Цитата сообщения Elena_ARVIK Встреча на Тверском бульваре

Рубрику "Музы" задумала давно, но как-то все не доходили руки. Очередной толчок дала прочитанная недавно книга Аркадия Ваксберга "Театральный детектив". Столько я из ней узнала нового и интересного для себя, что решила - пора. И первый пост посвящен моему любимому Сергею Есенину и его Любви.

Этой женщине с "задумчивыми глазами" Есенин посвятил самые свои проникновенные и лиричные стихи, целый цикл «Любовь хулигана» . А на сборнике "Москва кабацкая" он подписал: "Милой Августе Леонидовне со всеми нежными чувствами, которые выражены в этой книге".
И это был наверное единственный его платонический роман. Удивительно, что Есенин, к тому времени ( 1923 год!) уже дважды женатый и слывший «жутким бабником» ( «был на женщин и зелие падкий») вдруг написал «В первый раз я запел про любовь...» А что было с другими ? Влюбленность, флирт, страсть? Не нам судить, поверим поэту на слово.

Что предшествовало этой судьбоносной для обоих встрече?

Августа Миклашевская – актриса Камерного театра под руководством Таирова.
Вот такой словесный портрет её оставил друг Есенина Мариенгоф : « Большая, статная. Мягко покачивались бёдра на длинных ногах.
Не полная, не тонкая. Античная, я бы сказал. Ну, Афродита, что ли. Голова, нос, рот, уши — точёные. Волосы цвета воробьиного крыла. Впоследствии Есенин в стихах позолотил их. Глаза, поражающие в своем широком и свободном разрезе, безукоризненном по рисунку. Негромко говорила, негромко смеялась. Да нет, пожалуй, только пленительно улыбалась. Везде только и слышно:
— Ах, до чего же красива эта Миклашевская!..
— Ах, какие глаза у этой Миклашевской!..
— А эти танцующие бёдра!..
— А эта античная шея!.. и т. д."


Как она жила « в доесенинскую пору»? Непросто жила, запутанно.
:
Родилась в Ростове-на Дону, там же вышла замуж за Ивана Миклашевского. Но почти сразу уехала в Москву – « в артистки». Семейная жизнь на этом можно сказать закончилась, но хорошие дружеские отношения они сохранили надолго, даже тогда , когда Августа ( все звали её просто Гутя) встретив танцора Льва Лащилина «полюбила на всю жизнь», несмотря на то, что избранник был женат. Иван Сергеевич Миклашевский, даже после того как завел роман с другой женщиной, не встречаться с Гутей не мог. «Мы навсегда останемся родными людьми»,— говорил он.

Пост про Августу, как музу Сергея Есенина, но не зная её «доесенинской « жизни, нельзя понять тонкости их отношений и строк ей посвященных. А в этой жизни было немало всего : и красивого и страшного.
А. Миклашевская в немом фильме


Первое Рождество после октябрьского переворота было для Гути совсем особенным. Она ждала ребенка от любимого. Тот, кого она любила больше всего на свете, подарил ей золотое кольцо с бриллиантом. А вскоре в ее маленькую комнату ворвалась женщина с безумными глазами и потребовала избавиться от ребенка. Это была его жена. Она кричала долго: то требовала признаться, что Гутин ребенок не от него, то вернуть кольцо ( и Гутя отдала). А потом один за другим раздались три выстрела. Две пули попали в беременную Гутю. Закрывая живот руками, она думала только об одном — как спасти ребенка, не дать его убить. Прибежали соседи, но безумная скрылась через черный ход. Иван Миклашевский как раз вошел в парадное, и швейцар встретил его словами: «А у нас Августу Леонидовну пристрелили…». И словно сцена из фильма — Августа, вся в крови, лежит на кровати, Иван в тулупе рыдает у изголовья. Одна пуля задела грудь, другая застряла в кисти руки. На извозчике Иван отвез ее больницу, пули вынули.
Потом приходил перепуганный чужой муж, заламывал руки, приговаривал: «Я знал, знал, что ее надо опасаться». Августа отвечала: «Ведь это ты знал, а не я». Безумная женщина приходила извиняться, рвалась ухаживать за Августой. Иван выставил ее, сказав на прощание: «Если с Августой или ее ребенком что-то случится, хотя бы без вашего участия в этом, если даже трамвай или машина задавит или камень свалится ей на голову, я вас убью, а вашего мужа буду резать на кусочки».

