МОЛОДЕЖЬ Японии долго критиковали за жертвование своим «Я» в угоду коллективизму, и вот теперь идеи индивидуальной свободы и самоценности все больше овладевают их умами.

Поколение родителей нынешней молодежи обеспечило экономический прогресс Японии. А у современной молодежи, похоже, уже нет цели трудиться в поте лица ради процветания фирмы. Современная японская молодежь больше интересуется собой, и у нее нет желания решать социальные проблемы и улучшать общество. Если раньше японская молодежь активно участвовала в жизни общества уже хотя бы тем, что интенсивно трудилась в фирме, в том числе и затем, чтобы достичь материального благополучия, то теперь такая цель, достижение благополучия, значения не имеет, благополучие достигнуто. И теперь, когда молодые люди потеряли эту экономическую цель, некогда объединявшую людей, их система ценностей стала индивидуальной.

Молодые японцы теперь стремятся к достижению не тех целей, которые навязываются им со стороны, внешними условиями, а тех, которые диктует им их индивидуальный внутренний мир.

Прежде иностранцы, попадавшие в Японию, всегда поражались воспитанности и вежливости японской молодежи. Сейчас молодежь ведет себя раскованно, иногда даже развязно. С одной стороны, это явно свидетельствует о понижении стандартов общественной морали, а с другой — это искусственное выражение роста индивидуального сознания. Раньше японская молодежь стереотипно подражала действиям окружающих. Но теперь они стремятся идти своим путем и создавать что-то свое, неповторимое. Эта тенденция поддерживается некоторыми направлениями в развитии современной технологии. В частности, современными информационно-компьютерными технологиями. Компьютеры не всесильны, но молодежь стремится максимально эффективно использовать их для расширения своего кругозора.

Японская молодежь становится все более разобщенной, но при помощи Интернета она на мировом уровне получает новые, очень широкие связи. Если раньше японцы самоутверждались только в рамках японского общества, то теперь при помощи компьютерных технологий они получили возможность находить единомышленников в разных концах Земли.

Сейчас перед японской молодежью открывается много направлений, и отнюдь не криминальных, для выявления своих индивидуальных способностей. С другой стороны, такое стремление молодежи к проявлению индивидуальных способностей наталкивается на множество проблем, в частности на непонимание со стороны старшего поколения.

Усиление индивидуализма — большая проблема, и сейчас идут споры, что оно несет Японии. Но дело в том, что причины роста индивидуализма коренятся не столько в субъективных настроениях молодежи, сколько являются следствием объективного хода развития экономики. В прошлом японская экономика строилась на семейном принципе: при системе пожизненного найма человек ассоциировал всю свою жизнь с фирмой, предприятием. Сейчас складывается иная система, которая предоставляет человеку преимущества не потому, что он является служащим фирмы, а по способностям. А от неспособных стараются избавляться, и для Японии это совершенно новый подход. И хотя старшие поколения выступают против развития индивидуализма, его стимулирует само развитие экономики. Поэтому опасения, что по мере взросления молодежь будет возвращаться к коллективным системам ценностей, беспочвенны.

Молодежь сейчас уже не выносит никакого давления извне, никакого навязывания. Индивидуализм японской молодежи — не подражание Западу, а в первую очередь протест против засилия коллективного, группового сознания прежней эпохи. Индивидуализм японской молодежи имеет совершенно иное качество, чем индивидуализм молодых американцев. Американцы выросли в христианской культуре, у них есть представление о Боге, а японцы такого представления не имеют. Появилось много людей, которые хотят зарабатывать деньги разными способами, оптимальными для себя, не встраиваясь в какую-то структуру.

Япония — древняя и самобытная страна, вызывающая глубокий интерес других государств к своей материальной и духовной жизни. На сегодняшний день Япония представляет собой одну из сильнейших и великих держав, благодаря необычайно высокому развитию экономической отрасли, а особенно сохранению и процветанию.

Те счастливые люди, которым удалось хотя бы однажды побывать в Японии, наверняка обратили внимание на то, что любое помещение, будь то магазин, офис или же жилой дом, украшают разнообразные замысловатые оранжереи, великолепные икебаны.

Сады и парки Японии ярко отражают все стороны японского национального характера, сущность которого необходимо прочувствовать. Для этого человеку надо сконцентрировать внимание, сосредоточиться и прощупать каждую цепь ассоциаций. Наблюдатель постепенно уходит от внешнего мира и погружается в атмосферу древности, созерцая окружающую обстановку.

Поскольку на японцев столетиями влияли социальные и природноклиматические факторы, национальный японский характер закрепил в себе черты терпимости, трудолюбия, самообладания.

Почти все религии мира считают коллективные обряды важнейшим средством воздействия на людей. А поскольку место религии в Японии в значительной мере занято культом красоты, роль подобных обрядов выполняют здесь традиции и церемонии, предназначенные для того, чтобы сообща развивать свой художественный вкус.

Историческое формирование и становление японского сада длилось на протяжении почти полутора тысяч лет — и в течение столь долгого срока развивалось в пейзажном стилевом направлении. Садовое искусство в современной Японии находится на высочайшем уровне развития. И все это благодаря характеру природы Страны восходящего солнца.

