однажды случается какая-то секунда, которой ты никогда не ждал. вот ты стоишь и думаешь о чем-то, или делаешь что-то, или еще "что-то". время обтекает тебя, перетекает тебя. проводит водораздел между каждым "уже", "сейчас" и "еще". и ты не чувствуешь этого, потому что время - воздух, или вода, в котороую ты погружен так, что даже кончики волос не касаются поверхности. и ты ощущаешь вокруг себя только себя, потому что все остальное - однородно, неисчислимо и словно бы даже не существует.
и вот - ты. и ты занят "чем-то", и ты совершенно не готов к этой секунде, которая влетает в тебя, врезается в тебя, взрывет тебя. /барабаны издали глухой короткий звук и свет вспыхнул в каждом прожекторе в тот момент, когда его сжатая ладонь четким размашистым жестом коснулась (влетела как сумасшедшая, обезумевшая от предчувствия) его грудной клетки/ это потом в голове все произошедшее представляется чем-то вроде всяческих насовских видео, на которых прекрасным сиянием, тысячами светящихся звезд взрываются вселенные, а в тот момент, потерявший свое временное значение, ты видишь свет и тишину. /сцена охвачена желтым (правильнее: солнечным), и одна его рука крепко сжимает микрофон, а другая тянется, тянется вперед/
кто ты кто ты кто ты
не имеет значения, кому задан вопрос, потому что ответов не будет до тех пор, пока ты не пройдешь через все это время, достаточное для рождения в новой, родившейся в этом ослепительном взрыве, вселенной какой-нибудь планеты, где обязательно будет вода /их  лица словно бы размыты, скрыты дымом, танцующим в фиолетовых огнях. ни к чему этим тысячам рук, разрушающим тишину, разливающуюся из-под бледных пальцев, которые обнимают черно-белые клавишы пианино, ни к чему ни к чему им видеть как закрыты глаза, когда вокруг water/
кажется, после этой секунды, случившейся с тобой, ты никогда не сможешь жить. но это ничего. у тебя есть еще одна совершенно обычная секунда, в которой ты не знаешь, что в тебя летят тысячи пылающих секунд (как небо осыпается звездопадом в августовские ночи). и вместо того, чтобы прятаться, ты раскрываешь шире руки. гори гори гори
- была ли музыка -
- была ли жизнь -

(я помню только руки. свет путается в них, протянутых в пустоту. пальцы дрожат. застывают, онемевшие то ли от отчаяния, то ли от боли)
(чтобы все время только и повторять: "боженька, посмотри на них, посмотри. это дети твои. как прекрасны дети твои. боженька, сбереги")
(чтобы ногтями впиться в ладонь и кричать кричать кричать внутри себя, когда его руки в безумии разбивают микрофонную стоййку о сцену)
(как горят глаза, как замирают вдохи. он обращен в зал и, я уверена, ловит свои огенные секунды. только этим объяснима агония правой руки, бьющей в центр солнечного сплетения (там же вселенная))
(а потом заливает вода)
(она льется из моих глаз, из его голоса и будто бы мертвых (самых живых) пальцев над клавишами пианино. мы втроем - вода, water)

\он стоит совсем близко, и я чувствую: жар от взрыва рассеялся. вокруг - мягкое тепло. и он так красив. и его последнее, словно бы случайно вырвавшееся (я знаю эти слова, мы ловили одни и теже секунды): "see you next sunday"\
\see you next sunday\
\see you next sunday\
\see you next sunday\

http://prostopleer.com/tracks/4990605jScF

господи, я вторые сутки умираю от этого.

я сидела в парке и писала письмо в потрепанном блокноте, исписанном правилами по немецкому.
эти слова я должна бы сказать всем тем, кто ждет моих конвертов. но это слишком нелепо и нечестно посылать им одно и то же.
поэтому я адресую это письмо тому, кто быть может никогда его не увидит.

триста шестьдесят слов ни о чем.

с каждым новым днем мир будто бы становится знаменитым белым наливом: так же прозрачен и мерцающь, подставляя себя поцелуям солнца. и будто бы если коснуться его, откусить кусочек - он прольется золотистым соком на руки.
кисло-сладкий вкус этих проходящих августовских дней похож на первосентябрьское время.

в равное степени городом обладает дождливая серость; влажность и словно бы обреченность. листья каштанов - бронзовые, сгоревшие в летнем зное - мечются по тратуарам, кидаются под колеса машин. их жизнь рассыпается.

я думаю: на сколько мне хватит этой почти детской восторженности, этого почти аристократического спокойствия в ожидании сентябрьского неба.
только бы улыбаться
только
бы

я хочу, чтобы было, как у keane I wake up, it's a bad dream.
а приходится, как у coldplay those who are dead are not dead they're just living in my head

Послушай, самолеты расчерчивают небо весь день, и я сдерживаю свои руки от отчаянных взлетов к этим крошечным точкам.
Пальцы правой руки обхватывают левое плечо, пальцы левой – цепляются за правую сторону ребер, пересчитывают их.

Одна мысль о том, что хоть один из этих самолетов уж точно предназначен твоему городу делает меня замеревшей статуей,
похожей на одну из тех матово-гибсовых девушек в различного рода художественных музеях.
Вдохи глубоки, а выдохи не слышны.

Я закрываю глаза и вижу, как шасси плавно прикасаются к телу твоего города, как они скользят по нему, вызывая дрожь.
Можешь ли ты представить, что так однажды будут прикасаться к тебе мои пальцы?

Когда гул самолетного сердца стихнет, все эти люди, бывшие так близко ко мне, станут так близко к тебе.
И я не могу не думать, что мой дух (все мое стремительно «я») должен быть на них, словно я – воздушная пыль, осевшая на их пиджаках и блузах.
Понимаешь ли ты, как каждой частицей я буду отделяться от них и мчаться по автострадам к каждому окну в твоем городе? Я слышу, как мерно вздымается сердце твоей земли,
и сравниваю это мягкое биение со своим взволнованным пульсом.

Солнце золотит углы домов, а я подставляю плечи прохладному восточному ветру.

Люди разъехались по домам и отелям, а я блуждаю среди улиц в поисках твоих следов. Ну же, рассмейся на чью-нибудь шутку, дай мне направление.
Я зацеплюсь за золотистое сияние какого-нибудь окна, чтобы перевести дыхание и посмотрю на брызги фонтанов, колыщащихся внизу на площади.
Что сильнее лишает равновесия: осознание того, что я в твоем городе или осознание, что я в городе, где ты?

Стань спиной к рыжему солнцу, пока оно, сонное, не скатилось за горизонт, и посмотри в ту сторону, откуда оно пришло (на меня, ты же понимаешь, что тогда ты будешь смотреть на меня).
Как долго было мое путешествие и вот, наконец, я перед тобой. Дыши же. Я целую твои губы восточным ветром.
Я целую тебя.

Послушай, когда самолеты расчерчивают твое небо весь день, ждешь ли ты, что в одном из них – я

В 2 часа ночи небо не видно из-за россыпи звезд.
В 2 часа ночи пахнет морем.
Это помешательство, да.

В колонках играет - michael jackson - heal the world
Пахнет морем и осенью.


©Memo

vous n'etes pas ce que vous dites ©