Почему в сказке "Свинопас" принцессе так хотелось, чтобы роза была искусственной, а соловей - механическим?
***
Никто не помнит своего рождения… кроме меня, конечно. Я помню первый день своей жизни так же ясно, как и всё, что произошло со мной потом.
Первое, что я увидела – это потолок… низкий и тёмный. Потом – два человека. Один был в ярком камзоле, расшитом блестящими нитями, другой – в какой-то тёмной одежде, лица его я не видела – оно было закрыто какой-то тканью, как и его руки.
Первый, кажется, был чем-то недоволен:
– Почему девушка? Я же говорил – мне нужен наследник!
– Это пробный экземпляр, Ваше Величество, – спокойно ответил второй. – Если он окажется не вполне удачным, Вы и сами пожелаете, чтобы наследовал не он, а более удачный – второй, если же этот будет Вашим старшим сыном, то…
– Не умничай! – оборвал его первый. – В конце концов, если б мои охотники не наткнулись на тебя в горах, ты так и сдох бы в обломках своей летающей посудины!... Ладно, – смягчился он наконец. – Пусть живёт, посмотрим на неё, если всё пойдёт нормально – через год сделаешь мне сына.
***
Потом меня повели в сад, где представили женщине в пышном платье. Мне объяснили, что это моя мать. В моей памяти было заложено понятие материнства, равно как и чувства, связанные с ним, но на лице этой женщины, когда она поцеловала меня в лоб, отражались совсем другие эмоции. Больше она никогда меня не целовала, а в тот день даже не говорила со мной. Они с моим отцом принялись прогуливаться по саду, как будто меня не было, и я слышала, как они говорили.
– Зачем нам эта механическая кукла! – возмущалась моя «мать».
– Затем, что за 15 лет Вы так и не родили мне хотя бы дочь, я уж молчу о сыне! – огрызался «отец».
– Вы хотя бы подумали, как мы объясним, откуда у нас вдруг взялась взрослая дочь?
– Очень просто: она всё это время воспитывалась в монастыре, а её рождение мы скрывали из-за… происков врагов.
– А что Вы скажете, когда будете выдавать её замуж?! Или Вы думаете, что она…
– Я же терплю Ваше бесплодие! А делать с ней можно всё, что надо – мастер Дэррин об этом позаботился.
– Мастер Дэррин! – со злостью бросила женщина. – Зачем Вы вообще держите его при дворе! Дождётесь, что им заинтересуются отцы-инквизиторы!
Они ушли в глубь сада – и больше я не слышала их разговора. Ко мне подошёл тот – второй человек – и обнял меня за плечи:
– Не бойся, малышка… я вложил в тебя достаточно, чтобы они могли тебя полюбить.
***
То, что король и королева меня так и не полюбили, я поняла очень скоро. Но поначалу мне казалось, что меня полюбили другие – все эти придворные, служанки, и особенно мои фрейлины. Они так приветливо улыбались мне и раскланивались передо мной! Но со временем я научилась понимать, что люди могут чувствовать одно, а выражать другое. Впрочем, ещё раньше, чем я научилась разбираться в хитросплетениях придворной жизни, я поняла, чем отличаюсь от других. Другие люди каждый день поглощали части растений и ткани животных, подвергнутые термической обработке, а мне это было не нужно. Мастер Дэррин объяснил, что люди получают энергию от расщепления органических веществ, а я – из элемента питания.
О да, мастер Дэррин… его подвал – единственное место, где мне было хорошо. Я убегала туда и пока меня не находили фрейлины, играла его аппаратами, а он рассказывал мне про свою родину – под двумя солнцами и двумя лунами. Он говорил – там много таких, как я, только принцессами они не бывают – они только работают там, где людям работать опасно. Дэррин же только при мне мог снять перчатки и маску, под которыми скрывал зеленоватый оттенок кожи и необычные черты лица… да, он тоже был не таким, как все – и это делало нас необыкновенно близкими. Думаю, именно поэтому он и сделал мне «друзей».
Первой была Китти. Я целыми днями могла играть с этой кошечкой – хотя королеве это и не нравилось… а мне не нравились те кошки, которыми она предлагала заменить Китти – они были какими-то… ну, я даже не знаю, как сказать… во-первых, они ели – как люди… как все те, которые делали передо мной реверансы, а потом шептали: «Она механическая». Может, это смешно, но мне казалось, что те кошки тоже будут так обо мне думать.
