Недавно я  обещала поим ПЧ историю жизни одного (одной) из прототипов Старухи графини  в «Пиковой даме» Пушкина. Многие слышали о ней, только с этой стороны – была такая бабуля, с нее Пушкин писал одну из своих героинь и все. Чем больше я начала узнавать о ней, тем больше понимала – обойти вниманием столь достойную даму – просто грех. Я нею  просто  очарована, поэтому с величайшим удовольствием читала, изучала и писала о ее необычной, удивительной жизни.  Тем более, что она была любимицей Светлейшего князя Потемкина-Таврического. Ну, и  как пройти мимо?

Я заранее прошу прощения у читателей. Пост получился очень большим. Но убрать мне нечего, даже то, что здесь изложено – малая часть ее действительно интереснейшей жизни. Но те, кому, действительно интересна история и биография этой замечательной женщины, не пожалеют о потраченном времени.

Екатерина Ивановна Нарышкина,  рожденная 11 мая 1729 года была  дочерью капитана флота Ивана Львовича Нарышкина от брака с четвероюродною его сестрою Дарьею Кирилловною Нарышкиною.  Пожалованная фрейлиною ко двору Императрицы Елизаветы, она очень скоро обратила на себя внимание придворных если не красотою, то значительным состоянием. В 1746 г., 29-го июня, она была обручена с графом Кириллом Григорьевичем Разумовским, за которого сосватала свою внучатную сестру и фрейлину, несколько даже против его желания, сама Императрица Елизавета Петровна. Через четыре месяца, 27-го октября 1746 г., происходило торжественное бракосочетание при Высочайшем дворе, в присутствии Ее Величества, а на другой день после свадьбы, 28-го октября, графиня Екатерина Ивановна объявлена была статс-дамою и пожалована богатым портретом Императрицы.

Супруг ее -  Кирилл Григорьевич, рожденный 18 марта 1728,  был братом Алексея – морганатического супруга Императрицы Елизаветы, и многим обязан был брату и его «случаю» у Елизаветы.  Граф, генерал-фельдмаршал, в 1746 году, после обучения за границей, получил звание президента Перербургской Академии наук (прослужил в этой должности 52 года). С 1749  гетман Малороссии (последний в истории)  -  22 февр. 1750 в Глухове состоялось его избрание.

 И вот у этих достойнейших людей своего времени 5/16  сентября 1747года,  родилась дочь - Наташа.  С трех лет она  жила в г. Глухове, куда был послан ее отец. Любимица, братьев, родителей, всей родни – все ее желания исполнялись беспрекословно, была с юности властной и независимой. Отец-один из богатейших людей истории, дал ей великолепное домашнее образование, на французский манер.Всю жизнь она в основном изъяснялась на французском языке. Кроме того, в наследство от отца, ей достался огромный запас честолюбия. Родители ее баловали безбожно, в последствии,  это сильно сказалось на ее характере.

 При Петре III -  она уже фрейлина, и находилась в свите императора, когда две Екатерины(Романова и Дашкова) подняли полки в Петербурге.  Вот как она вспоминает июньский переворот  1762 года, приведший к воцарению Екатерины II.( Ее папеньки с  Петром III 28 июня не было):

