Неизвестная история жизни самой известной в Монголии русской женщины. Став первой леди государства, Анастасия Филатова изменила жизнь целой страны.
Это было горькое возвращение. Бывшего премьер-министра Монголии Юмжагийна Цеденбала и его русскую жену, прилетевших в Улан-Батор тридцатого августа 1988 года, и не спецрейсом, а обычным самолетом Аэрофлота, не встречали у трапа ни члены политбюро, ни почетный караул, ни пионеры с цветами...
Так было раньше, когда Цеденбал правил страной. А сейчас внизу стоял всего один человек — генерал из Министерства общественной безопасности. Юмжагийн спускался, цепляясь за поручни трапа, осторожно переставляя ноги. Анастасия Ивановна крепко держала его за другую руку — муж сильно сдал, ему ничего не стоит споткнуться и скатиться вниз. Они улетали из Монголии на несколько недель в отпуск — и попали в ловушку на четыре года.
Теперь Анастасия Цеденбал-Филатова даже боялась представить, что их ждет дома. Целы ли оставленные в сейфах ее драгоценности и ордена мужа? На месте ли прислуга, за столько лет ставшая родной? Генерал Нацагдорж распахнул дверцу машины, помог сесть, и «Чайка» мягко тронулась с места. Через полчаса они были у себя, в обнесенном высокой стеной правительственном особняке — прислугу оставили, драгоценности не тронули, но в сейфах явно кто-то шарил, у одного был сломан замок.
Шофер, повар и горничные были им рады, продукты, как и прежде, появлялись сами собой, но в остальном эта жизнь была мало похожа на прежнюю. Их навещали только те, кому уже нечего терять — давно вышедшие на пенсию старики и чиновники в отставке. Новые руководители Монголии, люди, обязанные Цеденбалу всем, не приезжали и не звонили — его преемник Батмунх заглянул на полчаса и больше не появлялся.
Так прошли две недели, а потом Анастасии Ивановне намекнули, что из особняка придется съехать — им временно предоставят небольшую квартиру. Такого унижения бывшая первая леди не выдержала и засобиралась в Москву. По всему дому теперь стояли связанные стопками книги, чемоданы и коробки, набитые дорогими ей вещами. Посуду и одежду она оставила: пусть муж думает, что они еще вернутся в Улан-Батор.
Улан Батор
За день перед отъездом Анастасия Цеденбал разбирала свое бюро: выкидывала ненужные бумаги в картонную коробку из-под болгарских сигарет, откладывала в стопочку то, что стоило сохранить. Наткнулась на маленькую, пожелтевшую от времени фотографию. Широко улыбающийся парень с падающей на лоб прядью волос, скуластый и широкоплечий. «Насте от Дмитрия: люби меня, как я тебя» и дата — июнь 1941 года. Она положила фотографию перед собой и долго глядела на нее, сжав ладонями виски.
...Лето 1941года, Настя и Дима, счастливые влюбленные, гуляют на ВДНХ. Скоро их свадьба... Через несколько месяцев она проводит его на фронт, будет ждать писем, те станут приходить все реже и реже... А в 1943-м Дмитрий напишет, что женился, и попросит его забыть.
С Цеденбалом Настя познакомится через три года — столкнется в коммунальной квартире своей сестры — и даже не обратит внимания на благообразного, вежливого монгола.
В то время в ее жизни опять появился Дмитрий, и она не понимала, чего хочет: то ли увести его из семьи, то ли влюбить в себя и бросить. Он рассказывал ей, как попал в беду на фронте, а будущая жена его спасла, жаловался на нее и ее родню — мол, абсолютно необразованные, темные люди, его совсем не понимают... Но оставить семью Дмитрий не решался из-за сына. Тут-то в жизни Насти Филатовой и появился Цеденбал. Через несколько дней после первой встречи сосед пригласит Настю на день рождения сына, там будет и молодой монгол. Их усадят рядом, и после поздравительных тостов, когда маленькому имениннику предложат загадать желание, он укажет на Цеденбала и Настю пальцем и пронзительно завопит: «Целуйтесь!» Этот поцелуй изменит и ее жизнь, и историю Монголии, но Филатова так и не узнает, что их знакомство было спецоперацией.