А потом Дэррин сделал мне соловья… конечно, я и раньше слышала соловьёв, но этот соловей был совсем другой. Его песня была… совершенной! Да, именно совершенной – у других соловьёв всегда было в песне что-то неправильное, песня же соловья Дэррина была сопоставима с идеальной математической конструкцией, с движением планет – с самой Гармонией! Когда я слушала его, мне казалось, что мир можно исправить… и я ешё не знала, насколько он нуждается в исправлении.
***
Мастера Дэррина казнили, когда мне исполнился год – по-настоящему, а официально – шестнадцать лет (я же говорила, что люди всегда думают одно, а выражают другое). Нет, отцы-инквизиторы им не заинтересовались – всё было проще: сконструированное им оружие на очередной войне оказалось не таким эффективным, как хотелось бы королю (называть его отцом я так и не привыкла). "Отец" потом жалел, что поторопился – ведь Дэррин так и не сделал ему сына – но дело было сделано…
Через пару месяцев умерли Китти и соловей… хотя что я говорю, они же не могли умереть (такие, как мы, не умирают) – они же были маленькими, и элементы питания у них был намного меньше, чем у меня, вот они иссякли так скоро. А сделать новые элементы было некому… вот так я и осталась одна. Я продолжала прятаться в подвале, где раньше была лаборатория Дэррина, пока король не распорядился его замуровать.
Но вскоре последовали события, которые перевернули всю мою жизнь…
***
В тот день мне передали приказ моего так называемого «отца» – он желал в полдень видеть меня в тронном зале. Как всегда, он не позаботился предупредить, что, собственно, от меня требуется – но я была не так глупа, как хотелось бы королю. К полудню я уже знала, что прибыл посол из соседнего маленького королевства – просить моей руки для своего принца. За полтора года моей жизни я достаточно успела разобраться в хитросплетениях большой политики, чтобы знать: король никогда не отдал бы свою дочь за этого принца… если бы дочь была настоящей. Но меня он готов отдать за кого угодно – пока кто-нибудь не догадался... Но так или иначе, в тронный зал мне идти пришлось – вместе со всеми этими фрейлинами.
Я мысленно подготовилась к утомительной процедуре приёма – даже не помню, о чём там говорил этот посол, я его попросту не слушала, но потом, когда принесли дары в двух ларцах… о, силы небесные! Это был точь-в-точь такой же ларец, как тот, в котором мастер Дэррин преподнёс мне Китти!
- Ах, если бы тут была маленькая киска! – невольно вырвалось у меня.
Конечно, никакой киски там не было – никто не мог бы повторить для меня мою милую Китти… посол извлёк из ларца розу. Но что это была за роза! Она была совершенна! Ещё в первые месяцы жизни я успела усвоить, чем отличаются творения природы от творений разума: в природе всегда что-то неправильно, как будто не завершено. Мастер Дэрри объяснял мне, что незавершённость – это свойства самой жизни, которая есть движение, стремление к чему-то высшему, и поэтому в принципе не может быть совершенной – но я всегда больше любила совершенство. И сейчас, когда я увидела эту розу…
Но нет, это была органика… та самая органика, из которой состояли все эти лживые придворные!
- Она не искусственная, а настоящая! – разочарованно проговорила я.
Но это было ещё не всё. Во втором ларце оказался соловей. Он принялся петь… и я поняла, что хоть мне и не досталось сегодня второй Китти – я могу утешиться тем, что у меня снова будет соловей… его песня была так же совершенна, как песня моего соловья! Конечно, здесь ошибки быть не может – он такой же, как мой, такое совершенство попросту не может быть органическим… он такой же, как я! Боясь поверить своему счастью, я спросила:
- Надеюсь, что птица не настоящая?
- Настоящая! – ответил посол.
Мне показалось, что меня подло обманули. Я по-прежнему была одна в этом органическом мире, где я даже рассказать никому не могу, кто я есть на самом деле – и мне уже было всё равно, что обо мне подумает король.
- Так пусть она летит! – воскликнула я с отчаянием и выбежала из тронного зала. И мне больше дела не было до того, что скажет король о моём «безобразном поведении». А что скажет королева, я представляла слишком хорошо: «Эту механическую куклу ничему нельзя научить!»
***
Время шло, и я уже почти забыла об этом случае. Тем более что произошло нечто более важное. Началось всё с того, что наняли нового свинопаса. Конечно, принцессе не полагалось знать о таких мелочах, но я во время прогулок часто захаживала на задний двор вместе со всеми моими фрейлинами. Это раздражало и короля, и фрейлин – и это мне доставляло удовольствие.
