"Насилие — средство тех, кто морально непогрешим. Ненасилие — средство тех, кто осознает свою ограниченность и возможность того, что другие, с кем они в разногласии, отчасти правы и хотят приложить усилия для того, чтобы открыть миру и культивировать истину в интересах примирения без применения насилия."

--------------

Нужно новая перспектива, в которой, в терминах Канта, люди увидят друг
друга как цели сами по себе. Мы должны быть готовы к тому, чтобы культивировать и практиковать поиск человеческой сущности в наших противниках, даже если они и террористы; быть готовы к тому, чтобы искать истину в тех проблемах, которые нас разделяют, а не утверждать собственную правоту и стремиться выработать средства для достижения собственных целей. Смысл этого прекрасно уловила Марианна Пирл, вдова американского журналиста Даниэля Пирла, получив подтверждение тому, что он убит террористами в Пакистане:

«Месть? Это было бы слишком просто. С моей точки зрения, намного более ценно подойти к проблеме терроризма искренне настолько, чтобы спросить себя, какова наша собственная ответственность — как отдельных людей, так и государств — в зарождении терроризма. Сейчас я на седьмом месяце беременности, и моя надежда в том, что я смогу сказать сыну, что его отец нес свое знамя с единственной целью — покончить с терроризмом, что он беспрецедентно пропагандировал среди людей всех стран не возмездие, а те ценности, которые мы все разделяем: любовь, сочувствие, дружбу, гражданственность, те ценности, которые намного превосходят так называемый конфликт цивилизаций».

Давно замечено, что одной из самых любимых песен всякой власти является песня о том, что только власть имеет право на насилие, что легитимное насилие может исходить только от власти. Говоря иначе, власть «освящает» насилие. Хотя на самом деле все обстоит с точностью до наоборот: насилие «освящает» власть, поскольку всякая институционализированная власть порождена насилием, принуждением несогласных к согласию, – и если у несогласных находится достаточно сил и смелости, они (как не раз бывало в истории) успешно уничтожают «священную» власть и устанавливают свою.

Инструмент осуществления власти через специальные институты называется государством. Государство позволяет практиковать такие виды насилия, которые иначе, кроме как через государственные институты, осуществить невозможно: например, массовый террор. Самым крайним проявлением массового террора является такая форма государственного терроризма, как война. Война, собственно, есть генерализованное применение насилия, включая санкционированное властью (и «оправданное» ею) постоянное осуществление в массовом и, как правило, неизбирательном порядке террористических актов, имеющих своими последствиями смерть, ранения, насильственное изгнание (или, напротив, лишение свободы, то есть, строго говоря, взятие в заложники) людей, разрушение домов, промышленных объектов, инфраструктуры, культурных ценностей и природной среды. Поэтому все военные – по определению террористы. Но так как власть считает террористами только своих врагов, то преступная сущность государственных террористов в мундирах тщательно замалчивается, затушевывается и «забывается».

Но есть еще одна форма государственного терроризма, о которой власть старается говорить еще меньше, которая «забывается» еще тщательнее, чем война, – это экономический террор.

По своему размаху, садизму и степени деморализации общества он превосходит любые другие виды террора и терроризма (кроме, разумеется, войны). Когда сталинское руководство, столкнувшись с сопротивлением крестьянства коллективизации, искусственно организовало в начале 30-х массовый голод – это был именно акт экономического террора, направленного на запугивание, деморализацию, атомизацию крестьянства, на уничтожение активной его части и эффективное предотвращение любого сопротивления в будущем. Число жертв этого акта экономического террора достигает, видимо, 5,5–6 млн человек, что минимум в два раза превышает число жертв «обычного» сталинского террора и в шесть с лишним раз – число приговоренных к смертной казни.

Когда на Восточном Тиморе индонезийское правительство в попытке подавить партизанское движение (в правительственной терминологии – «террористов»!) согнало 250 тыс. жителей в «стратегические деревни» и истребило в них голодом 40% населения, это тоже был акт экономического террора.