Своеобразные скалистые горы, лесистые холмы, водопады и различные песчаные отмели только дополняют вдохновение японцев. Окруженные столь разнообразными пейзажами, местные жители погружаются в мир фантазии, что находит выражение в создании все новых и новых композиций. Японский сад видоизменяется с культурой, царствующей на определенном промежутке времени, но всегда строго соответствует религиозным требованиям.

В происхождении и развитии японских садов выделяют следующие исторически значимые периоды: этап с VI по VIII век называют периодом Нара. Этот период четко характеризуется явным отражением китайской культуры, так как садовое искусство только что позаимствовалось из Китая — и влияние китайских традиций было очень существенно и ощутимо. В это время возводится столица Нара по подобию главного китайского города Чаньчань.

На дворцовых императорских участках разместились первые сады, посаженные с соблюдением китайских традиций. По общей конструкции сады состоят из двух главных основных элементов: гор и воды. Японцы начинают широко использовать символику. Можно привести в пример вечнозеленую сосну, которая справедливо символизировала долголетие, или же бамбук, означавший стойкость и упорство человека. Каждый элемент сада обязательно нес в себе какоето значение, смысл, символизировал то или иное отличительное качество.

Период, длившийся с IX по XII век, именуется Хейанским. Воздвигается новая столица Киото, но уже, естественно, с характерными особенностями и изменениями. Кроме придворных и храмовых садов, пользовавшихся большой популярностью в прежние времена, формируется совершенно новый вид садового искусства — сады чайной церемонии, или же сады чаепития. Объясняется это тем, что именно в это время в Японии прочно укоренился ритуал чайной церемонии.

Церемония чаепития зародилась в Китае, позже получила распространение в Японии, где несколько видоизменилась. Первый чайный домик в Японии был построен в 1473 году. Сама процедура чаепития была разработана мастерами Дзео и Сэнно Соэки.

Конструкция садов и их композиция напрямую связаны с этим обрядом. Все жители Страны восходящего солнца, независимо от социального происхождения, относились к чаепитию, как к неотъемлемой и очень значимой части повседневной жизни. В соответствии с правилами, эта церемония превращается в особый ритуал, так как одновременно сопровождается наблюдением творений природы и искусства, что доставляет истинное наслаждение японцам.

Этот ритуал представляет собой одну из многих основ культивирования национальных чувств. Небольшие садовые «островки» не только отражают национальный характер японцев, но и воспитывают его.

В XV веке, во времена правления сегуна Асикага, образовалась новая форма аранжировки — токонома. Эти букеты, обязательно входящие в японские сады, представляли собой довольно простые композиции. Хотя число элементов невелико, они были очень выразительны и содержательны. А присутствующая загадочность и недосказанность должны активизировать зрительное и душевное восприятие сада любым человеком.

Японские мастера умышленно оставляют в своих садовых творениях свободное пространство, предоставляя таким образом возможность заполнить его картинами, созданными воображением созерцающего. В этом и заключается вся тайна и загадочность данного искусства. Обязательное присутствие композиционного принципа неопределенности диктовало создание гармонического равновесия всех элементов сада. В саду одновременно царят свобода и порядок, движение и покой.

В конце XIX—начале XX вв. наступает период морибаны. Здесь уже существенно отражается влияние западной цивилизации. И если раньше садовое искусство полностью соответствовало культуре национальных домов, то на данном этапе происходит адаптация к условиям европейского интерьера. Особенностью морибаны являются низкие и плоские напольные вазы, что вызвано коренными переменами в культуре строительства домов и зданий.

Морибана является своеобразной моделью определенного кусочка японской природы. Для составления букетов морибаны используется кэндзан, представляющий собой тяжелую металлическую подставку с игольчатыми стержнями, между которыми вставляются стебли цветов и ветки. Перед началом составления букета необходимо выбрать ту форму вазы, которая будет лучшим образом гармонировать с композицией. Здесь основными принципами являются простота, асимметрия и незавершенность.

Плоские вазы особенно гармонируют с обстановкой спален, гостиной и с офисной мебелью. Любой японец выделит для своего отдыха некоторое время, чтобы вдоволь насладиться окружающим искусством, вслушиваясь в несказанное и любуясь невидимым. Сочетание довольно строгого европейского мебельного дизайна с аккуратными карликовыми растениями трогательно и прекрасно.

Формируя в себе способность довольствоваться тем, что есть под рукой, японцы ищут, находят и высоко оценивают красоту и великолепие во всех предметах, окружающих человека в повседневной жизни. Благодаря этому умению можно любое, даже самое примитивное творение рук человеческих воспринимать как величайшее творение искусства, как воплощенное совершенство.

Садовое искусство в Японии продолжает развиваться и совершенствоваться. Умение создания садов передается из поколения в поколение, сохраняя черты древней цивилизации и приобретая признаки современной культуры. Этому искусству японские мастера обучают представителей молодого поколения в специальных школах, где молодежь перенимает навыки и впитывает дух древней культуры.

