http://www.usoff.narod.ru

ЧАСТЬ 3. ОПЫТ ПРОНИКНОВЕНИЯ В СУТЬ ВЕЩЕЙ

ХОЗРАСЧЕТ И ХИМЕРА ХОЗРАСЧЕТА

1.

Все критики Чубайса упускают из виду ГЛАВНОЕ: приватизация «по Чубайсу» началась задолго до Чубайса.
Период реформ резко отделяют от предыдущего перестроечного периода; 1992 г. - это вообще нечто вроде 1917 г. – всеми воспринимается как момент некоего перелома. И вот мы видели, что в отношении главного вопроса - о собственности, причем в наиболее острой его форме – хищения, экспроприации, приватизации – как раз в отношении этого вопроса никакого перелома не было. Все эти процессы начались по крайне мере с конца 80-ых. Т.е. как раз в этом пункте нам не на что опереться, не за что зацепиться так что, оглядываясь назад, мы из «эпохи реформ» безостановочно скользим в эпоху перестройки. Причем нам не надо трудиться, выискивать днем с огнем причины разложения госсобственности, формы в которой оно проявлялось, - все это ясно выражено в «Законе о государственном предприятии», который маяком торчит посреди перестройки, воплощая в себе «новое мышление» во всей его красе.

Это большая редкость, чтоб от партийно-советских инстанций исходил документ столь же содержательный, как означенный закон.
Содержательна уже сама его литературная форма, характерная, впрочем, вообще для всей партийно-советской писанины.
Казалось бы, если законодатель намерен регламентировать те или иные общественные процессы или отношения… ну так и пусть напишет что «можно», а что «нельзя» в соответствующем законе на своем юридическом жаргоне. – Нет, таким простым путем советский законодатель никогда не хаживал. Первым делом он должен вывалить на читатели дюжину банальностей вроде того, что белое – это белое, а черное – это черное и затем всячески размалевать свои самые лучшие побуждения: все де во благо народа и т.п. Этой манере отдают дань и авторы Закона о предприятии: предприятие, пишут они, имеет права и выполняет обязанности… всемерное удовлетворение общественных потребностей… повышение эффективности производства… приумножение народного богатства и т.д. и т.п. – Уже и дремота начинает одолевать от этих фраз, как вдруг в тексте является некий диссонанс: в том же размеренном тоне сквозь те же пустопорожние обороты начинает проскальзывать нечто… мало того, что крамольное с коммунистической точки зрения, но нечто вообще небывалое, невозможное, как если бы ослица заговорила.

«Трудовой коллектив, - гласит закон, - являясь полноправным хозяином на предприятии, самостоятельно решает все вопросы производственного и социального развития».

Что такое «хозяин», да еще и «полноправный»? Это частный собственник? А если этот собственник, трудовой коллектив то есть, вознамериться продать, ликвидировать свое предприятие, а на вырученные деньги купить другое предприятие или, скажем, эмигрировать в Америку – он сможет это сделать или нет? В частнособственнической экономике это, в общем то, банальная операция, ну а в советской, даже в перестроечной? Едва ли не преступление. Тогда какой же он хозяин, да еще и полноправный? Хозяин чего? Предприятия? Но если он не может купить-продать предприятие, то какой же он, повторяю хозяин? Но кто тогда хозяин, т.е. собственник? Государство? А коллектив при чем? Может быть, по мысли закона коллектив должен арендовать предприятие у государства? Но тогда имя ему - арендатор, а не «хозяин». И как коллектив может что-то арендовать? Аренда – это конкретная материальная ответственность конкретных лиц, а с коллектива какой спрос, какая ответственность? Или может быть имеется в виду не аренда, а что-то другое? Тогда почему нельзя хотя бы намекнуть, что такое это «другое»?
Подобные вопросы можно долго множить. Языком беллетристики закон провозглашает нечто такое, чему невозможно дать какое-то рациональное экономическое толкование, а с другой стороны можно толковать как угодно. Закон как будто нарочно стирает грань между «можно» и «нельзя», «своим» и «чужим», ответственностью и безответственностью, короче, не только не конституирует, но как будто преднамеренно СТИРАЕТ само понятие собственности. Впрочем, что касается безответственности, то Закон в этом пункте по римски суров: «Предприятие не отвечает по обязательствам государства…» и т.п… Я конечно не юрист, многие сугубо профессиональные юридические формы и обороты могу понимать превратно, но ведь помимо юриспруденции есть еще и элементарное здравомыслие и между тем и другим должно быть какое то соответствие. Каким это образом предприятие – ГОСУДАРСТВЕННАЯ СОБСТВЕННОСТЬ – может не отвечать по обязательствам государства? Как вообще собственность может отвечать или не отвечать по обязательствам собственника? Или под «предприятием» в данном случае понимается предприятие не как совокупность вещей и объектов, а как юридическое лицо, которое действительно может нести или не нести ответственность и еще много чего другого может (или не может)? Но тогда немедленно встает другой вопрос: а с чего ради, откуда возникает эта дистанция между государственным предприятием и государством? Каким образом некая группа наемных работников, нанятых государством и эксплуатирующих государственную собственность, оказывается неким контрагентом государства? Причем не в качестве наемных работников, а в НЕИЗВЕСТНО КАКОМ качестве. Они – не собственники, не арендаторы и ничто другое в этом роде, НО УЖЕ И НЕ простые наемные работники. Они как будто узурпировали (или им дарованы) какие то права на государственную собственность, но что это за права и откуда они возникли – об этом закон опять таки умалчивает.
Фактически предприятие максимально эмансипируется от государства. Из цитированной выше и других аналогичных фраз как будто следует, что предприятие – это уже НЕ государственная собственность. Тогда ЧЬЯ ЖЕ? – С этого момента едва ли не затаив дыхание, вчитываешься в текст закона: раз закон фактически узурпирует собственность государства, то… сказали бы только в ЧЬЮ пользу - и революция, о которой тогда говорили и говорили либералы, совершилась бы еще в 1988г. (год принятия Закона) и не понадобился бы ни Гайдар с его либерализацией, ни Чубайс его приватизацией. Однако тот, кто ожидает от коммунистов и особенно перестроечников простого ответа на простой вопрос показывает тем самым, что не понимает, с кем имеет дело. Первые и особенно последние способны поистине на ВСЕ, пожалуй, любой подвиг или преступление им по плечу, но вот смотреть на вещи здраво и называть их своими именами – на это они категорически неспособны. Поэтому и в законе в ответ на поставленный выше вопрос говорится следующее:

«Предприятие осуществляет права владения, пользования и распоряжения… имуществом» (предприятия).

Предприятие НЕ МОЖЕТ осуществлять какие-то права, как не может этого телеграфный столб, например. «Осуществлять права» может субъект права, а не масса неодушевленных вещей под названием «предприятие». Или может быть речь идет опять о предприятии как юридическом лице? Но когда говорят о правах юридического лица, то эта фраза имеет смысл лишь в том случае, когда совершенно четко определены статус, права и обязанности конкретных ЛИЦ, осуществляющих права юридического лица, представляющих его во всех сделках и отношениях и т.п. В рассматриваемом законе КАК РАЗ ЭТОГО и нет. При чем НАРОЧИТО нет, - настолько, что авторов не останавливает даже явная нелепость, до которой они договариваются. Если предприятие имеет право владеть, пользоваться и распоряжаться имуществом предприятия, то оно - СОБСТВЕННИК предприятия. Итак, предприятие является собственником предприятия. – В этой формуле выражен весь дух рассматриваемого закона, все его потаенные намерения.
Это, во-первых, сделать предприятие СОБСТВЕННОСТЬЮ не утверждая этого ЯВНО, по возможности избегая самого этого слова, ибо оно ко многому ОБЯЗЫВАЕТ, - вот как раз от этих обязанностей необходимо увильнуть. Поэтому нам говорят о праве владения, распоряжения, пользования, вместо того, чтоб просто заявить о праве собственности. Вторая часть задачи – максимально СКРЫТЬ настоящего собственника, – каковым по факту оказывается администрация предприятия - с целью опять таки увести этого собственника от всякой ответственности за свои действия. Отсюда этот перл: предприятие является собственником предприятия. – И это идеальное решение: всячески извратить на уровне закона само понятие собственности, с тем, чтоб потом эту собственность «законно» украсть.
Однако плохо то, что практически эта формула никак не применима. Как ни крути, «предприятие» не может расписываться в бумажках, получать деньги в банках, заключать договора и т.п. – все это и многое другое должны делать конкретные ЛЮДИ – администрация предприятий. Как ни крути, а из закона весьма выпукло выступает именно эта новая роль администрации как собственника, выступает самым неприятным образом, вразрез как с коммунистическими, так и с капиталистическими принципами. Ну с чего ради, помилуйте, администрация должна становиться собственником предприятия? На этот вопрос не существует вразумительного ответа. «В ответ» на него существуют только шкурные интересы самих администраторов. Само собой ясно, что это во что бы то ни стало надо скрыть, замаскировать. И здесь авторы закона, вернее, его истинные вдохновители, прибегают к обычному коммунистическому приему – прячут свои рожи за спиной МАСС, трудового коллектива, за спиной, наконец, всякого рода общественных организаций.
Кто там только не управляет предприятием, согласно закону: собрание трудящихся, совет рудового коллектива, партком, комсомол, профсоюз, ну и разумеется, выборные начальники. – Вот эта выборность начальства – самый неприятный для администрации момент в законе. Его, конечно, не могли придумать сами начальники, «лоббировавшие» закон, эта идея была вписана под «политическим» давлением сверху, ВОПРЕКИ интересам начальства. Горбачев как-то заметил по этому поводу, что этой выборностью он надеялся пошатнуть позиции «капитанов индустрии», бывших тогда к нему в глухой оппозиции. Отсюда вывод что закон вообще принимался в обстановке борьбы, точнее торга: Горбачев отдавал предприятия начальничкам на «поток и разграбление», взамен же рассчитывал на какие-то политические дивиденды. – И просчитался: этой мерой только подорвали производственную дисциплину и без того тогда уже донельзя расшатанную и потому через год или полтора после принятия закона выборность тихо, без лишнего шума ликвидировали, и правильно сделали. Впрочем, что могло быть «правильно» тогда, в обстановке всеобщего опьянения, судить весьма трудно.
Идея выборности начальства абсурдна не менее чем идея выборности командиров в армии – не понимать этого могли только «новые мыслители» во главе с Горбачевым. Однако и этой нелепостью они не ограничились: Закон распахивает двери для «законного» развала и растаскивания не только госсобственности, но и собственности самого предприятия. А именно в той мере, в какой он декларирует эмансипацию предприятия от государства, в той же мере он декларирует эмансипацию цехов и др. подразделений предприятия от предприятия. В любом цехе, согласно закону, может собраться собрание коллектива и постановить, что отныне цех переходит на «самофинансирование и хозрасчет», т.е. выходит из под прямого подчинения вышестоящему начальству.
Причем это была не только возможность, предоставляемая законом, похоже была какая-то директива сверху, обязывающая администрацию предприятий «разукрупнять» свои предприятия, т.е. превращать «подвластный» им крупный завод в несколько небольших «заводиков». Я помню, будучи работником одного из подобных предприятий, как это происходило: ни с того ни с сего стали вдруг ломать структуру завода, утрясать новые штаты и т.д. и т.п. Вместо одного директора завода возникло с полудюжины директоров со всеми последствиями по нисходящей. Причем никто не мог понять, зачем это делалось, ни один РЕАЛЬНЫЙ вопрос вся эта буря совершенно не затрагивала, но, тем не менее, старое быстро поломали, построили новое и… в результате ничего не изменилось. Все реальные проблемы как были, так и остались, правда, если раньше, по крайней мере, все понимали, кто кому должен подчиняться, то теперь исчезло и это. Впрочем, вся эта революция принесла меньше вреда, чем можно было ожидать. С одной стороны, технологический унитаризм оказался посильнее начальственной дури, а с другой стороны, с отменой выборов начальства среднее звено начальников потеряло возможность набрать вес и обрести какую-то независимость от высшего руководства и таким образом вся система подчинения сохранилась прежней. Таким образом, ничего кроме лишних «трансакционных» издержек вся эта невнятная попытка что-то реформировать не принесла.
Вообще эта мера поразительна как по своей абсурдности, так и бесцельности. Средние и мелкие начальники, интересы коих здесь так выпячиваются, не могли иметь в верхах никакого представительства, никакого голоса. Спрашивается, кому и откуда вообще пришла в голову эта идея? Не иначе как здесь свое слово сказали «передовые экономисты» - соратники «новых мыслителей» - и провели эту меру в целях разукрупнения, демонополизации промышленности и т.п. Они, наверное, думали, что если развалить промышленного монстра-монополиста, то на его месте возникнут не… развалины, а несколько небольших эффективных предприятий. Отчего они так думали – бог знает, но никаким иным образом я не могу объяснить соответствующие статьи закона.
Среди статей Закона, развязывающих руки администрации предприятий по частным вопросам, обращает на себя внимание Статья 19, регулирующая внешнеэкономическую деятельность. Эта статья открывает предприятиям экспортерам прямой выход на внешний рынок, разрешает операции с валютой, создание фирм – торговых посредников и т.д. То есть закон открывает двери для бегства капиталов – отсюда и возникшая спустя каких-то 2-3 года проблема, о масштабах и значении которой говорилось выше. На других частностях закона не останавливаюсь.

Итак, содержанием Закона о предприятии является юридический и экономический абсурд, причем двойной абсурд: с одной стороны, это собственник (государство) без собственности, с другой – собственность (предприятие) без собственника, ибо назвать эту мешанину парткомов, завкомов и прочих «комов» и «советов» собственником ни у кого в здравом уме язык не повернется. Да и сам Закон этого – даже этого! – не делает. И при этом закон называется «Закон о ГОСУДАРСТВЕННОМ предприятии»! То есть уже в названии закона указывается, определяется статус предприятия как государственной собственности, в то время как сам закон именно этот статус разрушает. Это или какое-то дьявольское лукавство, или простота, которая хуже воровства. Причем как раз в данном случае - намного хуже. Закон разрушат, ликвидирует само понятие частной собственности, соответственно реальные частнособственнические отношения выталкиваются за рамки закона. Он распахивает двери для приватизации и в то же время отказывается ее регламентировать и вообще хотя бы ЗАМЕЧАТЬ. Это значит, что закон санкционирует, дает старт стихийной, воровской приватизации. - Есть ли какой другой пример, когда бы государство на высшем законодательном уровне санкционировало откровенно разрушительные, губительные для себя процессы?
В самом деле, с уст сам собою срывается вопрос: кто все это придумал? Те, кому это было выгодно? Да, конечно, корыстные интересы элиты во всем этом явно чувствуются, но их одних недостаточно. Вспомним: время подготовки и введения Закона – это 1987-1988 годы. Тогда общество и внизу, и наверху пребывало в эйфории, под властью радужных идей, иллюзий и т.п., откровенно шкурные интересы, будь они заявлены достаточно определенно, вызвали бы всеобщее отторжение как наверху, так и внизу. Это во времена Ельцина высшие чиновники уже могли делать все, что угодно и сочинять «под себя» какие угодно указы. Во времена Горбачева такого еще не было. Несомненно, поэтому, что другой причиной было: «хотели как лучше». При этом то, что «хотели» - в этом можно не сомневаться, а вот как можно было надеяться, что от заявленных в законе мер станет «лучше» – вот это уже подлинная загадка.
Уже с 1985г. с переходом предприятий на «самофинансирование и хозрасчет» началось ухудшение финансового положения промышленности (Л.Абалкин. ВЭ №6 1989 22)… Вообще, это только малограмотные журналисты могут нам объяснять, что косыгинская реформа 1965г. – а именно в ходе ее была опробована идея с хозрасчетом – могла бы дать какие-то замечательные результаты, но была задушена брежневскими консерваторами. Если и «задушили», то и правильно сделали, это свидетельствует о том, что коммунистические вожди если тогда уже и утратили здравый смысл, то еще не утратили чутья и вовремя УЧУЯЛИ, что «хозрасчет» разрушителен для социализма. Среди же экономистов, за исключением «передовых», эта идея никогда особого энтузиазма не вызывала. Да и как бы она могла его вызвать, ибо, что такое хозрасчет в условиях тотальной госсобственности, т.е. в условиях «радикального» отсутствия рынка – это даже и понять-то затруднительно, не говоря уж о бОльшем. С началом перестройки, и переводом предприятий на хозрасчет, как только что отмечено, были СРАЗУ ЖЕ получены негативные результаты. И вот Закон о предприятии, никак не корректируя идею хозрасчета, ДОВОДИТ ЕЕ ДО КРАЙНОСТИ… Как видно, не всегда «обжегшись на воде, на молоко дуют», в данном случае ожегшись на воде… с головой бросаются в эту самую воду! – Как все это понять? Ответ на вопрос, по-моему, лежит на поверхности: красной нитью проходит через закон отсутствие всякого здравого понятия о собственности. Но именно этот самый интеллектуальный вакуум в вопросе о собственности характеризует как все коммунистическое движение в целом, так и всех его вождей, начиная с «основоположников». Поэтому и нечего удивляться, когда и в законе о госпредприятии - одном из последних творений коммунистического руководства – мы обнаруживаем то же самое – тот же вакуум.

2.

Говорят, все познается в сравнении, так вот и «познаем» закон о предприятии не только с точки зрения простого здравого смысла, что я попытался сделать выше, но и «в сравнении» с аналогичным законом, точнее декретом, со сходным же названием «О государственных промышленных предприятиях, действующих на началах коммерческого расчета (трестах)» от 10 апреля 1923г. Этот закон был одним из юридических оснований НЭПа.
В отличие от перестроечного закона названный декрет дает четкий ответ на вопрос о собственности – главный вопрос в подобного рода законодательстве.
Прежде всего: что такое трест? Декрет отвечает: «…это ГОСУДАРСТВЕННЫЕ промышленные предприятия, которым государство предоставляет самостоятельность… на началах коммерческого расчета с целью извлечения прибыли.»… ПРИБЫЛИ… То есть никакой риторики о «наиболее полном удовлетворении растущих материальных и духовных потребностей людей», «приумножении народного богатства» и т.д. и т.п. Целью деятельности предприятия, как и всякой экономической деятельности вообще является ПРИБЫЛЬ… На фоне перестроечных бредней это положение звучит как откровение, хотя и старо как мир. Как же глубоко должна была пасть пресловутая «советская наука», чтоб пытаться подменить эту простую и очевидную истину вычурной фразеологией насчет «всемерного удовлетворения…» и проч.
Далее, государство в лице ВСНХ определяет состав имущества, предназначенного тресту, составляет этому имуществу инвентарную опись и оценку и по особому акту передает это имущество правлению треста. (Статьи 9, 11)
Здесь встает другой важнейший вопрос об – органах управления трестом – и он так же решается декретом с исчерпывающей ясностью и определенностью. Никаких тебе завкомов, парткомов, собраний, советов, коллективов и т.п. ГОСУДАРСТВО в лице все того же ВСНХ назначает на один год правление треста и, частично, ревизионную комиссию. Пределы компетенции и ответственности ВСНХ, правления и ревизионной комиссии декретом строго определены. Так, например, ВСНХ, как собственник треста управляет уставным и основным капиталом треста, но не вмешивается в текущую его деятельность. Правление распоряжается оборотным капиталом и осуществляет все оперативное управление. Функции ревизионной комиссии понятны из названия, на деталях не останавливаюсь.
То есть члены правления – это наемные служащие. Размер вознаграждения за их работу определяет ВСНХ по результатам года и он, очевидно, может быть сколь угодно большим, но по своей природе это зарплата или гонорар, а не рента и не доход капиталиста. Прибыль треста перечисляется в доход казны и никакого процента с нее правление не имеет. Декрет намеренно исключает ситуацию, когда начальство само себе назначает зарплату. В общем, отношение между ВСНХ и правлением в своей основе - это опять же старое как мир отношение между собственником предприятия и его управляющим. Принцип здесь прост, на практике же возможны коллизии. Так, например управляющий может так распорядиться вверенным ему имуществом, что оно прейдет в частные руки, т.е. госсобственность окажется приватизированной. Дабы исключить подобную ситуацию декрет и ограничивает, как отмечено выше, право распоряжения правления лишь оборотным капиталом, основной капитал остается в ведении ВСНХ. На других подробностях взаимоотношений ВСНХ и правления не останавливаюсь. Нелишне, впрочем, подчеркнуть, что статья 31 декрета особо отмечает, что члены правления несут дисциплинарную, уголовную и гражданскую ответственность за свою деятельность и вверенное им имущество.
Наконец третья группа вопросов – это взаимоотношения треста с госбюджетом - с одной стороны, и с третьими лицами - с другой. Здесь все так же «коротко и ясно». Подробности опускаю, суть же проста: трест функционирует как заурядное капиталистическое предприятие; ограничения, которые, однако, неизбежно вытекают из статуса треста как государственного предприятия, декрет строго определяет и в то же время стремится свести к необходимому минимуму. В общем, в этом вопросе чувствуется стремление государства встроиться в рынок, а не подмять его под себя.
Вот собственно и все. Вообще излагать содержание названного документа несколько затруднительно, потому что это содержание прОсто, почти рутинно (в главных своих принципах, конечно; частности всегда сложны и запутанны, но их я стараюсь и не касаться), поэтому встает вопрос: а ЗАЧЕМ собственно все это излагать? Между тем, как раз на уровне простейших понятий и обнаруживается вся разница между «нэповским» декретом и перестроечным законом о предприятии, даром, что оба закона говорят об «одном и том же» - о хозрасчете.
Прежде всего, декрет строго отличает ЧАСТНУЮ собственность от ГОСУДАРСТВЕННОЙ. Спрашивается, да кто же в здравом уме способен их смешать и спутать? Вопрос был бы риторическим, если бы мы уже не убедились выше, что авторы закона о госпредприятии пытаются сделать КАК РАЗ ЭТО, т.е. стереть разницу между частной и государственной собственностью. Далее в первом случае (с декретом) законодатель понимает, что хозрасчетное предприятие не может функционировать на тех же принципах и основаниях, что любая бюджетная «контора». Прежде всего, имущество предприятия должно быть выделено из общей массы государственной собственности и посредством соответствующих процедур и передано временному управляющему (правлению) предприятия. Затем возникают проблемы взаимодействия хозрасчетного предприятия с госбюджетом, с другими государственными органами, с государством как заказчиком и т.д. – все эти проблемы законодатель видит и пытается решить тем или иным образом.
Во втором случае законодатель никаких таких проблем не видит, В УПОР НЕ ВИДИТ. Например, в статье 4 законодатель росчерком пера декларирует полную собственность предприятия на имущество предприятия. («Предприятие осуществляет права владения, пользования и распоряжения» имуществом предприятия.) Выше мы уже обсудили и оценили всю глубину этого положения (собственность без собственника), но даже если закрыть глаза на эти метафизические бездны, немедленно начинаешь спотыкаться на частностях. Так в пункте 3 этой же статьи говорится, что оборотные средства предприятия изъятию не подлежат. А основные средства, стало быть, могут быть изъяты? Стало быть «право собственности предприятия» все-таки как-то ограничивается? Кем, как в каких пределах ограничивается? – Ответа нет, но зато далее, в пункте 4 говорится, что предприятие имеет право продавать обменивать, сдавать в аренду, предоставлять бесплатно (?!) здания, сооружения, оборудование и т.д. т.е. как раз основные фонды. Стало быть, право собственности все-таки полное? Раз можно даже «предоставлять бесплатно», то какие уж тут ограничения… А если директор завода с согласия трудового коллектива (конечно!) продаст или «предоставит бесплатно» заводской цех частному лицу (которое случайно окажется родственником этого директора), то как нам квалифицировать эту сделку? «Нэповский» декрет в подобном случае недвусмысленно намекает на уголовную ответственность. Перестроечный закон ни на что не намекает. Он оставляет, правда, за нами право развести руками или махнуть рукой, но и только, никакой другой реакции ни со стороны государства, ни со стороны общественности законом не предполагается. Воровать по этому закону МОЖНО, но называть вещи своими именами (хотя бы) НЕВОЗМОЖНО, причем последнее обуславливает первое – и все это подано в виде благостной беллетристики под соусом всемерной заботы о благосостоянии трудящихся. Нет, умели писать советские юристы!
Кстати, насчет воровства, в том же п.3 имеется еще перл. Оказывается «предприятие обязано обеспечивать сохранность, рациональное использование… оборотных средств». Быть обязанным, т.е. нести какую то ответственность может только один собственник пред другим собственником. Например, арендатор - перед арендодателем, продавец перед покупателем (или наоборот), управляющий госпредприятием – перед государством как собственником предприятия. «Нэповский» декрет, например, говорит об ответственности правления треста пред ВСНХ и то, что он говорит ПОНЯТНО. А вот то, что бормочет – внятной речью это не назовешь – на сей же счет закон о предприятии НЕ ПОНЯТНО. Как предприятие может «быть обязанным», если согласно этому же закону оно является полным собственником имущества предприятия, т.е. как оно может быть обязанным самому себе? Как я могу быть обязанным самому себе за сохранность собственного кошелька? То есть обязанность-то, конечно, есть, но именно потому, что это обязанность перед самим собой, она не вмещается ни в какие кодексы и не нуждается в них. Если же законодатель упорно намекает нам, что предприятие все же несет ответственность то перед кем? Перед государством, прежде всего. При чем государство выступает здесь не только в качестве блюстителя порядка, но, прежде всего в качестве собственника. Ну так и назовите вещи своими именами, т.е. напишите в законе, что государство остается собственником предприятия! Но ничего подобного в законе НЕТ. А если бы БЫЛО, то это немедленно свело бы закон на «нет», разрушило бы разом всю его «внутреннюю гармонию». Ведь если утверждается государственная собственность на предприятие, то НЕМЕДЛЕННО встает вопрос об отношении между государством и администрацией предприятия и затем целый шлейф других более частных вопросов, ответы на которые, собственно, и определяют механизм хозрасчета. Но ничего этого опять таки НЕТ в законе, если не считать определяющим принципом положения вроде «требования потребителя – высший смысл и норма деятельности трудового коллектива» или: «управление предприятием осуществляется на основе принципа демократического централизма…» и т.п. То есть одна единственная осмысленная фраза «государство является собственником предприятия», окажись она в тексте закона, разом перечеркнула бы все остальные - от первой до последней! – фразы, коими он набит… Хорошо, тогда НЕ НАДО этой фразы, и правильно, что ее нет. Но тогда должна быть какая то другая фраза, например, «государство НЕ является собственником предприятия», ведь, в конце концов, вопрос о собственности не такая уж мелочь и ясность здесь не помешает. И вот не трудно представить, что означала бы подобная фраза, если бы она появилась в законе… Вообще то даже для того, чтоб списать в металлолом изношенное оборудование необходимо соблюдение каких то правил и инструкций; даже для того, чтоб вступить в права наследования на копеечное имущество, необходимо оформить какие-то бумаги и заплатить какие-то деньги. Закон же о предприятии, не мудрствуя лукаво, переводит ВСЕ предприятия «на хозрасчет». Поэтому если бы он ликвидировал государственную собственность на предприятие, то тем самым ВСЯ ЭКОНОМИКА, одним росчерком пера, без лишних формальностей и процедур, в одно мгновение оказалась бы РАЗГОСУДАРСТВЛЕННОЙ.
Чубайса обвиняют в том, что он провел воровскую приватизацию, теперь же мы видим, что коммунистическое правительство было на шаг от того, чтоб осуществить ФАНТАСТИЧЕСКУЮ приватизацию, в результате которой ВСЯ экономика оказалась бы не государственной и не частной, но НИЧЕЙНОЙ – состояние, доселе неслыханное и виданное. Могут заметить, что перестройщики все же не додумались до этого, так что не надо так уж обвинять их в несовершенном грехе. Не додумались – это верно, но это скорее плохо, чем хорошо. Это означает лишь, что они вообще «не думали», не пытались вложить в закон никакого экономического или хотя бы просто внятного содержания. В результате началось самое худшее, и именно ТО САМОЕ - стихийное разгосударствление экономики. Если бы в законе прямо проводилась мысль о чем то подобном, то она своей чудовищной абсурдностью не могла бы не вызвать всеобщего отторжения, закон бы просто не прошел. Но поскольку в законе не проводится никакой мысли, постольку закон декларирует лишь недееспособность государства даже на идеологическом и юридическом уровне. «Декларирует», впрочем, не то слово; когда душевно больной человек пускает слюни, то этим он ничего не декларирует, т.е. не пытается никому ничего сообщить. Однако окружающие, наблюдая это его состояние, безошибочно делают вывод о его слабоумии. Закон о предприятии и есть этакое пускание государственных слюней на законодательном уровне. Это - диагноз, констатация кончины социалистического государства со всеми последствиями для социалистической экономики.

Итак, если прежде, т.е. до 1988г. бесхозяйственность и разбазаривание госсобственности являлись пороками или если угодно, отдельными недостатками социализма, то после вступления в силу закона о предприятии они стали нормой хозяйственной жизни. Недостаточно охарактеризовать этот закон «непродуманным», «противоречивым», «сырым» и прочими подобными эпитетами к коим прибегают иногда законодатели в приступах критики плодов собственного творчества. Закон сеет беззаконие, он преступен по своей сущности – такова суть дела.
Гайдар в одном из интервью выразился в том смысле, что наибольшим злом для социалистической экономики был закон о предприятии. Слова эти делают ему честь и неожиданны из его – записного либерала – уст. Названный закон в любом нормальном человеке должен был вызвать то же отношение к себе, какое вызывают тухлая колбаса, отравленная водка или фальшивая банкнота. И вот здесь вопрос, наверное, самый сложный во всей этой истории: почему же этого не произошло? Почему закон прошел все стадии законотворческой деятельности и, в конце концов, были принят? Почему не раздалось ни одного голоса протеста? Где были доктора, профессора политэкономии, ученая общественность? Где были бесчисленные бюрократы, управленцы, капитаны индустрии, которые в отличие от яковлевых и горбачевых должны же были что то понимать в экономике? Где было здравомыслие народа, в конце концов?
Вот и верь после этого в теорию заговора, кстати сказать. Ведь трудно отделаться от мысли, что закон о предприятии - это тонкая и тщательно спланированная диверсия, но разве диверсии так планируют и претворяют в жизнь? Я впрочем, не специалист, но разве диверсанты или заговорщики обсуждают свои планы во всеуслышанье, печатают их в газетах, проводят через законодательные органы власти с соблюдением всех правил и процедур? Или надо записать в заговорщики все высшие органы тогдашней государственной власти? Пусть так, но вопрос все равно остается. Пусть заговорщики одурачили или подкупили депутатов, чиновников и проч. политическую элиту, пусть диверсия удалась, но страна то почему промолчала? На другой день после того, как закон появился в печати, почему никто не сказал ни слова против? Пусть это слово осталось бы без последствий, но оно было бы здоровой реакцией, оно свидетельствовало бы, что общество ЕЩЕ ЖИВО. Или мы все общество должны записать в заговорщики?
Как ни удивительно, но некоторые хотя и не говорят прямо, но предлагают именно эту точку зрения. Например, В.Лисичкин и Л.Шелепин в книге «Третья мировая информационно психологическая война». По их мнению, во всем виновата «пятая колонна», существовавшая чуть ли не с 30 годов. «Пятая колонна» - это «идеологи», кэгэбешники и др., в общем, едва ли не вся верхушка КПСС, кроме Сталина, Жданова плюс еще нескольких репрессированных деятелей. О диссидентах, торговой мафии, зажравшихся начальниках и говорить не приходится – эти уж, само собой, враги социализма. Спрашивается, а где же были вожди, остальная партия, «миллионы честных коммунистов»? Они были в роли марионеток. А народ очевидно – послушным стадом, ибо никакой иной роли ему в этой схеме и придумать невозможно. Одним словом, заговорщики и враги были, их было много, они были всюду, включая и самый высший уровень, включая руководство КГБ, но с ними (с врагами) никто не боролся, о их существовании никто как будто не догадывался, наоборот, как-то уж слишком слаженно все общество пело под дудку «идеологов» - главных злоумышленников. То есть это был такой странный заговор, в котором трудно отличить заговорщиков – от жертв заговора, а уж о противодействии этому заговору и вовсе речи не было. Но тогда кто же и против кого составлял заговор? – Нет, это более похоже на нелепость, а не на заговор. Любителям теории заговора видимо еще много предстоит потрудиться, чтоб выдать на гора теорию хотя бы мало-мальски правдоподобную
Кроме того, никаким врагам советской власти в Америке или Европе – ведь тылы и вдохновители заговорщиков находились, несомненно, там - не сочинить было ТАКОГО закона (о предприятии) – настолько он ОРГАНИЧЕН советской идеологии, партийной литературе, вообще всей советской жизни. Возьмите и сегодня любой учебник по политэкономии социализма, материалы любого партийного съезда, выступление любого партийного вождя на том съезде – везде вы найдете ту же фразеологию, тот же специфический язык, на котором НЕВОЗМОЖНО выразить мысль, тот же страх пред всякой определенной мыслью, то же увиливание от мышления. Внешний враг не смог бы подражать этому стилю, непременно брякнул бы где ни будь, что дважды два – четыре и именно этим себя бы выдал. Нет, это наш продукт, несомненно, отечественного производства, потому то он и не явился громом среди ясного неба, никого не насторожил, не заставил вздрогнуть – потому что был простым продолжением всей партийно-советской схоластики, которой советский человек уже был сыт по горло и утратил способность адекватно воспринимать все, что исходило из этой сферы.

2.СУЩНОСТЬ СОЦИАЛИСТИЧЕСКОЙ ЭКОНОМИКИ

Итак, мы разобрали закон о предприятии с точки зрения здравого смысла, затем сравнили его с «аналогичным» законом времени НЭПа. Остался последний «штрих»: необходимо взглянуть на этот закон с точки зрения ОБЪЕКТИВНЫХ экономических проблем, которые тогда стояли перед обществом, - проблем, ответом на которые и был, надо полагать названный закон, по замыслу его создателей. Иначе говоря, что из себя представляла советская экономика – вот это нам предстоит выяснить.
Тот, кто попытается отыскать ответ на этот вопрос в экономической литературе до перестроечного и перестроечного периода, то я думаю, ему это не удастся. До перестроечная литература в основной своей массе - схоластика «ни о чем». Перестроечная – это, с одной стороны, детский лепет об инфляции, вреде инфляционной эмиссии и т.п., с другой – старые песни о невидимой руке рынка. Прояснить вопрос могли бы практические работники – бывшие руководители разных уровней Госплана, Госснаба и др. органов государственного управления социалистической экономикой, но они, почему-то книг не пишут, по крайней мере, мне неизвестно ни одной.
Поставленный вопрос должен интересовать нас не сам по себе, а с точки зрения тактики и стратегии реформирования: в конце концов, почему в Китае, странах Восточной Европы реформы были осуществлены, хотя и с издержками, но без той катастрофы и сопутствовавших ей безобразий, какие имели место в России? Почему в 20-ых годах большевики сумели перейти к хозрасчету, а в 80-ых, словно паралич их разбил – оказались абсолютно недееспособными? Только ли дело в том, что КПСС за время своего правления взрастила несколько поколений отменно безмозглых руководителей – а кадры, как известно, решают все, - или же задача реформирования объективно оказалась неподъемной, неразрешимой или крайне трудно разрешимой?
Для ответа на поставленный вопрос необходимо, казалось бы, проанализировать работу всего механизма советской экономики с привлечением значительного фактического и статистического материала – задача для целой монографии. Но можно, я полагаю, двинуться и иным путем: можно попытаться так сказать, сконструировать сущность, «идею» социалистической экономики, исходя из немногих очевидных соображений.

