За два квартала от дома Джека была превосходная винная лавка. Продавали там не только вино, но и всякого рода алкоголь. Джек никогда там не бывал, пиво он брал в центре, недалеко от офиса. Но сегодня ему нужно было нечто покрепче. Хотя Джек не раз проезжал мимо лавки, но он никогда даже не заглядывал внутрь. Однако тогда, опьяненный чувством загадочности, туманности и неясности, он не обратил внимания на столь существенную деталь. Корвет плавно притормозил у входа в лавку. Джек быстро вылез из машины и неровным шагом прошёл к входу. Колокольчик звенькнул, когда он открыл дверь. За прилавком сразу появился хозяин магазинчика. Им оказался француз, почти полностью лысый, розовощёкий и с чёрными, лихо закрученными по старой моде усами. При виде Джека француз явно повеселел и оживился.
- А, мосье. Как же, сегодня опять пожаловали?
- Опять… - машинально повторил Джек. Он всё ещё туго соображал.
Хозяин лавки, очевидно, принял это как вызов. Неровная поступь Томпсона, да и весь его вид натолкнули Француза на мысль о том, что мосье дурно себя чувствует и желает похмелиться.
- О, у меня есть превосходный бальзам для вас.
Он вышел куда-то за прилавок, и, через несколько мгновений, вернулся обратно. В руках у него был небольшой ящик, выкрашенный в зелёный цвет.
- Превосходный бальзам. Очищает разум. Ручная работа. Шесть бутылок. То, что надо!
- Да, да, то, что надо… - опять повторил Джек. Он пытался собраться с мыслями, но это у него не выходило. Может, это происходило вследствие потрясения, может по причине недосыпания. Джек даже слышал, что потеря памяти может случиться из-за сильного удара по голове. Он на всякий случай пощупал затылок, а после и всю свою голову. Француз подумал, что парню и вправду плохо, и действительно желал ему помочь. Не важно даже: из чисто человеческих побуждений ему этого хотелось или же он боялся, что его притащат к суду. Джек, заметив замешательство продавца, спросил:
- Сколько? – И как только Джек спросил, он сразу понял, что у него нет ни цента.
- Что вы, что вы! Это бесплатно. За счёт заведения, так сказать. Вы вчера мне и вовсе переплатили, - спохватился лавочник.
- Вчера? – удивился Джек.
Француз понял, что дело совсем плохо.
- Да, вы вчера брали у меня ящик виски.
«Чего только не бывает в этой жизни!» - подумал Джек, выходя из лавки с зелёным ящиком. «Интересно, что я вчера ещё натворил. Мне вообще интересно, что я творил целую неделю!». Он залез в машину и через несколько минут уже открывал дверь своей квартирки на третьем этаже здания в центре Нью-Йорка. Как только он засунул ключ в замочную скважину – за дверью что-то затарахтело.
«Телефон», - констатировал Джек. Он зашёл в кухню и положил на стол ящик. «Где же он?». Телефон оказался на столе, под бумагами. Джек поспешно взял трубку.
- Алло, детектив Томпсон? – послышался молодой голос из трубки.
- Да, - подтвердил Джек. Он решил говорить коротко, чтоб не выдать своего волнения.
- Наконец, я вас весь день вызваниваю. Это Том. Знаете такого? Вы вчера сказали заскочить к вам, чтоб обсудить какое-то дело. Мне приезжать?
- Да… да, приезжай… раз уж я сказал…
- Всё в порядке? Вы какой-то странный…
Джек осознавал всю иронию вопроса этого человека. Он не знал никакого Тома. Но мало ли какие знакомства он мог завести за эту неделю. Все же Джек сказал:
- Всё в порядке. Приезжай.
- Отлично. Тогда до скорой встречи.
- Увидимся.
Джек прослушал ещё пару гудков, а затем повесил трубку. Он бросил свой плащ, шляпу и пиджак на кровать. Рукава рубашки он засучил по локоть. Джек прошёл в ванную и посмотрелся в зеркало. Оттуда на него взглянул старый, уставший, чужой человек. Бледное лицо, синяки под глазами.
«Загнанный волк. Просто бандит! Тебе бы вышибалой быть где-нибудь в стриптиз клубе. Разве может у такого всё быть в порядке?». Джек тяжело вздохнул, вымыл руки и умыл лицо. Он прошёл на кухню, сел и открыл ящик. Там было шесть небольших бутылок в бумажных обёртках.
