В первой части речь шла, напоминаю, о самоубийствах жен в Китае. В Индии обряд «сати» имеет долгую историю. Он был введен Александром Великим в 326 г. до н.э., и греческий историк Страбон тоже пишет в своих сочинениях об обряде «сати». Первый описанный случай в индийских текстах относится к 316 году, когда одну из двух жен индусского генерала его брат привел на погребальный костер. О ней говорится, что она была вся «светла и очень радостна, даже когда языки пламени начали лизать ее тело».
К 400 году самосожжение вдов вошло в моду, особенно в Бенгалии. Дальнейшее совершенствование этого обряда всячески поощрялось индийскими священными писаниями, а «Пурани брид-дхарма», написанная в период между 1200—1400 гг. н.э., всячески рекомендует его в самых привлекательных словах: «Жена, преданная своему мужу и следующая за ним и после его смерти, очищает его от великих грехов. Большего по достоинству поступка для женщины не существует, потому что в таком случае ей придется постоянно разделять на небесах компанию своего любимого мужа». Протесты в связи с таким позорным обычаем стали поступать гораздо позже, а этот обряд «сати» крепко укоренился в индуистской религии. Легенда даже утверждает, что четыре жены бога Кришны сожгли себя на костре, приготовленном для трупа мужа.



В бенгальской литературе можно найти еще больше самых разнообразных примеров «сати», которые неизменно удостаиваются самых высоких восхвалений. Великий законодатель этой провинции XVI века Рахунандан рекомендует в своих трудах воспользоваться таким обрядом всем вдовам поголовно. Он оставил свое описание, как именно следует выполнять такой обряд. Прежде всего нужно, чтобы как можно сильнее разгорелся погребальный костер, только после этого вдова, распевая религиозные гимны, может бросаться в огонь.
Не могло быть и речи о привязывании жертвы к умершему веревкой, как это происходило значительно позже. Вся суть такого обряда заключалась в том, что женщина шла на него добровольно, по собственному, искреннему желанию. В литературе этой эпохи нигде нет никаких упоминаний о насильственной смерти жертвы.



Соблазн вечного блаженства и счастья как награды для «сати» объясняется индуистскими верованиями, что мужчина для жены живой бог и если жена сжигала себя ради него, то они будут непременно вместе в загробной жизни. Так как речь шла лишь о добровольном принесении себя в жертву, многие индийские семьи даже иногда хвастались числом своих «сати». Иногда, как это делалось в Китае, на месте казни возводились небольшие пирамиды или холмики в честь жертв. В более позднее время возросло социальное давление, и в поведении обреченных на гибель женщин появлялись темные, малоприятные моменты. Многие вдовы предпочитали умереть, чем вести постылую жизнь в полном одиночестве, которая выпала на их долю.



Если матери выражали желание сжечь себя, то их сыновья таким образом освобождались от всех тягот, связанных с их содержанием. Они сразу же становились наследниками всего их имущества. Считалось, что вдова приносит неудачу и зло, и поэтому ей запрещалось даже посещать семейные торжества. Она, оставаясь пока членом семьи мужа, не имела права возвращаться к своим родителям.
Родственники со стороны мужа бдительно следили за ней, чтобы не допустить нарушения ее «целомудрия», что могло поставить под угрозу душу ее умершего мужа. Даже слуги старались избегать ее.



Заккудин Ахмед, автор, который много писал об обрядах «сати» в Бенгалии в XVIII веке, оставил нам описание типичной ритуальной церемонии. После смерти своего мужа вдова объявляла всем о своем решении стать «сати». После этого она надевала свой лучший наряд, ее усаживали в паланкин и торжественная процессия носила ее по улицам в сопровождении неумолкающего оркестра. Прощаясь со своим домом, она патетическим жестом окунала руку в красную охру, оставляя отпечаток своей ладони на белой стене. По пути она раздавала чуть поджаренный рис и фрукты, которые у нее из рук жадно выхватывала толпа, чтобы сохранить в качестве сувенира. Погребальный костер обычно разводили на берегу реки, предпочтительно на берегу священного Ганга. По приезде к месту своей казни вдова погружалась для омовения в воду, после чего переодевалась в сухую одежду. Потом отдавала все свои драгоценности возглавляющему церемонию брамину и облачалась в белые одежды. Жрецы втирали в ее ступни лак, прикладывали окрашенный хлопок к ее рукам, перевязывали его красной ленточкой. Потом начиналось чтение молитв, и вдова обращалась к восьми властителям сторон света, и среди них к Солнцу, Луне и богу Войны, чтобы те удостоили ее своим присутствием на этом церемониале. Она трижды обходила костер под песнопения и молитвы браминов, которые на все лады расхваливали ее поступок.