«Это было перед самым Петровым днем; мы ехали в Знаменское — матушка, сестра Елисавета Кириловна, я — в одной карете, батюшка с Василием Ивановичем -  в другой. (Василий Иванович Разумовский (1727—1800), генерал-майор и егермейстер, двоюродный племянник К. Г. Разумовского). На дороге останавливает нас курьер из кабинета, подходит к каретам и объявляет, что государь приказал звать нас в Петергоф. Батюшка велел было ехать, а Василий Иванович сказал ему: «Полно, не слушайся; знаю, что такое. Государь сказал, что он когда-нибудь пошлет за дамами, чтоб они явились во дворец, как их застанут, хоть в одних рубашках. И охота ему проказить накануне праздника!» Но курьер попросил батюшку выйти на минуту. Они поговорили — и батюшка велел тотчас ехать в Петергоф. Подъезжаем ко дворцу; нас не пускают, часовой сунул к нам в окошко пистолет или что-то эдакое. Я испугалась и начала плакать и кричать. Отец мне сказал: «Полно, перестань; что за глупость», и потом, оборотясь к часовому: «Мы приехали по приказанию государя». — «Извольте ж идти в караульню». — Батюшка пошел, а нас отправил в домики. Нас приняли. Часа через два приходят от батюшки просить нас в Monplaisir. Мы поехали; матушка в спальнем платье, как была. Приезжаем в Monplaisir; видим множество дам, разряженных в придворные платья. А государь с шляпою набекрень и ужасно сердитый. Увидя государя, я испугалась, села на пол и закричала: «Ни за что не пойду на галеру». Насилу меня уговорили. Миних был с нами. Мы приехали в Кронштадт. Государь первый вышел на берег; все дамы за ним. Матушка с нами осталась на галере (мы не принадлежали той партии). Графиня Анна Карловна Воронцова обещала прислать за нами шлюпку. Вместо шлюпки через несколько минут видим государя и всю его компанию, бегут назад — все опять на галеру — кричат, что сейчас станут нас бомбардировать. Государь ушел в трюм с графиней Лизаветой Романовной (Воронцова – любовница Петра); а Миних, как ни в чем не бывало, разговаривает с дамами, ухаживаю за ними. Мы приехали в Ораниенбаум. Государь пошел в крепость (?), а мы во дворец. На другой день зовут нас к обедне. Мы знали уже всё. Государь был очень жалок. На ектинье его еще поминали. Мы с ним простились. Он дал матушке траурную свою карету с короною. Мы поехали в ней. В Петербурге народ принял нас за императрицу и кричал ура. На другой день государыня привезла матушке ленту.»

 В ранней молодости она была пожалована фрейлиною императрицы Екатерины II, причем ей, не в пример другим, разрешено было жить при родителях. Лучшие дни молодости Натальи Кирилловны протекли в самую блестящую пору царствования Екатерины, о котором она любила рассказывать в старости, причем,  безумно обожала Императрицу, всегда выражалась о ней самым восторженным образом и старалась извинять ее недостатки – интересно какие из недостатков Екатерины находили в ней современники?.

 В соответствии со своим статусом фрейлины, очень часто находилась в Зимнем дворце, и в один прекрасный день 1771 года, возвратившись с очередного дежурства, она бесцеремонно объявила своим родителям о том, что выходит замуж.  Избранником оказался офицер Измайловского полка, вдовец  Николай Александрович Загряжский, который посещал ее отца. Удивлению папеньки и маменьки конца не было, так как до этого родители разборчиво подыскивали своей любимице, богатейшей наследнице в России, достойную партию.

   Отец едва опомнился от этакого сюрприза, однако, зная упрямство дочери, и не пытался препятствовать, лишь поскорее выхлопотал ее "предмету" чин камер-юнкера.

Служение при дворе их очень сильно сблизило они частенько дежурили вместе у Государыни и проводили вечера то на ее половине, то в соседнем эрмитаже. Наконец Загряжский сделал предложение к общему удовольствию обоих семейств.

Но вскорости  едва достигнув сорокалетнего возраста, 22-го июля 1771 года  скончалась матушка – Екатерина Ивановна. Тут уж не до свадьбы.

Похоронили маменьку в С.-Петербурге, в Александро-Невской лавре, в Благовещенском соборе, рядом с графом Алексеем Григорьевичем Разумовским. Над могилами брата и супруги граф Кирилл Григорьевич воздвиг великолепный мраморный памятник. 

 Погоревали, конечно, но жизнь то  идет своим чередом, да и не привыкла Наташенька отказываться от своих желаний – и  24 октября 1772  вся семья, и не только, отпраздновала бракосочетание в придворной церкви Зимнего дворца. Впоследствии Загряжская, прекрасно сознавая недостатки своей взбалмошной натуры, смеясь, признавалась, что человек менее покладистый и терпеливый, чем ее избранник, сбежал бы от нее после первых же дней медового месяца. Это не помешало ей однако своею любезностью и почтением привязать к себе все семейство своего мужа, проживавшее в Тамбовской губернии в селе Знаменском-Карган, куда молодые после свадьбы поехали. Она часто была дерзка, что при дворе тогда было необычно, поэтому обращала на себя внимание и ей многое прощалось.

