Пётр I в Голландии и Англии. Сообразно со своими наклонностями Пётр спешил ближе ознакомиться с Голландией и Англией, с теми странами Западной Европы, в которых особенно была развита военно-морская и промышленная техника. Опередив посольство с немногими спутниками, Пётр с неделю работал простым плотником на частной верфи в местечке Саардаме среди кипучего голландского кораблестроительства, нанимал каморку у случайно встреченного им кузнеца, которого знал по Москве, между делом осматривал фабрики, заводы, лесопильни, сукновальни, навещая семьи голландских плотников, уехавших в Москву. Однако красная фризовая куртка и белые холщовые штаны голландского рабочего не укрыли Петра от досадливых разоблачений, и скоро ему не стало прохода в Саардаме от любопытных зевак, собиравшихся посмотреть на царя-плотника. Лефорт с товарищами приехал в Амстердам 16 августа 1697 г.; 17 августа были в комедии, 19-го присутствовали на торжественном обеде от города с фейерверком, а 20-го Пётр, съездив ночью в Саардам за своими инструментами, перебрался со спутниками прямо на верфь Ост-Индской голландской компании, где амстердамский бургомистр Витзен, или «Вицын», человек бывалый в Москве, выхлопотал Петру разрешение поработать.

Все волонтеры посольства, посланные учиться, «розданы были по местам», как писал Пётр в Москву, рассованы на разные работы «по охоте»: 11 человек с самим царём и А. Меншиковым пошли на Ост-Индскую верфь плотничать, из остальных 18 – кто к парусному делу, кто в матросы, кто мачты делать. Для Петра на верфи заложили фрегат, который делали «наши люди», и недель через 9 спустили на воду. Пётр целый день на работе, но и в свободное время редко сидит дома, всё осматривает, всюду бегает. В Утрехте, куда он поехал на свидание с королём английским и штатгалтером Вильгельмом Оранским, Витзен должен был провожать его всюду. Пётр слушал лекции профессора анатомии Рюйша, присутствовал при операциях и, увидав в его анатомическом кабинете превосходно препарированный труп ребёнка, который улыбался, как живой, не утерпел и поцеловал его. В Лейдене он заглянул в анатомический театр доктора Боэргава, медицинского светила того времени, и, заметив, что некоторые из русской свиты выказывают отвращение к мертвому телу, заставил их зубами разрывать мускулы трупа.

Пётр постоянно в движении, осматривает всевозможные редкости и достопримечательности, фабрики, заводы, кунсткамеры, госпитали, воспитательные дома, военные и торговые суда, влезает на обсерваторию, принимает у себя или посещает иноземцев, ездит к корабельным мастерам. Поработав месяца четыре в Голландии, Пётр узнал, «что подобало доброму плотнику знать», но, недовольный слабостью голландских мастеров в теории кораблестроения, в начале 1698 г. отправился в Англию для изучения процветавшей там корабельной архитектуры. Он был радушно встречен королём, подарившим ему свою лучшую новенькую яхту. В Лондоне побывал в Королевском обществе наук, где видел «всякие дивные вещи», и перебрался неподалеку на Королевскую верфь в городок Дептфорд, чтобы довершить свои познания в кораблестроении и из простого плотника стать учёным мастером. Отсюда он ездил в Лондон, в Оксфорд, особенно часто в Вулич, где в лаборатории наблюдал приготовление артиллерийских снарядов и «отведывал метания бомб».

В Портсмуте он осматривал военные корабли, тщательно замечая число пушек и калибр их, вес ядер. У острова Байта для него дано было примерное морское сражение. Юрнал (поденная записка. - Прим. ред.) заграничного путешествия изо дня в день отмечает занятия, наблюдения и посещения Петра с товарищами. Бывали в театре, заходили в «костёлы», однажды принимали английских епископов, которые посидели с полчаса и уехали, призывали к себе женщину-великана, четырёх аршин ростом, и под её горизонтально вытянутую руку Пётр прошёл, не нагибаясь, ездили на обсерваторию, обедали у разных лиц и приезжали домой «веселы», не раз бывали в Тауэре, привлекавшем своим монетным двором и политической тюрьмой, «где английских честных людей сажают за караул», и раз заглянули в парламент. Сохранилось особое сказание об этом «скрытном» посещении, очевидно Верхней палаты, где Пётр видел короля на троне и всех вельмож королевства на скамьях. Выслушав прения с помощью переводчика, Пётр сказал своим русским спутникам: «Весело слушать, когда подданные открыто говорят своему государю правду; вот чему надо учиться у англичан». Изредка Юрнал отмечает: «Были дома и веселились довольно», т. е. пили целый день за полночь. Есть документ, освещающий это домашнее времяпровождение.