Тридцатилетний Цеденбал, мягкий, деликатный и уступчивый человек, хотел жениться на русской. Он учился в России, читал русские книги, благоговел перед русской культурой и заглядывался на русских женщин, но работавшие в Улан-Баторе советские чиновники высоких рангов не хотели выдавать своих дочерей за монгола. У Юмжагийна случались романы с простыми девушками, приехавшими в Улан-Батор на заработки: официанткой из столовой советского посольства, машинисткой из торгпредства.
Против них возражали прикрепленные к монгольским руководителям политсоветники из СССР — жена второго человека страны должна быть политически грамотна, идеологически выдержана и уметь держаться на посольских приемах. Одним из этих советников был сосед Настиной сестры Николай Важнов. Он давно приметил хорошенькую, бойкую, простодушную Настю, ему казалось, что Цеденбалу нужна именно такая жена. Николай организовал его поездку в СССР для того, чтобы познакомить с Филатовой, но Юмжагийн ничего не знал.
Николай Петрович Важнов (1909 — 1993) — советский дипломат, Чрезвычайный и полномочный посол.
Утром того дня, когда сын Важнова крикнул: «Целуйтесь!», Настя и Дмитрий разругались в пух и прах. Сейчас, через сорок с лишним лет причина размолвки забылась, но сам скандал Настя помнила хорошо: были и слезы, и крик: «Убирайся, ты мне не нужен!» Дима ушел, а она умылась, припудрила нос и отправилась в гости. Потом Цеденбал проводил ее до дома по ночной Москве. (Важнов и муж сестры, адъютант московского военного коменданта, шли сзади, охраняя иностранного гостя.) Юмжагийн был немногословен и вежлив, у подъезда продекламировал пушкинское «Я помню чудное мгновенье», а потом попросил показать ему столицу. На другой день по городу они тоже гуляли вчетвером — Важнов и муж сестры по-прежнему держались сзади, говорили вполголоса, но кое-что Филатова все-таки слышала: «Какие у нее ножки!»
Москва 1945- 1950 годов
Настя не знала, что Важнов доложил в ЦК о поцелуе на дне рождения и прогулках и ему велели: «Сделай все, чтобы эта пара сошлась!» И тогда он ослабил контроль за своим подопечным. В парке ВДНХ Юмжагийн и Настя гуляли уже вдвоем. Там-то и произошла неприятность: темнело, Цеденбал обнимал Настю на скамеечке, к ним подошел милиционер. Сцена и в самом деле была фривольной — одна рука Юмжагийна шарила под кофточкой девушки, другая под юбкой, — и милиционер решил поставить на место этого нацмена. Услышав слова «ночь в отделении», «проституция» и «письмо на работу», генеральный секретарь ЦК Монгольской народно-революционной партии страшно перепугался, зато Настя кинулась в бой словно тигрица: вскочила и покрыла милиционера матом.
Страж порядка услышал, что она не проститутка, а комсорг Министерства торговли, рядом с ней — ответственный работник из братской Монголии, они согнут его в бараний рог, отдадут под трибунал, отправят служить в деревню под Читу, сотрут в лагерную пыль! Перепуганный милиционер пятился задом, на ходу извиняясь, он давно скрылся в кустах, а Настя все продолжала кричать. Немного успокоившись, она села на скамеечку и по-хозяйски поцеловала ошеломленного Цеденбала. Тем же вечером монгол сделал ей предложение, а вот Настя долго сомневалась в том, надо ли его принимать.