    После свадьбы молодые отдали визиты сановным лицам, после чего Загряжский сказал, что необходимо посетить его родственников. Она наотрез отказалась. Тогда он жестко приказал собираться и ехать. Когда поехали, она в карете прихваченными с собой ножницами обрезала платье до бедер — в таком виде визиты, конечно, не состоялись.

И кто бы сейчас до такого догадался?!!

Она не славилась красотой даже в молодые годы, скорее, наоборот, ее можно было бы назвать дурнушкой. Но живость ума, добродушие и умение быть занимательной собеседницей привлекали к ней самых видных и интересных людей.

 В 1774 Наталья Кирилловна сблизилась с Г. А. Потемкиным, только что вернувшимся из армии. Григорий Александрович галантно ухаживал за Натальей.  

В первое время оба Загряжские часто посещали малый  двор  цесаревича Павла, и этим навлекли на себя неудовольствие Екатерины II, к тому же, видное положение Загряжских при дворе несколько пошатнулось вследствие дружбы Натальи Кирилловны с ее братом графом Андреем Кирилловичем Разумовским и сближения их с великим князем Павлом Петровичем. Загряжская не прервала отношений с братом и во время его опалы. А через Андрея – любезного друга Павла, сблизилась  с наследником, и  не раз ссужала его деньгами.

Именно дружба Натальи Кирилловны со Светлейшим князем в последствии очень помогла ее брату Андрею – этот молодой баловень судьбы достоин отдельного поста – обещаю вскорости истории из его жизни.

Еще более неудовольствие императрицы увеличилось  после того как Наталья Кирилловна посетила в Ревеле брата -  графа Андрея Кирилловича, отправленного в этот город после кончины великой княгини Натальи Алексеевны. Она к тому же еще ходатайствовала за него, и когда Андрей был отпущен из Ревеля в Батурин к отцу, Наталья Кирилловна поспешила туда же и оставалась у брата до отъезда его в Неаполь, а затем вела с ним деятельную переписку.

По возвращении из Батурина, Загряжские жили в громадном доме графа Кирилла Григорьевича на Мойке, рядом с домом гр. А. С. Строганова, и Наталья Кирилловна часто с ним виделась, беседовала и восхищалась его картинною галереею. При этом она сблизилась и с гувернером молодого Строганова, республиканцем Роммом и вела с ним продолжительные разговоры о серьезных предметах. Скоро однако Загряжская покинула дом Разумовского, благодаря интригам двоюродной ее сестры, графини Софьи Осиповны Апраксиной, всячески старавшейся поссорить отца с дочерью, но это ей не удалось.

В это время она сблизилась с графом Андреем Петровичем Шуваловым и его супругою, урожденной Салтыковой; граф был почтительным ее обожателем, как это видно из его стихотворений, ей посвященных.

 Еще одним ее почтительным обожателем стал и  граф А. П. Шувалов. По сообщению П. А. Вяземского, Шувалов посвящал Наталье Кирилловне стихи, в которых было "много страсти и вместе с тем много сдержанности и рыцарской преданности".

В одном из них есть такие строки (в переводе с французского):

"Эта непобедимая любовь, которую я ношу в груди, о которой не говорю, но о которой все вам свидетельствует, есть чувство чистое, пламень небесный <...> Проживу свой век несчастливым, если вы меня не полюбите; умру со скорби, если полюбите другого". Вместе с тем автор уверял, что не собирается стать "обольстителем" молодой дамы и был бы рад, добившись лишь ее дружеского расположения.

Светлейший уважал ум, прямолинейность и честность в людях, и если таковые попадались на его пути – становились близкими друзьями.  

Из ее воспоминаний:  « Потемкин очень меня любил; не знаю, чего бы он для меня не сделал.  У Машеньки  учительница по клавесину.  Раз она мне говорит:  Я не могу оставаться в Петербурге. — Почему это? — Зимой я могу давать уроки, а летом все разъезжаются по дачам, и я не в состоянии оставаться без работы. — Мадемуазель, вы не уедете; надо это уладить так или иначе.  Приезжает ко мне Потемкин. Я говорю ему: «Как ты хочешь, Потемкин, а мамзель мою пристрой куда-нибудь». — «Ах, моя голубушка, сердечно рад, да что для нее сделать, право не знаю». Что же? через несколько дней приписали мою мамзель к какому-то полку и дали ей жалования. Нынче этого сделать уж нельзя.»

