Имя художницы Софьи Ивановны Юнкер-Крамской, любимой и единственной дочери известного художника И.Н. Крамского, до сих пор было известно немногим даже среди специалистов.



И. Н. Крамской. Крамской, пишущий портрет своей дочери, Софьи Ивановны Крамской, в замужестве Юнкер. 1884

С детства вращаясь в художественных кругах, София Ивановна оставила о себе теплые воспоминания людей, близко ее знавших. Будучи почти ровесницей старшим дочерям П.М. Третьякова – Вере Павловне (в замужестве Зилоти) и Александре Павловне (в замужестве Боткиной), она находилась с ними в дружеских отношениях.
Читать далее

Константин Маковский говорил о себе: «Я не зарыл своего богом данного таланта в землю, но и не использовал его в той мере, в какой мог бы. Я слишком любил жизнь, и это мешало мне всецело отдаться искусству».
Любил он и женщин. Тем более лучшие красавицы наперебой позировали художнику.
Еще в 1860 году у Маковского родилась внебрачная дочь Наталья, плод недолгого студенческого увлечения, носившая фамилию Лебедева. Лишь в 1877 году девушке дозволили взять фамилию отца "без сопричисления ее к дворянскому роду этой фамилии".
11 ноября 1866 года художник женился на артистке драматической труппы Императорских театров в Санкт-Петербурге Елене Тимофеевне Бурковой (сценическая фамилия Черкасова), внебрачной дочери графа В.А. Адлерберга, бывшего министром Двора при Николае I. Это был счастливый брак людей, имеющих общие интересы и духовные запросы. Она неплохо рисовала и, подобно мужу, страстно увлекалась музыкой. Композиторы, певцы, пианисты любили бывать в доме молодой четы. Особым уважением у них пользовались члены содружества «Могучая кучка».
Это был счастливый брак, но счастье длилось недолго. Сначала почти сразу же после рождения в 1871 году умер сын Владимир. В том же году у Елены обнаружили туберкулез. Врачи говорили, что спасти ее может теплый сухой климат, и Маковский повез жену в Египет. Однако ничего не помогло, и в марте 1873 года художник овдовел.
Однако безутешным вдовцом Константин Маковский оставался недолго.
D 1874 году на болу в Морском корпусе он встретил пятнадцатилетнюю Юлию Павловну Леткову, приехавшую в Петербург поступать в консерваторию. Вот что писал о встрече своих родителей, основываясь на воспоминаниях матери, Сергей Маковский, знаменитый художественный критик, поэт, издатель журнала «Аполлон»: «Это был ее второй бал, На первом, «лицейском», с великими князьями, Петербург уже заметил ее, и танцевала она до упаду. Она была очень красива. Отец влюбился с первого взгляда и не отходил от нее весь вечер. На следующий
день влюбленный «профессор живописи» пригласил всех к себе — помузицировать. Он пел под аккомпанемент Свирского — талантливого любителя-пианиста — романс Чайковского:

Нет, только тот, кто знал свиданья жажду,
Поймет, как я страдал и как я стражду.

К ужину Константин Егорович повел юную Леткову под руку и, усаживая за столом рядом с собою, громко сказал — так, чтобы все слышали:
— Вот и отлично. Будьте у меня хозяйкой. Так началась их помолвка».



Маковский К. Е. Головка (портрет Ю.П.Маковской). 1890-е
Читать далее

На родине Сергея Есенина, в селе Константиново, есть дом с мезонином. Когда-то в нем жила помещица Лидия Кашина, с которой, по мнению исследователей, великий лирик писал свою Анну Снегину - героиню одноименной поэмы. В отличие от стихотворной героини, Лидия Ивановна после революции, когда крестьяне изгнали ее из имения, уехала не в Лондон, а в Москву. В начале 20-х годов она работала в редакции газеты "Труд", была одним из первых профессиональных корректоров и литературных редакторов газеты.
Лидия Ивановна Кашина родилась в семье купца Ивана Кулакова, владельца ночлежек, трактиров и доходных домов на знаменитом Хитровом рынке. В книге Гиляровского "Москва и москвичи" нарисована жутковатая картина быта "людей дна", населяющих эти заведения. Среди алчных дельцов, наживающихся на людских бедах, назван и Кулаков. Его заведения Гиляй метко окрестил "Кулаковским подземельем".
В 1903 году, не довольствуясь доходами в Москве, Кулаков купил в Константинове у местного помещика Куприянова усадебный дом с лугами и лесами. Крестьяне побаивались его. "Не столько бил, сколько хитростью и расчетом наказывал, - говорит местный старожил Владимир Ефремов, характеризуя Кулакова по рассказам своей бабки. - Так повернет, что и без вины виноватый должен на него за "так" работать. Иные говорили: лучше бы уж высек на конюшне".
Кулаков дал дочери блестящее образование. Очаровательная барышня легко изъяснялась на нескольких иностранных языках, музицировала и танцевала, как настоящая светская дама... В 1911 году Кулаков умер. Имение перешло к Лидии Ивановне. Бывший директор Музея-заповедника Сергея Есенина в Константинове Владимир Астахов, много лет изучавший реальные биографии прототипов стихотворных героев поэта, в 1967 году встречался с Анной Андреевной Ступеньковой, которая прислуживала Кашиной с 1911 по 1918 год. "Она была прямой противоположностью своего отца, - вспоминала Анна Андреевна. - Вся такая тонкая, нежная, возвышенная, неспособная обидеть человека. Бывало, упрекнет так мягко, что и не поймешь, ругает или хвалит. И при этом вся сконфузится: ты, говорит, уж прости меня, голубушка, если я не права... Подарки часто делала. Все раздавала крестьянам, деткам их маленьким. Славная, добрая и умная была барышня".
Читать далее