В Дептфорде Петру со свитой отвели помещение в частном доме близ верфи, оборудовав его по приказу короля, как подобало для такого высокого гостя. Когда, после трёхмесячного жительства, царь и его свита уехали, домовладелец подал, куда следовало, счёт повреждений, произведённых уехавшими гостями. Ужас охватывает, когда читаешь эту опись, едва ли преувеличенную. Полы и стены были заплеваны, запачканы следами веселья, мебель поломана, занавески оборваны, картины на стенах прорваны, так как служили мишенью для стрельбы, газоны в саду так затоптаны, словно там маршировал целый полк в железных сапогах. Всех повреждений было насчитано на 350 фунтов стерлингов, до 5 тысяч рублей на наши деньги по тогдашнему отношению московского рубля к фунту стерлингов. Видно, что, пустившись на Запад за его наукой, московские ученики не подумали, как держаться в тамошней обстановке.

Зорко следя там за мастерствами, они не считали нужным всмотреться в тамошние нравы и порядки, не заметили, что у себя в Немецкой слободе они знались с отбросами того мира, с которым теперь встретились лицом к лицу в Амстердаме и Лондоне. Вторгнувшись в непривычное им порядочное общество, всюду оставляли здесь следы своих москворецких обычаев, заставлявшие мыслящих людей недоумевать: неужели это властные просветители своей страны? Такое именно впечатление вынес из беседы с Петром английский епископ Бернет. Пётр одинаково поразил его своими способностями и недостатками, даже пороками, особенно грубостью, и учёный английский иерарх не совсем набожно отказывается понять неисповедимые пути Провидения, вручившего такому необузданному человеку безграничную власть над столь значительною частью света.

В. О. Ключевский. «Русская история». Москва, «Эксмо». 2005 год.

* * *

М. Вильде.
«Пётр I в музее редкостей Вильде в Амстердаме. 13 декабря 1698.»

*****

Николай Дмитриевич Дмитриев-Оренбургский.
«Пётр I в кабинете голландского собирателя редкостей Якова-де-Вильде».

*****

Геннадий Новожилов.
Иллюстрация к статье Алексей Каретников. «Из жизни Петра Великого». «Смена» №9 1995 год.

В 1698 году, будучи в Лондоне, государь познакомился через Меншикова с одной комедианткой, мисс Кросс, которую во время пребывания своего в Англии он иногда звал к себе для любовной забавы. Но как никогда сердца своего государь не отдавал женщине полностью, то и эта его привязанность не была нежная и сильная страсть, но единственное только «побуждение натуры». А когда при отъезде своём он послал с Меншиковым к этой комедиантке пятьсот гиней, то Кросс, будучи сим подарком недовольна, на скупость царя жаловалась и просила его, чтобы он государю это пересказал. Меншиков приказ её исполнил, донёс его величеству, но в ответ получил следующую резолюцию: «Ты, Меншиков, думаешь, что и я такой же мот, как ты! За пятьсот гиней у меня служат старики с усердием и умом, а эта худо служила своим передом». На сие Меншиков отвечал: «Какова работа, такова и плата».

Алексей Каретников. «Из жизни Петра Великого». «Смена» №9 1995 год.

* * *

Абрахам Шторк.
«Посещение Петром I Голландии. Показательный бой на реке Эй в честь Петра I 1 сентября 1697 года».

*****

«Показательный морской бой в заливе Эй в честь царя Петра I 1 сентября 1697 года».
Из книги: Школьная энциклопедия. «История России 18-19 вв.» Москва, «ОЛМА-ПРЕСС Образование». 2003 год.

*****

Адам Сило.
«Маневры флота, устроенные в заливе Эй в честь пребывания Петра I в Амстердаме».
1697-1698.
Эрмитаж, Санкт-Петербург.

*****

«Пётр I в Заандаме 18 августа 1697 года».
Гравюра XVIII века.

