Будучи дамой весьма предусмотрительной, императрица Екатерина II начала подготавливать женитьбу сына Павла, когда ему не исполнилось и пятнадцати лет. 

О внуке – Великом князе Александре - любящая бабушка решила позаботиться ещё раньше.

Ещё в 1783 году императрица обратила внимание на маркграфство Баден-Дурлахское, точнее, на пятерых внучек правящего маркграфа Карла Фридриха.

Карл Фридрих Баденский

 

Семь лет спустя, в начале 1791 года, Екатерина поручает чрезвычайному посланнику при сейме германских княжеств - графу Н. П. Румянцеву нанести визит в столицу Бадена Карлсруэ и познакомиться с юными принцессами. Причём, особое внимание следовало уделить средним сёстрам – Луизе и Фредерике: «Сверх красоты лица и прочих телесных свойств их, нужно, чтобы вы весьма верным образом наведалися о воспитании, нравах и вообще душевных дарованиях сих принцесс, о чём в подробностях мне донести».

 Николай Петрович Румянцев, George Dawe 

Karlsruhe Hoftheater von Heinrich Hübsch

 

Повеление императрицы было выполнено наилучшим образом; уже 2 марта 1791 года Румянцев представил императрице подробный отчёт о результатах поездки: «Madame! Я последовал приказу Вашего царского величества и поехал в Карлсруэ. Там я задержался дольше обычно принятого. Madame, принцесса Луиза крепка и развита лучше, чем другие дети её возраста. Она очень мила, хотя и не абсолютная красавица. Народ её любит больше, чем сестёр. Хвалят характер и расценивают её фигуру и свежесть как надёжную гарантию здоровья».

Весьма лестно отозвался о принцессе граф Е. Комаровский, сопровождавший Румянцева: «Я ничего не видывал прелестнее и воздушнее её талии, ловкости и приятности в обращении».

Принцесса Луиза Мария Августа, очаровавшая русского посланника, родилась 13 января 1779 года, и была третьей дочерью наследного принца Баденского Карла-Людвига и Амалии Фредерики, урождённой ландграфини Гессен-Дармштадтской.

Портрет Карла-Людвига, наследного принца Баденского, Джозеф Вольфганг Hauwiller (отец)

 

Портрет Амалии Фредерики, ландграфини Гессен-Дармштадтской (мать )

 

Екатерина была очень довольна полученными сведениями, о чём свидетельствует её письмо графу Румянцеву в январе 1792 года:

«С удовольствием вижу, что вы исполнили данное вам поручение. Старшей из сих принцесс в сём генваре месяце исполнится тринадцать, и будет она, по нашему счёту, на четырнадцатом году, следовательно, о поездке матери её с дочерями сюда прежде генваря будущего 1793 года ещё условиться рано, но между тем предложить вам от времени до времени съездить в Карлсруэ, иметь старание и бдение, дабы образ мыслей наследной принцессы не переменился, но паче подкрепился, також старайтесь поприлежнее узнать нрав, склонности и, буде можно, о душевных свойствах и понятиях старшей принцессы, такожде о здоровом её телесном сложении; всё сие, думаю, что, сдружась с окружающими их людьми, не трудно вам будет разведать гораздо подробно. Касательно мыслей маркграфа баденского, не предвидится из оных по вашему описанию великие препятствия...». 

Всё получилось так, как и предполагала императрица: семья маркграфа Баденского восприняла русское предложение, как огромную честь.

Таким образом, в 1792 году (на год раньше намеченного срока), Луиза и её младшая сестра Фредерика-Доротея получили официальное приглашение в Россию.

 

Даже по тогдашним стандартам, обе принцессы – тринадцатилетняя Луиза и одиннадцатилетняя Фредерика – были слишком молоды для брака, однако, императрицу Екатерину это обстоятельство беспокоило меньше всего.

4 июня 1792 года она пишет Румянцеву: «Хотя, конечно, ввиду возраста принцесс, можно было бы ещё отложить года на два приезд их в Россию, но я думаю, что, прибыв сюда ныне же, в самом этом возрасте, та или другая скорее привыкнет к стране, в которой ей предназначено провести остальную свою жизнь... Вы скажете, что я охотно принимаю на себя окончание их воспитания и устройство участи обеих. Склонность моего внука Александра будет руководить его выбором; ту, которая за выбором останется, я своевременно пристрою».