Умение учителя точно и правильно передавать свои знания молодежи наглядно. Способность ярко отразить естественную красоту природы на маленьком участке требует определенных усилий и богатого воображения. Необходимо вложить в это искусство всю свою любовь, эмоции и передать четко свое душевное состояние таким образом, чтобы подчеркнуть первозданность природы.

История развития японских садов существенно отражается на мировоззрении нации. Минувшие столетия формировали из японцев людей, умеющих находить красоту в повседневной жизни, в самых, казалось бы, обыденных и приземленных предметах, ценить красоту и наслаждаться ею. На личную и общественную жизнь японцев влияет не только религия или политический строй, но и нормы прекрасного. Стремление к творчеству и желание последнего во всех сферах жизни заложено в японском характере.

История развития японских садов насчитывает более тысячи лет, и, естественно, за этот длительный период образовался ряд типологических признаков, объединяющий общие черты садового искусства на разных этапах этого развития. Еще в XVIII веке японские мастера сформировали типологию садов. По функциональным требованиям сады разделяют на дворцовые, храмовые, сады для проведения чайной церемонии, сады у жилого дома.

Но главной функцией этого японского искусства всегда было и остается до сих пор созерцание и оценка великолепия пейзажа с различных мест с обзором, выходящим на сад. Как правило, лучший обзор открывается с террасы, из окон дома или же с прогулочной тропинки.

Рельефный характер обусловливает плоские и холмистые сады. Разнообразие композиционного построения позволило выделить следующие степени сложности садов: полная объемная форма — «син», полусокращенная неполная — «со», сокращенная — «ге».

Первая степень «син» представляет собой самую развернутую форму сада и включает весь комплект композиционных наборочных элементов.

В таком саду отводится место и камням, и цветам, и мху, также уделяется внимание водопадам и песочным отмелям. Японцы максимально выражают свою истинную любовь к природе на минимальной площади сада. Стремление сконцентрировать разнообразие всех природных элементов качественно определяет всю значимость и ценность даров земли.

Степень «со» состоит только из половины компонентов, но тем не менее они должны сочетаться между собой и создавать в саду ауру спокойствия и единения.

Степень «ге» определяет более сжатую форму сада, здесь используют небольшое количество компонентов. Человек, находящийся в окружении подобного сада, воспринимает значение того или иного композиционного элемента максимально точно. Если мастер ярко создал контраст между пейзажами, то другой человек, умеющий правильно оценивать красоту, с легкостью воспринимает смысл, передающийся природными средствами.

Историей зафиксировано явление, где восприятие заостряется на какомлибо одном основном компоненте. Это может быть сад камней, сад водопадов или мхов и т. д. Особенность заключается в преобладании какогото одного элемента над другими. Для настоящих ценителей искусства подобный сад является настоящей сокровищницей передачи мыслей, душевного настроения и чувств мастера.

До Первой мировой войны японское государство было практически закрыто для европейцев. В настоящее же время происходит все большее взаимопроникновение обеих культур. Искусство составлять красивые букеты — икебана, культура выращивания карликовых деревьев — бонсаи, сад камней с большим удовольствием перенимают европейцы.

Огромное влияние на современный дизайн оказывают японские традиции оформления интерьеров, японская эстетика. Тем людям, которым еще не представилась возможность познакомиться со Страной восходящего солнца лично, достаточно посетить хотя бы один из многих ресторанов с японской кухней или окунуться в волшебный и полный тайны мир маленьких японских садов.

Раньше, если европейцу хотелось насладиться красотой, он посещал галерею картин; если у него возникало желание полюбоваться картинами природы — он предпочитал получать наслаждение от прекрасного в больших порциях. А в современной жизни человек постепенно приучается видеть красоту в миниатюрном садике или в своеобразном расположении нескольких камней.

Культ красоты, порожденный обожествлением природы, широко раскрывается в творениях японцев. Именно природа является основным мерилом представлений о прекрасном, так как Япония представляется страной самых разнообразных живописных панорам. Все это в целом составляет крепкую основу японского искусства. Прочная нить, которая связывает искусство, природу и будничную жизнь, является ключевой характеристикой культуры этой страны.

Поскольку культуру садоводства Япония позаимствовала у Китая еще в VI веке, разницу можно хорошо прочувствовать в сравнении функциональных нагрузок этих садов. Если китайские сады в основном предназначались для свободного времяпрепровождения, то подобные садики в Японии служили для созерцания и совершенствования духа, через видение красоты и наслаждение ею. В Китае сады занимали большую территорию, то есть имели конструкцию городских парков, а в Японии, наоборот, кусочек природного пейзажа представлялся в миниатюре.

Такая особенность характерна именно для Японии, так как последняя является небольшим островным государством. Около японского домика разбивается небольшой уголок природы, благодаря чему зрительно расширяется занимаемая домом территория. Японские мастера всегда придерживаются определенных принципов в создании садов. Одним из таких строгих принципов является то, что сады должны занимать именно то пространство, находясь в котором, человек полностью окажется в окружении природы.