Рынок – это множество частных производителей и частных же потребителей. В идеале, т.е. в случае совершенной конкуренции, тех и других неопределенно много. Но при этом объем ресурсов и потребностей, ради удовлетворения которых и существует производство, ограничен. Отсюда – стандартная для рынка ситуация, когда НЕСКОЛЬКО производителей производят один и тот же (по определяющим своим свойствам) продукт. Отсюда – конкурентная борьба между производителями за ресурсы, с одной стороны, и за потребителя - с другой. Следствием этой борьбы являются все «прелести» рынка: объективная, т.е. ни от кого независящая цена и тяготение этой цены к издержкам производства + средняя прибыль, тенденция к сокращению издержек производства, рост качества продукции и т.д.
Представим теперь, что существует только один производитель и только один потребитель, причем, тот и другой – в одном лице. Примеры подобной ситуации: Робинзон на необитаемом острове, натуральное хозяйство отдельного крестьянина, средневековое феодальное хозяйство, наконец, социалистическое государство.
Если вся экономика становится собственностью одного хозяина, будь то Робинзон или государство, то это обстоятельство сразу же меняет СТРУКТУРУ экономики или как минимум требования к этой структуре. Прежде всего, в этой ситуации НЕЛЕПО, технически нецелесообразно, что бы две производственных единицы производили одну и ту же продукцию, как в условиях завода нецелесообразно, чтобы ДВА цеха производили бы ОДНО И ТОЖЕ. Конечно, возможны такие технические обстоятельства, когда подобная множественность оправдана, например, если мощности одного цеха недостаточно и приходиться рядом строить второй. Однако и в этом случае оба цеха получают ресурсы из одного источника и поставляют продукцию одному потребителю (следующему по технологической цепочке подразделению), вообще функционируют в рамках одного технологического процесса, т.е. они фактических представляют собой одно производство, даром, что физически отделены друг от друга. Понятно поэтому, что в таких случаях неизбежно возникает стремление поставить оба таких производства под управление одной и той же администрации, сосредоточить их все-таки в одном месте, под одной крышей и тем самым сэкономить на постоянных издержках, в общем, наблюдается тенденция к физическому слиянию производств. То есть множественность, дублирование производственных функций и в этом случае существует как нечто ненормальное, нежелательное, хотя, возможно, и неизбежное. Другой случай дублирования производства - это когда легче, дешевле построить фабрику по производству данной продукции здесь, чем доставлять ее откуда-то с другого конца страны, где соответствующая фабрика уже существует. В этом случае ясно, однако, что если одна фабрика обеспечивает продукций один регион страны, то другая – другой регион, т.е. никакого дублирования на самом деле нет.
В общем, понятно, что если в данном случае и может возникнуть ситуация, когда одну и ту же продукцию производят несколько производителей, то это диктуется такими-то техническими или технологическими обстоятельствами, не имеющими в общем случае экономического значения. С экономической, т.е. самой общей точки зрения, мы должны абстрагироваться от подобных «нюансов» и предположить, что для каждого данного вида продукции существует только один производитель. В идеале мы должны пойти еще дальше и предположить, что для каждого вида продукции существует также и только один потребитель.
В самом деле, если например, металлургический комбинат поставляет металл ДВУМ производителям легковых автомобилей, то, как следует из вышесказанного, эта ситуация ненормальная и государство обязано в нее вмешаться. А именно, оно должно сконцентрировать производство автомобилей на одном заводе, где это производство экономически наиболее целесообразно, другой же завод ликвидировать или слить с первым. Таким образом, у металлургического комбината должен остаться один потребитель. Если же потребители производят два совершено разных вида продукции, например, из одного и того же металла один завод производит кухонную посуду, другой – автомобили, то государство определяет объемы производства того и другого вида продукции, а комбинат соответственно получает задание на производство такого количества металла, которое складывается из двух независимых констант, которые не могут изменяться друг за счет друга. То есть комбинат не может удовлетворять спрос одного потребителя за счет другого и, следовательно, вынужден работать так, как если бы у него был только один потребитель.
Таким образом, в общем и в самом простейшем случае получаем такую схему: имеется три предприятия: предприятие А, которое, допустим, добывает руду металла и поставляет ее металлургическому комбинату В. Последний производит металл и поставляет его предприятию С, производящему оборудование для предприятия А - круг, таким образом, замыкается.
Спрашивается, насколько далека эта предельно абстрактная и примитивная модель от реальной социалистической экономики? Разумеется, очень далека. Во-первых, мы абстрагировались от отраслей и предприятий, обслуживающих конечного потребителя – то, ради чего, собственно говоря, и существует экономика. Во вторых, все экономические связи мы свели к простейшей одномерной технологической цепочке. Однако в этом, т.е. в организации всей экономики по принципу фабрики, и состоит ИДЕАЛ социалистической экономики. Не случайно Ленин мечтал превратить общественное производство в одну большую фабрику - это не было произвольной метафорой; в ИДЕАЛЕ так оно и должно было быть, если бы социализм одержал полную победу. Государство определяет объемы ресурсов, с одной стороны, и общественных потребностей - с другой, составляет план общественного производства, а дальше – дело техники и технологии. Имея перед собой производственные задания и соответствующие средства и ресурсы, администрации предприятий и отраслей должны обеспечить производство такой то продукции в таком то объеме и к такому то сроку. Это уже чисто техническая задача. Пропорции производства определяются планом и должны быть идеале столь же безупречно просчитаны, как и пропорции производства отдельных подразделений одной фабрики. Здесь все сводится к технологии и нет иных проблем помимо технологических и технических. Экономические проблемы решаются не в экономике и не экономикой, а в тиши госплановских кабинетов. Таким образом, наша модель, хотя и предельно упрощает, но при этом не искажает, а выражает сущность социалистического производства, доводит ее до последней степени ясности.
И вот теперь самое интересное: предположим, что в этой нашей схеме возникает «социалистический рынок», т.е. что все три предприятия переходят на «хозрасчет» и получают, например, право назначать цену на свою продукцию. Чем характерен этот рынок, прежде всего? Тотальным монополизмом: здесь все монополисты, причем каждое предприятие является монополистом и как потребитель, и как производитель. В учебниках по экономикс подобная ситуация, если не ошибаюсь, даже и не описывается. И правильно – здесь нечего описывать. Если потребитель и производитель оказываются монополистами по отношению друг к другу, если величина спроса и предложения диктуется технологией производства, а не стремлением к «максимизации прибыли», то это значит, что кривые спроса и предложения становятся прямыми и они не пресекаются, как во всех рыночных схемах, а совпадают – это одна и та же прямая. Далее, пропорции обмена определяются технологией производства, т.е. они фиксированы и не зависят от цен, иначе говоря, они должны быть одни и те же при любых ценах. Иначе говоря, упомянутая прямая спроса=предложения параллельна ценовой оси. Поэтому, если потребитель и производитель расходятся в цене так, что это ведет к изменению пропорции обмена, то следствием этого становится либо нарушение технологии и немедленная остановка производства, либо… то же самое, но процесс растягивается во времени. То есть производство либо сразу «заклинивает», либо постепенно.
В самом деле, предположим, предприятие А повысило цену на свою продукцию. Предприятию В не хватает оборотных средств, чтоб закупить прежний необходимый объем продукции и оно сокращает объем закупки, а соответственно, сокращает объем производства. Но поскольку оно является монополистом по отношению к С, то все свои потери оно стремится переложить на С, т.е. повышает цену на свою продукцию (металл). Однако и С – такой же монополист по отношению к А поэтому оно также повышает цены, в результате А так же вынуждено сократить как объемы закупаемого оборудования, так и объем производства. Таким образом, попытка любого звена этой технологической цепочки поднять цену на свою продукцию возвращается к нему же в виде роста цены на потребляемый им ресурс и снижает объемы производства всех звеньев, всей цепочки в целом. Т.е., если изобразить этот процесс на графике, любая попытка сдвинуть цену в сторону увеличения, т.е. вправо, вызывает смещение прямой спроса=предложения вниз, в сторону нуля.
Для того чтоб вернуть эту прямую в прежнее положение, т.е. чтоб восстановить прежние объемы производства правительство должно индексировать, восполнить оборотные средства всех трех предприятий, чтобы при более высоких ценах стали возможны прежние объемы поставок продукции. Но это лишь возвращает ситуацию в исходное состояние. Ничто не мешает любому из звеньев вновь поднять цену и вновь вызвать обвал производства. Чтоб выправить ситуацию, правительство опять должно восполнять оборотные средства и т.д. «до бесконечности». Никакой бесконечности здесь конечно не получается, все эти потрясения неизбежно дезорганизуют, разрушают производственный процесс, так что каждый раз производство восстанавливается на все более низком уровне и, наконец, очень скоро достигается предел, когда при несуразно высоких ценах производство прочно «садится на мель».

Сколь бы ни была примитивной и далекой от жизни описанная нами модель, она странным образом бросает яркий свет на некоторые аспекты реформ, в частности, помогает понять, что происходило между правительством и администрацией предприятий в первые годы гайдаровских реформ.
Администрации предприятий требовали пополнения оборотных средств, в виду возросших цен, а правительство отвечало «капитанам индустрии»: да вы же сами эти цены и вздуваете. (Примерно в этом духе и даже в этих же выражениях воспроизвел по ТВ этот диалог один из деятелей тогдашнего правительства, фамилию не вспомню.) Как должно быть понятно из вышесказанного, этот диалог, несмотря на его видимую бестолковщину, весьма содержателен.
Во-первых, вся проблема инфляции должна была восприниматься и воспринималась директорами предприятий как чисто «техническая» проблема нехватки оборотных средств. Все здесь сводится, в конце концов, к самой плоской банальности: если величина оборотных средств фиксирована, а цены на сырье и материалы растут, то чем выше цена, тем меньше сырья и материалов будет закуплено, тем более сокращается производство. Соответственно, чтоб восстановить эти объемы, необходимо просто индексировать оборотные средства. Директора предприятий не понимали и не желали понимать монетаристских установок правительства и, в общем-то, были в этом правы: в окружающей их хозяйственной среде они не видели никакого «монетаризма», потому что его там и в самом деле не было. Если экономика в основном своем объеме представляет собой одну большую фабрику, то товарно-денежные отношения, деньги вообще в ней неуместны, как они неуместны внутри фабрики, в отношениях между ее отдельными подразделениями. Поэтому искусственное, принудительное введение этих отношений уже само по себе воспринималось как нечто ненормальное, опасное, когда же потом произошел взрыв цен и резкий спад производства, а правительство отказалось «финансировать производство», т.е. пополнять оборотные средства предприятий, это уже прямо воспринималось как диверсия и саботаж. И опять таки этой оценке действий правительства трудно отказать в справедливости.
Правда, у правительства очень скоро появилось хорошее оправдание для проводимой им политики, хотя опять таки не «монетаристское»: на фоне стагнирующего производства началось бурное обогащение хозяйствующей элиты. Индексируемые оборотные средства в значительной части просто разворовывались администрацией предприятий. Усилия сначала перестройщиков, а потом и реформаторов по «демократизации» производства принесли, наконец, плоды: администрация предприятий оказалась полностью безответственной, что и вызвало к жизни обозначенное только что явление. За банальным воровством последовало нечто большее: оборотные средства предприятий стали использоваться действительно как оборотные средства, но не в процессе производства, а в валютных и товарных спекуляциях, начался расцвет спекулятивно - криминального капитализма. Чтобы как-то противодействовать этой тенденции, у правительства оставался единственный выход: денег не давать «никому и ни за что». За не имением лучшего, может быть это и явилось бы каким – никаким выходом, но «никому и ни за что» не вышло. «Никому» на деле стало означать «самым слабым» - тем, кто не мог давить на правительство: сельскому хозяйству, мелким госпредприятиям, бюджетной сфере, наконец. С «ни за что» вышло еще хуже: «ни за что», действительно, не давали, зато стали давать за «кое что» - возникла система «откатов» и т.п. явлений, не говоря и прямой коррупции. То есть распределение бюджетных средств само по себе стало криминальным бизнесом.
Во-вторых, фраза «да вы же сами цены вздуваете» (я ее хорошо запомнил) так же весьма характерна, даром, что это явно случайная фраза, оброненная в ходе живого общения. Цены ВЫ поднимаете, по ВАШЕЙ ВИНЕ они растут и т.п. – в этих словах заключено понимание тогдашней «рыночной» ситуации куда более адекватное, чем все книжные теории. Когда на рынке «все» монополисты, когда равновесие между спросом и предложением невозможно, когда любое даже случайное повышение цены приводит лишь к тому, что эта цена безостановочно (вернее до тех пор, пока производство окончательно не остановится) «катится» и дальше и, разумеется, в сторону повышения же, в этих условиях цена есть нечто субъективное, но не в том смысле, что какой то конкретный человек виновен в ее росте, а в том, что ей в объективности не соответствует никакого ценового механизма. В этих условиях каждый поднимает цену, потому что ее поднимают все и наоборот, и нет ничего, что бы эту гонку цен остановило или затормозило. Вернее, тормоз может быть только один: если правительство не дает денег «никому и ни за что», однако и в этом случае, даже если правительство идеально выдерживает эту свою политику, гонка цен останавливается не потому, что система спроса – предложения входит в какое то равновесие, а потому что товарно-денежные отношения останавливаются или сокращаются, т.е. потому что экономическая жизнь замирает (или умирает).
Замечательно насколько мало понимали весь этот механизм реформаторы. Когда спустя первые несколько месяцев после начала реформ промышленность впервые оказалась в этом «предсмертном» состоянии, они вообразили, что экономика находится на пороге стабилизации, т.е. еще немного и… начнется структурная перестройка и затем экономический рост. Но каким образом возможно равновесие, если в производственной сфере отсутствовал сам механизм «взвешивания», «сравнения» спроса и предложения? Если предложение каждого предприятия через цепочку монопольных связей непосредственно возвращается к нему же и определяет его спрос? Если спрос и предложение не существуют в качестве относительно независимых материальных факторов, а только этом случае между ними возможны борьба и равновесие? С другой стороны, зачем администрации предприятий что-то «структурно перестраивать», если она может просто воровать? А те, кто не могут, тем вообще не до «перестройки», свести бы концы с концами. Как в этих условиях вообще можно надеяться на какие-то положительные сдвиги в экономике? Это то же самое, как если бы начальство фабрики сбежало со своих рабочих мест в надежде, что «невидимая рука» рынка чудесным образом решит все их производственные проблемы.

Наконец, предложенная модель позволяет ответить на вопросы, поставленные в начале этой главы. Прежде всего, почему и большевиков с НЭПом кое-что получилось, а у перестройщиков же с их «хозрасчетом» - совсем ничего? Ответ прост: экономика царской России за время двух войн была разрушена до основания, но само то это ОСНОВАНИЕ оставалось и оставалось по технической структуре своей РЫНОЧНЫМ, частнособственническим. Так дело обстояло в промышленности, что же касается сельского хозяйства, то оно на все 100% было, по точному выражению классиков «мелкобуржуазной стихией». В этих условиях большевикам достаточно было отступить со своим коммунизмом, дать относительную свободу частнособственническим отношениям - и началось спонтанное восстановление рыночной экономики на прежнем рыночном базисе. Я уж не останавливаюсь на вопросе, достаточно выясненном выше: «нэповское» законодательство было построено на частнособственнических принципах и отношениях, с той лишь поправкой, что главным собственником выступало само государство. Горбачевский же закон оп предприятии разрушал как раз эти самые принципы и потому ничего кроме бесхозяйственности «по определению» инициировать не мог.
Примерно таким же образом можно объяснить успех реформ Эрхарда в послевоенной Германии и примерно так же дело обстоит и с Китаем.
Китайские коммунисты, прейдя к власти, первым делом сделали то, что и свойственно всем коммунистам: «всех построили» и наломали всяческих дров. Но они не построили (возможно, потому что не успели) «социалистической фабрики», как это удалось КПСС. Поэтому они начали реформы с самого низкого экономического уровня – именно это скорее облегчило, чем затруднило ход реформ. Они сразу же начали строить, им ничего не пришлось демонтировать, ломать, перестраивать. Им не пришлось преодолевать препятствия в виде в виде антирыночной материальной структуры «социалистической фабрики». У них не было «камня», на который бы «нашла коса» реформ, как это имело место в России. Иначе говоря, если КПК начинала преобразование экономики едва ли не с нуля, то российским реформаторам пришлось начинать то же самое с отрицательной величины – в этом принципиальная разница. Я опять таки не говорю о том, что за дело реформирования китайские коммунисты взялись с куда более здравыми идеями в голове, нежели наши перестройщики.

3.ПОБЕДА КАК ПОРАЖЕНИЕ

Может возникнуть вопрос: а зачем вообще понадобилось переводить экономику на «хозрасчет» (что бы под этим не понималось), вообще, как-то реформировать? В конце концов, на социалистическом базисе и в войне победили и в космос прорвались, почему нельзя было и дальше жить как прежде «от победы к победе»? Почему понадобилось что то менять ПОСЛЕ того, как социализм всему миру вроде бы явил свою эффективность?
Этот вопрос подводит нас к нескончаемому спору о преимуществах социализма и капитализма. Здесь как будто уже сказано все, высказаны все возможные аргументы и соображения, но, как всегда, все остались при своих мнениях. Тем не менее, стоит еще раз вернуться к этому спору, поскольку представление о социалистической экономике как об экономике «фабричного» типа, позволяет несколько по новому подойти к делу.

Можно или нельзя распространить законы функционирования фабрики на экономику в целом? Чем отличается фабрика от экономики? Тем как в том и другом случае решаются вопросы ЧТО и КАК производить.
ЧТО производить? В случае с фабрикой ответ на этот вопрос очевиден. Что должен производить МОЛОКОзавод, МАКАРОННАЯ фабрика, ОБУВНАЯ фабрика, МЕТАЛЛУРГИЧЕСКИЙ комбинат, ТАНКОВЫЙ завод и т.д. ясно из названия и определяется самим техническим базисом предприятия. Но что должна производить экономика в целом? Очевидно, то, что удовлетворяет общественные потребности. Но что это за потребности? Иногда ответить на этот вопрос легко, иногда – трудно, иногда невозможно. Общество – это множество субъектов - это отдельные граждане, семьи, сообщества людей, объединенных по самым разнообразным принципам. Все они предъявляют к экономике самые разнообразные требования, и ожидают удовлетворения столь же разнообразных потребностей, - возможен ли здесь некий общий знаменатель? Конечно. Во-первых, имеется группа товаров и услуг, в которых испытывают потребность поголовно все. Существуют также такие товары и услуги, в которых испытывают потребность если не поголовно все, то значительное большинство граждан. Наконец, самой жизнью могут быть поставлены такие задачи, которые затрагивают ВСЕ общество, в их решении заинтересовано ВСЕ общество и для решения которых необходимо производство товаров и услуг, потребность в которых, таким образом, оказывается действительно ОБЩЕСТВЕННОЙ. Такие настоятельные и очевидные для всех потребности возникают обычно в период каких либо общественных потрясений: войн, революций, стихийных бедствий и т.п. Чем более насущными оказываются соответствующие потребности, тем большие требования предъявляются к государству, тем более необходимым становится прямое вмешательство государства в общественное производство, тем в большей степени общественное производство организуется или преобразуется по принципу фабрики - с централизованным управлением, распределением, планированием, ограничением частной свободы и т.д. В такие тяжелые времена даже самые либеральные государства становятся на время «тоталитарными». В таких случаях именно «тоталитаризм» становится экономически целесообразным, эффективным, следовательно, объективно необходимым.
Но рано или поздно любым общественным потрясениям приходит конец, жизнь мало помалу успокаивается и входит в мирное русло. По мере того, как это процесс «умиротворения» развивается вширь и в глубь, общественные потребности все более усложняются, дифференцируются, а главное ВЫРАВНИВАЮТСЯ по степени интенсивности. Во время голода потребность в хлебе больше, чем потребность в бриллиантах, во время войны потребность в танках больше, чем потребность в велосипедах или легковых автомобилях. В мирное время потребности мало помалу приходят в равновесие, и даже происходит перекос, впрочем, естественный и неизбежный, именно: потребность в каких ни будь модных безделушках становится больше, чем потребность в предметах первой необходимости. В этих условиях уже весьма трудно судить, что нужнее обществу танки или велосипеды? Положим, сколько нужно армии таков - с этим государство еще может как то разобраться, но сколько нужно велосипедов? Сколько их понадобится завтра, через год, через 5 лет? И каких именно: спортивных, обычных, детских, дамских, двух колесных, трех колесных, «с моторчиком» и без, и т.д.? Ответить на эти вопросы мало что трудно – НЕВОЗМОЖНО. Никакие Леонтьевы и прочие титаны экономической мысли решить эту задачу не в состоянии.

Легко рассчитать траекторию брошенного камня, но попробуйте рассчитать траекторию листа, сорвавшегося с дерева и подхваченного ветром, а ведь в обоих случаях на объект – камень или лист – действуют одни и те же силы. По мере того, как потребности развиваются, утончаются, так сказать, отрываются от земли, их динамика все менее поддаются рациональному учету. Открывается необозримое поле для поиска, эксперимента – чем и занимаются все фирмы, работающие на потребительский спрос, - но здесь нет места планированию в СОЦИАЛИСТИЧЕСКОМ смысле – из одного центра, «под руководством партии и правительства», и когда план существует как юридический закон. Какой закон (в указанном смысле) может быть в моде или, скажем, в информационных технологиях? Какие бюрократы могут здесь что то планировать, «законодательствовать», когда даже узкие специалисты в собственной специальности едва успевают отслеживать ее прогресс? Поколения систем управления, обработки информации – а именно здесь сегодня центр тяжести прогресса средств производства – сменяются в течение 3-5 лет. То, что студенты начинают изучать в начале курса обучения, в конце курса уже можно забыть. Государство здесь ОБРЕЧЕНО быть на периферии этого процесса, а не в его центре, т.е. в качестве потребителя, заказчика, вдохновителя – в каком угодно качестве, но только не в качестве главного производителя, организатора и уж тем более не в качестве «генератора идей». Оно может здесь помогать или мешать, стимулировать или подавлять, - и даже и в этом его возможности весьма ограничены - но оно в принципе не может эмулировать, производить этот процесс. – А именно это имели в виду и классики марксизма и коммунисты, именно это представление о роли государства и было заложено в социализме.

Могут заметить: определить объемы общественных потребностей невозможно В ТОЧНОСТИ, но ведь ПРИБЛИЗИТЕЛЬНО то определить можно? Ведь, в конце концов, и рынок не всеведущ и не вездесущ, ведь и в условиях рынка никто не в стоянии в точности определить, что нужно производить завтра или через год. - Верно. При любом способе производства существует ОШИБК

http://www.usoff.narod.ru

Часть 2. РЕАЛЬНОСТЬ

2.1 Неплатежи

В первые дни 92 года, едва очнувшись после новогодних праздников, общество было оглушено очередным, вторым по счету – первым был развал СССР – подарком демократов – либерализацией цен. В результате этого мероприятия цены мгновенно взлетели, и далее начался их неудержимый рост. Причем цены росли БЫСТРЕЕ денежной массы (денег в обращении), БЫСТРЕЕ доходов, БЫСТРЕЕ валютного курса. И еще особенность: цены на товары производственного назначения росли быстрее цен на потребительские товары. Отсюда казалось бы сразу же следует вывод, что антиинфляционная политика реформаторов, направленная на сдерживание роста денежной массы, в корне была не верна, ибо инфляция возникала не в монетарной сфере, а в реальном секторе, в сфере производства; т.е. не на стороне спроса – из чего как будто исходили реформаторы, - а на стороне предложения. Какой же смысл, спрашивается, ограничивать рост денежной массы, если этот рост являлся, по видимому СЛЕДСТВИЕМ, а не ПРИЧИНОЙ инфляции? Однако, не будем спешить с выводами: из указанного выше факта еще ровно ничего не следует…

Что касается причин роста цен, то многие из них были очевидны не только для экономистов, но и для рядовых обывателей. Экономическая ситуация в стране являла собой адскую смесь инфляционных факторов. Первый из таковых – практически уничтоженный потребительский рынок.
Это было главной «победой» «нового мышления» в области экономики. Но что удивительно, пришедшие на смену «новым мыслителям» реформаторы, не только не попытались реанимировать рынок, но и произвели, так сказать, контрольный выстрел: о либерализации цен был объявлено за пару месяцев ДО либерализации. Это все равно что в переполненном кинотеатре наглухо запереть все входы-выходы и потом завопить «Пожар!!!». Население бросилось в магазины, смело последние остатки товаров, рубль не то что бы рухнул, он просто перестал быть деньгами. – Это мера, вернее черточка, штришок в политике реформаторов – нечто иррациональное, необъяснимое, настораживающее; это как иногда в поведении какого-нибудь «казачка» проскальзывает нечто такое, что наводит на мысль: а не «засланный» ли он?… Ничего не сделали для наполнения рынка товарами? – пусть. Даже не попытались этого сделать? – пусть. Вообще бы ничего не делали – и это было бы понятно. Но зачем делать нечто прямо противоположное тому, что требовалось: зачем провоцировать панику и тем самым добивать рынок? Объявлять населению заранее о либерализации цен дабы оно, в преддверии этого бедствия, запаслось впрок товарами. – Это что: слабоумие или некий тонкий ход? Или следствие обычной советско-колхозной неразберихи, бестолковщины и «заботы о трудящихся»? – Каждый волен догадываться как ему угодно, однако, только лишь ДОГАДЫВАТЬСЯ: точных ответов на поставленные вопросы, по видимому, уже не добиться ни от кого и никогда…
Разваленный рынок означал диктат продавца и производителя. Этот диктат многократно усиливался монопольным положением производителя:

«На территории СССР возник единый народнохозяйственный комплекс, где почти каждое звено является уникальным, не имеющим заменителя, а все звенья связаны единым технологическим процессом». (С.Алексашенко. «Жесткая финансовая политика…». ВЭ №12 1992г. стр.43)

Конкуренция при социализме немыслима, таков его принцип, соответственно, трудно себе представить что-либо более антирыночное, чем социалистическое производство, антирыночное уже по одной своей материальной структуре, когда едва ли не каждый производитель является монополистом. Можем поэтому оценить всю отвагу, или авантюризм, или невежество (нужное подчеркнуть) реформаторов, надеявшихся именно на этой производственной базе создать рынок в течении полугода или года. – Прямо как большевики, надеявшиеся после захвата власти построить в крестьянской России коммунизм в течении 10-15 лет.
И опять таки указанная особенность советской экономики многократно усугублялась той юридической атмосферой, которая сложилась к концу перестройки. Именно атмосферой – статусом или состоянием это не назовешь, ибо к 92 г. в этой области не осталось уже ничего «состоятельного», определенного. Государство оставалось собственником всего и вся, но сложило с себя «руководящую и направляющую» роль. При этом приватизация к концу 92г. по всем отраслям – единицы проц. вместо планировавшихся 50-60 (ВЭ №2 1993 стр.6). Экономика в 92г. - это царство бесхозяйственности и безответственности в самом прямом и полном смысле этих слов.
Можно было бы предположить, что если не юридическим, то фактическим собственником в этих условиях оказалось руководство предприятий, но и этого не произошло. Социализм взрастил целое поколение совковых «хозяйственников», которые умели лишь выполнять план… впрочем, даже и этого не умели. Они могли лишь втирать очки министерскому начальству, подтасовывать показатели; при этом, разумеется, интриги, карьера, сопутствующая всему этому возня т.д. и т.п. Плюс марксистско-ленинская фразеология на устах. С пустотой в башке, марксизмом-ленинизмом на языке, с одними шкурными инстинктами за душой – не столько хозяйственники, сколько антихозяйственники, способные ни за понюх табаку развалить любое дело.
Таким образом объективная, юридическая бесхозяйственность гармонично дополнялась бесхозяйственностью субъективной, когда среди толпы «крепких хозяйственников» не найти и одного толкового хозяина.
Итак, бесхозяйственность изнутри и снаружи, «и в головах, и в клозетах», технологический монополизм и диктат производителя на рынке, вернее на его развалинах – таковы главные причины инфляции (на множестве второстепенных не останавливаюсь). Любой из этих причин достаточно, чтоб и здоровую экономику опрокинуть, тут же сошлось все к одному. Отсюда ясно, что хотя деньги переоценить и мудрено – ибо деньги и есть овеществленная ценность - монетаристы допустили именно эту ошибку. Даже если бы вообще денег не было, даже если бы правительство их уничтожило, даже если бы никто не покупал никаких товаров, цены все равно бы росли - как монумент иррационализму социалистической экономики а так же вечному вожделению хозяйствующей «элиты» решить «на халяву» все проблемы.

Поэтому нет ничего удивительного, что, собственно говоря, именно это и произошло. То есть… НИЧЕГО НЕ ПРОИЗОШЛО, в смысле: с началом гайдаровских реформ ничего не изменилось, предприятия продолжали работать как и прежде, не обращая внимания на спрос, вообще на «денежный» фактор:

«… цены повышаются, счета не оплачиваются и все ждут, что государство в лице ЦБ единовременным актом обслужит сумму неплатежей новой чрезвычайной кредитной эмиссией». (ВЭ №12 1992 стр.14)

При социализме убытки предприятий либо списывались, либо покрывались банковскими кредитами – это было почти технической процедурой: ведь согласно марксисткой науке деньги и финансы вообще были чем то вторичным по отношению к материальному производству. И Гос. банк СССР был, в полном соответствии с ленинскими идеями, не кредитным учреждением, а счетоводческой конторой, обязанной ОБСЛУЖИВАТЬ реальное производство. Соответственно, и понятие банкротства отсутствовало даже и в теории. Поэтому для предприятий был чем-то неслыханным, непостижимым отказ государства и ЦБ выполнять свою «фундаментальную» функцию - финансировать производство, – а как раз в этом и стоял смысл политики Гайдара по отношению к производственной сфере. «Самофинансирование», о котором болтали с 60-х годов на деле оказалось праздной выдумкой «передовых экономистов», с которой предприятия и не думали считаться, не желали даже «понимать». «Спросовые ограничители почти не воспринимаются как реальные», - вынужден был констатировать сам Гайдар (ВЭ №2 1993 14). Мало того, предприятия не только игнорировали спрос со стороны внешнего потребителя, даже в своей внутренней деятельности они ничего не желали менять:

«Предприятия, получив информацию о росте цен на энергоресурсы в 5 раз, включили этот рост в себестоимость, не утруждая себя снижением затрат, т.е. к концу января (92г.) ценовые искажения, существовавшие в советской экономике были воспроизведены в новом масштабе цен». (С.Алексашенко. ВЭ №12 1992 45).

То есть не изменилось ничего.

«Для нашей монопольной экономики вполне естественно, что неплатежеспособность (политика ограничения денежного спроса) не привела ни одно из предприятий к реальному банкротству: не прервалась инерция деятельности, вернее, инерция поглощения материальных ресурсов и выплаты зарплаты, на что был сделан расчет монетаристского курса…» (Рогова. ВЭ №12 1992 69)

И наконец, главный вывод, вернее, главное явление:

«Естественной реакцией госпредприятий на жесткость финансовой политики… стала фактически деятельность… вообще без денег: до 3 трлн. руб. неплатежей только по России…» (Рогова ВЭ №12 1992 68)

Это называется «нашла коса на камень»: в ответ на жесткую финансовую политику правительства предприятия начали кредитовать друг друга, т.е. отпускать друг другу продукцию в долг и тем самым поддерживать производство друг друга. Неплатежи, таким образом, стали разновидностью кредитных денег и предприятия сами стали эмитентами этих денег.

«Сверхжесткая денежная и кредитная политика практически не оказала действия на поведение предприятий. Они стали искать заменители денег – неплатежи.» (Алексашенко №12 1992 46)

В ответ на «антисоциалистическую» политику правительства, социалистическая, по сути, экономика сама начала генерировать среду своего существования. Причем процесс этот зашел значительно дальше, чем можно было бы предположить, и принял тупиковый характер: а именно, даже те предприятия, продукция которых была востребована на рынке и которые потенциально могли бы успешно функционировать в рыночных условиях, не могли осуществить соответствующий переход как раз по тем самым причинам, которые создало правительство (зажатый кредит, высокие налоги и проч.). Им было выгоднее подчиниться общей тенденции и работать как прежде и как все, не обращая внимания ни на какой рынок. То есть, рыночные реформы провоцировали антирыночное поведение предприятий! (Алексшаенко. ВЭ №12 1992 53) Это уже и не «коса на камень», это – лобовое столкновение: с одной стороны, инертность всей экономической махины, которая каждым мгновением и во всех точках своего функционирования ломает логику реформ, с другой стороны - воля нескольких лиц во главе с Гайдаром, на которой эта логика только и держалась. Здесь не было и речи о каком-то компромиссе, о некой «равнодействующей», это было чисто разрушительное противостояние: правительственная политика загоняла экономику в тупик, с другой же стороны тяжесть всех соответствующих издержек ложилась исключительно на правительство. Поэтому: либо правительство рано или поздно должно было быть раздавлено этой тяжестью, либо, в случае победы правительства, производство должно было едва ли не полностью остановится, при этом не трудно представить, что первым следствием этой катастрофы явилась бы ликвидация всеми ненавидимого правительства. И опять таки можно подивиться оптимизму (или критицизму) либералов: к концу первого полугодия 92г., когда неплатежи достигли запредельной отметки (3,1 трлн. руб.) они воображали (а иные из них и до сих пор воображают!) что экономика «стояла на пороге стабилизации, структурной перестройки». (ВЭ №3 1993 31) Казалось еще немножко «дожать» и желанные рыночные сдвиги в реальном секторе наконец начнутся… И они были правы: если бы дожали, додавили до последнего, то соответствующие сдвиги непременно начались бы, простое чувство голода заставило бы предприятия «сдвигать» свою деятельность в рыночном направлении. Но и предприятия и население в целом были совершенно правы в нежелании своей шкурой расплачиваться за реформы. И дело не только в «шкуре»: тупиковый характер ситуации обрекал экономику на разрушение, а не на перестройку, переход к рынку в этих условиях если и был возможен, то ценою огромных материальных потерь и на самом низшем уровне, как в технологическом, так и в социальном отношениях. Причем велика была вероятность того, что стихийный распад общества начался бы прежде, чем этот уровень был бы достигнут. Соответственно, противодействие реформам со стороны общества было уже простым проявлением инстинкта самосохранения, а не сколько ни будь осознанной антирыночной «политики». Но тем самым борьба обретала тем более бескомпромиссный характер.
Самым худшим исходом этой ситуации была бы «безусловная победа» той, либо другой стороны: в случае победы предприятий – гиперинфляция и развал, в случае победы правительства - нулевая инфляция и остановка производства, т.е. то же развал. Каждая из сторон не позволила другой одержать победу, и слава богу; чувство самосохранения обоих не позволило довести напряженность противостояния, до той степени, когда стал бы неизбежен взрыв (и, стало быть, опять таки развал), и опять таки слава богу . Но и развал, т.е. стихийное разрушение социалистической экономики, как ни крути, был неизбежен. Единственный «компромисс» состоял в том, чтоб его смягчить, РАСТЯНУТЬ ВО ВРЕМЕНИ. Впрочем сознательно этот компромисс никто не озвучил: все пошло просто и само собой, т.е… стихийно. Дабы не допустить массовой остановки производства, ЦБ в середине года начал выдавать кредиты, были проведены взаимозачеты. То есть правительство оплатило таки совокупный вексель (в виде неплатежей), предъявленный ему предприятиями. Иначе говоря, оно признало неплатежи за настоящие деньги, соответственно, денежная масса возросла на величину «учтенных» неплатежей. Тем самым было обеспечено продолжение воспроизводства, но и одновременно, рост цен, валютного курса, т.е. ускорение инфляции. Временной интервал между вбросом денег в экономику и инфляцией давал некоторую передышку, однако по истечении этого времени правительство было вынуждено вновь начать зажимать денежную массу, вызывая со стороны предприятий ответную и описанную выше реакцию. Таким образом начинался очередной «диалектический» виток спирали, но не развития, а разложения и развала…

2.2 Валютный рынок

А что же валютный рынок – что там происходило, в смысле каковы были действия реформаторов в этом секторе экономики? Странно, но к этой теме у экономистов в 92 и последующих годах интерес вялый. И напрасно, т.к. именно здесь раньше всего и острее всего проявился весь драматизм реформ, в отличие от «тупого» противостояния реформаторов и директоров предприятий в реальном секторе.

По причине этой вялости интереса информации о мерах правительства в сфере обращения валюты очень мало и она носит отрывочный, «точечный» характер. Поэтому я вынужден «интерполировать», т.е. имея перед глазами несколько таких «точек», попытаться восстановить «траекторию» правительственной политики и общий характер ситуации в данной сфере.

Первый факт, имевший место еще до начала реформ – завышение реального курса доллара, произошедший в 91г: если в 90г. $ стоил 5 руб., то в конце 91г. – 150 руб. И это легко объяснимо: ведь именно в 91г. рубль уже не просто обесценивался, а как бы утрачивал уже само КАЧЕСТВО денег. За 92г. курс подскочил еще в 3 раза, т.е. до 450 руб. (цены за этот же год выросли в 26 раз.) Но это – номинальные показатели, во сколько же раз был завышен реальный курс, мнения разные. Некоторые считают – в десятки раз (напр. Рогова ВЭ №12 1992), Хасбулатов в одном из своих «критических» выступлений того периода называл цифру – в 15 раз, видный либерал Е.Ясин соглашается на 7 раз, наконец в докладе Б.Федорова (министр финансов в 1993г.) приводится цифра - в 6 раз на начало 93г. (ВЭ №1 1994г.)

Но это – цифры, а как нам оценить само КАЧЕСТВО ситуации в валютной сфере, сущность и тенденцию процессов, которые там происходили? На настоящую дорогу в этом вопросе нас выводит, как мне кажется, статья Дж.Росса «Российская экономика в тупике» в «Вопросах экономики» №3 1994г.
Дж.Росс пишет – как топором рубит. Главная мысль статьи: с начала 90-х годов Россия наращивает экспорт металла и энергоресурсов. В результате мировые цены на эти товары на протяжении того же времени падают, что влечет за собой падение темпов инфляции в странах Запада. С другой стороны, рост российского экспорта обусловлен падением внутреннего производства в России и высвобождением соответствующих ресурсов. Таким образом за счет России обеспечивается снижение инфляции на Западе. – Это одна сторона дела. Другая сторона – вывоз капитала: средства от экспорта продукции всеми путями, законными и незаконными, вывозятся на Запад же в размере примерно 15 млрд. в год, и этот процесс идет по крайней мере с 1990 (!) года.

«Вывоз денег из России в страны «большой семерки» намного превосходит перевод средств из стран «большой семерки» в Россию… Вопреки расхожему мнению совершенно ясно, что не «большая семерка» предоставляет свои ресурсы России, а Россия помогает «большой семерке»… Помощь, оказываемая Россией «большой семерке», составляет как минимум 20 млрд. $ в год – 15 млрд. путем вывоза капитала и по меньшей мере 5 млрд. вследствие поставок дешевых энергоносителей и металлов. Обратно в виде помощи Россия получила около 2 млрд. $.» (ВЭ №3 1994 23.)

