То, что названия окружающих улиц, как и наши собственные имена, для нас далеко не пустой звук, - очевидно.
Увы, долгие годы этим фактом всячески пренебрегали "наверху", то и дело, переименовывая городские площади, улицы и переулки так, что первоначальные названия большинства из них знают сегодня разве что исследователи, перелопатившие горы архивных документов.

Древних улиц, которые донесли свои изначальные имена до наших дней, в Харькове насчитывается не так уж много. Коцарская, Сумская, Рымарская, Кузнечная, Клочковская…
Пожалуй, больше других повезло в этом смысле Чеботарской, которая за время своего существования не переименовывалась ни разу. Официально её название было закреплено в 1804 году, хотя на самом деле оно гораздо старше.
Почти 200 лет, с самого появления не менял имени и Слесарный переулок.
Остальным же улицам досталось от "переименователей" по полной программе, причём не только в советские годы, но и задолго до революции.

Рекордсменом по переименованиям стала улица Совнаркомовская. Ей 160 лет и за это время ее название менялось 20 раз. Причём в большинстве случаев - ещё до революции, когда она была Садово-Куликовской, Древне-Кладбищенской улицей, Древне-Кладбищенским, Мироносицким, Касперовским переулками и т. д.
В советское время она стала переулком Сознания, затем переулком Равенства и Братства, а уже только потом, в 30-х годах - Совнаркомовской.

Заглянем в глубь веков веков.
Из немногочисленных сохранившихся а архивах сведений о переименованиях в XVIII веке известно, например, что улица Конторская (так старожилы еще до сих пор называют нынешнюю Краснооктябрьскую) до 1790 года носила название Безсалая.

В конце же XIX века в Харькове произошёл настоящий вал переименований.
В 1894 году городская Дума переименовала сразу 74 улицы из 440 имевшихся в городе. Часть этих названий сохранилась на карте Харькова до наших дней.
Например, Карповская улица на Гончаровке, переименованная из Сериковской в честь купца Фёдора Карпова, пожертвовавшего большие средства на строительство Преображенской церкви. В честь основателя Харьковского университета улица Кроянская была переименована в Каразинскую, теперь - Каразина. Тогда же Мало-Андреевская улица под Лысой горой стала нынешней Сковородиновской, а Мало-Тарасовский переулок и улица Гофманская - улицей Клеменовской в честь купца Спиридона Клеменова, пожертвовавшего 5 тысяч рублей и свою дачу возле хутора Лазьковка для обустройства богадельни для неимущих стариков.

К тому же периоду относится появление названий улиц Валерьяновской (в честь Валериана Квитки), Франковской (названа в честь почётного гражданина Харькова врача Владислава Франковского ещё при его жизни), Костомаровской, Оренбургской, Лебединской. Две последние были переименованы из Абашевской и Рогожинской в честь названий расквартированных на этих улицах полков. Войска там стояли временно, а вот названия, данные улицам, сохранились, как оказалось, на века.

Исторические названия иных улиц удалось стереть с городских карт только после нескольких попыток переименований, однако, в памяти горожан они живы до сих пор. Например, Заиковскую улицу жители так и не стали называть Александро-Невской, Москалёвскую - Преображенской.
К сожалению, позже эти старинные наименования всё равно были изменены, однако фактически они и поныне используются в названиях соответствующих жилых районов – Заиковки и Москалевки.

Не умерло и старое название улицы, которая сегодня официально именуется "Революции 1905 года". Сто с лишним лет назад её уже пытались переименовать в Лысогорскую, но местные жители по-прежнему называют её Кузинской - в честь харьковского купца-мецената Кузина.

Интересно, что в некоторых случаях обыватели, наоборот, сами требовали переименовать улицы, на которых проживали. Обычно это касалось мест, где ранее размещались публичные дома. После закрытия этих заведений жители категорически не хотели, чтобы названия их улиц по-прежнему ассоциировалось у горожан с "местами разврата". Так Енинская улица стала Военной, Савельевский переулок - Никитинским, а Разгульный - Михайловским (теперь это переулок Руставели).

В 1909 году отцами города рассматривалась идея увековечения имён известных писателей Гоголя и Жуковского путём переименования улиц Сумской и Рымарской в Гоголевскую и Жуковскую.

В результате названия этих улиц оставили как есть, а Гоголевской стала соседняя Кокошкинская улица, которая в 19-м веке носила название Мало-Сумской, а до того - Шерстобойной.

Теперь она называется улицей Гоголя.

Увы, название главной улицы Харькова продержалось недолго. Через десять лет пришедшие к власти большевики переименовали Сумскую в улицу Карла Либкнехта, а заодно и Павловскую площадь - в площадь Розы Люксембург.
Через три года на карте города появились имена Фейербаха, Карла Маркса, Фридриха Энгельса, Клары Цеткин, Эрнста Тельмана и многих других революционных деятелей, которые не имели к Харькову ровным счётом никакого отношения. Впрочем, власти этим ничуть не смущались, и процесс переименований набирал обороты.