Есть множество менее известных примеров. В Перу и Новой Гранаде во времена испанского владычества практиковалась «мита» – система отработок на рудниках. «Мита» была формой экономического террора, направленного не только на получение сверхприбылей, но и на обескровливание индейского населения (в шахтах гибли молодые сильные мужчины) с целью предотвращения возможных восстаний. В результате индейское население, например в вице-королевстве Новая Гранада, стало так стремительно вымирать, что это повлекло за собой резкое сокращение доходов казны и побудило испанские власти в 1729 г. издать указ об освобождении индейцев от «миты». Поскольку в Новой Гранаде «мита» отрабатывалась преимущественно на золотых рудниках, понятно, что вымирание индейцев должно было принять тотальный характер, чтобы заставить Мадрид смириться с остановкой работ на золотых копях. В вице-королевстве Перу «мита» отрабатывалась на ртутных, медных, золотых и серебряных шахтах. На ртутных шахтах гибло 100% рабочей силы, на серебряных – 80 из каждых 100 рабочих. Считается, что в течение колониального периода на шахтах Перу погибло свыше 8 млн индейцев. В начале завоевания испанцами Перу на территории вице-королевства проживало до 10 млн индейцев, а по данным переписи 90-х гг. XVIII в., их оставалось не более 600 тыс.

К экономическому террору систематически прибегала Британская империя. В частности, в Ирландии.

Первый массовый искусственный голод был организован в Ирландии англичанами в XVI в. Он явился следствием тактики вытеснения коренного населения с принадлежащих ему земель, которое проводилось в форме военных действий: англичане уничтожали посевы, угоняли скот, грабили имущество, сжигали постройки, физически истребляли тех, кто не догадался (или не мог) бежать в леса и горы. Земли ирландцев отчуждались в пользу захватчиков. Выдающийся английский поэт елизаветинской эпохи Эдмунд Спенсер в своем трактате «О современном состоянии Ирландии» так описал результат действий англичан: «За полтора года ирландцы были доведены до такого отчаянного положения, что даже и каменное сердце сжалось бы. Со всех сторон, из лесов и из долин они выползали, опираясь на руки, так как ноги уже отказывались служить им; это были живые скелеты; говорили они так, словно это мертвецы дают о себе знать стонами из могил <…>, густонаселенная, обильная страна внезапно опустела, лишилась людей и скота».

Жертвы этого геноцида никем, конечно, не подсчитывались. Истребление ирландцев голодом длилось два десятилетия, прежде чем вспыхнуло первое крупное восстание – восстание северных кланов под руководством Шана О’Нейла (1559–1567). Правда, с этого времени восстания в Ирландии следовали уже одно за другим, а в XVII в. даже вспыхнуло общенациональное ирландское восстание (1641–1652), которое превратилось по сути в национально-освободительную войну.

В середине XIX в. история повторилась. После подавления ирландского восстания 1798 г. и введения англо-ирландской унии 1801 г. британские власти методически свели на нет все скромные экономические достижения Ирландии. Автономный ирландский парламент был упразднен, протекционистские пошлины, установленные им для защиты слабой ирландской промышленности, были отменены. Взамен их британские власти ввели (в 1798 г.) высокие пошлины на вывоз ирландских шерстяных изделий в Англию и за границу – и таким образом практически уничтожили наиболее динамично развивающуюся отрасль ирландской промышленности. Рабочие с разорившихся фабрик превратились в супердешевую рабочую силу для предприятий метрополии.

В середине XIX в. британская экономика перестала нуждаться в Ирландии как в житнице, а промышленность, напротив, требовала новых дешевых рабочих рук. В 1845 г. болезнь картофеля (основного продукта питания хронически полуголодного населения Ирландии) вызвала в стране голод. Британское правительство при желании могло бы помочь голодающим, но вместо этого в 1846 г. в Англии были отменены «хлебные законы», что вызвало резкое падение цен на хлеб и побудило лендлордов в Ирландии прислушаться к сгону крестьян с земли и переориентировать сельское хозяйство страны с земледелия на пастбищное животноводство. Голод принял характер национальной трагедии. В течение нескольких лет от голода в Ирландии умерло свыше 1 млн человек. Кроме того, с 1845 по 1848 г. с острова эмигрировало 254 тыс. человек. С 1841 по 1851 г. население Ирландии сократилось на 30%.

Успешно освоенную в Ирландии практику британские власти применили затем в Индии. Для начала англичане сознательно разорили индийскую текстильную промышленность – конкурента британских текстильщиков. В результате в 1769–1770 гг. в основном центре индийского хлопчатобумажного производства – в Бенгалии – разразился голод, который унес треть населения – 7 млн человек, а по другим подсчетам – все 10 млн. В 80-х – 90-х гг. XVIII в. трагедия в Бенгалии повторилась, и теперь от голода вымерла уже половина населения – 10 млн человек.