Источник

7 июля 1865 года Данте Габриэль Россетти с помощью Джона Парсонса в качестве фотографа создал серию портретов Джейн Моррис. Два из них были сделаны в помещении, остальные – в саду дома Россетти на Чейн Уолк, в котором художник установил тент, кресло, диван и японский экран.
Отмечали, что стилистически эти фотопортреты Джейн Моррис напоминали фотографии Сары Бернар, выполненные Надаром. Возможно, Россетти видел их во время своей поездки во Францию.
В 1933 году Гордон Боттомли с согласия Мэй Моррис объединил эти снимки и издал в отдельном «Альбоме портретов миссис Уильям Моррис (Джейн Берден), выполненных Россетти».
Эти портреты интересны не только в качестве замечательных произведений раннего фотографического искусства, но и не менее важны для изучения творчества Данте Габриэля Россетти с точки зрения другого подхода к раскрытию женских образов. Многие прерафаэлиты пользовались фотографиями для подготовки к работе над своими картинами. Не стал исключением и Россетти.
Ряд исследователей считает, что именно в этих снимках можно найти ключ к рисункам художника, выполненных в последующие 15 лет после знаменитой фотосессии.

А теперь сами снимки, вошедшие в изданный Боттомли альбом.



Читать далее

Серия сообщений "Образ женщины в искусстве прерафаэлитов":
Часть 1 - Образ женщины в искусстве прерафаэлитов: Джейн Берден-Моррис
Часть 2 - Образ женщины в искусстве прерафаэлитов: Фанни Корнфорт
...
Часть 4 - Лиззи Сиддал. Идеальная модель прерафаэлитов
Часть 5 - Мария Спартали Стиллман
Часть 6 - Д. Г. Россетти и фотография. Фотопортреты Джейн Берден-Моррис
Часть 7 - Элизабет Сиддал. Часть I
Часть 8 - Элизабет Сиддал. Часть II
...
Часть 17 - Образ женщины в искусстве прерафаэлитов. Лиззи Сиддал на рисунках Данте Габриэля Россетти
Часть 18 - Образ женщины в искусстве прерафаэлитов. Элен Смит
Часть 19 - Образ женщины в искусстве прерафаэлитов. Рут Херберт

Н. А. Бестужев. Портрет М. Н. Волконской

В октябре 1824 года А. С. Пушкин получил письмо от своего давнего знакомца по Киеву и Одессе – Сергея Григорьевича Волконского. «Имев опыты вашей ко мне дружбы, – писал Волконский, – и уверен будучи, что всякое доброе о мне известие будет вам приятным, уведомляю вас о помолвке моей с Марией Николаевною Раевскою – не буду вам говорить о моем счастии, будущая моя жена вам известна».
Мария Волконская и Пушкин – особая тема, породившая устойчивую версию о том, что Мария Николаевна была большой «потаенной» любовью великого поэта… На закате своей жизни Волконская, умудренная суровым опытом, вспоминая Пушкина, как-то обронила: «В сущности, он любил лишь свою музу и облекал в поэзию все, что видел». Может быть, княгиня была права?
Ее свадьба состоялась 11 января 1825 года. Невесте не было еще и двадцати, жениху исполнилось тридцать семь. Слывший в молодости красавцем и повесой, он в то время, по воспоминаниям современников, уже «зубы носил накладные при одном натуральном переднем верхнем зубе».



Дж. Доу. Портрет С. Г. Волконского

В своих «Записках» Волконский вспоминал: «Давно влюбленный в нее, я наконец решился просить ее руки». Мария Николаевна ничего не знала о его колебаниях, как, впрочем, почти не знала и своего жениха. Покорно, по воле отца, она вышла за весьма знатного и богатого князя. Участник значительных сражений, имевший множество орденов и медалей, он уже в двадцать четыре года получил чин генерал-майора за боевые отличия. Портрет Волконского был написан для Военной галереи Зимнего дворца (после восстания, по распоряжению Николая I, его изъяли). «Мои родители думали, что обеспечили мне блестящую, по мнению света, будущность», – писала Мария Николаевна в конце жизни...
Читать далее

Источник

Женщины, вращавшиеся в кругу художников-прерафаэлитов, не только позировали мужчинам, но и сами чаще всего рисовали. Пожалуй, самой известной (не считая Лиззи Сиддал, разумеется) и успешной среди этих художниц-прерафаэлитов была Мария Спартали Стиллман.