В новых названиях улиц увековечивались не только люди, но и всевозможные советские организации, символика нового строя и т. д.
Так в городе появилась целая плеяда улиц, названия которых начинались со слова "красный": Красногвардейская (теперь улица Примакова), Краскомовская (ныне Университетская), Краснознамённая, а также улицы Красного Пахаря, Красного Лётчика, Красного Милиционера, таких же по цвету швейников, химиков, писателей, печатников и т. п.

Интересно, что в те годы в городе не было единой структуры, которая бы отвечала за процесс переименований улиц, - этим занимались как городские и губернские власти, так и партийное руководство.
Неудивительно, что в конечном итоге такое положение дел привело к самому настоящему хаосу и путанице, когда по нескольку улиц носили одинаковые имена, а иные, наоборот, одновременно именовались двумя-тремя разными названиями.

На этом фоне примечательна судьба улицы Чернышевской, которая носит своё название ещё с первой половины 19-го века (до того она называлась Древне-Кладбищенской, как и когда – то Совнаркомовская), когда будущий автор "Что делать?" был ещё ребёнком. Да и позже, как известно, у царизма он был не в чести.
Предположительно улица была названа Чернышёвской либо в честь губернского архитектора С. Г. Чернышова, либо его однофамильца - землевладельца, которому принадлежали участки в прилегающем районе.

Тем не менее, в большинстве путеводителей по Харькову на протяжении десятилетий тиражировалась канцелярская ошибка (либо намеренная дезинформация), утверждающая, что улица "названа именем выдающегося революционера-демократа" и называется улицей Чернышевского. Впрочем, судя по тому, что на домах (справедливости ради нужно сказать – не на всех) заменили таблички с названием улицы, просто произошло "тихое кабинетное" переименование.

"Расцвет" сталинского режима внёс свою лепту и в сферу городской топонимики. Осенью 1936 года городской совет, стремясь упорядочить процессы в местной топонимике, установил своеобразный рекорд, приняв на одном заседании сразу 482 переименования! (Треть из них, кстати, существует и поныне).
Правда, через год городским властям пришлось в срочном порядке менять многие из принятых названий, поскольку увековеченные в них при жизни государственные и партийные деятели вдруг оказались "врагами народа".

Во время немецкой оккупации Харькова временные городские власти также занялись массовым переименованием улиц. Для этого был подготовлен список из почти 500 названий, которые предстояло упразднить как несущие советскую идеологию, и заменить в большинстве своём на имена, связанные с украинской культурой.
С освобождением Харькова в 1943 году это решение магистрата было отменено.

После Великой Отечественной войны некоторым харьковским улицам стали возвращать исторические названия. Так, спуск 12-го Ноября снова стал Бурсацким, улица Карла Либкнехта - Сумской, улица Клары Цеткин - Рымарской. (К слову, Коцарская одно время также носила "не своё" имя и называлась улицей Котовского).

Однако уже в 50-х годах начался новый вал переименований. С городских карт исчезли имена Сталина и его сподвижников. Площадь Кагановича снова стала Привокзальной, проспект Сталина - Московским, улица Сталина - улицей Мира, улица Берии – Кооперативной, улица Ворошилова - Якира и т. д.
С полётом первого человека в космос в Харькове появились проспект Гагарина (бывшая Змиевская улица), улицы 12-го Апреля (бывшая Биробиджанская) и Космическая (ранее - Косая).

К 100-летию со дня смерти Кобзаря Белгородская и Журавлёвская улицы стали улицей Шевченко.

В 60-е годы "упор" в процессе переименований был сделан на прославление индустриализации. Так появились проспект Тракторостроителей, улицы Тракторная, Машиностроительная, Трансформаторная, Высоковольтная, Шариковая, Подшипниковая, Электроинструментальный переулок и другие.
Интересно, что в это же время, когда вся страна уверенно строила "светлое будущее", улицу Коммунистическую решились переименовать почему-то в Тепловозную. Видимо, тепловоз и тогда выглядел более осязаемым, нежели коммунизм.

Другим направлением в наименованиях улиц было присвоение им имён героев Великой Отечественной войны - коренных харьковчан или тех, кто погиб, освобождая город (улицы Деревянко, Гвардейцев Широнинцеы, Отакара Яроша и т.д.).

В 70 - 80-х годах переименований было сравнительно немного. В основном, улицам давали имена известных учёных, чья деятельность была связана с Харьковом. Временные названия улиц нового Салтовского жилмассива заменялись на постоянные.
Далеко не все жители Салтовки знают, например, о том, что улица Героев Труда называлась Длинной, улица Барабашова - Парковой, Командарма Уборевича - Бульварной, Светлая - Восточным проездом, а улица Тимуровцев - Скоростной магистралью.

