Несколько случаев, произошедших со мной в разное время, убедили меня в том, что человек лишь песчинка в океане бытия и почти не имеет влияния на свою судьбу. Но в тоже время он не беспризорная песчинка, что всегда с нами рядом есть сущности, готовые прийти на помощь и в материальном мире, и проводить(правильно проводить) человека в другой мир, чтобы он не болтался где-то в пустоте неопределенное время. Вот в этом случае все и зависит от человека, от его настроя, от его любви к миру и от его веры.


Однажды мы рыбачили около берегов Марокко. Командир погнался за косяком селедки и заскочил на пару миль в погранзону. Потом он конечно отпирался, как мог, но мы-то знали, что зашел, зашел, хотел хапнуть побольше.Однако их погранцы не дремали. Как-то рано утром я проснулась и не услышала машину, а если машинное отделение не работает в открытом море – это беда. Корабль становится как щепочка. Я выглянула в люмик и увидела картину – напротив пограничный марокканский корабль с пушками и негры расчехляют эти самые пушки. Не успела ничего и подумать, как прилетел мой муж и стал тянуть меня в нижние отсеки (чтобы спрятать) А следом прибежал помполит и велел принимать какие-то меры, если будет обстрел. А какие меры? Единственно,нужно было развернуть госпиталь,а все хирургические инструменты и перевязочный материал у меня были всегда наготове.Я выселила второго штурмана, старпома, деда и радиста из своих кают, принесла туда все необходимое и стала ждать.
Они бы не стреляли, если бы капитан согласился следовать за ними в порт, чтобы поставить нас под арест.Вы представляете, что это такое. И командир решил рискнуть – вызвал наших погранцов,которые при СССР имели влияние в морях и океанах, и с ними считались. До прихода наших было несколько часов и кэп морочил голову их капитану, разговаривая на плохом английском и неся всякий бред. Вобщем негры начали стрелять по воде – то за кормой, то за баком, то за баком, то за кормой… И нашу этажерку колыкало, как ржавое корыто, и всякие мысли лезли в голову. Я вспоминала своих родителей и бабушку, думала – хоть бы глазком еще на них глянуть. Муж прибежал тянуть меня в машинное отделение, где сидели буфетчица и прачка, мол, там безопаснее,а наверху переборки тонкие и пуля пробивает их насквозь. Я уйти не могла, лежала на полу в амбулатории, муж лег со мной рядом. Говорит, если с тобой что-то случится, мне не жить. Так мы и лежали, пока не почувствовали – что-то изменилось,моряки начали бегать по трапам, оживленно разговаривать.
Мы выскочили на шлюпочную палубу, прямо под нами качался на волнах наш пограничный катер и такие родные русские лица дружелюбно и весело смотрели на нас и махали нам автоматами. Уж не знаю, как они договорились, но негры свернулись и стали уходить. А пограничники еще несколько миль провожали нас в безопасную зону. Во время обстрела в укрытии были все, кроме капитана, начальника радиостанции, меня, мужа и боцмана. Мы-то понятно почему не спустились, а вот почему боцман сидел у себя в кандейке да еще на баке(на носу)?? Мужики подкалывали – хотел здаться первым :) Только потом я узнала почему. Так вот, у него был свой личный покровитель и помощник, которого он сам выбрал – Ихтиандр.Во все трудные жизненные минуты Коля обращался к нему с вопросом – это уже гаплык и ли так, шутка?? И Ихтиандр посылал Коле знание, всегда. В этот раз Коля тоже спросил и узнал – это была шутка…
С тех пор я тоже выбрала себе покровительницу – святую Варварушку, она спасает именно от внезапной смерти и охраняет, чтобы человек не ушел в мир иной без покаяния и причастия. И в трудные минуты всегда обращаюсь к ней с вопросом – это уже гаплык и ли шутка? И знание приходит – иногда сразу, иногда погодя, а бывает так внезапно озаряет, что диву даюсь.

Тем летом мы отправлялись из Мурманска своим ходом в Лиссабон на МРТО(мелкий ремонт технического оборудования).Это значит, что на нашем корабле мы должны были преодолеть двухнедельный переход, потом месяц простоять в ремонте в Лиссабоне.

Тогда Тралфлоту еще было выгодней ремонтировать наши БМРТ-шки в Португалии, чем в перегруженном Мурманском порту. В самом деле наша этажерка требовала самого что ни на есть капитального ремонта, но порт выжимал из нас все, а дал деньги только на мелкий ремонт. Мы выполняли и перевыполняли план, а наша безопасность никого не волновала.Но на свой страх и риск командир пошел в рейс, видимо полагаясь на русский авось и профессионализм своей команды.
Я ничего не знала об этих проблемах, да и зачем мне лезть не в свое дело, если меня перед рейсом мутызгала по всем правилам санстанция, эпиднадзор, медсанчасть и еще все, кому не лень. Все моряки были больные и прогнившие до мозга костей и мне приходилось отбивать их у портовых врачей, возлагая на себя ответственность и обязуясь проводить в море противорецидивное лечение язв, простатитов, холециститов, стенокардий, гипертоний и множества посталкогольных неврозов и манечек.
Ну и вот счастливый момент – мы уже на рейде! Значит почти в море, остались пограничники и таможня, но это быстро, а потом вперед! Свобода! Двухнедельный переход - это безделье, преферанс, коньяк, водка и всякие деликатесы, увезенные из Мурманска.Это счастье моряков и мой кошмарррр. Не так-то просто работать психотерапевтом :) попробуй всех выслушай, заживи словами душевные раны, обиды. Ведь все моряки жуткие распиздяи, они много раз женятся и разводятся, имеют женщин во всех портах, а хотят, чтобы жены их верно ждали и пылали страстью к моменту возвращения. Хотя сами от длительного воздержания и хронических простатитов почти все имеют проблемы с потенцией. Но своим ребятам я говорила совершенно другое и они чувствовали себя героями! :))
Не успели и 100 миль от Мурманска отойти, как остановились. А мы как раз только в преферанс сели играть, расслабились, кофеек с коньячком потягиваем. Первым напрягся дед(стармех). Пьяный-не пьяный, а корабль чувствует, лучше чем свое сердце. Позвонил в машинное и сразу убежал, за ним разошлись и все остальные. Корабль мелко дрожал и бестолково качался на волне. Оказывается, рулевое управление отказало. Хорошо, что не далеко отошли и шторма не было, а то бы был гаплык.
Не знаю, кто помог нам в этом рейсе выжить – Божья Матерь, иконку которой дала мне с собой бабушка, или Миколин Ихтиандр, или Варварушка, к которой я неоднократно обращалась, но я была уверена – ничего страшного с нами не может произойти. А пока шел ремонт, ребята решили сходить на берег. Уж не знаю, кто был инициатором этой вылазки, но спустили шлюпку и 4 человека - мой муж, 2-й пом. капитана и два матроса собрались в путь. До берега было 5 миль, потом поле, за ним деревня, а там сельмаг.
Ждали их очень напряженно и часа через три шлюпка, наконец-то, пришвартовалась к кораблю. Ребята несли что-то в сумках, а на плече у моего был большой мешок. Все моряки, стоявшие на палубах, ржали и когда посланцы стали подниматься по канатному трапу, я тоже "засмеялась" - все они были "готовы". Я ушла к себе, вскоре дверь каюты распахнулась - на пороге стоял мой супруг. Он поднял мешок и вытряхнул к моим ногам его содержимое. Я стояла по пояс в северных полевых цветах - летних, ярких и пахнущих особым, заполярным ароматом!
Запустив рулевое, мы бодро двинулись в плавание и через пару недель были уже в р-не СЗА(северо-западной Атлантики). Там мы попали в сильный шторм. Положение было серьезное, командир даже шлюпки приспустил, повернул корабль на волну и машину на полный ход, только в этом спасение. Представьте: бак(нос) ныряет глубоко в волну и такая тишина вдруг, что сердце останавливается.Это длится несколько секунд, которые кажутся вечностью.Потом корабль начинает мелко дрожать, появляется вибрация, потом лязг, скрежет и бак медленно выходит из волны. Потом корабль резко опрокидывает нос вверх, но это уже не так страшно.Я поднялась на мостик, чтобы во всей красе видеть мощь океана.И когда в очередной раз нос нырнул глубоко в волну, даже немножко глубже обычного и штурман выругался, я поняла – мне страшно. И ушла в каюту. Мое воображение рисовало картины крушения и это меня пугало до дрожи в теле, тем более, что в такой шторм выжить практически невозможно.
В этот момент я чувствовала себя не просто песчинкой, я чувствала себя просто болтающимся никому не нужным опЭздалом в черной дыре Вселенной. Я хотела прочитать молитву, но ничего не могла вспомнить, ничего! Тогда я обратилась к святой великомученице Варварушке – «Неужели это все? Это конец? Так глупо…Я хочу жить…Варварушка, милая, любимая, ты пострадала за веру, тебя били кнутами и родной отец предал тебя, он смотрел, как ты утопаешь в собственной крови.Ты была красавицей и любила жизнь, ты как никто знаешь ей цену. Помоги нам избежать внезапной смерти». Ответа не было.
Я легла в люльку, вцепилась в поручни и подумала – вот бы музыку послушать. А у меня была только попса и шансон, но мне хотелось другой музыки, той, что постоянно доносилась из каюты помполита. «Надо взять у него» - подумала я. Все были по вахтам и по каютам, а помполит делал обход, зашел и ко мне – «Ты как?» Я говорю: "Дай послушать Армстронга.» Принес. Я опять ложусь в койку, включаю кассету на всю громкость, хватаюсь за поручни и закрываю глаза. Вначале я не слышала музыку, я слушала только корабль, я была с ним одним целым. Но через некоторое время поняла, что улыбаюсь и слушаю джаз!Я улыбалась и понимала, что какая-то радость зарождается в моей душе, радость и знание – все будет хорошо! Это и был ответ Варварушки.
А через несколько часов мы благополучно вышли из зоны шторма. Усталые, бледные,с красными глазами, ребята тянулись в столовую смотреть кино, а комсостав начал собираться в кают-компании. Старший электромеханик сказал – «А я весь шторм порнуху смотрел, думал - хоть в последний раз оторвусь»:))

Было жаркое лето, мы рыбачили где-то в Атлантике, промысел удался, трюмы ломились от рыбы и вскоре мы должны были идти в Антверпен. Все было спокойно, больные выздоровели, все травмы зашиты, а моряк с аппендицитом сдан оперироваться на плавбазу. Все ожидали «золотого» захода в Бельгию, чтобы накупить кожи, загрузиться подержанными автомобилями и вообще погулять и попить хороших напитков, потому что корабельная самогонка надоела :)

