Дария Христофоровна фон-Бенкендорф, (17 декабря 1785- 27 января 1857), сестра всесильного николаевскаго шефа жандармов, была дочерью рижскаго военнаго губернатора, генерала от инфантерии Христофора Ивановича Бенкендорфа,  но мать ея, урожденная баронесса Шиллинг фон-Канштадт, издавна дружила с великой княгинею Mapиeю Феодоровною. Расположение от матери перенеслось на дочь; получила она воспитание в Смольном монастыре под внимательным призором императрицы, которая пожаловала 14-летнюю девочку по выходе из института в свои фрейлины. Весьма вероятно, при посредничестве императрицы же состоялся в 1800г. и брак 15-летней фрейлины с любимцем императора Павла и его 25-летним военным министром, графом X. А. Ливеном.  Она 12 января 1816 г. была удостоена ордена Св. Екатерины 2-й степени и 29 февраля 1828 г. пожалована в статс-дамы. У них были сыновья: Павел (1805—1864), Александр (1806—1885), Константин (1807—1838). Еще два сына умерли в детском возрасте от заразной болезни.

Главною опорою для юной четы при дворе переменчиваго Павла являлась мать Ливена, графиня Шарлотта-Екатерина Карловна, которая еще в царствование Екатерины и по выбору последней была назначена воспитательницею дочерей и сыновей цесаревича, сумела, несмотря на свою прямоту и резкость нрава, снискать благоволение Павла и удерживала совершенно исключительное положение при дворе в течение четырех царствований. В 1826 г., по случаю коронации императора Николая, Ш.-Е. Ливен с нисходящим потомством была возведена в княжеское достоинство с титулом светлости и умерла глубокою старухою в 1828 г.

Княгиня Д. X. Ливен таким образом от ранней юности находилась в близких отношениях к царской семье и по свойственной ей любознательности и наблюдательности была вполне точно осведомлена во всех перипетиях, которыя привели императора Павла к скорбному его концу.

Последующее царствование открыло графу Хр. Андр. Ливену еще более широкое и ответственное поприще, хотя сама по себе его личность совершенно меркла и подавлялась даровитостью его супруги. Назначенный после Тильзитскаго мира посланником в Берлин, граф Ливен в 1812 г., по возобновлении дружественных отношений с Великобританией, был аккредитован при Сент-Джемском дворе и оставался здесь до 1834 г., когда получил назначение в воспитатели великаго князя Александра Николаевича.

Пройдя дипломатическую школу еще в Берлине, графиня Д. Хр. в Лондоне, по выражению Ф. Ф. Вигеля, «при муже исполняла должность посла и советника и сочиняла депеши».

Дипломатическая карьера мужа благоприятствовала страстному увлечению Д. Ливен политикой, за что она получила прозвище дипломатической Сивиллы.

Необычайно вежливая и благовоспитанная, графиня не выносила скуки и посредственных людей и сумела создать в Лондоне блестящий салон, где собирались дипломатпческия знаменитости и выдающиеся политические деятели самых противоположных взглядов.

Благодаря знакомству с детских лет с интимною стороною дворцовых отношений у нас и за границей, графиня Д. X. из постояннаго общения с выдающимися европейскими деятелями усвоила все тонкости тогдашней европейской политики. От нея не ускользали ни политическия новости, ни слухи, она с большою наблюдательностью и догадливостью ловила налету ничтожные факты, схватывала истинное настроение лиц, стоявших во главе правительства, сопоставляла случайно оброненныя фразы и намеки и выводила заключения, которыми делилась с мужем. Он предложил ей как-то составить депешу для сообщения графу Нессельроде, и вскоре эти необычайныя обязанности посланницы перестали быть тайною и  для Русскаго двора. Граф Нессельроде, минуя посланника, завел непосредственную интимную переписку с графинею, где обсуждались вопросы, имевщие касательство к русской политике, да и сам император Александр оказывал графине милостивое внимание, беседовал с нею об европейской политике и снабжал словесными инструкциями, а в 1818 и 1822 г.г. графиня была Александром под рукою приглашена присутствовать на Ахенском  и Веронском конгрессах.

Когда, по назначении Стратфорта Каннинга посланником  в Петербург, отношения между Poccиею и Англиею обострились, Ливены покинули Лондон, при чем княгиня удостоилась редкаго для иностранки в Англии внимания: графиня Сутерленд поднесла ей от имени лондонских дам драгоценный браслет, «в знак сожаления об ея отъезде и на память о многих годах, проведенных в Англии».

По возвращении в Петербург, княгиня Д. X. почувствовала себя совершенно вырванною из обычной колеи: привычная ей западно-европейская обстановка, политические и общественные интересы были в казенном Петербурге совершенно неведомы. Потеряв весной 1836 г. двух сыновей, одного вслед за другим, в возрасте 10 и 14 лет, княгиня окончательно возненавидела Петербург и суровость его климата; как за ней ни ухаживали и император Николай, и другия лица царской фамилии, она настояла на своем намерении выселиться назад за границу. К мужу она давно охладела, а после его смерти и все ея связи с Poccиeю порвались, так как государь Николай Павлович решительно вознегодовал на княгиню за ея вечное пребывание вне родины.

Проживая постоянно в Париже, где она купила старинный отель Талейрана,княгиня возобновила там свой салон, Который приобрел мировую славу и неотразимо привлекал самое блестящее по талантам и политическому значению общество до царствования Наполеона III включительно. Особенно сблизилась княгиня с историком Гизо, которому оказала существенную поддержку, когда бывший министр Людовика-Филиппа, после февральской революции 1848 г., оказался без всяких средств к существованию; дочерей Гизо княгиня наделила богатым приданым, а сыну Гизо предоставила возможность, закончить образование. В распоряжение же историка Гизо княгиня перед смертью (весной 1857 г.) оставила отрывки своих записок о смерти императора Павла, о пребывании союзных монархов в Лондоне в 1816 г. и об основании Греческаго королевства. Записки эти далеко не полностью использованы Гизо в его биографии княгини Ливен (в Mйlanges biographiques et historiques).