В 90-х годах город отказался от топонимов, связанных с именами Дзержинского, Жданова, Свердлова. С 1991 года состоялось более 15 переименований, наиболее крупные из которых: улица Мироносицкая (бывшая улица Дзержинского), площадь Свободы (бывшая площадь Дзержинского), Полтаский шлях (бывшая улица Свердлова), площадь Конституции (бывшая площадь Советской Украины).
В названиях улиц зазвучали имена Бориса Чичибабина, Олеся Гончара, космонавта Валентина Бондаренко.

Впрочем жители города довольно консервативны и скептически относятся к любым попыткам переименовать ту или иную улицу.
Социологи провели исследование на тему отношения харьковчан к переименованиям. И выяснили, что от 60 до 80 процентов опрошенных относятся к этому негативно или, по крайней мере, настороженно.
В 1980 году Пушкинский въезд был переименован в улицу Семко - академика, бывшего ректора Харьковского политехнического института. В течение девяти лет местные жители обивали пороги горисполкома, и в 1989 году добились, чтобы их въезду вернули прежнее название.

И, тем не менее, "поле деятельности" для переименования харьковских улиц существует.
В Харькове имеется 41 улица -"близнец". Например, три Родниковых (в Московском, Фрунзенском и Червонозаводском районах), две Лесных (в Ленинском и Киевском), два Вишнёвых переулка (в Дзержинском и Коминтерновском) и т. д. Это вызывает определённые трудности.
Есть и курьёзные названия, которые планируются к переименованию - Долгожданный переулок, Подрывной.

А город между тем продолжает развиваться. В Ленинском, Киевском, Октябрьском районах есть свободные земли, которые сейчас распланированы под застройку, там появляются новые улицы.

Хорошо бы назвать их сразу так, чтобы у потомков не возникало даже мысли об их переименовании.

Особняком в списке творческих женщин послереволюционной поры стоит имя замечательной художницы по костюмам и автора редкостных вышивок и аппликаций по текстилю Варвары Андреевны Каринской, урожденной Жмудской.

Варвара Жмудская родилась в Харькове в 1886 году. Ее беззаботная юность прошла в многодетной обеспеченной купеческой семье. С иголкой и ниткой маленькая Варенька не расставалась, как принято говорить, с младых ногтей. В большей степени из-за того, что получаемое ею домашнее образование включало в себя обучение швейному мастерству. Деловую жилку, тогда еще совершенно не пригодную для светской леди, Варя переняла от отца. Учиться было чему, крупного предпринимателя-миллионера Андрея Яковлевича Жмудского харьковчане всех сословий носили на руках. Купцы-конкуренты настолько его уважали, что не позволяли себе сочинять о нем сплетни, в знак почтения и признательности четырежды избирали главой «клана». Андрей Яковлевич не забывал о благотворительности. По его инициативе, подкрепленной значительными капиталовложениями, в Харькове возвели Благовещенский храм..

Потом началась Гражданская война, которая принесла с собой много бед. Сегодня многим известна история об адъютанте его превосходительства, рассказанная в одноименном многосерийном фильме. Ее события, на самом деле, происходили в Харькове. Они были описаны в мемуарах Павла Макарова — тайного приверженца «красных», который был призван отвлекать от военных дел главнокомандующего белой армией Май-Маевского.
Вышедшая после Гражданской войны книга Макарова принесла Жмудским массу проблем. Клеймо пособников белогвардейцев могло погубить любого, не успевшего эмигрировать из страны. Долгое время они прожили в страхе, боясь услышать стук в дверь: «Откройте, ЧК!» Эти смутные времена Варвара встретила, будучи замужем за юристом Николаем Каринским. Муж и отец Варвары были вынуждены эмигрировать за рубеж. Ей же пришлось встречать новую власть в Крыму.

Спустя некоторое время Каринской с помощью брата Сергея удалось вернуться в Москву, где у них раньше была большая квартира на Тверском бульваре. Правда, теперь квартира была занята многочисленными еврейскими и армянскими семьями, но две комнаты - гостиную и старую детскую - с трудом удалось вернуть. Практически, как в авантюрных романах, Варваре Андреевне повезло - сохранились драгоценности, спрятанные в тайнике. На эти средства она открыла в Москве чайный салон "ARS", в котором собиралась местная богема. Роль хозяйки этого заведения значительно повысила авторитет Каринской в среде столичных творческих людей. Художники, скульпторы, литераторы считали Варвару Каринскую «душой компании» и буквально боготворили её. Друзьями Каринской становятся художники Лентулов и Крымов, актеры Москвин и Качалов.Под покровительством Наркома просвещения Анатолия Луначарского Варвара Каринская открывает школу вышивки и ателье дамских мод. Каринская прославилась созданием новой технологии вышивки и аппликации по ткани, создававшей эффект живописного полотна, сравнимый с техникой работ художницы Натальи Гончаровой для парижского салона «Мырбор» в те же годы. А от ареста по указанию Вячеслава Молотова Варвару спас придворный советский поэт Демьян Бедный.

