В день рождения русской поэтессы
Вероники Тушновой (27.03.1915 - 07.07.1965)
Ее стихи – вечная исповедь любящей женщины. Страдающей, радующейся и лишь иногда – счастливой.
Сто часов счастья...
Сто часов счастья... Разве этого мало?
Я его, как песок золотой, намывала,
собирала любовно, неутомимо,
по крупице, по капле, по искре, по блёстке,
создавала его из тумана и дыма,
принимала в подарок от каждой звезды и берёзки...
Сколько дней проводила за счастьем в погоне
на продрогшем перроне,
в гремящем вагоне,
в час отлёта его настигала
на аэродроме,
обнимала его, согревала
в нетопленном доме.
Ворожила над ним, колдовала...
Случалось, бывало,
что из горького горя я счастье своё добывала.
Это зря говорится,
что надо счастливой родиться.
Нужно только, чтоб сердце
не стыдилось над счастьем трудиться,
чтобы не было сердце лениво, спесиво,
чтоб за малую малость оно говорило «спасибо».
Сто часов счастья,
чистейшего, без обмана...
Сто часов счастья!
Разве этого мало?
1962
А ЗНАЕШЬ, ВСЕ ЕЩЕ БУДЕТ!..
А знаешь, все еще будет!
Южный ветер еще подует,
и весну еще наколдует,
и память перелистает,
и встретиться нас заставит,
и еще меня на рассвете
губы твои разбудят.
Понимаешь, все еще будет!
В сто концов убегают рельсы,
самолеты уходят в рейсы,
корабли снимаются с якоря...
Если б помнили это люди,
чаще думали бы о чуде,
реже бы люди плакали.
Счастье - что онo? Та же птица:
упустишь - и не поймаешь.
А в клетке ему томиться
тоже ведь не годиться,
трудно с ним, понимаешь?
Я его не запру безжалостно,
крыльев не искалечу.
Улетаешь?
Лети, пожалуйста...
Знаешь, как отпразднуем
Встречу!
Песнь Любви. Стихи. Лирика русских поэтов.
Москва, Изд-во ЦК ВЛКСМ "Молодая Гвардия",
1967.
Размышления в день рождения
Сегодня день рожденья моего.
На размышленья он меня наводит:
во-первых, мне тревожно оттого,
что старость где-то по соседству бродит.
Она ещё не близко, но уже
необходимо быть настороже…
Не то войдёт в незапертые двери
и с ходу станет соблазнять меня
возможностью погреться у огня,
покоем ночи и бездельем дня,
и как ручаться - вдруг я ей поверю?
А дел-то у меня невпроворот,
и жить не бог весть сколько мне осталось…
Сказать придётся: - Извините, Старость,
Мне не до вас, побудьте у ворот. -
Затем смущает несколько меня
смешная мысль: а вдруг бы так случилось,
что я на свет совсем бы не родилась
и этот день не праздновала я.
Представить только: нет меня нигде.
Я не дышу. Не плаваю в воде.
Не ем, не сплю. Не бегаю на лыжах.
Не вижу красок - алых, синих, рыжих,
к любимому в объятья не спешу,
дочь не балую, книжек не пишу.
Какая дикость! В списках бытия
ни в мёртвых, ни в живых не числюсь я.
Но что меня действительно тревожит, -
кусок прошедшей жизни. Как он прожит?
Всегда ли я была честна? Смела?
Ни в чём ли я себе не солгала?
Нет, нет, ни в чём. Моя спокойна совесть.
А вот живу я хуже, чем хочу:
терзаю близких и с друзьями ссорюсь,
коплю обиды, жалуюсь, ворчу.
Я столько раз хорошей стать решала,
и всякий раз мне что-нибудь мешало.
Безденежье, заботы, сплетни, грипп…
И вот глядишь - благой порыв погиб!
Любимый мой, прости меня за это!
Сам виноват, что в жёны взял поэта,
что всё идёт в хозяйстве косо, криво,
что ты порой заброшен и забыт,
что иногда стихийны чувств порывы
и постоянно не налажен быт.
И всё-таки ответь по правде мне:
ты рад тому, что есть я на земле?
Пусть твой ответ известен мне дословно,
но всё-таки ты повтори его,
но всё-таки скажи всё это снова, -
ведь нынче день рожденья моего!
