Глава 7: Одухотворённый киборг

Если человеческая история - история существа, которое превращается из обезьяны в ангела - или, как утверждал Ницше, из животного в Суперчеловека - тогда где-нибудь на пути такого изменения мы должны стать машинами. Эта судьба заложена в нашем собственном развитии. Так как движущие силы цивилизации уводили нас всё дальше и дальше от непредсказуемого и часто злобного танца природы, мы ушли из анимистического (спиритуалистического) образа мысли, которое когда-то погружало нас в живущую сеть материальных сил и власти разума. Мы начали мечтать о превосходстве над старыми богами, об управлении своими "душами животных", о построение городского рая на земле. Хотя технология ни в коем случае не была единственным путем, которым люди выражали или внедряли свой опыт нахождения в стороне от природы, но в итоге это стало Западным путем. Можно утверждать, что Западная цивилизация заключила договор с машинами - теми систематически собранными рабочими частями, которые по определению испытывают недостаток в жизненном духе, душе, замкнутой на метафизическом понимании вещей. И так сегодня, когда мы имеем технологизированную собственную окружающую среду и изолированный в пределах научного познания разум, мы больше не поворачиваемся к природе, чтобы понять нашу структуру. Теперь мы наблюдаем наши размышления, и даже наше настроение, в движениях и процессах мышления машин.

Эти имагинальные (взрослые) отношения между человеком и машиной строились довольно долго. Основание им было положено механистическими космологами древней Греции, и это действительно захватывало воображение, когда ремесленники, подобные Херону, начали строить тех причудливых прото-роботов, которых мы называем автоматами - механические боги, куклы, и птицы, которые очаровывали древних и средневековых людей так же, как сегодня они очаровывают детей в Диснейлэнде. Сложные часы, которые украшают средневековые церкви, часто снабжались оборудованием с механическими грешниками, святыми, смертями, и животными, подражая нашему движению по течению времени. Понятие механистической вселенной, которую такие часы помогли создать, в конечном счете привело нас на порог философского открытия Декарта, который создал революционное понятие, что тела не оживлялись никакими видами духа. Различие между живым существом и трупом было не чем иным как различием между заведенными часами и истощённым автоматом. Католическая церковь признала угрозу религии, в том на чём основывалась новая механическая философия Декарта, но была удовлетворена дуалистическим решением философа: просто разделите res cogitans, духовное царство, от res extensa, пространственного мира тел и объектов и настаивайте, что эта пара никогда не пересекается.

Чрезвычайно продуктивная власть Декартовской (Картезианской) философии обеспечила скелетом тот механизм, который появился, чтобы доминировать над Западным мировоззрением - так, что сегодня шаткая стена, которую построил Декарт, чтобы защитить существующие взгляды, теперь сломалась. Неврологи, психо-фармакологи, и генетики - теперь забредают в дикую местность человеческого сознания, нанося на карту любой момент. Наиболее заветные образы и события самости (предмета сознания) колонизируются авторитетными научными языками, которые угрожают уменьшить наши умы и личности до сложных механизмов. Современная психология с трудом поддерживает свои древние выдумки. Как сообщалось недавно в журнале "Тайм", даже значение Эдипова комплекса, этой величайшей трагедии человеческой личности, было сведено к молекулярному уровню

Поскольку мы узнаем больше о составных частях человеческой жизни, мы неизбежно приходим к той мысли, что наши действия, мысли, и опыт, которые кажутся настолько непосредственными и свободными, запрограммированы в нашем «bodyminds» с бессердечностью часового механизма. Выступая перед конгрессом комиссии, которая финансировала Проект Человеческого Генома (Human Genome Project), целью которого является «картографирование» всего человеческого генетического кода, Нобелевский лауреат Джеймс Уотсон (James Watson) сказал, "Мы имели обыкновение думать, что наше направление развития заложено в звездах. Теперь мы знаем, что, в большей мере, наша судьба находится в наших генах". Если такого генетического детерминизма не достаточно, то социологи и психологи также накопили багаж свидетельств, которые указывают на глубоко автоматизированные паттерны большой части нашей социальной и культурной жизни. Паттернов, которые возникают, не только из наших животных инстинктов, но и от институтов, семейных драм, и условий культур. Общепризнанный смысл может, в конце концов, оказаться не таким уж общепризнанным. Наше представление о том, что составляет обычную реальность, может просто-напросто отражать силу, которую психолог Чарльз Тарт называет "непротиворечивым трансом"

