Впрочем, Ельцин с Кравчуком тоже до последнего момента не понимали, что делать, говорят, текст соглашений писался едва ли не на коленке. Это был экспромт, выезжая в Вискули, вряд ли они знали, чем всё кончится, хотя сейчас, спустя 25 лет, конечно, можно сколько угодно бахвалиться и говорить в интервью, что, мол, мы были твердо уверены, что с «империей зла» надо заканчивать, и ехали с четким намерением сделать это.  
«Трое пьяных» развалили страну. Звучит как анекдот. Конечно, это не так. В том смысле, что им никогда не удалось бы сделать это лет хотя бы за пять до того. Просто к тому времени страна была уже развалена Перестройкой, и ее чисто формально скреплял легитимный еще президент СССР и союзный договор, оформленный за почти 70 лет до этого совсем в других условиях и с совсем другими ожиданиями. И совсем другими людьми. Людьми, которые только что сделали невозможное — совершили первую в истории человечества социалистическую революцию и победили в гражданской войне, выгнали интервентов, когда весь мир был готов растоптать Россию за дерзость. И характерно, что создали Союз титаны, а развалили карлики. «Трое пьяных» в Вискулях. Хотя опять же не развалили. Просто подписи поставили. Все было развалено до них.
Это, конечно, не отменяет той деструктивной роли, которую сыграли господа Ельцин, Кравчук и Шушкевич. Как поется в известной песне, этот день они приближали как могли. И приблизили-таки. Но ведь и тогда было еще не поздно остановить безумие… Горбачев еще мог арестовать их как заговорщиков, ведь он был легитимным президентом, действовала еще Конституция…
Но нет, последний шанс был упущен еще в августе. Собственно, там уже и шанса-то не было, но провал ГКЧП показал одну страшную вещь: никто не выйдет защищать страну. Можно было спокойно ее резать. Безнаказанно. Что и сделали в итоге. И то, спустя три месяца, втихаря, боясь собственной тени.
Это случилось, и никто не вышел протестовать. Конечно, были против такого решения некоторые руководители союзных республик, прежде всего среднеазиатских. Их ведь никто не спросил. Им комфортнее чувствовалось за спиной Кремля в качестве президентов типа независимых, но находящихся под опекой Москвы в рамках обновленного союза государств. Ведь категорически против были Прибалтика, Молдавия и Закавказье. Но, как показала история, и их тогда можно было заставить соблюдать Конституцию Союза. Просто некому было заставлять. В итоге решили всё два человека, для которых не было никаких моральных ограничений для того, чтобы захватить власть, — Ельцин и Кравчук. Ну, и Шушкевич для проформы свою загогулину накарябал. Чтобы типа как положено. А остальных поставили перед фактом.
Про то, что значила личная власть для Ельцина, снято и написано очень много. На пути к власти у него стоял Горбачев как президент СССР. Ельцин хотел власти неограниченной. Потом при его правлении Россия попала под зависимость от США, и ее политика, как внутренняя, так и внешняя, во многом определялась в Белом доме, даже «реформы» проводились по подсказкам американских инструкторов. Но эту зависимость Ельцин вряд ли осознавал, к тому же это было потом. Тогда, в 1991-м, нужно было убрать Горбачева, чтобы формально выше не было никого.
Можно было сместить Горбачева и занять его место. Но этого тогда многие восторженные поклонники Ельцина, для которых «демократия» была не пустым звуком, просто не поняли бы. Впрочем, это не помешало Ельцину все же узурпировать власть спустя два года, расстреляв демократически избранный парламент, но опять же — это было потом. К тому же, непонятно было, как строить отношения с другими республиками и их лидерами, уже почувствовавшими вкус единоличной власти — с тем же Кравчуком. В общем, Ельцин, видимо, решил, что самый простой и безболезненный для него способ упразднить Горбачева — упразднить его пост, то есть упразднить Союз. Все же Россия — это уже немало, это более, чем немало. Ради того, чтобы стать полновластным хозяином России, можно было как раз малым пожертвовать.