Попрощавшись со всеми, она поднималась на приготовленную платформу, садилась там, укладывая голову мертвого мужа у себя на коленях, после чего ее старший сын подносил к хворосту первый факел. Сразу же все в толпе принимались громко кричать, а барабанщики бить изо всех сил в свои инструменты, чтобы таким образом приглушить ужасные вопли умирающей жертв Хотя во всем мире существовало большое разнообразие ритуалов «сати», этот в Индии был обычным, стандартным. Вдова сгорала на одном костре с умершим мужем. Другая его форма применялась в случаях, если муж умирал, находясь вдали от дома, или если его жена в момент его смерти оказывалась беременной. Ее обычно сжигали потом, одну, а в руках она держала что-нибудь из личных вещей своего супруга, например его чалму. Бывали случаи, когда вдовы сжигали себя на костре спустя пятнадцать лет после кончины мужа. Другие, напротив, слишком торопились, и далеко не единственная неверно информированная жена убивала себя, полагая, что ее муж умер в далекой стороне, всего за несколько часов до его благополучного возвращения



Иногда в пламени костра погибали не только жены, но и наложницы, с которыми муж хотя бы некоторое время сожительствовал, а также и его слуги-мужчины. Иногда мать сгорала вместе с сыном. Так, женщин касты ткачей обычно закапывали живыми в могиле мертвого мужа. В таких случаях могилу обычно выкапывали возле реки. Вдова спускалась в могилу, где уже лежал ее муж, а старший сын, ловко орудуя лопатой, неторопливо засыпал мать землей, пока под толстым слоем не скрывалась ее голова. Обряд «сати» был доступен для женщин любого возраста. Так, в 1812 году со своим мужем была сожжена его четырехлетняя «жена». В Мид-рапоре же, в Северной Калькутте, в 1825 году на погребальный костер, пошатываясь, взошла столетняя «вдова».



По мере того как в конце XVII и начале XIX веков такой варварский обычай все сильнее укоренялся в стране, особенно в Бенгалии, он сопровождался все большими злоупотреблениями. Многих детей насильно оставляли сиротами, а других заставляли сжигать себя заживо. Так, к примеру, поступали с так называемыми «маленькими невестами». Их привязывали к полуистлевшему трупу супруга и вместе сжигали. Иногда из одиночного жертвоприношения обряд «сати» превращался в массовое ритуальное убийство. Это часто происходило потому, что родители жертвы хотели повысить свой социальный статус с помощью расчетливого брака с представителями высшей касты ку-линов в Бенгалии. Мужчины из знатной семьи сделали подобные браки для себя настоящей профессией, торгуя собой направо и налево, продаваясь девушкам и женщинам за деньги. Мало кто из таких «жен» подолгу жил с этим мужчиной или даже вообще встречался с ним после женитьбы — до наступления этого страшного дня казни, когда их тащили к погребальному костру. Например, в 1799 году вместе с останками одного брамина в Надии, неподалеку от Калькутты, были сожжены тридцать семь женщин. К тому времени, когда наконец костер как следует разожгли, только три из них оказались на месте. Остальных разыскивали в течение трех суток, в продолжение которых костру не давали погаснуть.



В Бенгалии вошло в обычай предварительно связывать веревками жертву, а родственники вдовы вместе с забавляющимися таким зрелищем зрителями стояли рядом с несчастной, подталкивая ее в огонь, а если веревки перегорали и обожженная и изуродованная женщина выбегала из огня, ее хватали и отправляли обратно. Для этого пользовались палками зеленого бамбука, которые быстро не воспламенялись. Однажды темной ночью жертве удалось убежать из горящего костра и спрятаться в кустах неподалеку. Но ее вскоре обнаружили, а ее сын лично швырнул мать на раскаленные угли. Был отмечен и такой случай, когда женщине удалось избежать костра, но ее разгневанный отец позвал на помощь родственников, которые забили ее бамбуковыми палками.