Сейчас, когда ослабели откровенно авторитарные политические режимы, мы считаем себя более "свободными", но на самом деле непротиворечивый транс может усиливаться в наш век, опутанный сетями и заполненный средствами передачи информации. Как доказала научная система управления Тейлора, капитализм имеет длинную и богатую историю применения любых технологий и институциональных рамок, позволяющих использовать людей как огромные эффективные мега-машины для производства и потребления. Независимая "постиндустриальная" экономика должна была избавиться от этого бездушного механизма, но в реальности мега-машина просто распалась на части и мутировала. Передавая примитивные сборочные операции в развивающиеся страны или нелегальные "потогонные мастерские", она "одушевляет" механический труд в нематериальных кибернетических ячейках работы с информацией или в сложных маркетинговых играх, соответствующий обществу, основанному на обязательном потреблении. Маленький бродяга, герой Чарли Чаплина, попав на жернова Современности, виртуализировался, став одновременно и покупателем онлайн-магазинов , и рабочим электронной "потогонной мастерской", чья жизнь запрограммирована вплоть до наносекунды, включая каждый удар по клавишам и посещение туалета.

Как отмечал в начале 70-х Маршал Маклахан (Marshall McLuhan ): "мы все роботы поскольку заинтересованы в своих технологиях". Сегодня есть гораздо больше принятых технологий, гораздо больше кибернетических систем, требующих нашего участия. При длительном господстве идеологии редукционистской науки и социокультурного господства ее технологического порождения, великолепный остров гуманизма тает в кремниевое море. Мы оказываемся пойманными в ловушку на песчаной кибернетической отмели, пойманными между старыми, тлеющими байками у походного костра и новыми сетями планирования и контроля. Поскольку мы теряем нашу веру в добрую волю или связность индивидуальности, мы бросаем взгляд на андроида в зеркале ванной, на черные глаза с выражением нигилизма - бессмысленной пустотой, которую Ницше, более ста лет назад, признал Ахиллесовой пятой современной цивилизации.

Само собой разумеется, потеря души ослабляет множество людей. Большая часть духовности, Нью Эйдж, и религиозная деятельность в настоящем призваны на том или другом уровне уничтожить или вытеснить редукционистскую и механистическую фикцию. Фундаменталистские христиане и анимисты церкви Коренных Американцев схоже нападают на теорию естественного отбора Дарвина, в то время как иглотерапевты и целители разжигают волшебную силу жизни витализма. Исконные психологи пробуют возвратить несвоевременное изображение души, в то время как экологические мистики призывают к "переочарованию земли", отказаться от мира торговых центров и искуствено созданого пространства СМИ. Даже либеральные гуманисты хватаются за ценности, за "politics of meaning", которые могут сопротивляться вторжению технологического образа мысли.

Можем ли мы повернуть время вспять? Возможно образ человека как машины содержит больше надеж, чем полагают противники, особенно если этому образу не позволять полностью доминировать над нашим видением. Для определенного племени искателей двадцатого столетия, фактически, древней цели пробуждения не служит отступление в романтизм, религиозную ортодоксальность, или вера в волшебства. Вместо того, чтобы отрицать механистические или автоматические аспекты человека, они нацеливают психо-духовные поиски на образ машин, используя механизм, направленый на пробуждение. Перефразируя суфийского мистика Хазрата Инаьята Хана: один аспект нашего существа схож с машиной, а другой походит на инженера. В этом представлении, первый шаг к пробуждению, это исследовать насколько мы уже одурманены и автоматизированы; такая беспристрастная помощь автоматов в наблюдении рассеивает заблуждения, и демонстрирует подлинные возможности, и таким образом как это ни парадоксально позволяет нам культивировать некоторые из наиболее очень важных аспектов человеческого бытия. Машина таким образом служит диалоговым зеркалом, через неё мы узнаём себя изнутри и соответствено меняем себя. Это - путь одухотворённого киборга, путь шумящих цепей и комманд переключения управления на себя, путь несущий как риск так и переспективы Техгнозиса.

продолжение следует.....

Перевод: (c) psycity.ru

Метки статьи:  мистицизм кибернетика психология Эрик Дэвис