Для Кравчука Украина — это было слишком много. Как и для многих других бывших партийных бонз, которые внезапно стали президентами хоть и небольших, но государств, хоть и осколков СССР, но их собственных полноправных владений, когда начальство в виде ЦК, которое всегда определяло, как им жить, вдруг исчезло как бесполезная и надоевшая настройка. Когда давно ставшие фактически подпольными миллионерами партийные чиновники, комсомольцы и советские мафиози, цеховики получили возможность больше не прятаться, а открыто прибирать к рукам народные богатства.
Сегодня, когда мы вспоминаем трагедию в Вискулях, нужно ответить еще раз на вопрос «Кто виноват?». Действительно ли трое пьяных и стоящие за ними цеховики, кооператоры и зарвавшиеся партийные чины развалили страну? Не все ли мы помогли им в этом? Не мы ли смолчали тогда, завороженно наблюдая в новогоднюю ночь, как спускают знамя Победы над Кремлем, приготовившись опрокинуть в себя привычную бутылку Советского еще шампанского, съесть полведра оливье и завалиться спать? Не мы ли не возмущались событиями, происходящими в последний год жизни Союза, порой и вовсе находя их забавными и увлекательными?
А ведь все началось далеко не 8 декабря 1991 года. Все началось намного раньше. Помните, например, 17 марта того же года? Наверняка, многие из вас даже сразу не вспомнят, что произошло в тот день.
Напомню. В тот день состоялся Всесоюзный референдум о сохранении СССР, первый в истории страны, и как это ни парадоксально, даже несмотря на его результаты, последний. Первый и последний. Как и многое в ту эпоху. Помните, как поначалу забавно звучало сочетание «президент СССР»? А советский «Макдоналдс» с эмблемой, в которой изначально под желтой перекладиной буквы M красовался красный флажок? А павловские пятисот- и тысячерублевки с Лениным? Вернее, это сейчас кажется чем-то забавным, тогда это была больше чем экзотика, это был прорыв из серых будней, в которых страна жила десятилетия.
Я тогда был только подростком, и меня, как и большинство представителей моего поколения, невероятно возбуждала стремительно меняющаяся жизнь. Бейсболки с орлом и надписью USA (помните? Все в них ходили же), американские жвачки, «Мальборо», кока-кола, видаки — все это резко ворвавшееся в нашу жизнь западное «великолепие» буквально сводило с ума. Как оказалось, не только детей. Те, кто постарше, легко соблазнялись шмотками, эротикой, возможностью в открытую фарцевать и ругать власть. Тогда мы еще многого не понимали. Не понимали того, что все эти увлечения вдруг ставшим доступным западным образом жизни еще выйдут нам боком. Не понимали, что на наших глазах с нашего молчаливого согласия уничтожают великую страну, которую оставили нам наши отцы и деды.
Так вот, вернемся к референдуму. Вроде бы тысячу раз о нем говорили, все предельно ясно, добавить в сущности нечего. Главный показательный итог этого плебисцита обнаружился не на следующий день после подсчета голосов, а спустя 9 месяцев. 9 месяцев обычно требуется для того, чтобы выносить ребенка, столько же потребовалось деструктивным силам для того, чтобы превратить результаты референдума в ничто. Главный показательный итог не столько в циничном наплевательстве отдельных политиков на результаты всенародного волеизъявления, сколько в том, что народ этот плевок в лицо просто проглотил и даже не понял, что произошло. Поначалу во всяком случае.
Помните ли вы, каким был тот день, 17 марта 1991-го? Какая была погода? А вы вообще ходили на референдум? Если да, то как голосовали? Почти 78 процентов — это немало. Даже в тех республиках, где местные националистически настроенные власти саботировали референдум, пойдя на прямое нарушение Конституции, даже там, где лишь незначительное количество народу смогло прийти на участки для голосования, подавляющее большинство проголосовало «ЗА!». Для многих это был гражданский подвиг! И это в условиях круглосуточно льющейся на нас лжи об «империи зла, угнетающей малые народы», в условиях разжигания националистических и сепаратистских настроений не только кучкой провокаторов, но самой властью. Люди вполне однозначно высказали свое отношение к данному вопросу.