Вскоре с легкой руки дизайнера открывает двери первый салон Houte Couture ("высокой моды", "От кутюр") для московской элиты. В его стенах угождали капризам жен коммунистической «верхушки» и нэпманов. Ведь, вопреки слоганам о «свободе, равенстве и братстве», эти леди любили проехаться вечером на лимузине, посетить театр, не обращая внимания на окружающую разруху. А для подобных выходов эксклюзивный наряд был как нельзя к месту. Кроме того, обеспеченные модницы отправлялись за блестящими сережками и колечками в антикварный салон, которым управляла Варварина падчерица Татьяна. А «на десерт», по обыкновению, шли приобретать шедевры прикладного искусства, выполненные Евдокией — бабушкой племянника Варвары. Предпринимательско-творческая династия, и этим все сказано.

Но хозяйка салона понимала, что в большевистской России долго работать не удастся. Окончательно это стало ясно, когда на Варвару посыпались просьбы-угрозы с тем, чтобы она «добровольно-принудительно» национализировала свою школу. Именно она собрала за долгие годы уникальную коллекцию русской дворянской вышивки от Екатерининской до Александровской эпох, которую и смогла спасти от уничтожения, окантовав их в рамы и прикрыв сверху ученическими вышивками на темы символики «Пролеткульта» и Советского государства. Тогда родилась отчаянная идея. В 1928 году Каринская предложила Луначарскому провести выставку советской вышивки в Западной Европе. Варвара Андреевна рисковала, в задумке крылся тайный смысл. Если бы рамы произведений изящного искусства были просвечены рентгеном, то большевики поняли бы истинную причину выставки. Она вывозит и таким образом спасает от уничтожения окантованными под этими детскими работами старинные русские церковные и светские вышивки XVII-XVIII веков из своей коллекции.

Так из России уехала еще одна талантливая художница по костюмам вместе с дочерью Ириной, в шляпе которой были зашиты фамильные брильянты. «Я не знала, что в моей шляпе были алмазы, — признается дочь Каринской Ирина, — и жаловалась маме, что шляпа тяжелая…". Подкладка пальто Варвары Андреевны была сшита из стодолларовых купюр, деньги были вложены и между страницами книг Маркса и Энгельса...

*на фото: Баланчин с «драгоценными» балеринами, костюмы Каринской.

В Берлине Каринская задерживается ненадолго. Спешит в Париж, где открывает ателье вышивки и изготовления театрального костюма, сперва для Русской оперы, потом для Русского балета Монте-Карло. Работает с Мясиным и Баланчиным (именно он назвал Каринскую "Шекспиром балетного костюма"), виртуозно создавая костюмы к эпохальным постановкам.
Перед началом войны переезжает в Нью-Йорк, в возрасте 55 лет сызнова начинает свою карьеру и добивается ошеломляющего успеха. Ее прославленное ателье шьет для "Метрополитен-оперы", "Нью-Йорк сити балета", бродвейских постановок и голливудских фильмов. Каринская работает с Сальвадором Дали, Марком Шагалом, Кристианом Бераром. За фильм-балет с Зизи Жанмер "Сказки Андерсена" созданные ею вместе с прославленным Клаве костюмы номинируются на "Оскара".

 

*на фото: Марлен Дитрих в роли наложницы Джамиллы. Фильм «Кисмет», 1944 г.
Ингрид Бергман в костюме Жанны Д'Арк.
Ингрид Бергман в костюме принцессы Анастасии. Платье времен Николая II расшито Каринской настоящими жемчужинами.
А за фильм "Жанна д'Арк" (1948) с Ингрид Бергман в главной роли потрясающие костюмы Kаринской получают "Оскара" - единственный из данных в этой номинации эмигрантке из России.

Балетная пачка работы Каринской

30 лет эмигрантка из Харькова была главным стилистом New York City Ballet. Шаг за шагом Варвара Каринская изменила стандарты балетного костюма: вместо громоздкой многослойной юбки предложила легкую юбку из широких воланов, приоткрывавшую ноги и трепетавшую при каждом движении танцовщицы. Позже представила совсем короткий ее вариант: обеспечив жесткость воздушных тканей с помощью конского волоса, она сделала юбку, которая без всякого крахмала принимала положение параллельно полу. Так появилась знаменитая Powder Puff Tutu – один из символов балета.

источник