В строительстве же домов обязательно учитывают то, что человек, находясь в совершенно разных уголках своего жилища, всегда сможет созерцать свой сад. При этом каждое деревцо, каждый камень занимает особое место, предназначенное только для него, и тогда тот или иной композиционный элемент приобретает глубокий смысл. Китай принято считать колыбелью садового искусства, Япония же усовершенствовала его до высочайшего уровня.

Плотность населения в Японии — одна из самых высоких в мире, поэтому далеко не каждая семья имеет возможность разбить около своего дома экзотический сад. Однако вынужденная экономия территории не является преградой для создания «живого» уголка. Сейчас в Японии пользуются особой популярностью небольшие напольные или настольные садики.

Искусство создания японского сада — большое искусство, требующее определенных знаний, умений и, разумеется, высокого художественного вкуса. Оно под силу лишь тем людям, которые полны любви к окружающей природе. И когда японец видит маленькую сосну на подносе, он просто переполняется уважением и почтением к тому человек, который бережно вырастил эту сосну. Можно заметить, что интерес к этому искусству растет во многих странах мира. Этот интерес и является основной причиной изучения культуры Страны восходящего солнца.

КУЛЬТУРА И БИЗНЕС .

Обращение представителей японского бизнеса к сфере культуры — явление не новое. Еще в начале ХХ в. несколько новоиспеченных промышленных магнатов приступили к коллекционированию произведений искусства. В числе пионеров этого начинания был Охара Магосабуро. В 30-е гг. он открыл в местечке Курасики один из первых художественных музеев и сделал достоянием широкой публики свою частную коллекцию шедевров европейской живописи.

Однако реальное проникновение бизнеса в сферу культуры наметилось лишь в послевоенные годы. Правда, занятые на первых порах созданием новой экономической структуры, дельцы лишь время от времени обращались к культурной деятельности. И только в середине 60-х гг. в связи с выступлением общественных сил против компаний, свидетельствующим об обострившейся кризисной ситуации в социально-экономической и духовной жизни японского общества, промышленники сделали серьезную ставку на культуру как на панацею от всех социальных бед. При этом не последнее место в их расчетах занимали и рекламные цели — желание приукрасить свою деятельность различного рода культурными новациями.

Налаживание отношений с миром искусства развернулось по нескольким направлениям. Многие японские компании стали покровителями театрального искусства. Речь идет прежде всего о современных жанрах, так как традиционный театр имеет достаточно стабильные финансовые источники.

Особой популярностью среди промышленных и торговых фирм пользуется одна из самых богатых полукоммерческих театральных трупп «Сики», завоевавшая успех у зрителей постановками для детей. Многолетние деловые контакты связывают «Сики» с крупной страховой компанией «Ниссэй». Ежегодно компания выделяет труппе театра 500 тысяч долларов. К финансированию труппы охотно подключились и другие фирмы: часть доходов переадресовывал этому театру, например, магнат кораблестроения Сасакава Рёити.

В наиболее нестабильном финансовом положении в Японии находятся классический балет и современное танцевальное искусство. Представители этих профессий вынуждены поддерживать свое искусство на средства, получаемые от небольшой группы промышленных меценатов и учеников балетных школ. Крупным патроном балета считалась Оя Масако, супруга скончавшегося в 1980 г. текстильного магната, президента компании «Тэйдзин». Образованный ею в начале 70-х гг. Фонд международного искусства, большую часть которого составляют средства «Тэйдзин», с первого дня своего существования был создан на пожертвования корпораций на нужды балета.

Заметной фигурой в музыкальном мире 60–70-х гг. стал Эдо Хидэо — президент одной из дочерних фирм корпорации «Мицуи», занимавшейся вопросами недвижимости. Только на организацию Первого музыкального фестиваля в Токио он пожертвовал из доходов своей фирмы 500 тыс. долларов.

Как отмечают сами представители большого бизнеса, в своих художественных пристрастиях они исходят прежде всего из интересов собственных компаний, стремящихся к субсидированию тех видов искусств, которые прямо или косвенно отвечают их производственному профилю. Вот почему особой активностью в области музыки отличаются компании — производители радиоаппаратуры и музыкальных инструментов. Так, всемирно известная компания «Пионер» ежегодно субсидирует 7–8 выступлений оркестра японской радиовещательной корпорации Эн-эйч-кэй. Один из основных производителей пианино, фирма «Каваи», является спонсором концертов западной музыки в различных уголках страны, она же — учредитель японского Общества Шопена. Концерн «Тосиба» «специализируется» на джазе, организует выступления японских и зарубежных джазовых коллективов и отдельных солистов. Компания «Эссо» уделяет особое внимание эстетическому воспитанию детей и с 1976 г. финансирует музыкальный лагерь для юных дарований. Компания «Хоккайдо электрик», Токийский банк, страховая фирма «Асахи» и другие также ежегодно выделяют ассигнования на развитие музыкального искусства.

Многие представители японской индустрии предпочитают коллекционировать произведения живописи. Этот вид капиталовложений представляется им наиболее надежным. Ведь произведения известных мастеров имеются в ограниченном количестве, поэтому спрос и соответственно цены на них имеют постоянную тенденцию к росту. Так, если на международных аукционах стоимость произведений живописи повысилась в среднем на 30%, то в Японии — на 50–80%. Японские промышленники стали все более широко вкладывать свои капиталы в искусство, стараясь застраховать себя от инфляции и нестабильности рынка.