С начала XIX в., по мере распространения власти англичан практически на всю Индию, массовый голод стал обыденным явлением в стране. По английским официальным данным, в Британской Индии от голода умерло в 1800–1825 гг. – 1 млн человек, в 1825–1850 гг. – 400 тыс. человек, в 1850–1875 гг. – 5 млн человек, в 1875–1900 гг. – 26 млн человек, в том числе во время Большого голода в 1876–1878 гг. – свыше 2,5 млн человек.

В начале британского владычества Бенгалия была густонаселенной страной, одним из наиболее развитых экономических регионов Индии, с богатыми огромными городами. Губернатор Бенгалии Роберт Клайв накануне завоевания страны Ост-Индской компанией (в 1757 г.) писал, что города Дакка и Муршидабад «огромны, многолюдны, а богаты, как лондонское Сити». Но уже в 1789 г. британский генерал-губернатор Индии Ч. Корнуоллис вынужден был констатировать, что вследствие гибели населения от голода треть владений Ост-Индской компании превратилась в джунгли, заселенные только дикими зверями.

В 1943–1944 гг. в результате сознательно организованного британскими властями голода на севере и востоке Индии погибло 5 млн человек (причем в Бенгалии – 3,5 млн). Это также было актом экономического террора – наказанием населения этих регионов Индии за поддержку «Августовской революции» 1942 г. и действий «Индийской национальной армии» во главе с С.Ч. Босом (поддержку, особенно массовую в Бенгалии). Очевидно, что террор такого масштаба «обычными методами» карательный аппарат британского колониализма в Индии просто технически не смог бы осуществить.

Наконец, за период владычества в России режима Ельцина – Путина экстраординарная (то есть заведомо ненормальная) смертность составила 15 млн человек. Это тоже – экономический террор: массовое убийство малоимущей части населения России путем создания таких условий, которые ведут к быстрой гибели бедных, больных, старых, ослабленных (то есть тех, кого нельзя эффективно эксплуатировать), – для того, чтобы запугать и деморализовать остальных. Очевидно, что нет никакой принципиальной разницы, убиваете ли вы людей с помощью оружия или же голодом и нищетой. Это знал – и прямо об этом говорил – еще Мэн-цзы две с лишним тысячи лет назад.

Поскольку экономический террор всегда организуется правительством, государством, «законной властью», естественно, что именно эта форма терроризма так сознательно замалчивается: правительства и политические режимы вечными не бывают, акты экономического террора можно уверенно квалифицировать как геноцид – и те, кто организовывал, осуществлял, оправдывал или укрывал эти акты, имеют шанс предстать перед судом за организацию, осуществление, оправдание или укрывательство геноцида.

Никому из преступников не хочется отвечать за свои преступления. Тем более если преступник – сама власть.

http://www.politjournal.ru/index.php?action=Articles&dirid=67&tek=6230&issue=176

Появление телевидения раз и навсегда изменило мир.
И дело даже не в том, что люди получили возможность, не покидая кресла, заглянуть в любой уголок планеты.
Главное — то, что телевидение изменило нашу психологию.
Люди все больше предпочитают настоящей жизни ее изображение — ведь оно, как правило, и интереснее, и наряднее реальности.

Кто-то считает причиной возникновения современной телевизионной культуры (или скорее - антикультуры ) изобретение самого телевизионного ящика,
кто-то винит изобретателя пулита дистанционного управления, а кто-то – шоу-бизнес.
Так или иначе, но современное телевидение основательно закрепилось в умах, душах людей и в бизнесе.
Так или иначе, возник целый подвид хомо сапиенса – «цивилизация телепузикофф» или человек не думающий, а смотрящий телевизор.

Когда-то философ Платон сердился на письменность, потому что сама возможность делать записи, а затем читать их, по его мнению, ослабляла человеческую память, а заодно убивала живое общение между людьми.
В Средние века звучали предложения о запрете книгопечатания.
А в эпоху зарождения кинематографа считалось, что кино убьет искусство в лице театра.

Не показали - значит не было.