А пока тянули тралы, шкерили рыбу, играли в карты и смотрели да пересматривали полюбившиеся фильмы. А мы с Надюшкой еще и загорали. Надюшка – буфетчица, то есть официантка кают-компании и по совместительству любимая морская жена командира. Маленькая, крепенькая, ладная сибирячка цепко держала в своих нежных ручках видавшее виды сердце нашего капитана. Мы с Надюшкой дружили, да и что нам было не дружить – обе любимы, счастливы, любящие свою работу и море :) Загорали мы топлес, вернее топлес только Надюшка, да и то когда на мостике был командир. Из рубки в боковое окно было видно пеленгаторную палубу и он при первой возможности выглядывал и любовался ее почти кустодиевскими формами. Правда мы на рыбной диете и без сладостей немножко исхудались, поэтому до этих божественных форм не дотягивали :)
Пеленгаторная палуба – самая верхняя, диаметром метров 10, над ней радиолокационная установка. Но мы были молоды и беспечны и не думали ни о каких вредностях. За то какие виды открывались нам!! Это фантастическое ощущение – стоять на пеленгаторной палубе во время движения корабля в океане.С обеих бортов нас сопровождали дельфины, они прыгали и кувыркались, зазывно кричали, но никогда не попадали в трал вместе с рыбой. А киты! Они не подплывали близко к кораблю, но сверху их большие блестящие тела видны, как на ладони, а брызги фонтанов в лучах солнца напоминают праздничные фейерверки!
Был обычный день, после обеда Надя управилась в кают-компании и мы пошли загорать. Я задремала, когда услышала звон пожарного колокола и сирену. Сначала ничего не поняла, а потом услышала запах и увидела дым, валивший из жилого отсека шлюпочной палубы, оттуда, где была каюта капитана, моя каюта и амбулатория, изолятор и лазарет. Там же каюта 2-го штурмана и радиорубка. Матросы суетились на баке, боцман с двумя матросами уже надевали огнеупорные костюмы и собирались заходить в зону огня. Я смотрела на пожар, как на кино. Мой мозг не готов был принять это, кто-то сочувственно обнимал меня, что-то говорили, пытались поддержать, Влад принес горячего чаю, меня знобило, он увел меня вниз, в каюту к своим фабрикантам(он был пом.капитана по производству). Горящие каюты проверили, людей там не оказалось, все моряки были на открытых палубах. Боцман Коля с двумя матросами зашли внутрь и за ними задраили двери. Пожар удалось погасить своими силами, хотя вокруг нас кружили несколько пароходов, предлагая помощь.
Я не помню, когда мы смогли войти на место пожара – в этот день или уже утром… Зрелище выгоревших помещений ужасно… Все мы, кто жил на этой палубе, остались в том, в чем были в момент тревоги, выгорело 4 каюты и амбулатория с лазаретом. Но главное – все были живы! Никакая жизненноважная аппаратура не была повреждена и нам разрешили завершить промысел и все-таки зайти в Антверпен! Вот за это спасибо портовому начальству, могли бы сразу отозвать в Мурманск. Ведь нужно было разбираться в случившемся. Как потом выяснилось, якобы причина была банальной – короткое замыкание, где-то была повреждена изоляция и случилось возгорание. Все знали, что судно аварийное и давно пора его в резку. Кстати, это был последний рейс нашего БМРТ(большой морозильный траулер).
Я зашла в свою каюту и ничего не узнала, выгорело все, а что не выгорело – оплавилось до неузнаваемости. Стала разгребать палкой в надежде найти свои золотые колечки – да где там, все в пепле и саже. И вдруг – я не поверила своим глазам! Я и сейчас пишу, а у меня мурашки по коже – в месте, где был стол, под останками магнитофона я увидела бабушкину иконку Божьей Матери! Она была в пластмассовой рамочке, которая полностью оплавилась. А сама иконка целехонька, лишь по краям чуть тронута пламенем. Как такое могло произойти? Я взяла ее, вытерла пепел и заплакала. Никогда я раньше не плакала на корабле, как бы тяжело мне не было. А тут слезы ручьями полились из глаз, слезы
А потом мы зашли в Антверпен, накупили одежды, радио и видеоаппаратуры, подарков друзьям и родителям, и провели пять счастливых дней в этом сказочном городе.

Продолжение следует...

Звали его Микола Балтыков, он был боцманом на БМРТ Мурманского Тралфлота, бороздившим вместе с нами моря и океаны. Микола был калмыком по национальности, мужчиной крупным, высоким, с головой, как сковородка, узкими глазами и густыми вьющимися волосами. На первый взгляд он производил пугающее впечатление, особенно на меня в первом рейсе - такой грубый морской волк, непонятный сленг и одежда вся какая-то драная и мешковатая. Но это только первое впечатление. Стоило Коле подойти ко мне чуть ближе, как я физически ощущала его силу и температуру тела. Мы быстро подружились, да и невозможно было с ним по другому, он заходил в любую каюту в любое время суток и это было нормально, весь его облик, и внешний и внутренний говорил: "Я свой, я - ваш".


Он был хозяином на судне, ничто и никогда не происходило без него. Каждое утро Николай приходил ко мне в медпункт, чтобы сделать УВЧ на какую-то шишку у него на руке, которая сидела там много лет и рассасываться не собиралась. Многие ребята ходили ко мне "лечиться", нуждаясь в самом деле лишь в психотерапии или в простом женском внимании. После процедуры мы шли пить кофе, потом мой друг немного медлил, не уходил и с нетерпением произносил: "Наташа, ну набивай уже свой бамбук, а то мне бежать надо." Надо сказать, что за пару недель до захода на судне заканчивались сигареты, но не для Коли и, естественно, не для меня. У него всегда было "трошки для себе". Сейчас мы подходили к Канарам, все приличное курево закончилось, остались только без фильтра. Без фильтра я курить не хотела, поэтому Коля раздобыл мне эбонитовый муншдтук. И теперь каждое утро он с вожделением ждал, когда я достану сигарету, разомну ее в пальцах, вставлю в муншдтук и с наслаждением закурю после утреннего кофе. Я проводила эту процедуру в удовольствие и себе и ему, а он говорил: "Ты моя Муза, после кофе с тобой я знаю - день не пройдет даром, а завтра опять наступит утро." Он не мог без меня, а я без него. Мой муж сутками находился на фабрике, общаясь со мной или в кают-компании во время еды, или в коротких перерывах между сном и работой. Коля же всегда был рядом, он неожиданно появлялся, как джин из бутылки, если слышал по радио:"Доктору спуститься в пищеблок", если начинало штормить, если ребята ставили хороший фильм, если в трале было что-то экзотическое, например омары. Коля сам мне делал салат из омаров и ничего вкуснее я не ела ни до того, ни после. А однажды он притащил мне живого омара, метра полтора длиной, мы напустили забортной воды в ванную изолятора и омар там жил пару суток. Он был такой забавный: глаза,как пуговки настороженно следили за мной, а мощными клешнями он держался за линейку, смешно переваливаясь. Сначала мы хотели его съесть, но потом передумали. Я боялась, что Коля однажды заберет его и пошкерит, а он первый спросил:"Может за борт его?" Я обрадовалась! Боцман без страха взял омара, мы спустились на промысловую палубу, чтобы ниже было и отпустили его домой.
Коля любил женщин, но он не был бабником. Вернее, бабником он был, как и все нормальные мужики, только не таскался за каждой юбкой. Он любил только тех женщин, которых любил. У него было три жены - одна настоящая, а две бывшие. Но бывшие - они лишь формально бывшие, в самом деле Коля их тоже любил и всегда помогал. Прихожу, говорит, домой, а моя(настоящая) говорит:"Звонила твоя первая, сходи к ней - карнизы надо повесить." Коля брал все, что нужно, в смысле, выпивку и закуску, а также подарок обязательно, шел, вешал карнизы, говорил по душам....Только приду от первой,моя опять - "Сходи ко второй, плачет, чего-то случилось, помощь нужна." Коля думает недолго, ведь на берегу он редкий гость и надо успеть всем помочь. Фотографии всех своих жен и детей он всегда брал с собой, рассматривал время от времени и я удостоилась доверия видеть их. Все жены были русские, все блондинки с голубыми или серыми глазами, все красавицы! А все дети яркого восточного типа, копии папы - чудо, как хороши! И за пять месяцев рейса я стала обожать его детей, его жен и его самого!
А вот и Санта Крус, как хочется ступить на землю, да еще и на канарскую! Нас поставили на рейде, потому что места в порту пока не было.Было 30 декабря и все опасались, что до Нового года мы так и просидим на судне. Вскоре приехали таможенники, ко мне даже не заглянули. Потом полиция - привезли паспорта, пообещали. что лоцман буде уже сегодня к ночи. А это значит, что скоро нас поставят в порт! Скоро-то скоро, но до ночи еще долго, а мочи уже не было! И мужики начали пить самогонку, которую выгнали в аккурат к заходу. Когда дождались лоцмана, трезвыми были только 2-й штурман и матрос-впередсмотрящий. Вночь с 30 на 31 декабря нас поставили в порт Санта Крус четвертым бортом. А это значит, что мы от причала были уже четвертым судном, стоявшим борт за бортом. Но разве это беда? И мы компанией человек 20 стали собираться "на заход", да что там собираться? Одели джинсы и футболки фирменные, взяли паспорта и деньги, некоторые взяли с собой пляшки с самогонкой, ну вообщем видно, что русские моряки в городе. Только вышла на шлюпочную палубу - остановилась, открыв рот. Я увидела нашего боцмана, собравшегося на берег. Нет, он не был моряком, тем более советским, он вообще не был похож на себя. На Миколе был белый костюм и кремовые кожаные летние туфли, волосы блестели и были распущены по плечам.....Он был похож на миллионера с Филиппин, который сошел с прогулочного катера, стоявшего, кстати, неподалеку от нас. Я вернулась в каюту, достала голубой костюмчик, надела туфли на коблуках и снова вышла - я тоже хотела идти на заход красивой. Лицо Балтыкова не дрогнуло, только щелочки глаз стали еще уже, а это значит, что он улыбался. Между нашим и третьим кораблем был хороший мостик, между третьим и вторым - нормальный, между вторым и первым - одна не широкая доска. Если бы я была выпивши, я бы перескочила по ней, не задумываясь, но, увы, самогонку я не пила. Мой благоверный перескочил и тянул ко мне руки - "Давай, я тебя держу!" - но, до рук было не близко. Борта то угрожающе расходились в стороны, открывая невидимую ночью, но шумящую пучину, то стремительно начинали сходиться, с грохотом ударяясь о подушки. И я никак не могла найти момент, чтобы пробежаться по ненадежной доске. Я с надеждой посмотрела вокруг....боцмана нигде не было. Тогда я поставила ногу на доску и стала ждать, когда сойдутся борта. "Стойте" - с той стороны стоял Микола, в его руках был широкий подмосток, такой, как у нас в судовой бане. Ребята перекинули его и я, как королева, не спеша прошествовала на другую сторону. "Молодец, Балтыков!" - хлопал по плечу боцмана мой муж. Коля ничего не ответил, мимика его не изменилась, только щелочки глаз стали еще уже, но это была не улыбка, это было что-то другое. Это было выражение щелочек, которое я еще не знала....
Наконец-то спустились на землю! Вышли из порта, взяли такси и поехали по трассе вдоль берега, остановились около кафе, рядом с пляжем. Ребята дружно захотели искупаться, стали раздеваться, а матрос Кора был сильно накушаный и пошел в кусты "звать Ихтиандра"(его рвало). Вода была очень холодной и все немного отрезвели, стали звать Кору. Он вышел из воды подальше от всех и, прикрываясь ладошками, что-то бормотал. Сначала мы ничего не поняли, но потом выяснилось, что Кора потерял трусы. Что делать? Надо было идти в кафе, тем более, что призывно звучала ламбада. Вернулись, чтобы сказать водителю такси, что останемся здесь, а он показывает на капот - там лежали Корины трусы. Потом сколько ни думали, не могли понять, как они там могли оказаться.
В Санта Крусе стояли три дня. Помню только состояние праздника, безмерного восхищения и любви ко всем живущим. День начинался кофе и ламбадой, и заканчивался ламбадой и мартини. Ламбаду слушали и танцевали все - старики и дети, причем и днем и ночью, до самого позднего утра, пока уже не валились с ног. На второй день мы пошли погулять в город вчетвером - мы с мужем, буфетчица и боцман, пошли очень рано, боясь, что все раздуплятся и увяжутся за нами. Зашли выпить кофе в центре, сидели молча, просто наслаждались тишиной и ароматом кофе со свежими круассанами. Потом мужики взяли пиво, как без него? А барменша была восхитительна - лет 48 на вид, стройна, кареглаза и главное, коса у нее была своя, золотая и до пояса! Мы все загляделись, обменялись громкими впечатлениями, а мадам и говорит на чистом русском языке:"Вы русские? Я думала, что вы немцы-туристы,
вчера пришвартовался их корабль." Так мы познакомились с Хеленой, она была из Москвы, потом переехала в Польшу, а потом оказалась здесь. Был 1992 год, разваливался СССР и Хелена рассказала, что много советских моряков остаются, что их принимают, дают политическое убежище. Оказывается, такие специалисты сейчас востребованы, да и медики тоже нужны. Вообщем, хоть иди - собирай сумку, да оставайся в этом раю, тем более, что дамочка предлагала всяческую помощь и содействие. Глаза у моего мужа загорелись, да и я начала фантазировать, мы развеселились и просидели в кафе целый день: здесь же пообедали. поужинали и неоднократно станцевали ламбаду. Все, пора было идти собирать чемоданы.
Планировали остаться втроем - я, мой супруг и буфетчица Люда. Мы пили мартини, закусывали говядиной с кровью по португальски и строили планы на будущее, глядя друг на друга горящими глазами. Я вдруг вспомнила, что рядом нет Балтыкова, а он сидел за барной стойкой и пил пиво, я видела только его профиль. Хотела его позвать, но вдруг услышала:" Намучаешся ты...." Он не открыл рот, даже не повернулся, но он это сказал. Вернее, я услышала то, что он хотел сказать. Мне стало смешно, да и вообще я устала, много выпила и объелась всего. "Идемте уже, сколько можно бредить, дурень думкой богатеет - так и мы с вами" - я встала и пошла к выходу. Все облегченно вздохнули и пошли за мной - домой, на родную ржавую "этажерку", частичку своего несчастного, разрушающегося мира.
После рейса у нас был отпуск около двух месяцев. Мы были дома, в Украине. Отдыхать было тяжело, мой муж отдыхать не умел и я ждала момента, когда мы начнем принимать новое судно. Вернувшись в Мурманск, мы пошли пообедать в популярный ресторан "Дары моря", там я встретила знакомую морячку, разговорились о том - о сем, как всегда и о бренности жизни нашей, а она и говорит:"Это с вами Коля Балтыков ходил? Вот недавно похоронили... Ехал на своей машине друга встречать в аэропорт и разбился...." Наверное, я побледнела или что? Я уже не помню....Помню муж подошел, потом ребята.....И такая тишина вдруг стала в ресторане, а потом кто-то тихо сказал:"Помянем."
А жизнь, как магма.....шипит и лезет во все щели. Она лавиной накрывает нас, а под этой лавой ничего не пропадает, под ней отпечатывается все до мелочей, даже, говорят, каждая морщинка на лице человека. Коля....Коля.....а ты уж тем более отпечатался в наших душах и пока мы еще дышим, мы помним о тебе, а значит - ты живой.