 А кто такая Машенька, спросите вы? Пожалуйста-

 Частенько наведываясь к своей сестре Марии Кирилловне (вступившей в брак с известным Василием Семеновичем Васильчиковым, братом бывшего фаворита Екатерины II),  в Москву, Наталья Кирилловна привязалась к ее дочери Машеньке  Васильчиковой и однажды самовольно увезла с собой маленькую племянницу. Своих детей у нее не было. Всполошившиеся родители стали добиваться ее возвращения. Но Загряжская объявила, что в случае, если ей оставят Машу, она сделает ее своей единственной наследницей. И родные решили не препятствовать Машиному счастью. Наталья Кирилловна души не чаяла в своей воспитаннице, однако жить в доме властной, своенравной тетки молодой девушке было очень непросто.   Впоследствии она выдает Марию замуж за князя В.П. Кочубея. Эта свадьба послужила поводом для их опалы.Почему, спросите вы?                                   .

 А  дело так было: Виктор Павлович  Кочубей  стал частенько наведываться в дом Натальи Кирилловны – и разговоры хозяйки послушать и полюбоваться племянницей Машенькой, которая ему больно уж нравилась. Кочубей, увлекшись Машей, но опасаясь непредсказуемого нрава Натальи Кирилловны, долго не смел объясниться. А в это время император Павел привез из Москвы новую фаворитку - Анну Лопухину. ( информация о ней уже была у меня - http://www.liveinternet.ru/users/nata1216/post107201457/

 Светские приличия требовали, чтобы двусмысленное положение молодой девицы при дворе было прикрыто формальностями официального брака. После неудачной попытки с Рибопьером, которого  Павел удалили от двора, Павлу и приглянулся Виктор Кочубей, которого сия перспектива не больно то и радовала. Павел, вызвав Кочубея, объявил, что приискал ему хорошую невесту.  И что тут поделать, если сам император озаботился твоею судьбою? а как же любовь? А любовью у них даже и не пахло.  Набравшись наглости, Кочубей объявляет Павлу, что к великому своему сожалению, желание императора он выполнить не может, так как, к вящему своему удовольствию, уже обручен, и избранница его – никто иная как племянница Гетмана Разумовского, Мария Васильчикова. Несложно представить реакцию Павла, зная его характер.

А что делать Кочубею? мало того, что соврал императору(!), так если о помолвке и мечтал, конечно, но об этом никто, кроме него самого,  и не знал, не говоря уж о самой невесте? Пришлось ехать к Марии, каяться,  и просить ее руки у тетушки. Вот так иногда получаются свадьбы и устраиваются судьбы.

Правда опала семьи держалась недолго, уже при Александре I и Николае I он пошел в гору, став государственным канцлером.
Но и хорошему тоже скоро приходит конец,  в 1834 году Кочубея постигла скоропостижная смерть, о которой побоялись говорить Загряжской – неизвестно как отреагирует старческий организм на такое горе.  Но, как писал Пушкин в письме жене 11 июня 1834 года, печальное известие Наталья Кирилловна восприняла без особых переживаний: "Она утешается тем, что умер он, а не Маша". Спустя же два месяца уже сердилась на Машу, плакавшую о муже, - "Господи, да мы все потеряли наших мужей и однако же утешились!" Но особенно она негодовала на князя Кочубея: зачем он умер и тем огорчил ее Машу. Действительно,  думать надо – когда умираешь! Ведь как жену, да и  родственников  огорчить своею смертью можно.                                                 

 

Из воспоминаний Загряжской о тех временах:

«Потемкин, сидя у меня, сказал мне однажды: «Наталья Кириловна, хочешь ты земли?» — «Какие земли?» — « У меня там есть, в Крыму» -  «Зачем мне брать у тебя земли, к какой стати?» — «Разумеется, государыня подарит, а я только ей скажу». — «Сделай одолжение». — Я поговорила об этом с Тамарой( это не женское имя, а мужская фамилия, Тамара Василий Степанович (1746—1819) — чиновник канцелярии Потемкина), который мне сказал: «Спросите у князя планы, а я вам выберу земли». Так и сделалось. Проходит год; мне приносят 80 рублей. «Откуда, батюшки?» — «С ваших новых земель, — там ходят стада, и за это вот вам деньги». — «Спасибо, батюшки». Проходит еще год, другой. Тамара говорит мне: «Что же вы не думаете о заселении ваших земель? Десять лет пройдут, так худо будет; вы заплотите большой штраф». — «Да что же мне делать?» — «Напишите вашему батюшке письмо, он не откажет вам дать крестьян на заселение». Я так и сделала; батюшка пожаловал мне 300 душ. Я их поселила; на другой год они все разбежались, не знаю отчего.Как Ра з в это время и посватался Коубей к Машеньке. Я ему и сказала: «Кочубей, возьми, пожалуйста, мои крымские земли, мне с ними только что хлопоты». Что же? Эти земли давали после Кочубею 50 000 доходу. Я очень была рада.

Потемкин приехал со мною проститься. Я сказала ему: «Ты не поверишь, как я о тебе грущу». — «А что такое?» — «Не знаю, куда мне будет тебя девать». — «Как так?» — «Ты моложе государыни, ты ее переживешь; что тогда из тебя будет? Я знаю тебя, как свои руки: ты никогда не согласишься быть вторым человеком». Потемкин задумался и сказал: «Не беспокойся; я умру прежде государыни; я умру скоро». Предчувствия его сбылись. Уж я больше его не видала.

Потемкина не стало 5 октября 1791 года, может ко все его талантам, у него и дар провидения был???

Последовавшая в 1796 г. кончина Императрицы Екатерины II, чрезвычайно поразила и опечалила Наталью Кирилловну: она слишком хорошо знала цесаревича, чтобы не предвидеть, как грустно будет его царствование. Первое время Загряжские были в чести у юного Императора; сам Загряжский, пожалованный в гофмейстеры, был послан вместе с Гурьевым в Мемель для встречи матери Императрицы. З. была пожалована 29 мая 1798 г. кавалерственною дамою ордена Св. Екатерины 2 класса. Она была дружна с графом Ф. В. Ростопчиным, пользовавшимся особою милостью Императора.

Павел I вскоре после истории с Лопухиной и Кочубеем,  приказал дать знать Загряжской, что она на балах не кланяется статс-даме княгине Е. И. Лопухиной-родственницы "выскочки Анны ",  и что он долее допускать такого невежества не намерен, а затем, когда, в тот же день вечером (27 февраля 1800 г.) на многолюдном придворном балу Наталья Кирилловна, встретив княгиню Лопухину, низко ей поклонилась, сказав громко: "По именному Его Величества приказанию, мною сегодня полученному, честь имею поклониться Вашей Светлости", — она на другое утро получила приказание немедля выехать из Петербурга. – Ах, хороша была, чертовка!

И сразу же Павел приказываяее выслать, но не доверяя гордячке, послал в назначенный срок своего флигель-адъютанта князя Волконского проверить исполнение. Удивленный князь застал все в обычном виде, а Загряжскую — пирующую с друзьями. На вопрос князя, почему она осталась, хозяйка подвела его к окну и показала стоящий во дворе возок. Павел простил ее, но на время. Ну надо ж было так найтись вовремя! И как ею не восхищаться?!!

 Она успела выхлопотать себе дозволение ехать с мужем к отцу в Батурин и, кроме того, себе заграничный паспорт, чтобы проводить племянницу в Дрезден. Приехав в Батурин, З. застала там и графа Андрея Кирилловича, сосланного императором Павлом из Вены к отцу, но скоро вновь вызванного в Петербург. Пожив в Батурине, З. поехала сперва в Диканьку к Кочубею, а затем с Кочубеями — в Дрезден, где и оставалась до воцарения императора Александра I.

  Кочубей поспешил один вернуться в Петербург, оставив жену и новорожденную дочь в Саксонии вместе с Наталией Кирилловной, которая, будучи недовольна жизнью своею за границей, поспешила при первой возможности приехать в Петербург и поселилась вместе с Кочубеями; муж же ее занял отдельную квартиру, что нисколько не изменило их дружеских отношений.