Тем не менее, это была только одна сторона медали - имелись и другие, в первую очередь, политические, соображения на этот счёт, поскольку через два с небольшим месяца - 14 августа, императрица в письме барону Гримму сообщает: «Сперва мы женим Александра, а там, со временем и коронуем его», а уже 31 октября принцессы прибывают в Петербург.

"Триумфальные ворота" Акварель К.П.Беггрова с его же литографии по рисунку К.Ф.Сабата и С.П.Шифляра. 1820-е гг.

 

С первой же встречи, принцесса Луиза произвела на императрицу самое благоприятное впечатление: «Эта старшая показалась всем, видевшим её, очаровательным ребёнком или, скорее, очаровательной молодой девушкой: я знаю, что дорогой она всех пленила... Из этого я вывожу заключение, что наш молодой человек будет очень разборчив, если она не победит его...».

 

Портрет принцессы Луизы Марии Августы Баденской в юности, сделанный неизвестным художником

 

3 ноября Луиза и Фредерика были представлены семье цесаревича.

Красивая, обаятельная, умная и прекрасно воспитанная, Луиза очаровала и Павла Петровича, и Марию Фёдоровну, которая так отозвалась о возможной жене сына: «Она не только хороша собой, но во всей её фигуре есть особая привлекательность, которая способна возбудить любовь к ней. Она чарует обходительностью и чистосердечием». 

Впрочем, доброжелательное отношение Павла, отчасти объяснялось ещё и тем, что принцесса была племянницей его первой жены – Великой княгини Натальи Алексеевны. (Мать Луизы – Амалия и Наталья Алексеевна были родными сёстрами). 

 

«Принцесса Луиза, соединяла невыразимую прелесть и грацию со сдержанностью и тактичностью... Её ум, мягкий и тонкий, с крайней быстротой схватывал всё, что могло его украсить... В её разговоре отражалась свежесть её юности, и к этому она присоединяла большую правильность понятий. … У неё восхитительная талия, пепельно-серые волосы, спадающие локонами на шею, молочно-белая кожа, розовые щёки и очень приятно очерченный рот ».*

«Черты лица её очень хороши и соразмерны её летам… Физиономия пресчастливая, она имеет величественную приятность, рост большой, все её движения и привычки имеют нечто особо привлекательное… В ней виден разум, скромность и пристойность во всем её поведении, доброта души её написана в глазах, равно – и честность. Все её движения показывают великую осторожность и благонравие: она настолько умна, что нашлась со всеми, ибо всех женщин, которые ей представлялись, умела обласкать или, лучше сказать, всех, обоего пола людей, её видевших, к себе привлекла».**

Принцесса Луиза Мария Августа фон Баден, Августин Кристиан Ритт

 

Как заметил секретарь императрицы Екатерины, А.В. Храповицкий: «никто при виде её не мог устоять перед её обаянием», не стал исключением и Великий князь.

Уже через неделю после знакомства, 9 ноября, Александр пишет матери: «la princesse Louise est tout afait charmante» (принцесса Луиза, безусловно, очаровательна).

В свою очередь, Александр Павлович, первоначально, по словам Луизы «не показался мне таким красивым, как мне его описали», но впоследствии произвёл сильное впечатление на юную принцессу: Великий князь «наделён природным изяществом в высшей степени. Он высок ростом, строен, широкоплеч, у него лёгкая походка, благородные, правильные и нежные черты лица, гладко причёсанные светло-каштановые волосы, глубоко сидящие голубые глаза и чарующая улыбка. От лица его веет силой и грацией, радушием и таинственностью ».

Великий князь Александр Павлович в юности

 

«Александр Павлович обходился с принцессою старшею весьма стыдливо, но приметна была в нём большая тревога, и с того дня… начались первые его к ней чувства. … он ощущает в принцессе нечто особое, преисполненное почтения, нежной дружбы и несказанного удовольствия обращаться с нею… …она в глазах его любви достойнее всех здешних девиц ».** 

Убедительным доказательством возникших чувств служат письма молодых людей – Луизе от Александра: «Мой милый друг! Я буду Вас любить всю жизнь.»; 

и ответ принцессы на это пылкое послание: «Я тоже люблю Вас всем сердцем, и буду любить Вас всю мою жизнь. Ваша преданнейшая и покорнейшая суженая Луиза».

Вуаль Жан Луи. Великий князь Александр Павлович (Государственный Эрмитаж, Санкт-Петербург).

Портрет принцессы Луизы-Августы Баденской.  

