Читая Ёсимото, долго думал, чем же она мне так не нравится. Поверхностно простая, немногословная, почти скупая, легкая, невесомая, жизненная, конкретная... Можно долго описывать стиль ее прозы. Маленькие люди, незаметные детали, влияющие на сюжет, какие-то раздутые проблемы. Но как только я начал формулировать и понимать, что именно я в ней не люблю, то мне начал постепенно открываться тайный мир японской писательницы. И с третьей книги я начал зачитываться.
Легче всего сравнить ее со знаком Дао, со всей концепцией японского бытия, если хотите. Краткость, точность, законченность – заключают в себе красоту, не доступную западным писателям. Она – как японский пейзаж, в своей выверенной и прочувствованной лаконичности представляющий идеальную гармонию и недосягаемую глубину. Банана не пишет на злобу дня, не изображает душераздирающие события во всей их жестокой полноте, не пускается в подробные и длинные рассуждение о смысле – и бренности – существования. Кажется, что ее книги – не поиск писателя, а уже найденное и открытое. Она оставляет большую - и как выясняется, не главенствующую - часть на домысливание, сопереживание. Искренние, яркие, простые – и сложные, запутанные, не поддающиеся прямому и простому толкованию, ее произведения являют маленькие жизни, складывающиеся в безупречную мозаику авторского замысла.
Банана с почти ювелирным искусством через незначительные детали умудряется передать движения души героев, тонкие грани между сном и явью, между презрением и тихой любовью, создать яркие психологические портреты, погрузить читателя в атмосферу - сперва кажущуюся экзотической, слишком японской, слишком искусственной, а потом совсем родной и знакомой. И все это художественное великолепие через такой малый объем и с минимумом изобразительных средств. Дао, одним словом.
И захотелось перечитать, медленно, замечая каждую черточку, смакуя каждое слово, жест, дуновение ветра и колыхание веток. И снова не понимать и преклоняться.