Вывод из сказанного:

«Кризис бюджетного дефицита и обменного курса рубля был полностью искусственным. Приведенные данные показывают, что рост бюджетного дефицита и падение… курса рубля вызваны искусственными причинами, т.е. они стали результатом экспорта капитала, а не каких-либо внутренних процессов в российской экономике.» (24)

Дж.Россу почему то не пришло в голову, что зато сам этот экспорт капитала является результатом как раз этих «внутренних процессов в российской экономике». – Замечание по ходу дела, но мы к нему еще вернемся…
Вывозимые средства могли бы быть заимствованы государством и использованы для безинфляционного покрытия бюджетного дефицита (приводится пример Италии). Но поскольку они утекают за границу, государство оказывается вынужденным либо сокращать расходы, что влечет за собой невероятные социальные и экономические трудности, либо повышать налоги, что подавляет внутренне производство. – Эти соображения Дж.Росса вскрывают весьма простую, даже примитивную анатомию наших пореформенных проблем. Всеобщее безденежье буквально душило страну, реформаторы поучали нас, что надо жить по средствам, затянуть пояса, экономить на том и на этом, несли прочую галиматью в подобном же духе. И при этом они же спокойно смотрели, как миллиарды долларов утекают за рубеж. Но «спокойно ли»? Скорее сочувственно и даже заинтересованно. Дж.Росс приводит следующие слова тогдашнего зам. министра внешнеэкономических связей И.Матерова:

«К следующему лету, когда цены в России достигнут мирового уровня, внутри страны останется очень немного платежеспособных покупателей. Предприятия обанкротятся, а у нас будет еще значительный запас сырья, которое, конечно, пойдет на экспорт.» (22)

А вырученные $ пойдут на заграничные счета деятелей, вроде Матерова. В предвкушении этой приятной процедуры Матеров как будто потирает руки и с нетерпением ждет «следующего лета», когда предприятия наконец-то обанкротятся…

И наконец. Последний вывод Дж.Росса:

«… В России не существует ни кризиса бюджетного дефицита, ни кризиса обменного курса рубля. Кризис происходит лишь потому, что в полном противоречии со своими национальными интересами и экономической логикой Россия допустила вывоз капитала объемом примерно в 30 млрд. $ (считая с 1990г.), в тот момент, когда у нее имеется большая международная задолженность и огромная потребность в ресурсах для капиталовложений в собственную экономику и финансирования бюджетного дефицита». (25)

Боже упаси меня вдаваться в обсуждение мер по борьбе с вывозом капитала. – Эта тема, как и «права человека», - идеологический туман, которым скорее прикрывают, чем вскрывают действительные проблемы. Несмотря на радикализм выводов Дж.Росса, они НЕДОСТАТОЧНО радикальны. Мало сказать, что «в России нет ни кризиса бюджетного дефицита, ни кризиса обменного курса». К этому следует еще добавить, что в России нет (тогда не было) и… проблемы вывоза капитала! Вспомним одну деталь: в 90-91 гг., когда начался масштабный вывоз капитала, о приватизации еще не было и речи, т.е. ВСЕ предприятия страны оставались в государственной собственности. Приватизация едва началась только к концу 92г. Но, не наводя справок и не рискуя при этом сильно ошибиться, можно утверждать, что и к 94г. ни одно из крупных сырьевых предприятий еще не было приватизировано, а если некоторые и были, то за государством оставался контроль над ними, по крайней мере, формальный. Следовательно, речь должна была идти не о проблеме вывоза капитала, а о хищении государственной собственности.

Государственные чиновники кончено могли, продолжая порочную традицию перестройки, рассматривать юридически государственные предприятия как фактически частные. Но кто же был собственник, в таком случае? Начальство предприятий плюс всевозможные паразитические структуры, возникавшие тогда вокруг предприятий и высасывавшие их активы. Но вот здесь-то и «заковырка»: ни «начальнички», ни все их прихлебатели сами-то себя собственниками не считали и это, между прочим, говорит скорее в их пользу, чем против, говорит, именно о том, что вся эта публика отличалась бОльшим здравомыслием, чем идеологи перестройки. Любой начальник понимал, не мог не понимать, что он - «собственник», пока занимает свое кресло, этот-то статус временщика и предопределяя все его поведение. Мало того, после прихода к власти Ельцина (август 91) стало ясно, что приватизация неизбежна и тем самым положение всех «участников процесса» стало еще более зыбким и неопределенным. Простой здравый смысл диктовал, что в этой мутной воде надо, пока не поздно, хватать что плохо лежит, и прятать подальше. Отсюда вывоз капитала. И надо было быть очень наивным, чтобы полагать, что этот процесс можно было остановить какой-то «экономической политикой».
Остановить его, как и всякое преступление, можно было лишь прямыми репрессиями. Если уж весь корень зла состоял именно в неопределенности прав собственности, то государство как раз и обязано было первым делом устранить эту неопределенность: юридически государственная собственность должна и фактически стать государственной: рента доставляемая сырьевыми отраслями, т.е. ПРИРОДНАЯ РЕНТА – речь идет прежде всего именно о ней – должна быть мобилизована государством, а все соответствующие счета, рублевые, долларовые, какие угодно и где бы они не находились – перейти в распоряжение государства. И речь шла не только об упорядочении прав собственности: природная рента – единственный, по крайней мере, главный – и он еще будет долго оставаться таковым – ресурс, за счет которого государство вообще может существовать, решать общественные задачи, проводить те же реформы. То есть речь шла о САМОСОХРАНЕНИИ государства. Поэтому пусть бы все шло прахом: вечно убыточные колхозы, шахты, не конкурентно способные предприятия и т.д. и т.п. – пусть бы все это стало «добычей» чубайсовской приватизации, раз уж государство все равно утратило контроль за всем этим «хозяйством», но ГЛАВНОЕ богатство страны, за счет которого только лишь она способна существовать, это богатство должно было перейти под безусловный контроль государства (юридические формы не важны). Это был единственный правильный взгляд на вещи и единственно правильный подход к проблеме вывоза капитала (в том виде, в каком она тогда существовала). Отсюда ясно как мы должны оценивать действия реформаторов, когда в ходе последующей приватизации и в особенности в результате залоговых аукционов наиболее рентабельные и «государствообразующие» предприятия страны были розданы ДАРОМ каким-то случайным лицам. То есть реформаторы как будто ставили пред собой задачу РАЗОРЕНИЯ государства и если они ставили перед собой эту задачу в 96г. (залоговые аукционы) то почему они должны были действовать и думать иначе в 92г.?…
И вот здесь - некая запятая, о которую спотыкаешься, словно о кочку. Из сказанного, казалось бы, должно быть ясно, насколько «антинародное правительство» должно было быть далеко от мысли «национализировать» счета экспортеров в 92г. – этой единственно здравой меры, которая позволила бы по-настоящему взяться за решение важнейших проблем, стоявших тогда перед государством, - и тем не менее, правительство попыталось сделать ИМЕННО ЭТО (по крайней мере, насколько я могу судить). В первом полугодии 92г. правительство арестовало счета почти всех держателей валюты и пригрозило, что будет в судебном порядке преследовать тех, кто продолжает вывоз капитала. (ВЭ №2 1993)
И вот… из этого ничего не вышло. Самая здравая мера, как оно обычно бывает в нашем отечестве, оказалась самой неосуществимой. Почему? – Это одно из тех «почему?», на которые так и хочется ответить одним словом «потому!» - настолько невозможен краткий и ясный ответ на подобные вопросы. – Потому что недостаточно арестовать счета экспортеров, надо обеспечить контроль и управление над соответствующими предприятиями; потому что, этот контроль и управление систематически разрушались со времени перестройки и повернуть эту реку вспять было не просто; потому что эту меру как «прокоммунистическую» совершенно не восприняла бы демократическая общественность и подвергло бы правительство обструкции, если бы оно решилось быть последовательным на этом пути; потому что действия по возвращению государству доходов с сырьевых отраслей начал только Путин, да и то на втором сроке своего президентства, да и то мы помним с каким трудом и издержками это делалось (дело ЮКОСа). И потому наконец, что эта политика противоречила либеральной сущности самого правительства. Здравый взгляд на вещи диктовал путем репрессий положить конец вывозу капитала (=расхищению госсобственности), но – не бывать плешивому кудрявым! – либеральное правительство, пришедшее к власти на либеральной волне, не может действовать авторитарно, - а именно такой образ действия диктовался самой СУТЬЮ проблемы, действуя только ТАК, т.е. авторитарно ее можно было решить. Но как действовать авторитарно, если либерализм напирает снаружи и распирает изнутри? И правительство отступило…

То, насколько превратно вообще вся эта проблема понималась не только «обществом», но и профессиональными экономистами, показывает пример Н.Шмелева в беспристрастности и честности которого, в отличие от либеральных демагогов, не приходится сомневаться. Арест счетов он называет «непростительной глупостью» (ВЭ №2 1993) – Действительно, глупо начинать дело, не имея сил и решимости довести его до конца, - разве что с этой точки зрения правительство выглядело глупо. Но Шмелев-то само это «дело» считает глупым. Охая и ахая насчет «ошибок», «глупостей», «дикостей» реформаторов, он встает на сторону тех, кто

«вполне справедливо не доверяя ему (правительству) ни на грош, предпочитает всеми правдами и неправдами держать свои деньги за границей. А что бы вы хотели, позволительно спросить, если например, в отношении физических лиц правительство пошло на такую дикость (арест счетов) всего-то ради каких-то несчастных 350 млн.$? Да их надо было, что называется, кровь из носу, но занять, выпросить, взять под залог чего угодно, но только ни в коем случае… не допускать превращения Российского государства в банкрота, в обманщика в глазах тех порядочных людей, которые имели неосторожность поверить ему. Уверен, много еще правительству придется привести извинений, клятв и обещаний, прежде чем этот шок забудется и люди (и предприятия) опять поверят ему. Да и поверят ли?» (106)

«Порядочные люди» с 350 млн.$ «на руках» в 92г., в России так же были невозможны, как плачущие большевики во времена Маяковского. Тут уж либо порядочность, либо миллионы, третьего не дано. По крайне мере явно не стоит по поводу этих арестованных миллионов $ голосить в том же духе и тоне, в каких все тогда голосили по поводу «гробовых», которые «украл Гайдар» у «несчастных стариков»… И если государство пытается вернуть контроль над государственной собственностью, то почему оно становится от этого обманщиком и банкротом? Перед кем и за что оно должно извиняться, в чем клясться? В том, что впредь не посмеет препятствовать теневой приватизации госсобственности? – С каким как будто даже упоением Шмелев соскальзывает в этот глубоко порочный взгляд, когда всегда и во всем в России виновато государство – это тот яд, который всегда отравлял и еще по видимому долго будет отравлять нашу общественную атмосферу… Пусть государство действительно виновно в том и в этом, но хоть объективности ради признай, что ситуация вовсе не так просто, как кажется, или как расписывают иные «порядочные люди», которые «правдами и неправдами» вывозят упомянутые миллионы за границу, т.е. РАЗВОРОВЫВАЮТ ГОСУДАРСТВО…

Итак, правительство отступило, т.е. оно СДЕЛАЛО ВИД, что в лице экспортеров имеет дело с ЧАСТНЫМИ СОБСТВЕННИКАМИ. Что же дальше, каковы были его дальнейшие шаги? Далее правительство действовало классически, можно сказать по учебнику, словно прилежный школьник. В любом учебнике написано, что если государство сталкивается с острой нехваткой валюты, то оно обязывает экспортеров продавать ему всю полученную ими валюту и затем распределяет эту валюту между импортерами (если само не является единственным импортером). – По этому пути и двинулось правительство. Согласно правилам валютного регулирования, все экспортеры должны были продавать государству 40% в резерв по заниженному курсу. Средства из резерва использовались затем для оплаты централизованного импорта. (ВЭ №12 1992г.)
Такая политика могла бы решить проблему. Государство возвращало бы в страну по крайне мере 40% валютных доходов и тем самым обеспечивало минимально необходимый импорт. При этом пусть бы «за углом» существовал черный валютный рынок, его следовало бы даже легализовать, пусть бы на нем возникал сколь угодно экзотический курс и процветала спекуляция. С течением времени, когда на нем появились бы крупные и действительно частные экспортеры и импортеры вся эта пена улеглась бы, рынок обрел бы серьезные масштабы и устойчивую точку опоры, - тогда государство могло бы выступить на нем в качестве игрока и регулирующей силы и признать сформированный на ТАКОМ рынке курс за официальный.
Однако и этот сценарий не прошел и по причине прямо противоположной той, по которой не прошел первый сценарий. Если попытка «национализации» валютных доходов не прошла потому, что экспортеры уже слишком эмансипировались от государства, то только что описанный «цивилизованный» сценарий политики не прошел, потому что экспортеры еще не стали ДЕЙСТВИТЕЛЬНЫМИ частными собственниками.
Частная собственность – это система прав и обязанностей между собственником и государством (в частности). Если эта система сложилась и реально существует, то в ее рамках у государства всегда найдется «пятачок» в пределах которого оно может действовать относительно свободно и выстраивать какую-то политику. Оно может, например, рассчитать, что положительный результат от той или иной меры (например, повышения налогов), превзойдет ее отрицательный результат (уход от налогов) и принять соответствующее решение. Если же никакой подобной системы не существует, если права «собственника» на «собственность» как минимум сомнительны, если «собственник» реагирует на государство, как воришка на колхозном огороде «реагирует» на появление колхозного сторожа, то в таких условиях любая попытка государства заявить о своих правах, предъявить какие-то требования неизбежно еще больше углубляет раскол между ним и «собственником» и последний найдет средства уклониться от обязанностей перед государством. И здесь уже и не важны масштабы претензий или требований государства даже самые скромные требования способны вызвать лишь отторжение и бегство собственника от государства.
Мы – единственная в мире страна, которая сознательно проводит политику удушения своего экспорта, восклицает все тот же Н.Шмелев (106). Ему кажется, что все дело опять в «глупостях» реформаторов. Ему кажется, что если смягчить такие-то требования правительства к экспортерам, то все пойдет как по маслу. Но объем этих требований - не прихоть правительства, он диктуется потребностями импорта. А во-вторых, изначально, по происхождению теневой капитал не склонен считаться НИ С КАКИМИ требованиями государства. Если некто «правдами и неправдами» вывез из страны 100% своего дохода, то уж конечно не затем, чтоб потом 40% этого дохода вернуть обратно «по первому требованию» государства. И 30% не вернет и 10% не вернет, ни копейки не вернет. Вообще это только розовощекие демократы, журналисты и прочая либерально настроенная интеллигенция могли воображать, что вот сейчас надо сделать то-то и то-то и дела пойдут в гору. Те же кто во всей этой мутной воде ловил свою рыбу, кто делал миллионы, пока «народ» боролся за «демократизацию и гласность», тот нутром чуял, что вся эта смута не с Ельцина началась и не с ним закончится, что все это надолго, если не навсегда, - все эти дельцы не могли купиться НИКАКИМИ победами демократов, никакими решениями и обещаниями правительства, подобные «химеры» неспособны были вынудить их вернуть капиталы в Россию. Вообще капиталы, возникшие в наиболее смутный период конца перестройки-начала реформ, по своей экономической сути наиболее «антикапиталистичны», т.е. направлены скорее на потребление, чем на деловое применение, их происхождение наиболее темно, - эти капиталы потеряны для России навсегда.

Итак, ЛЮБАЯ административная мера, призванная затормозить отток капитала в существовавших тогда «антисистемных» условиях вызвала бы или сокращение экспорта, или (и) утаивание экспортных доходов. Еще в 91г. правительство попыталось ввести обязательную продажу части выручки экспортеров государству в результате (бесспорно, по крайней мере, что это было одной из причин) экспорт сократился на 32,6% (ВЭ №2 1993 88). В 92г. правительство, как уже было сказано, опять попыталось седлать то же самое и опять тот же результат – сокращение в сравнении с 91г. более, чем на треть (157).
Дело здесь, подчеркиваю, не в ставках, тарифах, пошлинах, процентах и прочь., короче, дело НЕ В ЦИФРАХ. Это в стабильных «системных» условиях можно, регулируя параметры на входе системы, получить нужный результат на выходе. В наших же условиях речь шла о САМОМ СОЗДАНИИ хотя бы какой ни будь системы, т.е не о количественных показателях, а о самом КАЧЕСТВЕ политики в отношении экспортеров. Необходимо было не смягчить те или иные требования к экспортерам, необходимо было качественно ПЕРЕЛОМИТЬ ситуацию в этой сфере. Если «государственнический» подход к проблеме, сколь бы аккуратно и деликатно он не проводился, порождал лишь паническое бегство капитала, то в таком случае государство должно было становится на «антигосударственную» точку зрения – на точку зрения либерализма, по крайней мере, в качестве стратегического направления. Государство оказалось как на поверхности шара: его политика обречена была скатиться не в ту, так в другую сторону. И вот лишь когда она достигла бы в этом движении некоего предела или дна, на котором этот процесс скольжения остановился бы, и возникла относительно стабильная ситуация, система качественно определилась, вот тогда, можно уже выстраивать осмысленную политику в «графиках и цифрах».
Таким образом, если не вышел вариант с «национализацией», то государство обрекалось тем самым на либерализм, причем либерализм радикальный (по крайней мере в тенденции). Промежуточные сценарии «по учебникам» были невозможны.
Это означает, что необходимо было легализовать реальный валютный рынок каким бы дрянным он ни был. Вернуть бегущий капитал можно только одним способом: гарантировать ему неприкосновенность и дать свободу заработать внутри страны больше, чем за рубежом. В тех условиях (нерентабельного реального сектора) это означало распахнуть двери для любых спекуляций, сделать спекуляцию нормой валютного рынка. Можно было надеяться, по крайней мере, что это сработает. Однако и это не сработало, капитал не хлынул обратно в страну и даже отток его не замедлился. Тем самым государство обречено было на роль главного продавца валюты на рынке…
В этом, казалось бы, нет ничего «плохого»: в конце концов никакой рынок без спекуляции невозможен. Но дело в том, что государство оставалось главным держателем валюты как в качестве продавца, так и в качестве покупателя. Советская монополия государства на внешнюю торговлю сохранялась, хотя и в искромсанном виде. Что означал свободный валютный рынок в этих условиях? Причем заметьте, если бы речь шла лишь о спекулянтах, государству, возможно, удалось бы погасить спрос с их стороны достаточной долларовой экспансией и установить некоторое равновесие. Но за спекулянтами стояло все население страны, стремящееся избавится от обесценивающихся рублей, т.е. речь шла о долларизации: потенциально долларовым резервам государства противостояла вся рублевая масса, им же самим эмитируемая. Что же это значит? Это значит, что и свободный валютный рынок был НЕВОЗМОЖЕН.

Там где по-настоящему эффективные меры невозможны, там где деятель любого масштаба обречен на бездействие, там и не следует ждать никаких прорывов, там все в конце концов сводится к какой-нибудь рутине. Так произошло и на этот раз: был конце концов нащупан межеумочный вариант: государство продолжало регламентировать экспорт и импорт, с другой стороны – признало с июля 92г. курс ММВБ как официальный и вышло на этот рынок с целью регулирования курса (а по большому счету вообще непонятно с какой целью) посредством валютных аукционов. В действительности однако, курс был многократно завышен, расти ему было уже некуда, он и вырос «всего» в 3 раза. Спекуляция на повышение была, по видимому, незначительной. Но зато был неограниченный спрос со стороны населения и он возрастал по мере роста цен и снижения реального курса $. Весь валютный рынок состоял в том, что государство продавало доллары, а население их скупало, комбанки были посредниками в этой нехитрой операции и на разнице цен делали свой бизнес – тоже нехитрый. Таким образом, валютный рынок стал, главным образом, просто механизмом долларизации. Частности здесь уже и не важны.
Важен был уже не столько сам рынок, важно был изолировать его негативное влияние на всю экономику, нейтрализовать, так сказать спекулятивные миазмы, источником которых он становился и которые поползли по всему обществу. И вот здесь действия, точнее бездействие правительства и ЦБ становится весьма «интересным», точнее подозрительным.

В конце 90 года в России действовало 202 комбанка. К октябрю 92г. число комбанков - более 1600, а количество филиалов около 2500. (ВЭ №1 1992 25) Что касается числа обменных пунктов, то ЦБ буквально потерял им счет и их деятельность никак не регламентировалась. (ВЭ 1994 №1 66) На всевозможные нарушения со стороны комбанков ЦБ так же не реагировал, статистика ввоза вывоза валюты отсутствовала и т.п.
Что означает этот стремительный рост количества комбанков, их филиалов и обменных пунктов? Это означает, что долларизация стала бизнесом для банков. Обменные пункты проникли везде и всюду. Доллар продавался так, как будто это был товар первой необходимости. – По крайнее мере вот с этим-то явлением правительство и ЦБ обязаны были бороться. Это в наше время все уже научены горьким опытом и все понимают, что недопустимо, чтобы акции или валюта продавались наравне с открытками или театральными билетами. Тогда же население этого не понимало, но правительство обязано было понимать и пресекать подобный бизнес – этого не было сделано. Конечно, долларизация вообще - явление в тех условиях (инфляции в десятки % в мес.) объективное и неизбежное, но правительство не должно было позволить еще боле разогревать эту ситуацию, раскручивать доллар, навязывать его населению. Могли бы хотя бы рот заткнуть «заинтересованным кругам», которые через ГОСУДАРСТВЕННЫЕ СМИ, фактически раскручивали доллар так же, как потом раскручивали акции финансовых пирамид. Но даже и этого не было сделано, как позже никто не препятствовал раскручиванию липовых акций.

Помимо частностей существовал еще один тонкий и важный вопрос. Положим ясно, что правительство вынуждено развивать и поощрять валютный рынок, а значит мириться со спекуляциями, ибо кроме спекуляций и долларизации на валютном рынке ничего тогда и не происходило. Правительство было вынуждено сознательно допускать все это зло. Но до каких пределов, до какого времени? Согласно либеральным теориям свободный рынок сам себя стабилизирует и со временем сам приходит в равновесие. Вот это-то объективное равновесие и было целью государственной политики на валютном рынке. Но что значит «сам себя стабилизирует»? Это очень просто: сначала волна повышения, затем спад, в результате одни обогащаются, другие разоряются, и вот когда пройдет ряд этих циклов, когда огромная масса случайных игроков будет разорена и отброшена рынком, а спекуляция сама собой локализуется, войдет в некие приемлемые рамки, тогда возможно и наступит равновесие. Но это значит, что государство должно сквозь пальцы смотреть не только на спекуляцию, но и на ее последствия, когда эйфория сменяется похмельем. Иначе говоря, когда скорпион спекуляции уже будет готов ужалить сам себя, государство не должно этому препятствовать. Если ЦБ не был в состоянии поддержать рубль, то он не должен был поддерживать и доллар, когда настанет его черед падать. Здесь, конечно, много частностей, но принципиально установка должна быть именно такой. Если во имя либерализма допустили взлет доллара, то во имя либерализма обязаны допустить и его падение, иначе ваш либерализма гроша ломанного не стоит, а главное НЕ ПРИНЕСЕТ ОЖИДАЕМЫХ ПЛОДОВ. Трепетное отношение государства к доллару означало гарантию спекулянтов от проигрыша, т.е. это означало поощрение спекуляции, что было уже категорически недопустимо и ничем не оправдываемо, между тем вот как раз по этому-то пути и пошел ЦБ в 93г.

В 92г., как уже отмечалось цены росли значительно быстрее курса (рост в 26 и 3 раза соответственно), т.е. реальный курс доллара начал падать. В 93г. эта тенденция продолжилась: рост цен в 10 раз, курса – в 2,5 раза. Минфин во главе с новым министром Б.Федоровым со свежими силами взялся за инфляцию и добился относительного успеха: темпы инфляции, как видим из цифр, упали более, чем в 2 раза. Это конечно еще более подтолкнуло курс доллара вниз. Наконец Б.Федоров добился от ЦБ увеличения ставки рефинансирования, так что на протяжении почти всего 93 года плата за кредиты и процент по вкладам стали величинами положительными – настолько, что доходы от рублевых депозитов превысили доходы от валютной спекуляции. Соответственно, спекулянты начали переводить доллары в рубли, а рубли размещать на вкладах в банках. Эта операция принесла «инвесторам» «колоссальную прибыль», с видимым удовольствием констатирует Б.Федоров. (ВЭ №1 1994 60) Соответственно на валютной бирже возросло предложение долларов и возникла реальная угроза его значительного снижения. Но ЦБ оказался на чеку: чтобы «не допустить искусственного укрепления курса рубля», он начал скупать доллары. (ВЭ №12 1994 61). Таким образом возникла интересная ситуация: Минфин из всех сил зажимал денежную массу с целью подавить инфляцию, ЦБ в это же самое время во имя доллара закачивал деньги в экономику, т.е. подогревал инфляцию, дабы «не допустить искусственного укрепления курса рубля». Эта «особенность» денежной политики в обзоре Б.Федорова не нашла должного освещения.
Впрочем, освещать тут особо нечего, ибо правда, по видимому, удручающе скучна и проста. Долларовые сбережения «элиты» и «инвесторов» - это вам не рублевые накопления «трудящихся». Здесь вам «никто не позволит» каких то обвальных падений. Искусственное повышение доллара – это пожалуйста, сколько угодно, а вот естественное его падение абсолютно недопустимо.
Так или не так, но ЦБ в этой ситуации фактически подстраховывал спекулянтов, ранее игравших на повышение, и тем самым культивировал спекуляцию. Эта политика принесла свои плоды в следующем 94г. («черный вторник») и тогда же она вновь проявилась в особо возмутительных формах и масштабах.
Вообще подобные факты, их масштаб и частота повторяемости заставляют задуматься насколько были далеки от действительности самые здравые, самые даже тривиальные меры по регулированию валютного рынка, которые постоянно и в избытке предлагались тогда с разных сторон (см. напр. ВЭ №2 1993 150-151). Борьба с долларизацией, регулирование импортно-экспортных операций и т.д. и т.п. – все это было правильно и кто бы против этого спорил, но ДЕЙСТВИТЕЛЬНАЯ задача стояла, похоже, совсем в иной плоскости. Речь в действительности шла не о том, что сделать, чтоб стало «лучше», а о том, чтоб государство хотя бы не делало «хуже». Ведь мало того, что государство не могло уйти из экономики и валютного рынка, это его монопольное положение стало эксплуатироваться в частных корыстных интересах отдельными группами и лицами. Так, например, только ленивый в те годы не говорил о злоупотреблениях комбанков. Однако нюанс в том, что главный порок наиболее «отличавшихся» комбанков, состоял в том, что они НЕ БЫЛИ коммерческими:

«В основном игра идет на дешевые государственные деньги, которые в огромных объемах вливаются в государственные «коммерческие» банки. В подобном банке 5-10 работников, а оборот у него такой же, как у нас (Инкомбанка), где его обслуживают 1000 чел. Он существует только для того, чтобы через него прошли государственные деньги в какую-то отрасль промышленности.» (А.Кузнецов. Первый зам. Председателя правления «Инкомбанка». ВЭ №2 1993 137)

Между прочим эти слова относятся к концу 92г., когда были значительные валютные поступления и, стало быть, была возможность стабилизации курса $ (там же). Но никакой стабилизации не произошло и причиной этому были не какие-то спекулянты, а САМО ГОСУДАРСТВО: оно выделяло деньги на те или иные цели через «дружественный» комбанк, последний прокручивал эти деньги на валютной бирже и таким образом хотя доллар и без того был завышен, он завышался и далее: дармовые государственные деньги делали возможной игру на повышение, в то время как в «нормальных» условиях, без государственной «подпитки», эта игра давно бы уже «выдохлась».

«Черный вторник» 94 года раскрывает глаза на многое и в частности на то, что происходило на валютном рынке на протяжении 92-94гг. Схема примерно такова.
Спекулянты мобилизуют рубли, разогревают население, его интерес к доллару; курс доллара начинает расти. ЦБ пытается стабилизировать курс, остановить его рост. С этой целью и в этот период он продает, допустим У$ за Х руб. Поскольку курс все равно растет, ЦБ продает каждый доллар по заниженной номинальной цене. Наконец курс достигает максимума; результат этого периода: долларизация, спекулятивный доход всех обладателей доллара за счет завышения его курса, соответственно занижение стоимости рублевой массы и возникающий отсюда потенциал инфляции.
Второй этап. Начинается игра на понижение (сегодня продать доллары дороже, с тем, чтоб завтра купить их дешевле). ЦБ скупает доллары, дабы не допустить падения его курса. Тем не менее курс снижается, но никогда не достигает начальной «стартовой» отметки. По этой причине ЦБ покупает каждый доллар по завышенной номинальной цене и потому, для того, чтобы выкупить прежние У$ он теперь тратит Х+Х1 руб. Курс достигает некоторой минимальной величины, затем наступает стабилизация или вновь повышение. Спекулянты в этот момент скупают доллары по минимальной цене, т.е. за Х+Х1 руб. они покупают У+У1$. Если ситуация стабилизируется, то на этом все заканчивается, если нет, то все повторяется сначала, но на более высоком диалектическом витке.
Результат всей этой деятельности: ЦБ передает спекулянтам ДАРОМ У1$ + инфляция + долларизация. К этому следует еще добавить, что никакого равновесия не складывается в конце этого цикла, как его не было и в его начале; стабилизация – всего лишь передышка в спекуляции и ничего более.
Эта схема показывает как должен был действовать ЦБ. Если курс повышается, так и пусть бы он повышался, пока не наступило бы равновесие – равновесие между субъективными претензиями и наглостью спекулянтов и их финансовыми возможностями. Чем более будет завышен курс, тем ниже он упадет на следующей фазе цикла – пусть бы произошло и это; мера падения была бы в этом случае лишь мерой разочарования спекулянтов в собственной игре. Но именно этим импульс спекуляции был бы погашен, скорпион ужалил бы и нейтрализовал сам себя. Только после этого курс установился бы на некоем уровне, соответствующем каким-то реальностям: ценовому соотношению, экспорту-импорту и т.д. То есть только после этого курс начал бы ЧТО ТО отражать, помимо субъективных эмоций и претензий спекулянтов и, соответственно, экономически чего-то ЗНАЧИТЬ. – Не трудно видеть, однако, что это схема не столько действия, сколько бездействия: лучшее, что мог бы сделать ЦБ это либо уйти из свободного рынка, либо не появляться на нем вовсе. Но КУДА уйти? От разбитого корыта – к развалившейся избушке? Куда он мог уйти, если административные рычаги управления валютными потоками (как и экономикой в целом) были надежно сломаны еще в период перестройки? Мы таким образом вступаем в уже описанный замкнутый круг…

Невольно приходишь к выводу, что все зло реформ проистекало не столько оттого, что государство стало проводить либеральную политику и ушло из экономики, сколько оттого, что оно НЕ СМОГЛО ее проводить, не смогло уйти из экономики. Развивая эту точку зрения приходишь к нестандартному взгляду на борьбу либералов с государственниками. Либералы исходят из негативного качества государства и потому ратуют за его уход из экономики – и они правы. Государственники исходят из позитивного качества государства и выступают за расширение роли государства в экономики – и они тоже правы. Однако из этого же явствует, что ДЕЙСТВИТЕЛЬНАЯ проблема состоит в том, чтоб изменить, преобразовать САМО КАЧЕСТВО государства и вот как раз эту-то проблему как то, так и другое направление упускают сквозь пальцев и оба не столько содействуют ее решению, сколько уходят от него и уводят вопрос в сторону. И потому оба не правы…

2.3 Неплатежи-2

Вернемся к проблеме неплатежей. Из того, что говорилось выше по этому поводу опять сама собой напрашивается мысль, что ограничительная денежная политика правительства была в принципе не верна. В самом деле. Сначала предприятия наращивают долги друг другу и ЗА СЧЕТ ЭТОГО продолжают производство, затем правительство посредством эмиссии закупает всю произведенную продукцию, т.е. оплачивает долги. Тем самым те деньги, которые ранее существовали в виде долговых обязательств или в виде простого словесного обещания заплатить, превращаются в реальные рубли. Настоящим эмитентом, стало быть, были предприятия, они определяли объем эмиссии, правительство и печатный станок выполняли затем лишь техническую функцию «материального обеспечения» этой эмиссии. Ограничивать эмиссию в этих условиях означало со стороны правительство примерно то же самое что «выдернуть из розетки» печатный станок – это больше походило на диверсию или саботаж, чем на какую-то политику. Критики правительства эту основную свою идею воплотили даже в еще более яркий художественный образ. Сдерживать рост денежной массы, говорили они, это тоже самое, что ползать по полу, собирая воду тряпкой, в то время как вода хлещет из сорванного крана. - Очень ярко и доходчиво, очень, но… Пока критики правительства оттачивали свои риторические приемы, сами неплатежи обрели совсем иной характер.

Наивно-романтический период неплатежей, коему был свойственен описанный выше алгоритм: неплатежи – кредиты ЦБ (взаимозачеты) – инфляция – зажатие кредитов – неплатежи и т.д. – период этот очень быстро прошел. В конце 1994 года появился доклад правительственной комиссии «О причинах неплатежеспособности предприятий…» (РГ от 24.09.94 и 8.10.94), который показывает, что вся ситуация с неплатежеспособностью вышла к тому времени в некое новое измерение, так что одномерные представления об инфляции, как монетаристские, так и какие угодно другие, описанные в учебниках по экономике, в «наших условиях» оказались совершенно неадекватны.

Прежде всего, авторы доклада опрокидывают ряд расхожих версий неплатежеспособности, которые «звучат с политических трибун и телевизионных каналов, содержатся в служебных записках и письмах на имя главы государства, в правительство, а так же в документах ведомств и различных инициативах по совершенствованию реформ.»
Одна из таких версий состоит в том, что неплатежеспособность – следствие «утери доходов» предприятиями из-за налоговых изъятий др. причин. – Комиссия показала, что у неплатежеспособных предприятий по сравнению с 1989 г. произошел рост доходов в 6-26 раз (при подсчете в $). Таким образом:

«Версия связи неплатежеспособности со снижением доходности совершенно не подтверждается… Исследование… выявило, наоборот, противоположную тенденцию. Неплатежеспособные предприятия отличает бОльшая легкость получения чистых доходов, чем это получается у плетежеспособных».

Другое объяснение неплатежеспособности: в стране упал платежеспособный спрос, потребителям нечем расплачиваться. – Авторы доклада и эту версию ставят под сомнение:

«Не выявлено принципиальных различий между отечественными потребителями (якобы неплатежеспособными) и экспертными дебиторами… Создается впечатление, что предприятия намеренно ведут свою деятельность в пользу западных партнеров…»

Т.е. предприятия себе в ущерб фактически кредитуют западную экономику своими ресурсами. Что касается внутреннего рынка, то предприятия неплатежеспособны здесь не потому, вернее не в том смысле, что ИМ не платят потребители, а в том смысле, что ОНИ не платят своим поставщикам, отвлекая соответствующие средства на посторонние цели. – Однако здесь–то, в этих самых «посторонних целях» и сокрыт корень явления…

Я помню, как в начальный период реформ постоянно звучали разговоры о нехватке оборотных средств, необходимости их индексации и т.п. Несомненно, что это соответствовало действительности в первое время после начала реформ. Но, как показывают авторы доклада, к 1994 г. все радикально изменилось: оборотные фонды именно неплатежеспособных предприятий чрезвычайно возросли за счет банковских кредитов и вовлечения, «всасывания» ресурсов платежеспособных предприятий, по отношению к которым неплатежеспособные оказываются в роли «вампиров». Большую часть этих ресурсов предприятия транзитом отправляют дебиторам, меньшую часть используют для валютных спекуляций и еще меньшую – на содержание производства, которое в этой схеме становится «побочным» занятием.
А дебиторы – это кто? Это во первых, упомянутые выше западные партнеры, и, во-вторых, отечественный торговый и теневой капитал. Казалось бы, предприятия должны были бы озаботится огромной дебиторской задолженностью и организовать бурную деятельность, направленную на возвращение долгов. «Этого нигде не было обнаружено. Все разговоры об усилении работы с дебиторами остаются разговорами», - констатируют авторы доклада. «Создается впечатление, - продолжают они далее, - что вопрос контроля дебиторской задолженности погружен в нарочитый туман, и это свойственно всем неплатежеспособным предприятиям». Далее следует единственно возможный вывод:

«Выгоды определенных лиц или фактор невидимой предоплаты являются главной причиной роста дебиторской задолженности… Ссуживание оборотных средств… безусловно интересно тем, кто санкционировал подобную сделку и получил от этого невидимые комиссионные».

Кто же эти «определенные лица»? Ясно кто – администрация предприятий. И в заключение – несколько штрихов, показывающих некоторые особенности явления:

«По сравнению с общим числом предприятий, испытывающих финансовые трудности и трудности сбыта (а их десятки тысяч), количество авторов и дирижеров неплатежей достаточно ограничено… Фактически несколько десятков предприятий страны настолько повлияли на развитие неплатежеспособности, что она стала распространившейся нормой экономического поведения… В распространении неплатежеспособности ключевую роль играет ограниченное число… предприятий, обладающих способностью «засасывать» чужие ресурсы в гигантских масштабах… Образцом таких «дирижеров» являются предприятия нефтепереработки…».

Поскольку с юридической точки зрения действия неплательщиков далеко не всегда являются криминалом, постольку авторы доклада характеризуют соответствующий бизнес не как «преступный», а как «аморальный» - это видимо самое «страшное» слово, которое нашлось в их лексиконе и которое можно употребить без юридических последствий. Эта «дипломатичность» не мешает им однако сделать следующее заявление:

«Выгодность аморального бизнеса для производителей вовлекает их в некий общий заговор, когда выдвигая в первых рядах «больных и сирых», все давят общим фронтом на государство в лице правительства… Мощное идеологическое и пропагандистское давление… Общий заговор аморальности ставит правительство в ситуацию единственного объекта обвинения… Весь строй критики ведет к идее очередной амнистии неплатежей.»

То есть к вымогательству денег, денег, и денег под предлогом «объективных трудностей» и вызванной ими неплатежеспособности.