Подходили мы к Исландии, было лето, но остров почти всегда в туманах и долго ничего не было видно. Я стояла на шлюпочной палубе, на своем любимом месте и всматривалась, в надежде вот-вот увидеть очертания острова. Он появился сразу, как будто кто-то всесильный резко отдернул белую шелковую занавеску. Зрелище было настолько сказочное, что трудно передать его словами. Только представьте горные пастбища, такие ровные, словно начерченные под линейку, а по ним неспеша двигаются беленькие пушистые овечки. А местами поднимается пар от гейзеров, на какой-то момент он застывает в воздухе, становится похожим на лед с причудливыми рисунками, а потом устремляется ввысь и сливается с низкими облаками. И пока не видно города, картина получается библейская....

Акюрейри - город второй по величине в Исландии, вроде и ничего особенного, чистенькие улицы, одноэтажные частные дома, дети на прогулке, держащиеся за длинную веревочку, окна домов без занавесок даже вечером и видно, как большие семьи отдыхают у каминов и за столом, пьют свой бесконечный кофе. В городе не видно полицейских, правда есть два рокера - добродушных мордатых парня, да одна проститутка, якобы. Но это так, для виду, чтобы как у всех было. Больше всего меня поразило отсутствие порта, то есть не порта, как портала для захода судов, а ограждения и охраны. Мы причалили недалеко от центра города, вышли на берег, метров через 30-40 было трасса, а за ней дома, магазины. Не надо было никаких пропусков, даже охрану на трапе не выставляли.
Я любила ходить в город одна, одевалась всегда не как обычная морячка-рыбачка, а как леди, по крайней мере, мне так казалось. Я брала с собой в рейс свою лучшую одежду, купленную на чеки в "Альбатросе". Вот и сейчас я надела длинный белый плащ, туфли на каблуке в тон и захватила изумительную маленькую, кожаную сумочку с серебряной цепочкой. Ребята улюлюкали мне вслед и кричали: "Доктор, возьмите охрану! Здесь нет преступности, но вы можете спровоцировать и будет международный скандал!!" Я ходила по маленьким магазинчикам, приценивалась, выбирала сувениры, мне было приятно разговаривать на английском и казалось, что никто и не поймет, что я не местная.
Потом я заглянула в маленькое уютное кафе, там почти никого не было, взяла кофе, горячий бутерброд и села за столик. В баре был только крупный мужчина, лет 45, волосы с проседью, на вид приятный и добродушный, он был немного навеселе от пары бокалов пива. Мужчина наблюдал за мной. Я выпила кофе и решила, что пришло время коктейля, подошла к бармену , заказала в бокал - коньяк, апельсиновый ликер, апельсиновый сок и побольше льда. Взгляд незнакомца жег мне щеку, я все же немного смутилась и быстро пошла к столику. Отпив немного чудного напитка, я вдруг поняла, что сумочка осталась в баре. Но было поздно, незнакомец держал ее в руках. В этих больших, грубых руках, созданных для гаечного ключа, этот предмет смотрелся совсем неуместно и я улыбнулась. А человек посмотрел на меня так призывно, так нежно, бережно поднес сумочку к губам и стал ее целовать!! Я вздрогнула...В этом не было никакой двусмысленности - он целовал меня и я это чувствовала. Смотреть на это было невозможно, я отвернулась к окну и засмеялась. Смеялся и бармен и еще пара посетителей кафе. Потом бармен вышел, взял у мужика сумочку, подошел ко мне и молча, без улыбки, бережно положил ее на стол. Свой коктейль я допила залпом, вышла на улицу, было хорошо.... Сначала я хотела взять такси, чтобы сразу поехать в порт, но погода была чудесная, был разгар короткого исландского лета....и я пошла пешком.
Я шла не спеша и не оглядываясь. Я не боялась, ведь это был не Буэнос Айрес, где могли в одну секунду вырвать сумочку и исчезнуть, или посадить в машину - испугаться не успеешь. Через некоторое время я увидела большой парк, в центре которого был открытый искусственный водоем с трамплинами и вышками. Народу было много, особенно детей, люди сидели на полянках, раскладывали еду или просто загорали. Я пожалела, что нет купальника, купила газету и уселась рядом с бассейном. Солнышко припекало и впору было искупаться. Вскоре я услышала гомон, обернулась и увидела наших ребят под предводительством супруга, который озабоченно крутил головой, наверное, искал меня.

-Я так и знал, что ты здесь.
-Ты случайно купальник мой не захватил?
-Купайся в белье, тут никто ни на кого не смотрит.
- Ага, не смотрит...Давай твою рубашку!

Я переоделась в рубашку и мы пошли купаться, вода в бассейне была подогретой и мы долго дурачились, скатываясь в воду с высоты. Потом "накрыли стол", ребята достали бутылочки кока-колы, наполненные по вкусу: кому - виски, кому - коньяк, кому - ликер, кому - самогон. Отдыхать стало еще веселей и я даже не удивилась, когда появился George. Так звали любителя женских сумочек. Оказывается он уже познакомился с нашими моряками, да и вообще всегда приезжал в порт, когда там стояли советские корабли. George сел с нами, договорился с ребятами, что завтра заберет несколько коробок рыбы, потом постепенно рассказал, что работает водителем, что родом из Швеции, женат, трое детей. По-моему, мы слишком развеселились, потому что люди стали собираться и отходить от нас подальше, и у кого-то хватило ума уговорить всех ехать на корабль.
Мы с благоверным взяли такси. Его language был в ступоре, он махнул таксисту рукой и невнятно что-то промычал, но его tongue был очень даже активный и я чувствовала его на своей шее. Но когда tongue залез в ухо, я рассердилась и закрыла доступ сумочкой, а губы мужа страстно прикладывались к ее нежной и душистой коже. Я громко засмеялась - далась же им моя сумочка! А водитель часто с любопытством поглядывал на нас в зеркало. Да....мы были моряками загранплавания на заходе и не было в целом мире людей, счастливее нас!
На следующий день приехал George, он привез мне в подарок серебряные чашку и ложку с гербом и флагом Исландии. Я продала ему расписной самовар и подарила комплект матрешек, а ребята бросили в багажник три коробки рыбы-капитана. Потом он пригласил нас с мужем к себе в гости, потом вместе с его сыновьями мы ездили на экскурсию по городу и в горы.Перед отходом мы обменялись адресами и я с ностальгией смотрела, как становятся все меньше и меньше фигурки наших провожающих.

Продолжение следует...

Paroles...paroles... По-французски звучит очень точно, слова - они, как пароли, открывающие любую дверь, будь она из прочного металла или из тонкой паутины наших чувств. Слова западают нам в душу, рождая мечту, а потом притягивают из Вселенной нужные события и нужных людей, чтобы эту мечту осуществить. Это не философия, это закон, изменить который невозможно.

