Источник

15 февраля исполняется 60 лет с момента назначения на пост министра иностранных дел СССР одного из самых выдающихся дипломатов двадцатого столетия – Андрея Громыко. В качестве главы внешнеполитического ведомства он пробыл 28 лет – рекордный срок за всю российскую историю. И все эти годы он самоотверженно отстаивал интересы своего государства на международной арене.

И не просто отстаивал, а боролся за них в один из самых сложных и опасных периодов в мировой истории – во времена так называемой холодной войны. И во многом благодаря его твердой позиции страна на равных могла конкурировать с США и их союзниками. К сожалению, пришедшие на смену Громыко люди в дипломатическом плане были его полной противоположностью, и катастрофические результаты от таких перемен не заставили себя долго ждать.

Дипломатическая карьера Андрея Громыко началась еще в конце 30-х годов, когда, сделав карьеру в научной сфере, он был рекомендован на дипломатическую работу тогдашним наркомом иностранных дел Вячеславом Молотовым. Как гласит одна из версий, Иосиф Сталин просматривал список с кандидатами и дойдя до фамилии Громыко вдруг произнес: «Громыко. Хорошая фамилия!». Карьера в наркомате иностранных дел разворачивалась стремительная. В 1943 году он уже посол США, а в 1946 году 37-летний Громыко назначается постоянным представителем СССР в Совете безопасности ООН. При этом будущий глава советской внешней политики принял непосредственное участие в формировании ООН, став одним из отцов-основателей этой организации.

Однако настоящий звездный час дипломата пробил в феврале 1957 года. Тогда Никита Хрущев задумал перевести занимавшего пост главы МИДа Дмитрия Шепилова в секретариат ЦК КПСС. По этому случаю он вызвал его к себе и спросил, кого тот может порекомендовать на свое место. «У меня два заместителя, – сказал Шепилов, – один – это бульдог: скажешь ему, и он вцепится мертвой хваткой, не разожмет челюстей». Второй, по словам министра, «талант и виртуоз дипломатии», и порекомендовал Хрущеву именно второго. Тот подумал и выбрал первую кандидатуру – Андрея Громыко.

Как оказалось в дальнейшем, выбор главы советского государства оказался исключительно правильным, равно как и данная Шепиловым характеристика. Вообще Громыко в своем дипломатическом стиле очень многое взял от Вячеслава Молотова, которого по сути можно назвать его учителем. Впрочем, советская дипломатическая школа с первых лет ее существования строилась на фундаменте дипломатии Российской империи, которая блистала такими мастерами внешней политики, как Александр Горчаков, Сергей Витте и многими другими. Громыко, прекрасно знавший российскую историю, развивал в себе дипломатические умения и на примере царских дипломатов. Хотя, к примеру, мягкой обходительности Горчакова от Громыко ожидать не приходилось.

В работе он был тем самым «бульдогом», настойчиво гнущим внешнеполитическую свою линию стоящей за его спиной великой державы. Именно при Громыко был заключен договор 1963 года о запрещении ядерных испытаний в атмосфере, в космическом пространстве и под водой. Для СССР, обладавшим в тот момент несравнимо меньшим ядерным потенциалом, соглашение было определенно выгоднее, чем США, которые лишились ряда широких возможностей по проведению учений с применением ядерного оружия. Важной вехой в достижении ядерного паритета были успехи советской дипломатии и при заключении соглашения ОСВ-1 в 1972 году, а также договора 1973 года о предотвращении ядерной войны.

Другим значительным успехом советской дипломатии того времени можно назвать заключение Московского договора 1970 года между СССР и ФРГ. Громыко настоял на том, чтобы стоящие за спиной Западной Германии страны НАТО признали сложившуюся по итогам Второй Мировой войны де-факто польско-германскую границу по Одеру-Нейсе, отказавшись таким образом от претензий на восточные территории Германии, находившиеся в составе союзной СССР Польши. Договор имел важное значение для закрепления доминирования Москвы над Восточной Европой. Фактически именно это соглашение окончательно установило сферы влияния Москвы и Вашингтона в Старом Свете, в некоторой степени снизив уровень геополитической напряженности на континенте.