Вместе с общим потоком беженцев, спасавшихся от войны 1812 года, прибыла в Тамбов и статс-дама графиня Н.К.Загряжская. Ее муж имел в Тамбове дом на Дворянской улице и имение в селе Кариане с многочисленными землями и угодиями, в пушкинские времена было более известно как Кариан-Загряжское. Дом Загряжских в Тамбове стал центром томящейся от скуки, сидящей на чемоданах толпы аристократов, потерявших московские дворцы и ждущих скорейшего окончания войны. Просторный барский дом , увенчанный колоннами, смотрит большими окнами в тенистый парк. Недвижимые стоят под окнами столетник дубы, липы, медноствольные сосны...

В этом доме 27 августа 1812 года, на второй день после Бородинской битвы, родилась Наталья Гончарова - будущая жена поэта.  У Пушкина в повести читаем: "Она участвовала во всех суетностях большого света, таскалась на балы, где сидела в углу, разрумяненная и одетая по старинной моде <...>, к ней с низкими поклонами подходили приезжающие гости, как по установленному обряду".

Не всякий, несмотря на чины и положение в обществе, удостаивался чести посещать дом Загряжской. Однажды к ней с визитом явился сановник, по какой-то причине не заслуживший ее уважения. В присутствии многочисленных именитых гостей Наталья Кирилловна громко приказала своему казачку: "Ступай к швейцару и объяви ему, что он дурак! Ему велено не пускать ко мне этого господина". Сконфуженный сановник поспешно покинул зал. Ай, молодца!

Таким образом, шутка ли сказать, придворную карьеру начала еще при Елизавете, затем фрейлина при Петре Третьем, при Екатерине, Павле, Александре, при Николае по-прежнему в фаворе — сама императрица приезжала ее поздравить на именины... Это ли не положительный пример жизни, проведенной “у ступеней трона”, как говорили в XVIII веке. Конечно, она была находкой для писателя.

К числу лиц, познакомившихся с Натальей Кирилловной, когда она уже была в глубокой старости, были поэты П.А.Вяземский и А.С.Пушкин. В письме к невесте от 1830 года Пушкин рассказывает о посещении Загряжской:

"Приезжаю, обо мне докладывают, она принимает меня за своим туалетом, как очень хорошенькая женщина прошлого столетия и долго расспрашивала о маменьке, о Николае Афанасьевиче, о Вас, повторила мне комплименты Государя на Ваш счет. - Это вы женитесь на моей внучатой племяннице? - Да, сударыня. - Вот как. Меня это очень удивляет, меня не известили, Наташа ничего мне об этом не писала... а теперь, когда мы породнились, надеюсь, сударь, что вы часто будете навещать меня... - Мы расстались очень добрыми друзьями".

С тех пор Пушкин часто стал посещать Загряжскую, он любил слушать ее воспоминания. Девять таких рассказов, записанных со слов старухи, вошло в его сборник "Застольные беседы"- «Table-talk». П. А. Вяземский свидетельствовал: "Пушкин заслушивался рассказов Натальи Кирилловны, ловил при ней отголоски поколений и общества, которые уже сошли с лица земли; он в беседе с нею находил необыкновенную прелесть историческую и поэтическую..." По совету В. А. Жуковского Пушкин решил собрать для потомства истории, поведанные Загряжской, при этом передавая по возможности своеобразие ее речи. Записи нескольких отрывков сохранились в его бумагах. Возможно, они могли бы послужить источником новых пушкинских замыслов, но в январе 1837 года его жизнь оборвалась.
 