Тогда я не могла знать этих законов, я просто верила Феде. Федя - племянник наших бывших соседей. Мы жили в маленьком дворике, где было несколько одноэтажных домов, построенных еще в конце 50-х. Федор наведывался к своим родственникам два раза в год, он был моряк - рыбак Мурманского Тралфлота. Мне он казался сказочным принцем - высокий, черноволосый, черноглазый, улыбчивый, щедрый. А особенно, мне, пятилетней девочке, нравились его подарки, они были сокровищем - ароматные жвачки, цветные наклейки, вкусные-превкусные конфеты в ярких железных коробках! Эти коробочки я хранила много лет. Я была безумно влюблена в Федора, трепетно ждала его приездов и писала ему письма в море. Да! Из-за своей первой любви я научилась писать и читать в 5 лет, меня даже хотели сразу взять во второй или даже в третий класс, но кто-то там не разрешил. Когда Федя приезжал, я ужасно смущалась и пряталась под стол, где у меня был свой мир - своя больница, свои больные и где я была главврачом. Федя находил меня в этом убежище, вытаскивал всю красную, как рак, подбрасывал высоко вверх и говорил:"Ох, Наташка, вот подрастешь немного, я на тебе женюсь и увезу тебя за тридевять земель, заберу с собой в море! Хочешь?" Я закрывала лицо ручками и хохотала до колик в животе. Да, я хотела! Как я мечтала об этом! Эти слова запали мне в душу, крепко прицепились к моему маленькому сердечку. Но еще я очень хотела быть врачом, поэтому с тревогой спрашивала у папы:" А можно и врачом, и на корабле работать, как Федя?" Папа почему-то отвечал:"Нет, женщин на корабль не берут." Но я не верила, я знала - берут! И когда я вырасту, меня возьмут!
Прошло много лет, о море я забыла, жизнь шла своим чередом. Но мое подсознание помнило о детской мечте. Слова моего друга, породившие эту мечту, потихоньку творили реальность. Когда-то запущенный во Вселенную пароль, открыл нужные каналы и притянул те события и тех людей, которые должны были ее осуществить. И уже ничего не зависело от меня, все было решено Свыше.
Я работала на скорой помощи и однажды, 9 мая, после работы пойти было некуда, потому что все компании погуляли уже с утра. Идти никуда и не хотелось, но что-то внутри тревожило и требовало каких-то действий. Я позвонила приятельнице и уговорила ее поужинать в ресторане. Зал был почти пустой, занято всего 3-4 столика, мы вошли без особого фурора - смотреть было некому, хотя смотреть было на что. Мой красный кожаный пиджак, черное шелковое платье и копну волос цвета спелой пшеницы не заметить было невозможно. Но это я поняла потом, а пока мы с подружкой уныло сделали свой скромный заказ. Я увидела Влада, когда заиграла музыка, просто почувствовала спиной, что меня идут приглашать и обернулась. Он был высокий, худощавый, темно-каштановые волосы и темно-карие, почти черные глаза. Я вздрогнула - он был очень похож на Федора.
С тех пор мы с Владом не расставались, провели три дня вместе, а потом он уехал в Мурманск - он был моряком, рыбаком. Влад говорил мне :"Я увезу тебя за тридевять земель, я заберу тебя с собой в море, я не отпущу тебя ни на шаг." И я верила ему. Разлука наших тел ничего не значила, все было уже решено, мы были вместе каждую минуту - летели радиограммы, раздавались телефонные звонки из разных частей света. Потом я уехала к нему. Мы были вместе пять лет - я стала настоящей женщиной, я увидела мир и научилась его любить, я увидела смерть и перестала ее бояться. Было все. А потом мы расстались. Никто не был виноват, просто мы уже ничего не могли дать друг другу и каждый пошел своей дорогой. Тогда я еще не знала, что это не было трагедией, да и вообще от нашего желания ничего не зависело, закончился определенный период в жизни и с этим ничего нельзя было поделать.

Продолжение следует...

Рыбачили мы в северо-западной Атлантике. Промысел шел спокойно, времени было достаточно и я два раза в неделю принимала ванны из забортной воды. В изоляторе стояла большая чугунная ванна с приспособлением для забора морской воды, потом нужно было подогреть воду электрическим кипятильником. После процедуры я ложилась на кровать, открывала иллюминатор и наслаждалась воздушной ванной. В этот день все шло, как обычно, но когда я легла, что-то стало меня тревожить. Я почувствовала чье-то присутствие.

Быть этого не могло, потому что в изолятор снаружи войти невозможно. Я привстала с постели и в ту же секунду увидела глаза напротив. В углу сидела большая серая крыса, глаза ее были оливкового цвета и в них не было страха. В них было явное присутствие интеллекта и ожидание моего дальнейшего поведения. Я замерла. Что-то тяжелое, похожее на первобытный страх подступило к грудине. Но я не из тех дамочек, которые боятся мышей. Я вспомнила, что ребята рассказывали о судовых крысах, которых здесь огромное количество. И если их гонять и травить, то в конце рейса увидишь свою береговую одежду и свои ценные бумаги разорванными в клочья. Крыса была крупная, с блестящей темно-серой шерстью и широко расставленными передними лапами. Она была свиду незграбная и кремезная, и я сразу нарекла ее Чуней. Прошло минут пять, пока я решилась начать разговор : "Да, дорогуша, тебе здесь неплохо живется, с виду ты не худая, да и не пуганая, видать." Крыса не пошевелилась. Ее глаза охватили всю комнату, оценили обстановку и спокойно сфокусировались на мне. Я продолжала: "Слушай, Чуня, а ты любишь салями? У меня и цукаты есть. Сейчас принесу, подожди." Я с опаской поставила ноги на пол, но крыса - не собака, не кинется же она на мои ноги. Не глядя в угол я встала и пошла в амбулаторию к холодильнику. Нарезала колбасы, взяла горсть цукатов и немного хлеба. Но крысы уже не было. Я поставила в уголке угощение и ушла.
На следующий день, заглянув в изолятор, приманку я не увидела. Но меня удивили разбросанные по полу лоскутки ярких тканей. Откуда они здесь взялись? Вдруг по моей коже "поползли мурашки" - это был подарок от благодарной крысы! Она не училась в школе и не читала умных книг, но она точно знала законы Мироздания. С тех пор мы с моей Чуней стали закадычными подругами. Встречались через 4-5 дней, я приносила ей еду, а она мне различные палочки, фантики, лоскутки, обрывки журналов и судовых документов. Я всегда выражала ей свою благодарность, глядя в умные всепонимающие глаза.
До захода оставалось несколько дней, мы подошли к Канарам. Судно поставили на рейде в нескольких милях от порта и командир предупредил, чтобы мы не раскатывали губу - скорей всего до Нового года нас в порт не поставят. Как же не хотелось отмечать праздник на корабле, тем более, что вожделенная земля была совсем рядом! У нас с Чуней был очередной сеанс связи и я жаловалась: "Чунь, представляешь, 5 месяцев болтались в море и теперь места не дают в порту! А тебе не надоело? Небось тоже бы по земле побегала, да и знакомые у тебя есть в Санта-Крусе, наверняка. Ну что делать, не добираться же до берега вплавь."
Вдруг Чуня развернулась, просунула свое толстенькое тельце между перегородкой и плинтусом и исчезла. Я удивилась, никогда раньше она первой не уходила. На следующий день, 30 декабря, я услышала шум и смех на мостике. Поднялась, чтобы узнать о причине радости и 2-й штурман сообщил, сверкая стальной улыбкой:"Лоцман на борту!" А это значит - сейчас нас поведут в порт!
Я и сейчас уверена, что стать в порту перед Новым годом нам помогла Чуня!! Праздник закрутил нас, мы увидели карнавалы, салюты, фейерверки, мы насладились настоящим праздничным Чудом теплого острова. Чуню я больше не видела, может быть ей надоела морская жизнь и она решила остаться в этом райском уголке.

Продолжение следует...

1.Однажды мы рыбачили в СЗА и у меня разболелся зуб мудрости.Время от времени мы сдавали рыбу на плавбазы, и пить анальгин мне пришлось всего дня три. Наконец-то пришвартовались к базе, уже не помню название. Помню жуткое чувство – наш тоже не маленький БМРТ вдруг стал хрупкой шлюпкой по сравнению с плавучим рыбзаводом, и бестолково бился о его бок, как испуганный дельфиненок о бок кита.

На базе был госпиталь, ну и стоматолог, конечно. Я залезла в корзину и лебедка перетащила меня на гигантскую палубу, где уже ждал коллега. Сама бы я заблудилась в лабиринтах корабля. Решили сделать дело, а потом уже беседы беседовать. Я всегда хорошо переносила новокаин, а тут после укола чувствую – отъезжаю. Ну, думаю – во, морячка, опозорилась. Доктор не сдрейфил, он применил ко мне метод, которого я раньше не знала. Он взял мою голову и стал резко наклонять ее: вниз до колен – вверх, вниз-вверх, вниз-вверх! Через пару минут я пришла в себя, док быстро выдрал мне зуб, потом налил 100 гр разведенного спирта – пей! Я выпила и мне сразу полегчало))

Потом я посмотрела медицинский отсек, пообедала в кают-компании и мы решили съездить в гости к нам. У меня было веселей, потому что в холодильнике оказались мартини, коньяк и пиво)) Вскоре подошел муж, у них завязался разговор, я их оставила и ушла спать. Оказывается, док наклюкался и отрубился. Мужа тоже вызвали на фабрику. Мы уже отдали швартовые, когда на плавбазе кинулись, что нет стоматолога. Пришлось посылать матросов и они под руки тащили доктора в корзину. Ребята потом говорили, что никогда не слышали, чтобы наш командир так матюкался с мостика при включенном микрофоне))


2. Прилетели мы с экипажем судна в Лиссабон, я была тогда первый раз за границей и все мне казалось диковинным, особенно супермаркеты. Такое изобилие! Никогда раньше мне не приходилось видеть чистенькую, упакованную морковочку или свеколку, а какие там были яблоки! Да и все остальное тоже повергало меня в шок и подрывало веру в Коммунистическую Партию Советского Союза) Хотя, честно говоря, я не особо-то и верила, так как была из тех, кто слушал «Голос Америки» и Битлов))

Однажды пошли мы с мужем и несколькими моряками пошли в кафе. Ребята взяли пиво, а я тогда пиво не пила и заказала кофе. Принесли малюсенькую чашку кофе – наперсточек. Я говорю, оспидя, а у них можно бОльшую порцию заказать? Ребята отвечают, мол, ты эту выпей – глаза повылазят. Я выпила…сижу….мало. Заказала еще. Потом чувствую - что-то во мне меняется. Говорю – «Мужики!Что сидеть, пиво цедить! Поехали на улицу красных фонарей! Хочу сейчас! Поехали!»
Ребята опьянели и уговаривать их долго не пришлось.