Англичане вначале относились к таким казусам с полным безразличием, и только в конце века у них все же проснулась совесть. «Восточно-индийская компания» в начале XIX века выселила большинство индусов из столицы Бенгалии Калькутты, этого признанного центра культа «сати», но он получил дальнейшее распространение по всему субконтиненту, особенно в таких больших городах, как Бомбей и Мадрас. Маркиз Уэллсли, генерал-губернатор и брат герцога Веллингтонского, хотел было запретить обряд «сати», но его вовремя предостерегли, напугав возможностью возникновения в связи с таким запретом мятежа. Ничего не предпринималось в этой связи до 1812 года, когда это дело было передано в Верховный суд. В результате судебного разбирательства этот обряд не только не был запрещен, но еще наделен законным статусом. Правда, теперь вдову не могли сжечь на костре без правительственного разрешения. Если все необходимые формальности соблюдались и разрешение выдавалось, то на такой церемонии требовалось обязательное присутствие полицейского офицера-индуса, который лично должен бы удостовериться, что жертва не подверглась воздействию наркотиков, что она совершеннолетняя, не беременна и поступает так по собственной воле.



. В этом отношении англичане лишь выдирали, по сути, один листок из законоуложения бывших мусульманских правителей Индии, которые разработали систему предварительных условий для выполнения такого обряда. Вскоре после этого англичане запретили практику «сати» в центре Калькутты — теперь обряд можно было проводить только на окраине.
Обряд «сати» все равно расширял свои масштабы, а предпринимаемые властями меры ограничивались лишь составлением дотошно-подробных протоколов на месте казни в лучших традициях Уайтхолла. В 1817 году ими было отмечено только семнадцать случаев самосожжения вдов, но в период между 1815 и 1828 годами только в одной Бенгалии на костре были сожжены 8134 вдовы, включая 511 в самой Калькутте.
В некоторых, весьма редких случаях британские офицеры вмешивались в такую церемонию, чтобы либо прервать ее, либо вообще прекратить. Еще в 1679 году Джоб Чарнок, один из основателей Калькутты, выхватил из пламени полыхающего костра, в котором горел труп мужа одного брамина, его прекрасную жену, он на ней потом женился, и они прожили счастливо целых четырнадцать лет.