По традиции в Японии наиболее популярны французские импрессионисты и представители Барбизонской школы: эти направления доминировали в Европе, когда Япония впервые познакомилась с западным искусством. Крупным японским покупателем стал некто Морисита: пополняя коллекцию художников-импрессионистов и постимпрессионистов в своей галерее «Аска Интернэшнл», он приобрел одну из наиболее известных ранних работ Пикассо «Материнство» и картину Гогена, датированную 1889 г.

Один из крупнейших частных музеев страны — «Яматанэ», основанный в 1966 г. страховым банкиром Ямадзаки Танэдзи. В его фондах более 700 шедевров послевоенного японского и зарубежного искусства. Здесь проходят выставки современных живописцев, организуются просветительские лекции. За достижения в области изобразительного искусства присуждается специальная премия «Яматанэ».

Владелец деревообрабатывающей фирмы Хара Тосио внес 2 млн. долларов из личных сбережений на создание в 1980 г. первого токийского Музея современного искусства. Коллекция из более 200 шедевров зачастую дополняется сменной экспозицией последних работ японских живописцев.

Своими собраниями славятся также музей «Рикар» и музей Ота, где в основном представлены древние гравюры. Первый открылся в 1972 г. и насчитывает 6 тыс. экспонатов, приобретенных меценатом Синдзи Хираки. Второй музей, коллекция которого в два раза больше, был основан Ота Сайдзо, членом совета директоров одной из страховых компаний. В этом же ряду следует назвать художественный музей известного торговца недвижимостью Мацуока Сандзиро.

Хотя в Японии до сих пор насчитывается немало богатых людей, покровительствующих искусству, однако все увереннее эту функцию берут на себя корпорации. Можно выделить два основных направления коллекционирования, которым они занимаются. В рамках первого решаются частные проблемы создания интерьеров кабинетов директоров, фойе, залов заседаний фирм. Второе — долговременное коллекционирование, призванное увековечить эстетические устремления той или иной корпорации и оформить их соответствующим рекламным фоном. Как правило, корпорации, как и частные лица, создавая музеи, стремятся к тому, чтобы у них был статус самостоятельной организации с правом юридического лица: это позволяет им пользоваться широкими налоговыми льготами со стороны государства. В Японии даже бытует мнение, что создание музеев — надежная форма сокрытия капитала с целью уклонения от налогов.

Очень популярен музей «Бриджстоун», принадлежащий компании по производству шин и других резиновых изделий «Бриджстоун тайя». Ежегодно его посещает более 100 тысяч человек. Музей постоянно пополняет свою коллекцию, первоначально принадлежавшую президенту компании Исибаси Сёдзиро, приобретая произведения японских и европейских мастеров, причем ассигнования на эти цели постоянно возрастают. Настоящей мировой сенсацией стало приобретение музеем в 1980 г. за 700 млн. иен одной из картин Пикассо.

В лихорадочную погоню за шедеврами включились многие японские компании, выделяя на это крупные средства. Одной из сенсаций «японского наступления» явилась покупка в

1987 г. на лондонском аукционе «Кристи» крупнейшей японской страховой компанией «Ясуда мэрин энд файр иншурен» картины Ван Гога «Подсолнухи» за сумму почти 40 млн. долларов. Она пополнила коллекцию музея «Ясуда Касай» имени Сэйдзи Того, в которой находилось уже 500 работ кисти западных мастеров. За год до этого музей приобрел две картины Ренуара: «Купающаяся женщина» за 1,7 млн. долларов и «Девочка в шляпке» за 1,03 млн. долларов.

Предметом особого интереса бизнесменов стали и крупные художественные выставки. Известные на весь мир имена художников и скульпторов становятся рекламой для компаний, ибо престижные вернисажи увеличивают число так называемых друзей фирм.

Пионерами в выставочной деятельности выступили японские газеты. Не преследуя коммерческих целей и не получая при этом социальных выгод, они вряд ли взялись бы за пропаганду зарубежного искусства из одних лишь филантропических побуждений. Владельцы газет реально представляли себе, что спонсорство в искусстве создаст им благоприятный имидж, а следовательно, увеличит число читателей.

Представители бизнеса, выступая в роли патронов, потребителей и спонсоров культуры, не забывают и о более выгодном для себя аспекте своей социальной активности — получении коммерческой прибыли от проводимых мероприятий. Наиболее ярким примером этого может служить культурная деятельность крупнейших японских универмагов: «Сэйбу», «Исэтан», «Мицукоси» и др. В среднем универмаги проводят в год от 45 до 50 выставочных мероприятий.

Культура становится товаром и может принести пользу маркетингу — к такому выводу пришли и успешно реализуют его на практике многие представители делового мира Японии. Любопытный факт: расходы на культуру у корпораций часто еще на стадии планирования закладываются в статью расходов на рекламу. В других случаях эти средства оформляются как дары или по статье «Общественное благосостояние», нередко через различные фонды.