Приехали, а там…. Красота! Сидят девчонки в витринах, да такие разные – одна красивая, другая - прикольная, третья - откровенно страшная, но все завлекают, гримасничают, выкручиваются по-всякому. А у последней витрины совсем не такая девушка. Взрослая женщина и одета, как леди. Сидит в кресле, газетку читает, и мило так время от времени на нас поглядывает. Остановились мы все, рты раскрыли и залюбовались… Я говорю мужу – «Какая работа хорошая, сколько за нее платят, интересно? А давай с ней познакомимся, расспросим - что да как? Интересно, как там у нее в кабинетике, что за обстановочка?»
Муж косо глянул на меня и сказал – «Тебе кофе португальский пить нельзя! Он на тебя как-то не так влияет! Пошли ужинать!»))

Рыбачили мы в северо-западной Атлантике. Промысел шел спокойно, времени было достаточно и я два раза в неделю принимала ванны из забортной воды. В изоляторе стояла большая чугунная ванна с приспособлением для забора морской воды, потом нужно было подогреть воду электрическим кипятильником. После процедуры я ложилась на кровать, открывала иллюминатор и наслаждалась воздушной ванной. В этот день все шло, как обычно, но когда я легла, что-то стало меня тревожить. Я почувствовала чье-то присутствие.

Быть этого не могло, потому что в изолятор снаружи войти невозможно. Я привстала с постели и в ту же секунду увидела глаза напротив. В углу сидела большая серая крыса, глаза ее были оливкового цвета и в них не было страха. В них было явное присутствие интеллекта и ожидание моего дальнейшего поведения. Я замерла. Что-то тяжелое, похожее на первобытный страх подступило к грудине. Но я не из тех дамочек, которые боятся мышей. Я вспомнила, что ребята рассказывали о судовых крысах, которых здесь огромное количество. И если их гонять и травить, то в конце рейса увидишь свою береговую одежду и свои ценные бумаги разорванными в клочья. Крыса была крупная, с блестящей темно-серой шерстью и широко расставленными передними лапами. Она была свиду незграбная и кремезная, и я сразу нарекла ее Чуней. Прошло минут пять, пока я решилась начать разговор : "Да, дорогуша, тебе здесь неплохо живется, с виду ты не худая, да и не пуганая, видать." Крыса не пошевелилась. Ее глаза охватили всю комнату, оценили обстановку и спокойно сфокусировались на мне. Я продолжала: "Слушай, Чуня, а ты любишь салями? У меня и цукаты есть. Сейчас принесу, подожди." Я с опаской поставила ноги на пол, но крыса - не собака, не кинется же она на мои ноги. Не глядя в угол я встала и пошла в амбулаторию к холодильнику. Нарезала колбасы, взяла горсть цукатов и немного хлеба. Но крысы уже не было. Я поставила в уголке угощение и ушла.
На следующий день, заглянув в изолятор, приманку я не увидела. Но меня удивили разбросанные по полу лоскутки ярких тканей. Откуда они здесь взялись? Вдруг по моей коже "поползли мурашки" - это был подарок от благодарной крысы! Она не училась в школе и не читала умных книг, но она точно знала законы Мироздания. С тех пор мы с моей Чуней стали закадычными подругами. Встречались через 4-5 дней, я приносила ей еду, а она мне различные палочки, фантики, лоскутки, обрывки журналов и судовых документов. Я всегда выражала ей свою благодарность, глядя в умные всепонимающие глаза.
До захода оставалось несколько дней, мы подошли к Канарам. Судно поставили на рейде в нескольких милях от порта и командир предупредил, чтобы мы не раскатывали губу - скорей всего до Нового года нас в порт не поставят. Как же не хотелось отмечать праздник на корабле, тем более, что вожделенная земля была совсем рядом! У нас с Чуней был очередной сеанс связи и я жаловалась: "Чунь, представляешь, 5 месяцев болтались в море и теперь места не дают в порту! А тебе не надоело? Небось тоже бы по земле побегала, да и знакомые у тебя есть в Санта-Крусе, наверняка. Ну что делать, не добираться же до берега вплавь."
Вдруг Чуня развернулась, просунула свое толстенькое тельце между перегородкой и плинтусом и исчезла. Я удивилась, никогда раньше она первой не уходила. На следующий день, 30 декабря, я услышала шум и смех на мостике. Поднялась, чтобы узнать о причине радости и 2-й штурман сообщил, сверкая стальной улыбкой:"Лоцман на борту!" А это значит - сейчас нас поведут в порт!
Я и сейчас уверена, что стать в порту перед Новым годом нам помогла Чуня!! Праздник закрутил нас, мы увидели карнавалы, салюты, фейерверки, мы насладились настоящим праздничным Чудом теплого острова. Чуню я больше не видела, может быть ей надоела морская жизнь и она решила остаться в этом райском уголке.

Подходили мы к Исландии, было лето, но остров почти всегда в туманах и долго ничего не было видно. Я стояла на шлюпочной палубе, на своем любимом месте и всматривалась, в надежде вот-вот увидеть очертания острова. Он появился сразу, как будто кто-то всесильный резко отдернул белую шелковую занавеску. Зрелище было настолько сказочное, что трудно передать его словами. Только представьте горные пастбища, такие ровные, словно начерченные под линейку, а по ним неспеша двигаются беленькие пушистые овечки. А местами поднимается пар от гейзеров, на какой-то момент он застывает в воздухе, становится похожим на лед с причудливыми рисунками, а потом устремляется ввысь и сливается с низкими облаками. И пока не видно города, картина получается библейская....

Акюрейри - город второй по величине в Исландии, вроде и ничего особенного, чистенькие улицы, одноэтажные частные дома, дети на прогулке, держащиеся за длинную веревочку, окна домов без занавесок даже вечером и видно, как большие семьи отдыхают у каминов и за столом, пьют свой бесконечный кофе. В городе не видно полицейских, правда есть два рокера - добродушных мордатых парня, да одна проститутка, якобы. Но это так, для виду, чтобы как у всех было. Больше всего меня поразило отсутствие порта, то есть не порта, как портала для захода судов, а ограждения и охраны. Мы причалили недалеко от центра города, вышли на берег, метров через 30-40 было трасса, а за ней дома, магазины. Не надо было никаких пропусков, даже охрану на трапе не выставляли.
Я любила ходить в город одна, одевалась всегда не как обычная морячка-рыбачка, а как леди, по крайней мере, мне так казалось. Я брала с собой в рейс свою лучшую одежду, купленную на чеки в "Альбатросе". Вот и сейчас я надела длинный белый плащ, туфли на каблуке в тон и захватила изумительную маленькую, кожаную сумочку с серебряной цепочкой. Ребята улюлюкали мне вслед и кричали: "Доктор, возьмите охрану! Здесь нет преступности, но вы можете спровоцировать и будет международный скандал!!" Я ходила по маленьким магазинчикам, приценивалась, выбирала сувениры, мне было приятно разговаривать на английском и казалось, что никто и не поймет, что я не местная.
Потом я заглянула в маленькое уютное кафе, там почти никого не было, взяла кофе, горячий бутерброд и села за столик. В баре был только крупный мужчина, лет 45, волосы с проседью, на вид приятный и добродушный, он был немного навеселе от пары бокалов пива. Мужчина наблюдал за мной. Я выпила кофе и решила, что пришло время коктейля, подошла к бармену , заказала в бокал - коньяк, апельсиновый ликер, апельсиновый сок и побольше льда. Взгляд незнакомца жег мне щеку, я все же немного смутилась и быстро пошла к столику. Отпив немного чудного напитка, я вдруг поняла, что сумочка осталась в баре. Но было поздно, незнакомец держал ее в руках. В этих больших, грубых руках, созданных для гаечного ключа, этот предмет смотрелся совсем неуместно и я улыбнулась. А человек посмотрел на меня так призывно, так нежно, бережно поднес сумочку к губам и стал ее целовать!! Я вздрогнула...В этом не было никакой двусмысленности - он целовал меня и я это чувствовала. Смотреть на это было невозможно, я отвернулась к окну и засмеялась. Смеялся и бармен и еще пара посетителей кафе. Потом бармен вышел, взял у мужика сумочку, подошел ко мне и молча, без улыбки, бережно положил ее на стол. Свой коктейль я допила залпом, вышла на улицу, было хорошо.... Сначала я хотела взять такси, чтобы сразу поехать в порт, но погода была чудесная, был разгар короткого исландского лета....и я пошла пешком.
Я шла не спеша и не оглядываясь. Я не боялась, ведь это был не Буэнос Айрес, где могли в одну секунду вырвать сумочку и исчезнуть, или посадить в машину - испугаться не успеешь. Через некоторое время я увидела большой парк, в центре которого был открытый искусственный водоем с трамплинами и вышками. Народу было много, особенно детей, люди сидели на полянках, раскладывали еду или просто загорали. Я пожалела, что нет купальника, купила газету и уселась рядом с бассейном. Солнышко припекало и впору было искупаться. Вскоре я услышала гомон, обернулась и увидела наших ребят под предводительством супруга, который озабоченно крутил головой, наверное, искал меня.

-Я так и знал, что ты здесь.
-Ты случайно купальник мой не захватил?
-Купайся в белье, тут никто ни на кого не смотрит.
- Ага, не смотрит...Давай твою рубашку!

Я переоделась в рубашку и мы пошли купаться, вода в бассейне была подогретой и мы долго дурачились, скатываясь в воду с высоты. Потом "накрыли стол", ребята достали бутылочки кока-колы, наполненные по вкусу: кому - виски, кому - коньяк, кому - ликер, кому - самогон. Отдыхать стало еще веселей и я даже не удивилась, когда появился George. Так звали любителя женских сумочек. Оказывается он уже познакомился с нашими моряками, да и вообще всегда приезжал в порт, когда там стояли советские корабли. George сел с нами, договорился с ребятами, что завтра заберет несколько коробок рыбы, потом постепенно рассказал, что работает водителем, что родом из Швеции, женат, трое детей. По-моему, мы слишком развеселились, потому что люди стали собираться и отходить от нас подальше, и у кого-то хватило ума уговорить всех ехать на корабль.
Мы с благоверным взяли такси. Его language был в ступоре, он махнул таксисту рукой и невнятно что-то промычал, но его tongue был очень даже активный и я чувствовала его на своей шее. Но когда tongue залез в ухо, я рассердилась и закрыла доступ сумочкой, а губы мужа страстно прикладывались к ее нежной и душистой коже. Я громко засмеялась - далась же им моя сумочка! А водитель часто с любопытством поглядывал на нас в зеркало. Да....мы были моряками загранплавания на заходе и не было в целом мире людей, счастливее нас!
На следующий день приехал George, он привез мне в подарок серебряные чашку и ложку с гербом и флагом Исландии. Я продала ему расписной самовар и подарила комплект матрешек, а ребята бросили в багажник три коробки рыбы-капитана. Потом он пригласил нас с мужем к себе в гости, потом вместе с его сыновьями мы ездили на экскурсию по городу и в горы.Перед отходом мы обменялись адресами и я с ностальгией смотрела, как становятся все меньше и меньше фигурки наших провожающих.

Продолжение следует...

