Если я начну произносить перед почтенной публикой судебную клятву говорить правду и ничего кроме правды, боюсь, меня не совсем правильно поймут. Да и дело-то не во мне, а в моих слушателях. Не всякий хочет быть присяжным поверенным, или, не дай бог, самим судьёй. Был необычный весенний день, когда раскалённое солнце гнало всех в воду, либо в тень, а намёк на ветер казался просто непристойной шуткой. Такие деньки часто бывают, но дела мирские даже в это пекло прекращены подобно сиестам в Испании или в Латинской Америке не могут. Русский человек все вытерпит, вспотеет, но вытерпит. Необходимо сказать, что у меня на даче живет двоюродный брат, который после смерти тётушки и вследствие её просьбы переселился ко мне. Своеобразный человек, очень начитанный, с неплохой памятью, но абсолютно не справляющийся со своим, мягко говоря, экзальтированным характером. Верхоглядство и высочайшее, как Эверест, тщеславие и самомнение сочетались с собственной непогрешимостью и поклонением единственному богу – горилке в любом виде и количестве. Никто и никогда не понуждал его работать или выполнять какие-то обязанности по дому. Птица вольная что хотела, то и делала. И вот накануне проснувшийся в нём интерес к садоводству подвиг его на расспросы о крыжовнике и мучнистой росе, которая и впрямь надоела, отнимая часть урожая. Я сказал, что вырежу кусты. Сказал и забыл о разговоре. Но не такой Алексеич человек, чтобы интересное и новое дело бросить, не попробовав его на вкус. Я эпизодически делаю вино из местных дикорастущих и садовых ягод и плодов. Было у меня литров пятнадцать и вина из крыжовника. На Новый Год я уезжал в Питер домой, чтобы в кругу семьи отметить праздники, а он это вино выдул, и не только это. Так что интерес чисто практический зрел в его голове постоянно, подогреваемый приятными новогодними воспоминаниями. Вернулся я домой после полудня. Странная картина, творящаяся у меня перед глазами, отвлекла от деловых мыслей. Алексеич метался по двору как молекула в кипящем чайнике. Причем скорость движения явно превышала его физические возможности. Наконец он остановился у канистр с маслом, схватил одну, поднял над головой и стал себя поливать. Увиденное меня настолько изумило, что первая мысль, проскочившая в мозг, была связана с актом самосожжения. Но мой приживалец, отбросив опустошенную канистру с перекошенным гримасой лицом, рванул мимо с великолепной скоростью, которой позавидовал бы не один спортсмен. Я выскочил из машины и поспешил следом. Куда там, разве кто-нибудь угнался бы за ним в тот момент. Нашел я его метрах в двустах в пожарном водоёме. Кряхтя и постанывая, он выбирался на берег похожий на огромного рака облепленного тиной и илом. Сделав самое участливое лицо, очень ласково интересуюсь, что произошло. Злобно зыркнув глазами, ответил, что вырезАл крыжовник. Я поинтересовался целью производимых работ. Он напомнил о нашем разговоре. Из осторожных вопросов и скудных ответов выяснилось, что вырезать кусты ему представлялось делом весьма интересным и буквальным. Он взял бензопилу и под корешок сбрил первый кустик, со вторым дело обстояло не так просто. Пчелы, чей труд был прерван таким варварским методом, решили непонятливого садовода раз и навсегда отучить от интересного опыта. Надобно напомнить, что существующая у них привычка немедленно, уловив аромат яда, повторить агрессивное действие своих предшественниц создала весьма обострённую ситуацию во взаимоотношениях человека и природы. Мягкий, но запоздалый совет полить себя водой, а не маслом был отметён коротким словом «пробовал». А на предложение вернуться домой для оказания первой помощи получил интенсивное отрицательное движение уже заплывающей головой и странным звуком, скорее похожим на ворчание медведя на пасеке. При всём драматизме сложившейся ситуации вид у Алексеича был весьма и весьма печальный и веселенький. Голова становилась всё более похожей на тыкву с праздника хэллоуина. Единственным отличием можно считать всякое отсутствие намека на глаза. Это было нечто круглое с хорошо просматриваемыми мясистыми наростами призванными вспомнить об ушах и носе. К тому же это божье, а лучше сказать пчелиное создание, было пропитано маслом и по понятным причинам не вхоже ни в одно лечебное учреждение. Проблема возникла из ничего. В самом деле, не хватало его, вдобавок ко всему, помыть солярой. Чуть не силой за руку дотащил его до дома, заставил скинуть всю одежду дал простынь и сказал, чтобы вытирался как следует. В ответ на его жалобное «не могу» пообещал заменить простынь веревкой. Восклицание доктора « что вы с ним сделали?» до сих пор укором звучит в моём сознании. Однако, после слов врача, что нужно много пить, Алексеич оживился и попытался уточнить, чего пить-то, но лишь прошлепал непонятное расплывшимися губами. Пить ему пришлось совсем не то, на что он рассчитывал.