Стиль Громыко – «вцепиться» в оппонента твердой хваткой и методично получать от него одну мелкую уступку за другой, пока количество этих уступок не переходило в качество, что и определяло успех переговорного процесса. При этом стоит отметить, что всякие переговоры он начинал лишь только после капитальной подготовки, серьезно вникая в суть предстоящих к рассмотрению вопросов, не ограничиваясь лишь их поверхностным пониманием. Знающие его люди утверждали, что Громыко считал исключительно важным подбор материалов к переговорам, причем делал это глава советской дипломатии самостоятельно, чтобы в любой момент дискуссии иметь возможность оказаться в курсе важных деталей.

Имея достаточное количество фактов для ведения долгих переговоров, Громыко склонен был затягивать сам их процесс, стараясь не торопиться и не упускать из виду ни малейшей детали. Кроме того, перед началом важной встречи он всегда изучал личность человека, с которым ему предстоит разговаривать. Неслучайно его осведомленность отметил другой величайший дипломат той эпохи – Генри Киссинджер, занимавший пост госсекретаря США в 1973-1977 годах. «Он разорвет оппонента на части. Он похож на тяжелый локомотив, который идет в заданном направлении и, подминая под себя силой своей аргументации, упорно стремится достичь поставленной цели», – говорил американский дипломат. Именно за неуступчивость и настойчивость в достижении своих целей Громыко получил на западе хлесткое, но довольно верное прозвище – «Мистер Нет».

Сам лидер советской дипломатии утверждал, что всегда в своей работе действует исходя из трех главных правил. Во-первых, говорил он, необходимо требовать максимум у другой стороны, не стесняться в запросах. Во-вторых, Громыко призывал в нужных ситуациях не пренебрегать таким грубым, но зачастую эффективным механизмом, как ультиматум. По его словам, не стоит пренебрегать легкими угрозами в адрес собеседника, а затем как выход из создавшегося напряженного положения вежливо предлагать переговоры. «На Западе всегда найдутся люди, которые клюнут на это», – заявлял руководитель внешнеполитического ведомства СССР. И, в-третьих, учил он молодых советских дипломатических работников, начав переговоры, нужно не отступать ни на шаг. «Они сами предложат вам часть того, что вы просили. Но и тогда не соглашайтесь, а выжимайте большее. Они пойдут на это», – говорил он. Успех же или неудачу переговорного процесса он определял следующим образом: «Вот когда получите половину или две трети того, чего у вас не было – тогда можете считать себя дипломатом».

Эти слова Громыко полностью оправдал во время Карибского кризиса 1962 года. По словам дипломата, те дни были самыми непростыми в его дипломатической карьере, однако он блестяще справился со своей задачей. В то время СССР, как известно, отправил на Кубу 42 ракеты с ядерными боеголовками. Соединенные Штаты, обнаружив размещение их на острове, пригрозились уничтожить их массированным авиаударом. Мир стоял в шаге он полноценной ядерной войны. 18 октября президент США Джон Кеннеди принял у себя в Громыко. Дипломат в спокойной, но уверенной манере заявил главе Белого дома, что шантаж в сложившейся ситуации недопустим, посему Вашингтону не следует бряцать оружием и вести себя, не замечая жизненно важных советских интересов. А интерес этот был в том, чтобы убрать из Турции американские ракеты, направленные на южные районы СССР. В итоге СССР и США пошли на мировую: Москва вывезла ракеты с Кубы, а США вывели их из Турции. СССР смог получить для себя безопасность своих южных районов, а Громыко смог записать в свой актив еще одну успешно проведенную дипломатическую операцию.

***

Патриарх советской дипломатии покинул свой пост лишь в 1985 году на волне масштабных внутриполитических перемен в СССР. Со смертью престарелого Константина Черненко вновь встал вопрос о власти. И в этот момент решающее слово было именно за Громыко – политическим «старожилом», бывшим на тот момент самым влиятельным членом Политбюро. К сожалению, именно Громыко настоял на том, чтобы следующим лидером государства стал, как тогда казалось, молодой и перспективный политик Михаил Горбачев. Сам дипломат в дальнейшем в одном из интервью заявлял, что не жалеет о сделанном выборе. «Нам нужен был активный лидер», – говорил уже после отставки престарелый дипломат, впрочем, добавляя при этом, что возложенных на него надежд Горбачев не оправдал. «Не по Сеньке оказалась шапка государева, не по Сеньке!» – приговаривал Громыко.