Итак, неплатежи – это очень просто… впрочем, не очень-то просто. С одной стороны, действительно, неплатежи, это когда вам за вашу продукцию либо вообще не платят, либо платят с задержкой и вы таким образом «теряете» либо всю ее стоимость, либо ее часть вследствие инфляции. Соответственно, кто-то другой «находит» эту вашу «потерю». То есть неплатежи – это «просто» способ отчуждения, ЭКСПРОПРИАЦИИ собственности. Сложность однако в том, что собственность, о которой идет речь, ФАКТИЧЕСКИ - нечто совершенно неопределенное, даже если ее юридический статус вполне очевиден. Это бывшая государственная = социалистическая собственность, ставшая собственностью акционеров. Однако акционеры в большинстве случае не имеют возможности контролировать эту собственность, даже не имеют представления о ее структуре, о том, что с нею происходит и т.д. не имеют даже особого желания вникать во все эти «детали». Поэтому собственность фактически является бесхозной, ее реальным распорядителем и псевдособственником оказывается администрация, но вот в том-то и дело, что лишь ПСЕВДО: даже если администрация владеет некоторым количеством акций – это количество поначалу было невелико (по закону оп приватизации администрации отходило 5% акций). Таким образом возникает ситуация когда собственник не управляет собственностью, а кто управляет – не собственник. Поэтому он начинает управлять ею в своих личных интересах – отсюда неплатежи. Администрация предприятий поставляет продукцию и не настаивает на оплате этой продукции, разумеется за определенное вознаграждение со стороны потребителя – вот и все, вся сермяжная правда этого явления. Единственное, что здесь замечательно, так это явно проявляющееся здесь органическое соответствие, сродство социалистической бесхозяйственности с капиталистической. Свободу и безответственность советские хозяйственники использовали не для того, чтобы стать капиталистами, собственниками, наживать «огромные барыши» и т.п. но для того, чтоб разворовывать «собственные» предприятия – то, чем они по большому счету всегда и занимались, но прежде – по мелочи, а сейчас, в условиях «рынка» их деятельность обрела настоящий размах и масштаб – это разворовывание не только «собственных» предприятий, но косвенным образом и госбюджета, и всей экономики. Таким образом мы имеем дело процессом ПРИВАТИЗАЦИИ фактически бесхозной собственности. При этом опять таки характерная деталь: в ходе этой приватизации средства производства превращаются в валютные счета, яхты, виллы и т.п. короче в фонд потребления или, в лучшем случае, фонд спекуляций новой - старой элиты. - В этом опять проявляется все мурло «крепкого хозяйственника» советского типа: как можно меньше работать и как можно больше хапать и жрать – таков его этический идеал расцветший в ходе реформ, но зародившийся несомненно в советское время, причем в той среде – начальничков всех рангов и мастей, - которая и в сталинские времена никогда не голодала.
Таким образом, приватизация, о которой идет речь, так же оказывается с двойным дном – это приватизация, в ходе которой происходила декапитализация экономики, т.е. превращение средств производства в средства потребления. Таким образом противоречие управленец – не собственник, собственник – не управленец дополняется очередной разрушительной диадой: собственник - не производитель, но потребитель -паразит, выражаясь деликатней, рантье, причем в самом худшем его виде. Иначе говоря, реальные собственнические отношения, которые по замыслу реформаторов должны были оздоровить производство, возникали за пределами производства, за счет производства, в ущерб производству – очевидный очередной тупик. Собственник, которого ожидали как спасителя, оказался всего лишь вором.
Если бы не это обстоятельство, то с этой экспроприацией-приватизацией можно было бы смириться и даже счесть ее явлением положительным. В конце концов приватизация за исключением немногих случаев не может быть справедливой, ее НЕВОЗМОЖНО сделать справедливой. На начальном этапе приватизация НЕ МОЖЕТ НЕ БЫТЬ экспроприацией, т.к. невозможно «все поделить», не разрушая в значительной мере производительный потенциал экономики. Поэтому если предполагается производительный потенциал сохранить и даже создать возможности для его обновления и роста, то средства производства необходимо передать в руки относительно немногих собственников, в ущемление прав прочих граждан. Это объективно неизбежно и необходимо. Но если приватизация в общем случае «по определению» несправедлива, то в конце концов какая разница освящена эта

http://www.usoff.narod.ru

Часть1. ГИПОТЕЗА

Какое главное, определяющее явление истекших 25 лет? Я полагаю, НЕ съезды нардепов, НЕ приезд Сахарова и его выступление на тех съездах, НЕ выборы Горбачева или Ельцина куда бы то ни было, НЕ 91 и 93 годы, НЕ война в Чечне и НЕ многое другое, что можно еще долго перечислять. Все эти события так и останутся навсегда предметом спора историков, политиков, граждан, я же говорю о таком явлении, которое ОПРЕДЕЛЯЛО бы, в смысле: ВЫЯСНЯЛО бы суть всех событий, давало бы ключ к их истолкованию. - Как в биографии отдельного человека возможны всякого рода двусмысленные эпизоды, но существуют и такие поступки, или хотя бы один единственный поступок, который не допускает никаких двусмысленных толкований, а наоборот, рассеивает всякую двусмысленность, бросает яркий свет на характер этого человека и всю его жизнь. В СВЕТЕ этого поступка ВСЕ становится ясно. – Так и в «биографии» общества всегда найдется такое явление, которое концентрирует в себе и предельно ясно выражает характер, природу общества и тем самым позволяет понять его историю. Таким «критерием истины» по отношению к указанному периоду является, на мой взгляд, инфляция 92 года.

Согласно количественной теории денег (КТД) количество денег в обращении = сумме цен реализованных товаров. В соответствии с этим положением одной из возможных причин инфляции является нарастающая «избыточная» масса денег в обращении. Чем больше денег на левой стороне указанного равенства, тем выше, при прочих равных условиях, цены. - Так и объясняли инфляцию со времен перестройки вплоть до наших дней. Между тем, уже между периодом перестройки и периодом реформ, начавшимся в 92 г., существует принципиальная разница. Она состоит в том, что время перестройки – время непрерывно углубляющегося товарного дефицита, в то время как с 92 года этот самый товарный дефицит начал стремительно ликвидироваться: после либерализации торговли на рынок хлынули как импортные, так и отечественные товары. То есть, если за время перестройки (и за предыдущие годы плановой экономики) «денежный навес» из «лишних», «необеспеченных» денег формировался и наращивался, то с началом реформ он начал «обваливаться», порождая инфляцию. Но КАК обваливаться, КУДА обваливаться?

Либералы нам уши прожужжали в свое время про этот «денежный навес», про то, каким злом он был для экономики, и как потом вызвал взрыв инфляции, но в их логике налицо чудовищный провал: если бы инфляция происходила оттого, что лишние деньги хлынули на рынок, то первым и ближайшим следствием этого явился бы РОСТ жизненного уровня потребителя. В самом деле, если сначала, за время перестройки деньги, необеспеченные товаром, накапливались, уровень жизни населения был низок и все время снижался сравнительно с брежневскими временами, то затем, когда товары хлынули на рынок и цены были отпущены, эти деньги начали «отовариваться», т.е. только с этого момента спрос начал по настоящему удовлетворяться. Разумеется, при этом начался и рост цен, но даже при возросших и все возрастающих ценах товары бы продолжали реализоваться, удовлетворять, насыщать спрос и это происходило бы до тех пор, пока тот самый «навес» полностью бы не исчез. Но это и означает, что уровень потребления в абсолютном и реальном выражении должен был расти сравнительно с предыдущим дореформенным периодом. Между тем этот УРОВЕНЬ ПАДАЛ. Следовательно, цены росли НЕ ПОТОМУ, что лишние деньги хлынули на рынок, т.е. НЕ ПОТОМУ, что спрос превышал предложение. Заметьте, однако: лишние деньги действительно вышли на рынок и спрос действительно возрос – это невозможно отрицать – но ЦЕНЫ РОСЛИ ЕЩЕ быстрее, их рост ОПЕРЕЖАЛ рост спроса и потому спрос и потребление в абсолютном выражении СОКРАЩАЛИСЬ.

Но это значит, что инфляция порождалась НЕ НА СТОРОНЕ спроса, не потому, что у населения было много на руках неотоваренных денег, а по какой-то другой причине. Вообще если мы обратим внимание на то, что на протяжении всего времени реформ уровень жизни основной массы населения по крайне мере НЕ РОС, если с другой стороны, на протяжении всего указанного периода происходила инфляция, то это означает, что главный лозунг либералов о том, что причиной инфляции является «лишние» деньги в обращении есть ложь, причем ложь очевидная. «Лишние» деньги были постоянно на языке и на уме либералов, но их не было в кармане потребителя, в противном случае потребитель бы обогащался, пусть не соразмерно номиналу этих денег (в силу инфляции), но ОБОГАЩАЛСЯ бы, а не нищал, что в действительности происходило. Это значит далее, что политика либералов, направленная на сокращение государственных расходов на социальные нужды, зарплату бюджетникам и прочь. есть ничто иное как экспроприация населения, проще говоря, грабеж среди бела дня. Вопрос лишь в том, сознательно они это делали или из бескорыстной веры в некоторые дурно понятые западные теории? В первом случае они преступники, во втором – дураки. На деле, я полагаю, имело место и то, и другое в разных пропорциях соответственно разным периодам и разным направлениям реформ.

Но вернемся к 92 году. Если инфляция тогда возникала не на стороне спроса, то она должна была возникать, согласно КТД, на стороне предложения. И действительно, на этой стороне мы обнаруживаем все элементы, способные породить инфляцию. Первое и самое главное, что особенно ощущалось в первое время реформ, - это вообще неспособность социалистической экономики реагировать на требования рынка. Советские «капитаны индустрии», оказавшись в условиях рынка, поняли только то, что они теперь могут безнаказанно и сколь угодно взвинчивать цены, закладывая в них все мыслимые и немыслимые издержки, и прибыль, и сверх прибыль, и зарплату, и СВОЮ сверхзарлплату, и воровство и т.д. и т.п. После того, как это первое опьянение прошло, и субъекты рынка стали приходить в себя, мало помалу стала выявляться и объективная «затратная» природа советской экономики, ее монополизм, иррациональные структура и разделение труда, изношенная и устаревшая техническая база и т.д. и т.п., словом все те «особенности», которые в рыночных условиях прямо порождают рост цен. Однако если мы предположим, что именно здесь, т.е. на стороне предложения сокрыт корень зла, то опять таки ошибемся. Во-первых, едва ли не с первых дней реформ цены на внутреннем рынке стали ограничиваться ценами на импортные товары. Это касается, прежде всего, цен на рынке потребительских товаров, т.е. на том рынке, где главным образом и раскручивалась инфляция. Во-вторых же, в данном случае должна работать та же логика, что и выше: если бы лишние деньги хлынули к производителю, то… по крайне мере не произошло бы столь обвального сокращения, едва ли не паралича производства, которое в действительности стало одним из первых следствий либерализации. В рост производства и доходов производителя я не верю ни в каком случае, но падение производства, по крайней мере, не должно было быть столь катастрофическим, каким оно действительно оказалось.

Логика, о которой я упомянул, в конце концов, предельно проста: если денежный навес представлял собой реальную стоимость хотя бы в какой-то части, - а это, несомненно, так, ибо в противном случае эту денежную массу вообще нельзя было бы рассматривать как деньги - то эта стоимость или богатство должно же было кого ни будь обогатить, раз оно пришло в движение, появилось на рынке и стало перетекать из одних карманов в другие, – обогатить либо производителя, либо потребителя, либо частично и того, и другого. В действительности не произошло ни того, ни другого, ни третьего. Произошло нечто четвертое: цены для потребителя постоянно были слишком высоки, для производителя не достаточно высоки и деньги в основной своей массе перетекали не от потребителя к производителю, а из карманов того и другого кому-то третьему – кому и куда? На рынке существовало еще только одно «место» куда могли бы убегать «наши денежки» - ДОЛЛАР, т.е. валютная биржа.

Почему может расти курс доллара? Если объединить обе предложенные выше точки зрения на инфляцию КАК ОНА МОГЛА БЫ происходить, если бы денежный навес обрушился на внутренний товарный рынок, то картина будет такой: сначала инфляционные деньги вызовут рост цен на отечественные товары, затем, если эти цены достигнут цен на импорт и станет очевидной их тенденция к дальнейшему росту, спрос чем далее, тем более будет переключаться с отечественных на импортные товары, а это в свою очередь вызовет рост курса доллара. Таким образом, последний становится вторичным показателем инфляции, т.е. рост курса доллара становится СЛЕДСТВИЕМ внутренней инфляции.

В действительности же дело обстояло как раз НАОБОРОТ. Курс доллара был первичным показателем инфляции, вообще главным финансовым показателем. Он сообщался ежедневно наравне со сводками погоды и в первых строках новостей, как важнейшая новость. В обществе развился некий даже психоз на этой почве: все напряженно следили за курсом доллара, малейшие признаки его стабилизации реформаторы провозглашали как свою победу, их критики, разумеется, доказывали противное, но внимание и тех, и других, и всего общества было приковано к доллару. Динамика падения рубля как бы провоцировала население поучаствовать в этой гонке, поставить на доллар, сыграть на понижение рубля. Что касается товарных цен, то они были привязаны к доллару. Происходил очередной взлет доллара, немедленно возрастали цены на импорт, а через пару недель и на отечественные товары. То есть внутренняя инфляция была СЛЕДСТВИЕМ обесценения рубля на валютном рынке.

Однако этот «нюанс» означает, что инфляция инициировалась НЕ НА ТОВАРНОМ РЫНКЕ, вообще, не в среде экономики. Она протекала и развивалась в этой среде, но ВОЗНИКАЛА НЕ В НЕЙ, а ВНЕ ЕЕ. Она была внешним по отношению к экономике фактором. И она НЕ ВОЗНИКАЛА как результат стихийной рыночной игры спроса и предложения, а искусственно СОЗДАВАЛАСЬ и затем подчиняла себе «стихию» рынка.

2

Как же это происходило? Но прежде ответим, КТО все это делал, КОМУ утекали «наши денежки»? За ответом далеко ходить не надо, ибо ответ существует «под носом» как глобальный, масштабный факт, который никто не в силах отрицать.

Одновременно с обнищанием как производителей, так и потребителей, буквально за каких то полгода «от Москвы до самых до окраин» возникла и пышным цветом зацвела сеть коммерческих банков во главе с Центробанком. Спрашивается, откуда столь бурное цветение на фоне всеобщего увядания?

Некоторые полагают, что банки богатеют за счет того, что прямо включают процент в цену продукции. Но мало ли кто и что не включает в цену, почему богатели исключительно банки? Ведь даже нефтяная отрасль была далеко не на подъеме, а банки разбогатели вдруг, ни с того, ни с сего, с пустого места, - так, что зарплата какого-нибудь банковского клерка превышала зарплату директора завода. Кроме того, учитывая общий спад производства и низкую конкурентоспособность нашей промышленности, банкиры за счет простого вздутия цен могли бы еще, пожалуй, стать рублевыми миллионерами и миллиардерами, но никак не долларовыми. Нет, чтоб достичь этой последней цели надо УКРАСТЬ ГОТОВОЕ, то, что накапливалось поколениями на протяжении десятилетий – ТОТ САМЫЙ ДЕНЕЖНЫЙ НАВЕС, о котором речь шла выше.

А теперь попробуем разобраться, как это происходило. Оставляю в стороне сугубо криминальные способы хищения или, например, тот факт, что на протяжении продолжительного времени ставка рефинансирования Центробанка была ниже процента инфляции, что означало, что Центробанк ДАРОМ раздавал деньги коммерческим банкам. – Подобные явления не нуждаются в комментариях, обратимся к процессам более тонким и запутанным.

Вспомним, к примеру, продолжительный период повсеместных задержек платежей. Явление это объяснялось самыми разными причинами, начиная от «маленьких технических неувязок» и кончая физической нехваткой наличных денег в стране. Главная причина же, полагаю, состояла в следующем.

Всем известно, что инфляция выгодна должникам и разорительна для кредиторов. По этой причине в период инфляции как заразная болезнь начинает распространяться, так сказать, «синдром должника»: все и всеми возможными средствами пытаются оттянуть выплату своих долгов. В наиболее выгодном положении оказываются банки – через них проходят все платежи и им поэтому проще, легче и выгоднее всего «заболеть» указанной «интересной» болезнью. Механизм в первом приближении топорно прост. Предположим, инфляция 30% в месяц (как оно иногда и было), т.е. 1% в день. Банкир задерживает платежи и вместо того, чтоб отправить соответствующие деньги их адресату, отправляет их на валютную биржу и покупает доллары. На другой день он продает эти доллары по цене, возросшей на 1%. Этот процент он кладет себе в карман, а остальные деньги отправляет, «как положено», адресату – невинная процедура, но это невинная процедура приносит прибыль в размере 1% в день от задержанных сумм. 1% в день – это десятки % в месяц, сотни – в год – это немыслимые для нормальной экономики проценты. Задерживать платежи должно было стать едва ли не столь же выгодным занятием, как наркоторговля. Неудивительно, что «синдром должника» охватил не только банки, но вообще все «конторы», через которые проходили хотя бы какие-нибудь деньги. (Я помню скандалы на почте, где люди требовали переведенных им денег, а им объясняли, что деньги «еще не пришли и неизвестно когда придут».)

Однако во всем этом есть одно «но». Делать деньги указанным образом я могу лишь в том случае, если инфляция происходит НЕЗАВИСИМО от меня. Следовательно, «синдром должника» - это «по определению» вторичный способ «зарабатывания» денег посредством инфляции. Он не объясняет САМОЙ ИНФЛЯЦИИ – этой, так сказать, «субстанции» всех спекуляций и махинаций. Как только мы попытаемся приложить его к САМОМУ процессу инфляции, т.е. как только предположим ЗАВИСИМОСТЬ между инфляцией и действиями «должников», так сразу все усложняется.

В самом деле, если величина инфляции оказывается в зависимости от масштабов моих махинаций, то чем глубже эта зависимость, тем менее рентабельными могут оказаться махинации. Например, допустим, инфляция 10%, я бросаю на валютный рынок такую сумму рублей, что инфляция подскакивает до 11%. Казалось бы, тем лучше, однако это отклонение чревато тем, что на следующий день цена доллара и именно вследствие моих же «интервенций» может отклониться в другую сторону. Доллар может упасть в цене, инфляция снизится, скажем, до 9-8%. Могу ли я что либо выиграть в таком случае? Вообще то да, но возникают «проблемы». Ведь если я покупал доллары по возрастающей цене, то продавать мне их придется по падающей цене и я могу не только ничего не выиграть в результате этого, но и легко оказаться в убытке. Если же зависимость инфляции от моих действий становится полной, т.е. я своими финансовыми операциями как раз и определяю инфляцию, тогда выигрыш становится заведомо невозможным. Сегодня я рублевой интервенцией взвинчиваю курс доллара, завтра долларовой интервенцией взвинчиваю, вернее «возвращаю на место» курс рубля – ясно, что я тем самым лишь играю сам с собой - конвертирую одну и ту же сумму денег сначала в доллары, затем обратно в рубли, но от этой конвертации сумма не меняется.

Следовательно, если все или большинство собственников рублевой массы ОДНОВРЕМЕННО вздумают играть на повышении доллара, то сначала они своими действиями вызовут инфляцию, затем подавят ее, т.е. произойдет всплеск инфляции, на котором по крупному никто не выиграет. Здесь, как и во всякой игре, выигрыш, действительно, будет тем крупнее, чем больше будет участников игры, т.е. чем большая рублевая масса будет втянута в игру, но выиграть может лишь МЕНЬШИНСТВО в ущерб или за счет большинства. В соответствии этим принципом и должна быть организована игра.

Хотя курс доллара формируется «как бы» во всех точках купли продажи валюты, т.е. повсеместно, хотя каждый банк или спекулянт может проводить какую-то свою «политику», оказывающую бОльшее или мЕньшее влияние на валютный рынок, настоящим, официальным курсом является курс ММВБ. Это учреждение является своего рода монополистом на валютном рынке, является НЕЗАВИСИМО от того, вмешивается государство в его деятельность или нет. Просто если государство во имя либерализма отстраняется от регулирующих функций, то все потенциальные возможности ММВБ начинают эксплуатировать спекулянты в своих корыстных интересах. Попробуем представить себя на месте воротил валютного рынка – как мы должны действовать?

Если мы хотим присвоить чужие деньги, причем в крупных масштабах, и не прибегая к криминалу, то инфляция – как раз то, что нужно для этой цели. Следовательно, нужно ее инициировать. Для этого ММВБ как раз подходит наилучшим образом. Если Петя или Вася станут скупать доллары - никто не обратит на них внимания, но если то же самое начнется на ММВБ, все подумают: начинается всплеск инфляции и бросятся избавляться от рублей, т.е. инфляция ДЕЙСТВИТЕЛЬНО начнется. Поэтому мы должны приступить к скупке долларов и покупать их до тех пор, пока курс $ не полезет вверх. В этот момент следует прекращать скупку долларов, а инфляцию – продолжать раскручивать иными способами, - посредством психологической атаки на рубль. Нужно вбить в каждую голову, что рубль – это тьфу – не деньги, что каждый владелец рублевых накоплений уже завтра останется в дураках, если сегодня не отнесет их на валютный рынок и не обменяет на доллары и т.д. и т.п. Теперь курс доллара будет продолжать расти, но не потому что мы его покупаем, а потому что его начинают покупать другие. При этом, чем более стремительно будет происходить обвал, тем лучше. Нам остается только потирать руки и ждать, когда обесценение рубля достигнет максимума. Как только это произойдет, мы должны будем продать свои доллары.

Зачем это делать, откуда вообще здесь можно извлечь прибыль, если оставить в стороне «топорные» приемы с задержками зарплат, пенсий и т.п.? Прибыль можно получить на том, что во время описанного обвала рубля, рубль на валютном рынке обесценивается быстрее, чем на товарном. За «валютной» волной инфляции следует ее «товарная» волна и все искусство состоит здесь в том, чтоб вовремя перескочить с одной на другую. Покажем это графически:




На рис.1 ось 0t – время, ось 0y – средний уровень цен или, что тоже самое, цена некоего средневзвешенного товара. Предположим, что инфляция отсутствует, что импорт-экспорт и прочие показатели рынка сбалансированы, что курс доллара является «нормальным», т.е. ни заниженным, ни завышенным. Поэтому цена доллара входит в средний уровень цен и никак не выделяется из массы цен других товаров. Поэтому средний уровень цен в течении времени 0-t0 показан одной горизонтальной линией. Цена доллара в этот период равна, положим, 10 руб. В момент времени t0 начинается инфляция, причем падение рубля становится причиной роста товарных цен, это значит, что рубль на валютном рынке обесценивается быстрее, чем на товарном. Поэтому в точке t0 линия среднего уровня цен расщепляется на две линии одна $ показывает рост курса доллара (=падения рубля), другая Т – рост товарных цен. В момент времени t1 инфляция на валютном рынке заканчивается, цена $ достигает 20 руб., с некоторым запозданием, в момент времени t2 цены и на товарном рынке достигают своего потолка, и вся система вновь приходит в равновесие.

Как на этом процесс можно заработать деньги, полагаю, ни для кого не является секретом. Если мы предвидим инфляцию, тем более являемся ее инициаторами, то до момента времени t0 мы должны скупать доллары и создать некий, так сказать оборотный капитал. Допустим, мы его создали в размере 1 млн. $. Затем в момент времени t1, когда инфляция достигнет максимума, мы должны продать этот миллион и получить в обмен 20 млн. руб. Далее перебрасываем эти деньги на товарный рынок и покупаем, скажем, дом за 20 млн. руб. После того, как инфляция закончиться так же и на товарном рынке, продаем купленный дом по возросшей цене, скажем, за 30 млн. руб. Конвертируем эти деньги в доллары по новому курсу и получаем 1,5 млн. $. Чистая прибыль, таким образом, 500 тыс. $ или 50% - неплохие деньги, если учесть, что весь процесс и соответствующая операция занимают по времени каких-то несколько недель.

Обобщим сказанное при помощи рис.2

На этом рисунке горизонтальная ось – время, вертикальная - % инфляции. Прямая cd – средняя величина инфляции за некоторый период времени. Кривая ab показывает падение (a) или рост (b) курса рубля относительно среднего уровня cd (т.е. инфляция на валютном рынке больше (a) или меньше (b), чем на товарном). Разумеется, курс рубля влияет на среднюю величину инфляции, т.е. курс рубля либо стимулирует, либо сдерживает рост товарных цен, однако от этого влияния я в данном случае абстрагируюсь, поэтому cd показана как прямая.

Как «делать деньги» на изображенном процессе колебания курса рубля опять таки комментариев не требует. В течение времени t0-t1 играем, как в описанном выше случае, на росте курса доллара и на рынке отечественных товаров, в течение времени t1-t2 играем на относительном росте («укреплении») курса рубля и на рынке импортных товаров. Вот и все, что касается технической стороны вопроса, а теперь займемся, так сказать, «метафизикой» этого процесса и некоторыми «нюансами».

Прежде всего, что такое площадь фигуры между cd и верхним горбом «a» кривой ab? Эта площадь показывает величину возможного спекулятивного дохода, так сказать спекулятивной ренты, которую можно извлечь из отставания товарных цен от валютных. Чем она определяется? Иначе говоря, насколько вообще инфляция на валютном рынке может отклониться от инфляции на товарном рынке? Величина этого отклонения определяется наличием в обществе свободных, т.е. не связанных товарным рынком денег, т.е. объемом сбережений; т.е. в нашем случае речь идет о том самом инфляционном навесе, о котором говорилось выше. Каким же образом можно «мобилизовать» эти деньги, т.е. вытащить их на валютный рынок? Для этого нужно создать ажиотаж, панику вокруг падения рубля. В таком случае даже незначительное первоначальное падение рубля вызовет обвал рублевой массы на валютный ранок и тем самым - взрыв валютной инфляции. – Никому ничего это не напоминает? Правильно, это ничто иное, как ФИНАНСОВАЯ ПИРАМИДА.

Правда в случае с заурядной пирамидой, в обращение вбрасываются пустые бумажки, затем обещаниями баснословных процентов создается ажиотажный спрос на эти бумажки. Пока этот спрос растет, т.е. доходы от продаж превышают выплаты дивидендов, пирамида растет, привлекая все новых и новых акционеров. Как только этот процесс останавливается или даже становится обратным, т.е. требования по дивидендам начинают превышать поступления от продаж, пирамида разрушается, ее основатели исчезают со всеми деньгами в неизвестном направлении, а последние покупатели оказываются первыми дураками, т.е. наиболее пострадавшими. В случае с валютной пирамидой в обращение выбрасываются отнюдь не пустые бумажки, а реальные деньги, в нашем случае – доллар. Однако сущность пирамиды от этого не меняется, просто если в первом случае стоимость пустой бумажки искусственно взвинчивалась начиная с нуля, то в случае с долларом – начиная с некоторого реального уровня, соответствующего реальной стоимости доллара. Даже более того, то, что доллар – реальные и не просто реальные, но мировые деньги лишь облегчало задачу строителям долларовой пирамиды – тем меньше надо было тратить силы, чтоб набить ему цену, раз он в глазах всего мира обладает твердой ценой. А то, что это цена потом искусственно завышается – кто это измерит и в этом разберется в условиях инфляционной паники – в этих условиях все ценности и критерии обретают призрачный характер.