Видимо, она все еще любила Дмитрия... Цеденбал был ей симпатичен — но для счастья ведь этого мало. Про Монголию рассказывали разные ужасы: там свирепствуют заразные болезни, в том числе и сифилис, кочевники оправляются прямо на городских площадях, болтая при этом друг с другом, своих мертвых они оставляют в степи, чтобы их съели хищные звери и расклевали птицы — чьи кости обнажатся быстрее, тот и праведнее. Но Цеденбал был генеральным секретарем ЦК, как товарищ Сталин, наверное, они будут жить в большом доме с прислугой и ездить на шикарных машинах...
Вздохнув, Анастасия Ивановна убрала фотографию Дмитрия в папку, чтобы забрать с собой в Москву. Он был геологом и погиб в дальней экспедиции вскоре после того, как Филатова вышла за Цеденбала. Бессмысленно думать, стала бы Настя счастливее, если бы, наплевав на гордость, помирилась с Дмитрием и продолжала ждать, когда любимый разведется. Она разбирала вещи, делала прощальные подарки прислуге — отъезд приближался, надо многое успеть. Муж сидел в своем кабинете, читал. Он почти не выходил, и горничные перешептывались: намын-дарга не похож на себя, теперь все держится на хозяйке.
Сорок два года назад, когда Важнов уговаривал Настю принять предложение Цеденбала, он был совсем другим, но она сомневалась. Дмитрий не звонил, ее вызвали в партком Министерства торговли и настоятельно посоветовали ответить Юмжагийну «да» — это нужно партии и стране. Николай говорил, что Цеденбал — хороший, добрый человек и она будет счастлива. Настя приняла предложение, свадьбу сыграли в Москве, на даче монгольского премьера, а потом Юмжагийн привез ее в Улан-Батор, и всю первую ночь в их новом доме она проплакала в подушку.
Цэдэнбал, Филатова и её рязанская родня. После свадьбы, июнь 1947 г.
Настя родилась в маленьком среднерусском городке Сапожок, пределом ее мечтаний была Москва, красивая, культурная жизнь, похожая на ту, что показывали в кино, и теперь она чувствовала себя обманутой. На окраине монгольской столицы стояли юрты, на площадях привязывали верблюдов, монголы казались девушке дикарями. Ей не о чем было говорить с друзьями Цеденбала и их женами. Насте хотелось в Москву, она благодарила бога, что хватило ума сохранить советское гражданство. Молодая жена не понимала своего вежливого, уступчивого, со всем соглашающегося мужа.
конец 40-х годов
Такой Монголию увидела впервые Настя.
С новой жизнью примиряло только то, что Цеденбал влюблен до беспамятства: называл ее «мамуленькой» и носил на руках по их неуютному жилью. Но о себе муж не рассказывал — делать партийную карьеру в Монголии тридцатых годов было так же рискованно, как идти по лезвию бритвы, многие из его бывших товарищей были расстреляны, осторожность стала второй натурой Юмжагийна Цеденбала. О том, что он собирался стать буддистским монахом, ламой, Настя узнает не скоро.
Маленький Юмжагийн казался воплощением буддистских добродетелей: был спокоен и дружелюбен, прилежен и правдив. Родители давно хотели отдать его в монастырь, но отец Цеденбала никак не мог наскрести денег на шелковое облачение послушника.
Сбудься родительская мечта, Юмжагийн жил бы в буддистском дацане, изучал древние книги, молился, практиковался во врачевании и стихосложении, а в положенный срок, когда у первого человека республики маршала Чойбалсана дошли руки до лам, встал бы к стенке или отправился в «черную юрту» — монгольскую тюрьму. Но отец слишком долго копил на красивое желтое дэли: в их район пришла разнарядка, детей отправляли в школу в Улан-Батор. Об этом рассказал приехавший из района уполномоченный. Он выпил чаю с родителями Юмжагийна, а затем взял мальчика за руку и повел к лошади. Отец успел шепнуть сыну: «Беги!» — и Цеденбал его послушался. Он сбегал из школы дважды. В первый раз ускакал на чужом коне, во второй — ушел пешком через степь.