Мария Ефросинья Спартали (10 марта 1844 – 6 марта 1927 года) была младшей дочерью в семье Ефросиньи и Михаила Спартали, богатого купца и греческого консула в Лондоне. Ее кузинами были Мария Замбако и Аглая Коронио. Их троих, известных своим греческим происхождением и удивительной красотой, друзья называли Тремя Грациями. Чарльз Эльджернонон Суинберн говорил о Марии: «Она настолько прекрасна, что мне хочется сидеть и плакать».
Живописи Мария Спартали училась под руководством Флрда Мэдокса Брауна вместе с его дочерьми Люси и Кэтрин и сыном Оливером. Также она позировала для картин Берн-Джонса, Россетти, Уистлера и других хужожников. Сама Джулия Маргарет Камерон сделал несколько ее фотографий.
В 1871 году, несмотря на протест родителей, Мария вышла замуж за американского журналиста и художника Уильяма Стиллмана. Она стала его второй женой, а его первая жена покончила с собой, оставив его вдовцом с тремя детьми на руках.
Работа мужа в качестве иностранного корреспондента привела к тому, что они постоянно находились в разъездах между Лондоном, Флоренцией, Римом, а также путешествовали в Америку. Между прочим, Мария Спартали Стиллман стала единственным художником-прерафаэлитом, которому удалось поработать в Соединенных Штатах.
Родная дочь Марии Ефросинья (Эффи) и падчерица Лиза стали художницами. Ее сын Майкл стал архитектором.

Вот такой Марию Спартали Стиллман можно увидеть на чужих полотнах:

Читать далее

Сюжеты ее собственных работ были вполне типичными для прерафаэлитов. Они рисовала прекрасных женщин, писала картины по мотивам Шекспира, Петрарки, Данте и Боккаччо, а также – итальянские пейзажи. Участвовала во многих выставках.
Вот такое живописное наследие оставила нам сама Мария Спартали Стиллман:
Читать далее

Серия сообщений "Образ женщины в искусстве прерафаэлитов":
Часть 1 - Образ женщины в искусстве прерафаэлитов: Джейн Берден-Моррис
Часть 2 - Образ женщины в искусстве прерафаэлитов: Фанни Корнфорт
Часть 3 - Две версии картины Данте Габриэля Россетти “Beata Beatrix”
Часть 4 - Лиззи Сиддал. Идеальная модель прерафаэлитов
Часть 5 - Мария Спартали Стиллман
Часть 6 - Д. Г. Россетти и фотография. Фотопортреты Джейн Берден-Моррис
Часть 7 - Элизабет Сиддал. Часть I
...
Часть 17 - Образ женщины в искусстве прерафаэлитов. Лиззи Сиддал на рисунках Данте Габриэля Россетти
Часть 18 - Образ женщины в искусстве прерафаэлитов. Элен Смит
Часть 19 - Образ женщины в искусстве прерафаэлитов. Рут Херберт

Невозможно рассматривать историю движения прерафаэлитов без истории взаимоотношений его главного вдохновителя и идеолога Данте Габриэля Россетти и Элизабет Сиддал.




Портреты Лиззи Сиддал, написанные Данте Габриэлем Россетти

Лизи Сиддал являлась своеобразным феноменом XIX века, ведь она, родившись обычной девушкой, принадлежащей к рабочему классу, смогла в итоге стать одной из самых известных и узнаваемых фигур блестящей викторианской эпохи.
Поэтесса, художница, натурщица и муза, она была той основой, на которой долгое время базировалось все искусство прерафаэлитов. Ее окружали такие художники, как Уолтер Хоуэлл Деверелл, Джон Эверетт Миллес, Уильям Холман Хант. Ей покровительствовал сам Джон Рескин, считавший ее гением. И, быть может, самое главное, ее мужем был Данте Габриэль Россетти.

Читать далее

Серия сообщений "Образ женщины в искусстве прерафаэлитов":
Часть 1 - Образ женщины в искусстве прерафаэлитов: Джейн Берден-Моррис
Часть 2 - Образ женщины в искусстве прерафаэлитов: Фанни Корнфорт
Часть 3 - Две версии картины Данте Габриэля Россетти “Beata Beatrix”
Часть 4 - Лиззи Сиддал. Идеальная модель прерафаэлитов
Часть 5 - Мария Спартали Стиллман
Часть 6 - Д. Г. Россетти и фотография. Фотопортреты Джейн Берден-Моррис
...
Часть 17 - Образ женщины в искусстве прерафаэлитов. Лиззи Сиддал на рисунках Данте Габриэля Россетти
Часть 18 - Образ женщины в искусстве прерафаэлитов. Элен Смит
Часть 19 - Образ женщины в искусстве прерафаэлитов. Рут Херберт

Эдуард Мане. Портрет Викторины Меран

Безусловно, одной из любимых моделей Эдуарда Мане была Викторина Меран. Быть может, ее даже можно назвать самой любимой моделью художника, так как позировала она для самых смелых, скандальных (для своего времени, разумеется) и знаменитых его полотен.
Викторина Мёран родилась в Париже в семье гравёра Жана-Луи-Этьенна Мёрана и его жены Луизы-Терезы в 1844 году. Её дядя был скульптором, а сама она хорошо играла на гитаре. Кроме этих фактов о юности и образовании Викторины Мёран известно немного. Амбруаз Воллар описывал её как своенравное существо, разговаривавшее как парижские уличные женщины. С декабря 1861 по январь 1863 г. она работала моделью в мастерской художника Тома Кутюра. Мане познакомился с ней в 1862 г., когде ей было 18 лет. Она позировала ему для таких известных картин, как:

Читать далее

Однажды по дороге в Сен-Жермен Дюма-сын встретил Эжена Дежазе, сына
знаменитой актрисы. Молодые люди взяли напрокат лошадей и совершили
прогулку по лесу, затем вернулись в Париж и отправились в театр Варьете.
Стояла ранняя осень. Париж был пуст. В Комеди Франсез "молодые, еще никому
не известные дебютанты играли перед актерами в отставке старые, давно
забытые пьесы", - писала Дельфина де Жирарден. В залах Пале-Рояля и
Варьете можно было встретить красивых и доступных женщин.
Эжен Дежазе питал так же мало уважения к общепринятой морали, как и
Дюма-сын. Баловень матери, он был гораздо менее стеснен в средствах, чем
его друг. Молодые люди в поисках приключений лорнировали прелестных девиц,
занимавших авансцену и ложи Варьете. Красавицы держались с простотой,
присущей хорошему тону, носили роскошные драгоценности, и их с успехом
можно было принять за светских женщин. Их было немного - знаменитые,
известные всему Парижу, эти "высокопоставленные кокотки" образовывали
галантную аристократию, которая резко отличалась от прослойки лореток и
гризеток.
Хотя все они и были содержанками богатых людей (надо же на что-то
жить), они мечтали о чистой любви. Романтизм наложил на них свой
отпечаток. Виктор Гюго реабилитировал Марион Делорм и - Жюльетту Друэ.
Общественное мнение охотно оправдывало куртизанку, если причиной ее
падения была преступная страсть или крайняя бедность. Куртизанки и сами
были не чужды сентиментальности. Большинство из них начинало жизнь
простыми работницами; чтобы стать честными женщинами, им не хватило одного
- встретить на своем пути хорошего мужа. Достаточно было прогулки в
Тиволи, посещения зарешеченной ложи в Амбигю, кашемировой шали и
драгоценной безделушки, чтобы перейти в разряд содержанок. Но, даже став
продажными женщинами, они сохраняли тоску по настоящей любви. Жорж Санд
умножила число непонятых женщин, мечтающих о "вечном экстазе". Все это
объясняет, почему два юных циника в Варьете смотрели не только на
соблазнительные белоснежные плечи куртизанок, но и вглядывались в их
глаза, светящиеся нежностью и грустью.
В этот вечер в одной из лож авансцены сидела женщина, в то время
славившаяся своей красотой, вкусом и теми состояниями, которые она
пожирала. Звали ее Альфонсина Плесси, но она предпочитала именовать себя
Мари Дюплесси, "Она была, - пишет Дюма-сын, - высокой, очень изящной
брюнеткой с бело-розовой кожей. Головка у нее была маленькая,
продолговатые глаза казались нарисованными эмалью, как глаза японок,
только смотрели они живо и гордо; у нее были красные, словно вишни, губы и
прелестнейшие на свете зубки. Вся она напоминала статуэтку из саксонского
фарфора..." Узкая талия, лебединая шея, выражение чистоты и невинности,
байроническая бледность, длинные локоны, ниспадавшие на плечи на
английский манер, декольтированное платье из белого атласа, бриллиантовое
колье, золотые браслеты - все это делало ее царственно прекрасной. Дюма
был ослеплен, поражен в самое сердце и покорен.



Камилл Рокоплен. "Мари Дюплесси в театре"
Читать далее

[ Цитирую по книге А. Моруа "Три Дюма" ]

“Beata Beatrx” – одно из самых известных изображений Элизабет Сиддал, следующее за «Офелией Миллеса».
Данте Габриэль Россетти написал картину уже после смерти Лизи. Но, хотя существует легенда о том, что он делал наброски с лица мертвой жены в ту самую трагическую ночь, скорее всего, многие из них были сделаны еще при ее жизни. “Beata Beatrix” должна была увековечить память о ней. Возможно, работа над картиной являлась и одной из попыток загладить чувство собственной вины, которое мучило художника.
Россетти, выросший среди царящего в семье культа «Божественной комедии», всю жизнь отождествлял себя с Данте Алигьери. Перенося свое собственное мироощущение на Лиззи, он обязывал ее быть легендарной Беатриче.

1864 - 1870
87.5 x 69.3 cm
Tate Gallery, London, England



Если мы внимательно всмотримся в лицо Элизабет на картине, то увидим, насколько умиротворенной она выглядит. Создается впечатление, что Лиззи-Беатриче молится.
На самом деле, Россетти таким символическим образом стремился запечатлеть момент смерти Лиззи и указать на то, каким образом умерла его возлюбленная. Руки Лиззи-Беатриче открыты и готовятся принять из клюва красного голубя (красный цвет традиционно считался цветом любви) цветок мака. Мак служил источником опиума, без которого невозможно было изготовить ландаум, большая доза которого привела Лиззи к преждевременной смерти. Спор о том, было ли это трагической случайностью или же самоубийством, до сих пор остается открытым.
На заднем фоне картины мы видим аллегорические фигуры Любви и Смерти и солнечные часы, указывающие цифру девять. Также есть вторая трактовка заднего плана, по которой две фигуры олицетворяют Данте и Беатриче на фоне моста Понте Веккьо и башни Дуомо, которые находятся во Флоренции.

Через несколько лет Россетти написал второй вариант “Beata Beatrx”, более детально прорисовав задний план и изменив лицо Лиззи-Беатриче, сделав его более отстраненным и безжизненным. Также с красной на белую изменил он окраску голубя и убрал нимб над его головой. Зато цветок мака стал красным.