Впрочем, для того, чтоб подорвать рубль и набить цену доллару, реформаторам, или дельцам, которым они потворствовали, и не понадобилось ничего делать, ибо все что можно и нельзя было уже сделано до них, «прокоммунистическим» правительством за время горбачевской перестройки.
Перестройка и началась с того, что с чего-то что вдруг взяли и всей стране повысили зарплату (на 20-30%). Вообще то этого повышения никто не требовал, никто никаких митингов с подобными требованиями не проводил (как это происходит сейчас), но правительство взяло и повысило, как будто со специальной целью вызвать инфляцию. Причем это было сделано без лишних слов, вообще молча, что само по себе уже подозрительно, ибо о каждом своем очередном благодеянии коммунисты обычно заранее трубили на весь мир.
Затем организовали алкогольный дефицит. Затем разразился (или так же был организован?) дефицит табачных изделий, затем - одного за другим - всего остального. В результате к 91 году с товарного рынка исчезло все, включая продукты первой необходимости. Где-то в средине этого процесса было принято постановление, разрешавшее свободное хождение доллара на внутреннем рынке. Это было сделано, как говорили, «в целях укрепления рубля», но эта мера так же укрепляла рубль, как удавка на шее повешенного укрепляет здоровье последнего. Правительство как будто официально отрекалось от собственной валюты, - не знаю, найдется ли в истории другой пример подобной «денежной» политики. Имея в виду общий «государственнический», «патриотический» характер тогдашнего правительства трудно предположить, что это решение было свободным и обдуманным. Скорее всего, некие «темные силы» навязали его правительству или каким-то образом протолкнули, пользуясь некомпетентностью министров и высших чиновников. - Вообще, если мы когда ни будь узнаем, каким образом это постановление появилось на свет, то мы поймем о перестройке больше, чем из бесконечной болтовни Горбачевых, Яковлевых и прочих прорабов и архитекторов перестройки.
Результатом всех этих усилий правительства явилось то, что к 91 году даже на бытовом уровне исчезли объявления типа «куплю-продам» взамен появились объявления «меняю» - бартер, словно раковая опухоль охватывал всю экономику. Рубль практически престал быть деньгами. Однако ничего, что могло бы заменить рубль, в экономике не было. Это означает, что рубль легко мог бы вновь СТАТЬ деньгами. Судьба рубля висела на волоске и полностью зависела от решений правительства.
Каковы могли быть возможные решения? Денежная реформа, в каком угодно виде была невозможна по причинам политическим. Оставалась единственная мера, которая сама собой напрашивается на ум, хотя бы потому уже, что полностью вписывается в контекст той политики либерализации торговли, которую потом начали проводить. Она состояла в том, чтоб выбросить на рынок государственные ресурсы, начиная от запасов потребительских товаров и кончая мелкими государственными предприятиями (ибо приватизация крупных не может быть проведена «немедленно»). Но правители, как всегда, пошли другим путем. Они не стали спешить с наполнением рынка, вообще ничего не сделали в этом направлении. И, кажется, не трудно понять почему: ведь в этом случае инфляционный навес стал бы таять и так, пожалуй, ушел бы сквозь пальцы. Мало того, еще чего доброго, сработал бы обратный механизм, так сказать, паники наоборот: ведь, в сущности, вселить веру в людей так же легко, как и подорвать ее. Инфляция, в конце концов, феномен не столько «денежный», сколько политический и психологический. Наблюдая как рубль на глазах «тяжелеет», т.е. обретает реальную стоимость, настроение населения могло бы радикально измениться: оно, возможно, не стало бы спешить с конвертацией сбережений в товары или валюту, и пожар инфляции начал бы угасать сам собой даже и без каких либо чрезвычайных усилий власти. Политические предпосылки для этого были – доверие к Ельцину было велико. Оставалось хотя бы отчасти наполнить это доверие «товарным» содержанием, хотя бы только продемонстрировать усилия в этом направлении и тем самым «придушить» инфляцию. Пусть бы даже у либералов ничего не вышло, но хотя бы их совесть была чиста в этом случае. Но, как видно, иные планы были на уме «финансовых стабилизаторов». Они либерализовали торговлю, т.е. предоставили гражданам свободу торговать всякого рода бытовым хламом, но вместо товарного они создали… ВАЛЮТНЫЙ РЫНОК и начали наполнять экономику не товарами, а… долларами. Это значит, они по своему решили судьбу рубля и решили В СВОЮ ПОЛЬЗУ.
Как уже было замечено, благодаря усилиям сначала коммунистов, а потом либералов, доллар и не пришлось «раскручивать». Либералам было достаточно ОБРАТИТЬ ВНИМАНИЕ населения на доллар, как единственную в «этой стране» реальную ценность, как немедленно возник едва ли не массовый психоз. Население страны, еще не зависящей ни от какого импорта, когда даже «Сниккерс» еще был едва ли не диковинкой, вдруг вообразило, что отечественные «денежные» бумажки – это только бумажки, а вот отпечатанные за океаном бумажки – так то настоящие деньги… Говорят, пустым рублям ничего не соответствовало на рынке, - а доллару то что соответствовало? Западный рынок? Но западный ранок тогда еще был на Западе, а не в России. В России же доллару «соответствовали» те же пустые прилавки. Но сверх того, в отличие от рубля доллару «соответствовало» нечто подороже любых товаров - слепая детская вера населения в Запад, т.е. в доллар. Доллар был не деньгами, а чем-то вроде фетиша (отчасти и до сих пор им остается для иных умов) и производил на среднего россиянина такое же впечатление, как консервная банка на дикаря. В преддверии рынка не дурно было бы рассеять этот гипноз, либералы же наоборот, принялись его культивировать и эксплуатировать.
В этих условиях достаточно было либерализовать валютный рынок и доллар сам полетел вверх. Но вот здесь встает тонкая проблема, которой мы уже касались выше.
Если бы реформаторы действительно либерализовали валютный рынок, т.е. оставили бы его в покое, то $ так бы и «улетел», т.е. цена его поднялась бы так высоко, что он стал бы недоступен для большинства населения, не нужен предприятиям, за исключениям экспортеров-импортеров; в тех условиях это означало, что он был бы вытолкнут на периферию экономики. Затем, поболтавшись в заоблачных высотах, он, в конце концов, опустился бы на почву торгового баланса и стал бы, с одной стороны, реальным показателем реальной инфляции, с другой – рычагом макроэкономического регулирования. Т.е. валютный курс начал бы играть свою нормальную, заурядную роль в экономической жизни… Но в этом случае возможность спекуляций была бы ограничена, долларовая пирамида в сколько ни будь значительных масштабах стала бы невозможной! Для того чтоб обеспечить то и другое, нужен стабилизационный кредит.
Обратимся вновь к рис.2. Мы говорили, что до момента t0, спекулянты должны скупать $. Но первое правило спекулянта – купить как можно дешевле. Это значит, что они должны скупать доллары, не вызывая роста его курса. На свободном рынке такое невозможно; это становится возможным, если Центробанк в этот же момент проводит валютную интервенцию за счет стабилизационного кредита. После того, как спрос спекулянтов насытился (точка t0), предложение $ сокращается, начинается его рост. В этот момент включаются механизм пирамиды, но опять таки, если в этот момент чрезмерно сократить предложение долларов, то курс «мгновенно» взлетит, потом, когда доллары начнут в массовом порядке продавать, он столь же «мгновенно» упадет, пирамида выродится в «пшик». Спекулянты в этом случае будут играть главным образом между собой; между ними будет циркулировать известная пусть даже крупная сумма денег, но это все «не то». Для того чтобы началась настоящая игра, необходимо привлечь на рынок ИЗ ВНЕ как можно бОльшую массу рублей, т.е. как можно больше игроков.
Пусть «денежный навес» был каким угодно большим, пусть он готов был в любой момент обрушиться на валютный рынок, но эти большие деньги рассеяны среди миллионов граждан, на каждого из которых, в среднем, приходилась относительно небольшая сумма. Но для того, чтоб пирамида начала выстраиваться, доллар должен быть доступен большинству населения. Это значит, что он должен расти не слишком быстро и на протяжении достаточно продолжительного промежутка времени, ибо помимо прочего многочисленная армия владельцев сбережений достаточно инерционна и требуется время, чтоб ее расшевелить. Все это легко представить с качественной стороны: для того, чтобы привести в движение значительную рублевую массу, противостоящая ей долларовая масса должна быть сопоставимых масштабов, иначе первая же волна рублей сметет доллары, последние вылетят с рынка и вообще из экономики и на этом игра закончится.
Стабилизационный кредит как раз и обеспечивает необходимую устойчивость и интенсивность долларового напора. За счет этого кредита динамика роста доллара поддерживается такой, чтобы стимулировать, провоцировать рост спроса на доллар со стороны все более широких кругов населения. Валютный рынок становится не просто «площадкой» где торгуют валютой, он становится насосом, активно втягивающим в себя все свободные рублевые сбережения населения. И какая при этом замечательная политика Центробанка: курс доллара растет, банк проводит долларовые интервенции – все «правильно», пойди кто и разберись сдерживается этим рост курса или наоборот поддерживается и подталкивается!
Так в самом общем виде выстраивается валютная пирамида. «Инфляционный навес» таким способом перекачивается из карманов граждан в закрома банков и карманы спекулянтов и немедленно выбрасывается на товарный рынок - отчасти с целью продолжения спекуляции, отчасти с целью удовлетворения спроса изголодавшихся по шикарной жизни бывших партийных и комсомольских работников (ибо они то и стали первыми банкирами). В бедной стране вспыхивает бешеный спрос на предметы роскоши. «Лишние» деньги из карманов реальных потребителей, минуя карманы реальных производителей, направляются в это противоестественное русло. В результате производство сокращается ускоренными темпами, себестоимость единицы продукции непомерно возрастает и таким-то образом и возникает парадокс, когда для потребителя цены слишком высоки, для производителя – недостаточно высоки, реальный сектор не может прийти в равновесие ни при каких ценах и обрекается на деградацию. «Шоковая терапия», таким образом, действительно обеспечивала шок, но безо всякой терапии. Однако вернемся к валютному рынку.
3
Еще более интересно продолжение описанного процесса, т.е. нижний горб кривой ab на нашем рисунке. Валютную пирамиду должна была постичь судьба всякой пирамиды – рано или поздно она обязана обрушиться. Однако этого НЕ ПРОИЗОШЛО! Оно конечно, доллар – не какая ни будь липовая акция, его стоимость ни в каком случае не может «обнулиться». Однако если его курс какое-то время рос быстрее инфляции и оказался завышенным, если сальдо торгового баланса, если не ошибаюсь с 93 г. было положительным (т.е. в результате внешней торговли в страну ввозилось больше долларов, чем вывозилось), если и в стабилизационных кредитах отказа не было со стороны западных кредиторов, то доллар просто обязан был упасть и, соответственно, должен был начаться обратный процесс сброса долларов в пользу рубля. И вот, этого то НИ РАЗУ не произошло! Центробанк рублевыми интервенциями поддерживал доллар на плаву. То есть во имя доллара он сам уже закачивал «лишние» деньги в экономику. Борцы с инфляцией поддерживали таким образом инфляцию даже и в тот момент, когда она могла бы снизиться сама собой безо всяких усилий с их стороны. То есть вместо того, чтоб подавить инфляцию, используя благоприятную конъюнктуру, вместо того, чтоб хотя бы ПРОСТО НИЧЕГО НЕ ДЕЛАТЬ, они подстегивали инфляцию, дабы подогнать товарные цены под сложившийся курс доллара, т.е. подвести под этот курс экономический фундамент! Российская экономика становилась, таким образом, простым придатком доллара.
(С учетом сказанного ясно, что вторая «половина» графика на риc.2 (нижний горб d) изображена неверно. Она должна была бы быть такой, как на рисунке, если бы ЦБ проводил здравую политику. Каковой же она должна быть в случае «больной» политики, согласно ее словесному «портрету», данному только что - пусть читатель нарисует сам. Я же и те два графика рисовать замучился – с моей квалификацией «чайника» это не просто.)
Однако этот этап инфляции не похож на предыдущий, здесь имеются «нюансы». Доллар относительно дешевеет, рубль дорожает – это значит, импорт становится относительно более дешевым и потому - более конкурентным и выгодным сравнительно и с отечественными товарами. В этом случае ЦБ своими рублевыми интервенциями оплачивает, прежде всего, прибыль импортеров – теперь на их улице праздник.
С другой стороны, цены на монопольные товары (сырье и энергоносители, жилье, услуги ЖКХ и т.д.) не сдерживаются никаким импортом и потому продолжают расти. Таким образом, отечественные производители оказываются между молотом и наковальней: с одной стороны, их «давит» конкуренция со стороны импорта, с другой – «душат» цены отечественных монополистов.
Если уж правительство сдерживает цены на потребительские товары посредством импорта, то оно обязано другой рукой сдерживать цены на энергоносители – вот тогда это будет борьба с инфляцией. Если же этого не происходит, если с инфляцией борются только «наполовину», то хотя номинально инфляция в этот период и снижается, в экономике начинает накапливаться «потенциал» инфляции. «Давление» в этот «котел» нагнетается еще и с другой стороны: «дешевый» $ выгоден импортерам, но невыгоден экспортерам, а они тоже хотят «праздника», их интересы на валютной бирже тождественны интересам спекулянтов, играющих на росте $. С другой стороны, если правительство не сдерживает их аппетиты на внутреннем рынке, то ясно, что и на валютном рынке оно долго упрямиться не будет, да это и бесполезно раз ситуация упущена на внутреннем рынке и повышение курса $ с каждым днем становится все более настоятельным объективным требованием экономики. «Упрямство» здесь даже вредно и не разумно и приводит лишь к тому, что в один прекрасный момент правительство сдает все позиции, так сказать, обращается в бегство, доллар взлетает, начинается паника и очередной виток инфляции. Но это уже вторичные процессы, вернемся на шаг назад.
Поскольку доллар таким образом держался (вернее его держали) на плаву, от него никто и не стремился избавиться; спекулянты, разумеется, играли на этом относительном понижении доллара, но население не спешило переводить свои сбережения, теперь уже долларовые, обратно в рублевые. Даже больше того, оно продолжало покупать $. То есть если раньше оно их покупало, потому что они были дороги, то теперь – потому что дешевы – это не какое-то чудесное свойство самого доллара, это особенность внутренней экономической политики. Именно эта «особенность» и составляет истинную суть «политики реформ» и только теперь мы эту суть можем до конца уяснить.
Прежде всего, ясно, что дело обстоит совсем не так что вот бушует стихия рынка, а либералы с нею самоотверженно борются. В реальной стихии за каждой волной следует спад, провал и чем выше гребень волны, тем глубже провал. Если же у вас есть волны, но нет провалов, если у основания волны у вас происходит то же самое, что и на ее гребне… другими словами, если подбрасываемая вами монета раз за разом становится… на ребро, то ясно, что тут что-то и не так. Это значит, что перед нами процесс не случайный, что нет никакой стихии или что эта «стихия» сознательно регулируется, направляется, ЭКСПЛУАТИРУЕТСЯ в определенных целях. Что же это за цели? Отчасти это уже ясно. Во-первых ясно, что дело, опять таки, обстоит не так, что накопленный при социализме инфляционный навес обрушился на рынок, вызвал инфляцию и тем самым разорил население. Посредством валютного рынка этот навес был аккуратно перекачен в карманы банкиров – в этой сфере и таким именно образом и был создан первоначальный капитал. Это первое.
Второе и, пожалуй, более существенное. Валютный рынок, как мы видели, был устроен таким образом, что действовал, как и всякий насос, по системе «ниппель»: посредством него доллары в экономику закачивались, но обратно не возвращались. Отсюда вывод несколько шокирующий, но от него уже невозможно уклониться: НЕ БЫЛО НИКАКОЙ ИНФЛЯЦИИ! в смысле: не в ней суть дела. Происходила долларизация, т.е. замещение, вытеснение рублевой массы долларами. Денежный навес никуда не исчезал, и он оставался столь же инфляционным в конце процесса, как и в начале (или, если угодно, в обоих случаях он был одинаково неинфляционным), он лишь перекачивался в карманы банкиров и одновременно конвертировался в доллары. – Вот это и есть главная мысль, ради которой написана эта статья. Поясним ее примером.
Положим, первоначальный рублевый денежный навес = 100 руб. При этом, булка хлеба = 20 коп. На 100 руб. можем купить 500 буханок хлеба. Если 1 $ = 1 руб., то на 1 $ можем купить 5 буханок хлеба. После «ликвидации» денежного навеса рубль оказался обесцененным, допустим в 10 раз. На 1 руб. мы можем купить теперь поэтому уже не 500, а 50 буханок хлеба. 1$ теперь = 10 руб. Не трудно видеть, что на один $ теперь, как и прежде можем купить 5 буханок хлеба. Спрашивается теперь – внимание!- а каков по величине ВОЗНИКШИЙ ДОЛЛАРОВЫЙ денежный навес? В процессе инфляции первоначальные 100 руб. постепенно разбухали номинально. НО РЕАЛЬНАЯ ТО ИХ СТОИМОСТЬ НИКАК НЕ МОГЛА УМЕНЬШИТЬСЯ, если только рубли не жгли, не оклеивали ими стены, т.е. не уничтожали их физически! Пусть прежние 100 руб. стали превращаться сначала в 200, затем в 500, наконец, в 1000 руб. Однако на эти 1000 руб. можем по новым ценам купить все те же 500 буханок хлеба, как и на прежние 100 руб. То есть реальная стоимость 1000 руб. = реальной стоимости прежних 100 руб. Если теперь предположим, что в любой точке инфляционного процесса стоимость $ не изменялась и при каждом обмене 1 $ на рубли обмен был эквивалентным, т.е. на каждый доллар обменивалась равное по стоимости (в данный момент) количество рублей, если, далее, рубли не жгли, не оклеивали ими стены, т.е. не уничтожали физически, то прежний навес, равный по стоимости прежним 100 руб. теперь существует в размере 100 $! То есть навес в результате инфляции не уменьшился, а был лишь конвертирован из рублевого в долларовый. На это можно возразить, что в ходе инфляции-конвертации тающий денежный навес (иначе говоря, остатки сбережений) никто не индексирует и не компенсирует, т.е. он уменьшается не только номинально (вследствие утечки рублей на валютную биржу и прочих «потерь»), но и по своей реальной стоимости, - ведь в этом-то и состоит весь «негатив» инфляции. Иначе говоря, рублевый навес «тает» (по стоимости) быстрее, чем формируется долларовый. Поэтому возникший долларовый навес по реальной стоимости заведомо меньше соответствовавшего ему рублевого. Это верно, если предположить, как мы и сделали, что реальная стоимость $ неизменна. Однако в действительности она РОСЛА. (Реальная стоимость доллара в период инфляции выросла по одним оценкам в 50 раз, по другим – в 10 раз. При этом, естественно, чем ближе оценщик к либеральным кругам, тем оценка ниже). То есть в результате инфляции не только обесценивался рубль, но и взвинчивалась реальная стоимость доллара; инфляция так сказать, выкачивала покупательную способность из рубля и закачивала ее в доллар. Поэтому количественные оценки здесь вообще весьма затруднительны и приблизительны. Но цифры здесь и не принципиальны, принципиален сам механизм этого процесса, принципиально то, что он вообще ИМЕЛ МЕСТО – т.е. то, что инфляция была механизмом не ликвидации, а экспроприации денежного навеса.
Еще один принципиальный момент: а откуда взялись эти 100$ долларового навеса, которые мы взяли в качестве примера? Притекли с Запада? Но оттуда они не могли прийти «просто так», ведь это, как нас уверяют, твердая валюта, в массе долларов нет ни одной пустой, необеспеченной банкноты, т.е. деньги на западном рынке связаны товарной массой. Правда, существуют всяческие сбережения, резервы и частные, и государственные. Но либо эти резервы так или иначе обеспечены, - и тогда непонятно как они могли появиться в России БЕЗ товарной массы, с которой они якобы СВЯЗАНЫ и которой ОБЕСПЕЧЕНЫ - либо они НИЧЕМ не обеспечены, т.е. столь же пусты, как и рубль... Не мудрствуя лукаво можно сказать, что пресловутые 100$ были попросту НАПЕЧАТАНЫ на Западе специально для России, дабы удовлетворить «законную» потребность россиян в «твердой» валюте. Итак, ПУСТЫЕ 100 руб. замещаются ПУСТЫМИ же 100 $. Или еще «лучше»: реальная стоимость выкачивается из рубля и закачивается в пустые доллары; пустой доллар становится полноценной валютой ЗА СЧЕТ обесценения рубля. - Такова суть гайдаровских реформ в денежной сфере. Можно восхитится, как посредством этого фокуса был произведен глобальный переворот: экспроприация населения, создание первоначального капитала, подкуп Западом нашей так называемой элиты, подпадание России под экономическую зависимость от Запада, наконец. Доллары втягивались в экономику уже и не только в качестве средства сбережения, но и как средство обращения. То есть доллар захватывал экономическое пространство России – В ЭТОМ действительная суть процесса, а не в инфляции, которая явилась лишь механизмом его реализации.
И не затем сдерживалось падение доллара, чтоб облагодетельствовать потребителя (дешевым импортом) как заявлялось, а потому что именно в случае этого падения рубль мог бы стать РЕАЛЬНЫМИ ДЕНЬГАМИ. В этом случае с глаз населения спала бы пелена, оно воочию бы увидело, что доллар не обладает никакими чудесными свойствами, что это в конце-концов такая же бумажка, как и рубль, что вся эта возня с «бумажками» на валютной бирже – всего о лишь спекулятивная игра с сомнительными целями, а не какое-то таинство, где правят «законы рынка», понятные лишь «профессионалам»; что государство своей денежной политикой должно укреплять рубль, а не подрывать его, прикидываясь, будто рубль «по природе» ущербен в сравнении с долларом. Короче говоря, вселить доверие к рублю и тем самым ликвидировать наиболее глубинные корни инфляции и долларового предрассудка – вот что было БЕЗУСЛОВНО НЕДОПУСТИМО для реформаторов. Рубль не должен был эмансипироваться от доллара, не должен был обрести «суверенитет», единственной «суверенной» денежной единицей в России должен быть доллар, а его ВЛАСТЬ – единственной реальной властью.
Отсюда ясно, почему западные кредиторы были столь лояльны к реформаторам и продолжали выдавать стабилизационные кредиты, прекрасно видя, что эти кредиты, по меньшей мере, ничего не стабилизируют. Решалась огромной важности задача: шел процесс долларизации российской экономики, т.е. процесс ликвидации финансового суверенитета России. Эта задача дорогого стоит на ее фоне воровство каких ни будь банкиров – пустяковая разменная карта.
Наконец третья цель, в достижении которой так же был глубоко заинтересован Запад – захват западными производителями российского рынка. Какой бы ни была кредитная и денежная политика реформаторов – дело десятое, другим важнейшим ее свойством, помимо перечисленных было то, что она выкачивала деньги из реального сектора и тем самым оказывала разрушительное воздействие на экономику, следовательно, распахивала двери для импортных товаров и тем самым ставила Россию так же и в товарную зависимость от Запада.
Итак, не финансовая стабилизация, не рыночные реформы и прочее тому подобное, но обслуживание стратегических интересов Запада – вот что было действительным, ГЛАВНЫМ содержанием политики реформаторов. Финансовая зависимость России от Запада была достигнута еще при Горбачеве (внешний долг). Реформаторы были призваны затем, чтобы продолжить и углубить ту же политику. Их воровство с этой точки зрения даже и не воровство, а своего рода зарплата, награда за службу. Так в старину царь направлял своих бояр в провинцию, дабы они правили от его имени, а заодно и кормились за счет населения. А что бы те бояре себя не обижали и кормились как следует, царь предоставлял им иммунитет, т.е. узаконенную безнаказанность за действия на «подведомственной» территории. - Так и реформаторы: занимались тем, что правили «именем Запада», т.е. отстаивали и выстраивали суверенитет (финансовый и экономический) Запада на территории России и за эту верную службу Запад предоставил им свободу вознаграждать самих себя «не скупясь». - Как иногда легко политические модели сермяжной русской старины вписываются в современную «постиндустриальную» и компьютеризованную «прозападную» действительность!..

Период валютных пирамид закончился, я полагаю, примерно в 94 г. Тогда некоторые коммерческие банки на свой страх и риск сами начали выстраивать пирамиды, привлекая вкладчиков обещаниями высоких процентов и временно выплачивая эти проценты за счет притока вкладов – верный признак, что игра на валюте «по крупному» закончилась – «денежный навес» в основной своей массе был «приватизирован» и поделен. В то же время начали плодиться как грибы после дождя всякого рода АО (вроде МММ) – пирамиды уже в самом чистом виде. Тогда только общество поняло, да и то с запозданием, после того, как рухнули наиболее скандальные из этих пирамид, с чем имеет дело. То, что и с самого начала реформ денежная политика правительства состояла в строительстве пирамид – об этом как-то не догадывались. Некоторые даже вообразили, что Мавроди (основатель МММ) и является настоящим изобретателем пирамиды, в то время как ее придумали за несколько столетий до него. Между тем правительство оставалось верным себе: как только прошла первая волна приватизации и оно вновь «сосредоточилось» на финансовых проблемах, так немедленно занялось строительством очередной пирамиды – ГКО – пирамиды уже в среде самих банков и иностранных спекулянтов. Однако все это уже другая история.
 

http://www.usoff.narod.ru

…Помню, ехали мы как-то с отцом в машине и он (это было в году 92-93) сокрушался: Гайдар де «всех ограбил» и т.п. Я же, будучи тогда ярым либералом, ему горячо возражал: причем, мол, тут Гайдар, когда: «общий кризис социализма», «денежный навес», дрянная экономика, «коммуняки» по прежнему везде и всюду у власти и т.д. и т.п. В конце концов, я сказал: «Надо было предыдущие 70 лет делом заниматься, а не строить дурацкий коммунизм, тогда б и инфляции сегодня не было». Отец замолчал, он видимо принял мои слова на свой счет: ведь это их поколение строило «дурацкий коммунизм». Я почувствовал, что брякнул лишнее и заткнулся, однако ничуть не раскаивался в сказанном. Про себя я продолжал лихорадочно соображать: ну хорошо, думал я, если оставить в стороне все эти распри отцов и детей, конфликт поколений и все тому подобное, то в чем я не прав? Мысленно я еще и еще раз прокручивал все звенья цепи своих аргументов, и всякий раз убеждался в их нерушимой прочности: я выходил куром прав. К тому времени я уже начитался умных книжек по экономике и к тому же пребывал в том счастливом возрасте, когда и без всяких книжек абсолютная истина у человека в кармане. Поэтому я не сожалел о своей заносчивости в разговоре с отцом: «…Истина дороже», - думал я про себя, надуваясь от важности. И хотя надувался я «про себя», это было, видимо, заметно и со стороны, потому что отец, покосившись на меня, усмехнулся и сказал: «Ты не очень-то… Капитализм то у вас, похоже, выходит еще дурнее нашего коммунизма». - «А что ты хочешь: яблоко от яблони недалеко падает», - парировал я, но про себя несколько растерялся; я чувствовал, что отец как будто попал в некую точку, но в чем эта «точка» и что это за «точка» никак не мог ухватить. В конце концов, я махнул рукой на все эти двусмысленности и вновь погрузился в блаженное состояние: так или иначе, но истина то при мне, чего еще надо?
Мое блаженство закончилось, и при том весьма болезненно, после выборов президента в 96г. Тогда, после победы Ельцина и с огромным запозданием (заслуга наших тогда еще очень свободолюбивых СМИ!) посыпались, словно булыжники на голову, «открытия» одно другого лучше: пьяный Ельцин дирижирует оркестром, его же пьяные (даже когда он был физически трезвым) комментарии текущих политических событий и собственных решений, смелая по видимости, но безобразная по политической сути авантюра с поездкой в Чечню во время предвыборной компании и т.д. Затем начался маразм покруче брежневского. Ельцин недееспособен – это очевидно уже было всей стране, но тем более навязчиво и бездарно официальные СМИ пытались навести тень на плетень: нам предъявляли по TV огромные пачки бумаг, с которыми Ельцин «работает»; нелепые диалоги с министрами перед объективами, долженствующие изображать бурную государственную деятельность президента (этот жанр пропаганды с тех пор так и укоренился на TV); опять таки «пьяные» комментарии Ельцина по поводу очередного теракта или дефолта, вакханалия с премьерами после дефолта и т.д. и т.п. Затем возникло дело Скуратова, какие то счета за границей, суета по этому поводу обитателей Кремля… За всем этим вырисовывалась простая правда: СТРАХ ельцинской «семьи» за себя, за свои деньги, за свою шкуру. Всех этих людей случай вынес на политический олимп, они извлекли из этого своего положения все мыслимые и немыслимые дивиденды и вот теперь, в связи с физической немощью Ельцина, почва под ними заколебалась. Им надо было или уносить ноги из «этой страны» или срочно сооружать какие-то гарантии на будущее. И пока не было определенности ни с тем, ни с другим, им необходимо было изо всех сил «наводить тень на плетень», т.е. поддерживать имидж Ельцина как эффективного государственного деятеля. И, как это всегда бывает у бездарных людей, чем больше они старались, тем хуже выходило…
Как не вспомнить в связи с этим времена классической древности, когда какой-нибудь римлянин из частного лица мог сделаться диктатором, ввязаться в гражданскую войну, одержать в ней победу и затем, бросив оружие, спокойно вновь удалиться в частную жизнь, не опасаясь удара в спину. И не потому что такой опасности не было – опасность была и даже очень, - а потому, что сознание своей правоты освобождает политика от суетных страхов и наполняет его характер и поведение такой силой и уверенностью в себе, которые обезоруживают даже его смертельных врагов. - Политика в те далекие времена была делом кровавым, но не подлым и не мелким; последние ее качества есть завоевание, насколько могу судить, новейшего времени.
С нашими доморощенными вождями и отцами демократии вышел, очевидно, совсем не тот случай… какие уж тут римляне… Солжет тот, кто скажет, что все политическое поведение Ельцина с 96г до добровольной отставки объясняется его старостью, слабостями, болезнями и прочь., и потому, по большому счету, ничего не значит. Наоборот: как раз в этот период Ельцин были искренен и правдив как никогда; он был САМИМ СОБОЙ. Он мог сказать в разговоре с Э.Рязановым ( в каком-то документальном фильме), что не знает для чего была начата война в Чечне просто потому, что действительно НЕ ЗНАЕТ этого. Он мог накануне дефолта и вопреки очевидности что-то нести насчет стабильности рубля просто потому, что он понятия не имел об этой самой «очевидности», т.е. о действительном положении дел в этой области (как и в любой другой). Он мог «подсовывать» депутатам во время правительственного кризиса 98г. то одну то другую заведомо неприемлемые кандидатуры в премьеры просто потому, что никакой «политики» в этом процесс для него и не существовало. Он назначал премьера как большой начальник назначает ночного сторожа: какая разница кто, лишь бы маячил в нужное время в нужном месте. В его поведении политика отсутствовала настолько, вернее ТАК отсутствовала, что сама собой являлась мысль, что ее никогда и не было. Далее, он мог открыто, по TV, пытаться подкупить депутатов (московскими квартирами и проч.) просто потому, что это был ОБЫЧНЫЙ метод его «политической» работы еще с советского времени. Словом, он мог все это и многое другое в том же духе делать просто потому, что был не политиком, а ВРЕМЕНЩИКОМ – именно это его фундаментальное качество и обнаружилось в полной мере в последний период его правления.
Между временщиком и политиком разница столь велика, что можно сказать, что ее нет вовсе, в том смысле, что ее невозможно преодолеть, в отличие от какой угодно реальной дистанции. Глухой никогда не станет композитором, и в то же время, настоящий композитор останется композитором, даже если оглохнет (пример Бетховена). Аналогичным образом: временщик никогда не сделается политиком, каких бы высот власти он не достигал, политик никогда не сделается временщиком, несмотря ни на какие падения, политические или физические. Поэтому если Ельцин был временщиком в 98 году, то он таковым был и во все предыдущие годы, просто тогда это его качество было менее заметно, хотя периодически и весьма резко оно выступало уже и тогда.
Это обстоятельство, ничего существенного не добавляя к фактуре пореформенного периода, коренным образом меняет взгляд на него, СМЫСЛ, СУЩНОСТЬ всех соответствующих событий. Оно-то и вынудило меня пересмотреть всю свою точку зрения на либерализм и демократию в нашей стране. Очевидно, например, что в этом случае выборы президента оказываются ФИКЦИЕЙ, причем НЕЗАВИСИМО от того насколько честно они проводились. Соответственно, вся политическая борьба вокруг выборов имеет совсем не тот смысл, какой ей придавали и до сих пор придают. Столь же радикального пересмотра требует и экономическая история реформ. – Ну и какие же, спрашивается, открытия нас ждут в таком случае? Что, кроме всем известных прокоммунистических лозунгов и оценок мы можем получить в итоге? – Но, во-первых, в этих лозунгах правды много больше, чем казалось прежде (мне, по крайней мере). «Всех ограбили», «антинародное правительство», «оккупационный режим» и т.п. - все это действительно имело место быть. Однако… если я отделался от одной крайности, то уж не для того, чтоб тут же бултыхнуться в противоположную. Действительный «ревизионизм» состоит не в том, чтоб перейти на противоположные позиции – этот переход и в самом деле не много бы стоил – а в том, чтоб, отталкиваясь от противоположностей, понять то, что их порождает – САМУ ДЕЙСТВИТЕЛЬНОСТЬ. Эту то задачу я и ставлю перед собой в настоящей статье. Предвосхищать ее выводы заранее не за чем, вся работа еще впереди, тем более, что работа эта такого рода, что от нее весьма трудно отделить ее результат. Однако несколько предварительных соображений уместно высказать прямо сейчас.

Либералы так много говорили и говорят об инфляции, что… невольно задумываешься: а не это ли их ахиллесова пята, их больное место (по принципу «у кого что болит…»)? Так оно и есть. Причем насколько здесь не все в порядке видно уже в самом грубом приближении. За примером далеко ходить не надо. Б.Федоров, министр финансов в 1993г в своем обзоре «Российские финансы в 1993г.» говорит:

«Инфляция объективно приводит к поляризации общества, к исчезновению среднего класса, к увеличению разрыва между богатыми и бедными. Понять этого оппозиция не смогла, приписывая все результатам реформ». («Вопр. экономики» №1 1994 стр.18)

А сама-то инфляция - разве не результат реформ? Послушать Федорова, так инфляция – нечто вроде стихийного бедствия, с которым правительство самоотверженно борется, оппозиция же ничего не понимает и только путается под ногами.
Но допустим, что так и есть, допустим, что инфляция – некий объективный процесс, как же Б.Федоров объясняет его причины, его механизм? Цены в 1992г., говорит он, выросли в 26 раз, количество денег в обращении (М3) в 10 раз. (стр.10) Та же самая картина наблюдалась и в 93г.: рост цен в 10 раз, количества денег – в 3-4 раза. Вывод из этих цифр напрашивается, казалось бы, сам собой. И Б.Федоров, действительно, делает вывод, но совсем не тот, который «напрашивается» и извлекает его не из своих же цифр, а откуда-то с потолка:

«Можно с основанием (???) сказать, что в 1993г. на монетарные факторы инфляции приходилось порядка 70-75%, а остальное – на затратный механизм, валютный курс и др.» (17)

То есть причиной инфляции на 70-75% был рост денежной массы. – Как так? Ведь из цифр же следует, что цены росли БЫСТРЕЕ денег в обращении, т.е. количество денег в обращении СОКРАЩАЛОСЬ относительно уровня цен. Отсюда, казалось бы, следует вывод, что цены росли не по причине увеличения количества денег в обращении, а по какой-то другой «немонетарной» причине, рост же денежной массы СДЕРЖИВАЛ рост цен, а не стимулировал его (хотя бы «только» на 70-75%)? Б.Федоров с этим не согласен:

«… Сохранение высоких темпов инфляции на фоне реального сокращения предложения денег, нельзя объяснить усилением ее немонетарных факторов. Напротив, это результат стремительной монетизации экономики. Статистически динамика инфляции весьма надежно объясняется инфляционными ожиданиями, ростом предложения денег, т.е. превалируют монетарные факторы, непонятные для хозяйственников и банкиров, не изучавших рыночную экономику.» (17)

Каким образом «динамику инфляции» можно «надежно объяснить» РОСТОМ предложения денег, если тремя строками выше утверждается, что высокие темпы инфляции сохранялись «на фоне реального СОКРАЩЕНИЯ предложения денег»? – И это нам говорит «профессионал», рыночную экономику, по видимому, изучавший… Далее, что такое инфляционные ожидания? Это значит нет доверия к рублю. Но не потому, что завтра рублей напечатают больше; нет доверия, даже если точно знают, что их напечатают меньше, т.е. что происходит сокращение эмиссии. В этих условиях ЛЮБОЙ рубль, еще не вложенный в товар или валюту - ЛИШНИЙ рубль, ЛЮБОЕ количество денег в обращении избыточно, и инфляция будет происходить, даже если это количество будет сокращаться. Инфляционные ожидания в этом случае - это не просто ожидание инфляции, это ожидание дальнейшего развала, неверие во власть, ЧТО БЫ ЭТА ВЛАСТЬ НИ ДЕЛАЛА… По весне снег тает независимо от того много его или мало; подобным же образом в обществе могут возникнуть условия, при которых денежная масса будет обесцениваться НЕЗАВИСИМО от ее количественных изменений, даже при отрицательной эмиссии, т.е. даже в том случае, если правительство будет изымать из обращения «лишние» деньги. Анализ этих условий и есть ДЕЙСТВИТЕЛЬНАЯ задача политэкономии в этом вопросе, условия эти и есть тот подлинно «немонетарный фактор», о котором следует говорить. Инфляция – это та нить, которая может помочь добраться до самого нутра общественных отношений, - до отношений собственности с одной стороны, и политических отношений - с другой. - «Этак ты доберешься, пожалуй, до Ленина и его «Апрельских тезисов», а то и до Ноя с его ковчегом», – могут мне заметить. - Именно это я и собираюсь сделать… ну, пусть хоть не до Ноя и даже не до Ленина, но до кое каких корней я докопаться намерен…
Вернемся к Федорову. Исходя из столь путанного понимания инфляции он дает соответствующий по качеству рецепт борьбы с нею. Надо де сокращать расходы, научиться жить по средствам и т.п. – обычная песня либералов. Федорова не смущает, что затянуть потуже пояса он рекомендует тем, кто никогда и не имел лишнего, что его поучения насчет «жить по средствам» звучат в то время, когда происходит ПАДЕНИЕ реальных доходов населения, и что простое сопоставление цифр показывает, что даже если население начнет вымирать от голода – даже и это не остановит инфляцию. Я уж не говорю о том, что еще надо было доказать являются ли всевозможные дополнительные выплаты населению причиной инфляции или ее следствием, лишь отчасти компенсирующим потери от инфляции…

Обратимся к простому примеру. Предположим общество состоит из 2 человек А и Б, у каждого из которых по рублю в кармане. То есть количество денег в обращении = 2 рубля (две рублевых банкноты). Предположим, что эта денежная масса обладает покупательной способностью или стоимостью = Х. Предположим теперь, что А нарисовал еще две рублевых банкноты, при чем так, что его фальшивые банкноты невозможно отличить от настоящих. Количество денег в обращении таким образом увеличилось в 2 раза и составляет теперь 4 руб. Столь же очевидно, что стоимость этой денежной массы осталась неизменной и по прежнему =Х. Однако если раньше стоимость одного рубля была = Х/2, то теперь Х/4.
Этим примером я не сообщил, казалось бы, ровно ничего нового: то, что эмитент посредством эмиссии получает доход (эмиссионный налог, сеньораж или как там он называется), что эмиссия затем влечет за собой инфляцию – все это, опять таки, всем давно известно. - Известно то известно, но… представьте себе картину: Б, обнаружив, что его рубль подешевел в стоимости, обратился бы к А с вопросом: почему я обеднел, что случилось с моими деньгами?, в ответ на что А, сокрушенно вздохнув, ответил бы: их съела инфляция! – Казалось бы, театр абсурда в духе не то Гоголя, не то Кафки, между тем именно такого рода диалог происходит между народом и правительством на всем протяжении реформ! А главными запевалами в этом диалоге являются отнюдь не «рабочий и колхозница», а политики, идеологи, аналитики и прочая наша интеллектуальная аристократия.
Куда делись наши сбережения? – спрашивает народ у правительства. В ответ звучит: ну вот, понимаешь, коммунисты слишком много пустых денег напечатали, образовался денежный навес – он и вызвал инфляцию, рубль и обесценился. - Рубль то обесценился, но куда делась СТОИМОСТЬ того самого денежного навеса? В только что приведенном примере мы видели, что стоимость денежной массы как до, так и после эмиссии неизменна и равняется Х. В результате эмиссии эта стоимость воплощается в бОльшем числе «бумажек» и потому стоимость каждой из них снижается, но стоимость ВСЕЙ массы бумажек после эмиссии, как и прежде, осталась равной Х.
В результате эмиссии стоимость денежного навеса действительно уменьшается, но не потому, что она «усыхает» или «испаряется», а потому что ПЕРЕРАСПРЕДЕЛЯЕТСЯ в пользу «эмитентов» в самом широком смысле, т.е. в пользу тех, кто так или иначе тем или иным способом инициирует инфляцию. Инфляция – это, прежде всего, грабеж среди белого дня, а не стихийное бедствие.
Если инфляция всегда кому-то выгодна, так вот и ищите кому она выгодна, если только ДЕЙСТВИТЕЛЬНО хотите понять причины инфляции. Дефицит бюджета, эмиссия и т.д. и т.п. все это отчасти следствия, отчасти МЕХАНИЗМ инфляции. Выставлять все эти «вещи» в качестве причины инфляции примерно то же, что видеть причину убийства в том, что порох сгорает в стволе пистолета, пуля получает импульс со стороны образующихся газов, движется в направлении головы жертвы и т.д. и т.п. Гораздо правдоподобнее видеть причину убийства… в убийце, а не в пистолете, и не в пуле, и не в законах механики и т.п. – Так я и подхожу к делу: я рассматриваю инфляцию, с одной стороны как результат недееспособности правительства, с другой - как результат чрезмерной и притом антиобщественной «дееспособности» вполне конкретных лиц и общественных кругов.

Возьмем «наобум» несколько наиболее простых сценариев инфляции:

1. Естественная монополия поднимает цену. Цена на данный ресурс входит в цену всех других товаров. Поэтому повышаются цены всех товаров, т.е. происходит инфляция. Когда этот рост произойдет, правительство вынуждено печатать дополнительные деньги, дабы не затормозить товарооборот. Эмиссия здесь -следствие инфляции, а не ее причина. Но главное: рост цен происходит не мгновенно, а постепенно. И пока этот процесс не завершился, цена на монопольный ресурс относительно выше всех других цен, т.е. монополист извлекает монопольный доход, собирает своего рода дань с общества. После того, как равновесие цен восстановилось, этот источник пресекается, и монополист начинает готовить общество к очередному повышению цены на свой товар, обосновывая свои претензии инфляцией (!!!). Механизм всего этого процесса таков: сначала поднимают цены монополисты, потом собственники других ресурсов, в последнюю очередь собственники рабочей силы, т.е. трудящиеся, а среди последних – бюджетники, затем пенсионеры и остальные, наименее защищенные слои населения. Результат: экспроприация бедных и слабых в пользу богатых и сильных; бедные становятся еще беднее, богатые - еще богаче.

2. Правительство сталкивается с какой-либо масштабной и чрезвычайной проблемой, напр. войной или стихийным бедствием и вынуждено печатать деньги, дабы изыскать необходимые финансовые ресурсы. Инфляция в этом случае – разновидность чрезвычайного налога, а доходы от нее сгорают в огне войны или в борьбе со стихией.

3. Гиперинфляция. Предположим, что некто А в нашем примере, нарисовав несколько фальшивых бумажек не оставляет этого своего занятия, но продолжает рисовать их далее. Чрезмерное и бесконтрольное увеличение количества рублей может привести к тому, что Б и другие участники рынка откажутся использовать рубли в качестве денег и перейдут на бартер или другие деньги. Рубли перестанут быть деньгами и тем самым А, который хотел обогатиться за счет всех, может в итоге оказаться наиболее проигравшим, т.к. стоимость всей эмитированной им рублевой массы обнулится. Гиперинфляция и есть такой уровень инфляции (по мнению экономистов примерно 50% в мес.), при котором деньги не только обесцениваются, но начинают стихийно разрушаться уже как деньги, т.е. бумажки начинают терять само качество денег. Только лишь в этом крайнем случае инфляция обретает черты стихийного объективного процесса. Правительство печатает деньги уже не затем, чтоб получить какие либо ДОПОЛНИТЕЛЬНЫЕ средства, а чтоб получить хотя бы что ни будь. Правительство печатает деньги потому что они обесцениваются на улице, а на улице они обесцениваются, потому что их печатает правительство. - Своего рода, короткое замыкание, в котором стоимость денежной массы стремительно сгорает, разоряя всех.

4. Экзотический вариант гиперинфляции: большевики после прихода к власти сознательно печатали пустые деньги, с тем, чтоб разрушить денежное обращение и перейти к натуральному обмену и коммунизму. Денежную систему разрушили, но перешли в результате не к коммунизму, а к разрухе. Ошибочка вышла… В любом случае выход из состояния гиперинфляции – радикальная денежная реформа – введение новых денег.

5. Ползучая инфляция – своего рода систематическое рассогласование между изменениями денежной массы и изменениями уровня цен. В силу того, что все стремятся повысить цены – это и удается всем и понемногу. Цены медленно и стихийно растут. Выгоды и потери от инфляции в этом случае более или менее равномерно распределяются между всеми экономическими субъектами.

Итак, за инфляцией могут скрываться столь разнохарактерные процессы, что сам этот термин утрачивает смысл, если нет ясности что за ним стоит, что в действительности происходит. И уж конечно ничего не говорят об инфляции инфантильные определения вроде «инфляция – это когда цены растут» (см. учебники по экономикс). И даже если мы скажем, что инфляция – это когда правительство печатает пустые деньги, то и этим ровно ничего не сказано об инфляции. Равным образом никак не может устроить ситуация, когда в объяснение инфляции звучит малоумное бормотание насчет «количества денег в обращении».
Первый закон инфляции: инфляция – это всегда экспроприация (за исключением случаев гиперинфляции и ползучей инфляции). Это и должно предопределять как теоретический, так и практический подход к этому явлению.
В магазине даже за мелкую покупку продавец нам выдает чек, в котором указано кому, за что и какая сумма выплачена – та же или даже еще большая ясность должна быть в вопросе: какие слои населения и за счет каких обогащаются в ходе инфляции, иначе говоря, кто кого экспроприирует, и какие могут быть предложены обществу основания, дабы не привлекать экспроприаторов к уголовной ответственности? Кто, кому и за что платит? – здесь должна быть полная ясность.
Но может быть все же никто конкретно не виноват, может в основании инфляции – некие трудно управляемые процессы, стихия, в худшем случае некомпетентность отдельных руководителей, объективные трудности, противоречия и проч.? - Не может! Если в результате стихии одни систематически богатеют, другие же столь же систематически нищают, то это не стихия. И там, где делят миллиарды, где прямо сталкиваются столь крупные интересы и ставки столь высоки, - там профан так же маловероятен, как девственница в борделе. Кончено бывают безграмотные премьеры, министры, президенты (нам ли этого не знать!), но как раз поэтому они всегда – ширма, а реальные дела делают совсем другие люди…

Такова общая направленность, которую я далее намерен развивать (по крайней мере, в вопросе об инфляции). Обращаю внимание читателя на форму изложения, которая достаточно оригинальна, при чем, скорее в худшем, чем в лучшем смысле. Первая часть называется «Гипотеза» - громкое название; скорее это догадка, предположение или домашняя (если угодно, доморощенная) заготовка. В ней я попытался сформулировать общий взгляд на инфляцию 92-94гг. безотносительно к фактам, вернее, имея в виду лишь самые глобальные, всем известные и бесспорные факты (падение производства, расслоение общества и т.п.). Поначалу я писал ее «для себя», без цели публикации, но потом, когда написал, мне захотелось узнать насколько я «заврался»: ведь я писал ее «по наитию», не обращаясь ни какой литературе, опираясь лишь на личные субъективные впечатления и воспоминания о первых годах реформ. И вот, ознакомившись затем с кое каким материалом, я увидел, что вышло у меня, в общем, неплохо: по некоторым ключевым пунктам я попал в точку. Тогда я и решил писать уже «настоящую» статью с целью публикации. Приступив к этой работе, я, однако увидел, что мою «Гипотезу» целесообразно включить в статью в том самом первоначальном виде, в каком она и была написана, т.к. речь в ней идет о ПРИНЦИПИАЛЬНОМ механизме взаимодействия явлений: валютный курс – инфляция – экспроприация – долларизация. Все ее шероховатости, проистекающие из вышеуказанных обстоятельств ее написания, не имеют никакого значения в сравнении с той принципиальной мыслью, которую я в ней попытался сформулировать… Известный либерал и бывший советник президента А.Илларионов неоднократно повторяет в своих статьях, что валютный курс в 92г. был УНИФИЦИРОВАН, с моей же точки зрения, он был максимально, так сказать, ЭМАНСИПИРОВАН, эмансипирован и от реального состояния экономики, и от правительства, и от ЦБ. Можно даже сказать, что валютный курс был ПРИВАТЕЗИРОВАН, т.е. доллар был превращен в нечто вроде акций МММ и др. липовых контор с аналогичными же последствиями для населения и экономики. – Это ПРИНЦИПИАЛЬНОЕ расхождение. Если будет доказано на этом принципиальном уровне что я не прав, все последующее содержание статьи теряет смысл. Поэтому я не стал устранять упомянутые шероховатости и даже явные ошибки - чтоб облегчить работу моим критикам, если таковые найдутся, и даже чтоб в каком-то смысле спровоцировать критику. Пусть мне докажут что я не прав, пусть даже меня обсмеют и выставят профаном… истина дороже.
Итак, сначала – «гипотеза», а затем - попытка воплотить ее в реальность, т.е. объяснить с ее помощью реальные процессы, затем политика, затем выводы «вселенского» порядка - такова в грубых чертах структура настоящей работы. Все эти части не только различны по сути, но и написаны в разное время, по разным поводам, т.е. это в значительной степени ОТДЕЛЬНЫЕ части. Я, конечно, пытался их максимально согласовать, гармонизировать между собой, но идеального соответствия и ЗАКОНЧЕННОСТИ так и не смог добиться. И не только по причине моего неумения, но и еще и по другой, более существенной причине: к окончательному взгляду на указанный исторический период я и сегодня не пришел. Вообще, к окончательному взгляду на всякий исторический период, как и историю России в целом, можно прийти лишь после того, как эта история закончится. Смысл прошлого раскрывается в настоящем и пока этот процесс не завершился, т.е. пока народ и государство ЖИВЫ, остается неясность, неопределенность – а значит, возможность каждому поколению сказать свое слово, выразить свою мысль и придать смысл не только настоящему, не только будущему, но и прошлому. В этом смысле мы творим не только настоящее и будущее, но и прошлое. Поэтому я отказался от попытки придать статье окончательный вид: ввиду сказанного она ПО СУЩЕСТВУ не может быть закончена. По этой же причине я отказался даже от косметической правки, и приведения ее в порядок даже в литературном отношении, ибо такая приглаженность была бы лишь ВНЕШНЕЙ, т.е. фальшивой. Поэтому всякий легко может заметить нестыковки, противоречия и прочие несогласованности между отдельными частями статьи - даже и этот, так сказать, строительный мусор я не стал убирать, ибо вновь и вновь размышляя над предметом, я часто перестаю понимать где строение, а где мусор. Пусть судит время. Возможно, что никакого строения нет вовсе, что весь строительный материал я перевел в мусор, может быть и так, но опять таки пусть решит время… если только «раньше времени» какой ни будь критик не раскатает в пух и прах все мои аргументы.

