Как несправедливо устроен этот мир.

«Любовь – неистовое влечение к тому, что убегает от нас…» (Мишель Монтень) 

Так происходит в личной жизни людей, в отношениях мужчин и женщин, так же происходит и в отношениях между государствами и народами. Любимые уходят от тех, кто любит их всем сердцем, всей душой.

Свои, такие братские народы покидают и предают страну, которая как мать их берегла и лелеяла долгие десятилетия напролет. Быть может, жадность, стремление урвать кусок побольше, быть может, гордыня  затмили пеленой глаза тех, кто окружает сегодня Россию. И те, кто еще вчера звался соседом,  другом, братом, любимым, и те, кто еще не стал зомби сегодня, не подчинился политике своих властителей, страдают и умирают, не прияв и не поняв смысл междоусобиц и кровопролитий, происходящих сегодня.

Россия, родина моя, мой народ! Как трепетно и сердечно ты любишь тех, кто сегодня плюет в тебя, позабыв, что ты, Русь, спасла Мир от Гитлера и фашизма; позабыв, так легко и просто, что ТЫ и ОНИ – Мы одной крови. Грузины ли, русские ли, узбеки, украинцы, белорусы, молдаване, прибалты: мы – разные, но мы все одной  национальности, мы – родные. А разве может быть иначе, ведь наши корни так тесно переплетены, ведь наши биографии связаны друг с другом.

Россия, родина моя! Ты думаешь именно так. Это – ход твоих мыслей, стук твоего сердца. Откуда мне знать это? Потому что я думаю, как ты. Потому что твои мысли – это и есть я.  Потому что я и ты – одно целое. Потому что моя семья,  служа тебе, объездила тебя вдоль и поперек, впитывая обычаи и традиции тех народов, с кем нам приходилось жить рядом. Потому что, будучи сыном военного деда, мой отец не может определить, где его подлинная родина, ибо живя  когда-то в детстве в Тбилиси, он всю жизнь пытается учить и совершенствовать грузинский язык, будучи русским по крови, а на многих его юношеских фотографиях он так и остался в узбекской тюбетейке, доставшейся ему от местных мальчишек, а бабушка с тоненькими косичками вокруг головы, перенявшей местные обычаи. Вероятно, от Кавказа мне досталась любовь к местной зажигательной музыке,  а родная Прибалтика, где я выросла, оставила во мне особенности своего климата, местные литовские обычаи, аккуратность и педантичность. 

И все, как один, 15  игрушечных фигурок, одетых в национальные костюмы 15 советских республик, стояли на моей этажерке. Там была украинка, с разноцветными ленточками в венке на голове, и узбечка в пестром платье, и кавказец в папахе и шароварах. «Лезгинка», «Тбилисо», «Молдовянеска», «Мои года – мое богатство» - вот они песни, озвучившие наши  судьбы в прекрасное время, когда все мы были вместе, рядом. 

Но демоны спускаются на Землю, и тогда наступают войны, и тогда пробуждаются ненависть и неприязнь. И кто-то один все равно не сможет понять и осознать: почему его любимый и родной предал и распял его. Но Христа тоже распяли, и все, за что его убили – за Любовь.

«Люди чаще всего убивают именно то, что Любят… Убить проще, чем любить…»

 (Луис Ривера)

Не приведи, Господь,  новых кровопролитий и войн, образумь тех, кто нам дорог и мил, тех, кого мы искренне любим, убери пелену с их глаз. 

Но вспомнилась мне не молитва,  а икона, Владимирская икона Божией Матери.

По преданию она была написана еще при жизни Богоматери святым апостолом и евангелистом Лукой на доске стола, за которым  совершали трапезу Господь Иисус Христос, Его Пречистая Матерь и праведный Иосиф Обручник.  Сама Пречистая Дева видела эту икону и предрекла ее благодатную силу: «Благодать Рождшагося от Мене и Моя с сею иконою да будет» 

Быть может, я не совсем тот человек, кто безоговорочно верит иконам, что за ними что-то есть, быть может, из-за того, что я постоянно нахожусь в поиске, подвергая истины сомнению и анализу. Но то, что привила мне бабушка в детстве, останется во мне неприкосновенно. И четыре ее вещи, что дала мне она, всегда и повсюду сопровождают меня, во все дни моей жизни. 