Великая княгиня Мария Фёдоровна пишет свекрови 11 ноября: «Наш молодой человек, судя по его письмам, кажется мне счастлив и доволен. Принцесса Луиза, по его словам, совершенно прелестна.»;

и 17 ноября: «Уведомляю вас, что господин Александр, во вчерашнем своём письме, пишет нам, что “с каждым днём прелестная Луиза всё более и более ему нравится; в ней есть особенная кротость и скромность, которые чаруют, и что надобно быть каменным, чтобы не любить её”. Таковы подлинные выражения моего сына, и потому осмеливаюсь признаться вам, дражайшая матушка, что я сужу об удовольствии, которое доставит вам это признание, по тому удовольствию, которое оно мне доставило... Наш молодой человек начинает чувствовать истинную привязанность и сознаёт всю цену того дара, который вы ему предназначаете». 

Весьма довольная оборотом событий, императрица Екатерина, в свою очередь, сообщает барону Гримму 7 декабря 1792 г.: «хотя господин Александр ведёт себя очень умно и осторожно, но в настоящее время он понемножку становится влюблён в старшую из принцесс баденских.

Ещё не бывало лучше подобранной пары, и... все стараются поощрить их зарождающуюся любовь».

Теперь же сама принцесса расскажет об одном из важнейших дней в её жизни:

«Однажды вечером (17 декабря 1792 года - [Ростислава]), когда мы рисовали вместе с остальным обществом за круглым столом в бриллиантовой комнате, Великий Князь Александр подвинул мне письмо с признанием в любви, которое он только что написал. Он говорил там, что, имея разрешение своих родителей сказать мне, что он меня любит, он спрашивает меня, желаю ли я принять его чувства и ответить на них, и может ли он надеяться, что я буду счастливой, выйдя за него замуж. 

Я ответила утвердительно, также на клочке бумаги, прибавляя, что я покоряюсь желанию, которое выразили мои родители, посылая меня сюда». 

 Санкт-Петербург. Невский проспект зимой, фрагмент, литография, Музей истории Санкт-Петербурга, Шарлемань А.И.

 

Поскольку царственные браки заключаются, во многом, для установления родственных связей, следует отметить, что и в этом смысле принцесса Луиза оказалась весьма достойной партией.

Её брат Карл стал Великим герцогом Баденским, сёстры Каролина, Мария и Вильгельмина, соответственно, королевой Баварии, герцогиней Брауншвейг-Вольфенбюттельской и Великой герцогиней Гессен-Дармштадтской.

Карл (великий герцог Баденский)

Принцесса Каролина Баденская (13 июля 1776 — 13 ноября 1841) — принцесса Баденская, курфюстина Баварская, затем 1-я королева Баварии, супруга короля Максимилиана I, бабушка австрийского императора Франца Иосифа I и императрицы Сиси.

 Мария  Елизавета  Вильгельмина  Баденская

Вильгельмина Луиза Баденская (нем. Wilhelmine Luise von Baden; 21 сентября 1788, Карлсруэ — 27 января 1836, Розенхёэ) — мать императрицы Марии Александровны (супруги Александра II), супруга Людвига II Гессенского, великая герцогиня Гессенская и Прирейнская.

 

9 мая 1793 года состоялось миропомазание принцессы Луизы: «Принцесса, посреди дворцовой церкви, громко произнесла символ веры. Она была хороша собою, как ангел, одета в розовое платье, вышитое большими белыми розами, с белой юбкой, вышитой таким же образом розовыми цветами; ни одного бриллианта в распущенных русых волосах. Это была Психея! Великий князь был одет в костюм из серебряной парчи, вышитый серебром. Принцесса была наречена именем Елисаветы, в память императрицы, избравшей Екатерину…»***, а на следующий день – её обручение с Великим князем Александром Павловичем: «Все говорили, что обручают двух ангелов. Ничего нельзя вообразить прелестнее этого 15-летнего жениха и 14-летней невесты; притом, они очень любят друг друга. Тотчас после обручения принцессы она получила титул великой княжны». ****

 

 

Миропомазание великой княгини Елизаветы Алексеевны. (Рисунок) 1795 год. На картине изображены (справа налево): великая княгиня Мария Фёдоровна, цесаревич Павел Петрович, великие князья Константин и Александр, императрица Екатерина II, митрополит Гавриил, принцесса Луиза, игуменья Шубина, Безбородко, Зубов, Будберг.