А знаете, мина замедленного действия была заложена еще тогда, когда 24 декабря 1990 года депутаты IV Съезда народных депутатов СССР постановили считать необходимым сохранение Союза ССР как обновлённой федерации равноправных суверенных республик, что и поставило вопрос о референдуме. Когда сомнения в том, что СССР является чем-то незыблемым, прозвучали уже не на кухне и не на митинге народофронтовцев в каком-нибудь забытом богом селе, а с трибуны высшего органа власти. Конечно, процессы разрушения были запущены гораздо раньше — когда началась Перестройка. Но когда о том, что Союз придется реформировать с точки зрения государственного и национального устройства, заговорили депутаты, и не просто заговорили, а осмелились законодательно вынести на всенародное обсуждение вопрос, который еще 10 лет тому назад пришел бы в голову разве что умалишенному, прозвучал звоночек. Последний. Спустя год занавес окончательно опустился.
Задумывался ли кто-то, даже идя на референдум с намерением голосовать «За!», о том, что это ненормально, что сама постановка вопроса — это плевок в лицо нашим дедам, которые создавали этот самый Союз, защищали его ценою 20 миллионов жизней, подымали потом из руин? Что все, что происходит вокруг это, — фарс, и участие в нем кощунственно по сути? Нет. Мы тогда больше думали о жвачках, джинсах, видаках и сытой капиталистической жизни. При этом мы были за Союз. Мы и представить себе не могли, что может быть по-другому. Первая строчка гимна, знакомого всем с детства, навечно врезалась в память, пожалуй, первой в жизни каждого человека аксиомой. Мог кто-нибудь представить, что Советского Союза может и не стать? Нет, мы мечтали о рынке, не понимая, что рынок и СССР несовместимы, что чем-то придется пожертвовать. А когда осознали, ЧЕМ мы пожертвовали, было поздно. Да и осознали-то не сразу. Когда в декабре 1991-го стало известно о денонсации союзного договора, многие просто не поняли, ЧТО на самом деле произошло. На протяжении 1992-го и еще нескольких месяцев 1993-го все выглядело так, будто не произошло ничего существенного. В России, да и в большинстве республик еще какое-то время ходили советские рубли, все еще говорили на русском, все еще воспринимали друг друга как соотечественников, границы только обустраивались, а то, что для поездки в Тбилиси или в Ригу придется приобретать визу, не могло присниться и в кошмарном сне. Все это время мы спали, с 1985 года, спали сладким сном свободы. А проснулись и увидели, что пока мы спали, нас, извините, поимели. Целую страну. Сверхдержаву.
А ведь все могло бы быть по-другому. Еще тогда непоздно было остановить надвигающуюся геополитическую катастрофу. Нет, не на референдуме. Помните, как 19 августа 1991-го Ландсбергис с дрожью в голосе звонил Янаеву в Москву? Или как Гамсахурдиа распустил Национальную гвардию Грузии, бросившись выполнять распоряжение ГКЧП о расформировании всех незаконных военных формирований? Тогда еще можно было переломить ситуацию, просто, как я уже говорил, некому было переломлять. Союз уже был мертв, несмотря на то, что его все еще боялись новоявленные «царьки», как шакалы, которые долго не решаются подойти к туше мертвого льва. Или 6 сентября, когда прибалтийские республики в нарушение Конституции СССР заявили о выходе из Союза. И в конце концов, в Беловежской пуще можно было арестовать заговорщиков. Десятки упущенных возможностей. Некому было защищать страну. Нашлись лишь ГКЧПисты, которые побоялись пойти на решительные действия, да еще прокурор Илюхин, который слишком поздно, но заслуженно возбудил против Горбачева уголовное дело за измену Родине, да еще депутаты Исаков, Бабурин, Лысов. Остальные спали и проспали страну.