Иван Миклашевский


Миклашевский устроил Гутю в частный платный роддом, оплатил все расходы. Родился сын, по законам жанра точная копия своего отца. Лащилин же в это время уехал на рыбалку. Счастливое известие рыбаку принес то же бывший Гутин муж. И привел его в родильный дом». Августе же Иван сказал: «Как ты хочешь, так его и назовем. Если хочешь, будет моим». Она не хотела. Сама выбрала сыну имя, отчество и фамилию. Получился Игорь Львович Миклашевский. Никто не возражал.
О ее личной жизни знала вся Москва. Анатолий Мариенгоф, муж актрисы Анны Никритиной и ближайший друг Сергея Есенина, писал «У Миклашевской был муж или кто-то вроде мужа — «приходящий», как говорили тогда. Она любила его.."

Лев Лащилин


Самообман Гути постепенно рассеивался, душа застывала. Потухли когда-то светящиеся глаза. Все, кроме сына, стало как-то безразлично, и просить уже было не о чем. Загоралась она только на сцене. Осталась непроходящая благодарность Ивану, который всего-то год назад перевез ее с сыном на Малую Никитскую, обставил новое жилье дорогой мебелью и, главное, оставил ее одну.
Августа теряла свои роли и театр, без которого не представляла жизни. Она наотрез отказалась ехать в гастрольную поездку за границу. Не то ребенка не хотела оставлять одного, не то любимого, скорее то и другое. Вроде обращалась в Лащилину, но он сказал что-то типа "Что ты забыла в Париже? Был я там - ничего особенного"
Таиров же принял отказ как личное оскорбление. «Возмутительно! — говорил он. — Променяла Камерный театр на какую-то любовь к танцору!» . И Августа потеряла любимый театр на долгие -долгие годы.

Но! Не останься тогда Гутя в Москве — не произошло бы в ее жизни самого главного события.

Есенин видел Миклашевскую в спектакле Камерного театра «Принцесса Брамбилла» ещё в 1921 году и взахлеб советовал своим друзьям: «Нужно! Необходимо! Непременно посмотрите! Красочно, празднично! То самое, чем должно быть театральное зрелище!». Но личная встреча была впереди.

Миклашевская в коронной роли




В это время у Есенина начинался бурный роман с Айседорой Дункан. В начале 1922 года они надолго уезжают за границу.
Вернувшись , жаловался Мариенгофу : «Стихов-то у меня… лирики… про любовь нет… Плохо это… Влюбиться надо… Лирически бы…» Он никогда не умел писать и не писал без жизненной подкладки. К тому времени их отношения с Дункан уже безвозвратно заканчивались.

И судьба послала ему такую любовь.

Что ж так имя твое звенит,
Словно августовская прохлада?

Доподлинно известно, что впервые они встретились с Миклашевской в начале августа на Тверском бульваре, напротив Камерного театра, ныне Театра им. Пушкина.



Познакомила их жена его друга Мариенгофа, тоже актриса, Анна Никритина.
«Что-то жуткое в сердце врезалось от пожатья твоей руки». Это из черновика самого первого стихотворения, посвященного Августе. Есенин эти строки не сохранил — переписал.

Заметался пожар голубой,
Позабылись родимые дали.
В первый раз я запел про любовь,
В первый раз отрекаюсь скандалить.

Был я весь как запущенный сад,
Был на женщин и зелие падкий.
Разонравилось пить и плясать
И терять свою жизнь без оглядки.

Мне бы только смотреть на тебя,
Видеть глаз златокарий омут,
И чтоб, прошлое не любя,
Ты уйти не смогла к другому.

Поступь нежная, легкий стан,
Если б знала ты сердцем упорным,
Как умеет любить хулиган,
Как умеет он быть покорным.

Я б навеки забыл кабаки
И стихи бы писать забросил,
Лишь бы тонко касаться руки
И волос твоих цветом в осень.

Я б навеки пошел за тобой
Хоть в свои, хоть в чужие дали…
В первый раз я запел про любовь,
В первый раз отрекаюсь скандалить.


Бродили по Москве, ездили за город и подолгу гуляли. Ее комнаты на Малой Никитской были похожи на рощу из астр и хризантем, которые он постоянно приносил. Однажды в присутствии Мариенгофа сказал: «Я буду писать Вам стихи». Мариенгоф рассмеялся: «Такие же похабные, как Дункан?» — «Нет, ей я буду писать нежные…» И писал.