 

Всё идёт как нельзя лучше: «Великий князь очень влюблён в свою наречённую, и трудно найти более прекрасную и интересную пару ».*****

28 сентября 1793 года, состоялось торжественное бракосочетание Александра и Елизаветы: «в церкви Зимнего дворца сделали возвышение, чтобы церемония брака была видна всем. Как только жених и невеста взошли туда, их вид вызвал всеобщее умиление. Они были прекрасны, как ангелы».* 

Аллегория бракосочетания великого князя Александра Павловича и великой княжны Елизаветы Алексеевны. 1793 г

Амур и Психея (Канова)

Екатерина II писала позднее барону Гримму: «Эта пара прекрасна, как ясный день, в ней пропасть очарования и ума... Это сама Психея, соединившаяся с любовью», (т.е. Амуром, или вернее, Александром) - [Ростислава].

Портрет Великой княгини Елизаветы Алексеевны.

Портрет Великого князя Александра Павловича.

 

Два года спустя, Великую княгиню Елизавету точно также назвала известная французская художница Элизабет Виже-Лебрен: «Ей казалось не более 17 лет, черты лица её были тонки и правильны, а самый склад его восхитительный: прекрасный цвет лица не был оживлён румянцем, но по белизне своей соответствовал его ангельскому кроткому выражению. Пепельно-белокурые волосы ниспадали на шею и на лоб. Она была в белой тунике, небрежно перевязанной поясом на талии, тонкой и гибкой, как у нимфы. Вся фигура этой молодой особы, облик которой я только что набросала, таким чарующим образом выделялась из глубины комнаты с колоннами, обитой розовым газом и серебром, что я воскликнула: “Да это Психея!”»

Портрет Великой княгини Елизаветы Алексеевны. М.-Л.-Э. Виже-Лебрен

Миниатюра

Помимо утончённой красоты, Великая княгиня была также наделена особым, чарующим голосом; как заметила императрица-бабушка Екатерина: «Мадам Елизавета - сирена. Её голос проникает прямо мне в сердце…».

Вскоре после свадьбы, Великий князь совершенно прекратил занятия со своим наставником Лагарпом; напротив, Великая княгиня остро почувствовала недостаток полученных дома знаний и занялась самообразованием. В покоях молодой женщины появились серьёзные книги по истории, географии и философии. Занятия были настолько усердными, что даже знаменитая княгиня Дашкова, стоявшая во главе двух российских Академий и отличавшаяся едким, бескомпромиссным характером, необыкновенно тепло отзывалась о Елизавете: «Меня привлекли к ней ум, образование, скромность, приветливость и такт, соединённый с редкой для такой молодой женщины осторожностью. Она уже правильно говорила по-русски, без малейшего иностранного акцента».

 

Парадный портрет Воронцовой-Дашковой изображает её рядом с книгами, намекая на учёность.

 

Вначале молодые супруги «были счастливы, насколько это было возможно для них»* и испытывали друг к другу искренние и нежные чувства; так, Елизавета пишет об Александре: «Счастье моей жизни в его руках, если он перестанет меня любить, то я буду несчастной навсегда. Я перенесу всё, всё, но только не это».

«Ничто не могло представить зрелища более интересного и приятного, чем прелестный союз Великого Князя Александра и Великой Княгини Елизаветы. …всё казалось согласным в их чувствах для лиц их свиты ».* 

Великая княгиня Елизавета Алексеевна

Великий князь Александр Павлович

Но вскоре, на горизонте безмятежной жизни Александра и Елизаветы возникло первое облачко. За юной Великой княгиней начал откровенно ухаживать фаворит императрицы – граф Платон Зубов.

«Вот уже год и несколько месяцев граф Зубов влюблён в мою жену. Посудите, в каком затруднительном положении находится моя жена, которая воистину ведёт себя, как ангел.», - (из письма Великого князя Александра графу В.П. Кочубею от 15 ноября 1795 года).

Впрочем, графа можно понять - в Елизавету нельзя было не влюбиться: «она приковывала к себе все взгляды. Её ангельское лицо, стройный грациозный стан, лёгкая походка вызывали всегда новое изумление».* Особенно учитывая тот факт, что Великой княгине было 16 лет, а императрице – 64 года. 

Портрет Екатерины II в России (1729-1796), Александр Рослин 

Платон Александрович Зубов. Художник И.-Б. Лампи, 1793

 

Разумеется, безответной любви графа очень скоро пришёл конец: «Её Величество сама говорила с Зубовым в конце 1796 года по поводу его непристойных чувств к Великой Княгине и заставила его совершенно переменить поведение. …не было, больше ни прогулок, ни взглядов, ни вздохов».*

Да и быть ничего не могло, потому что «принципы, в которых Великая Княгиня была воспитана… были проникнуты добродетелью и побуждали её к исполнению своего долга. Она знала и чувствовала, что её муж должен быть главной целью её любви».*

И в то время, так оно и было.