Юмжагийн Цеденбал
Его ловили и возвращали обратно, а потом ему понравилось учиться. Юмжагийн стал отличником, выучил русский, много читал, освоил печатную машинку и подрабатывал, перепечатывая документы для столичных контор. Талантливого паренька отправили учиться в СССР, в Иркутский финансово-экономический институт. В это время в Монголии готовилась большая чистка, героев революции должны были сменить новые люди, в СССР присматривались к молодым монгольским кадрам. С ним беседовали и в обкоме, и в областном НКВД, но о том, что предлагали, он никогда никому не рассказывал: Цеденбал быстро освоил правила номенклатурной игры на выживание.
Сталин в компании с Мао Дзедуном Булганиным, Ульбрихтом и Цеденбалом
Небольшой экскурс в историю Монголии
До 1919 года Монголия принадлежала Китаю. Потом в нее вторгся белогвардейский военачальник, барон Унгерн, мечтавший о великой империи кочевых народов, вслед за ним пришла Красная армия. Казаки Унгерна резали китайцев , а за Унгерном гонялась красная конница. Кончилось все тем, что Монголия из китайской провинции превратилась в первое в мире государство-сателлит СССР, формально — в независимую республику.Чиновников-маньчжуров в шелковых халатах, с косами, сменили советские специалисты, монголам предстояло прыгнуть из феодализма в социализм.
Генерал-лейтенант барон Роман Фёдорович фон Унгерн-Штернберг
10 января 1886 - 15 сентября 1921 (35 лет) Расстрелян (несмотря на принятое 17 января 1920 постановление ВЦИК и СНК об отмене смертной казни в отношении врагов Советской власти)
Русский генерал, видный деятель Белого движения на Дальнем Востоке. Восстановил независимость Монголии. Автор идеи реставрации империи Чингис-хана от Тихого океана до Каспия.
Новая жизнь строилась ударными темпами, это было время быстрых карьер. Замеченный советскими товарищами парень пришелся по сердцу маршалу Чойбалсану и стремительно взлетел на номенклатурный олимп. В 1938 году Цеденбал, окончив институт в Иркутске, руководил техникумом, а через два года возглавил Монгольскую народно-революционную партию.
Хорлогийн Чойбалсан
монгольский политик
Политический лидер Монголии с 1930-х годов до своей смерти. Маршал МНР. При жизни Чойбалсана и некоторое время после его смерти в Монголии существовал культ его личности, подобный культу личности Сталина в СССР.
8 февраля 1895 г - 26 января 1952 г. (56 лет)
Один из самых безжалостных лидеров в истории человечества.После нескольких встреч со Сталиным Чойбалсан взял на вооружение политику и методы советского лидера и применил их к Монголии. Он создал диктаторскую систему и подавил оппозицию, убив при этом десятки тысяч человек.
Позже, в 1930-х годах, он «начал арестовывать и убивать ведущих работников партии, правительства и различных общественных организаций в дополнение к офицерам, интеллигенции и другим верным работникам», говорилось в докладе, опубликованном в 1968 году.
Юмжагийну случалось сидеть за одним столом со Сталиным, и однажды Берия устроил ему проверку: налил коньяк не в рюмку, а в огромный фужер. Цеденбал с честью прошел испытание: выпил за здоровье Иосифа Виссарионовича, не упал — и заслужил уважение советских вождей.
До поездки в СССР Цеденбал не знал, что такое спиртное, он не брал в рот и слабенькую монгольскую водку из перебродившего кобыльего молока, которую пьют теплой. Все изменилось, когда Юмжагийн начал делать карьеру: военные и политические советники из СССР много пили и он не хотел ударить в грязь лицом. В Улан-Баторе Настя обнаружила, что муж часто возвращается с работы пьяным, водку ему приносят подчиненные, и начала наводить порядок. Тех, кто приходил к ним домой, она обыскивала, осматривала портфели, несколько раз в неделю наведывалась к Цеденбалу на службу. Пьянство было бичом монгольской номенклатуры: от водки погибал сам всесильный маршал Чойбалсан — такой судьбы для своего мужа Настя не хотела.