Свинопас завладел моим вниманием сразу. Я увидела у него в руках предмет, который менее всего ожидала увидеть здесь, на скотном дворе – это явно было какое-то высокотехнологическое устройство! Во-первых, оно воспроизводило музыку – правда, достаточно примитивно, но ведь воспроизводило же! При ближайшем рассмотрении оказалось, что устройство обладает ещё и обонятельными датчиками с весьма широким радиусом действия. Я не верила своим глазам – я могла ожидать чего угодно, но встретить здесь, в этом дворце человека, который мог сделать что-то подобное…
Я не знала, как заговорить с ним – меня никто никогда не учил знакомиться с людьми, просто знакомиться без всяких реверансов и официальных представлений – и я решила попросить это устройство. Впрочем, даже на это моей смелости не хватило, и я послала к нему фрейлину. Фрейлина вернулась, покраснев, как рак, и принялась лепетать что-то о том, что «так ужасно, что и передать нельзя» – и мне пришлось прикрикнуть на неё, чтоб она, в конце концов сообщила мне что-то конкретное. Оказалось, что он попросил за устройство… десять моих поцелуев.
Мне стало страшно. Сразу же вспомнилось, какое отвращение читалось в глазах королевы, когда она поцеловала меня в первый день. Он поцелует меня, почувствует, что я «не такая», и… мне почему-то казалось, что я не переживу, если он посмотрит на меня так же, как королева тогда. Я предложила ему десять поцелуев моих фрейлин – но он стоял на своём, и я поняла, что мне придётся его целовать, если я хочу получить устройство и продолжить знакомство с ним… и я уже сама не знала, чего мне хочется больше.
Итак, я поцеловала его… десять раз, как он хотел. О, это было совсем не похоже на поцелуй королевы! Я почувствовала в себе нечто новое… мастер Дэррин говорил мне о какой-то встроенной программе, которая со временем должна активироваться самопроизвольно, я спрашивала его, какова её функция, но он только многозначительно улыбался и говорил, что я всё узнаю сама… может быть, теперь эта программа активировалась? Это было так восхитительно… и – страшно! Чем дальше, тем страшнее – я ожидала увидеть в его глазах отвращение… но этого не произошло.
Я получила устройство, и больше мы не говорили в тот день. Я весь вечер забавлялась с моим новым приобретением… и не могла забыть то, что пережила. Смешно сказать, но мне хотелось верить, что этого человека мне послал мастер Дэррин… впервые после его смерти мне показалось, что я не одна!
***
Утром я снова отправилась на задний двор. Разумеется, мне хотелось снова увидеть свинопаса. У него уже было новое устройство! На сей раз оно было узкоспециальным – без дополнительных функций, но сама по себе функция проигрывания музыки была усовершенствована, кроме того, теперь устройство могло комбинировать мелодии. Впрочем, больше всего мне в этом устройстве нравилось то, что оно давало удобный повод продолжить знакомство.
На этот раз он попросил сто моих поцелуев. Неужели ему действительно понравилось меня целовать? Могла ли я надеяться… но мне снова стало страшно. Я быстро подчитала, во сколько раз возрастает вероятность обнаружения моей истинной природы при таком увеличении количества поцелуев. От страха я предложила ему поцелуи моих фрейлин – но он стоял на своём, и я поняла, что не смогу отказать… ни в чём не смогу отказать этому человеку!
Я поцеловала его – поцеловала сто раз, как он хотел! И я не увидела отвращения в его глазах – видимо, он так и не понял.
Я не учла только одного – скотный двор относительно неплохо просматривался с балкона дворца. Может, королю не и не было дело до меня – но ему всегда было дело до собственной репутации и собственного самолюбия. Когда же он увидел существо, официально считающееся его дочерью, целующимся со свинопасом – это оказалось ударом, которого его самолюбие не вынесло…
***
И вот, я стою под дождём вместе с моим свинопасом. Напрасно он думает, что я не вижу, как он спрятавшись за деревом, смывает с лица краску и переодевается… хочет меня удивить! Ну да, я уже догадалась, что никакой он не свинопас… он думается, что мне есть до этого дело? Неужели он так ничего и не понял!
- Теперь я только презираю тебя! – говорит он мне. - Ты не захотела выйти за честного принца! Ты не оценила соловья и розу, а свинопаса целовала за игрушки! Поделом же тебе!
И он уходит… уходит! Я стою под дождём и смотрю ему вслед. Нет, я никогда не открою ему правды! Так он хотя бы презирает меня. Стоит ему узнать, кто я есть, я сразу же стану в его глазах игрушкой – такой же, как те устройства – недостойной даже презрения… пусть уходит!
Я стою под дождём… одна – как всегда. Я не знаю, насколько ещё хватит того элемента питания, который вставил мне мастер Дэррин – но хочется надеяться, что не надолго…