Портрет Великой княгини Елизаветы Алексеевны. М.-Л.-Э. Виже-Лебрен, 1796 г. 

Портрет Великого князя Александра Павловича. В.Л. Боровиковский

 

Однако, тучи уже сгущались. 

Положение Елизаветы при дворе резко ухудшилось после вступления на престол Павла I. Мария Фёдоровна откровенно недолюбливала невестку, не в последнюю очередь, из-за хорошего отношения к ней Екатерины II. И, став императрицей, воспользовалась новообретённой властью не лучшим образом.

Коронация Павла I и Марии Федоровны. МАРТИН ФЕРДИНАНД КВАДАЛЬ

Елизавета, став ещё одной ступенькой ближе к трону, более чем когда-либо подвергалась обращению и выходкам, которых до сих пор не могла предположить и в мысли, особенно со стороны свекрови: …случай подобного рода был в Москве в самый день коронации. Все были в парадных платьях. Это был первый раз, когда появились придворные платья, заменившие русский костюм, бывший в употреблении в царствование Екатерины II. Великая Княгиня Елизавета, желая дополнить свой туалет, очень искусно прикрепила свежие розы к алмазному цветку, бывшему у неё на груди. Когда она вышла к Государыне, та осмотрела её и, не говоря ни слова, вырвала розы из её букета и бросила на пол. 

— Это не подходит к парадному платью, — сказала она. 

«Это не подходит» было обычными словами, когда что-нибудь не нравилось.

Портрет великой княгини Елизаветы Алексеевны (1779-1826). 

 

Окончательно же отношения Великой княгини и императрицы испортились летом 1797 года, когда Елизавета получила от принцессы, своей матери, письмо, где та писала ей, что собирается поехать в Саксонию, чтобы повидаться со своей сестрой, герцогиней Веймарской, но симпатическими чернилами прибавила несколько строк на белом листе бумаги: «Посудите о моём удивлении. Г-н де Тауб, находящийся здесь, попросил у меня от имени шведского короля руки одной из ваших младших сестёр. Я так этим ошеломлена, что не знаю, что мне ответить. ». 

(Густав-Адольф просил руки принцессы Фредерики, приезжавшей в Россию вместе с Елизаветой).

 

Густав IV Адольф, Per Krafft the Elder 

Фридерика Доротея Вильгельмина Баденская (12 марта 1781 - 25 сентября 1826). Королева  Швеции с 1797 по 1809

Портрет Густава IV Адольфа (1778-1837) и Фредерики Баден (1781-1826), Йонас Forsslund (1754-1809)

 

Поскольку, всего год назад, самым оскорбительным образом, были расстроена почти состоявшаяся помолвка Густава-Адольфа с Великой княжной Александрой Павловной, нетрудно представить реакцию императрицы Марии на эту новость.

Едва двор переехал в Гатчину, как Императрица распорядилась позвать к ней Великую Княгиню Елизавету. В тот момент, когда последняя вошла в комнату, Государыня резко обратилась к Великой Княгине: 

— Что это такое? Шведский Король женится на вашей сестре? 

— Я в первый раз об этом слышу, — ответила Великая Княгиня. 

— Но это сказано в газетах. 

— Я не читала их. 

— Этого не может быть; вы знали об этом; ваша мать назначает свидание королю в Саксонии и везёт туда с собой ваших сестёр. 

— Я знала про путешествие, которое моя мать собиралась совершить в Саксонию, чтобы повидаться с моей тёткой, но про другую цель этого путешествия мне не было известно. 

— Это неправда; этого не может быть; вы поступаете недостойно по отношению меня; вы не доверяете мне и предоставляете мне узнать из газет про оскорбление, нанесённое моей бедной Александрине! И это как раз в тот момент, когда мы могли быть вполне уверенными, что её брак состоится, и когда нас прельщали надеждой! Это ужасно! Это возмутительно! 

— Но я в этом не виновата. 

— Вы знали об этом и не предупредили меня. Вы проявили ко мне недостаток доверия, уважения... 

— Я не знала об этом. Да наконец, мои письма читают на почте; будьте добры справиться там, о чём писала мне моя мать. 

Жарков П. Г. (?). Портрет великой княжны Александры Павловны. ГМЗ "Павловск"

 

Это было последнее слово Великой Княгини, очень взволнованной и даже рассерженной той сценой, которую ей устроила Государыня. Выслушав после этого целый поток слов, очень мало сдержанных, она удалилась к себе. 