Возможно, что дипломат искренен, говоря о том, что выбор в пользу Горбачева был обусловлен необходимостью обновления руководящей верхушки государства. В то же время возможно, что это было лишь одной из причин, верхушкой айсберга, тогда как другие мотивы лежали в несколько другой плоскости. Сам же Громыко, по воспоминаниям его дочери Эмилии, которые она изложила в книге «Хочу рассказать», говорил, что знает очень много того, о чем не следует говорить. «Вообще я много что знаю. Но это уйдет со мной в могилу», – приводит слова дипломата его дочь. Скончался он в 1989 году за 17 дней до своего 80-летия. Как и говорил великий дипломат, свои тайны он унес в могилу.

***

К сожалению, пришедшие после Громыко люди представляли собой не просто его блеклую тень, они в своих действиях руководствовались прямо противоположными интересами, с упоением сдавая одну за другой геополитические позиции за доброе словцо и похлопывания по плечу от западных лидеров. Так, в 1985 году, уже при Горбачеве, министром иностранных дел СССР становится Эдуард Шиварнадзе. Громыко был шокирован таким назначением, поскольку, во-первых, новый генсек даже не счел нужным посоветоваться относительно этой кандидатуры с самим Громыко, а во-вторых, потому что Шеварнадзе не имел ни малейшего опыта работы на внешнеполитическом фронте. Дальнейшие акции нового главы МИДа по примирению с западом и односторонней сдаче геополитических позиций лишь убедили Громыко в том, что Горбачев выбрал на столь ответственный пост совершенно не того человека.

Тем не менее, в политику отошедший от дипломатический деятельности Громыко не лез, что, впрочем, не мешало ему высказывать свое личное мнение о происходящих событиях. «Уходить из центра Европы нельзя, это была бы ошибка стратегического характера, это наш передовой рубеж обороны, его надо укреплять, а не оставлять», – комментировал он сдачу Горбачевым союзников СССР в Восточной Европе. Громыко считал ошибкой отказ советского руководства от силы как инструмента проведения внешней политики, отмечая, что мир, каким бы хорошим он ни был, не должен достигаться за счет собственного народа. «Если гордишься своим пацифизмом, не садись в кресло руководителя великой державы. Гордись у себя дома, во дворе, в области, но не вреди своему государству», – озвучил свою позицию дипломат в интервью журналисту Дмитрию Тихонову.

Казалось, что хуже Шеварнадзе на посту министра иностранных дел никого уже быть не может. Однако назначенный в 1993 году на пост главы МИД преемницы СССР России Андрей Козырев оказался не просто плохим дипломатом. По сравнению с Громыко он был «антидипломатом», сознательно нацепившим на себя поводок Запада, который тогда хозяйничал в России. В своей работе в качестве руководителя внешнеполитического ведомства он не просто отбросил наследие советской дипломатической школы, прежде всего Андрея Громыко, он делал все наоборот. Там, где необходимо было отстаивать свою позицию, он безропотно соглашался со своими оппонентами, получив в дальнейшем уничижительное прозвище «Мистер Да». «Одна из проблем Советского Союза состояла в том, что мы слишком как бы заклинились на национальных интересах», – говорил Козырев. Неудивительно поэтому, что при столь «профессиональных» кадрах страна была отброшена на обочину мировой политики, фактически опустившись до третьесортной страны, не имеющей никакого авторитета на международной арене.

Возвращать былое величие российской дипломатии начал лишь ставший в 1996 году министром иностранных дел Евгений Примаков. По многим параметрам он пытался действовать, основываясь на опыте Андрея Громыко. Несмотря на тяжелое внутриполитическое положение старался занимать твердую позицию на переговорах с западными странами. Как показала практика, именно такой вариант оказался для новой России наиболее результативным, позволив уже в «нулевые» вернуть стране международный статус великой державы.

Сегодняшняя российская дипломатия, к счастью, во многом основана на наследии Громыко. Недаром нынешний министр иностранных дел Сергей Лавров назвал его одним из величайших дипломатов двадцатого столетия. Сам же Громыко говорил, что никогда не «лебезил» перед Западом, считая такую тактику в ведении переговоров контрпродуктивной. «У нас же есть деятели, которые как бы сквозь зубы и стыдливо защищают собственные интересы. Ах, как бы не обидеть Америку! Так мы далеко не уедем», – говорил он.

И глядя на то, с какой уверенностью ведет себя сейчас Россия на международной арене, можно сказать, что страна наконец-то избавилась от комплекса неполноценности 90-х и от того самого банального преклонения перед Западом. Думается, что идейное и практическое наследие великого советского дипломата Андрея Громыко оказалось в этом деле как нельзя кстати.