И в заключение несколько слов об общем ВНУТРЕННЕМ характере этой работы.
Предлагаемый ниже материал менее всего может быть назван историей, и даже «К истории…» - название условное. Скорее это «анатомия» реформ, т.е. попытка выяснить СМЫСЛ соответствующего исторического периода, СУТЬ происходящих на его протяжении явлений. Но смысл истории не вытекает из фактов, как музыка не «вытекает» из нот. Она может быть записана, передана при помощи нот, но ноты сами по себе не предопределяют никакой музыки. Тем-то творчество и отличается от ремесла, что художник в каком то смысле всегда выше наличного материала, всегда извлекает из него больше, чем он содержит, т.е. созидает нечто из ничего. Теоретик же даже более творец, чем художник: последний по крайне мере материал, из которого творит (мрамор, краски и т.п.) получает в готовом виде, теоретик в некоторых случаях не имеет даже и этого, т.е. не имеет даже и ОБЪЕКТА исследования как такового. В самом деле, экономическая жизнь, как и жизнь вообще, сплетается из бесконечного множества фактов. Эти факты совершенно разнородны, обладают различными и противоположными тенденциями развития, противостоят друг другу, нередко взаимоисключают друг друга и т.д. и т.п. – Спрашивается, ЧТО ЖЕ мы должны изучать, ЧТО объяснять? Чисто статистическая обработка материала может, казалось бы, дать представление о преобладающих тенденциях в экономике, но насколько иногда ложным, вернее бессодержательным, может оказаться это представление, - даже и тогда, когда статистика, вопреки расхожему мнению, объективно не врет. Кто бы мог в 1913 г. – году экономического роста, едва ли не процветания России – предугадать скорый крах, как экономический, так и политический? Какая статистика в 1985г. могла не то что бы предсказать, но хотя бы намекнуть на события 1991-1992 г – как экономические, так и политические? Но чего же тогда стоит статистика и вообще математическая обработка фактов, если она способна сказать сколько галош было или будет произведено, но совершенно не в состоянии ответить что станет со страной через какие-нибудь 3-4 года?
Отсюда ясно, что всякая теория, ставящая перед собой задачу объяснения самых глубинных общественных процессов, неизбежно отрывается от всего фактического материала, витает в воздухе, повисает в воздухе, и существует в идеальном пространстве чистой мысли. И только так она и может существовать. Даже в естествознании едва ли не любая теория продолжает оставаться гипотезой даже и после того, как правильность ее как будто доказана, причем многократно доказана опытом. - Продолжает, потому что никакие данные, подтверждающие эту теорию, не могут гарантировать, что в будущем не будут получены другие данные, опрокидывающие ту же теорию. Впрочем, аналогии с естествознанием в настоящем случае - непозволительная роскошь. Когда я вижу каким скудоумным враньем наполняются современные официальные (не говоря уж о «неофициальной» литературе) учебники по истории, то невольно становлюсь снисходительнее и к другим, и себе. Но отнюдь не в том смысле, что чужое вранье становится для меня оправданием собственного, а в том, что нет такого вранья, в коем не было бы хотя бы атома истины, что сомнительно, чтоб в истории вообще была возможна какая-то истина вроде математических истин. Всякий историк, как только он выходит за рамки простой констатации фактов неизбежно начинает излагать не столько историю, сколько СВОЕ ПОНИМАНИЕ истории. Он похож не на математика, который доказывает объективную истину, а – если продолжить «музыкальную» аналогию - на композитора. То есть он не «выводит» теорию из фактов, а, играя фактами, как композитор - звуками, он СОЧИНЯЕТ смысл, суть того или иного исторического события, как композитор сочиняет музыку. Это не уменьшает ценности истории, это многократно повышает ответственность историка перед самим собой как истинным творцом истории. Ну а если таковой ответственности нет, это открывает беспредельный просто для какого угодно вранья, которое, в силу сказанного, невозможно опровергнуть сколь бы беспардонным оно ни было. Остается лишь надеяться что, у читателя, опять таки по аналогии с музыкой, достаточно интеллектуального «слуха», чутья и вкуса, чтобы отличить дешевку и фальшь от настоящей гармонии.
 

http://netpress.ru/

Авантюрист: Мировая экономика и экономическая теория (доступным и понятным языком о причинах мирового кризиса)

Кстати, предыдущий тезис про невозможность прорыва денежной массы на потребительский рынок, возможно окажется недопонятым, поэтому я его немного разовью. Возвращаемся в пгт Гадюкино, чтобы разъяснить вопрос о существовании денежной массы. Итак, у нас в Гадюкино есть две корпорации: “Гадюкинские Веники” и “Балалайки Гадюкино”. Обе эти корпорации собираются выходить с IPO на местную биржу “Гадюкино Сток Эксчейндж” - ГСЭ. К тому же у нас в Гадюкино есть банк - “Первый Гадюкинский Банк” - ПГБ.Допустим, у корпорации “Гадюкинские Веники” был удачный финансовый год и у нее на р/счете в Первом Гадюкинском лежит $ 1000, а у Балалаек год был так себе, поэтому в банковском счете живет таракан. Таким образом, доля наших двух корпораций в местной денежной массе составляет $ 1000. Для простоты будем считать, что это вообще все деньги в Гадюкино, т.е. денежная масса M3 равна $ 1000.

Первой на биржу выходит ОАО “Балалайки Гадюкино” с 1500 акций по $ 1. “Веники” берут в банке кредит в $ 950 - у банка ведь есть $ 1000, из которой он только 5% должен зарезервировать - и покупает 950 акций, в результате чего, цена акции “Балалаек” взлетает до $ 1.50. “Балайки” перечисляют вырученные на IPO $ 950 на свой рассчетный в ПГБ. Таким образом, денежная масса M2 увеличивается на $ 950.

Далее на рынок выходят “Гадюкинские Веники”, тоже с 1500 акций по $ 1. “Балайки”, не будь дураки, решают прикупить себе перспективных акций. Но деньги на счете нужны для развития балалаечного бизнеса. Поэтому “Балалайки Гадюкино” тоже берут в банке кредит в $ 900 - у ПГБ как раз было свободных $ 950 - и покупают вениковые акции. Цена акций “Веников” при этом тоже взлетает до $ 1.5. А сами “Веники” перечисляют вырученные $ 900 на р/счет в ПГБ - теперь у них на счете $ 1900, а денежная масса M2 Гадюкино составляет уже $ 2850 - $ 1900 на счете “Веников” + $ 950 на счете “Балалаек”.

Воодушевленные удачным размещением, “Балалайки” решают провести допэмиссию, и выпускают еще 500 акций. Вошедшие во вкус “Гадюкинские Веники” бегут в банк, берут кредит в $ 855 под залог ранее купленных 800 акций “Балалаек” ценой в $ 1200, и покупают на них еще 570 акций “Балалек Гадюкино”. Котировки “Балалаек” резко взлетают до $ 2.5, а вырученные от допэмиссии деньги снова поступают на балалаечный счет в банке, увеличивая Гадюкинскую денежную массу M2 до $ 3705. Теперь приходит очередь “Веников” делать допэмиссию, а “Балалаек” бежать в банк, брать под залог уже имеющихся акций кредит, и покупать новые акции, и увеличивать M2 до $ 4515.

Через две недели финансового расцвета Гадюкино, мы имеем следующую картину. Обе корпорации выпустили по 5000 акций, цена на которые была загнана ажиотажным спросом к $ 20 за штуку. Соответственно, капитализация обеих компаний составляет по $ 1 млн., на счете в Первом Гадюкинском у “Гадюкинских Веников” лежит $ 10,000, против $ 9,500 кредитов там же, на счетах у “Балалаек Гадюкино” - $ 9,000, против $ 8,500 кредитов. А Гадюкинская денежная масса M2 выросла за эти две недели с $ 1000 до $ 19,000 - в 19 раз. Директора корпораций до того возгордились, что уже брезгуют ходить в дачный сортир, и пишут в губернию, чтобы им прислали фаянсовые унитазы. Директор банка уволил инвалида письмоводителя и нанял вместо него секретаршей ядреную девку Матрену Калиткину. А директор биржи начал прикидывать, а не купить ли ему престижный велосипед Кавасаки, вместо пешкаруса.

Между тем, расцвет финансового дела в Гадюкино заслонил собой такие вздорные мелочи, как производство веников и балалаек для губернии. Через неделю балалечно-веничного голода, губерния взбунтовалась и направила в ПГТ инспектора, разобраться на месте, зачем происходит небрежение. Прибыв в Гадюкино, инспектор за 10 минут разобрался что к чему и, собрав у себя всю местную бизнес элиту, провел разъяснительную работу простыми и доходчивыми словами, самыми печатными из которых было “зачморю уе…в колхозных, бушлатом по зоне свиней собачих загоняю!”.

Колхозная элита прониклась, пообещала немедленно исправиться, и кинулась исполнять. Для начала директора “Гадюкинских Веников” и “Балалаек Гадюкино” попытались скинуть небольшие пакеты еще незаложенные акций друг друга. Но остальные колхозники в это время пили свежий самогон, и понимания нужд финансовой системы Гадюкино не проявили, а кроме них покупать акции было некому. В результате, акции обеих корпораций рухнули с $ 20 за штуку до 20 центов за кило, а капитализация корпораций - с $ 1 млн. до просто $ 50.

Директор банка взвыл козлиным голосом - все обеспечение $ 18,000 кредитов исчезло в одну секунду. Немедленно вызвав участкового Гаврилу Дубину, он, с его юридического одобрения, арестовал счета обеих корпораций на общую сумму в $ 19,000. Следующий час директор Первого Гадюкинского провел кряхтя и жалуясь на обрушившуюся на него нищету, и чиркая в бухгалтерской книге слова “Безнадежный кредит - списан”. В счет убытков он, естественно, оставил себе средства “Балалаек” и “Веников”, а также их заложенные акции. Отправив бывших директоров корпораций чистить свинарник, директор Первого Гадюкинского, как новый владелец венично-балалаечной индустрии, нанял обратно инвалида псьмоводителя управлять обеими корпорациями за бутылку самогона в месяц. После чего клятвенно заверил губернского инспектора, что поставки веников и балалаек будут восстановлены в полном объеме, и представил твердые гарантии в виде большого свиного окорока и бутыли самогона, от чего инспектор утешился и убыл.

А что у нас с Гадюкинской денежной массой M2 в $ 19,000, которая грозила хлынуть на потребительский рынок? А где вы ее тут увидели? Всей денежной массы в Гадюкино осталось обратно $ 1000, причем лежат они в кармане телогрейки у директора банка, и поступают на потребительский рынок только в периоды припадка щедрости банкира, когда он покупает своей грудастой и попастой Матрене леденец за 2 цента. Вот и весь “прорыв инфляции на рынок”.

Мастодонт ЖЖ

Продолжение от Авантюриста:

Похоже пора нам снова посетить Гадюкино, а то я так вижу, все обратно запутались со всеми этими словами на три буквы - CDO, CDS, MBS, OTC и т.п., и уже перстали понимать, где деньги, где обещание денег, а где фантазии об обещаниях денег. Рассмотрим простейшую схему.

В пгт Гадюкино работает ипотечный банк Гадюкино Мортгидж, который раздал гадюкинцам $ 1 млн. ипотечных кредитов на покупку жилья. Все розданные кредиты он упаковал в несколько CMO пакетов (collateralized mortgage obligation), т.е. отдельных ценных MBS (mortgage-backed securities) бумаг, обеспеченных залоговой недвижимостью. Эти бумаги являются биржевыми деривативами (CDO, collateralized debt obligation), обеспеченными стоящими за ними кредитами и залогами, а не обязательствами самого Гадюкино Мортгидж.

Чтобы продать эти CMO бумаги, Гадюкино Мортгидж страхует их в ГадСтрахе - главной гадюкинской страховой компании на сумму $ 1 млн., заплатив за страховку $ 10 тыс. Появляется новый финансовый инструмент - CDS (credit default swap) на CMO Гадюкино Мортгидж. Это внебиржевой дериватив (OTC) второго уровня стоимостью $ 1 млн. Т.е. совокупный объем деривативов на выданные ипотечные кредиты в $ 1 млн. составил уже $ 2 млн. - $ 1 млн. в виде биржевых деривативов первого уровня - CMO, и еще $ 1 млн. в виде внебиржевых деривативов второго уровня - CDS.

Далее, у нас в Гадюкино есть еще два банка - Гадюкино Кредит, который выдал гадюкинцам на $ 1 млн. потребительских кредитов, и Гадюкино Индастриал, который выдал местным компаниям на $ 1 млн. инвестиционных и оборотных кредитов. Все эти кредиты они упаковали в CDO, общей суммой на $ 2 млн., и застраховали их в ГадСтархе на те же $ 2 млн. Итак, у нас в Гадюкино теперь имеется на $ 3 млн. разных CDO, и на млн. CDS.

После оборота в экономике Гадюкино, все розданные кредиты, очевидно, вернулись в банки в виде депозитов граждан и р/счетов компаний - для простоты допустим, что так же по $ 1 млн. в каждый банк. Банки все эти депозиты страхуют в ГадСтрахе на $ 3 млн., и, для верности, еще и изначальные $ 3 млн. депозитов.

Все выпущенные CDO покупает на местной бирже Гадюкино Сток Эксчендж инвестиционная компания Гадюкино Инвест за $ 3 млн. Причем Гадюкино Инвест берет для этого $ 1 млн. кредитов в том же Гадюкино Кредит. На $ 1 млн. выпускает своих собственных облигаций, т.е. основных биржевых бумаг, по которым отвечает самостоятельно, и продает их Гадюкино Мортгидж. И на $ 1 млн. выпускает CDO, в которые пересобирает кредитные компоненты из купленых у гадюкинских банков CDO, и продает их Гадюкино Индастриал. Все три банка страхуют выданные Гадюкино Инвест кредиты, и приобретенные облигации и CDO в ГадСтрахе на полную сумму - общая сумма CDS увеличивается на $ 3 млн.

Итак, в гадюкинской финансовой системе, в которой еще недавно было просто $ 3 млн. денег на депозитах и р/счетах, теперь наблюдается следующая картина:
- $ 4 млн. выдано в виде кредитов (основной финансовый инструмент под гарантии заемшщика)
- $ 1 млн. привлечен по облигациям (основной финансовый инструмент под гарантии эммитента)
- $ 4 млн. привлечено за счет перепродажи кредитов упакованных в разные CDO (обеспеченный биржевой дериватив первого уровня без гарантий эммитента)
- $ 6 млн. на обязательств по депозитам и р/счетам (основной финансовый инструмент под гарантии заемшщика)
- $ 15 млн. CDS контрактов (необеспеченный небиржевой OTC дериватив второго уровня под гарантии эммитента)

Общий объем деривативов, как нетрудно посчитать, составляет $ 19 млн. Вот он пузырь деривативов, и особенно страшно в нем выглядит сумма CDS - $ 15 млн. Но сперва давайте посмотрим, как развивался бы кризис в отсутсвие этих CDS.

1. Итак, вчера случилось страшное - в Гадюкино начался ипотечный кризис. Биржевая цена на CMO Гадюкино Мортгидж рухнула до 10 центов за доллар, на опасениях массового дефолта ипотечных заещиков. Аналогично CDO Гадюкино Кредит рухнули в цене до 20 центов, а CDO Гадюкино Индастриал - до 50 центов на опасениях начала рецессии и банкротства бизнес заемщиков. По текущим ценам на руках у Гадюкино Инвест оказалось CDO на $ 600 тыс. против $ 3 млн. их номинальной стоимости. Движение средств в Гадюкино Индастриал порушено, и когда подходит пора следующего платежа по кредиту, хэдж-фонд объявляет дефолт и файлит банкротство. Все его активы распродаются по текущей цене и распределяются между кредиторами первой очереди, т.е. Гадюкино Кредит и Гадюкино Мортгидж по $ 300 тыс. на каждый $ 1 млн. долгов по кредитам и облигациям. По $ 1 млн. CDO Гадюкино Инвест, естественно объявляется полный дефолт и Гадюкино Индастриал получает шиш с маслом.

Что мы имеем?
- Гадюкино Инвест разорилось к чертям.
- Гадюкино Мортгидж сидит с $ 1 млн. ипотечных кредитов всяким неплатежеспособным неграм, $ 700 тыс. убытков по кредиту Гадюкино Инвест, $ 2 млн. обязательств по депозитам, и $ 300 тыс. кэша.
- Гадюкино Кредит сидит с $ 1 млн. потребительских кредитов всяким неплатежеспособным неграм, $ 700 тыс. убытков по облигациям Гадюкино Инвест, $ 2 млн. обязательств по депозитам, и $ 300 тыс. кэша.
- Гадюкино Индастриал сидит с $ 1 млн. кредитов всяким неплатежеспособным фирмам, $ 1 млн. убытков по CDO Гадюкино Инвест, $ 2 млн. обязательств по депозитам, и $ 0 кэша. Очевидно, что Гадюкино Индастриал тоже файлит банкротство, и объявляет полный дефолт по своим CDO.
- Какой-то волчара прибрал к рукам за $ 600 тыс. CDO/CMO гадюкинских банков на млн., из которых по $ 1 млн. уже объявлен дефолт.

Все. В системе осталось живых незастрахованных биржевых деривативов на $ 2 млн., с текущей рыночной ценой $ 300 тыс.

А теперь возвращаемся к нашим $ 15 млн. CDS. Что изменится в развитии ситуации при их включении в уравнение?

2. Итак, вчера случилось страшное - в Гадюкино начался ипотечный кризис. Биржевая цена на CMO Гадюкино Мортгидж рухнула до 10 центов за доллар, на опасениях массового дефолта ипотечных заещиков. Аналогично CDO Гадюкино Кредит рухнули в цене до 20 центов, а CDO Гадюкино Индастриал - до 50 центов на опасениях начала рецессии и банкротства бизнес заемщиков. По текущим ценам на руках у Гадюкино Инвест оказалось CDO на $ 600 тыс. против $ 3 млн. их номинальной стоимости. Движение средств в Гадюкино Индастриал порушено, и когда подходит пора следующего платежа по кредиту, хэдж-фонд объявляет дефолт и файлит банкротство. Все его активы распродаются по текущей цене и распределяются между кредиторами первой очереди, т.е. Гадюкино Кредит и Гадюкино Мортгидж по $ 300 тыс. на каждый $ 1 млн. долгов по кредитам и облигациям. По $ 1 млн. CDO Гадюкино Инвест, естественно объявляется полный дефолт и Гадюкино Индастриал получает шиш с маслом. Гадюкино Индастриал сует ГадСтраху в нос его CDS и требует $ 1 млн. ГадСтрах посылает его нах, файлит банкротство, и объявляет полный дефолт по всем выпущенным CDS на $ 15 млн. После чего рыночная цена всех оставшихся CDO падает еще вдвое, поскольку теперь они уже явно незастрахованы.

Что мы имеем?
- Гадюкино Инвест разорилось к чертям.
- Гадюкино Мортгидж сидит с $ 1 млн. ипотечных кредитов всяким неплатежеспособным неграм, $ 700 тыс. убытков по кредиту Гадюкино Инвест, $ 2 млн. обязательств по депозитам, и $ 300 тыс. кэша.
- Гадюкино Кредит сидит с $ 1 млн. потребительских кредитов всяким неплатежеспособным неграм, $ 700 тыс. убытков по облигациям Гадюкино Инвест, $ 2 млн. обязательств по депозитам, и $ 300 тыс. кэша.
- Гадюкино Индастриал сидит с $ 1 млн. кредитов всяким неплатежеспособным фирмам, $ 1 млн. убытков по CDO Гадюкино Инвест, $ 2 млн. обязательств по депозитам, и $ 0 кэша. Очевидно, что Гадюкино Индастриал тоже файлит банкротство, и объявляет полный дефолт по своим CDO.
- Какой-то волчара прибрал к рукам за $ 600 тыс. CDO/CMO гадюкинских банков на $ 3 млн., из которых по $ 1 млн. уже объявлен дефолт.
- ГадСтрах с треском обанкротился и по всем его CDS на $ 15 млн. объявлен дефолт.

Все. В системе осталось живых уже незастрахованных биржевых деривативов на $ 2 млн., с текущей рыночной ценой $ 150 тыс.

И что мы видим? Что вся эта жирная надстройка над биржевыми деривативами в виде внебиржевых CDS фактически нифига не значит. Кто должен разориться, тот так и так разорится, кто должен был понести убытки - тот их при любом раскладе понесет. Фактически, все эти $ 15 млн. CDS увеличили число жертв на одну страховую компанию, и сделали вложения падальщика, подобравшего мусорные CDO, более рискованными. Так что все эти ужастики на тему CDS - это просто страшные детские сказки, которые темные гадюкинские бабушки рассказывают чумазым гадюкинским детям.

Источник: www.imperiya.by
 

http://www.gazetanv.ru/

Вазген Авагян, экономист, экономический советник: Не знаю, как украинец, но любой нормальный армянин с молоком матери получает простую мысль: сперва думай о России, а уже потом о себе. И это не какие-то тонкие материи, а простой расчет: не станет России - пыли не останется и от Армении, и от армянства. Слова «Россия» и «Жизнь» на протяжении многих веков нашей истории были для нас синонимами. Можно сказать - «живем», а можно сказать - «есть Великая Россия» безо всякого ущерба для смысла...
Верность России - не только священный долг евразийских народов, но и банальное условие их выживания.

Как этого не понимают украинцы?! Как можно дойти до такой степени морально-бытового разложения, чтобы упоенно называть себя вместо гордого титула «русский» «окраинным» человеком? Ведь окраина - это та же трущоба, захолустье! Отказаться быть - и кем?! Русскими! - ради права и сомнительной радости быть непонятно кем у непонятно чьего края... Бог им судья. Выбор у них невелик, потому что слова «Россия» и «жизнь» - синонимы. Хотят жить - пусть идут к России. Не хотят жить - дело хозяйское. Есть такая постхристианская теория - мол, человек имеет право распоряжаться своей жизнью. Пусть распоряжаются...

Давайте скажем, чтобы не было иллюзий! Русофобия, ребята, это ваша биологическая, грубая, без кавычек, смерть. Россия без Вас как-нибудь проживет. А вот Вы без неё - никак.

Это не потому, что я злобствую. Я говорю не как политик, а как теоретик технократии. Антирусские республики, слушайте! В силу своих размеров вы не можете быть самодостаточным мирком. Значит, либо смерть от удушья, либо торговать с внешним миром. Что касается смерти от удушья - спросите меня об Армении, что бьется в тисках экономической блокады и только российской поддержкой ещё немного теплится. Но вы ведь хотите торговать, не так ли?

А кому нужны ваши товары - некачественные, мелкосерийные, сделанные на допотопном оборудовании, которые вы уже как 20 лет и не думаете обновлять? Ваши товары, сделанные в относительно холодном, неблагоприятном относительно основных производственных зон климате с чудовищными издержками?

Русский народ - мученик и праведник - избаловал всех нас, катая на своей шее, и вздумали мы - кое-кто из армян, из тюрков, из славян - что и другие великие народы могут нас на шее катать. Вздор! Русский народ есть всемирно-историческое исключение в семье великих имперских наций. Любая другая империя баловать вас не станет, а станет бить палкой, отправляя на самые черные и грязные работы, и сношать способом, Богу и природе противным. И её, империи, право, будет в её силе, а не как у русских - в Правде. И скажите мне, что я не прав! Вы, забившие все бордели мира украинскими проститутками, а все помойки Европы - украинскими бомжами, вы, миллионами выезжающие за куском хлеба за границы своего якобы государства, - скажите мне, что я не прав!

Закон мировой торговли таков: выгодно торговать может только тот, кто опирается на силу. А сила есть только у империи. Если у тебя нет имперской мощи, господин украинец, господин таджик, - с тобой торговать никто не будет. У тебя просто силой отберут, что потребуется.

И куда ты, русофоб, пойдешь жаловаться? В Гаагский трибунал, который по ночам сербов в камерах душит? Или во всемирное посмешище ООН? Избаловала всех нас, нерусских, русская доброта. Русский честно платил, порой с переплатой, за любой наш товар. А вы что думаете, американец, англичанин, немец такие же? Спросите вы у иракцев, дурачье, каково им торгуется с американцами и сколько платят америкосы за их нефть... Спросите вы у колумбийцев, чьи дети забыли вкус молока, спросите вы у таиландцев, чьи девочки слепнут в душных фабричных бараках за буханку хлеба в день (!) - как умеет торговаться европеец с теми, кто не в силах его напугать «пропорциональным возмездием»...

Тенденция будущего русофобских режимов на постсоветском пространстве уже определилась. Уже сегодня - их производство никому не нужно, те товары, которые востребованы, не впускаются на рынок, собственных сил настоять на справедливости у них нет, равно как и нет сил защитить себя от прямого грабежа и прямых реквизиций со стороны сильных мира сего.

Они нужны, чтобы стать кладбищем опасных отходов, источником рабской биомассы, им, как стоящим в самом низу трофической цепи, оставят самые никчемные объедки в мировом разделении труда. Их могут прикармливать, как овчарок, против России - опять же, пока она есть. Больше они никому ни для чего не нужны. Трудно понять, зачем они нужны были опекавшим их русским, людям со многими филантропическими странностями, но легко понять, что никому, кроме русских, они не нужны.

В мире господствует идеология Римского клуба, согласно которой необходимо снижать численность населения планеты, чтобы спасти её от перенаселения и истощения ресурсов. Кого будут сокращать в первую очередь? Думаете, своих белокурых и смуглявых детишек?! Да очнитесь же вы, наконец, господа русофобы! В первую очередь население планеты сократят за счет таких, как вы, беззащитных бестолочей и неумех, которые ничего, кроме как гуманитарную помощь жрать, делать не умеют. За вас - сбежавших из русского дома - никто ведь не вступится. Мир жесток. Выбор у него тоже жесток - или своих под нож, или вас, чужаков. Вот и выбирай себе... Да и зачем вы, скажите на милость, нужны, если объективно посмотреть? Где ваши заводы, господа прибалты? А как у вас с производством, господа украинские западенцы? Нет их у вас и быть не может, потому что без рынка России не нужны они.

Не может быть роста политических прав и свобод в обществе, которое деградирует в производственном и технологическом плане. Падающая экономика рождает либо диктатуру, либо охлократический хаос, парализующий всякую нормальную жизнь. Политический террор, про который у нас примитивно думают, что он суть есть прихоть и психопатология тиранов, на самом деле явился в силу железной необходимости низкотехнологичных обществ. В таких обществах подавляющее большинство населения -для выживания общества- обязано заниматься черным, грязным, тупым, рабским трудом. Или так - или вымирание. А как ты заставишь живого, полноценного человека, который не пьян и не под наркозом, заниматься черным, грязным, тупым, рабским трудом по собственной его воле? Понятно, что ему такой доли для себя и своих детей не хочется, и трудно его даже за это осуждать. Дай ему волю (демократическое уважение к правам личности) - он будет митинговать годами за свое право сидеть в чистом кабинете, а поля останутся незасеянными и начнется голод...

Поэтому низкотехнологичное общество рождает тиранию и террор. Людей выгоняют в сферу грязного и отвратительного, но необходимого обществу труда насилием, запугиванием, подавлением воли и способности к сопротивлению, способности к задаванию вопросов - «а почему я тут себя гроблю, а Опанасенко в Раде заседает?». Так живет и ВЫЖИВАЕТ низкотехнологичное общество. А все общества в СНГ, включая и Россию-Мать, к сожалению, низкотехнологичны и движутся в сторону архаизации производственных процессов. Даже станкостроение РФ переходит от новейших моделей станков к выпуску вчерашних, позавчерашних устаревших моделей. Как технологическая деградация может сказаться на политической демократии? Естественно, только в качестве фактора её свертывания...

Есть ещё геополитический фактор - согласно ему Россию должны окружать вовсе не демократические, а свирепые фашистские слагаемые «санитарного кордона». Из-за этого мировая демократия насаждает на постсоветском пространстве самые оголтелые тоталитарные нацистские и террористические режимы. Что вас удивляет? Вы в своем саду на грядках колючий терновник сажать не будете, а вот по периметру сада, в качестве живой изгороди, - почему бы и нет?
 

 

 

 

До конца года 45 тысяч военных справят новоселье

Юрий Гаврилов
"Российская газета" - Федеральный выпуск №5040 (216) от 17 ноября 2009 г.

Сегодня на коллегии министерства обороны главный квартирмейстер армии расскажет, как решается самая болезненная проблема военных - расселение их по собственным и служебным квартирам.

Правительство даже во время кризиса в полтора раза увеличило финансирование военно-жилищных программ. Президент Дмитрий Медведев в Послании потребовал, чтобы силовые ведомства выдержали обязательства по строительству и приобретению квартир. В интервью "РГ" начальник расквартирования и обустройства - заместитель министра обороны Владимир Филиппов подтвердил: за два года будет полностью решена проблема с постоянным и служебным жильем в армии.

Российская газета: Владимир Иванович, вы можете гарантировать, что к концу будущего года в армии, как прописано в планах, не останется очередников на постоянное жилье?

Владимир Филиппов: Все, кому положено, квартиры получат. Это наша приоритетная задача, и в нынешнем году она уже реализована более чем наполовину - свыше 27 тысяч 500 квартир распределено между очередниками, идет заселение.

РГ: Вы их построили, купили, на что-то обменяли?

Филиппов: Задача решается комплексно. Жилищный фонд пополняется с помощью строительных компаний минобороны и других организаций. Часть квартир мы покупаем. Идет реализация государственных жилищных сертификатов. Имеются и другие источники "квадратных метров". В частности, реализация инвестиционных контрактов и повторное заселение. Когда в прошлом году принимали решение обеспечить военнослужащих постоянным жильем, речь шла о задействовании всего этого механизма.

Конец очереди

РГ: Сколько военных квартир для этого требовалось?

Филиппов: 90 700, в том числе 45 400 - в нынешнем году. Некоторое отставание от графика связано с тем, что реальное финансирование началось в апреле. А дополнительные 27 миллиардов рублей, которые минобороны выделили по распоряжению президента и правительства, нам перечислили только в октябре. Кризис скорректировал жилищные планы, но не объемы бюджетного финансирования. Ни на один рубль оно не сократилось. Поэтому мы на сто процентов уверены, что задача, поставленная президентом: предоставить до конца 2010 года постоянное жилье всем военнослужащим-очередникам, будет выполнена.

РГ: Не придется распихивать людей по коммуналкам и "хрущобам"?

Филиппов: Такого не будет. Немалую часть передаваемого жилья можно отнести даже не к эконом-, а бизнес-классу. Во всяком случае, оно к нему приближается. Взять, к примеру, последнюю серию квартир, которые мы получаем в Академическом городке Екатеринбурга. 149 ордеров вручили в октябре, еще 716 вручим в этом месяце. Прекрасное жилье. Мы его даже показывали президенту. В городке есть необходимая социальная инфраструктура - магазины, школы, детские сады. Я немало лет прослужил в Уральском регионе и знаю, что значит получить квартиру в Екатеринбурге. Там десятилетиями этот вопрос не решался. А мы к концу года его закроем и займемся формированием служебного фонда.

РГ: Если трудно получить квартиру в Екатеринбурге, что же тогда говорить о Москве или Санкт-Петербурге?

Филиппов: Московский и Ленинградский военные округа для нас самые проблемные. Я бы сюда еще добавил Северо-Кавказский, но не весь, а конкретно - Ростов-на-Дону. У нас есть в городе своя земля, но цены на строительство домов и инженерной инфраструктуры очень высокие. Ищем выход из положения.

Что касается гарнизонов Санкт-Петербурга, мы сейчас зашли на строительные площадки в Осиновую Рощу, которые позволят в октябре - ноябре следующего года сдать порядка 6 тысяч квартир. Это закроет проблему расселения очередников.

Теперь по Москве. Есть решение в самом городе жилье не строить и не покупать. Единственное исключение - работа по уже заключенным инвестиционным контрактам. Подписали договоры о приобретении жилья в Подольске и Балашихе. В 2010 году люди там получат квартиры.

РГ: Московское жилье минобороны не по карману?

Филиппов: Платить по 114-115 тысяч рублей за квадратный метр мы не можем. Минрегион установил для нас цену в столице 77,3 тысячи. Конечно, застройщики на такие деньги не пойдут. Поэтому будем расселять людей в Подмосковье. Если судить по прошлому году, очередники с удовольствием ехали и в Красногорск и в Нахабино...

РГ: Но это же сразу за кольцевой дорогой. Балашиха и тем более Подольск гораздо дальше от столицы.

Филиппов: Верно. Но так сложилась ситуация - предоставить квартиры поближе к Москве не получается. Если мы сейчас сосредоточим внимание на том, как расселить людей в столице, то на другие регионы просто не останется средств.

РГ: На генеральские квартиры деньги почему-то нашлись. Я имею в виду громкие уголовные дела, которые недавно рассматривали в судах. Один военачальник умудрился получить в Москве 6 квартир, другой - чуть ли не двенадцать. Список можно продолжить.

Филиппов: Я не могу отвечать за то, что происходило несколько лет назад. Сейчас контроль за целевым расходованием средств очень жесткий. Его осуществляют сразу несколько организаций - Главное управление госзаказчика, технадзор, финансовая инспекция минобороны. Кроме того, по нашей инициативе к этой работе подключилась Главная военная прокуратура. Могу сказать уверенно, что жилищные деньги "налево" не уходят. Более того, за счет четко просчитанных контрактов мы сумели сэкономить 1 миллиард рублей. А это 475-500 дополнительных квартир.

РГ: В России есть регионы, где военной очереди на постоянное жилье не существует?

Филиппов: Из 70 субъектов Федерации эта проблема полностью решена в 21. Могу их перечислить. Это Башкирия, Татарстан, Пермский и Камчатский края, Астраханская, Волгоградская, Воронежская, Курская, Костромская, Мурманская, Новгородская, Орловская, Омская, Псковская, Пензенская, Саратовская, Тамбовская, Тюменская, Томская, Челябинская и Еврейская автономная области. К концу нынешнего года решим ее в Адыгее и Республике Алтай, в Красноярском крае, Иркутской, Нижегородской, Новосибирской, Оренбургской, Смоленской, Рязанской и Тверской областях.

Мы стараемся идти дальше. Скажем, закрыли проблему в Тюмени. Но на будущий год планируем купить там еще 500 квартир, чтобы у уволившихся офицеров и прапорщиков, например, с Дальнего Востока, Сибири или Северного флота, появилась возможность перебраться в готовое жилье.

РГ: Вы уверены, что отставники по собственной воле поедут жить в Тюмень?

Филиппов: Наверняка найдутся желающие. Если говорить об общих подходах, то мы пошли от обратного. Когда в период кризиса жилищный рынок замер в ожидании лучших времен, в минобороны не стали ждать предложений, а занялись поиском подходящих контрактов. Мы изучили более 200 тысяч вариантов застройки, но лишь 36 тысяч признали подходящими. Изобилия готовых квартир, о котором везде твердят, на самом деле не существует. В лучшем случае есть стройка, которую при соответствующем финансировании обещают завершить к конкретному сроку.

РГ: Ситуация с собственными квартирами понятна. А как обстоит дело со служебным жильем?

Филиппов: Своеобразный ориентир здесь - новые военные городки, которые построили для горных бригад в Ботлихе и Зеленчукской. Такие городки будут базовыми при развертывании частей и соединений постоянной готовности. В Цхинвале, где год назад шли бои, сейчас стоят благоустроенные казармы, столовая, спортивные сооружения. В поселке Рыбачий на Камчатке сносим ветхие бараки и на их месте возводим современные дома с квартирами большого метража, прекрасный матросский клуб, спортивно-оздоровительный комплекс. Недавно открыли ледовый каток. И такие объекты будем строить повсеместно.

РГ: Планов - громадье. Но когда их выполнять, если до 2012 года - установленного президентом срока по служебному жилью - осталось не так много времени?