У такого странного происшествия не было продолжения до 1806 года, когда Чарльз Хардинг, англичанин из гражданской службы в Бенаресе, столкнулся точно с такой же острой проблемой. Красавицу-жену одного брамина уговорили взойти на костер спустя почти год после кончины мужа. Для этого развели большой костер на берегу, в двух милях вверх по течению от Бенареса, со стороны реки Ганг. Вдова до конца не была уверена в своих силах и, как только увидела полыхающее пламя, вырвалась из вцепившихся в нее рук и бросилась в реку. Люди бежали вслед за ней по берегу, а течение уносило ее все дальше к городу Бенаресу, где полицейские в лодке выловили несчастную жертву и привезли ее обратно. Она почти лишилась чувств из-за пережитого приступа отчаяния, страха и от долгого пребывания в воде. Перепуганную, озябшую женщину доставили к Хардингу, но весь город Бенарес яростно негодовал из-за побега вдовы брамина, которой удалось избежать погребального костра. Тысячи жителей окружили его дом, во дворе его ждали все почетные горожане, пытавшиеся уговорить его выдать ее. Среди них находился и ее родной отец, заявивший, что не станет больше содержать свою дочь — лучше пусть ее сожгут на костре, он все равно больше не пустит ее к себе на порог. Жуткие вопли толпы уже начинали действовать на нервы молодому человеку, который в эту тяжелую минуту до конца осознал, какую ответственность взваливает он на свои плечи в таком городе, как Бенарес, с населением триста тысяч человек, городе, в котором то и дело вспыхивали кровавые мятежи. Наконец его осенило.
«Ваш Бог явно отказался от своей жертвы, — обратился он к толпе. — Ее отвергла даже священная река. Она не плыла, ее несло само течение, а за ней бежала громадная толпа, и все это видели. Она не оказывала сопротивления, но и река ее не приняла. Если бы женщина была желанной жертвой, то после того, как ее коснулся огонь, священная река должна была ее поглотить, но этого, как видите, не случилось...» Такое объяснение пришлось всем по душе. Отец сказал, что после таких веских аргументов он вернет в свой дом дочь, а довольная толпа постепенно рассеялась.
Только в 1829 году обряд сжигания на костре вдов в Бенгалии был официально запрещен лордом Уильямом Бентинком. Однако перемены в укладе жизни утверждались очень медленно, и обряд «сати» все еще существовал во владениях раджей, на что англичане могли влиять лишь косвенным путем. Во многих карликовых государствах престиж властителя часто определялся количеством женщин, сожженных живьем у него на похоронах. Число холостых залпов из орудий, когда он посещал генерал-губернатора, было слабым утешением и в счет не шло. Напряженная обстановка в стране достигла наивысшей точки в 1833 году, когда британское общественное мнение было просто поражено подготовкой к похоронам раджи Ида-ра, чей труп был сожжен на костре вместе с семью живыми женами, двумя наложницами, пятью служанками и одним личным слугой. Британский резидент в Идаре и Ахмад-нагаре был исполнен решимости впредь не допускать массовых ритуальных расправ, но тут ему сообщили, что в бозе почил и раджа Ахмаднагара. Так что он не успел предпринять никаких решительных действий. Только после того, как на костре в Ахмаднагаре с его трупом сгорели пятеро его живых жен, он направил туда свои войска с артиллерийским подкреплением. После коротких боевых стычек резиденту удалось вырвать у сына раджи твердое обещание больше не проводить обряда «сати» ни для себя самого, ни для своих наследников...

Индийское слово «sati», или «sutee» в английской транскрипции, означает на санскрите «целомудренная женщина». Этот термин применялся по отношению к тем женщинам, которые отваживались добровольно пойти на смерть со своим умершим мужем. Принесение в добровольную жертву вдов пользовалось такой популярностью в Индии, что несколько измененное слово «сати» стало употребляться для обозначения подобного обряда и в других странах. Обычай зародился еще в каменном веке и потом проник на все континенты. Фараона Аменхотепа II (1450— 1425 гг. до н.э.) провожали на тот свет четыре его живые жены. В Греции жена Капанея, царя аргивян, была сожжена на костре вместе с мужем. Такой обычай соблюдали в языческих скандинавских странах и среди славян в Восточной Европе.



В дохристианской Польше еще в X веке жены довольно часто умирали одновременно с мужем. Арабы-путешественники утверждают, что в Южной России, если у человека было три жены, любимую душили первой, после чего сжигали вместе с трупом мужа на костре.
В Азии обряд «сати» не ограничивался только одной Индией. На острове Бали вдов проклинали, если те отказывались разделить судьбу своих мужей и отправиться вместе с ними в мир иной. Балийцы считали главным источником зла ведьму-вдову, которую называли «рангда»,— она, по преданию, пожирала детей. Поэтому любое вдовство рассматривалось как весьма опасное состояние. Вдовы умирали вместе с мужьями у народности майори в Новой Зеландии, на островах Фиджи и во многих районах Африки. В Дагомее, например, в Западной Африке, похороны царя Аданзу в 1791 году завершились принесением в жертву сотен людей. Его многочисленные жены рассаживались вокруг трупа царя в соответствии с их рангом при дворе: главные жены, затем жены «дня рождения» — их царь обычно брал в жены в день своего рождения — и, наконец, самые красивые и молодые, так называемые «жены леопарда». После чего все они принимали яд.
В Китае обряд «сати» появился даже раньше и существовал гораздо дольше, чем в Индии.



Широкомасштабные похороны, когда вместе с умершим правителем предавали земле и сотни живых людей, известны еще с 1500 г. до н.э. Как письменные источники, так и раскопки свидетельствуют о том, что массовые захоронения живых людей в царских гробницах существовали даже во времена Конфуция.