«Теперь ясно, откуда эти обёртки, что у меня по всей квартире валяются. Обёртки есть, а где же бутылки? Я их не выносил. Следовательно, их унёс кто-то другой. Предположим, что их унёс Том. Следовательно, он действительно у меня вчера был. А значит – я ему действительно говорил ко мне прийти. Всё сходится. Если же не он был у меня вчера. Тогда кто? Пока мне никто не звонил и не напрашивался в гости. Оставлю пока эту версию. Вернусь к первой. Это парень, молодой, по голосу – крепкий. Стало быть, может выпить и много. А я насчитал несколько десятков таких бумажных пакетиков. Всё сводится к тому, что первая версия правдива. Тогда остаётся только одно. Да, одно… А именно: узнать, зачем я попросил его сегодня прийти…». Так рассуждал Джек, пока выпивалась первая бутылка бальзама француза. Оранжевое содержимое вливалось в его горло, покоряясь законам физики и при этом весело булькая.
«Нет, мне категорически надо вспомнить всё. Без того, что происходило неделю назад – я не вспомню, что происходило вчера». Размышлял Джек, откупоривая вторую бутылку с алкоголем. «Мне надо вспомнить, надо вспомнить. Вспоминай, старина, вспоминай дырявая башка!» Так он внушал себе, попивая бальзам, и с силой тер виски, будто от того, как сильно он их натрет, зависит: вспомнит он или нет. И то ли от действия бальзама, то ли от самовнушения, то ли оттого, что он разогнал трением кровь в мозгу – Джек стал понемногу вспоминать…



18-го Джек участвовал в облаве на некую группировку, называющую себя «Арийским братством» или чем-то в этом роде. Но вышли на них ещё на полгода раньше. Тогда в Нью-Йорке стали пропадать девочки младше двенадцати лет. Позже находили изуродованные тела этих девочек. Их убивали не просто так. Их убивали ритуально. Вокруг них на земле были начертаны знаки. Каждый раз знаки были разными. Однако в этих убийствах была схожая методика. Экспертизой было доказано, что убийц было несколько. Долгое время следствие не могло выйти на маньяков. Было выдвинуто предположение, что работает секта. Одни и те же ритуалы, один и тот же почерк, даже жертвы похожи, но вот руки разные. Двенадцать девочек за шесть месяцев. Восемнадцать семей осталось без дочерей. Никаких улик, никаких доказательств. Но сектанты допустили прокол: они начали распространять листовки с агитацией вступить в их братство на тайных собраниях нацистов. На одном из таких собраний побывал агент ФБР. Ему также удалось узнать: где находился центр этого братства (а именно на Уолл-стрит), полиция стала готовить облаву. ФБР, в свою очередь, тоже заинтересовалось сектантами, поскольку в Европе всё ещё шла война с фашистами; и распространение нацистских агитаций, которое всё больше и больше имело место быть в США, могло привести к гражданской войне или же перекинуть войну на американский материк. А это могло погубить не только США, но и всю демократию в целом.
Главой операции назначили Джека Томпсона. Он был превосходным детективом и хорошим бойцом. На его стороне были опыт и сила. Кроме того, Джек досконально знал все дела об этих убийствах. Его рекомендовал начальник ФБР, шеф полиции города Свободы, окружной глава национальной безопасности. За него ручались все. Если уж Томпсон за что возьмётся – своего не отступиться. И он не подвёл. Все планы здания были изучены досконально. Все возможности учтены. Были собраны лучшие люди, лучшее снаряжение. Всё спонсировала национальная гвардия. Дали разрешение на огонь без предупреждения. Как удалось улизнуть двум людям – этого не знает никто. А ведь было точно известно, что сектантов двадцать.
Операция прошла успешно. Полиция с молниеносной быстротой ворвалась в здание. Банда оказала незначительное сопротивление. После короткой перестрелки удалось повязать восемнадцать человек. Томпсон видел их, Томпсон видел лицо каждого. Он запомнил их на всю жизнь. Иностранцы. Они не думали вырываться, они не пытались вырваться. Они знали, что свою миссию выполнили. Эти ублюдки насмехались, подлая ухмылка не сползала с их рож. Дальше было всё как положено: репортёры, расспросы, отчёты, начальство, поздравления с успехом.