По-смешному я сердцем влип.
Я по-глупому мысли занял.
Твой иконный и строгий лик
По часовням висел в Рязани…

«В один из вечеров Есенин повез меня в мастерскую Коненкова. Обратно шли пешком. Долго бродили по Москве, он был счастлив, что вернулся домой, в Россию. Радовался всему, как ребенок. Трогал руками дома, деревья... Уверял, что все, даже небо и Луна, другие, чем там. Рассказывал, как ему трудно было за границей» - так пишет о том периоде их жизни Миклашевская.
Целый месяц мы встречались ежедневно. Мы очень много бродили по Москве, ездили за город и там подолгу гуляли. « Я помню осенние ночи, Березовый шорох теней, Пусть дни тогда были короче, Луна нам светила длинней! «


Это был август... ранняя золотая осень... Под ногами сухие желтые листья. Как по ковру бродили по дорожкам и лугам. И тут я узнала, как Есенин любит русскую природу. Как он счастлив, что вернулся на родину. Я поняла, что никакая сила не могла оторвать его от России, от русских людей, от русской природы, от русской жизни, какой бы она ни была трудной.
- Я с Вами как гимназист, - тихо, с удивлением говорил мне Есенин и улыбался. Он мог часами сидеть смирно возле меня».

В день своего рождения, он приехал в кафе в крылатке и широком цилиндре — такой же носил Пушкин. Взяв Августу под руку, тихо спросил: «Это очень смешно? Но мне так хотелось хоть чем-нибудь быть на него похожим». Толпа гостей — званых и незваных — жаждала поздравить первого поэта Советской России. Но Гутя всем объявила: «Пить вместо Сергея буду я», и все стали чокаться с ней, а Есенин оставался трезвым и весь вечер помогал ей незаметно выливать вино.
Журналист Литовский вспоминал об одном вечере в кафе «Стойло Пегаса» так: "Очень скромно одетый, какой-то умиротворенный, непривычно спокойный Есенин и Миклашевская под тонкой синеватой вуалью - зрелище блоковское. Есенин сидел тихо, молча, следя глазами за каждым движением Миклашевской... Счастливы друзья, видевшие Есенина в эту пору его последней, осенней любви".



Как-то в кафе, где теперь изредка встречались Есенин и Августа, зашел Лащилин. Компания была шумная, театральная, все «приходящего» знали и пригласили к столу. Есенин встал и вышел. Вскоре вернулся с огромным букетом. Молча положил цветы Августе на колени, приподнял шляпу и ушел. Просто еще один поклонник принцессы. Никаких сцен, никакой ревности. И со стороны Лащилина тоже.
"Приезжая к Миклашевской со своими новыми стихами, Есенин также раза три-четыре встретился с танцором. Безумно ревнивый, Есенин совершенно не ревновал к нему. Думается, по той причине, что роман-то у него был без романа. Странно, почти невероятно, но это так. " ( из воспоминаний А. Мариенгофа)

Есенин и Мариенгоф

Миклашевская в интервью , которое дала на своё 85- летие, говорила : «Я холодная женщина. Поэтому я только один раз «теряла» голову, полюбив танцовщика Большого театра Лощилина . От него у меня родился сын. А с Есениным у нас в это время была чистая и нелепая дружба. Но любила я не его. Ведь сердцу, как говорится, не прикажешь. Серёжа Есенин просто ухаживал за мной, писал и посвящал мне свои гениальные стихи…» На прямой и отчасти нескромный вопрос целовалась ли она вообще с Есениным, Августа Миклашевская в 1976 году ответила прямо: «Нет, не целовалась, но любила гладить его кудрявые волосы, мягкие, шелковистые. Было мгновение, когда он лишь единственный раз коснулся губами моего лба. Вот и всё.»
Большего позволить Августа не могла ни себе, ни ему. Она была «выпита другим», и Есенин это понимал… и принимал безо всякой ревности:

Пускай ты выпита другим,
Но мне осталось, мне осталось
Твоих волос стеклянный дым
И глаз осенняя усталость.

О возраст осени! Он мне
Дороже юности и лета.
Ты стала нравиться вдвойне
Воображению поэта.



