Уже неделю читаю прекрасную книгу - комментарий Ю.М. Лотмана к пушкинскому "Евгению Онегину". Нет-нет, не спешите закрывать страницу! Не такой уж я ботаник, насмерть испорченый филфаком. Просто Лотман - замечательный дядька, большой умница, лучший знаток дворянской культуры на всем советском и постсоветском пространстве. А его комментарий к "ЕО" - самостоятельная книга, которая на материале всем знакомых со школы строчкек рассказывает о том, как жили те самые дворяне и аристократы, в которых мы играем на наших балах (с переменным успехом). Как говорили, знакомились, общались; что танцевали. Конечно, в книге все это изложено местами тяжеловатым филологическим стилем, плюс текст густо переперчен цитатами и ссылками на источники и сабжевый роман в стихах. А потому предлагаю почтеннейшей публике мой адаптированный "пересказ" с некоторыми купюрами. Ну, и с парой няшных картиночек для разгрузки мозга.

Бал в жизни светского человека. Обучение танцам.

Танцы были важным структурным элементом дворянского быта. Их роль существенно отличалась как от функции танцев в народном быту того времени, так и от современной.

В жизни русского столичного дворянина XVIII — начала XIX в. время разделялось на две половины: пребывание дома было посвящено семейным и хозяйственным заботам — здесь дворянин выступал как частное лицо; другую половину занимала служба — военная или статская, в которой дворянин выступал как верноподданный, служа государю и государству, как представитель дворянства перед лицом других сословий. Противопоставление этих двух форм поведения снималось в венчающем день «собрании», на балу или званом вечере. Здесь реализовывалась общественная жизнь дворянина: он не был ни частное лицо в частном быту, ни служивый человек на государственной службе — он был дворянин в дворянском собрании, человек своего сословия среди своих.

Таким образом, бал оказывался, с одной стороны, сферой, противоположной службе, — областью непринужденного общения, светского отдыха, местом, где границы служебной иерархии ослаблялись. Присутствие дам, танцы, нормы светского общения вводили внеслужебные ценностные критерии, и юный поручик, ловко танцующий и умеющий смешить дам, мог почувствовать себя выше стареющего израненного полковника. С другой стороны, бал был областью общественного представительства, формой социальной организации, одной из немногих форм дозволенного в России той поры коллективного быта. В этом смысле светская жизнь получала ценность общественного дела.

Со времени петровских ассамблей остро встал вопрос и об организационных формах светских общений. Внутренняя организация бала делалась задачей исключительной культурной важности, так как была призвана дать формы общению «кавалеров» и «дам», определить тип социального поведения внутри дворянской культуры. Это повлекло за собой ритуализацию бала, создание строгой последовательности частей, выделение устойчивых и обязательных элементов. Однако строгий ритуал, приближавший бал к параду, делал тем более значимыми возможные отступления, «бальные вольности», которые композиционно возрастали к его финалу, строя бал как борение «порядка» и «свободы».

Основным элементом бала как общественно-эстетического действа были танцы. Они служили организующим стержнем вечера, задавали тип и стиль беседы. «Мазурочная болтовня» требовала поверхностных, неглубоких тем, но также занимательности и остроты разговора, способности к быстрому, эпиграмматическому ответу. Бальный разговор <...> имел свою прелесть — оживленность свободы и непринужденность беседы между мужчиной и женщиной, которые оказывались одновременно и в центре шумного празднества, и в невозможной в других обстоятельствах близости.

Обучение танцам начиналось рано — с пяти-шести лет. Оно было мучительным и напоминало жесткую тренировку спортсмена или обучение рекрута усердным фельдфебелем. Составитель «Правил», изданных в 1825 г., Л. Петровский, сам опытный танцмейстер, так описывает некоторые приемы: "Некто рассказывал мне, что учитель его почитал непременным правилом, чтобы ученик, несмотря на природную неспособность, держал ноги вбок, подобно ему, в параллельной линии <...> Как ученик имел 22 года, рост довольно порядочный и ноги немалые, при том неисправные; то учитель не могши сам ничего сделать, почел за долг употребить четырех человек, из коих два выворачивали ноги, а два держали колена. Сколько сей не кричал, те лишь смеялись и о боли слышать не хотели — пока наконец не треснуло в ноге, и тогда мучители оставили его".

[Однако усилия, затраченные во время обучения, оказывались оправданными:] длительная тренировка придавала молодому человеку не только ловкость во время танцев, но и уверенность в движениях, свободу и независимость в постановке фигуры, что определенным образом влияло и на психический строй человека: в условном мире светского общения он чувствовал себя уверенно и свободно, как опытный актер на сцене. Изящество, проявляющееся в точности движений, являлось признаком хорошего воспитания. Аристократической простоте движений людей «хорошего общества» и в жизни, и в литературе противостоит скованность или излишняя развязность (результат борьбы с собственной застенчивостью) жестов разночинца.

_________________________________

Литература:

1. Лотман Ю.М. Роман А.С. Пушкина "Евгений Онегин". Л., 1983

2. Глушковский А. П. Воспоминания балетмейстера. М.; Л., 1940. 

За иллюстрации отдельное спасибо Парашутов: замечательный блог, посвященный танцам и живописи.

В следующих частях: кто и как по этикету должен был открывать бал; любимые танцы дворянства в XVIII веке: "неприличный" вальс, лихая мазурка и торжественный полонез.