*****

Клавдий Васильевич Лебедев.
«Пётр I беседует с голландскими корабелами в 1698 году»

*****

Питер ван дер Верф, приписывается.
«Портрет Петра I».
1690-е.
Эрмитаж, Санкт-Петербург.

Во время пребывания Петра в Лондоне случилось ему видеть на площади вокзала английских бойцов, сражающихся друг с другом лбами; один из бойцов побивал всех. Возвратясь к себе в дом, Пётр расспрашивал своих россиян: нет ли охотников из гвардейских гренадёров, при свите находившихся, побиться с лондонским силачом? Вызвался один гренадёр – мощный, плотный, бывалый в Москве часто на кулачных боях и на себя надеявшийся. Он просил государя, чтобы приказано было сперва «посмотреть ему такой битвы», что и было позволено.

Гренадёр, приметя ухватки их, уверял государя, что он первого и славного бойца сразит разом так, что с русскими впредь биться не пожелает. Его величество, улыбнувшись, говорил ему: «Полно, так ли?» Я намерен держать заклад, не постыди нас». «Изволь, государь, смело держать, надейся, я не только этого удальца, да и всех с ним товарищей вместе одним кулаком размечу. Ведь я, государь, за Сухаревою башнею против кулачной стены хаживал. Я зубы с челюстями и ребра англичанину высажу».

Спустя несколько дней, обедая у герцога Леедса, Пётр завёл разговор о бойцах, которых он видел, и сказал, что его гренадёр первого их витязя победит. Прочие лорды, уверенные в силе и мастерстве своего бойца, против которого стоять никто не мог, осмелились предложить: не угодно ли государю подержать заклад, что англичанин одержит верх? «А сколько?» - спросил Пётр. «Пятьсот гиней!» - «Пятьсот гиней? Добро! Но ведайте, господа, что мой боец лбом не бьётся, а кулаком обороняется».

К сражению назначен был сад Кармартена, сына герцога Леедса. Его величество, бывшие при нём россияне, Кармартен и прочие лорды прибыли туда. Явились два бойца. Англичанин богатырским своим видом уверял уже почти каждого зрителя, что сей гренадёр есть для него малая жертва. Все думали, что гренадёр не устоит. Англичанин вызвал соперника своего, но гренадёр, поджав руки, стоял прямо, не спуская с ратоборца глаз и ожидал его к себе. Зрители смотрели со вниманием. Англичанин, по обыкновению, нагнув шею, устремил твёрдый лоб свой против гренадерской груди, шёл его сразить, и все лишь только ждали произведённого лбом удара, как вдруг увидели, что гренадер, не допустив его до себя, вмиг кулаком своим треснул англичанина по нагбенной шее в становую жилу столь метко и проворно, что гигант англичанин пал на землю и растянулся недвижим. Зрители закричали «ура!», ударили в ладоши, поклонились государю и заклад заплатили. Его величество, оборотясь к своим, весело сказал: «Русский кулак стоит английского лба. Я чаю, он без шеи». Тотчас сражённому бойцу пущена была кровь. Думали, что он умрёт, но он очнулся. Побоище тем кончилось, а слава бойца сим случаем погибла.

Пётр весьма старался, чтоб английского бойца вылечили. Подозвав к себе лекаря и наказывая об излечении, дал врачу двадцать гиней, из выигранного заклада пожаловал победившему гренадёру двадцать гиней, англичанину-бойцу – двадцать, бывшим с ним российским гренадерам – тридцать, народу бросил пятьдесят гиней, а остальные деньги отослал в инвалидный дом. Потом государь приказал тут же всем своим гренадёрам прежде бороться, а после между собою сделать кулачный бой, чтобы показать лордам проворство, силу и ухватки русских богатырей, чему все собрание дивилось, ибо все находившиеся при Петре в путешествии гренадёры были люди видные, рослые и сильные, похожие на древних богатырей.

Алексей Каретников. «Из жизни Петра Великого». «Смена» №9 1995 год.

* * *

Клавдий Васильевич Лебедев.
«Пётр I в Саардаме обучается на корабельной верфи».