Бытует мнение ( с легкой руки того же Мариенгофа), что любовь эта была мимолетной ( как почти все в короткой жизни поэта), два месяца от силы. «Стихи о любви наконец-то были написаны. И муза из Камерного театра стала Есенину ни к чему.» - это пишет А. Мариенгоф в своих заметках.
Но кажется это было не совсем так ( или совсем не так). Это опровергает не только Августа, вспоминая , что Есенин навещал её и позднее, по прежнему называл любимой, читал ей Черного человека (законченного в ноябре 1925), но и стихи самого Есенина и воспоминания других людей.

Дорогая, сядем рядом,
Поглядим в глаза друг другу.
Я хочу под кротким взглядом
Слушать чувственную вьюгу.

Это золото осеннее,
Эта прядь волос белесых —
Все явилось, как спасенье
Беспокойного повесы.

Вьюгу они слушали уж никак не в сентябре – октябре. Значит все –таки любовь не ограничилась двумя месяцами, не была так мимолетна и Есенин сдержал свое обещание

Позабуду я мрачные силы,
Что терзали меня, губя.
Облик ласковый! Облик милый!
Лишь одну не забуду тебя.
Пусть я буду любить другую,
Но и с нею, с любимой, с другой,
Расскажу про тебя, дорогую,
Что когда-то я звал дорогой.

Конечно, Есенин уже нечасто навещал ее. И был уже в третий раз женат.

Вот описание их последних встреч.
Как-то пришел на Малую Никитскую рано утром, измученный, больной. Сказал, что его посылают в Италию лечиться. «Поедемте со мной. Я поеду, если вы поедете». Привел ее в цветочный магазин, купил огромную корзину хризантем, отвез домой, извинился и ушел неизвестно куда. Что это было, опять все придумал? Но Августа поняла, что у Сергея все плохо, надо его спасать, что-то почувствовала. Просила Лащилина — второй раз в своей жизни просила — забрать Игоря на год и отпустить ее в Италию. В ответ услышала — бывал он в той Италии, делать там совсем нечего.

В ноябре 1925 года Есенин зашел к ней домой. Августа сидела у кровати больного сына, читала ему книжку. Есенин зашептал: « Я не буду мешать…»
Сел в кресло и долго молча сидел…

Прозрачно я смотрю вокруг
И вижу, там ли, здесь ли, где-то ль,
Что ты одна, сестра и друг,
Могла быть спутницей поэта.

Потом встал, подошел к ним. «Вот все, что мне нужно», — сказал шепотом и пошел. В дверях остановился: «Я ложусь в больницу, приходите ко мне».
Августа в больницу не ходила, думала: там будет Софья Толстая, его последняя жена. Больше они не встречались.

Чужие губы разнесли
Твое тепло и трепет тела.
Как будто дождик моросит
С души, немного омертвелой.



Что Есенин посвятил ей не 7 стихотворений , вошедших в цикл «Любовь хулигана», а 8, Августа узнала многие годы спустя, после того, как Есенин перестал быть опальным поэтом.
Я помню, любимая, помню
Сиянье твоих волос...
Не радостно и не легко мне
Покинуть тебя привелось.
Я помню осенние ночи,
Березовый шорох теней...
Пусть дни тогда были короче,
Луна нам светила длинней.
Я помню, ты мне говорила:
«Пройдут голубые года,
И ты позабудешь, мой милый,
С другою меня навсегда».
Сегодня цветущая липа
Напомнила чувствам опять,
Как нежно тогда я сыпал
Цветы на кудрявую прядь.
И сердце, остыть не готовясь
И грустно другую любя,
Как будто любимую повесть
С другой вспоминает тебя.
1925 год

Посвящения под этим стихом нет, но то, что оно было, свидетельствовала последняя жена Есенина С. Толстая, которой уж точно было ни к чему это выдумывать.

На том самом месте, где впервые повстречались герои этого истории теперь стоит памятник Есенину и еще далекой ранней осени, навсегда связавшей поэта и его музу.
Августа пережила Есенина на 52 года. Всю жизнь она чувствовала свою вину за то, что не сумела его спасти.


У её сына - Игоря Миклашевского была удивительная судьба, но эта совсем другая история и ей будет посвящен другой пост.

( Источники Наталья Клевалина Караван историй, А. Мариенгоф «Как цирковые лошади по кругу», А. Ваксберг «Театральный детектив»)

Серия сообщений "Музы":

Кто были те, кто волновал поэтов ?...

Что нам сейчас их святость иль грехи?!

И все-таки спасибо им за это

Святое вдохновение поэта,

За пламя, воплощенное в стихи!

Часть 1 - Встреча на Тверском бульваре