В последние века последнего тысячелетия до рождества Христова все еще был широко распространен обычай хоронить живых наложниц с мертвыми монархами, а захоронение живых с мертвыми в одной могиле оказалось настолько популярным в Китае, что в китайской драматургии до сих пор существует особое действующее лицо, которое олицетворяет собой обряд самоуничтожения живого человека, вознамерившегося отправиться с умершим в мир иной. Такого персонажа можно обнаружить даже в современных драматических текстах.



Голландский ученный И. де Гроот утверждает, что в сочинениях эпохи династии Хань (206 г. до н.э.—220 г. н.э.) и ее непосредственных преемников приводится такое великое множество примеров ритуальных самоубийств жен и дочерей монархов, желающих сопровождать их в потусторонний мир, что чтение просто навевает скуку своим однообразием. Тем не менее, он приводит несколько примеров этого обряда и говорит, что такая практика продолжалась и позже, в эпоху династии Минь в XIV веке (1368—1644 гг.). Первый император династии Минь умер в 1398 году. Нам неизвестна судьба его жены, но мы доподлинно знаем, что за ним в иной мир отправилось множество придворных дам и его наложниц.



Одно самоубийство вызывало другое. Вслед за преданными женами в могилу правителя живыми отправлялись его прислуга, рабыни, которые тоже добровольно выбирали смерть. Многие вдовы убивали своих детей ради этого.

Подземные владения Цинь Шихуанди, основателя Китайской империи, были случайно обнаружены в 1974 году, когда китайский крестьянин Янь джи Ван на глубине 5 метров наткнулся на статую древнего воина в полный рост. Археологи обнаружили целую погребальную армию - главный боевой порядок императора - около 6000 фигур. Глиняные солдаты пролежали в земле уже больше 2000 лет.
В 1980 г. ученые раскопали вторую колонну - около 2000 статуй.
В 1994 г. был обнаружен подземный генштаб - собрание высших военачальников.
700 тысяч мастеров трудились над созданием войска, которое можно поставить в ряд древних чудес света.

Первый император ни минуты не сомневался, что его династия будет править вечно, а потому постарался создать подобающие вечности атрибуты, одним из которых стала Великая китайская стена.
В то же время сотни тысяч работников начали возводить усыпальницу. Сегодня высота кургана всего 47 метров, а тогда, 2000 лет назад, погребальная пирамида возвышалась на 120 метров. Вокруг был создан целый город мертвых,
о размерах которого можно судить с большим трудом.
Во всяком случае, приступить к раскопкам усыпальницы Цинь Шихуанди археологи не решаются до сих пор.
Терракотовая армия, открытая в 1974 г., оказалась лишь малой частью этого грандиозного комплекса.



Вместе с Цинь Шихуанди были заживо похоронены все его жёны, а также мастера и слуги.
По древней китайской традиции император собрался похоронить вместе с собой 4000 молодых воинов, однако вместо живых воинов (испугался реальной силы), было решено похоронить глиняные статуи. Правда, для надежности свиту решили увеличить в два раза - 4000 пар, то есть 8000 глиняных воинов. Все они были обращены лицами на восток. Именно там находились царства, разгромленные великим тираном.

Статуи были выполнены с ювелирной точностью. Невозможно найти ни одного одинакового лица. Все детали одежды, обувь, доспехи, прически соответствуют тому времени. Единственное отступление от реальности скульпторы допустили в росте. Высота статуи 1,90-1,95 метра. Такими высокими солдаты императора, конечно, не были.



Готовые изваяния обжигались мастерами в огромных печах при температуре 1000 градусов. Затем лучшие художники раскрашивали их в естественные цвета. Слегка поблекшие краски можно увидеть и сегодня при раскопках. К сожалению, через несколько минут на свежем воздухе краски бесследно исчезают.
Император словно хотел воплотить в глине все свое царство и этим перехитрить смерть: обнаружено более 400 подземных коридоров - настоящий лабиринт, населенный не только воинами, но и глиняными чиновниками, скотоводами, акробатами, кулачными бойцами.
На похоронах Шихуанди было казнено 500 лошадей; их скелеты найдены археологами, как и останки тигров, панд и других диковинных животных, общим числом сорок четыре.
Здесь погребли также 130 деревянных боевых колесниц, но все они истлели.