Пётр хаживал в Саардаме после работы с товарищами в один винный погреб завтракать. У хозяина этого погребка была в прислугах молодая, рослая и пригожая девка. А как государь был охотник до женщин, то и была она предметом его забавы. Как-то в воскресный день поутру случилось ему зайти туда одному. Хозяин и прочие были тогда в церкви. Он не хотел пропустить удобного времени, которого было довольно, потому как служба продолжалась часа три. Сел, завёл с нею полюбовный разговор, приказал налить себе бокал вина, который, принимая одною рукою, а другою обняв её, говорил: «Здравствуй, красавица, я тебя люблю!» Выпив, поцеловал её, потом попотчевал тем же вином, вынул из кармана кошелёк, полный червонцев, отсчитал десять и подарил девке на ленты. Девка, приняв подарок, смотрела на него пристально и продолжала речь свою к нему так: «Я вижу, ты, Питер, богат, а не простой человек!» «Я прислан сюда от московского царя учиться корабельному мастерству», - отвечал он. «Неправда! Я слышала, здесь говорят, что ты царь». – «Нет, милая девушка, цари не плотничают и так не работают, как я, от утра до вечера на работе». – «Это не мешает; сказывают, что ты учишься для того, чтобы после учить свой народ». – «Ложь, душа моя, не верь!» Между тем прижимал её к себе всё крепче, а она продолжала любопытствовать и убеждала, чтоб он сказал ей истину. Пётр, желая беседу скорее кончить, говорил: «Любовь не разбирает чинов. Ты ведай, я – московский дворянин». «Тем хуже и неприличнее для меня, - отвечала она, - вольного народа свободная девка не может любить дворянина, я сердца своего ему не отдам».

При этих словах хотел было он её поцеловать, но она не далась и пошла к дверям. Государь, видя, что иначе разделаться с нею нельзя, как сказать яснее, удержал её и спросил: «А саардамского корабельщика и русского царя полюбила бы ты?» На это, улыбнувшись, она весело вдруг сказала: «Это, Питер, дело другое. Ему сердца не откажу и любить буду». «Так люби же во мне и того, и другого, только не сказывай никому, буде впредь видеться со мною хочешь», - что она ему и обещала. Он дал ей пятьдесят червонцев и пошёл домой. После этого во всё пребывание Петра в Саардаме, когда ему надобно было, она приходила в его квартиру, а при отъезде он пожаловал ей триста талеров на приданое. Картина сего любовного приключения написана была масляными красками в Голландии; на ней представлен был его величество с тою девкою весьма похожим. Сию картину государь привез с собою и поставил в Петергофском дворце.

Алексей Каретников. «Из жизни Петра Великого». «Смена» №9 1995 год.

* * *

«Пётр I в костюме корабельного мастера».
Иллюстрация из книги «Домик Петра I в Заандаме».

*****

Фёдор Григорьевич Солнцев.
«Шкиперское платье Петра Великого»

*****

Фёдор Григорьевич Солнцев.
«Казацкий кафтан, пожалованный Петром I казаку Брешку и костюм казацкого старшины того времени».

*****

Слютер.
«Внутренность домика Петра Великого в Заандаме».

*****

Лавр Кузьмич Плахов.
«Пётр I в своей мастерской в Саардаме».
1840-е.

*****

«Пётр I в Саардаме удостаивается звания майора. 1697.».
Из книги: В. О. Ключевский. «Русская история». Москва, «Эксмо». 2005 год.

*****

Неизвестный голландский художник.
«Беседа Петра I в Голландии».
1690-е.

*****

Ж. Мишель.
«Пётр I в Заандаме с голландскими мастерами».
Гравюра с картины Г. Ваппера.
1858.

*****

«Пётр I в Заандаме с голландскими мастерами»
Картина Густава Ваппер (1803-1874).

*****

Неизвестный художник.
«Пётр Первый в голландском кабачке»

*****

Готфрид Кнеллер.
«Портрет Петра I».
1698.

Чаще всего встречаются два портрета Петра. Один написан в 1698 г. в Англии, по желанию короля Вильгельма III, Кнеллером. Здесь Пётр с длинными вьющимися волосами весело смотрит своими большими круглыми глазами. Несмотря на некоторую слащавость кисти, художнику, кажется, удалось поймать неуловимую весёлую, даже почти насмешливую мину лица, напоминающую сохранившийся портрет бабушки Стрешневой.

В. О. Ключевский. «Русская история». Москва, «Эксмо». 2005 год.

* * *

Белли.
Автор оригинала Годфри Неллер.
Портрет Петра I.
Середина XIX века.
Эрмитаж, Санкт-Петербург.

Рассказывают, что пёс Петра Первого Тиран был обучен доставлять на позиции записки с приказами и возвращаться с донесениями.