Сегодня, спустя 25 лет, все тот же пресловутый референдум 17 марта остается вопиющим примером того, что т. н. современная «демократия» никакой демократией (т. е. властью народа) не является, что власть слышит мнение народа только тогда, когда ей это выгодно, в остальных случаях о него вытирают ноги. Это особенно легко, когда народ зомбирован и не понимает, что происходит. После этого совершенно логичным продолжением российской новейшей истории является варварский расстрел законноизбранного парламента, переписывание Конституции под одного человека, «шоковая терапия», бандитский беспредел, залоговые аукционы, затянувшаяся на десятилетие чеченская война и т. п. Проглотив один раз и ничего даже не возразив, будем глотать до бесконечности. Пока не надоест, видимо.
И если в России еще медленно, крайне медленно, но все же начинает приходить понимание того, что все мы стали тогда, 25 лет назад, молчаливыми соучастниками великого преступления, то на примере других республик мы можем видеть, что бывает, когда ты неоднократно позволяешь решать за себя, когда ты поддаешься стадному чувству, веришь на слово тем, кто предлагает легкие и быстрые решения (во всем виноваты «москали», вот избавимся от них — тогда заживем!). Итог неизбежен: человек (который еще 25 лет назад был советским гражданином, прости Господи, строителем коммунизма) вдруг становится рядом с зомбированным подростком, который в своей жизни не видел иной реальности и чьи мозги смертельно поражены пропагандой, и начинает исступленно скакать на Майдане.
Помните агитацию сторонников незалежности в 1991 году (кто жил на Украине — точно помнит, кто нет — наверняка слышал). «Через десять лет Украина станет самой богатой страной Европы. Второй Францией». Выходя из СССР, Украина имела экономику, равную экономике ФРГ, 52 миллиона образованного населения, мощнейшую промышленность, включающую судостроение, авиастроение, ракетостроение, приборостроение, мощнейшую науку, Черноморское морское пароходство — самую большую на тот момент судоходную компанию мира. Это я напоминаю тем, кто уже забыл, что такое когда-то было (перечитывая цифры, самому уже не верится), или просто не знал, с детства думая, что «москали» всегда нещадно эксплуатировали Украину и Ненька «расцвела» только после обретения самостийности. Нужно ли для сравнения приводить цифры сегодняшнего дня? Они все есть в свободном доступе. Тем не менее реакция небратьев, с которой я постоянно сталкиваюсь в интернете, сводится к одному — «вывсеврете!»
Это ведь диагноз, понимаете? 1991-й: через десять лет Украина станет самой богатой страной Европы, второй Францией. 2015-й: чтобы жить как при Януковиче, украинцам придется «пахать» 20 лет… Думаю, комментарии тут излишни… Мы за сало усё купимо! Как вам там живется, небратья, во второй Франции-то?
Впрочем, это касается не только Украины. Всех. И нас тоже. Мы тоже прошли поистине страшную эпоху, чуть было не скатились в пучину гражданской войны, до сих пор находимся в мучительном поиске самоидентификации, спорим о том, нужна ли «российская нация». Мы до сих пор не победили коррупцию, не ушли в прошлое межнациональные конфликты, не уменьшается пропасть между горсткой богатых и огромным количеством бедных — остального населения нашей страны, мы до сих пор пытаемся объединить их в один народ, которым мы были когда-то, до 1991 года. И мы так же не застрахованы от повторения того, что произошло с Украиной.
Просто процесс, начатый в 1991 году (хотя, как я писал выше, по факту — раньше), не окончен. Еще нескоро будут преодолены последствия величайшей геополитической катастрофы XX века. И, как мы видим на примере той же Украины, процесс разложения трупа нашей некогда общей великой страны продолжается, и нам не так просто будет преодолеть его. Точно не так просто, как казалось 25 лет назад, когда мы упустили уникальную возможность найти свою идентичность, подменив ее на навязанную нам. Но хочется верить, что мы все же начали что-то понимать. И если вы знаете, что 8 декабря 1991 года случилось страшное поражение нашей страны и нашего народа — то вы действительно что-то начали понимать. А если вы считаете, что в Вискулях произошло освобождение (от «москалей», от коммунистов — неважно), то я вам сочувствую. У вас действительно произошло освобождение — от головного мозга. И тут уже ничем не исправишь. Продолжайте скакать… Дмитрий Родионов