В колонках играет - Сплин - Романс

Настроение сейчас - Лучше, чем могло было быть...

В общем-то, создавая дневник, я не собиралась выкладывать здесь свое творчество. Не думаю, что доросла до такого, но это выложу... просто потому что, скорее всего, эта история, в отличие от других, которыми я занята сейчас, никогда не будет закончена.
Наверное, мне все же немного стыдно перед своими персонажами за их недописанные истории...

Эпилог

Воспоминаний из того периода, который был до Кейтары, у меня почти не осталось. Теперь сложно сказать, что тому виной – шок от пережитого или минувшие с тех пор годы. Но кое-что я все же помню, и именно этот эпизод считаю началом своей истории.
Мне было четыре или около того. Когда Кейтара нашла меня в обезлюдевшем рыбачьем поселке, напуганную маленькую девочку, которая даже имени своего вымолвить не могла, она решила, что я совсем еще ребенок. Я могла быть и старше – полукровки, как известно, старятся медленнее обычных людей, - но выглядела я совсем крохой, была растеряна, замерзла и почти все время плакала, сжимая обеими руками ладонь своей мертвой матери.
Я помню рассвет того дня. Я вышла на улицу, шлепая по земле босыми ногами, и посмотрела на море. Небо над ним было красным, точно кровь. С востока, где вставало солнце и до запада протянулись, точно гигантские щупальца, рукава перистых облаков. Подсвеченные алым, они, немного смахивавших на стайку водившихся в заливе маленьких ярких рыбок.
Я смотрела на небо, пока мама не взяла меня за руку и не повела куда-то.
Все тогда вставали с первыми лучами солнца. Мужчина отправлялись в море, а женщины на примостившиеся у самой кромки леса грядки. Старшие дети помогали матерям, совсем маленькие, такие как я, ловили бабочек и жуков и занимались другими увлекательными вещами, смысл которых был понятен, наверное, лишь нам одним.
Тяга к путешествиям, очевидно, зародилась во мне уже тогда, потому что в тот день, погнавшись за особенно яркой и шустрой бабочкой, я очутилась в лесу, заходить куда нам строго-настрого запрещалось…
Должно быть, я забрела достаточно далеко и пробыла в лесу достаточно долго, потому и не услышала криков, когда корсары атаковали нашу деревню.
Когда я, наконец, выбралась из чащи, небо на западе уже заалело. Я вышла из леса не там, где вошла в него, и не сразу поняла, как мне вернуться в деревню. Потом я нашла первое тело.
Это была смуглокожая старуха с белыми как полотно волосами. Она лежала на песке, неестественно выгнувшись и запрокинув голову, и из горла ее вытекала густая багровая жидкость. Выцветшие синие глаза были полуприкрыты, а между окровавленных губ высовывался кончик языка, как будто в последний миг своей жизни она пыталась слизнуть с губ кровь.
В ужасе я бросилась прочь, но, куда бы ни бежала, повсюду были только мертвые тела: женщины в изодранных одеждах, старики, дети, мужчины, которые, умерев, так и не выпустили из рук гарпуны и кинжалы, которыми пытались защитить своих жен и детей. Отовсюду на меня смотрели их мертвые глаза. Пираты не пощадили никого. Убили даже облезлых дворняг, охранявших наши лачуги.
Свою мать я нашла у самого дома. Видно, не дозвавшись меня на огородах, она побежала сюда, и здесь ее настигла смерть. Она лежала на спине, и крови на ней почти не было, по крайней мере, не ее было видно. На лице застыло выражение ужаса и растерянности, как будто она до самого конца не верила, что все это происходит с ней. Кожа казалась почти алебастрово-белой. Словно стайка мошек, присевшая на тело моей матери, проступали на этой белизне веснушки. Рыжие кудри, спадавшие почти до пояса, разметались по земле. В лучах закатного солнца они словно светились изнутри призрачным золотым сиянием. Платье на матери было изорвано, и я стянула с себя шаль, чтобы прикрыть ее наготу.
Все, что я помню после этого, это холодный дождь, рухнувший на деревню как будто специально, чтобы смыть с земли всякие следы трагедии. Дождь промочил меня насквозь, он хлестал по лицу, стекал по волосам, а я все сидела, склонившись над телом матери и держа ее за руку, и чувствовала, как в моей груди набухает пустота…
…А потом в моей жизни появились Кейтара и Лея. Они приехали в деревню через два дня после случившегося, верхом на лошадях, которых я тогда видела впервые. Обе мне показались ужасно высокими и грозными. Но особенно грозной и высокой была Кейтара. У нее были темные, коротко подстриженные волосы, широкое мрачное лицо и мускулистое тело. Под курткой она носила кольчугу, а пояс на бедре оттягивал длинный чуть изогнутый клинок. Лея была ниже и тоньше. Ее светлые волосы спадали почти до щиколоток и казались мягкими как шелк. Она было хрупкой и изящной на вид, но стоило один раз взглянуть ей в глаза, чтобы понять, что за этой хрупкостью, за милым лицом и кроткой улыбкой скрывается сильная и опасная женщина.
- Здесь то же, что и в двух предыдущих, - заметила Кейтара, окинув, цепким взглядом ближайшие домишки и лежавшие на земле тела. Она тронула поводья и уже собиралась ехать дальше, когда ее взгляд вдруг наткнулся на меня, скорчившуюся возле тела матери.
- Постой-ка!.. – бросила она подруге, спрыгнула с коня и зашагала прямо ко мне.
Я почти рада была видеть этих страшных женщин. Может, одна из них убьет меня и все, наконец, закончится?..
Но они не причинили мне вреда. Некоторое время Кейтара говорила со мной тихим ласковым голосом, так не вязавшимся с ее грозной наружностью, потом взяла на руки, посадила перед собой на лошадь и отвезла в место, которое я и сейчас еще называю домом…

Из воспоминаний Моран ва Гетгоу о том, что было до...