«Боги, люди, собаки». Санкт-Петербург, «Арка». 2010 год.

* * *

П. Гунст.
«Пётр I».
Гравюра с портрета работы Г. Кнеллера

Король Вильгельм английский подарил своему гостю прекрасную яхту. Пётр со своей стороны оставил английскому королю превосходный портрет, писанный учеником Рембрандта Кнеллером.

Н. И. Костомаров. «Русская история в жизнеописаниях её главнейших деятелей». Санкт-Петербург. «Весь». 2005 год.

* * *

Петер Шенк.
«Портрет Петра I»

В Европе собачки вошли в моду в XVII веке, на Руси – в конце того же века, при Петре Первом. Тогда же у собак появились личные имена, и это вполне понятно: надо же как-то называть существо, живущее рядом!

История сохранила довольно скудные сведения о собаках Петра Первого. Известно только, что это были Лизетта – небольшой, светлого окраса терьер, подаренный Меншиковым, и Тиран – крупный пёс с серой клочковатой шерстью, представитель уже несуществующей породы данцигский булленбейцер, послуживший впоследствии основой для выведения бульдогов. Тиран всюду сопровождал царя и, говорят, был способен доставлять приближённым записки с царскими распоряжениями.

Пётр не был страстным любителем животных, но к этим двум собакам очень привязался и даже иногда позволял им больше, чем приближённым. Однажды, описывает историк Якоб Штелин, супруга Петра Екатерина подсунула под ошейник Лизетты челобитную царю, якобы от имени подательницы, прося о прощении одного впавшего в немилость знатного придворного. Пётр запретил кому бы то ни было вступаться за осуждённого. Но поскольку челобитную «подала» любимица Лизетта и прошение впервые было представлено столь оригинальным способом, царь оценил выдумку и провинившегося помиловал.

Но собачий век, увы, короче человеческого. После кончины Лизетты Пётр, чуждый всякой сентиментальности, повелел изготовить чучело собаки, словно продлевая её жизнь. Вторая жизнь Лизетты продолжается уже более трёхсот лет, теперь её можно увидеть в Зоологическом музее в Санкт-Петербурге. Ещё одна собака царя занимает почётное место в экспозиции Зимнего дворца Петра Первого на Дворцовой набережной.

«Боги, люди, собаки». Санкт-Петербург, «Арка». 2010 год.

* * *

«Пётр I».
Из книги: В. О. Ключевский. «Русская история». Москва, «Эксмо». 2005 год

*****

Наградной портрет Петра Великого.
Миниатюра.

*****

Неизвестный художник.
«Портрет Петра I»

*****

Неизвестный художник.
«Портрет Петра I в кафтане с непокрытой головой»

*****

А. Прохоров.
«Стрелецкий полковник Нечаев передаёт правительнице Софье Алексеевне грамоту, в которой царь Пётр требует высылку Шакловитого и Медведева»

Возвращение. Петру было не до впечатления, оставляемого им в Западной Европе, когда он, наняв в Голландии до 900 человек всевозможных мастеров, от вице-адмирала до корабельного повара, истратив на заграничную поездку не менее 2 1/2 миллиона рублей на наши деньги, в мае 1698 г. спешил в Вену, а оттуда, в июле, внезапно отказавшись от поездки в Италию, поскакал в Москву по вестям о новом заговоре сестры и о стрелецком бунте. Можно представить себе, с каким запасом впечатлений, собранных за 15 месяцев заграничного пребывания, возвращался Пётр домой.

Тотчас по приезде в Москву он принялся за жестокий розыск нового стрелецкого мятежа, на много дней погрузился в раздражающие занятия со своими старыми недругами, вновь поднятыми мятежной сестрой. Это воскресило в нём детские впечатления 1682 г. Ненавистный образ сестры с её родственниками и друзьями, Милославскими и Шакловитыми, опять восстал в его нервном воображении со всеми ужасами, каких он привык ожидать с этой стороны. Недаром Пётр был совершенно вне себя во время этого розыска и в пыточном застенке, как тогда рассказывали, не утерпев, сам рубил головы стрельцам.

В. О. Ключевский. «Русская история». Москва, «Эксмо». 2005 год.

* * *

Файтгорн.
«Портрет Петра I»

*****

Источник:
https://aria-art.ru/0/P/Pjotr%20I/3.html