Словом, жизнь Елизаветы превратилась … в тяжёлый долгий сон, который она боялась признать действительностью. Каждую минуту встречала она противоречие и чувствовала себя нравственно оскорблённой. От этого увеличилась её гордость. Она старалась по возможности удалиться от порядка вещей, который ей не нравился. Она исполняла все обязанности, сопряжённые с её рангом, но в возмещение она создала себе внутренний мир, где воображение имело больше власти, чем рассудок.

Тем не менее, всего через год, в жизни Елизаветы произошло очень важное событие: Великая княгиня ждала ребёнка. О её беременности было официально объявлено в ноябре 1798 года.

Елизавета Алексеевна (?) (великая княгиня, в венке из роз, вторая половина 1790-х). Государственная Третьяковская галерея. 

 

В 18 "день сего мая (1799 года - [Ростислава]) наша любезная невестка, великая княгиня Елизавета Алексеевна разрешилась от бремени рождением нам внуки, а их императорским высочествам дочери наречённой Марией".

Император Павел был очень обрадован рождением внучки, которое ему было объявлено почти в тот же момент, когда курьер из армии привёз ему вражеские знамена и известие о победе Суворова в Италии. Государь любил выставлять на вид это обстоятельство и объявил себя покровителем новорожденной, к которой, как говорил он, могли плохо относиться потому, что это не был мальчик.

Через некоторое время, при дворе начали распространяться упорные слухи о том, что отцом девочки является вовсе не Александр, а его близкий друг – польский князь Адам Чарторыйский. 

Портрет Адама Ежи Чарторыйского

 

Основанием для сплетен послужил тот факт, что малютка-княжна была темноволосой и темноглазой, резко отличаясь тем самым от светловолосых родителей.

Несмотря на то, что не было никаких прямых доказательств супружеской измены, (хотя факт влюблённости Чарторыйского в Елизавету не подлежал сомнению), эта ситуация имела самые печальные последствия для Великой княгини.

В последнее пребывание двора в Павловске Государыня приказала Великой Княгине Елизавете прислать ей ребёнка, хотя девочке было всего три месяца и от дома Великого Князя до дворца было довольно далеко. Пришлось повиноваться, и потом, когда девочку привезли обратно, Великая Княгиня узнала от дам, сопровождавших ребёнка, что Государыня носила его к Государю.

…когда Императрица принесла маленькую Великую Княжну к Императору, она обратила его внимание на ту странность, что Великая княжна была брюнеткой, тогда как Великий Князь Александр и Великая Княгиня Елизавета оба были блондины.

 

Портрет великой княгини Елизаветы Алексеевны (1779-1826).

 

После ухода Марии Фёдоровны, Павел вызвал князя Ростопчина и отдал ему следующее приказание:

— Идите, сударь, и напишите как можно скорее приказ о ссылке Чарторыйского в Сибирский полк. Жена сейчас вызвала у меня сомнения относительно мнимого ребенка моего сына. 

Ростопчин отказался повиноваться и возразил его Величеству, что переданное ему было ужасной клеветой и что ссылка князя Чарторыйского опозорит Великую Княгиню, бывшую так же невинной, как и добродетельной. Но ему не удалось поколебать решения императора. Тогда Ростопчин, видя, что невозможно его разуверить, ограничился заявлением, что никогда он не согласится написать подобный несправедливый приказ, и ушёл из кабинета. Государь написал ему записку, в которой сообщал все обстоятельства, оправдывавшие отданное им приказание.

Фёдор Васильевич Ростопчин. Портрет работы Сальватора Тончи, 1800

 

Ростопчин опять отказался повиноваться, и гнев Государя наконец успокоился. Графу удалось получить согласие его Величества на то, что Чарторыйский будет удалён без шума и его назначат посланником к королю Сардинии.

На другой же день утром Великий Князь Александр узнал от князя Чарторыйского, что последний получил приказание в тот же день уехать из Павловска и вскоре отправиться в Италию в качестве посланника от России к королю Сардинии…

 

 

Великий Князь был крайне поражён. Это назначение слишком походило на ссылку, чтобы можно было ошибиться; и ни он, ни князь Чарторыйский нисколько не сомневались по поводу этого. … Их Императорские Высочества простились с князем после обеда. До них дошли слухи, что некоторые лица пытались объяснить это удаление причиной, очень оскорбительной для Великой Княгини. Она была глубоко возмущена этим, и на её лице были ещё следы этого чувства, когда она вечером вошла к Государю.