1877 - 1882
86.8 x 68.3 cm
Birmingham Museums and Art Gallery, Birmingham, UK

Серия сообщений "Образ женщины в искусстве прерафаэлитов":
Часть 1 - Образ женщины в искусстве прерафаэлитов: Джейн Берден-Моррис
Часть 2 - Образ женщины в искусстве прерафаэлитов: Фанни Корнфорт
Часть 3 - Две версии картины Данте Габриэля Россетти “Beata Beatrix”
Часть 4 - Лиззи Сиддал. Идеальная модель прерафаэлитов
Часть 5 - Мария Спартали Стиллман
...
Часть 17 - Образ женщины в искусстве прерафаэлитов. Лиззи Сиддал на рисунках Данте Габриэля Россетти
Часть 18 - Образ женщины в искусстве прерафаэлитов. Элен Смит
Часть 19 - Образ женщины в искусстве прерафаэлитов. Рут Херберт

Данте Габриэль Россетти. Портрет Фанни Корнфорт

Фанни Корнфорт была натурщицей, экономкой и любовницей Данте Габриэля Россетти.
Она родилась в Сассексе приблизительно в 1824 году (иногда указывают и более поздние даты ее рождения). Когда ее семья перебралась в Лондон, она была еще совсем маленькой девочкой.
Семья Фанни происходила из низших слоев в обществе и, по всей видимости, сильно нуждалась. Достаточно убедительна версия о том, что до встречи с Россетти молодая женщина зарабатывала себе на жизнь проституцией.
А сама встреча произошла в 1858 году. Согласно Уильяму Беллу Скотту, однажды Россетти прогуливался по улице, и его внимание привлекла девушка, издающая какой-то неприличный шум. Оказалось, что Фанни так громко грызла орехи. Заметив, что привлекла внимание прохожего, она стала кидать в него скорлупки от орехов. Россетти позабавило и заинтриговало подобное поведение, и он сразу же предложил ей поработать у него моделью.
Читать далее

Серия сообщений "Образ женщины в искусстве прерафаэлитов":
Часть 1 - Образ женщины в искусстве прерафаэлитов: Джейн Берден-Моррис
Часть 2 - Образ женщины в искусстве прерафаэлитов: Фанни Корнфорт
Часть 3 - Две версии картины Данте Габриэля Россетти “Beata Beatrix”
Часть 4 - Лиззи Сиддал. Идеальная модель прерафаэлитов
...
Часть 17 - Образ женщины в искусстве прерафаэлитов. Лиззи Сиддал на рисунках Данте Габриэля Россетти
Часть 18 - Образ женщины в искусстве прерафаэлитов. Элен Смит
Часть 19 - Образ женщины в искусстве прерафаэлитов. Рут Херберт

Джейн Берден, воплощение идеала прерафаэлитов, родилась 19 октября 1839 года в Оксфорде. Ее отец Роберт Берден был конюхом на извозчичьем дворе, расположенном по адресу Холиуелл-стрит, 65, а неграмотная мать, скорее всего, работала прислугой. Семья жила в одном из многочисленных небольших стандартных домов города.
Джейн не отличалась традиционной красотой, но притягивала внимание как раз своей непохожестью на других. Она была высокой, смуглой, стройной. С длинной шеей, густыми темными бровями и копной густых черных вьющихся волос. Ее как будто окутывала атмосфера таинственности.
В октябре 1857 год Джейн со своей сестрой Елизаветой пошла на выступление театра Драри-Лейн, где девушку заметили Данте Габриэль Россетти и Эдвард Бёрн-Джонс, которые входили в группу художников, писавших фрески в Оксфордском союзе по мотивам Артуровского цикла. Они были поражены её красотой и уговорили позировать. Сначала Джейн была моделью для королевы Гвиневры у Россетти, потом она позировала Уильяму Моррису для картины «Прекрасная Изольда» ( ее еще называют "Гвинервой").
Читать далее

Серия сообщений "Образ женщины в искусстве прерафаэлитов":
Часть 1 - Образ женщины в искусстве прерафаэлитов: Джейн Берден-Моррис
Часть 2 - Образ женщины в искусстве прерафаэлитов: Фанни Корнфорт
Часть 3 - Две версии картины Данте Габриэля Россетти “Beata Beatrix”
...
Часть 17 - Образ женщины в искусстве прерафаэлитов. Лиззи Сиддал на рисунках Данте Габриэля Россетти
Часть 18 - Образ женщины в искусстве прерафаэлитов. Элен Смит
Часть 19 - Образ женщины в искусстве прерафаэлитов. Рут Херберт

Трудно через толщу прошедшего столетия разглядеть образ девушки, вызвавшей небывалый в русской поэзии поток песнопений. Если судить по фотографиям, красивой ее не назовешь – грубоватое, немного скуластое лицо, не очень выразительное, небольшие сонные глаза. Но когда-то она была полна юного обаяния и свежести – румяная, золотоволосая, чернобровая. В молодости любила одеваться в розовое, потом предпочитала белый мех. Земная, простая девушка. Дочь гениального ученого, жена одного из величайших русских поэтов, единственная настоящая любовь другого…



Родилась она 17 апреля 1882 года – 120 лет назад. Ее отец – Дмитрий Иванович Менделеев, талантливейший ученый. Судьба его, к сожалению, типична для многих талантливых людей. Он не был допущен в Академию наук, его выжили из Санкт-Петербургского университета, посажен в организованную им Главную Палату Мер и Весов. Он поражал всех, кто с ним сталкивался, блеском научного гения, государственным складом ума, необъятностью интересов, неукротимой энергией и причудами сложного и довольно тяжелого характера.
Читать далее

