Серия сообщений "Тина Гай - В поисках мира и душевного покоя":Выбрана рубрика Тина Гай - В поисках мира и душевного покоя.
Часть 1 - Чюрлёнис. Философия жизни
Часть 2 - Чюрлёнис. Одинокий романтик
Чюрлёнис. Философия жизни |
Дневник |
Чюрлёнис очень загадочный и мистический художник, музыкальный и глубоко философский. Он принадлежит Серебряному веку русского искусства, в котором творили великие поэты, писатели, художники и композиторы. К их числу принадлежит и Чюрлёнис, уникальный и неподражаемый со своей темой - претворения хаоса в гармонию.
Художник прожил всего 36 лет, а сделал неимоверно много, написав двести музыкальных произведений, в том числе главное – симфоническую поэму «Море», а также создав четыреста картин, которые уже тогда зрителю показались слишком загадочными, тревожными и одновременно пугающими.
Но начать разговор об этом очень необычном художнике хочу не с картин, а с философско-поэтического произведения «Сказка», в котором выражена основная мысль философии Чюрлёниса: жизнь - это трудная дорога к мечте, свободе и истине.
Устав от беготни по улицам большого города, я присел на скамейку, предназначенную для вестников. Был страшный зной, серо-желтые дома стучали зубами, вызывающе сверкали пестрые вывески, там и сям возносились позолоченные солнцем башни, а люди, измученные зноем, передвигались медленно, словно сонные.
Какой-то немолодой человек, уже старичок, с трясущейся головой, тяжело волоча ноги, опираясь на палку, остановился передо мной и внимательно стал меня разглядывать. Его глаза были печальны, исслезившиеся и будто бессмысленные.
На его груди висела веревочка, унизанная крестиками разной величины: были там большие железные, слегка поржавевшие, и поменьше – плоские медные, и совсем малюсенькие серебряные – полный набор.
«Нищий», – решил я – и уже было потянулся в карман за медяком, но старичок, странно прищурившись, таинственным шепотом спросил: «Приятель, не скажешь ли, как выглядит зеленый цвет?»
«Зеленый цвет? Гм… Зеленый цвет это цвет … ну, такой, как трава… деревья, деревья тоже зеленного цвета – листья, – ответил я ему и огляделся вокруг. Но нигде не было никакого деревца, никакого росточка травы.
Старичок рассмеялся и взял меня за пуговицу: «Если хочешь, идем со мной, приятель. Я тороплюсь в тот край, по пути расскажу тебе кое-что интересное». И когда я, встав, последовал за ним, старик начал рассказывать:
«Когда-то очень давно, когда я был молод, как ты, сынок, было так же вот жарко. Устав от беготни по улицам большого города, я присел на скамейку, предназначенную для вестников. Был страшный зной.
Серо-желтые дома стучали зубами, вызывающе сверкали пестрые вывески, там и сям возносились позолоченные солнцем башни, а люди, измученные зноем, передвигались медленно, словно сонные.
Долго смотрел я на них и страшно затосковал по лугам, деревьям, зелени, – такой, знаешь ли, майской зелени. Собрался вдруг и пошел, и так вот шел всю жизнь в напрасных поисках ее в городе. Я шел и шел все дальше и дальше, обращаясь к встречным, но они, вместо ответа, давали мне крестики.
Я поднимался на высокие башни, но, увы, насколько хватало глаз – всюду виделся только город, город, и нигде – зелени. Однако я чувствовал, что есть она в этом краю, только мне, видать, не дойти – стар я уже. Эх, если бы недалеко, так хотя бы мог и отдохнуть: благоухание, мушки жужжат, а кругом зелень, трава, деревья».
Посмотрел я на старичка – он улыбался, как дитя, и плакал. Прошли мы, молча, еще часть пути, в конце его старичок сказал: «Ну, с меня хватит. Дальше невмоготу, здесь уж и останусь. А ты иди, иди без устали. И наперед тебе скажу, что зной не спадет, на этом пути ночи нет, лишь вечный день. По пути говори с людьми о лугах, о деревьях, только их не расспрашивай или возьми с собой веревочку, крестики нанизывать. Ну, ступай с Богом, а я здесь останусь».
Однако едва я отошел шагов на десять, старичок опять закричал: «Погоди, сынок, забыл я сказать: гляди с высоких башен, тогда путь почуешь. А если будет еще очень далеко и старость тебя настигнет, там, – опять найдешь скамейку, предназначенную для вестников, а на ней в юношах никогда недостатка не будет. Ну, теперь уж иди!» Так сказал старичок, и я пошел дальше, и смотрел я с высоких башен. (Авторский перевод с литовского В. Коноваловa)
В тексте - картины М.Чюрлениса
|
Метки: Тина Гай Чюрленис |
Чюрлёнис. Одинокий романтик |
Дневник |
Чюрлёнис никогда не слышал исполнения своих музыкальных симфоний, никогда не имел персональных выставок и ни одной своей картины не продал, зарабатывая на жизнь уроками музыки. Лучшая его симфония «Море» прозвучала спустя десять лет после смерти и первая персональная выставка картин тоже была посмертной.