Войдя в комнату, где обыкновенно дожидались его Великие Княгини, он, не говоря ни слова, взял за руку Великую Княгиню Елизавету, повернул её так, что свет падал на её лицо, и уставился на неё самым оскорбительным образом. Начиная с этого дня, он не говорил с ней в течение трёх месяцев.

Великая княгиня Елизавета Алексеевна, Владимир Лукич Боровиковский, 1795 г.

 

После этого Великая Княгиня Елизавета жила только для своей дочери. Огорчения, испытанные ею, заставили её считать преимуществом уединение, в котором она находилась. Из особ двора Великая Княгиня Елизавета виделась только с Великим Князем Александром и Великой Княгиней Анной (женой младшего брата Александра Павловича, Великого князя Константина - [Ростислава]), и это были единственные лица, с которыми она и желала видеться.

Великий князь Александр Павлович работы Боровиковского

Неизвестный художник. Портрет Великой княгини Анны Фёдоровны, жены Великого князя Константина Павловича

 

К сожалению, материнское счастье Елизаветы было совсем недолгим: Великая княжна Мария умерла 27 июня 1800 года, прожив всего лишь тринадцать месяцев, и была похоронена в Благовещенской усыпальнице Александро-Невской Лавры.

 

Боль от утраты была настолько сильной, что Великая княгиня «почти не плакала»*; свои чувства Елизавета Алексеевна смогла выразить только в письме к матери: «О, мама, как ужасна непоправимая потеря: я первый раз переношу нечто подобное. Вы легко можете понять, какая пустота, какая смерть распространилась в моём существовании. Вы теряли ребёнка, но у вас оставались другие дети, а у меня их нет, и я даже теряю надежду иметь детей в будущем. Но даже если б у меня и был другой ребёнок, то её, моей обожаемой Mäuschen, более не существует». 

 

Глубоко переживая смерть дочери, Елизавета отдалилась от мужа, и с этого времени их отношения становились всё более холодными и официальными, к тому же «Великий князь не мог совершенно противиться окружающим его примерам и так же искал развлечения в ухаживаниях за дамами, пользовавшимися наибольшим успехом в данную минуту».****** 

Поворотным моментом в жизни супругов стала та роковая ночь – с 10 на 11 марта 1801 года - когда был убит Павел I.

Михайловский замок

Убийство Павла I

 

Совершенно неожиданно для всех окружающих, большей частью испуганных и расстроенных, Елизавета проявила выдержку и твердость. 

Даже если такое владение собой являлось результатом определённой душевной холодности и отсутствием у Елизаветы добрых чувств к свёкру, (о чем свидетельствуют некоторые фразы из её писем к матери: «Правда, мама, этот человек мне противен, даже когда о нём только говорят…», «О, мама, в самом деле, он тиран!») следует признать, что сдержанность и рассудительность Елизаветы Алексеевны сослужили ей, в данный момент, хорошую службу: «Из членов императорской фамилии, среди ужасного беспорядка и смятения, царивших в эту ночь во дворце, только одна молодая императрица сохранила присутствие духа. Император Александр часто говорил об этом. Она не оставляла его всю ночь и отходила от него лишь на минуту, чтобы успокоить свекровь, удержать её в её комнатах, уговорить её прекратить свои вспышки, которые могли стать опасными, когда заговорщики, опьянённые успехом и знавшие, как они должны опасаться её мести, являлись хозяевами во дворце. …в эту ночь только императрица Елизавета сохранила самообладание и проявила моральную силу, которую все признали. Она явилась тогда посредницей между мужем, свекровью и заговорщиками и старалась примирить одних и утешить других».******

Великая княгиня Елизавета Алексеевна. Орт. 1800-1801. Русский музей.

 

Елизавета подробно описала матери произошедшие события в письмах 13 марта: «Теперь всё спокойно, ночь же с третьего дня на вчера была ужасна. Случилось то, чего можно было давно ожидать: произведён переворот, руководимый гвардией, т. е. вернее офицерами гвардии. В полночь они проникли к Государю в Михайловский дворец, а когда толпа вышла из его покоев, его уже не было в живых. Уверяют, будто от испуга с ним сделался удар; но есть признаки преступления, от которого все мало-мальски чувствительные души содрогаются; в моей душе же это никогда не изгладится. 