Источник

Любовный треугольник, как известно, - самая распространенная основа сюжета романов, пьес, кинофильмов… Но жизнь, увы, преподносит иногда такое, чего не придумает и самый изобретательный драматург.
…Судьба каждого, кто составлял этот звездный треугольник, оказалась поистине чудовищной. Первым ушел из жизни Сергей Александрович Есенин. Окровавленный труп поэта с перерезанными венами на руках и петлей из чемоданного ремня на шее был обнаружен в Ленинграде в номере гостиницы «Англетер» 28 декабря 1925 года в 10 часов 30 минут утра.
15 июля 1939 года в своей квартире в «Доме артистов» - в самом центре Москвы, близ Центрального телеграфа - истекала кровью его бывшая жена Зинаида Николаевна Райх. На теле актрисы зияли глубокие ножевые раны. По дороге в больницу женщина скончалась.
За несколько недель до убийства Зинаиды Райх был арестован ее второй муж - великий режиссер-реформатор Всеволод Эмильевич Мейерхольд. Которого, как «активного троцкиста и агента английской и японской разведок», 2 февраля 1940 года расстреляли в Бутырской тюрьме…
В начале августа 1917 года, аккурат в дни подготовки к выборам в Учредительное собрание, на Соловецких островах в Кирико-Улитовской церкви обвенчались молодой (через месяц ему исполнится 22 года), но известный уже поэт Сергей Есенин и машинистка редакции левоэсеровской газеты «Голос народа» 23-летняя Зинаида Райх…
Познакомились молодые в Петрограде, в «Обществе распространения эсеровской литературы и газет». Зинаида была членом партии социалистов-революционеров, Сергей - сочувствующим. Ни он, ни она никаких террористических актов, конечно же, не устраивали, а только вели пропагандистскую работу. Вначале Есенин, юноша со светлыми вьющимися, аккуратно расчесанными волосами, ухаживал за другой редакционной машинисткой - Миной Свирской. А Зиночке Райх всяческие знаки внимания оказывал его тогдашний приятель Алексей Ганин…
Читать далее

Источник

Краев чужих неопытный любитель
И своего всегдашний обвинитель,,
Я говорил: в отечестве моем
Где верный ум, где гений мы найдем?
Где гражданин с душою благородной,
Возвышенной и пламенно свободной?
Где женщина - не с хладной красотой,
Но с пламенной, пленительной, живой?
Где разговор найду непринужденный,
Блистательный, веселый, просвещенный?
С кем можно быть не хладным, не пустым?
Отечество почти я ненавидел -
Но я вчера Голицыну увидел
И примирен с отечеством моим.
А. С. Пушкин


Евдокией Ивановной Голицыной, прозванной в Петербурге Princesse Nocturne (Ночной княгиней), Пушкин познакомился по выходе из Лицея. Прозвище свое Евдокия Ивановна получила потому, что какая-то гадалка предсказала ей смерть в ночные часы, после чего княгиня превратила ночь в день и принимала своих гостей после полуночи.



К моменту знакомства с ней Пушкина Евдокия Ивановна была уже не очень молода, но обретенное ею в петербургском свете влияние, вся необычность, даже некоторая эксцентричность ее облика и жизненных привычек, быть может, даже придавали ей в глазах поэта особое очарование.
П. Вяземский, знакомый с княгиней Голицыной смолоду, так как она вместе со своей сестрой Ириной еще в 1790-е годы стала постоянно посещать блистательный салон его отца, князя А. И. Вяземского, так описывал ночную княгиню: "Она была очень красива, и в красоте ее выражалась своя особенность. Она долго пользовалась этим преимуществом. Не знаю, какова была она в первой своей молодости; но и вторая и третья молодость ее пленяли какою-то свежестью и целомудрием девственности. Черные, выразительные глаза, густые темные волосы, падающие на плеча извивистыми локонами, южный матовый колорит лица, улыбка добродушная и грациозная: придайте к тому голос, произношения необыкновенно мягкие и благозвучные - и вы составите себе приблизительное понятие о внешности ее. Вообще красота ее отзывалась чем-то пластическим, напоминавшим древнее греческое изваяние. В ней ничто не обнаруживало обдуманной озабоченности, житейской женской изворотливости и суетливости. Напротив, в ней было что-то ясное, спокойное, скорее ленивое, бесстрастное" . Читать далее


Источник

P.S. К сожалению, не знаю, кем были написаны ее портреты. Могу предположить, что первый - Жераром.

Пожалуй, в какой-то степени Каролину Собаньскую можно назвать польской Матой Хари. Ей приписывается и бесчисленное количество грехов (сотрудничество с III отделением, доносительство на декабристов, на Пушкина etc.) и почти такое же количество благодеяний (укрывательство польских повстанцев etc.). Она вращалась в кругу блестящих литераторов. В нее были влюблены Адам Мицкевич и Алескандр Пушкин. Есть версия, что именно благодаря роману с ней обратился к любовной лирике Кондратий Рылеев.
Оценка ряда фактов ее биографии крайне полярна. Вот в ЭТОЙ статье, например, можно прочитать интересную и достаточно аргументированную статью о Собаньской как о «стукачке» и «доносительнице».
Вот в ЭТОЙ статье можно прочитать почти что апологию все той же Собаньской.
Вот ЗДЕСЬ можно прочитать о ее предполагаемом романе с Рылеевым.
Удивительно, но все портреты (если они, разумеется, существовали) одной из самых скандальных особ XIX века считаются утерянными. Увидеть Собаньскую на данный момент мы можем только благодаря схематичным наброскам, сделанных Пушкиным…



Что в имени тебе моем?
Оно умрет, как шум печальный
Волны, плеснувшей в берег дальный,
Как звук ночной в лесу глухом.

