ИЗ  ВРЕМЕН  ИМПЕРАТОРА  ПАВЛА ПЕТРОВИЧА.

 

В последних годах прошлаго столетия проживал в Петербурге некто Лузин, отставной кригс-коммиссар. Это был человек несчастный, полупомешанный. Он постоянно являлся к разным начальствующим лицам, прося себя или места, или просто пособия. Разумеется, что ему везде почти отказывали. Выведенный из терпения постоянными неудачами, он отважился на последнее средство и, выждав Государя на прогулке, подал прямо его величеству прошение. Полиция, издали следившая, на всякий случай, за прогуливавшимся Государем, поспешила немедленно арестовать Лузина, так-как подавать прошения прямо самому Государю было строжайше запрещено, и для этого существовал другой порядок, именно: у дворцоваго крыльца стоял известной зеленый ящик, куда всякий свободно мог опускать свое прошение; каждое утро ящик приносился в кабинет Государя, и в его присутствии вынимались прошения итут же   разбирались.   В   последствии ящик этот был  уничтожен,   так-как между прошениями   часто   попадались сочинения самаго неприличнаго характера,  что  естественно не   могло   не огорчать и не раздражать Государя, искренно желавшаго по   возможности   искоренять   злоупотребления и   дать   своим подданным прямой и верный путь заявлять, ему о своих нуждах и вместо признательности   встречавшаго   самую черную неблагодарность, самую вопиющyю несправедливость. Прошения с тех поръ принимались дежурным генералом-адъютантом,   который, разумеется, предварительно   их   прочитывал. Несмотря на то,   что Лузин нарушил этот порядок, Государь   милостиво принял от него прошение и, придя в  дворец, сей час же приказал прочесть его себе.  Прошение   это было следующего содержания:

 

Уму Умовичу,

Павлу Петровичу!

Твой кригс-коммисар,

Лузин Иван

Бьет в барабан—

Трам-там-там-там!

Не по правилам фортификации,

Ниже по ситуации,

Но по Божеской власти

Петербург разделен на части;

Сиречь в крепости комендант,

А в городе другой.

Cиe доносит тебе Лузин,

Яко муж неискусен,

Истощая ума своего  крошки,

Просит от щедрот твоих трошки.

 

Когда чтение кончилось, Государь взял прошение и написал на нем следующую резолюцию:

„Выдать ему, дураку, две тысячи рублей".

 

(Сообщено Николаем Петровичем Степановым).