Звали его Микола Балтыков, он был боцманом на БМРТ Мурманского Тралфлота, бороздившим вместе с нами моря и океаны. Микола был калмыком по национальности, мужчиной крупным, высоким, с головой, как сковородка, узкими глазами и густыми вьющимися волосами. На первый взгляд он производил пугающее впечатление, особенно на меня в первом рейсе - такой грубый морской волк, непонятный сленг и одежда вся какая-то драная и мешковатая. Но это только первое впечатление. Стоило Коле подойти ко мне чуть ближе, как я физически ощущала его силу и температуру тела. Мы быстро подружились, да и невозможно было с ним по другому, он заходил в любую каюту в любое время суток и это было нормально, весь его облик, и внешний и внутренний говорил: "Я свой, я - ваш".


Он был хозяином на судне, ничто и никогда не происходило без него. Каждое утро Николай приходил ко мне в медпункт, чтобы сделать УВЧ на какую-то шишку у него на руке, которая сидела там много лет и рассасываться не собиралась. Многие ребята ходили ко мне "лечиться", нуждаясь в самом деле лишь в психотерапии или в простом женском внимании. После процедуры мы шли пить кофе, потом мой друг немного медлил, не уходил и с нетерпением произносил: "Наташа, ну набивай уже свой бамбук, а то мне бежать надо." Надо сказать, что за пару недель до захода на судне заканчивались сигареты, но не для Коли и, естественно, не для меня. У него всегда было "трошки для себе". Сейчас мы подходили к Канарам, все приличное курево закончилось, остались только без фильтра. Без фильтра я курить не хотела, поэтому Коля раздобыл мне эбонитовый муншдтук. И теперь каждое утро он с вожделением ждал, когда я достану сигарету, разомну ее в пальцах, вставлю в муншдтук и с наслаждением закурю после утреннего кофе. Я проводила эту процедуру в удовольствие и себе и ему, а он говорил: "Ты моя Муза, после кофе с тобой я знаю - день не пройдет даром, а завтра опять наступит утро." Он не мог без меня, а я без него. Мой муж сутками находился на фабрике, общаясь со мной или в кают-компании во время еды, или в коротких перерывах между сном и работой. Коля же всегда был рядом, он неожиданно появлялся, как джин из бутылки, если слышал по радио:"Доктору спуститься в пищеблок", если начинало штормить, если ребята ставили хороший фильм, если в трале было что-то экзотическое, например омары. Коля сам мне делал салат из омаров и ничего вкуснее я не ела ни до того, ни после. А однажды он притащил мне живого омара, метра полтора длиной, мы напустили забортной воды в ванную изолятора и омар там жил пару суток. Он был такой забавный: глаза,как пуговки настороженно следили за мной, а мощными клешнями он держался за линейку, смешно переваливаясь. Сначала мы хотели его съесть, но потом передумали. Я боялась, что Коля однажды заберет его и пошкерит, а он первый спросил:"Может за борт его?" Я обрадовалась! Боцман без страха взял омара, мы спустились на промысловую палубу, чтобы ниже было и отпустили его домой.
Коля любил женщин, но он не был бабником. Вернее, бабником он был, как и все нормальные мужики, только не таскался за каждой юбкой. Он любил только тех женщин, которых любил. У него было три жены - одна настоящая, а две бывшие. Но бывшие - они лишь формально бывшие, в самом деле Коля их тоже любил и всегда помогал. Прихожу, говорит, домой, а моя(настоящая) говорит:"Звонила твоя первая, сходи к ней - карнизы надо повесить." Коля брал все, что нужно, в смысле, выпивку и закуску, а также подарок обязательно, шел, вешал карнизы, говорил по душам....Только приду от первой,моя опять - "Сходи ко второй, плачет, чего-то случилось, помощь нужна." Коля думает недолго, ведь на берегу он редкий гость и надо успеть всем помочь. Фотографии всех своих жен и детей он всегда брал с собой, рассматривал время от времени и я удостоилась доверия видеть их. Все жены были русские, все блондинки с голубыми или серыми глазами, все красавицы! А все дети яркого восточного типа, копии папы - чудо, как хороши! И за пять месяцев рейса я стала обожать его детей, его жен и его самого!
А вот и Санта Крус, как хочется ступить на землю, да еще и на канарскую! Нас поставили на рейде, потому что места в порту пока не было.Было 30 декабря и все опасались, что до Нового года мы так и просидим на судне. Вскоре приехали таможенники, ко мне даже не заглянули. Потом полиция - привезли паспорта, пообещали. что лоцман буде уже сегодня к ночи. А это значит, что скоро нас поставят в порт! Скоро-то скоро, но до ночи еще долго, а мочи уже не было! И мужики начали пить самогонку, которую выгнали в аккурат к заходу. Когда дождались лоцмана, трезвыми были только 2-й штурман и матрос-впередсмотрящий. Вночь с 30 на 31 декабря нас поставили в порт Санта Крус четвертым бортом. А это значит, что мы от причала были уже четвертым судном, стоявшим борт за бортом. Но разве это беда? И мы компанией человек 20 стали собираться "на заход", да что там собираться? Одели джинсы и футболки фирменные, взяли паспорта и деньги, некоторые взяли с собой пляшки с самогонкой, ну вообщем видно, что русские моряки в городе. Только вышла на шлюпочную палубу - остановилась, открыв рот. Я увидела нашего боцмана, собравшегося на берег. Нет, он не был моряком, тем более советским, он вообще не был похож на себя. На Миколе был белый костюм и кремовые кожаные летние туфли, волосы блестели и были распущены по плечам.....Он был похож на миллионера с Филиппин, который сошел с прогулочного катера, стоявшего, кстати, неподалеку от нас. Я вернулась в каюту, достала голубой костюмчик, надела туфли на коблуках и снова вышла - я тоже хотела идти на заход красивой. Лицо Балтыкова не дрогнуло, только щелочки глаз стали еще уже, а это значит, что он улыбался. Между нашим и третьим кораблем был хороший мостик, между третьим и вторым - нормальный, между вторым и первым - одна не широкая доска. Если бы я была выпивши, я бы перескочила по ней, не задумываясь, но, увы, самогонку я не пила. Мой благоверный перескочил и тянул ко мне руки - "Давай, я тебя держу!" - но, до рук было не близко. Борта то угрожающе расходились в стороны, открывая невидимую ночью, но шумящую пучину, то стремительно начинали сходиться, с грохотом ударяясь о подушки. И я никак не могла найти момент, чтобы пробежаться по ненадежной доске. Я с надеждой посмотрела вокруг....боцмана нигде не было. Тогда я поставила ногу на доску и стала ждать, когда сойдутся борта. "Стойте" - с той стороны стоял Микола, в его руках был широкий подмосток, такой, как у нас в судовой бане. Ребята перекинули его и я, как королева, не спеша прошествовала на другую сторону. "Молодец, Балтыков!" - хлопал по плечу боцмана мой муж. Коля ничего не ответил, мимика его не изменилась, только щелочки глаз стали еще уже, но это была не улыбка, это было что-то другое. Это было выражение щелочек, которое я еще не знала....
Наконец-то спустились на землю! Вышли из порта, взяли такси и поехали по трассе вдоль берега, остановились около кафе, рядом с пляжем. Ребята дружно захотели искупаться, стали раздеваться, а матрос Кора был сильно накушаный и пошел в кусты "звать Ихтиандра"(его рвало). Вода была очень холодной и все немного отрезвели, стали звать Кору. Он вышел из воды подальше от всех и, прикрываясь ладошками, что-то бормотал. Сначала мы ничего не поняли, но потом выяснилось, что Кора потерял трусы. Что делать? Надо было идти в кафе, тем более, что призывно звучала ламбада. Вернулись, чтобы сказать водителю такси, что останемся здесь, а он показывает на капот - там лежали Корины трусы. Потом сколько ни думали, не могли понять, как они там могли оказаться.
В Санта Крусе стояли три дня. Помню только состояние праздника, безмерного восхищения и любви ко всем живущим. День начинался кофе и ламбадой, и заканчивался ламбадой и мартини. Ламбаду слушали и танцевали все - старики и дети, причем и днем и ночью, до самого позднего утра, пока уже не валились с ног. На второй день мы пошли погулять в город вчетвером - мы с мужем, буфетчица и боцман, пошли очень рано, боясь, что все раздуплятся и увяжутся за нами. Зашли выпить кофе в центре, сидели молча, просто наслаждались тишиной и ароматом кофе со свежими круассанами. Потом мужики взяли пиво, как без него? А барменша была восхитительна - лет 48 на вид, стройна, кареглаза и главное, коса у нее была своя, золотая и до пояса! Мы все загляделись, обменялись громкими впечатлениями, а мадам и говорит на чистом русском языке:"Вы русские? Я думала, что вы немцы-туристы,
вчера пришвартовался их корабль." Так мы познакомились с Хеленой, она была из Москвы, потом переехала в Польшу, а потом оказалась здесь. Был 1992 год, разваливался СССР и Хелена рассказала, что много советских моряков остаются, что их принимают, дают политическое убежище. Оказывается, такие специалисты сейчас востребованы, да и медики тоже нужны. Вообщем, хоть иди - собирай сумку, да оставайся в этом раю, тем более, что дамочка предлагала всяческую помощь и содействие. Глаза у моего мужа загорелись, да и я начала фантазировать, мы развеселились и просидели в кафе целый день: здесь же пообедали. поужинали и неоднократно станцевали ламбаду. Все, пора было идти собирать чемоданы.
Планировали остаться втроем - я, мой супруг и буфетчица Люда. Мы пили мартини, закусывали говядиной с кровью по португальски и строили планы на будущее, глядя друг на друга горящими глазами. Я вдруг вспомнила, что рядом нет Балтыкова, а он сидел за барной стойкой и пил пиво, я видела только его профиль. Хотела его позвать, но вдруг услышала:" Намучаешся ты...." Он не открыл рот, даже не повернулся, но он это сказал. Вернее, я услышала то, что он хотел сказать. Мне стало смешно, да и вообще я устала, много выпила и объелась всего. "Идемте уже, сколько можно бредить, дурень думкой богатеет - так и мы с вами" - я встала и пошла к выходу. Все облегченно вздохнули и пошли за мной - домой, на родную ржавую "этажерку", частичку своего несчастного, разрушающегося мира.
После рейса у нас был отпуск около двух месяцев. Мы были дома, в Украине. Отдыхать было тяжело, мой муж отдыхать не умел и я ждала момента, когда мы начнем принимать новое судно. Вернувшись в Мурманск, мы пошли пообедать в популярный ресторан "Дары моря", там я встретила знакомую морячку, разговорились о том - о сем, как всегда и о бренности жизни нашей, а она и говорит:"Это с вами Коля Балтыков ходил? Вот недавно похоронили... Ехал на своей машине друга встречать в аэропорт и разбился...." Наверное, я побледнела или что? Я уже не помню....Помню муж подошел, потом ребята.....И такая тишина вдруг стала в ресторане, а потом кто-то тихо сказал:"Помянем."
А жизнь, как магма.....шипит и лезет во все щели. Она лавиной накрывает нас, а под этой лавой ничего не пропадает, под ней отпечатывается все до мелочей, даже, говорят, каждая морщинка на лице человека. Коля....Коля.....а ты уж тем более отпечатался в наших душах и пока мы еще дышим, мы помним о тебе, а значит - ты живой.