Характерным примером является фонд корпорации «Сантори», созданный в 1979 г.

«Сантори» — крупнейший издатель в Японии, владелец 51% акций престижного энциклопедического издания «Британика», приобретенного в 1981 г. за 5 млрд. иен, солидных журналов, на страницах которых публикуют свои произведения самые известные японские писатели. Гордость музея корпорации — древнее японское искусство. Ежегодно в его стенах проходит по 6–7 тематических выставок.

Для одних предпринимателей культура превратилась в предмет коммерции, для других же она не имеет никакого отношения к основной сфере хозяйствования и является своего рода «компенсацией» обществу за получаемые выгоды, для третьих — это одно из направлений рекламной работы. Более того, некоторые рассматривают покровительство культуре как эффективное средство создания благопристойного имиджа. При всех различиях очевидно одно: вовлечение культуры в сферу предпринимательской деятельности корпораций усиливается.

Люди каждого последующего поколения начинают свою жизнь в мире предметов и явлений, созданных их предшественниками. Участвуя в различных формах общественной деятельности, люди развивают в себе те специфические способности, которые кристаллизуются в их культуре. Так же обстоит дело и с развитием мышления и приобретением знаний.

Процесс социализации включает в себя ряд стадий. Несмотря на известную несогласованность исследователей по данному вопросу, в этом процессе выделяют первичную социализацию (социализацию ребенка), социализацию подростка и социализацию юношества. На каждом этапе сказывается влияние семьи, школы, сверстников, общественности. В зависимости от характера культуры страны влияние этих институтов различно. Социализация начинается в семье.

Семейная система Японии. Семья как первичная ячейка общества оказывает решающее влияние на социализацию человека. Именно в семье индивид впитывает ценности соответствующей культуры. Можно сказать, что семья, как зеркало, отражает социальную психологию нации. Каждая нация культивирует свою, неизменную в главном, присущую только ей, атмосферу семейных отношений.

Современная японская семья сохраняет от прошлого ряд специфических особенностей и главная среди них — патриархальность.

Ребенок, родившийся в японской семье, начинает свою жизнь по-особому. Первый мальчик, например, со дня рождения пользуется особым расположением окружающих. Очень скоро он начинает ощущать свою значимость, и это способствует формированию в его характере эгоцентризма и стремления к лидерству. Младших братьев побуждают развивать в своем характере покорность и послушание. Что касается девочек, то очень быстро они начинают осознавать свое подчиненное положение и поистине смиряются с необходимостью прислуживать, терпеть и покоряться.

В современной Японии, поразившей за последние десятилетия мир своими достижениями во всех областях науки и техники, патриархальность хотя и приглушена, однако, как неотъемлемый элемент культуры, буквально врывается в сегодняшнюю жизнь из глубины веков. В японском языке нет даже слов «брат» или «сестра». Вместо этого находим «старший брат» и «младший брат», «старшая сестра» и «младшая сестра». Идея выше и ниже стоящего никогда не покидает сознание японского ребенка, независимо от того, имеет ли он в виду только своих братьев и сестер.

Сильное чувство солидарности в семье, распространенное в Японии повсеместно, является другим важным следствием семейной системы. В жизни это чувство выражается в неукоснительном соблюдении заповедей о почитании родителей. Семья, как ее представляют японцы, включает в себя всех предков далекого прошлого и всех потомков далекого будущего. Поэтому понятие долга человека включает определенные обязательства как перед его потомками, так и перед предками.

Чувство особого почтения к умершим в Японии пережило сотни поколений и сохраняется поныне, несмотря на ряд социальных потрясений. Японская культура не только успешно противостояла «оппозиционным» взглядам на культ предков, но даже некоторым образом укрепила его в сознании нации.

Культ предков в Японии берет начало из далекого прошлого. В японской действительности имеются три разновидности этого культа: почитание императорского дома; почитание покровителя рода; почитание семейных предков. В японских домах для этого всегда устраивались камидана (синтоистская «домашняя божница», или «святой божественный алтарь») и буцудан (буддийский «домашний алтарь», или «алтарь Будды»).

Камидана — это деревянная доска-подставка. Посредине доски ставится тайма (жертва), представленная рисом, сакэ и веткой сакаки (Сакаки — клейера японская, синтоистское священное деревце). Домашние каждое утро совершают ритуал почитания перед этим алтарем, хлопая в ладоши и низко кланяясь. Вечером перед ним зажигаются свечи. Алтарь буцудан также представляет собой полированную доску, на которой устанавливают модели монументов с именами умерших. На алтаре в виде приношений помещают цветы, ветки сикими (Сикими — иллиций анисовый, бадьян.), чай, рис и другую растительную пищу. В домах, где исповедуют преимущественно синтоизм, имеется еще доска, предназначенная исключительно для почитания предков семьи. На доске размещают символы с указанием имен предков, дат их рождения и смерти. Жертвоприношения здесь состоят из риса, чая, рыбы и веток сакаки.