Вероятно, Россия вздохнёт после 4-летнего гнёта и если бы Император кончил жизнь естественной смертью, я, может быть, не испытывала бы того, что испытываю сейчас, ибо мысль о преступлении ужасна. Вы можете себе представить состояние императрицы: не смотря на то, что она не всегда с ним была счастлива, привязанность её к Государю была чрезвычайная.

Великий князь Александр Павлович, ныне Государь, был совершенно подавлен смертью своего отца, то есть обстоятельствами его смерти: чувствительная душа его будет этим навсегда растерзана. 

Я была у себя в комнате и слышала одни крики ура. Вскоре после того, входит ко мне великий князь и объявляет о смерти своего отца. Боже! Вы не можете себе представить нашего отчаяния. Никогда я не думала, что это будет мне стоить столь ужасных минут. Великий князь едет в Зимний дворец в надежде увлечь за собой народ; он не знал, что делал, думал найти в этом облегчение. Я поднимаюсь к императрице; она ещё спала, однако воспитательница её дочерей пошла подготовить её к ужасному известию. Императрица сошла ко мне с помутившимся разумом, и мы провели с нею всю ночь следующим образом: она — перед закрытой дверью, ведущей на потайную лестницу, разглагольствуя с солдатами, не пропускавшими её к телу Государя, осыпая ругательствами офицеров, нас, прибежавшего доктора, словом всех, кто к ней подходил (она была как в бреду, и это понятно). Мы с Анной (Великой княгиней Анной Фёдоровной - [Ростислава]) умоляли офицеров пропустить её по крайней мере к детям, на что они возражали нам то будто бы полученными приказами (Бог знает от кого: в такие минуты все дают приказания), то иными доводами. Одним словом, беспорядок царил как во сне. Я спрашивала советов, разговаривала с людьми, с которыми никогда не говорила и, может быть, никогда в жизни не буду говорить, умоляла императрицу успокоиться, принимала сотни решений. Никогда не забуду этой ночи!

Вчерашний день был спокойнее, хотя тоже ужасный. Мы переехали, наконец, сюда, в Зимний дворец, после того как императрица увидела тело Государя, ибо до этого её не могли убедить покинуть Михайловский дворец. Я провела ночь в слезах то вместе с прекрасным Александром, то с императрицей. Его может поддержать только мысль о возвращении благосостояния отечеству; ничто другое не в силах дать ему твёрдости. А твёрдость ему нужна, ибо, великий Боже, в каком состоянии получил он империю!»;

Император Александр I. Неизвестный художник. Копия портрета Виже-Лебрен. 1802 года. Архангельское.

 

и 14 марта: «Как давно, любезная Мама, я не писала к Вам подробно. Я испытываю настоящее горе при мысли о том, какой смертью умер Государь, однако я не могу не признаться, что я облегчённо вздыхаю вместе со всею Россией. Любезная Мама, осмелюсь сказать, что Вы теперь были бы более довольны моими политическими взглядами. Я восхваляла революцию только из безрассудства, чрезмерный деспотизм, царивший кругом, почти полностью лишил меня способности рассуждать беспристрастно: я желала только одного — видеть несчастную Россию свободной во что бы то ни стало. Когда я увидела, что началось брожение… что следует опасаться всеобщего бунта — и когда я научилась понимать, что может за тем последовать, то, уверяю Вас, мой разум успокоился. Мама, я была молода, теперь я взрослею, я набираюсь опыта — пусть медленно, но всегда нового и неземного. Я начинаю видеть, что я верила людям как себе, я приписывала им свои взгляды и чувства; я забыла, что они подвержены страстям, с которыми я незнакома и которые чаще всего подвигают людей на безрассудные поступки».

Коронация императора Александра I и императрицы Елизаветы Алексеевны состоялась 15 сентября 1801 г.

При вступлении на престол Александру было 23 года, Елизавете – 22. Это была самая молодая венценосная чета в российской истории.

Александр I в коронационном одеянии. 

Портрет императрицы Елизаветы Алексеевны.

Портрет императрицы Елизаветы Алексеевны.

Портрет императрицы Елизаветы Алексеевны.

 Коронация императора Александра I состоялась 15 сентября 1801 в Успенском соборе Московского Кремля.

 

Народные гуляния во время коронации Александра I.

Картина Алексеева. Иллюминация на Соборной площади в честь коронации Александра 1

Апофеоз Александра I — аллегория на восшествие его на престол. В. Нойман. Около 1805 года. 

К.-В. Зеелигер. Аллегория восшествия на престол Александра I. 

Серебряный жетон в честь коронации. Были выпущены также золотые и бронзовые.