Филиппов: В этом году мы должны получить 5 тысяч служебных квартир, в следующем - еще около 7 тысяч. Готовятся проекты по комплексной застройке под "служебки" земельных участков в Санкт-Петербурге, Мытищах, Екатеринбурге, Балтийске, Хабаровске, поселке Крымский в Краснодарском крае, других регионах.

РГ: Солдаты-контрактники смогут получать там квартиры?

Филиппов: Тем, кому они положены, смогут. Мы исходим из того, что разницы в предоставлении жилья офицерам и солдатам-контрактникам, особенно семейным, быть не должно. То, что они получали раньше - все эти казармы, наспех переделанные под общежития, создавало у людей соответствующее отношение к службе. Если мы хотим иметь в армии настоящих профессионалов, нужно их обеспечивать не "углом" в развалюхе, а комфортным жильем.

Очередь за сертификатом

РГ: Как обстоит дело с отселением из гарнизонов пенсионеров, других жителей, не имеющих к армии никакого отношения?

Филиппов: Первый шаг уже сделан. Мы договорились с минрегионом о выделении таким жильцам дополнительных государственных жилищных сертификатов. Могу привести два примера, как они помогают решать проблему. В гарнизоне Чебаркуль на Южном Урале благодаря сертификатам мы полностью освободили служебные квартиры. В Крымске Краснодарского края за счет ГЖС не просто расселили людей из военного городка, но по договоренности с местной администрацией обменяли сертификаты на благоустроенные квартиры в этом же населенном пункте.

Работу продолжим. Начиная с 2011 года попросили у минрегиона выделять нам ежегодно 10 500 сертификатов в том числе для отселения гражданских людей из закрытых военных городков.

РГ: В сокращенных частях, где уже не осталось военных, но живет гражданское население, сертификаты тоже выдают?

Филиппов: Дома, котельные и всю остальную инфраструктуру мы передаем муниципальным властям. На это есть соответствующее постановление правительства.

РГ: Военнослужащие имеют право выбора - ждать квартиру от минобороны или покупать ее самостоятельно с помощью сертификата?

Филиппов: Конечно. Каждый сам решает, что ему удобно. Но чаще люди предпочитают сертификат. Почему? Если раньше его владельцам нередко приходилось доплачивать за жилье, то сегодняшняя "стоимость" ГЖС - 26 500 рублей за квадратный метр - позволяет во многих российских регионах приобретать квартиры, не добавляя своих денег. Востребованность ГЖС сильно выросла. Нам их просто не хватает. Мы имеем возможность удовлетворить только 40 процентов заявок. Поэтому в основном распределяем сертификаты там, где люди служат в наиболее тяжелых условиях. Например, на Тихоокеанском и Северном флотах.

В будущем году программа ГЖС завершается, и министерство обороны вышло с ходатайством, чтобы ее продлить до 2015 года. Проводится работа по увеличению выпуска сертификатов до 10,5 тысячи в год.

РГ: А что с программой жилья для лейтенантов - военной ипотекой? Что-то о ней давно не слышно.

Филиппов: Мы ее активно реализуем. В накопительно-ипотечную систему уже включено 113 тысяч 500 военнослужащих всех силовых структур России. На именных счетах размещено более 27 миллиардов рублей. Каждый год в ипотеку вступают порядка 30 тысяч человек.

В прошлом году с ее помощью собственниками жилья стали 297 военнослужащих. А ведь это был только пилотный проект, эксперимент. Со следующего года право на покупку квартир по ипотеке получат более 10 тысяч военнослужащих. Уже заключены договора по 1071 квартире, более полусотни человек получили свидетельства о праве на жилищную собственность.

РГ: И где они пропишутся?

Филиппов: Регионы интересные - Калининградская, Московская, Ростовская, Челябинская и Новосибирские области. Больше всего в Подмосковье и под Калининградом. Ипотека позволяет без всякой доплаты приобретать ребятам не просто жилье, а двух- и трехкомнатные квартиры площадью 60 квадратных метров. Я думаю, будущее именно за такой программой.

 

http://mil.ru/info/1069/details/index.shtml?id=68691

12 ноября в Министерстве обороны состоялась интернет-конференция с участием начальника расквартирования и обустройства Министерства обороны Российской Федерации– заместителя Министра обороны Российской Федерации генерал-полковника Владимира Филиппова. В течение двух часов глава военно-строительного комплекса военного ведомства подробно отвечал на вопросы граждан, поступившие по электронной почте. Подобное мероприятие прошло в квартирно-строительных органах впервые.

Интернет-конференция была подготовлена и проведена силами Управления начальника расквартирования и обустройства при поддержке Управления пресс-службы и информации Минобороны.

Двести двадцать один человек воспользовались возможностью напрямую, минуя многочисленные этапы подготовки документов, задать вопрос о наболевшем заместителю главы военного ведомства. Фактически, это был прием по личным вопросам граждан со всей страны.

Для удобства подготовки писем на официальном сайте Министерства обороны была подготовлена специальная интернет-страница, был организован прием обращений по вопросам деятельности органов расквартирования и обустройства Минобороны. Это жилищное обеспечения постоянным и служебным жильем, увольняемых или уволившихся военнослужащих, ветеранов военной службы, строительство и покупка квартир для нужд военного ведомства, формирование потребности обеспечения жильем военнослужащих во всех субъектах Российской Федерации, обустройство военных городков и другие вопросы.

Хотя электронное общение и скрывает личность обращающегося человека, не придает раскованного стиля в диалоге, но в этот раз подобного барьера не было. Буквально с первых обращений по откровенным непраздным вопросам сразу стало ясно, что писали молодые офицеры, их жены, военные пенсионеры, ветераны, родители военнослужащих, представители общественных организаций и, наконец, люди интересующиеся судьбой своего государства. Это с первых минут настроило всех участвующих в проведении конференции на рабочий лад.

Конечно же, вопросы были самые разные. Но основной темой обращений стало жилищное обеспечение военнослужащих. Военными специалистами в кратчайшие сроки, практически в режиме «он-лайн», были отработаны все обращения. Ни одно электронное послание не прошло мимо адресата. Тщательно подготовленные ответы были направлены авторам интернет-писем. Правда, некоторые вопросы потребовали более тщательной проверки и сбора дополнительных сведений. Поэтому генерал-полковник Владимир Филиппов, исходя из жесткого момента времени, отведенного для проведения конференции, поручил соответствующим должностным лицам разобраться и компетентно ответить на такие обращения в кратчайшие сроки. Все ответы обратившимся будут направлены по указанным обратным адресам до 20 ноября 2009 года.

Среди вопросов, касающихся обеспечения военнослужащих жильем, самыми частыми стали обращения о признании права на получение постоянного жилья. Эти обращения рассматривались в частном порядке.

Кроме того, было и немало вопросов о том, где будет построено жилье, когда будут сданы дома. Например, авторы более двадцати обращений просили прояснить ситуацию, сложившуюся со сдачей жилого дома №30 в Балашихе, в микрорайоне Гагарина.

Заместитель Министра обороны ответил, что указанный дом принят Минобороны не будет по вине застройщика. Людям, спланированным к заселению в него и невольно ставшим заложниками недобросовестной строительной компании, будет предложено заселиться в квартиры по конкретным адресам в других уже построенных подмосковных домах.

Большое количество электронных посланий было адресовано начальнику расквартирования и обустройства военного ведомства по вопросу реализации права приватизации предоставляемого военнослужащим постоянного жилья. Это связано с окончанием в марте будущего года приватизации в Российской Федерации. Во всех персональных ответах сообщалось, что для решения этой проблемы Министерством обороны предпринимаются активные действия.

Немало вопросов было связано с отселением граждан из закрытых военных городков. Замминистра ответил, что для формирования фонда служебного жилья воинских частей постоянной боевой готовности, Минобороны совместно с Минрегионом России проводит работу по выделению государственных жилищных сертификатов для граждан, уволенных с военной службы до 1 января 2005 года и проживающих в закрытых военных городках базовых районов. Кроме того, направлено обращение в Минрегион о ежегодном выделении 10 тысяч 500 государственных жилищных сертификатов начиная с 2011 года для отселения из закрытых военных городков граждан утративших связь с Минобороны. Стоит отметить, что несмотря на ограниченное финансирование Программы ГЖС, в этом году Минобороны выделялись сертификаты для решения данной проблемы в отдельных базовых военных городках, таких как Чебаркуль, Крымск и других. Важно, что получатели сертификатов могут приобрести жильё в любом субъекте России.

Многие авторы спрашивали о том, что происходит с военной ипотекой, в каких регионах можно купить жилье?

Владимир Иванович ответил, что накопительно-ипотечная система жилищного обеспечения военнослужащих это действующая перспективная форма обеспечения постоянным жильем военнослужащих в новом облике Вооруженных Сил. Механизмы накопительно-ипотечной системы являются достаточно прозрачными и понятными для военнослужащих.

На 1 ноября из всех силовых структур в систему уже включены 113 тыс. 500 военнослужащих. Мы прогнозируем, что начиная с 2010 года в систему будут вступать порядка 30 тысяч военнослужащих ежегодно.

Размер накопительного взноса на одного участника в 2009 году составляет 168 тыс. рублей, но в 2010 году он будет увеличен до 175 тыс. 600 рублей.

Эта сумма позволяет приобретать жилье стандартных потребительских качеств в большинстве регионов Российской Федерации средней площадью 60 квадратных метров.

На сегодняшний день более 1 тысячи военнослужащих из более 3 тысяч изъявивших желание приобрести жилье с использованием ипотечного кредитования, уже приобрели квартиры в основном в Воронежской, Калининградской, Московской, Новосибирской, Ростовской и Челябинской областях.

Участие в накопительно-ипотечной системе является обязательным для всех офицеров и прапорщиков, заключивших первые контракты о прохождении военной службы после 1 января 2005 года. Добровольным остается участие для военнослужащих по контакту рядового и сержантского состава.

Также проводится работа по подготовке проекта федерального закона об обязательном участии в накопительно-ипотечной системе солдат (матросов), сержантов (старшин), проходящих военную службу по контракту.

Конечно есть и трудности. Так основной проблемой является низкая активность кредитных организаций по предоставлению ипотечных кредитов. В условиях снижения ставки рефинансирования кредитные организации не спешат пересматривать процентную ставку, что приводит к снижению суммы кредита.

В целях повышения гарантий для военнослужащих заключено соглашение с ОАО «Агентство по ипотечному жилищному кредитованию» об оказании услуг по предоставлению кредитов участникам накопительно-ипотечной системы. Согласованы параметры специального ипотечного продукта. Это позволит военнослужащим без доплаты приобретать достойное жилье.

Кроме вопросов были и благодарственные письма.

Так семья кадрового офицера полковника Сергея Маенкова из Калининграда пишет:

Уважаемый Владимир Иванович! Пишет Вам обычная офицерская семья Маенковых из самой западной– Калининградской области нашей страны. Хотели бы и с Вами поделиться нашей радостью– в августе получили отдельную благоустроенную квартиру, большую и светлую. Глава семьи– полковник, отдал более 30 лет военной службе. Все годы совместной жизни и службы у нас было только или служебное, или съемное жилье. Поэтому эта квартира для нас именно долгожданная. Искренне благодарим Вас, уважаемый Владимир Иванович, и всех специалистов за труд, за ту радость, которую Вы вносите во многие семьи военнослужащих, за настоящую уверенность в завтрашнем дне для нас, наших детей и внуков.

С добрыми пожеланиями, Наталья Викторовна и Сергей Иванович Маенковы.

Конечно, за два часа невозможно ответить на многочисленные вопросы, поступившие от граждан. Но, недаром говорится, что каждое маленькое зернышко дает большие всходы. Надежды на помощь в решении вопросов обратившихся людей во многом оправдаются.

По мнению начальника расквартирования и обустройства Министерства обороны Российской Федерации– заместителя Министра обороны Российской Федерации генерал-полковника Владимира Филиппова интернет-конференция показала свою эффективность, позволила оперативно провести мониторинг ситуации по всем регионам Российской Федерации. За короткий срок было решено более двухсот проблем обратившихся за помощью людей.

Можно с уверенностью сказать, что подобное мероприятие в органах расквартирования и обустройства не последнее, а прием электронных писем от граждан в адрес замминистра продолжится до конца этого года.
 

 

http://www.finiz.ru/articles/article1246118/

Юлия Мироненко

Присвоение государственной собственности частными лицами - не редкость. Но иногда правоохранительные структуры слишком затяги—вают ведение дел, открытых против сомнительных предпринимателей. Об этом свидетельствует история Военного строительного управления города Москвы (ОАО "ВСУМ"), которая, как говорится, средь бела дня утратила часть своей дорогостоящей собственности.

ВСУМ - организация исключительно мирная. Производит и продает строительные и конструкционные материалы, возводит здания, в том числе и социальное жилье для военнослужащих. Казалось бы, компания должна быть надежно защищена от посягательств тем, что одним из ее акционеров является Российская Федерация. Но и этой собственности, даже учитывая ее социальную значимость, умудрились "приделать ноги".

Начиналось все банально. ВСУМ находилось исключительно в государственной собственности. Но компании нужно было развиваться. Поэтому государство сделало ставку на привлечение инвесторов и в 2004 году выставило на аукцион пакет акций ОАО "ВСУМ". На тот момент только в одной Москве компании принадлежало более 40 тысяч квадратных метров недвижимости и 12 земельных участков (общая площадь 10,823 га). Также компания владела 8 участками в Московской области (общая площадь 24,772 га).

Пакет акций был продан на аукционе за 253,01 млн рублей. Но, по самым приблизительным оценкам (исходя из стоимости квадратного метра на тот момент), только столичная недвижимость (без участков в Москве и области) тянула примерно на 3,5 млрд рублей. И даже если "плясать" только от этой суммы, то пакет в 24,5% (а именно столько было продано на аукционе) акций должен был стоить никак не меньше 900 млн рублей. Но, видимо, удача сопутствовала компании ООО "Галактика на Казанце", победившей в конкурсе. Ее учредителем являлся Алексей Душутин, который в 2006 году был назначен генеральным директором ВСУМ.

И уже в ноябре 17 объектов имущества компании, расположенных в Москве, были отчуждены. Нельзя утверждать с полной уверенностью, но логика подсказывает, что "благотворительность" была не безвозмездной. Вскоре к тому же недвижимость перешла в другие руки и в результате оказалась в собственности нескольких кипрских холдингов. При этом должность генерального директора никаких полномочий для таких широких жестов не дает. И все подобные судьбоносные решения могут приниматься только при наличии одобрения совета директоров. Более того, необходимо было, чтобы Росимущество провело оценку объектов. Но, видимо, Душутин счел эти процедуры формальностью. Он даже не поставил в известность ни совет директоров, ни Росимущество.

"Всплыло" все лишь в январе 2007 года, когда Счетная палата провела обычный аудит государственной собственности. Тогда и обнаружилось, что она слегка "усохла". Инспекторы не досчитались 17 объектов, в том числе и владений на Силикатном проспекте и Таманской улице. Во всех смыслах - "лакомые куски". Первый объект находится в самом центре столицы, рядом с проектом "Москва-Сити". Второе помещение также располагается в Серебряном Бору.

Заключение аудиторов СП было суровым: "Коллегия приняла решение направить представления в Росимущество, Минобороны и ОАО "ВСУМ", обращение в Генпрокуратуру и МВД России". Вскоре Главное следственное управление при ГУВД г. Москвы возбудило уголовное дело N 136630 по факту "использования лицом, выполняющим управленческие функции в организации, своих полномочий вопреки законным интересам этой организации и в целях извлечения выгод и преимуществ для себя и других лиц и нанесения вреда другим лицам".

Тем временем Алексей Душутин продолжает трудиться на предприятии, у которого еще осталось достаточно привлекательной собственности. Следствие длится уже 10 месяцев. В связи с чем депутат Госдумы Ольга Селиверстова была вынуждена обратиться к генеральному прокурору Юрию Чайке с просьбой ускорить следствие. По ее мнению, следствие превращается в обыкновенную волокиту.

Эта история, к сожалению, до сих пор оставляет больше вопросов, чем дает ответов. Например, почему Душутина вообще назначили генеральным директором компании? Ведь у него не было никакого опыта руководства строительной организацией. А если обратить внимание на судьбу компаний, к которым он раньше имел отношение (ЦКБ "Связь", ОАО "Металлист", Рязанский конезавод), то их всех словно преследует злой рок. Все они сначала доверяли ему пакеты своих акций, а потом лишались части собственности.
 

Сергей Птичкин

Идея управления войсками через Интернет захватила умы военных сначала в США. Уже и в нашем Генштабе как о само собой разумеющемся говорят о сетецентрических войнах будущего.

Артур и киборги

Термин "сетецентрическая война", как считается, ввел в оборот вице-адмирал ВМС США Артур Себровски в 1998 году. В чем суть? Предполагается создание глобального боевого Интернета для обмена информацией, как модно говорить, в режиме онлайн, а главное - управления из единого центра всеми видами и родами войск в их иерархическом построении, вплоть до конкретного бойца, которому отводится роль "электронного солдата". Военными действиями в любой точке Земли будут управлять непосредственно из Пентагона. Верховный главнокомандующий в реальном масштабе времени может наблюдать картину боя на экране компьютера и при желании связываться не только со всеми командирами от генералов до сержантов, но и с конкретным "рядовым Райаном", чтобы подбодрить и даже спасти его в трудную минуту.

Сама картина боя похожа на продвинутую компьютерную игру, однако бегать, стрелять и даже умирать будут виртуальные изображения настоящих бойцов.

Это похоже на фантастику. На самом деле все очень серьезно. США через различные военные и гражданские программы тратят сотни миллиардов долларов на построение закрытого военного Интернета и реализацию всего комплекса сетецентрической войны. Лучшие компьютерные силы Штатов привлечены к решению этой задачи. Создаются трехмерные цифровые карты местности наиболее вероятных зон ведения войны. Все находящиеся там населенные пункты также оцифровываются и переводятся в трехмерное изображение. То же самое делается с военной техникой армии, флота и авиации США и техникой вероятных противников. В перспективе - оцифровка всех американских военнослужащих, чтобы в Пентагоне могли видеть не просто точку на экране, отображающую местоположение бойца в данный момент, а его виртуальную фигуру.

Естественно, создается алгоритм управления военной армадой. И это оказалось задачей гораздо более сложной, чем переведение "в цифру" и отображение через компьютер картинки боя, пусть и самой достоверной. С этим пока не справились, но в Пентагоне уверены, что все у них получится, так как за основу взяты алгоритмы советской полевой автоматизированной системы управления войсками.

Бой идет, и все висит

Общая сумма денег, израсходованных в США на реализацию идей вице-адмирала Себровски, скоро превысит триллион долларов. Между тем многие специалисты считают, что сетецентрическая война в ее нынешнем исполнении - афера века. И нужна она прежде всего тем, кто связан с производством сверхмощных ЭВМ и компьютерных программ. Каким бы совершенным ни был компьютер, зависнуть он может в любой момент. И представьте картину: бой идет, а управляющий им комп "висит". Военный Интернет не реагирует на внешнее радиоэлектронное противодействие, но он абсолютно беспомощен перед угрозой внутреннего вторжения. Сетецентрическую войну в ее нынешнем виде может выиграть один человек, имеющий флэшку с супервирусом и доступ к вражеской сети интернет-управления.

В России собственной военной паутиной занялись следом за американцами. Проекту дали звучное имя "Созвездие". Во время последней войны на Северном Кавказе военные разведчики, например, слали в Москву свои донесения и цифровые фотографии через закрытый e-mail. Но отдельные защищенные компьютерные линии связи полноценным боевым Интернетом назвать, естественно, нельзя.

Забытый "Маневр" и сорванный "Полет"

Между тем в СССР еще в 1983 году приняли на вооружение АСУ "Маневр". Не за океаном, а у нас смогли первыми увязать каждый танк, каждую ракетную установку, каждый самолет и вертолет, каждое армейское подразделение в единую систему, управляемую легко и эффективно.

Когда распался Варшавский договор, США получили почти все составляющие "Маневра". Пентагон подготовил и провел командно-штабную игру. С одной стороны НАТО, с другой - Варшавский договор. Войска Запада управлялись по своей системе, армии Востока использовали "Маневр". НАТО было разгромлено без применения ядерного оружия за три дня. Только за счет великолепного управления! Американцы испытали шок. И не только от поражения. Они просто не могли понять, как на примитивной элементной базе советским специалистам удалось создать столь эффективную систему управления. Достаточно сказать, что для обеспечения всего одного канала закрытой связи в АСУ "Маневр" использовалась аппаратура, едва умещавшаяся в фургоне, размещенном на грузовике "Урал". Но этот канал работал, и заглушить его было невозможно!

Они бы испытали еще больший шок, если бы узнали, что "Маневр", принятый в СССР на вооружение, в войска внедрен так и не был. А может быть, они как раз об этом-то и знали.

В 1993 году один из создателей "Маневра" Роберт Николаев возглавил работы по созданию АСУ для ВДВ - "Полет-К", которая являлась гигантским скачком в сравнении с предшествующей системой. "К" означало космическую компоненту АСУ. "Полет-К" должен был стать основой собственной идеологии сетецентрических войн.

АСУ ВДВ была в целом спроектирована к началу 2000 года, отдельные ее элементы прошли успешные полигонные испытания, которые показали, что эта система пригодна и для Сухопутных войск. "Полет-К" нельзя заглушить никаким радиоэлектронным противодействием, нейтрализовать компьютерным вирусом. Николаев умудрился спроектировать радиостанцию, которую невозможно запеленговать. Было реализовано множество других уникальных новшеств. Казалось бы, надо срочно активизировать работы для построения прекрасно управляемой, а значит - непобедимой армии. Тем более в США на то время ничего подобного не было. Каков результат?

Тему закрыли, Роберта Николаева уволили с должности директора НИИ систем связи и управления. Возбудили уголовное дело, арестовали прямо в больнице и бросили 70-летнего ученого в "Бутырку" аккурат за три дня до нового, 2007 года. Почти сутки отнюдь не здоровый человек, едва вышедший из гипертонического криза, простоял в бетонном мешке.

Весной 2007 года Николаеву дали условный срок и отпустили. Прокурорская "справедливость" восторжествовала, зато у нас в войсках нет нормальной связи, нет даже подобия эффективной системы управления, но при этом тратятся сотни миллионов рублей на интернет-"Созвездие". Вся его база строится на зарубежных операционных системах. Понятно, что о закрытости такого военного Интернета говорить трудно. Пока "Созвездие" дальше бумажных проектов не продвинулось.

Прочитал в "Русском репортере" интервью с майором Дымовским. Странный человек (не сказать бы страшный).  

7 вопросов Майору Алексею Дымовскому, автору видеообращения к Путину
Анна Рудницкая

Страна узнала имя еще одного майора милиции. На этот раз, по счастью, обошлось без выстрелов. Сотрудник УВД Новороссийска Алексей Дымовский записал и разместил на своем сайте видеоролик с обращением к Владимиру Путину, где рассказал о коррупции в органах. Ролик посмотрели несколько сотен тысяч человек, в Новороссийск нагрянули комиссии МВД, майору предложили помощь правозащитники

1. Что вы будете делать, если вас уволят?

Пойду работать в антикоррупционный комитет. Меня еще не пригласили, но дело несложное, думаю. Обама — тоже паренек из народа, а вон куда пролез. Я хочу набрать людей и провести настоящую проверку. Я знаю много порядочных милиционеров — в Челябинске, в Анапе, в Новосибирске, в Амурской области…

2. Почему вы перевелись с Дальнего Востока в Новороссийск?

Там я тоже за правду боролся. Обращался к генералу, в Управ­ление собственной безопасности — оно проверки провело, шуму было много. Начальнику своему дорогу перешел, короче. А он проверками замучил, работать не давал.

3. Вы считаете, Путин не знает о том, что происходит в милиции?

Может, и знает. Он же сам бывший гэбэшник — должен знать. Но, вообще, у них там лучше все. В костюмчиках ходят, начальство вежливое — Алексей Александрович, Владимир Влади­мирович… Не то что у нас. Я к Путину еще в 2006 году первый раз обращался, по прямой линии. Записал свой вопрос: «Когда кончится ментовский беспредел в Краснодарском крае?»

Оставил фамилию свою, должность. Только в феврале этого года пришел ответ из Москвы — моему начальству. Что, мол, есть такое обращение, нужно провести проверку. Тогда меня вызвали и стали прессовать, чтобы я отказался от обращения. Мне пришлось позвонить и снять вопрос. Но теперь надо довести дело до конца. Изнутри же никто лучше меня не знает, как эта система устроена.

4. В обращении вы рассказали, что начальник обещал вам звание в обмен на то, что вы «посадите» невиновного человека. Звание появилось, значит, вы выполнили просьбу?

Нет, конечно. Я дождался, когда мне позвонили из главка и сообщили о присвоении звания майора, зашел к начальнику УВД и сказал, что не буду этого человека сажать.

5. Что вы подумали, когда узнали про майора Евсюкова?

Что он дурак. Хотя я понимаю, что это от нервозности, наверное. Тоже накипело у человека: и отношения с руководством, и, может, другое что… Вот так все копится — однажды может и прорваться.

6. У вас очень «красивый» номер мобильника. Дорогой, наверное?

Это дочкин номер, ей жена подарила телефон с сим-картой на день рожденья. Я свой потерял — попросил у дочки, на время.

7. Почему вы пошли работать в милицию?

Я, вообще, хирургом мечтал стать: у меня мама врач. Но в медицинский не получилось поступить, по финансовым причинам. После армии поработал на заводе вагоноремонтном. А что завод? Там все пьют. Не от хорошей жизни, конечно. Подал заявление в милицию, ждал полгода, пока место освободилось, — кто-то же должен этим заниматься. В принципе, я и стал хирургом. Только другие, так сказать, опухоли вырезаю.
 

 

 В ходе глобальной информатизации возникла принципиально новая среда противоборства конкурирующих государств - киберпространство. Если в мире к настоящему времени сложился в той или иной степени стратегический баланс сил в области обычных вооружений и оружия массового уничтожения, то вопрос о паритете в киберпространстве остается открытым.

 В процессе формирования киберпространства происходит конвергенция военных и гражданских компьютерных систем и технологий. Государственные органы все шире закупают для решения военных и других специальных задач аппаратно-программные средства, разработанные коммерческими производителями для широкого круга пользователей.       

Растет также потребность в совместимости гражданской информационной инфраструктуры с правительственной и военной. В связи с этим происходит их технологическое и организационное слияние. Так, 95% линий связи компьютерных сетей Министерства обороны США развернуто на базе общедоступных телефонных каналов, а свыше 150 тыс. компьютеров подключены к сети Интернет, что делает их чрезвычайно уязвимыми.

Весь стандартизированный компьютерный комплекс может быть быстро выведен из строя применением одного конкретного средства, атакой, ориентированной на общий для стандартизированной сети уязвимый элемент - например, операционную систему или протокол связи.

Указанное обстоятельство может быть эффективно использовано радиоэлектронной разведкой страны-разработчика этих унифицированных платформ.

Лидирующее положение в этой области занимают США, рассматривающие мировую информационную инфраструктуру как сферу, контроль над которой позволит осуществить стратегические цели глобального доминирования. В формировании их внешней политики появился новый подход, связанный с понятием «информационного зонтика», когда США берут на себя обеспечение информационной безопасности своих союзников.

Эта позиция встречает противодействие со стороны развитых стран. Например, Япония считает, что введение информационного зонтика может привести к потере суверенитета страны.

Американская администрация считает, что формирование единой глобальной информационной инфраструктуры под контролем США позволит им решить задачу стратегического использования информационного оружия «вплоть до блокирования телекоммуникационных сетей государств, не признающих реалии современной международной системы».

По мнению западных аналитиков, ЦРУ, АНБ и военная разведка США изучают возможности и методы проникновения в компьютерные сети своих потенциальных противников. Для этого, в частности, разрабатываются технологии внедрения электронных вирусов и "логических бомб", которые, не проявляя себя в обычное время, способны активизироваться по команде.

В кризисной ситуации "электронные диверсанты" могут дезорганизовать оборонную систему управления, транспорт, энергетику, финансовую систему другого государства. Перспективными для таких целей считаются "заражённые" микросхемы, внедряемые в экспортируемую Соединёнными Штатами вычислительную технику.

По имеющимся данным, в настоящее время более 30 стран занимаются разработкой информационного оружия. Ведущие страны мира расширяют и создают в вооружённых силах и спецслужбах подразделения, которые должны обеспечить развитие наступательных возможностей в киберпространстве. Это позволяет говорить о начале витка гонки вооружений в киберпространстве.

Так, в Пентагоне активно дискутируются вопросы создания и использования электронных и компьютерных средств атаки на военную технику и объекты военной инфраструктуры вероятного противника.

Причем дело не ограничивается теоретической дискуссией. Один из главных энтузиастов кибероружия в Пентагоне М. Уинн создал в 2007 году киберкомандование для проведения операций в киберпространстве, включая в том числе и наступательные (перехват контроля над беспилотными летательными аппаратами противника, вывод из строя вражеских самолетов в полёте, сопровождение авиаударов электронной атакой на системы ПВО и т.д.).
 

Кроме того, Министерство обороны США активизировало разработку подходов к ведению боевых действий в кибернетическом пространстве.

Основной целью предпринимаемых усилий является формирование облика будущих сил ведения боевых действий в киберпространстве и определение их боевых возможностей на фоне ускоренного развития технологий сетевых компьютерных операций, радиоэлектронной борьбы, радиоэлектронной разведки, а также оружия направленной энергии.

И всё это - для контроля над киберпространством, обещающим в обозримом будущем военное превосходство США над противниками.

Не хотят отставать и другие. В европейской прессе прошла информация, что командование вооружённых сил Германии приступило к созданию службы сетевых операций с конкретной целью - осуществление воздействия на компьютерные сети противника, которое направлено на использование, искажение, подмену или уничтожение информации, содержащейся в базах данных компьютеров и информационных сетей, а также снижение эффективности их функционирования либо вывод из строя.

Предусматривается, что служба сетевых операций командования ВС ФРГ должна быть сформирована и готова к задействованию к началу 2010 года.

К слову, в ФРГ была пресечена попытка проникновения в базы данных германского правительства. Немецкие эксперты не сомневаются в том, что за этой кибератакой стоят не группы компьютерных фанатов, а китайские спецслужбы. Об этом сообщил вице-президент Федерального ведомства по охране конституции ФРГ (BFV) Х.-Э. Ремберг, подготовивший соответствующий рапорт для правительства.

Специалисты BFV установили, что компьютерные атаки осуществлялись из городов Ланчжоу, Кантон и Пекин. При этом в целях маскировки хакеры действовали через промежуточный сервер сети Интернет в Южной Корее.

Для проникновения в правительственную сеть ФРГ злоумышленники установили скрытый контроль за сайтами Word-Datei и Powerpoint в сети Интернет. При заходе на эти сайты с персонального компьютера любого правительственного объекта этот ПК заражался вирусом, который позднее мог проникнуть во внутреннюю сеть учреждения.

Возможно, целью этой акции являлась проверка степени защищенности правительственной сети ФРГ.

Таким образом, Пекин выступает еще одним субъектом, активно осваивающим киберпространство в военных целях. Институт стратегических исследований Heritage Foundation подготовил для конгресса США доклад о деятельности специальных подразделений Народно-освободительной армии Китая (НОАК) в киберпространстве, представляющей опасность для США.

Аналитики выделяют два основных направления деятельности китайских подразделений по ведению боевых операций в киберпространстве - "проверка на прочность" защиты сетей оборонного ведомства и разведсообщества США и хищение передовых технологий. НОАК успешно использует интегрированность подконтрольных ей корпораций в американскую IT-индустрию.

Эксперты утверждают, что в последнее время число сетевых нападений, совершенных китайскими военными на американскую информационно-телекоммуникационную инфраструктуру, увеличилось втрое. В качестве основного объекта воздействия НОАК, как и прежде, выбрала компьютерные системы вооружённых сил США.
 

На них пришлось свыше 80 тысяч атак, позволивших нападающей стороне переслать на свои серверы 20 Терабайт данных закрытого характера из сети NIRPNet, а также разработать и внедрить программное обеспечение для ее дистанционного вывода из строя. Министерство внутренней безопасности США зафиксировало факт несанкционированного копирования конфиденциальной информации из собственной сети, который, как полагают сотрудники Heritage Foundation, через Интернет был осуществлен специалистами НОАК.

Канадские учёные обнаружили сеть электронных шпионов, расположенных преимущественно в Китае и отслеживающих содержимое компьютеров, которые размещены в правительственных учреждениях по всему миру. По словам учёных из Университета Торонто, вирус-шпион отслеживал содержимое 1295 компьютеров в 103 странах. Заражёнными оказались и компьютеры, которыми пользуется тибетский далай-лама.

Китайские спецслужбы, в свою очередь, в последнее время отмечают резкую активизацию попыток различных сепаратистских и экстремистских организаций использовать любые информационные каналы для ведения антиправительственной пропаганды среди населения страны.

Например, с момента возникновения массовых волнений в Тибетском автономном районе из-за рубежа был организован широкомасштабный вброс в информационное поле Китая комментариев и сообщений, полностью искажающих реальный ход событий и обстановку в целом. Антикитайские организации с использованием каналов сотовой телефонной связи, радиовещания и сети Интернет открыто призывали граждан страны к проведению протибетских демонстраций, митингов и антиправительственных выступлений.

Следует отметить, что США раньше других государств осознали важность построения киберщита, в то же время формируя мощный потенциал для информационной агрессии.

За океаном интенсивно разрабатываются средства и методы активного воздействия на информационные инфраструктуры потенциальных противников. В этих целях используется продаваемая за рубеж вычислительная техника, программные и программно-аппаратные средства, содержащие соответствующие закладки, а также привязка потенциальных противников к глобальным информационно-телекоммуникационным сетям, находящимся под контролем США.

Если ранее вектор государственной политики в области обеспечения информационной безопасности был более ориентирован на угрозу, которую в киберпространстве могут представлять террористические и криминальные группировки – спецслужбы ожидали инспирированных крушений самолетов и поездов, техногенных аварий, то теперь акценты в сфере международной безопасности сместились в сторону полномасштабной системы защиты информации.

Главными соперниками объявлены не хакеры-одиночки, а специально созданные службы на государственном уровне. Материальный ущерб от похищенной информации оценивается в миллиарды долларов. Согласно исследованиям Пентагона, проведенным в прошлом году, самая крупная кибератака на США могла бы лишить электричества несколько штатов, прервать работу банков и цифровых коммуникационных систем.

Президент Барак Обама уже в самом начале исполнения функций главы государства ввел пост директора по киберпространству в советах по национальной и внутренней безопасности США. Также он распорядился в течение двух месяцев подготовить доклад о состоянии безопасности компьютерных сетей.

За последние годы США добились существенных успехов в создании новых средств ведения "информационной войны". В ходе проведения военных операций против Ирака и Югославии ими были практически опробованы самые разнообразные виды "информационного оружия", начиная от попыток силового подавления командных пунктов и центров управления с помощью высокоточного оружия и кончая применением широкого спектра информационно-психологического воздействия на население.

В отличие от традиционных вооружений, средства противоборства в информационном пространстве могут эффективно использоваться и в мирное время. Важной особенностью этих средств является то обстоятельство, что они доступны не только государственным, но и террористическим, криминальным структурам, а также отдельным лицам.

Так, по мнению экспертов американской разведки, террористы помимо использования широко распространенных каналов связи в так называемых «интернет-форумах» перешли на общение друг с другом под прикрытием участников сетевых компьютерных игр. Предполагается, что они используют сценарии данных игр для координации действий, установки контактов и репетиций возможных атак на виртуальных моделях.
 

Американские службы, специализирующиеся на противодействии информационной деятельности террористических организаций, признаются, что в настоящее время неспособны эффективно противостоять пропагандистской активности «Аль-Каиды» в глобальной сети Интернет.

Тем не менее технологическое лидерство США в глобальном информационном пространстве создаёт предпосылки для его использования в ущерб интересам других стран, в том числе для их вытеснения с рынков информационных технологий, организации информационной блокады, проведения наступательных операций в рамках информационной войны.

Появление новых угроз породило политическую необходимость контроля (регулирования) киберпространства, принятия соответствующих норм. Приоритетность вопросов кибербезопасности для дальнейшего развития Интернета признана на Всемирном саммите по информационному обществу.

Необходимо отметить, что применение информационных технологий в военных целях не регулируется международным правом. Все это позволяет связать быстрый прогресс в развитии информационных технологий с возникновением новых факторов международной безопасности.

Соответственно, вопрос о контроле над информационным пространством становится актуальным вопросом международной политики. По мнению экспертов, эти вопросы должны рассматриваться и решаться на многосторонней основе с участием всех заинтересованных сторон.

Причем управление информационным пространством необходимо не только для обеспечения национальной безопасности абсолютного IT-лидера - США, но и международной безопасности в целом. Однако по этим вопросам США занимают особую позицию и уходят от договорённостей.

Николай Димлевич / R&D.CNews

          

Население Земли продолжает стремительно расти, свидетельствует последний рейтинг самых многолюдных стран мира. Однако в России тенденция прямо противоположная. В нашей стране мало живут и мало рожают, а по численности населения мы уже уступаем странам третьего мира.

Согласно данным Американского Бюро переписи населения опубликованным на сайте ЦРУ США население земли к середине 2009 года достигло 6,784 миллиарда человек. Более половины всего человечества сосредоточено на территории десяти самых населённых стран, там проживает 59% населения планеты. К 2050 году на Земле по прогнозу ООН будет проживать 9,2 миллиарда. Напомним, что в 1900 году в мире насчитывалось всего 1,6 миллиарда человек.

В пятёрку самых населённых стран входят Китай (1,33 миллиарда), Индия (1,17 миллиарда), США (307 миллионов), а также Индонезия (240 миллионов) и 200-миллионная Бразилия.

Кроме того, в десятку входят такие экзотические страны как Пакистан (176 миллионов), Бангладеш (156 миллионов) и даже Нигерия (149 миллионов). РФ занимает в рейтинге лишь девятую строчку с результатом 140 миллионов человек. На десятом месте Япония (127 миллионов), сообщает РБК-Рейтинг.