Оно на памятном листке
Оставит мертвый след, подобный
Узору надписи надгробной
На непонятном языке.

Что в нем? Забытое давно
В волненьях новых и мятежных,
Твоей душе не даст оно
Воспоминаний чистых, нежных.

Но в день печали, в тишине,
Произнеси его тоскуя;
Скажи: есть память обо мне,
Есть в мире сердце, где живу

Роман Пушкина с Каролиной Собаньской - одна из самых интригующих страниц в жизни поэта. Она вошла в его жизнь тоже в Одессе, как Ризнич и Воронцова, и была одной из тех трех женщин, в которых, как писала мужу В. Ф. Вяземская, он был влюблен: "Пушкин скучает гораздо более, чем я: три женщины, в которых он был влюблен, недавно уехали. К счастью, одна возвращается на днях".
Каролина Собаньская в то время была особой довольно скандальной, и о ней ходили самые мрачные слухи. Все они обобщены в мемуарах Ф. Ф. Вигеля, который был знаком с прекрасной полячкой в Одессе.
Она происходила из знатной польской семьи Ржевуских. Отец ее был предводителем дворянства в Киевской губернии, где ему принадлежали большие земельные владения. Поддерживались отношения и с теткой, Ржевуской-Любомирской, хозяйкой одного из изящных салонов в Вене, который посещали многие известные персоны, даже королевского ранга. Каролину выдали замуж за человека, который был на тридцать лет ее старше, но владел доходным торговым домом в Одессе - Иеронима Собаньского. От него у нее родилась дочь Констанция. С мужем ее, естественно, ничего не связывало, и в 1816 году они разъехались, а в 1825 году разошлись официально. У Каролины осталась дочь. Неукротимое честолюбие и страсть к интриге сблизили ее с генералом И. О. Виттом (1781-1840), начальником военных поселений в Новороссийском крае, которому поручено было следить за деятельностью тайных революционных организаций на юге России. Трудно сказать, что именно заставило Каролину Собаньскую стать его помощницей и добровольной тайной осведомительницей.
Читать далее

Источник

У Владислава Отрошенко есть замечательная книга "Тайная история творений", в которой он исследуются загадочные и мистические обстоятельства, сопровождавшие рождение великих произведений мировой философии и литературы, а также странные явления в жизни и творчестве их создателей – поэтов, писателей, философов разных эпох. Даже если не соглашаться с рядом выводов, следующих из этих эссе, почитать все равно интересно.
Вот глава о Катулле

Подвиг Катулла



С. В. Бакалович. "Римский поэт Катулл, читающий своим друзьям"


Ядовитейший римский поэт Гай Валерий Катулл оградил от забвения множество безвестных имен. Шлюха Амеана, “puella defututa” (“издолбанная девка”), требовавшая за свои услуги фантастические суммы, мальчик Ювенций, ходивший по рукам любострастников, гетера Постумия, правившая на пирах и оргиях, вороватый Талл, изнеживший в банях свое тело до мягкости “pene languido senis” (“дряблого стариковского уда”), поэт Волюзий, написавший “cacata carta” (“сраное сочинение”), пересмешник Эгнатий, чистивший зубы мочой, – все они должны были исчезнуть без следа. Катулл поселил их в вечности.
За сотни лет до своей всемирной славы, которой могло бы и не случиться, если бы в 1300 году в библиотеке одного из монастырей Вероны не обнаружилась нечаянно латинская рукопись под заглавием Catulli Veronensis Liber (“Книга Катулла Веронского”), пролежавшая там без внимания около тысячи лет, он предрекал известность всякому, кого коснутся его “truces iambos” *:

Что за черная желчь, злосчастный Равид,
В сети ямбов моих тебя погнала?
Что за мстительный бог тебя подвинул
На губительный этот спор и страшный?
Или хочешь ты стать молвы игрушкой?
Иль какой ни есть ты славы жаждешь?
Что ж, бессмертным ты будешь! У Катулла
Отбивать ты осмелился подружку.

Катулл не ошибся: “truces iambos” сделали известным некоего Равида. И хотя эта известность ограничивается строгой формулой комментаторов: “лицо ближе неизвестное”, Равид не забыт, как и десятки других обитателей Рима времен заката республики, которых Катулл озарил светом своей славы. Без Катулла эти имена – Аврелий, Фурий, Аллий, Порк, Эмилий, Квинтия, Ипсифилла – ничего не значат. Но есть среди них имя, без которого и сам Катулл, знаменитый своей неуемной желчностью и припадками яростного сквернословия, должен был бы представляться потомку, свободному от научного интереса к поэтическим опытам неотериков, злобным, крикливым юродом, потешающим Рим. Это имя Лесбия. Это – любовь Катулла. Это то, что и сделало его великим Катуллом – ядовитым и нежным одновременно.Читать далее

В связи с биографией Фриды Кало и Диего Риверы решила побольше узнать о Тине Мадотти. Жаль, что даже в сети информации на русском не так много, потому что тут есть, чем заинтересоваться.
Тина Модотти стала одной из первых женщин-фотографов XX века. При этом она стала коммунисткой – искренней, страстной, целиком посвятившей себя и свое искусство делу революции. В Мексике Модотти подружилась с Диего Риверой, Хосе Ороско, Давидом Сикейросом. Именно ее фотографии, запечатлевшие их монументальные росписи, принесли этим художникам мировую известность.

