• Часть 1.

Я так хочу изобразить весну. Окно открою и воды плесну на мутное стекло, на подоконник. А впрочем, нет, подробности — потом.
Я покажу сначала некий дом и множество закрытых еще окон. Потом из них я выберу одно и покажу одно это окно, но крупно,
так что вата между рам, показанная тоже крупным планом, подобна будет снегу и горам, что смутно проступают за туманом.
Но тут я на стекло плесну воды, и женщина взойдет на подоконник и станет мокрой тряпкой мыть стекло, и станет проступать за ним сама
и вся в нем, как на снимке, проявляться.
И станут в мокрой раме появляться ее косынка и ее лицо, крутая грудь, округлое бедро, колени, икры,
наконец, ведро у голых ее ног засеребрится.
Но тут уж время рамам отвориться, и стекла на мгновенье отразят деревья, облака и дом напротив, где тоже моет женщина окно.
И тут мы вдруг увидим не одно, а сотни раскрывающихся окон, и женских лиц, и оголенных рук, вершащих на стекле прощальный круг.
И мы увидим город чистых стекол. Светлейший, он высоких ждет гостей.
Он ждет прибытья гостьи высочайшей. Он напряженно жаждет новостей, благих вестей и пиршественной влаги.
И мы увидим — ветви еще наги, но веточки, в кувшин водружены,
стоят в окне, как маленькие флаги той дружеской высокой стороны.
И все это — как замерший перрон, где караул построился для встречи, и трубы уже вскинуты на плечи,
и вот сейчас, вот-вот уже, вот-вот.
Юрий Левитанский