Одним из факторов, которые определяют рост населения является экономическое развитие. Впрочем для Африки и Азии он, похоже, не слишком значим. Основным показателем, отражающим рост населения страны является коэффициент воспроизводства - это количество рождений на одну женщину. В Китае эта цифра составляет 1,79, в США - 2,05, в Бразилии - 2,21, в Индии - 2,72, а вот в России всего 1,41, хотя известно, что для сохранения стабильного количества населения необходимо иметь коэффициент равный 2,1.

Наряду с рождаемостью в РФ, у нас ещё и один из самых высоких показателей смертности в мире - 16 место, сразу после африканских стран. С начала 90-х годов прошлого века наблюдается устойчивая депопуляция. Последнее время население России сокращается в среднем на 0,5% в год. Хуже дела сейчас обстоят только в Сербии, Латвии, Эстонии, Украине, Болгарии, Черногории и на Островах Кука.

Недавно Минздравсоцразвития сообщило о том, что в России количество родившихся превысило количество умерших людей по итогам августа 2009 года, всего на 1 тыс. Немногие отметили в этой скромной цифре заслугу демографического бума 80-х годов прошлого века, а ведь именно родившиеся в те годы сейчас вступают в репродуктивный возраст. Черезз 5-10 лет, наступит время рожать поколению 90-х, которое как известно было провальным.

Оказать позитивное влияние на численность населения может и рост продолжительности жизни. У России и здесь печальное положение: средняя ожидаемая продолжительность жизни составляет 66 лет. Между тем в мире два десятка стран, где люди живут более 80 лет, среди них Андорра, Япония, Сингапур. Есть конечно страны, где с продолжительностью жизни ситуация куда более ужасная чем в России. В Замбии, Анголе и Свазиленде люди в среднем не доживают до 40 лет.

Страна Население, тысяч человек
1 Китай 1 338 613
2 Индия 1 166 079
3 США 307 212
4 Индонезия 240 271
5 Бразилия 198 739
6 Пакистан 176 243
7 Бангладеш 156 051
8 Нигерия 149 229
9 Россия 140 041
10 Япония 127 079
11 Мексика 111 212
12 Филипины 97 977
13 Вьетнам 86 967
14 Эфиопия 85 237
15 Египет 83 083
16 Германия 82 330
17 Турция 76 805
18 ДР Конго 68 692
19 Иран 66 429
20 Таиланд 65 905
21 Франция 64 058
22 Великобритания 61 113
23 Италия 58 126
24 ЮАР 49 052
25 Южная Корея 48 509
26 Бирма 48 138
27 Украина 45 700
28 Колумбия 45 644
29 Судан 41 088
30 Танзания 41 048
 

 

"С самого начала было ясно, что приоритетами для них являются высокое качество и совершенство, а не цены, - заявил позже журналистам владелец ресторана Нелло Балан. - Мистер Абрамович начал свой ужин с карпаччо из белых трюфелей, вслед за которым он заказал телятину по-милански и итальянскую пасту тальятелле и любимый сыр пармезан". На десерт Роман полакомился изысканным тирамису, правда, откусил всего три раза - видать диета. Запивал шампанским. Все остальные заказали морепродукты и пасту, потягивая дорогие вина. "Внешне они ничем не отличались от обычных туристов Нью-Йорка, - сообщил обслуживающий персонал ресторана, - а мальчик их был сердитый и угрюмый"

Щедрый заказ включал в себя две бутылки вина Chateau Petrus, три бутылки La Tache Romanee Conti pinot noir и две большие бутылки (по 1,5 литра) шампанского Cristal rosé - примерно по $5000 за бутылку. В общей сложности только за вино было заплачено около 35 тыс. долл, хотя беременная "мисс Жукова" пила только минеральную воду по цене 16 баксов за бутылку.

"У мистера Абрамовича ни один мускул не дрогнул на лице, когда он увидел предъявленный ему счет, - говорит официант. - Он только вежливо спросил, включен ли в него сервис. Пара, сидящая за соседним столиком, решила, что компания выиграла в лотерею крупную сумму". Хозяин ресторана подарил Роману Абрамовичу на память футбольный мяч как особому клиенту и предложил ему купить американскую бейсбольную команду New York Yankees, на что Абрамович ответил: "Нет уж, спасибо, у меня предостаточно проблем с Chelsea".

Как сообщили “МК” в аппарате Белого дома, разработан порядок предоставления в 2009 году бывшим военным бесплатных квартир, находящихся в федеральной собственности. Получить заветные квадратные метры человек может как в собственность, так и по договору социального найма. Причем право выбора остается за ним. Однако если служивый-отставник пожелает получить квартиру в собственность, то решение об этом должен принять Минрегиона РФ, если по договору социального найма — то орган местного самоуправления.

В первую очередь квартиры предоставляются тем, у кого нет никакого жилья для постоянного проживания на территории РФ. Любопытно, что получить квартиру могут и члены семьи умершего или погибшего отставника. При этом вдовы имеют право на выделение жилого помещения в случае, если они повторно не вступили в брак.
 

Пандемия или паника? Страх перед "смертельной болезнью", вызываемой вирусом A/H1N1, испытывает каждый второй украинец. Причем совершенно безосновательно. Ряд данных, из которых следует, что заболевание и смертельность от "свиного" гриппа ничтожно малы, по сравнению с другими болезнями.

Если сравнить количество больных сейчас с больными на начало 2001 года, то выходит, что 8 лет назад больных было намного больше. Так, 44% составляет сегодня количество больных гриппом и другими респираторными заболеваниями от числа больных с этими же диагнозами на конец января 2001 года. При этом в 2001 году действия правительства, СМИ и рядовых граждан кардинально отличались от сегодняшней ситуации. Люди не носили маски на улицах, СМИ не так активно тиражировали тему заболеваемости, а представители власти не встречали лично самолеты с лекарствами.

А если сравнить число умерших от ОРВИ, гриппа и пневмонии год назад, то получается, что объявлять карантин нужно было в 2008 году, а не сейчас. Статистика указывает, что 309 человек в неделю в среднем умирали в Украине от заболеваний дыхательных путей в 2008 году. За неделю эпидемии гриппа в стране от гриппа погибли 109 человек.

Единственное, в чем можно найти позиитив в сегодняшней ситуации, это наведение порядка в аптечном бизнесе. Так, 19 аптек, которые не имели набора препаратов, рекомендованных Минздравом, закрыты Службой безопасности Украины после проведенных проверок. Кроме того, были обнаружены восемь "нелегальных" аптек, которые работали без лицензии, патента на реализацию продукции и даже без кассовых аппаратов. В "подпольных" аптеках изъяты медикаменты на 150 тыс. гривен. Их владельцу грозит штраф до 200 тыс. гривен.

От чего умирают люди?

То, что не нужно так бояться "свиного гриппа", говорит статистика причин смерти людей во всем мире. Так, по данным за 300 дней 2009 года всего в мире умерло 48 728 302 чел. Наиболее распространенным смертельным недугом во всем мире оказалась болезнь сердца.

Смерть от болезней, не передающихся между людьми, - 29 557 831
Болезни сердца – 14 750 612
Рак – 6 408 451
Заболевания дыхательных путей – 3 264 792
Расстройства пищеварения – 1 734 589
Нервные и психические заболевания - 979 133
Диабет - 868 077
Заболевания мочеполовой системы – 746 473
Заболевания эндокринной системы - 213 048
Другие заболевания – 592 656

Смерть от болезней, передающихся между людьми, – 8 029 374
ВИЧ/СПИД – 2 734 371
Диарея – 1 649 779
Tуберкулез – 1 381 755
Детский болезни – 989 231
Малярия – 804 184
Менингит – 152 580
Тропические болезни – 139 381
Гепатит - 138 099
Тропическая лихорадка – 16 385
Энцефалит – 12 319
"Свиной" грипп – 5 850
Проказа – 5 440

Случайная смерть – 4 544 406
Дорожно-транспортные происшествия - 1 050 358
Падения – 345 539
Утопления – 336 999
Отравления – 308 982
Пожары – 274 950
Другие происшествия – 813 313
Самоубийства – 770 590
Насилие – 492 658
Война - 151 017

Другие причины смерти – 6 596 691
Респираторные инфекции – 3 548 054
Перинатальные инфекции – 2 170 945
Наследственные заболевания – 450 177
Недостаточное питание – 427 515

Смертность от "свиного" гриппа
По странам за последние 300 дней, чел.

 

	Регион мира	Количество смертей
1	Южная Америка	2748
2	Азия	860
3	США	593
4	Европа	277
5	Мексика	260
6	Австралия и Н.Зеландия	205
7	Евразия	160
8	Африка	111
9	Карибские острова	86
10	Канада	80
11	Южная часть АТР	44
	Всего:	5850

 

Кто больше всех покупает лекарств

Паника, возникшая в связи с эпидемией гриппа, сыграла на руку аптечному бизнесу. Люди просто разметали все противогриппозные лекарства. Наверное, уже в начале следующего года можно будет подвести итоги такой массовой скупки медикаментов. На данный момент можем сказать, сколько тратили украинцы на лекарства в 2008 году и как дорого стоят лекарства в Украине, по сравнению с другими странами.

Оборот лекарственных средств на душу населения в 2008 году, $*

 

США	676
Япония	509
Канада	444
Франция	398
Швейцария	373
Германия	352
Испания	330
Италия	245
Великобритания	199
Украина	54,3

 

*При паритете покупательной способности, оборот на аптечном рынке по отпускной цене производителя

Сколько стоят лекарства

Стоимость упаковки аспирина (таблетка 100 мг), евро

 

Великобритания	5,00
Германия	4,65
Россия	4,00
Нидерланды	4,00
Дания	4,00
Франция	3,00
Швейцария	2,35
Латвия	2,53
Украина	2,28

 Американцы впереди…

Крупнейшие фармацевтические концерны мира*, $ млрд

 

Страна	Концерн	Фармацевтический оборот	Общий оборот
США	Pfizer + Wyeth**	43,0	48,0
США	Merck & Co. + Schering-Plough***	25,9	28,8
Франция	Sanofi-Aventis	27,5	27,6
Великобритания	GlaxoSmithKline	25,6	30,7
Швейцария	Novartis	23,0	28,2
Швейцария	Roche	22,6	28,8
Великобритания	Astra-Zeneca	21,5	21,5
США	Johnson & Johnson	16,7	43,4
США	Eli Lilly	13,1	13,9
США	Bristol-Myers Squibb	12,0	14,0
США	Abbott	11,4	20,1
Германия	Bayer	10,7	32,4
США	Amgen	10,2	10,2
Япония	Takeda	9,4	9,4
Германия	Boehringer Ingelheim	9,1	11,1
Израиль	Teva	7,5	7,5
Германия	Merck KGaA	5,1	7,5

*Данные на 2008 год
**Поглощение Wyeth концерном Pfizer в январе 2009 г.; оборот добавлен
***Поглощение Schering-Plough концерном Merck & Co. в марте 2009 г.; оборот добавлен

Кто разрабатывает новые лекарства

Как ни удивительно, но страна наиболее пострадавшая от кризиса в Западной Европе, имеет наибольшую долю на рынке новых лекарств. Ирландия опередила по этому показателю Швецию, Францию и Швейцарию.

Доля на рынке новых* медпрепаратов, %

 

Ирландия	16,7
Швеция	14,7
Бельгия	14,4
Нидерланды	13,3
Италия	13,0
Испания	13,0
Франция	12,9
Дания	11,5
Великобритания	9,0
Австрия	8,2
Швейцария	7,2
Германия	6,0

*Запущенных в производство в последние 5 лет

Юлия Гейдюнас, «Инвестгазета» ,  

 

После массовой приватизации жилья россияне так и не стали в полном смысле слова собственниками. Отказавшись от прав собственности в пользу граждан, государство не смогло ни откупиться, ни самоустраниться от горячей социальной проблемы. Остались вопросы: кому принадлежит дом, когда все квартиры в нем приватизированы? Кто за него по большому счету отвечает? Кто оценивает износ дома? Реформа ЖКХ, задуманная как перевод всей системы на рыночные рельсы, обрастает схемами хищений и махинаций. Появилось множество посредников, которые обманывают и государство, и граждан. «РР», разобравшись в ситуации, предлагает свой вариант выхода— Слава богу, хоть маленьких детей у нас нет, — радуется пенсионер Александр Максименко, зажигая четвертую конфорку газовой плиты, единственного источника тепла в квартире. Но скоро не выдерживает и выходит на улицу: там на завалинке греются поселковые старики. В три часа дня благодаря непривычной для октября хорошей погоде на улице чуть теплее, чем в квартирах.

Отопительный сезон в поселке Горноуральский Свердловской области должен был начаться еще 15 сентября. Население более-менее исправно оплатило коммунальные услуги, но деньги до поставщиков света, горячей воды и газа не дошли. Газовщики и энергетики еще соглашаются работать в долг, а вот тепла в квартирах нет. И не только в Горноуральском.

— Расхищение коммунальных платежей населения приобрело системный характер. Беспредел управляющих компаний надо прекращать. К руководителям, которые сделали себе кормушку из коммунального хозяйства, нужно подходить более жестко. Это уже ни в какие рамки не лезет! — гневается прокурор области Юрий Пономарев на специальном совещании, посвященном началу отопительного сезона. Только за последнее время в области возбуждено 10 уголовных дел по фактам растраты денег, собранных с населения управляющими компаниями.

У Юрия Пономарева есть причины для гнева. Вот, например, Игорь Тюкин, директор управляющей компании (УК) «Чкаловская», обслуживающей один из самых благополучных районов Екатеринбурга — Ботанический, умудрился потратить 17 млн рублей «на покупку ино­марок, загранпоездки, оплату услуг мобильной связи и аренду престижного авто для собственного сына».

Владельцы верхнепышминской УК собранные деньги потратили на строительство торгового центра и нескольких автопарковок, а руководство Каменской управляющей компании не может объяснить, куда испарилось 250 млн рублей, собранных с горожан. Это половина всего долга города Каменск-Уральский перед энергетиками.

— Частникам качественно обслуживать жилой фонд, как это предполагала реформа ЖКХ, элементарно невыгодно, — объясняет нам происходящее совладелец одной из екатеринбуржских управляющих компаний. — Сети изношены, да и треть жильцов все равно не платит ни за свет, ни за тепло. Поэтому выгодно создать УК, собрать деньги с населения и обанкротиться. Долги за тебя погасит муниципалитет, так как выбора у них нет: заморозить людей в квартирах не даст прокурор. Затем ты создаешь новое ООО, «заходишь» в город под другим именем и делаешь то же самое: собираешь деньги и банкротишься. Дело выгодное, риск минимальный. Именно поэтому в коммунальный бизнес сейчас подались все кому не лень. Тот же самый владелец компании «Чкаловская» — бывший строитель. Стройки сейчас стоят, а в коммуналке деньги еще остались.

Украсть и убежать
Подмерзающий, спасаемый прокурорами Урал — пример того, как вроде бы прогрессивная и до мелочей продуманная реформа разбивается о действительность. Да, изношенная система ЖКХ давно была головной болью государства, которое в лице ДЭЗов и ЖЭКов отвечало за состояние лифтов, стен и коммуникаций в доме. Реформа предполагала переложить эти заботы на граждан, но так, чтобы их реальные расходы уменьшились. Идеальная схема выглядела так: жильцы объединяются в товарищества собственников жилья, которые нанимают для обслуживания дома частные фирмы (или поручают это управляющим компаниям), а те в условиях жесткой конкуренции стараются предложить максимум услуг за минимум денег. «Итог: в доме уютно и тепло. И сантехник приходит вовремя. Красота!» — бодро рекламирует реформу сайт госкорпорации «Фонд содействия реформированию ЖКХ».

Однако никакой жесткой конкуренцией на деле и не пахнет. Сегодня подавляющее большинство управляющих компаний и фирм-поставщиков услуг — это приватизированные ЖЭКи и ДЭЗы. Именно они в большинстве регионов занимают монопольное положение на рынке и навязывают свои услуги по завышенным ценам. Они любым путем, в том числе и обманом, создают лже-ТСЖ, во главе которых ставят своих людей, и те подписывают договоры на обслуживание домов с нужными компаниями.

Махинациям способствует и инертность людей: жильцы не спешат определяться с формой управления домом (таких неопределившихся почти четверть, хотя реформа идет уже четвертый год), и местные власти сами проводят конкурсы на управление, которые, естественно, выигрывают только «свои» компании. Частные фирмы — поставщики услуг, как показывает пример Свердловской области, тоже не панацея: все равно воруют.

А там, где люди все-таки проявляют инициативу (на которую вроде бы и рассчитывало государство) и создают реально действующие ТСЖ, возникает конфликт интересов. Ведь в рамках ТСЖ жители могут распоряжаться деньгами самостоятельно и не нести их в управляющие компании. В итоге чиновники, крепко связанные с УК, теряют деньги. И делают все, чтобы инициативу граждан задушить, заставить ТСЖ обанкротиться и снова взять дом под свое крыло.

Еще одну ошибку государство допустило, решив искусственно ускорить процесс тэсэжэизации страны. Оно выделило 240 млрд рублей на то, чтобы за четыре года (с 2008−го по 2011−й) провести капитальный ремонт домов. Но при этом сказало: деньги смогут получить только те, кто создал ТСЖ или перешел под управление УК. Деньги баснословные, особенно если знать, что еще несколько лет назад на капремонт жилья государство выделяло всего 2–3 млрд рублей в год.

Мало того что эти деньги сами по себе лакомый кусок для махинаторов, так правительство еще постановило, что с 2010 года получать эти деньги будут только регионы, в которых ТСЖ управляются не менее 10% домов. Почему именно 10%, откуда взялась эта цифра — не знает никто. Но в итоге задачей местных властей стало создать как можно больше ТСЖ, чтобы вытрясти из Москвы как можно больше денег. Спущенный план начал выполняться с российским остервенением и без оглядки на то, что ТСЖ, по сути, форма, пригодная далеко не для каждого дома.

Фиктивные листочки ценою в миллиард
— Для ТСЖ желателен, во-первых, новый дом. Во-вторых, многоквартирный. И третье условие — наличие свободных площадей, которые можно сдавать в аренду, получая дополнительную прибыль. А что вы хотите? Зарплата председателя правления ТСЖ в Мос­кве — около 70 тысяч рублей, а еще нужен как минимум бухгалтер плюс расходы на офис и прочее. Такое не может себе позволить даже дом, в котором сотня квартир, — со знанием дела рассказывает Анна Левина. Вообще-то она — первая арфа Большого театра, но за годы сражения с мос­ковскими властями проникла во все тонкости жилищно-коммунальной проблематики.

Анна живет в Москве на Кутузовском проспекте в доме 18. Во многом именно ее стараниями на свет появилось первое судебное решение о ликвидации ТСЖ.

— В 2007 году домом стала управлять УК, — вспоминает Левина. — А уже осенью следующего года нас вдруг стали агитировать за ТСЖ. Сотрудницы Дорогомиловского ГУИСа (главное управление информационных систем. — «РР») носили по квартирам листочки, где надо было расписаться в том, что вы якобы присутствовали на собрании и проголосовали за создание ТСЖ.

Но почти никто не подписывался. И тогда события начали развиваться в жанре бытового триллера. В квартиру к ныне покойному Борису Покровскому, главному режиссеру Большого театра и художественному руководителю Московского камерного музыкального театра, злополучные листочки принесли под видом продовольственного заказа для пенсионеров. Его супруга Елена Масленникова спросила: «А где же продукты?» Ей ответили: «А вы сначала распишитесь вот тут». Но когда она подписала листочки за себя и за мужа, визитеры развернулись и ушли, сказав, что «не по этому вопросу».

— Елена Ивановна мне потом позвонила и говорит: «Анечка, я что-то тревожусь…» — вспоминает Анна Левина. — И тогда я начала срочно всех жильцов обзванивать и готовиться к собранию. Я перед ним две ночи законы читала, чтобы понять, куда нас пытаются впихнуть.

На собрании выяснилось, что еще одной пожилой женщине дали бумагу на подпись со словами: «В каком ужасном состоянии у вас балкон! А сейчас есть возможность сделать ремонт за государственный счет — вы только вот тут распишитесь». Так обманули девять человек.

— И тогда мы прямо на собрании составили заявления, которые все подписали: «Прошу считать недействительной мою подпись о согласии на создание ТСЖ в связи с тем, что был введен в заблуждение», — Анна Левина бережно вынимает листок из папки с документами.

Но в управе протестующим жителям сказали, что они «уже опоздали» и никаких заявлений у них не примут. А 17 ноября ТСЖ «Кутузовский, 18» было зарегистрировано. Оказалось, что для регистрации ТСЖ нужен только протокол «собрания» — ни списка проголосовавших, ни даже подписей для этого не требуется.

— Вот они и написали, что «за» проголосовали 50,2% собственников, — говорит Анна Левина.

Активность управы сами жители объяснили просто: в 2008 году они попали в список домов, которым могут выделить деньги на капитальный ремонт. При наличии ТСЖ эти деньги получить легче, а создание «своего» ТСЖ со «своим» председателем и «своей» управляющей компанией позволяет тратить их почти бесконтрольно.

— Не дали им украсть деньги, — констатирует «старшая по дому» Татьяна Полякова.

Когда стало ясно, что ТСЖ на Кутузовском уже зарегистрировано против их воли, жильцы решили подавать в суд.

— Ситуация была просто одиозной, — вспоминает адвокат Михаил Эпштейн. — Первое, что нас поразило, — чиновники вообще не соблюдали никаких приличий, как бы считая: «А чего стесняться?» Я говорю про документы для регистрации ТСЖ, которые они сами потом изъяли, спрятали и предъявить не могли, потому что дело о фальсификации — это уже Уголовный кодекс.

Суд был выигран.

Анна Левина на мой вопрос, будут ли они создавать когда-нибудь настоящее ТСЖ, отвечает: «Нет, для нас это не имеет никакого смысла».

А Михаил Эпштейн подробно объясняет цель создания таких липовых товариществ:

— Суть ТСЖ в том, что это некоммерческое партнерство, оно не должно извлекать прибыль, а все доходы направляет на благоустройство дома, двора, ремонт и так далее. Когда же чиновниками организуется лже-ТСЖ, то оно собирает с жителей значительно больше денег, чем требуется, а потом отмывает эти деньги через подставные эксплуатационные структуры. Например, частной фирме, которая осуществляет абонентское обслуживание дома, перечисляются деньги, но в 10 раз больше, чем требуется. С этой «прибыли» чиновники получают откат. А может быть и так, что фирма принадлежит самим чиновникам. В Москве есть несколько структур, обслуживающих коммунальное хозяйство и занимающих монопольное положение. Это гигантские деньги, сопоставимые с нефтяными.

Двести сорок миллиардов, выделенные на капремонт, только усилили интерес мошенников к этой сфере.

— Денег там хватает и на откат, и на ремонт, и на прибыль для подрядчика, — констатирует в разговоре с нами глава одной екатеринбуржской управляющей компании.

Вот почему пост председателя товарищества собственников жилья превратился из ничего не решающего в финансово важный. В Екатеринбурге, например, несколько месяцев шла ожесточенная борьба за пост руководителя ТСЖ «Ленинский, 32»: депутат городской думы Максим Петлин бился с жителями 150−квартирного дома за право контроля над ТСЖ. Заинтересованные стороны воровали друг у друга печати и учредительные документы, вызывали ОМОН и бойцов частных охранных предприятий. Десять лет назад примерно так же захватывали металлургические заводы, шахты и рудники.

И все же юрист Михаил Эпштейн не считает ТСЖ «такой уж порочной правовой формой». Собственники, по его словам, должны в какой-то форме осуществлять управление домом. И если есть нормальные инициативные люди, которые лишнего платить не захотят и сами что-то организуют, то с такого дома никому никаких откатов не будет.

То, что такой идеальный или близкий к идеальному вариант возможен, показывает пример Альметьевска. В этом городе нефтяников в Татарстане уже несколько лет власти пытаются вылепить из жителей «собственников жилья европейского типа». И те потихоньку начинают понимать, что это такое.

Правильное ТСЖ
— Мне от дома до работы, в городскую администрацию, пятнадцать минут пешком через парк. А у нас там розы высажены. И знаете, что я обычно делаю по дороге? — спрашивает Николай Богданчиков, замруководителя исполкома Альметьевского муниципального района. — Эти розы считаю.

— Примета такая?

— Нет, чтобы выяснить, сколько цветов сорвали за прошедшие сутки.

— И много рвут?

— Лет пять назад чуть ли не все клумбы опустошали. Девушкам в подарок и даже на продажу. А в прошлом году был рекорд: несколько дней подряд — ни одного цветка не сорвано! — Николай Алексеевич довольно потирает мощные ладони. В советские времена он был мастером спорта, профессионально занимался борьбой. Теперь вот — розами.

— Или еще пример. В начале 90−х мы стали устанавливать в домах фотореле. Ну, как в Европе: заходишь в подъезд — свет включается, поднялся в квартиру — гаснет. Но люди все пожгли и расковыряли. А сегодня думаем опять попробовать. Похоже, народ уже созревает.

Вообще, в Альметьевске у нас было несколько визуальных потрясений. Милиция ездит на «Оке». Детских площадок едва ли не больше, чем детей. А семилетние девочки одни ходят по улицам в розовых, как мармелад, шапочках и больших очках — потому что безопасно. В городе не только знают, что такое пандусы. Они там есть.

В Альметьевске расположен центральный офис «Татнефти». Конечно, жить на нефти легче и приятнее, чем без нее. Компания часто помогает городскому бюджету: то на капремонт денег подбросит, то на дороги. Отсюда, наверное, во многом и впечатление общего благополучия. Но ЖКХ, как утверждают чиновники, деньги зарабатывает самостоятельно.

Сейчас в городе 44 ТСЖ — это 345 многоквартирных домов, чуть больше 11% от всего жилого фонда.

— Главное им не мешать, — говорит Альфия Слесарева, до недавнего времени начальник департамента жилищной политики и ЖКХ. — Люди должны сами решить, что для них предпочтительней. Сколько было случаев, когда они не справлялись и переходили под крыло УК. Но есть у нас и такие ТСЖ, которые работают автономно и эффективно. Тем не менее наш департамент контролирует расходование средств, собранных с жильцов на жилищные услуги, во всех домах независимо от способа управления.

Нам демонстрируют кипы бумаг.

— Вот, компании сдают, мы принимаем. Отчетность по каждому дому: где, что делалось, на какую сумму, в том числе материалы. Это очень тяжелая работа. Люди из других городов к нам приезжают — дар речи теряют, когда это видят. Но делать это необходимо: без жесткого контроля нам реформу ЖКХ не вытянуть. Жители постепенно понимают, что их деньги к ним возвращаются. Есть старшие по дому — без их подписи ни один акт приемки не пройдет, ни по капитальному ремонту, ни по текущему.

К созданию управдомов нового типа в Альметьевске подошли со всей серьезностью. Отобрали шестьсот человек, потом десять дней обучали в вузах города: знакомили с Жилищным кодексом, экономикой. Альфия им лично вручала дипломы. Старшие по дому стали посредниками между УК и жильцами. Им даже положили небольшую зарплату.

Алексей Лазарев — управляющий ТСЖ «Яшьлек», которое объединяет пять больших многоквартирных домов в конце улицы Ленина. Все новостройки, хозяйство огромное.

— Если грамотно подойти, то ТСЖ — выгодное дело, — считает Алексей. — Мы сравнили тарифы, и оказалось, что наши ниже общегородских.

— Почему ваше ТСЖ выбрало такую форму управления — с помощью собственного менеджера, а не «легло» под какую-нибудь УК?

— А зачем тогда ТСЖ создавать, если потом все равно заключать договор с УК? — недоумевает Лазарев. — Ну, «легли» они, и что? Сразу появляются новые затраты: на ведение бухучета, сдачу налогов.

— Как вам удалось убедить жильцов, что управляющий менеджер, приглашенный со стороны, лучше председателя, выбранного из своих?

— Практика показывает: если человек работает председателем по совместительству, то ТСЖ хиреет. Совещания, планерки в администрации, учет, контроль — все это требует времени, а у человека ведь еще и основная работа имеется, жена, дети, теща. Тут, конечно, нужен специалист, который только этим и будет заниматься. Иначе ему подрядчики лапшу на уши могут навешать, когда он акт приемки работ будет подписывать.

— А зачем вообще рисковать и идти в ТСЖ? В чем их преимущество?

— Качество и оперативность. У нас свои слесари-сантех­ники. Три слесаря обслуживают пять домов. А в управляющей компании на тридцать домов максимум пять слесарей.

Действительно, разница есть. ТСЖ может самостоятельно зарабатывать деньги, закон это позволяет. Лазарев, например, планирует повесить рекламный брандмауэр на торце одного из вверенных ему домов. Уже ищет рекламодателя. А как потратить полученные деньги, будет решать общее собрание жильцов. Может, захотят снизить тарифы, а может — обновить детскую площадку.

— Но главное даже не в этом. Самый важный эффект ТСЖ психологический, — считает Алексей. — Когда люди понимают, как формируется их жизненное пространство и сами в этом участвуют, они лишний раз не будут плевать где попало и не позволят своим детям ломать скамейки.

Помимо прочего распространение ТСЖ утоляет голод людей по общественной жизни, сильно оскудевшей за последние два десятка лет.

Оказалось вдруг, что наши люди не так пассивны, как принято считать. Мы разговаривали со старшими по домам, по подъездам — выяснилось, что для многих одиноких людей вовлечение в эту жилищно-коммуналь­ную самодеятельность стало психологической отдушиной, занятием для души.

— Цель ТСЖ, — говорит замглавы Альметьевского муниципального района Николай Богданчиков, — чтобы у дома появился хозяин. Если не будет хозяина, неважно, сколько денег мы в дом вложим, все будет без толку. Я даже думаю, что житель вообще не должен знать, что такое департамент ЖКХ, ТСЖ или УК. Если вовремя будут проходить профилактика, ремонт, если кровля не течет, стояки работают, есть свет, зимой тепло, зачем мне знать номер телефона управляющей компании, подписывать договоры, изучать юридические бумажки? Если ты здоров, ты же не знаешь, кто у тебя участковый врач. И слава богу!

Что нельзя возглавить, можно убить
Но не везде можно наблюдать столь трогательное единение народа и власти, как в Альметьевске, где муниципалитет для ТСЖ — отец родной. В Москве настоящие товарищества не только рождаются в муках, но в поте лица зарабатывают хлеб свой, отстаивая право жителей дома на самоопределение и само­организацию.

— Мы были одними из первых, — рассказывает Инна Грач, одна из инициаторов создания ТСЖ на Ломоносовском проспекте в доме 18. — Как приняли Жилищный кодекс, так в 2005 году мы и создали домком, а два года назад и ТСЖ. Не сразу на это решились — пришлось ходить по квартирам, писать объявления, разъяснять людям плюсы.

Вообще-то наши люди не готовы к самостоятельному созданию ТСЖ, именно поэтому их и не удается массово спускать сверху, уверена Инна.

— ТСЖ — это действительно ячейка гражданского общества, которая сегодня рождается в страшных муках, — говорит она. — При этом государственные органы ее ненавидят, а граждане относятся хорошо, но немного нейтрально.

— Почему ненавидят? Ведь власти всеми способами агитируют за ТСЖ?

— Агитируют, ну и что? Им надо, чтобы ТСЖ заключило договор с бывшим ДЭЗом, превратившимся в управляющую компанию. Это обеспечивается через подставного председателя. А проконтролировать УК — сколько денег она реально тратит на дом, а сколько уходит на сторону, — невозможно.

Людей из дома 18 на Ломоносовском проспекте такая форма отношений не устроила, и они решили управлять домом сами. ТСЖ учредило ООО, в котором и работают все слесари и водопроводчики, плотник и сантехники, обслуживающие дом на 600 квартир.

— И теперь власти нам мешают со страшной силой, — рассказывает Инна. — Потому что мы у них деньги забрали. Они хотят, чтобы мы обанкротились и не смогли управлять домом: тогда они все себе обратно заберут. Возможно, они воспринимают нас как «бизнес, который не хочет крыши». Мы ведь сами себе управляющие и сами распоряжаемся всеми нашими деньгами.

Чтобы вернуть мятежный дом «в лоно семьи», местные власти устраивают всякие пакости. Мелкие и не очень.

— Когда был капитальный ремонт дома, еще до создания ТСЖ, ДЭЗ принял дом с неработающей системой пожаротушения, — рассказывает заместитель главы ТСЖ Людмила Вобликова. — А потом сам же сообщил пожарной инспекции о том, что система не работает, и ТСЖ оштрафовали. Теперь, чтобы эту систему восстановить, нам надо потратить более миллиона рублей.

— Есть много «мертворожденных» ТСЖ, которые вообще ничего не отстаивают. То есть само по себе ТСЖ ничего не гарантирует, но дает некий шанс — но только тем, кто готов им воспользоваться, — суммирует опыт своей «борьбы» Инна Грач.

Чем частный Швондер лучше государственного
Государство слишком поторопилось переложить все проблемы содержания жилья на граждан, соглашаются специалисты. Во время подготовки материала мы беседовали с директором Института экономики ЖКХ Игорем Бычковским, недавно, к сожалению, скончавшимся.

— Нас буквально загоняют в ТСЖ, — констатировал он тогда. — В советское время все было ясно: дом и все его составляющие — это государственная собственность, и управляется она государством. А после массовой приватизации квартир оказалось, что дом неизвестно чей. Приобретая квартиру, вы не можете сказать, что вам реально принадлежит. Стенка? Но она у вас общая с соседом. Пол? Тоже. А кто контролирует и отвечает за физический износ всего здания? Оказывается, что никто. В новом Жилищном кодексе вообще нет здания как единицы учета, ремонта, обслуживания. Государство от этого самоустранилось и пытается передать свою ответственность гражданам. Даже не спросив у них, готовы ли они ее взять.

Жители дома 18 по Ломоносовскому проспекту в Москве оказались к этому готовы, в Альметьевске тоже, но пока это скорее исключения, чем правило. Большинство людей вообще не хотят вникать в то, почему в подъезде горит лампочка. Человек платит за квартиру и хочет получить за эти деньги определенный уровень услуг — вот и все.

— Представьте, что вы покупаете фотоаппарат, а вам говорят: иди на завод, проследи, как там конвейер работает, проголосуй, те ли там рабочие сидят. Ты будешь управлять процессом сам, а мы посмотрим, какой ты эффективный собственник, — проводил аналогию Игорь Бычковский.

Понятно, что желающих так глубоко вникать в процесс найдется немного. Этим и пользуются создатели мошеннических схем.

Та же приватизация ДЭЗов, которые должны от имени муниципальной власти выступать заказчиками услуг по обслуживанию нашего жилья, — это профанация реформы ЖКХ, считают многие эксперты. Если ДЭЗ становится коммерческой структурой, то его прежде всего интересует собственная прибыль, а не интересы жильцов.

— Частный Швондер ничуть не лучше муниципального. И это иллюзии, что вот мы все сейчас приватизируем, и начнется рыночное счастье. Рынок не появится. Начнется злоупотребление со стороны этого частного Швондера своим монопольным и бесконтрольным положе­нием, — утверждал в беседе с нами директор Института экономики ЖКХ. — Ответственность власти, в том числе перед жителями, не должна подменяться псевдодемократическими полномочиями трудноструктурируемой «общественности». Это не метод лечения бюрократического произвола. ТСЖ могут быть, но они должны появляться естественным путем, не надо насильно загонять граждан в «колхозы».

Власти сами признают, что родили на свет непонятно что. «В целом нареканий в адрес отрасли очень и очень много, — констатировал недавно в одном из интервью заместитель министра регионального развития Сергей Круглик. — Вроде бы правильно и прочно выстроена вся цепочка, но в каждом ее звене встречаются огрехи. Вдруг появляется одна-единственная управляющая компания, не давая людям выбора, почему-то домовое собрание жильцов проводят не они сами, а также неведомо откуда взявшаяся управляющая компания и так далее и тому подобное. Все это противоречит законодательству. Однако происходит».

Управляющие компании были озадачены прежде всего капитализацией доставшихся им объектов инфраструктуры, а не повышением эффективности управления жильем. «Капитализировав, допустим, канализационные или теп­ловые сети, “бизнесмены” набрали кредитов на модернизацию хозяйства, не проводя ее. Грянул кризис. Расплачиваться по долгам нечем. Это нанесло ущерб финансовому положению ЖКХ», — признает Круглик.

Стало очевидным, что коррумпированные псевдочастные структуры, аффилированные с чиновниками, чаще всего озабочены только получением быстрой прибыли. А позволить себе действовать исходя из долгосрочной стратегии могут только городские и поселковые власти, то есть муниципалитеты.

Игорь Бычковский вспоминал, как интересовался у мэра одного шведского города, что станут делать граждане, если в его городе начнут плохо обслуживать жильцов в домах, а он не будет ничего предпринимать? «Тогда меня срочно переизберут», — уверенно ответил мэр, хотя поначалу даже не совсем понял смысл вопроса. Потому что в Швеции обслуживание зданий — это проблема местного самоуправления. И, судя по всему, оно ее успешно решает.

И российским властям скоро придется осознать, что ТСЖ и частные управляющие компании не могут стать панацеей от решения проблем ЖКХ, что существует значительная доля домов, за содержание которых именно государство, муниципалитеты, должны нести ответственность, не перекладывая ее на граждан. Но пока такое осознание не пришло. А впереди зима, и в авангарде борьбы за отопление и газ в конфорках будет не ТСЖ и управляющая компания, а прокуратура.

 

Владимир Антипин, Игорь Найденов, Ирина Федотова

"Русский репортер"

 

С большим интересом посмотрел фильм студентов Могилянской школы журналистики: Ирины Шарпинской и Надежды Майна. Фильм снят на украинском языке, но там, практически всё понятно. Название фильма: "Плац на двоих". Предлагаю всем выпускникам Киевского Морполита познакомиться с этой работой.
http://rutube.ru/tracks/2496897.html?v=3682eab77a93216eea2179f3504c180a