От той поры у меня осталась маленькая брошюрка 1975 года издания, выпущенная к столетию со дня рождения художника. То были времена, когда советская власть культивировала и популяризировала имена национальных писателей, поэтов и художников, к которым принадлежал великий литовский композитор и художник Микалоюс Чюрленис.
Талантливый композитор, стоявший у истоков национальной музыкальной культуры, самобытный художник, создавший уникальный взгляд на Вселенную, он был, прежде всего, философом, оформлявшим свои идеи в звуке, цвете и слове.
Он в равной степени был одарен музыкальными способностями и художественными, но свой творческий путь он начал как музыкант и композитор, что было естественным, т.к. родился мальчик в семье органиста, служившего в приходском костеле. Музыка и религия вошли в жизнь мальчика, как говорится, с молоком матери.
К семи годам он уже хорошо знал музыкальную грамоту, импровизировал и играл с листа, а в тринадцать лет друг семейства рекомендовал отдать мальчика в оркестровую школу князя Огинского, находившуюся в городке Плунге, взяв на себя все финансовые расходы. Так Чюрлёнис начал путь профессионального музыканта.
В восемнадцать лет юноша поступил в Варшавскую консерваторию, которую окончил через шесть лет. Мягкий, лиричный, очень сдержанный и застенчивый молодой человек избегал всякой публичности, предпочитая заниматься творчеством. Еще через два года Чюрлёнис едет учиться в Лейпцигскую консерваторию, где переживает первый душевный кризис.
Он был связан с несколькими трагическими событиями: произошел тяжелый разрыв с невестой, которую родители отказались выдавать замуж за неизвестного музыканта; из Литвы приходит известие о смерти князя Огинского, а чуть позднее - о смерти его любимого профессора Лейпцигской консерватории.
В это же время из Варшавы приходит письмо, в котором сообщается, что с концертного исполнения снимают его симфоническую поэму «В лесу» и аннулируют первую премию, присужденную за эту симфонию. Мотивация: автор – литовец. Одиночество, тоска по дому, депрессия и отчаяние, но первый кризис Чюрлёнис преодолевает. Заканчивается он неожиданно резким разворотом к живописи.
С этого момента живопись становится его страстью, которой он отдает основное время и все средства. Чюрлёнис поступает в рисовальную школу, через два года – в Варшавскую школу искусств. Первая картина «Музыка леса» отражает настроение того периода: цветовая гамма тревожная и печальная, в ней нет просветленности, которая была характерна для симфонии «В лесу».
Учеба в Варшавской школе искусств задает направление, в котором потом развитие художника: в его картинах появляются фантастические образы, которые двоятся: то ли природа, то ли чудовища, как, например, в картине «Покой». На ней в вечерних сумерках видим огромный остров в океане, у подножия которого разведено два костра. Издалека они кажутся глазами огромного чудовища, в которое превращается остров.
Вслед за этим фантастическим образом появляется тревожный цикл «Похоронная симфония». В первой картине за стеной фантастического города видим толпу, несущую гроб. Огромный колокол на воротах раскачивается во всю мощь, издавая надрывные звуки.
На второй картине гроб становится центральным образом, в третьей - длинная процессия людей медленно поднимается в гору и становится похожей на огромную змею. Заканчивается цикл образом опустевшего дома. Смерть в понимании Чюрлёниса - это символ скоротечности жизни, которая в любой момент может оборваться.
Подавление революции 1905 года вызывает у художника интерес к проблеме человека и сотворению нового мира. В нем всё должно быть устроено по законам гармонии. Рождается идея одного из самых известных циклов Чюрлёниса – «Сотворение мира». Цикл состоит из тринадцати картин, первых шести из них повторяют библейский шестоднев Творения мира из хаоса.
Холодные краски первых картин постепенно теплеют, наполняясь светом и цветом. Фантастические растения тянутся к солнцу, и мир начинает радоваться и дышать. Каждый последующий лист - ярче и красочней предыдущего, минорная тональность первых листов сменяется мажорным настроением последних. В шестом листе появляется Человек-мыслитель.
После «Сотворения мира» Чюрлёнис создает две философских картины: «Истина» и «Дружба». В первой Истина представлена как горящая свеча, к которой слетаются ангелоподобные существа, но прикасаясь к огню, они падают на землю с обгоревшими крыльями. Но это не останавливает поток летящих на пламя Истины, к которой стремится все живое.