Семья в понимании японца прочно покоится на родовых устоях. Члены семьи, подобно струям воды, поддерживают поток рода в его нескончаемом движении. Обычно японская семья в недалеком прошлом имела свиток-список своей семьи, рода, клана, и эта реликвия передавалась от поколения к поколению. Концепция семьи в Японии подчеркивает непрерывность семейной линии, затухание которой воспринимается как страшное бедствие. Предки для японца являются неотъемлемой частью настоящего.

В Японии считают, что благополучие семьи зависит от того, насколько преданно каждое поколение выполняет ритуал благопочитания предков. Сыновняя почтительность выступает здесь как цементирующее средство. Согласно учению Конфуция, существуют три тысячи проступков, степень тяжести которых подпадает под пять категорий, но нет более тяжкого проступка или даже преступления, чем непочтительность детей по отношению к родителям.

В патриархальной семье брак заключается вне зависимости от эмоционального влечения. Хотя в современной Японии положение изменилось, пережитки прошлого дают о себе знать. Естественное стремление молодых людей друг к другу в принципе не оценивается как нечто серьезное. В японской литературе часто описывались случаи самоубийства влюбленных, не имевших возможности соединиться. И хоть сегодня подобный финал встречается не столь часто, угроза разлучения влюбленных вполне реальна.

Преграды на пути осуществления желаний молодых сердец порождают меланхолию и смирение. «Сиката — га най» ( «Ничего не поделаешь») — фраза, которую можно услышать от японцев очень часто.

Когда японцы хотят покритиковать европейцев, они обычно подсмеиваются над «культом женщин». Запад, утверждают японцы, управляется слабым полом. В Японии же до сих пор в ходу три вида повиновений: дочь повинуется родителям, жена — мужу, вдова — старшему сыну.

Уважительное «западное» отношение к женщине не понимается в Японии; в японском языке есть ходовое выражение: «дансон, дзёхи» ( «уважать мужчину и презирать женщину»). Сама сущность японской семьи проникнута этим духом, который подсознательно воспринимается еще в детстве. Достаточно сказать, что для мужчин привычно при обращении к жене местоимение омаэ (ты), которое всегда относится к нижестоящему. В то же время жена при обращении к мужу употребляет вежливое аната (вы), которое принято по отношению к вышестоящему. В современных семьях, особенно в городах, многие мужья, как и их жены, употребляют вежливое местоимение при обращении друг к другу, что является показателем влияния западной культуры. Эта тенденция стала заметной после второй мировой войны, а в современных условиях еще усилилась.

Чувство подчиненности, в большей или меньшей степени сознательное, способствует угнетению эмоций японской женщины. С детского возраста она начинает сознавать свою «второсортность», она чувствует, что семья, особенно отец, предпочитает сына. С ней обращаются совсем иначе, нежели с ее братьями. Более того, она обнаруживает, что является практически неполноправным членом семьи, так как рано или поздно ее выдадут замуж в чужую семью, где от нее будут ждать, чтобы она рожала и воспитывала сыновей. Иерархия предков в семье, где родилась женщина, равно как в семье, куда ее выдают замуж, — это иерархия предков-мужчин. Буддизм учит, что женщина стоит ниже мужчины, что она несет зло, что она причина раздоров. Чтобы добиться состояния нирваны, блаженства и вечного покоя, женщине, согласно буддийской доктрине, нужно переродиться в мужчину. Но для этого она обязана страдать, ибо только этим может искупить свои врожденные грехи.

Достигнув совершеннолетия, молодая женщина с тревогой ожидает того времени, когда она переселится в чужую семью, где ей придется подчиняться свекрови. В старой Японии разводы происходили большей частью из-за недовольства свекрови своей невесткой. В этих случаях молодую невестку отсылали с позором к ее родителям.

Новая конституция Японии (1946 г.) предоставила женщинам равный статус с мужчинами. Патриархальная система семьи формально была осуждена, и униженное положение женщины ликвидировано законом. Но разве можно покончить с тем, что веками укоренялось в жизни и в быту нации, что расценивалось в качестве высокой добродетели? Дух патриархата еще действен во многих японских семьях. Это и деспотическая отцовская власть, и слепое подчинение жены мужу, и особенно чувство превосходства у мужчины, который внутренне считает себя выше женщины. До тех пор, пока будет жить в народе буддийская доктрина о том, что рождение мужчиной или женщиной — результат соответственно добродетели или зла, совершенного человеком в его прошлом, чувство превосходства у японских мужчин будет, несомненно, сохраняться.

Японские женщины, вдохновленные предоставленной конституцией свободой, пытаются осуществить эту свободу на практике, вплоть до требований свободного выбора спутника жизни и разводов. Недавние исследования показали, что 62 процента замужних японок думают о разводе. Однако только незначительная их часть отваживается на этот шаг. Традиции крепко удерживают их от «опрометчивых» поступков. Они собираются вместе, оживленно дискутируют о женской свободе, но все же предпочитают, возвращаясь под крышу брачной обители, не гневить своих мужей. А мужчины, давая им возможность всласть наговориться о свободе, неукоснительно требуют, чтобы жены хорошо знали свое место. Причин здесь много.