Нательный крестик. Простой, без драгоценных металлов, без красивой цепочки и огранки, крест, который был дан мне при крещении.

Живые помощи – черная лента с молитвой.

Старое Евангелие 1882 года издания, страницы которого заполнены старославянским текстом, и каждая страница которого всегда повествовала о моей личной судьбе. И хотя, тексты Евангелий от Матфея, Иоанна, Марка и Луки, конечно же – неизменны, но всегда, когда открываешь ту книгу, кажется, что в них, в тех текстах что-то меняется. Меняется постоянно.

Одной из этих четырех вещей стала малюсенькая иконка  Владимирской Божией Матери на картонной основе. Но ни одна другая икона не содержит для меня столько силы и божественного присутствия, как эта иконка.

Однажды в детстве, в Балтийске, закрытом военном городке, где я выросла, случился неистовый ураган. Дождь лил не переставая три дня, к вечеру первого дня вода затопила первые этажи домов, поднявшись на два с лишним метра. По городу пошли танки, и военные в рупор просили население держаться за перила балконов на случай, если дома будут рушиться.

Мы собрали чемодан  и поставили свечку перед той самой иконкой. Сверкали молнии, гроза неимоверной силы, и вдруг наша иконка загорелась: огонь со свечи переметнулся на нее. Огонь смогли затушить водой из стакана, но эта иконка приняла свое крещение огнем и водой. Тем дороже она для меня лично.

Но во все времена Русь обращалась с молитвой к ней, к Владимирской богоматери, заступнице и защитнице от врагов, покровительнице в войнах и битвах. Не пора ли тебе, моя Россия, вспомнить ту историю и ту молитву ей, Святой Богородице. А сегодня, когда заморские страны и новый мир как-то особенно почуяли наживу здесь, в России, стоит вознести ту молитву к иконе  особенно истово. 

Около 450 года образ перенесли из Иерусалима в Константинополь. Около 1131 года Константинопольский патриарх Лука Хрисоверг прислал икону в дар великому князю Киевскому Юрию Долгорукому, который поставил ее в Вышгородском девичьем монастыре близ Киева. Сын Юрия Долгорукого святой князь Андрей Боголюбский, переходя на княжение во Владимир, взял с собой икону Богоматери.

Пребывая в течение двух с половиной столетий во Владимире, она стала именоваться Владимирской; икона прославилась множеством чудотворений и сделалась одной из наиболее почитаемых в России.

В 1164 году Владимирская  сопровождала князя Андрея в его победоносном походе против волжских болгар. Она уцелела во время страшного пожара 13 апреля 1185 года, когда сгорел Владимирский собор, и осталась невредимой при разорении города Батыем в 1237 году.

В 1395 году Тамерлан вторгся в пределы Рязани и, разорив ее, направился к Москве. Спешно собрав рать, великий князь московский Василий Димитриевич двинулся ему навстречу и стал у Коломны, на берегу Оки.

Столица и окресности были объяты ужасом и смятением; повсюду служились молебны, сам митрополит Киприян почти безвыходно находился в храме. Тогда решено было перенести в Москву Владимирскую икону. За городом,  на Кучковом поле, ее встретили митрополит, духовенство, княжеская семья и народ, восклицавшие: «Мати Божия! Спаси землю Русскую!». Икону перенесли в Успенский собор. В час сретения иконы Тамерлан спал в своем шатре; во сне ему явилась Лучезарная Жена в окружении ангелов с огненными мечами.

Устрашась Заступницы русских, Тамерлан повернул свои войска и вышел из московских пределов, простояв под городом две недели.  

Вера в неизменную помощь этой чудотворной иконы настолько укрепилась, что при очередном нашествии татар на Москву царь Федор Иоаннович послал против них войско с иконой, сказав при этом: «Завтра же молитвами Богоматери нечестивых не будет». И действительно, после продолжавшегося целые сутки упорного боя враг бежал.

Московские святители Иов и Гермоген молились чудотворной иконе в страшные годы Смутного времени, когда  России угрожало новое нашествие: польско-литовские орды в союзе с русскими изменниками отечества расхищали и разоряли страну.

В Успенском соборе перед Владимирской, этой великой святыней Русской Церкви, помазывались на царство цари, избирались первосвятители Русской земли, здесь приносили присягу на верность России, молились воины, выступая в поход.