В «Дружбе» Чюрлёнис показывает человека, несущего в холодный мир огромный огненный шар, освещающий и согревающий его. Без дружбы нет жизни и тепла. В том же году художник едет с друзьями на Кавказ, а в 1906 - за границу, где знакомится с картинами великих живописцев. Впечатления переполняют художника и после возвращения он приступает к циклу «Знаки зодиака».
«Знаки…» продолжают цикл «Сотворение мира», но только не с космической высоты, а с точки зрения земной природы. Цикл состоит из двенадцати картин, отражающих не только мифологию знаков, но и различные времена года: Весну, Лето, Осень и Зиму. Весенние знаки окрашиваются в цвета солнечного утра, летние – теплого дня, осенние – в цвета урожая, а зимние – в цвета ночи.
В это время художник начинает осознавать свои национальные корни и возвращается в Вильнюс, посвящая все свое творчество Литве. Он ездит по деревням, собирает народные изделия, организует художественные выставки. Национальная идея все сильнее звучит и в его новых картинах. Литве Чюрлёнис посвящает триптих «Райгардас», который своей лиричностью, спокойствием и теплотой похож на протяжную народную литовскую песню.
Литовской природе Чюрлёнис посвящает и циклы «Весна, «Лето», «Зима». Они строятся им на принципах музыкальных композиций и являют цветовое воплощение музыки времен года. Позднее появляется еще один цикл - «Сказки», в которых передает романтические образы народных сказочных героев таких, как, например, Одуванчик в триптихе «Путешествие Королевны» или о королях в «Сказке королей».
Самым значительным мегациклом, созданным Чюрлёнисом, и вершиной его творчества является цикл, состоящий из семи Сонат: Солнца, Весны, Ужа, Лета, Моря, Звезд и Пирамид, построенных по музыкальному принципу. Именно этот цикл называют "музыкальной живописью" Чюрлёниса.
Это действительно принципиально новое явление в мировой живописи. Открывает цикл увертюра «Фуга», после которой каждая соната разворачивается в нескольких частях, подобно музыкальной композиции: аллегро, анданте, скерцо, финал. Каждая соната продолжает предыдущую, дополняя и углубляя ее.
Однако философская живопись Чюрлёниса не находила отклика у зрителя, его картины не продаются, а Вильнюс, вопреки ожиданиям, не стал крупным культурным центром. Более того, из него стала уезжать художественная интеллигенция и художник решается ехать в Петербург, рассчитывая там найти признание и соответствующую культурную среду.
Петербург его встретил холодно. Исключение составил Мстислав Добужинский, к которому Чюрлёнис имел рекомендательное письмо. Добужинский, сам выходец из Литвы, посмотрел картины неизвестного ему художника и был удивлен их оригинальностью и самобытностью. Он вводит Чюрлениса в кружок А.Бенуа, а через некоторое время становится участником выставки «Союза русских художников».
Но жить не на что, уроки музыки больших доходов не дают, красок покупать не на что, мольберта нет, холстов – тоже, играть – нет инструмента. Но Чюрлёнис не сдается. Именно в это время он создает одну из лучших своих картин – Рекс, который олицетворяет властелина Вселенной, вокруг которого вращается весь мир.
В конце 1908 года художник ненадолго возвращается в Литву, где венчается с молодой писательницей Софьей Кимантайте. Это время счастливых дней, наполненных любовью и теплом. Художник наконец-то обретает покой, у него возникают новые замыслы и он создает светлые, наполненные счастьем картины: «Жемайтийские кресты», «Рай», «Честь восходящему Солнцу», «Арка Ноя» и другие.
Но осенью он снова возвращается в Петербург с огромным желанием работать во имя искусства. Рождается картина «Жертва». Но Петербург кажется теперь, после теплого литовского лета, совсем мрачным.
Художник по-прежнему много работает, но здоровье не выдерживает напряжения, наступает глубокая депрессия, которая становится предвестницей тяжелого душевного заболевания. У Чюрлёниса рождаются зловещие картины «Демон» и «Баллада о Черном солнце». Болезнь не отступает. Добужинский, обеспокоенный исчезновением художника, едет к нему домой и видит его в крайне тяжелом психическом состоянии.
Жена увозит его в Литву, потом отправляет в психиатрическую лечебницу Варшавы, где ему запрещают заниматься музыкой и рисованием. Чюрлёнис в отчаянии и делает попытку сбежать из больницы. В одной больничной пижаме он уходит в заснеженный лес. Его еле нашли, простуженного и истощенного. Переохлаждение, воспаление легких, температура, бред.... Не приходя в сознание, десятого апреля 1911 года Чюрлениса не стало…
|
Метки: Тина Гай Чюрлёнис художник |
| Страницы: | [1] |