Было жаркое лето, мы рыбачили где-то в Атлантике, промысел удался, трюмы ломились от рыбы и вскоре мы должны были идти в Антверпен. Все было спокойно, больные выздоровели, все травмы зашиты, а моряк с аппендицитом сдан оперироваться на плавбазу. Все ожидали «золотого» захода в Бельгию, чтобы накупить кожи, загрузиться подержанными автомобилями и вообще погулять и попить хороших напитков, потому что корабельная самогонка надоела :)

А пока тянули тралы, шкерили рыбу, играли в карты и смотрели да пересматривали полюбившиеся фильмы. А мы с Надюшкой еще и загорали. Надюшка – буфетчица, то есть официантка кают-компании и по совместительству любимая морская жена командира. Маленькая, крепенькая, ладная сибирячка цепко держала в своих нежных ручках видавшее виды сердце нашего капитана. Мы с Надюшкой дружили, да и что нам было не дружить – обе любимы, счастливы, любящие свою работу и море :) Загорали мы топлес, вернее топлес только Надюшка, да и то когда на мостике был командир. Из рубки в боковое окно было видно пеленгаторную палубу и он при первой возможности выглядывал и любовался ее почти кустодиевскими формами. Правда мы на рыбной диете и без сладостей немножко исхудались, поэтому до этих божественных форм не дотягивали :)
Пеленгаторная палуба – самая верхняя, диаметром метров 10, над ней радиолокационная установка. Но мы были молоды и беспечны и не думали ни о каких вредностях. За то какие виды открывались нам!! Это фантастическое ощущение – стоять на пеленгаторной палубе во время движения корабля в океане.С обеих бортов нас сопровождали дельфины, они прыгали и кувыркались, зазывно кричали, но никогда не попадали в трал вместе с рыбой. А киты! Они не подплывали близко к кораблю, но сверху их большие блестящие тела видны, как на ладони, а брызги фонтанов в лучах солнца напоминают праздничные фейерверки!
Был обычный день, после обеда Надя управилась в кают-компании и мы пошли загорать. Я задремала, когда услышала звон пожарного колокола и сирену. Сначала ничего не поняла, а потом услышала запах и увидела дым, валивший из жилого отсека шлюпочной палубы, оттуда, где была каюта капитана, моя каюта и амбулатория, изолятор и лазарет. Там же каюта 2-го штурмана и радиорубка. Матросы суетились на баке, боцман с двумя матросами уже надевали огнеупорные костюмы и собирались заходить в зону огня. Я смотрела на пожар, как на кино. Мой мозг не готов был принять это, кто-то сочувственно обнимал меня, что-то говорили, пытались поддержать, Влад принес горячего чаю, меня знобило, он увел меня вниз, в каюту к своим фабрикантам(он был пом.капитана по производству). Горящие каюты проверили, людей там не оказалось, все моряки были на открытых палубах. Боцман Коля с двумя матросами зашли внутрь и за ними задраили двери. Пожар удалось погасить своими силами, хотя вокруг нас кружили несколько пароходов, предлагая помощь.
Я не помню, когда мы смогли войти на место пожара – в этот день или уже утром… Зрелище выгоревших помещений ужасно… Все мы, кто жил на этой палубе, остались в том, в чем были в момент тревоги, выгорело 4 каюты и амбулатория с лазаретом. Но главное – все были живы! Никакая жизненноважная аппаратура не была повреждена и нам разрешили завершить промысел и все-таки зайти в Антверпен! Вот за это спасибо портовому начальству, могли бы сразу отозвать в Мурманск. Ведь нужно было разбираться в случившемся. Как потом выяснилось, якобы причина была банальной – короткое замыкание, где-то была повреждена изоляция и случилось возгорание. Все знали, что судно аварийное и давно пора его в резку. Кстати, это был последний рейс нашего БМРТ(большой морозильный траулер).
Я зашла в свою каюту и ничего не узнала, выгорело все, а что не выгорело – оплавилось до неузнаваемости. Стала разгребать палкой в надежде найти свои золотые колечки – да где там, все в пепле и саже. И вдруг – я не поверила своим глазам! Я и сейчас пишу, а у меня мурашки по коже – в месте, где был стол, под останками магнитофона я увидела бабушкину иконку Божьей Матери! Она была в пластмассовой рамочке, которая полностью оплавилась. А сама иконка целехонька, лишь по краям чуть тронута пламенем. Как такое могло произойти? Я взяла ее, вытерла пепел и заплакала. Никогда я раньше не плакала на корабле, как бы тяжело мне не было. А тут слезы ручьями полились из глаз, слезы
А потом мы зашли в Антверпен, накупили одежды, радио и видеоаппаратуры, подарков друзьям и родителям, и провели пять счастливых дней в этом сказочном городе.

Продолжение следует...

Тем летом мы отправлялись из Мурманска своим ходом в Лиссабон на МРТО(мелкий ремонт технического оборудования).Это значит, что на нашем корабле мы должны были преодолеть двухнедельный переход, потом месяц простоять в ремонте в Лиссабоне.

Тогда Тралфлоту еще было выгодней ремонтировать наши БМРТ-шки в Португалии, чем в перегруженном Мурманском порту. В самом деле наша этажерка требовала самого что ни на есть капитального ремонта, но порт выжимал из нас все, а дал деньги только на мелкий ремонт. Мы выполняли и перевыполняли план, а наша безопасность никого не волновала.Но на свой страх и риск командир пошел в рейс, видимо полагаясь на русский авось и профессионализм своей команды. Я ничего не знала об этих проблемах, да и зачем мне лезть не в свое дело, если меня перед рейсом мутызгала по всем правилам санстанция, эпиднадзор, медсанчасть и еще все, кому не лень. Все моряки были больные и прогнившие до мозга костей и мне приходилось отбивать их у портовых врачей, возлагая на себя ответственность и обязуясь проводить в море противорецидивное лечение язв, простатитов, холециститов, стенокардий, гипертоний и множества посталкогольных неврозов и манечек.
Ну и вот счастливый момент – мы уже на рейде! Значит почти в море, остались пограничники и таможня, но это быстро, а потом вперед! Свобода! Двухнедельный переход - это безделье, преферанс, коньяк, водка и всякие деликатесы, увезенные из Мурманска.Это счастье моряков и мой кошмарррр. Не так-то просто работать психотерапевтом :) попробуй всех выслушай, заживи словами душевные раны, обиды. Ведь все моряки жуткие распиздяи, они много раз женятся и разводятся, имеют женщин во всех портах, а хотят, чтобы жены их верно ждали и пылали страстью к моменту возвращения. Хотя сами от длительного воздержания и хронических простатитов почти все имеют проблемы с потенцией. Но своим ребятам я говорила совершенно другое и они чувствовали себя героями! :))
Не успели и 100 миль от Мурманска отойти, как остановились. А мы как раз только в преферанс сели играть, расслабились, кофеек с коньячком потягиваем. Первым напрягся дед(стармех). Пьяный-не пьяный, а корабль чувствует, лучше чем свое сердце. Позвонил в машинное и сразу убежал, за ним разошлись и все остальные. Корабль мелко дрожал и бестолково качался на волне. Оказывается, рулевое управление отказало. Хорошо, что не далеко отошли и шторма не было, а то бы был гаплык. Не знаю, кто помог нам в этом рейсе выжить – Божья Матерь, иконку которой дала мне с собой бабушка, или Миколин Ихтиандр, или Варварушка, к которой я неоднократно обращалась, но я была уверена – ничего страшного с нами не может произойти. А пока шел ремонт, ребята решили сходить на берег. Я уже писала об этом случае, но я не могу отказать себе в удовольствии повториться ) Уж не знаю, кто был инициатором этой вылазки, но спустили шлюпку и 4 человека - мой муж, 2-й пом. капитана и два матроса собрались в путь. До берега было 5 миль, потом поле, за ним деревня, а там сельмаг. Ждали их очень напряженно и часа через три шлюпка, наконец-то, пришвартовалась к кораблю. Ребята несли что-то в сумках, а на плече у моего был большой мешок. Все моряки, стоявшие на палубах, ржали и когда посланцы стали подниматься по канатному трапу, я тоже "засмеялась" - все они были "готовы". Я ушла к себе, вскоре дверь каюты распахнулась - на пороге стоял мой супруг. Он поднял мешок и вытряхнул к моим ногам его содержимое. Я стояла по пояс в северных полевых цветах - летних, ярких и пахнущих особым, заполярным ароматом!
Запустив рулевое, мы бодро двинулись в плавание и через пару недель были уже в р-не СЗА(северо-западной Атлантики). Там мы попали в сильный шторм. Положение было серьезное, командир даже шлюпки приспустил, повернул корабль на волну и машину на полный ход, только в этом спасение. Представьте: бак(нос) ныряет глубоко в волну и такая тишина вдруг, что сердце останавливается.Это длится несколько секунд, которые кажутся вечностью.Потом корабль начинает мелко дрожать, появляется вибрация, потом лязг, скрежет и бак медленно выходит из волны. Потом корабль резко опрокидывает нос вверх, но это уже не так страшно.Я поднялась на мостик, чтобы во всей красе видеть мощь океана.И когда в очередной раз нос нырнул глубоко в волну, даже немножко глубже обычного и штурман выругался, я поняла – мне страшно. И ушла в каюту. Мое воображение рисовало картины крушения и это меня пугало до дрожи в теле, тем более, что в такой шторм выжить практически невозможно.
В этот момент я чувствовала себя не просто песчинкой, я чувствала себя просто болтающимся никому не нужным опЭздалом в черной дыре Вселенной. Я хотела прочитать молитву, но ничего не могла вспомнить, ничего! Тогда я обратилась к святой великомученице Варварушке – «Неужели это все? Это конец? Так глупо…Я хочу жить…Варварушка, милая, любимая, ты пострадала за веру, тебя били кнутами и родной отец предал тебя, он смотрел, как ты утопаешь в собственной крови.Я плАчу, когда вспоминаю об этом. Ты была красавицей и любила жизнь, ты как никто знаешь ей цену. Помоги нам избежать внезапной смерти» Ответа не было. Я легла в люльку, вцепилась в поручни и подумала – вот бы музыку послушать. А у меня была только попса и шансон, но мне хотелось другой музыки, той, что постоянно доносилась из каюты помполита. «Надо взять у него» - подумала я. Все были по вахтам и по каютам, а помполит делал обход, зашел и ко мне – «Ты как?» Я говорю: "Дай послушать Армстронга.» Принес. Я опять ложусь в койку, включаю кассету на всю громкость, хватаюсь за поручни и закрываю глаза. Вначале я не слышала музыку, я слушала только корабль, я была с ним одним целым. Но через некоторое время поняла, что улыбаюсь и слушаю джаз!Я улыбалась и понимала, что какая-то радость зарождается в моей душе, радость и знание – все будет хорошо! Это и был ответ Варварушки. А через несколько часов мы благополучно вышли из зоны шторма. Усталые, бледные,с красными глазами, ребята тянулись в столовую смотреть кино, а комсостав начал собираться в кают-компании. Старший электромеханик сказал – «А я весь шторм порнуху смотрел, думал - хоть в последний раз оторвусь»:))

Продолжение следует...