Но не будем ее продолжать, а просто постараемся разобраться, каким образом телевидение повлияло на нашу цивилизацию.
Сегодня телевизор есть в каждом доме.
Подсчитано, что среднестатистический человек ежедневно проводит у телеэкрана около трех часов и в это время,
как правило, получает не только самую интересную визуальную информацию, но и самые яркие впечатления.
Даже массовая компьютеризация пока не изменила соотношение сил;
телевидение стало главным, основным источником, из которого люди узнают о том, что происходит в окружающем мире.
Именно поэтому многие всерьез уверены: если событие не показали в программе новостей, то его просто не было.
Сформированная таким образом психология телезрителей (то есть населения планеты) внесла коррективы
в развитие и самой земной цивилизации — принципы ее существования стали все больше подчиняться законам телевизионного шоу.
И это прежде всего касается новостей. Даже современные войны теперь транслируются в прямом эфире.
И поскольку военные знают об этом, они вынуждены ориентироваться на телевидение. Можно даже сказть, что оно во многом
является сдерживающим фактором, не позволяющим вости тотальные войны с массовыми жертвами и апокалипсическими разрушениями
 — ведь смысл победы будет сведен к нулю, если увиденное не понравится телеобществу!
Фактор телевидения вовсю эксплуатируют и террористы.
Спецслужбы давно уже обратили внимание — взрывы и прочие устрашительные акции проводятся таким образом,
чтобы все было непременно зафиксировано телекамерами и попало в новости прайм-тайма.
Некоторые даже говорят, что, если бы телевидение не показывало подобные сюжеты, терроризм в нынешнем виде потерял бы смысл.

Новости и война превратились в телевизионное шоу.

Кроме новостей, телевидение стало главным поставщиком зрелищ и развлечений. И это тоже повлияло на мир.
В качестве примера можно привести составленный в 2007 году журналом «Тайм» рейтинг «Самых влиятельных людей мира».
Есть, конечно, в этом списке и английская королева Елизавета II, и другие государственные деятели,
но в основном в список вошли актеры, певцы, топ-модели и деятели шоу-бизнеса. А возглавил эту ярмарку тщеславия актер Ди Каприо.
Жителям телевизионного века трудно поверить, что еще не так давно высший свет считал циркачей и лицедеев людьми второго сорта.
Но сегодня именно лицедеи и составляют мировую элиту! Прорваться в нее и стать «звездами» главным героям нашего времени удалось исключительно благодаря телеэкрану.
Это и есть главный признак телецивилизации. Ее ярким примером стала Америка, обогнавшая на этом пути весь мир.

Как кому отмеривается

Деньги, которые, как известно, являются мерилом всего в нынешнем мире, отчетливо показывают, насколько изменился этот мир.
Зрелища в нем оцениваются многократно выше всех иных благ.
В список самых богатых людей мира кроме бизнесменов уверенно входят многочисленные деятели кино и шоу-бизнеса. Где в нем учителя, философы, писатели, ученые?
Журнал «Форбс» ежегодно публикует рейтинг «денежных королев».
Мадонна — 72 миллиона долларов.
Барбра Стрейзанд и Селин Дион — по 60 и 45 миллионов соответственно.
А ведь они ничего не произвели, только ублажали публику...
Даже в экономике создание уникальных брендов становится более прибыльным, чем само производство вещей.
Сегодня покупатели, делая выбор, все чаще выкладывают деньги за бренд, марку, то есть за название фирмы, а не за подлинное качество товара.
Плохо это или хорошо? Ни то ни другое. Просто такова наша цивилизация. Плохой или хорошей делаем мы в своих оценках, которые зачастую ошибочны.
На эту тему интересно пишет Пелевин.

Передавать ЧТО?

Футурологи шутят, что скоро хомо сапиенс мутирует до состояния «теле сапиенса»,
у которого останет¬ся на руке только один палец: чтобы можно было давить на кнопку пульта.
Но, судя по всему, и этот палец не понадобится.
Уже придуман микрочип, который после вживления под кожу позволит управлять приборами с помощью мысленных команд.
А еще, говорят, скоро и глаза нам не понадобятся — телесигналы можно будет транслировать прямо в мозг.
Вот тогда фантастический мир из фильма «Матрица» и станет реальностью...
Еще Лев Толстой, считавший, что технический прогресс опережает прогресс нравственный, задавал закономерные вопросы:
«Железные дороги — ездить КУДА? Телеграф — передавать ЧТО?»
Такой вопрос вполне можно отнести и к телевидению.
Да, мы научились передавать изображение на тысячи километров. И это, безусловно, важно.
Но куда важнее понять, какое изображение действительно стоит того, чтобы быть переданным, и способно ли оно сделать наш мир лучше и счастливее?