Вдовы в Китае действовали вполне сознательно, и тысячи из них совершали такой акт, который никогда не был следствием приступа отчаяния или же страха перед нуждой. Если бы это было так, то все их действия никогда не были бы запротоколированы историками и не сопровождались бы такими высокими похвалами. Акт самосожжения тщательно готовился и совершался по зрелому размышлению. Китайская «сати» обычно перед смертью вызывала духов своих предков и умоляла их принять и ее душу; по этому поводу она надевала на себя лучший наряд, чтобы быть попривлекательней, когда предстанет перед ними после своей кончины.




Такой акт пользовался всеобщим одобрением со стороны широкого общественного мнения и моралистов, которые не уставали его восхвалять.
Методы ритуального самоубийства в Китае были куда более разнообразными, чем в Индии, где самосожжение на костре было почти единственным правилом. Большинство
китаянок либо вешались, либо вспарывали себе горло, но некоторые из них предпочитали яд или бросались в пропасть. Известны случаи, когда жены кидались в горящий дом, в котором по неосторожной случайности оказывались их мужья или родственники; многие бросались на угли костра, разведенного для сжигания трупа их мужа. Вдовы иногда топились в реке или в море.



Всего еще столетие назад в Китае самой распространенной жертвой «сати» становилась публичная казнь через повешение, но расходы на такой вид ритуального убийства бывали, как правило, настолько высоки, что это «удовольствие» могли себе позволить только очень богатые семьи. Дата такой казни сообщалась по всему городу с помощью расклеенных плакатов. Вот что рассказывает о таком обычае де Гроот:
«Перед наступлением торжественного великого дня главное действующее лицо предстоящего спектакля, «сати», облачается в свой самый лучший наряд и, сидя в паланкине, совершает объезд всех членов своей семьи, друзей, знакомых, чтобы они вдоволь полюбовались ее пышными одеяниями. Ее все радушно поздравляют, превознося до небес. По приказу властей и за счет ее семьи на выбранном месте возводится платформа, которую старательно украшают яркой тканью и фонариками. «Сати» сидит на стуле или платформе, либо рядом с ней, в своем прекрасном наряде, выбранном ею лично для своего ухода в царство теней.



Она в полной неподвижности принимает самые высокие по чести в Китае от приближенных Сына Неба, а также простолюдинов. Когда все приглашенные собирались, их угощали чаем и сладостями, после чего самый старший по званию мандарин приглашал женщину подняться на платформу. Через несколько минут она, поправив как следует петлю на шее, отправлялась в вечность, выбивая из-под себя но-, гами табуретку. После окончания церемонии мандарин уезжал, и толпа постепенно расходилась. Несколько представителей знати, прибывших сюда на своих паланкинах, чтобы добавить пышности героическому самоубийству, совершенному в их присутствии, обходили всех родственников и близких усопшей, воздавая им всяческие похвалы и льстиво напоминая об императорских милостях, которые могут за этим актом последовать...»

Представителей знати и мандаринов, присутствовавших на этом ритуале, щедро одаривали. В течение нескольких дней их приглашали на праздничные обеды, которые стоили немалых денег для членов семьи самоубийцы. Присутствие важных персон на церемонии являлось их негласным одобрением отважного поступка женщины. Даже иностранные газеты сообщили об одном случае, произошедшем в 1879 году неподалеку от китайского порта Фу-че-фу. Иногда подобные акты получали официальное одобрение и погибшим ритуальным жертвам посвящались храмы. Изданный в 1832 году генерал-губернатором провинции Хукван указ недвусмысленно подчеркивал признаваемую властями природу такого деяния. Подобно англичанам в Индии, которые долго не могли собраться с духом, чтобы запретить обряд «сати», китайское имперское правительство постановило, что для него обязательно требуется официальное разрешение. Прежде вдове нужно было обратиться в Совет по ритуалам и обрядам. Если ее заявление получало одобрение, то местным чиновникам предписывалось выделить ей тридцать монет для сооружения мемориальных ворот в ее честь. Практически такое разрешение было очень трудно получить, так как власти давали его скрепя сердце, и мандарины обычно отклоняли такие прошения, давая «добро» только очень немногим представительницам богатых семей, главным образом просителям из числа их ближайших приближенных.
Л. Каневский