Японская женщина связана ответственностью перед детьми, ее возможности заработать на жизнь очень невелики. Кроме того, в новых законах в значительной степени сохранились старые патриархальные идеи. В них обходится вопрос о необходимости раздела имущества при разводе, о материальной поддержке женщины после развода и даже о крыше над ее головой. Если рядом нет близких родственников или если женщина не имеет какой-нибудь нужной специальности, то развод для нее станет большим несчастьем, чем жизнь с нелюбимым или разгульным супругом.

Причина, на которую сейчас чаще всего ссылаются японки, требующие развода, — это супружеская несовместимость (раньше, как сказано выше, причиной развода было недовольство свекрови). Молодая жена очень скоро после замужества убеждается, что она не так много значит для своего мужа, даже если тот ее и обожает. Целый день муж проводит на работе, затем он занимается своими делами, часами посиживает в баре, отдыхает… Жене опять-таки ничего не остается, как смиренно обслуживать его. Традиция привязывает женщину к домашнему очагу, но сегодня ей надо работать, заработка мужа не хватает.

Общественное мнение до сих пор отрицательно относится к разведенным женщинам, администрация предприятий смотрит на них с предубеждением. Женское равноправие в Японии пока что лишено реального содержания, на женщину в Японии продолжают смотреть только как на мать, как на хранительницу семейных добродетелей.

Образ матери в Японии прежде всего связан в умах японцев с тем смыслом, который заключен в слове а м а э. Японскому слову а м а э трудно подыскать аналог в русском языке. Оно означает чувство зависимости от матери, переживаемое детьми как нечто желательное. Употребляемый здесь глагол а м а э р у означает «воспользоваться чем-либо», «быть избалованным», «искать покровительства». Этими словами японцы выражают отношение к матери. Они положительно рассматривают стремление детей к родительской опеке, такую же оценку в их сознании получает и ответное действие родителей по отношению к детям. Однако чрезмерная степень амаэ расценивается неодобрительно. Это связано с тем, что опека, граничащая со слепой преданностью, в конце концов отрицательно сказывается на характере детей. Как лицо, облеченное полномочием обеспечивать необходимое равновесие в воспитании, мать для японца — это не только символ нежности и ласки, но и носитель функции социального контроля: мать обладает влиянием, ей поклоняются, ее побаиваются.

В современных условиях образ матери уже не столь тесно связывается с амаэ. Этот образ подвергается различным социально-психологическим наслоениям современного индустриального общества и веяниям Запада. Сегодня случается так, что мать в японской семье подвергается нареканиям за излишнюю «ученость» и отход от «истинно японских» норм отношения к мужу. Хотя влияние современности не уничтожило еще традиционного взгляда на мать как на хранительницу домашнею очага, изменения ощутимы: дети стали более непослушными, а муж — более покладистым. Внешне мать все еще ревностно соблюдает традицию, уважая приоритет мужчины, по существу же она многое пытается делать по-своему: жизнь дает ей больше самостоятельности.

Совсем недавно в Японии жена занималась в доме буквально всем, предоставляя мужу возможность проводить свободное время по своему усмотрению. Кухня в доме считалась тем местом, куда мужчине зазорно было заглядывать. Сегодня это в прошлом. Считается, что восемь из десяти глав семей безоговорочно вручают зарплату женам, с тем чтобы они выдавали им потом определенные суммы на карманные расходы. Сегодня не редкость увидеть в Японии мужчину, который занимается стряпней или нянчит детей. Все больше появляется на улицах мужчин с хозяйственными сумками, выполняющих поручения жены по закупке продуктов. Подобные факты у некоторых японцев вызывают печальную улыбку и саркастические замечания о том, что «японец теряет свое достоинство», а «японка утрачивает свою женскую добродетель». Однако возврата к прошлому нет. Слабая половина человечества стремится доминировать в семейных отношениях и в Японии.

Это, конечно, не означает, что патриархальность японской семьи сошла на нет. Этого не может случиться ввиду стойкости японской традиции. Для многих иностранцев, идеализирующих Японию, японка остается удивительным созданием, она привлекательна внешне и внутренне, ее духовный мир вызывает у них восхищение. Японская женщина не теряет своего достоинства даже во сне — скромная, благовоспитанная, она спит в красивой позе, лежа на спине со сложенными вместе ногами и вытянутыми вдоль тела руками. Такая манера была особенно строгой в самурайских семьях, где девочек к этому приучали специально, связывая перед сном ноги.

К. Судзуки, японка, проживающая в США, говорит по этому поводу: «Я не могу удержаться от того, чтобы не сделать замечания своей 19-летней дочери, когда вижу, что она спит в неподобающей позе. С моей точки зрения, это нескромно. Моя мать называет это неумением контролировать себя». К. Судзуки объясняет причину таких строгостей тем, что воспитанная японка не может показаться людям в непристойном виде. В доказательство К. Судзуки приводит известный случай, когда в 20-х годах в одном из токийских универмагов произошел пожар. Продавщицы были только в кимоно, поэтому они наотрез отказались выпрыгивать из окон, боясь обнажиться перед толпою зевак. Многие сгорели заживо [218].

Такие нормы поведения воспитываются с колыбели.