Вот только Томпсон был не доволен операцией. На исчезновение двух сектантов не обратили внимание. На них попросту закрыли глаза. Зачем им ложка дёгтя в бочке мёда. Только Джек знал, что эти двое ещё скажут своё последнее слово.
Джек знал все дела, был на всех местах преступления, руководил облавой. Он мог сказать: кто из подсудимых какую девочку убил. Но не просто сказать, а аргументировать и предоставить доказательства причастности каждого. Поэтому он выступал в роли главного свидетеля. С целью его охраны – ему предоставили двоих телохранителей и надзор.
19-го утром Джек по графику явился к шефу Лоренсу, получил указания и явился в суде. Он видел заплаканные, убитые горем, злые лица родителей убитых девочек. И он поклялся себе, что доведёт дело до конца. В залу ввели подсудимых, и, безусловно, виновных в преступлении. При их появлении секьюрити еле сдерживали обезумевшую толпу родственников погибших. Подсудимых защищал хороший адвокат, наверное, лучший адвокат страны. Томпсон дал показания. После него было ещё много свидетелей, чьи показания были тоже важны. После слушанья и совещания присяжных, судья, без промедлений, огласил вердикт. Семнадцать смертных приговоров. Справедливо, но каково же было изумление и озлобление у всех, когда сыну мера дали пять лет условно. Даже когда приговорённых уводили – на их лицах была всё та же подлая ухмылка. Они знали, что так будет, они готовились к смерти.
«Доказательства необоснованны. Чушь!» - думал Джек, выходя из залы суда. Он ни на кого не глядел. Ему было совестно смотреть в глаза этим убитым горем людям. Тут налетели репортёры с расспросами. Джек отвечал коротко, а то и вовсе игнорировал их. Мимо него прошёл мер с сыном. Сын крикнул Томпсону: «Ты меченый, понял, меченый! Тебе не будет покоя!» И его рот опять скривила та подлая ухмылка.
«Иди, иди, папочка отмазал. Смотри, чтоб назавтра твоя голова не потяжелела на девять грамм свинца, ублюдок!» - мысленно отвечал ему Джек. Он вернулся в свой кабинет и начал размышлять. Он думал о том, как поймать тех двух, что успели сбежать. Но в голову всё время лезли те мёртвые девочки, их родственники и ухмыляющиеся рожи убийц.
«Их расстреляют. Они не будут мучаться, как те дети. Просто «Паф» - и нет!». Он встал и стал ходить по кабинету из стороны в сторону. Кто знает, сколько он так проходил и сколько ещё прошёл бы. Но из этого транса его вывел телефонный звонок. В трубке был женский голос.
- Алло? Я имею честь говорить с Джеком Томпсоном?
- Да, это я.
- У меня есть информация по поводу двух сбежавших убийц…
- Да, говорите.
- Это не телефонный разговор. Приезжайте к старому причалу, что близ сухих доков. Я буду ждать вас там в девять.
- Хорошо.
- И ещё. Приходите один.
- Согласен.
В девять было уже темно. Джек долго не решался идти. Он думал: не хотят ли его убрать. Но потом решил, что если это не подстава – результат стоит действий. Джек не стал брать охрану, а взял лишь кольт, Томпсон, патроны и обоймы, что остались ещё после операции. На пропускном сказал Биллу, что едет домой. А сам запрыгнул в Корвет и через четверть часа был уже у причала. С моря находил туман, и невозможно было разобрать, что творилось вокруг с пяти шагов. Машина была слишком заметна, поэтому Джек отошёл ближе к воде. Он ждал. Ему показалось, что он ждёт час, однако в действительности он ждал намного меньше. Джек всё думал: не подстава ли это. После длительного ожидания он уже собирался уходить. Но в тумане вдруг показалась фигура. Нельзя было рассмотреть: мужчина это или женщина. Человек видимо заметил его и подходил всё ближе и ближе. Через мгновенье Томпсон уже мог различить фигуру стройного молодого мужчины в костюме.
«Что за…» - подумал Джек. Его рука машинально сунулась за полу плаща к рукоятке Томпсона.