Будет время, посмотрю, что можно найти на английском. А пока только то, что нашла сейчас на скорую руку.




Ассунта Аделаида Луидже Модотти родилась в городе Удино на севере Италии около 1896 года. Точная дата рождения неизвестна. Ее подруги называли разные цифры. Сама она почему-то этот вопрос обходила. Возможно, ее не устраивал день или число.
Тина была второй из шестерых детей.
Некоторое время семья Модотти проживала в Австрии, куда выезжал на заработки отец, Джузеппе Модотти, владевший достаточно редкой на те времена профессией автомеханика. Вернувшись домой и вновь потеряв работу, он, как и десятки тысяч других итальянцев, вынужден был податься на заработки в США, со временем осев в Сан-Франциско.
Тина осталась дома с матерью-прачкой, обреченная на бедное, голодное детство. В десять лет она поступает на ткацкую фабрику с двенадцатичасовым рабочим днем и мизерной зарплатой, на которой в течение нескольких лет держится существование ее семьи. В пятнадцать лет попадает в полицию по обвинению в проституции. Еще через четыре года, в 1920 году, отец, работавший в мастерских Фриско, сумел поднакопить денег, и помочь своей девятнадцатилетней дочери, сменившей череду католических имен на звучное "Тина", перебраться к себе в Америку. Здесь она по-прежнему работает на ткацкой фабрике.
Через некоторое время ей удается устроиться портнихой в модное ателье, в котором Тина знакомится со своим первым мужем, французским художником Робо де Л'Абри. Для своего первого избранника Тина навсегда осталась прекрасным ангелом, красавицей из сна, которая никогда в жизни не держала в руках ничего тяжелее цветов.
По его инициативе Модотти неожиданно попадает на кинопробы в Голливуде. В течение года юная итальянская эмигрантка с успехом снимается в трех приключенческих мелодрамах ("В тигровой шкуре", "Скачки со смертью" и "Я могу понять", о которых теперь знают только благодаря участию в них Тины Модотти).



Тина Модотти в фильме В тигровой шкуре

Казалось, эта девушка наконец-то нашла себя, можно было успокоиться, однако актерская профессия, популярность, и сама атмосфера телестудий Голливуда очень скоро начинает вызывать у нее резкое неприятие. Ее жизнь усложняло и то, что Робо явно уступал ей и в таланте, и в успехах. Всем было ясно, что долго этот брак не продержится.
Но именно в голливудских студиях Тина знакомится с выдающимся фотографом-экспериментатором Эдвардом Вестоном.Читать далее

По материалам сайтов:
Читать далее

Почти все знают, что Орест Кипренский написал портрет Пушкина. Наверное, даже самый знаменитый его портрет, который абсолютно все видели хотя бы раз.
У Кипренского вообще очень много известных картин. И моя любимая относится к самым известным. Любовь определяется двумя факторами – прелестью самой картины и стоящей за ней историей.
Репродукцию картины выложу, а вот историю сама пересказывать не буду, так как всегда писала достаточно коряво. Лучше процитирую хорошую статью… Итак




"Девочка в маковом венке с гвоздикой в руках"



"Гений - явление природное. Его деятельность не может быть измерена понятием "художественный вкус", ибо это категория историческая, воспитанная, а не врожденная. Гений же изумляет всем, даже своими погрешностями. Гений ценится не за созданные им произведения, которые вовсе не должны быть - и это не парадокс! - "гениальными". Его цель иная. Он частица идеального эстетического начала в мире. Поэтому вся его жизнь - уже искусство, уже проявление художественного... Собственная жизнь романтика эмоциональнее и содержательнее искусства; в искусстве его личность полностью и не может реализоваться. Гений - гениален в жизни и талантлив в искусстве. Он актер в своей драме, он из жизни хочет сделать поэму, хотя она такой и не могла бы стать. Искусство для романтика, для Кипренского было формой бытия, частью самой жизни". - Так написал крупнейший искусствовед Валерий Стефанович Турчин в своей монографии о Кипренском (1975).
В 1788 году в Воспитательное училище при Петербургской академии художеств привезли шестилетнего мальчика, которого записали под звучной фамилией "Кипренский". Официально он считался сыном Адама Швальбе, дворового человека помещика А. С. Дьяконова. Но ходили упорные слухи, что отцом мальчика и был сам бессемейный помещик. Недаром ребенок сразу же при рождении получил вольную, в то время как его родители оставались крепостными до смерти помещика и только по его завещанию были отпущены на волю. И еще одна немаловажная деталь: родившемуся от крепостной девки Анны Гавриловой дали необычное имя, словно герою античности, - Орест. Через год, чтобы соблюсти приличия, барин повенчал Анну и А. Швальбе, но, видимо, не пожелал, чтобы мальчик носил фамилию приемного отца.
По поводу фамилии "Кипренский" существовали разные домыслы. Мальчика крестили в Копорье, и, по одной из версий, его первоначально могли назвать Копорским . Но, возможно, Дьяконов, воспитанный, как и многие его современники, на античных образцах, фамилию маленького Ореста произвел от одного из имен богини любви Афродиты - Киприда (в ранних документах его называли Кипрейским). Читать далее

Источник