Она вела домашнюю, хотя не уединенную жизнь,  любила общество, и каждый вечер дипломатический корпус и все примечательные люди того времени собирались у нее не столько для игры в любимый ею бостон, сколько для того, чтобы слушать ее умные речи, переполненные анекдотами прошлого времени и собственными ее умными, оригинальными замечаниями. Наталья Кирилловна по всем принятым условиям общежитейским и по собственным свойствам своим долго занимала в петербургском обществе одно из почетнейших мест. В ней было много своеобразия, обыкновенной принадлежности людей (а в особенности женщин) старого чекана. Она отлично говорила по-французски, но не очень хорошо  по-русски,  умела всем нравиться и всех занять и была со всеми любезна. Утром она принимала бедных и никогда не отказывалась хлопотать о несчастных. Покровительство ее имело большое значение. Она отлично сохранила свое здоровое сложение, которое начало ослабевать на 90-м году жизни, когда зрение стало ей изменять и она потеряла сон, но она не изменяла своего образа жизни и за день до кончины в последний раз вышла в гостиную, наполненную родными и знакомыми, и сыграла еще в бостон.

СкончаласьНаталья Кирилловна 19 марта 1837 г. в Петербурге, не дожив пять с лишним месяцев до своего  девяностолетия, и пережив на полтора месяца дуэль и смерть Пушкина.

Похоронена была в одной из наиболее значительных лаврских усыпальницАлександро Невской лавры  -  Духовской церкви. В 1937 году церковь была подвергнута вандалистскому разгрому. Несколько позже, в 1940 г., под полом Лазаревской церкви были преданы земле останки известных исторических деятелей, перенесенные из Духовской церкви, в том числе и прах Натальи Кирилловны, о чем была сделана  в духовской  церковной тетради № 1 запись № 20.

Несколько интересных историй из ее жизни, записанных Пушкиным и не только:

 Как то рассказала она о разговоре, который еще при жизни Павла состоялся у нее с Алеханом, уехавшим за границу, поскольку, окружающие прекрасно понимали, находиться ему в России при Павле было как‑то неудобно: «Орлов был в душе цареубийца, это у него было как бы дурной привычкой… Мы разговорились о Павле I. „Что за урод? Как его терпят! „Ах, батюшка, да что же ты прикажешь делать? Ведь не задушить же его?“ „А почему ж нет, матушка?“ „Как? И ты согласился бы, чтобы дочь твоя Анна Алексеевна вмешалась в это дело?“ „Не только согласился бы, а был бы тому очень рад!“ Вот каков был человек!“.

 Известная в ту пору умом своим, Наталья Кириловна Загряжская, дочь гетмана Разумовскаго и тетка моего отца, говаривала про Рибопьера: «розовый мальчик, ветер причесал». – письма Рибопьера.

 Наталья Кирилловна Загряжская говорила великому князю Михаилу Павловичу: «Не хочу умереть скоропостижно. Придешь на небо угорелая и впопыхах, а мне нужно сделать Господу Богу три вопроса: кто был Лжедмитрий, кто Железная маска и шевалье д'Еон — мужчина или женщина? Говорят также, что Людовик XVII увезен из Тампля и его спасли; мне и об этом надо спросить».

— Так вы уверены, что попадете на небо? — ответил великий князь.

Старуха обиделась и с резкостью ответила: «А вы думаете, я родилась на то, чтобы торчать в прихожей чистилища?»

  Из дневника Долли Фикельмон:

«Появление Императрицы в зале напомнило сказку о феях. Она была еще красивее, чем всегда, истинная роза, и солнечный луч, танцуя, струился над ней, а рядом, опираясь на трость, шагала старая мадам Загряжская, всем видом напоминая тысячелетнюю фею или, по крайней мере, Бабу Ягу. <…>

В числе старинных примет, отличавших покойную Загряжскую, можно привести и отношения ее к прислуге своей. Она очень боялась простуды, и в прогулках ее пешком по городу старый лакей нес за ней несколько мантилий, шалей, шейных платочков: смотря по температуре улицы, по переходу с солнечной стороны на тенистую и по ощущениям холода или тепла, она надевала и скидывала то одно то другое. Однажды, возвратясь домой с прогулки, она смеясь рассказала разговор свой с лакеем. Этот, на требование ее, как-то замешкался в подаче того, что она просила. «Да подавай же скорее! — сказала она с досадою. — Как надоел ты мне». — «А если бы знали вы, матушка, как вы мне надоели», — проворчал старый слуга, перебирая гардероб, которым был он навьючен.

Вот такая она была –Наталья Кирилловна Загряжская -  свидетельница шести царствовании в России. Неиссякаемый  источник рассказов о былых тех временах.