Жить Чойбалсану осталось недолго, его не могли спасти ни лучшие советские доктора, ни поучения правой руки Сталина председателя Совнаркома Молотова, лично уговаривавшего маршала забыть о спиртном. Чойбалсан умер в 1952 году, и Москва сделала ставку на второго человека в республике, покладистого и доброжелательного Цеденбала, женатого на русской и учившегося в России.
Теперь их жизнь стала совсем другой. Такой, как Анастасия Ивановна представляла ее в Москве: семья переселилась в большой особняк с прислугой, их машину сопровождала вторая — с охраной. Но к Монголии сердце по-прежнему не лежало. После смерти первенца Настя ее боялась. Ребенок умер тринадцатого марта 1948 года, прожив всего три дня. Он родился обвитым пуповиной. С тех пор Настя охраняла своих детей от всех опасностей, какие только можно придумать.
Славик появился на свет в 1949 году, через несколько лет — Зориг. Сыновья давно повзрослели, но Анастасия Ивановна до сих пор руководит их жизнью, подыскивает невест, заботится о том, чтобы дружили с достойными людьми, выстраивает им карьеры.
Когда дети были маленькими, она при первой же возможности уезжала вместе с ними в Москву — квартиру в министерском доме на улице Алексея Толстого ей удалось выбить через советское посольство. Они жили и там, и в правительственном особняке на Ленинских горах. Цеденбал не мог их дождаться и забрасывал письмами.
В Улан-Баторе Славик и Зориг приезжали в школу в кремовом «мерседесе» с охраной, на них были отглаженные костюмчики с жилетами и галстуки. Ее мальчики не курили, не ругались и не дрались, но и друзей у них не было. Когда одноклассник отвесил Зоригу оплеуху, его немедленно исключили из школы, а отца хулигана, небольшого монгольского чиновника, сняли с работы.
Славик окончил МГУ и работает заместителем монгольского представителя в СЭВ, Зориг стал биологом, мать устроила его в престижный исследовательский центр. Потом он пожелал окончить дипакадемию, и она осаждала просьбами советского посла и друзей из ЦК КПСС — мальчику надо помочь. Те разводили руками: сыну Цеденбала положена охрана, значит, и за границей его всюду будут сопровождать монгольские телохранители? В конце концов Зорига зачислили в Академию внешней торговли. Ее мальчики хорошо устроены, но все равно болит за них душа
Анастасия с мужем и сыновьями Славиком (справа) и Зоригом
Сыновья не спешили пустить в жизни корни, создать семью. Она пыталась женить Зорига на внучке опального Молотова (Цеденбал очень его уважал), но ничего не вышло. Ей казалось, дело в придирчивой жене Молотова Полине Жемчужиной. Когда Молотова отправили в Монголию послом, Полина часто бывала у них в гостях и любила возиться с маленьким Зоригом. Повзрослевший, мальчик стал казаться ей легкомысленным и неосновательным. Настя понимала это по тому, как Жемчужина поджимала губы, говоря о ее сыне.
Перед отъездом в Москву Анастасия Ивановна решила побывать в советском посольстве. В былые времена она приходила туда как хозяйка, решала свои московские проблемы и отчитывала дипработников.
Теперь все изменилось: муж ушел в отставку, одновременно с этим испарились и ее московские связи. Некому стало помогать детям, отобрали даже ордера в ателье ЦК! Секретарши больших людей из политбюро больше не соединяли ее с начальством, московские знаменитости — Глазунов, Симонов, Евтушенко, прежде гордившиеся дружбой с Цеденбалами, о ней забыли. Через посольство хотела напомнить о себе Москве, но посол был занят, и ей пришлось разговаривать с сотрудником миссии Ивахиным.