Несколько случаев, произошедших со мной в разное время, убедили меня в том, что человек лишь песчинка в океане бытия и почти не имеет влияния на свою судьбу. Но в тоже время он не беспризорная песчинка, что всегда с нами рядом есть сущности, готовые прийти на помощь и в материальном мире, и проводить(правильно проводить) человека в другой мир, чтобы он не болтался где-то в пустоте неопределенное время. Вот в этом случае все и зависит от человека, от его настроя, от его любви к миру и от его веры.


Однажды мы рыбачили около берегов Марокко. Командир погнался за косяком селедки и заскочил на пару миль в погранзону. Потом он конечно отпирался, как мог, но мы-то знали, что зашел, зашел, хотел хапнуть побольше.Однако их погранцы не дремали. Как-то рано утром я проснулась и не услышала машину, а если машинное отделение не работает в открытом море – это беда. Корабль становится как щепочка. Я выглянула в люмик и увидела картину – напротив пограничный марокканский корабль с пушками и негры расчехляют эти самые пушки. Не успела ничего и подумать, как прилетел мой муж и стал тянуть меня в нижние отсеки (чтобы спрятать) А следом прибежал помполит и велел принимать какие-то меры, если будет обстрел. А какие меры? Единственно,нужно было развернуть госпиталь,а все хирургические инструменты и перевязочный материал у меня были всегда наготове.Я выселила второго штурмана, старпома, деда и радиста из своих кают, принесла туда все необходимое и стала ждать.
Они бы не стреляли, если бы капитан согласился следовать за ними в порт, чтобы поставить нас под арест.Вы представляете, что это такое. И командир решил рискнуть – вызвал наших погранцов,которые при СССР имели влияние в морях и океанах, и с ними считались. До прихода наших было несколько часов и кэп морочил голову их капитану, разговаривая на плохом английском и неся всякий бред. Вобщем негры начали стрелять по воде – то за кормой, то за баком, то за баком, то за кормой… И нашу этажерку колыкало, как ржавое корыто, и всякие мысли лезли в голову. Я вспоминала своих родителей и бабушку, думала – хоть бы глазком еще на них глянуть. Муж прибежал тянуть меня в машинное отделение, где сидели буфетчица и прачка, мол, там безопаснее,а наверху переборки тонкие и пуля пробивает их насквозь. Я уйти не могла, лежала на полу в амбулатории, муж лег со мной рядом. Говорит, если с тобой что-то случится, мне не жить. Так мы и лежали, пока не почувствовали – что-то изменилось,моряки начали бегать по трапам, оживленно разговаривать.
Мы выскочили на шлюпочную палубу, прямо под нами качался на волнах наш пограничный катер и такие родные русские лица дружелюбно и весело смотрели на нас и махали нам автоматами. Уж не знаю, как они договорились, но негры свернулись и стали уходить. А пограничники еще несколько миль провожали нас в безопасную зону. Во время обстрела в укрытии были все, кроме капитана, начальника радиостанции, меня, мужа и боцмана. Мы-то понятно почему не спустились, а вот почему боцман сидел у себя в кандейке да еще на баке(на носу)?? Мужики подкалывали – хотел здаться первым :) Только потом я узнала почему. Так вот, у него был свой личный покровитель и помощник, которого он сам выбрал – Ихтиандр.Во все трудные жизненные минуты Коля обращался к нему с вопросом – это уже гаплык и ли так, шутка?? И Ихтиандр посылал Коле знание, всегда. В этот раз Коля тоже спросил и узнал – это была шутка…
С тех пор я тоже выбрала себе покровительницу – святую Варварушку, она спасает именно от внезапной смерти и охраняет, чтобы человек не ушел в мир иной без покаяния и причастия. И в трудные минуты всегда обращаюсь к ней с вопросом – это уже гаплык и ли шутка? И знание приходит – иногда сразу, иногда погодя, а бывает так внезапно озаряет, что диву даюсь.

Продолжение следует...

Paroles...paroles... По-французски звучит очень точно, слова - они, как пароли, открывающие любую дверь, будь она из прочного металла или из тонкой паутины наших чувств. Слова западают нам в душу, рождая мечту, а потом притягивают из Вселенной нужные события и нужных людей, чтобы эту мечту осуществить. Это не философия, это закон, изменить который невозможно.

Тогда я не могла знать этих законов, я просто верила Феде. Федя - племянник наших бывших соседей. Мы жили в маленьком дворике, где было несколько одноэтажных домов, построенных еще в конце 50-х. Федор наведывался к своим родственникам два раза в год, он был моряк - рыбак Мурманского Тралфлота. Мне он казался сказочным принцем - высокий, черноволосый, черноглазый, улыбчивый, щедрый. А особенно, мне, пятилетней девочке, нравились его подарки, они были сокровищем - ароматные жвачки, цветные наклейки, вкусные-превкусные конфеты в ярких железных коробках! Эти коробочки я хранила много лет. Я была безумно влюблена в Федора, трепетно ждала его приездов и писала ему письма в море. Да! Из-за своей первой любви я научилась писать и читать в 5 лет, меня даже хотели сразу взять во второй или даже в третий класс, но кто-то там не разрешил. Когда Федя приезжал, я ужасно смущалась и пряталась под стол, где у меня был свой мир - своя больница, свои больные и где я была главврачом. Федя находил меня в этом убежище, вытаскивал всю красную, как рак, подбрасывал высоко вверх и говорил:"Ох, Наташка, вот подрастешь немного, я на тебе женюсь и увезу тебя за тридевять земель, заберу с собой в море! Хочешь?" Я закрывала лицо ручками и хохотала до колик в животе. Да, я хотела! Как я мечтала об этом! Эти слова запали мне в душу, крепко прицепились к моему маленькому сердечку. Но еще я очень хотела быть врачом, поэтому с тревогой спрашивала у папы:" А можно и врачом, и на корабле работать, как Федя?" Папа почему-то отвечал:"Нет, женщин на корабль не берут." Но я не верила, я знала - берут! И когда я вырасту, меня возьмут!
Прошло много лет, о море я забыла, жизнь шла своим чередом. Но мое подсознание помнило о детской мечте. Слова моего друга, породившие эту мечту, потихоньку творили реальность. Когда-то запущенный во Вселенную пароль, открыл нужные каналы и притянул те события и тех людей, которые должны были ее осуществить. И уже ничего не зависело от меня, все было решено Свыше.
Я работала на скорой помощи и однажды, 9 мая, после работы пойти было некуда, потому что все компании погуляли уже с утра. Идти никуда и не хотелось, но что-то внутри тревожило и требовало каких-то действий. Я позвонила приятельнице и уговорила ее поужинать в ресторане. Зал был почти пустой, занято всего 3-4 столика, мы вошли без особого фурора - смотреть было некому, хотя смотреть было на что. Мой красный кожаный пиджак, черное шелковое платье и копну волос цвета спелой пшеницы не заметить было невозможно. Но это я поняла потом, а пока мы с подружкой уныло сделали свой скромный заказ. Я увидела Влада, когда заиграла музыка, просто почувствовала спиной, что меня идут приглашать и обернулась. Он был высокий, худощавый, темно-каштановые волосы и темно-карие, почти черные глаза. Я вздрогнула - он был очень похож на Федора.
С тех пор мы с Владом не расставались, провели три дня вместе, а потом он уехал в Мурманск - он был моряком, рыбаком. Влад говорил мне :"Я увезу тебя за тридевять земель, я заберу тебя с собой в море, я не отпущу тебя ни на шаг." И я верила ему. Разлука наших тел ничего не значила, все было уже решено, мы были вместе каждую минуту - летели радиограммы, раздавались телефонные звонки из разных частей света. Потом я уехала к нему. Мы были вместе пять лет - я стала настоящей женщиной, я увидела мир и научилась его любить, я увидела смерть и перестала ее бояться. Было все. А потом мы расстались. Никто не был виноват, просто мы уже ничего не могли дать друг другу и каждый пошел своей дорогой. Тогда я еще не знала, что это не было трагедией, да и вообще от нашего желания ничего не зависело, закончился определенный период в жизни и с этим ничего нельзя было поделать.

Продолжение следует...

Если вы не любите джаз, то это не значит, что вы его не любите. Знайте, что вас Провидение не подвело еще к нему, не позволило заглянуть во вселенную звуков, рожденных во имя любви. Прислушайтесь… джаз бывает разный – утренний и вечерний, печальный и радостный, белый и черный, тихий и немножко сумасшедший. Но когда его слушаешь, то как бы хорошо тебе не было, или как бы не накрывала удушающая волна депрессии, всегда понимаешь – ты любим. Ты не просто любим, ты – любимчик.
В джазе есть все – все состояния, испытываемые человеком в жизни, нет только агрессии и смерти. Ни один истинный любитель джаза не скажет – «попса галимая», потому что знает влияние звуков на состояние человека, и никогда не скажет «не музыка, а хуеверть». Нет, хуеверть может быть в головах, но не в джазе, ибо в нем каждая нота, каждый звук кричит – ты любимчик Бога! Миллионы сперматозоидов мчались наперегонки за яйцеклеткой, добежал один и это ты – победитель. Как тебя не любить? Поэтому джаз - самая сексуальная, животворящая музыка. Джаз -это молитва, это медитация.
Для меня тоже джаз когда-то не существовал. А случилось это в 1990 году. Были мы у берегов Марокко и попали в сильный шторм. Положение было серьезное, командир даже шлюпки приспустил, повернул корабль на волну и машину на полный ход, только в этом спасение .Представьте: бак(нос) ныряет глубоко в волну и такая тишина вдруг, что сердце останавливается.Это длится несколько секунд, но и они тянутся противно-медлительно. Потом корабль начинает мелко дрожать, вибрировать, потом вдруг - лязг, скрежет и бак медленно выходит из волны. Потом нос резко опрокидывается вверх, но это уже не так страшно. Я однажды поднялась на мостик, чтобы увидет красоту 9-бального шторма... это было первый и последний раз, когда я высовывалась из каюты во время шторма. Шторм лучше смотреть по телевизору - там он восхитителен! Так вот, все были по вахтам, прибегает помполит спросить, как мои дела. Я говорю - "Дай что-то послушать." Он приносит кассету Армстронга. Я включаю на полную громкость,ложусь в койку, хватаюсь за поручни, чтобы хоть как-то установить мозги на прослушивание, и закрываю глаза. Вначале я не слышала музыку, я слушала корабль, я была с ним одним целым. Но через некоторое время поняла, что улыбаюсь и слушаю джаз!
Вскоре мы благополучно вышли из зоны шторма, потом был заход в Лиссабон. Я накупила кучу кассет и поняла, что такое истинное наслаждение музыкой. С тех пор Джаз для меня - музыка жизни, любви, радости!