В 1253 г. на извилистых берегах верховьев реки Онон состоялся курултай монгольского народа-войска. Было принято стратегическое решение завершить войну в Китае, для чего был назначен царевич Хубилай, и освободить от мусульман Иерусалим, что было поручено царевичу Хулагу. Странно и удивительно — но крестоносцы отнесутся к идее военного союза с монголами, как к предложению изгонять бесов с помощью Сатаны. Палестинские рыцари решат, что привычное зло — меньшее зло, и помогут своим старым соседям-соперникам против новых неведомых народов, хотя и христиан. О чём со временем сильно пожалеют…




К 1253 г. Чингисхан, его дети и ближайшие соратники отошли в «мир иной», а внуки основателя громадной империи управляют улусами (военными округами) в разных концах империи и съезжаются в столицу Каракорум лишь изредка, чтобы на очередном совещании — курултае — избрать нового главу империи — кагана, или внести изменения в военную политику державы. Только эти задачи остались общими, а текущими административными делами и сбором податей с покоренных народов ведают имперские чиновники. В период после смерти кагана до избрания нового, по праву монголов, империей управляла старшая жена покойного.
Неимоверная вереница побед монголов одновременно обусловлена и силой победителей, и слабостью побежденных. Трудно понять причины этой слабости: ведь чжурчжени, половцы, грузины, русские и др. не уступали монголам в личной храбрости, боевых навыках и качестве вооружения, а числом побежденные заметно превосходили победителей. Уже много говорилось о качественном превосходстве монгольской военной машины, о несравненной дисциплине в войсках Чингисхана, о жестоких карах за ее нарушение. Все это верно; но любая дисциплина рухнет после первой же серьезной неудачи, если воин смотрит на командира как на поставленного сверху начальника. Но монголы рассуждали иначе: воин-нукер относился к полководцу-нойону как к старшему в роде, связанному с ним круговой порукой и общей судьбой; армия — это семья, не выполнить приказ — значит предать товарищей, остаться одинокой былинкой в степи; после этого и жить не стоит.
Племя монголов не составляло большинства среди степняков, но оно стало ядром новой армии, и имя «монгол» быстро распространилось на всех воинов, связанных общностью кочевого быта и единой боевой судьбой. Среди них были приверженцы языческого культа Неба — Тэнгри, были христиане-несториане, позднее появились мусульмане, буддисты, конфуцианцы и др. Победители проявляли полную веротерпимость, и это в немалой степени способствовало успехам монгольской, точнее, «монголоименной», армии.
Чингисхан стремился объединить под своей властью монгольские и тюркские народы. Им были завоеваны христианские племена кераитов и воинственных найманов. Эти могущественные племена умножили силы монгольского войска и познакомили их с христианством. Так, найманская царевна Суюркуктени вышла замуж за любимого ханского сына Тулуя и сохранила при себе несторианскую церковь со священниками и имуществом. Ее дети Мункэ, Хубилай, Хулагу и Ариг-буга были воспитаны в духе уважения к христианской религии. Но, по монгольской Ясе (свод законов Чингисхана), не могли быть крещены.
Первый натиск монголов на страны ислама практически совпал с вторжением франков в Египет в 1218—1221 годах. Арабский мир тогда почувствовал себя находящимся между двух огней. Но Чингисхан не рискнул идти на запад Персии. С его смертью в 1227 году натиск степняков на арабский мир ослаб.

Стратегическое планирование
Весной 1253 года в верховьях реки Онон собрался курултай монгольского народа-войска. Курултай являлся высшим органом власти Монгольской империи. Его возглавил верховный хан — Мункэ (Монкэ) — внук Чингисхана. Ближайшим помощником и союзником Мункэ был небезызвестный хан Батый.
Громадная профессиональная армия требует постоянного боевого применения; вопрос лишь в том, какому из трех открытых фронтов отдать предпочтение: Южному Китаю, Ближнему Востоку или Западной Европе. Китай ближе всего, и поход туда предрешен, но по поводу других направлений есть разногласия. Покойный каган Гуюк намеревался продолжить западный поход в Европу, чтобы дойти до Ламанша, к «последнему морю», как завещал Чингисхан, и превзойти успехи Бату в Восточной Европе. Но сам Бату сейчас категорически не хочет вмешательства чужих войск в дела его улуса; поэтому монгольские тумены двинутся на Багдад и Сирию и завершат разгром мусульманских держав. А к исламу монголы со времен Чингисхана были настроены, мягко говоря, недружелюбно. Ведь ислам выступал главными, притом мощным, врагом великого завоевателя с тех пор, как он двинулся на запад.
Уйгурские купцы-несториане, конкуренты мусульманских купцов, постоянно подталкивали Чингисхана к войне с исламскими государствами. Траектория движения определялась каждый раз в соответствии с конкретной ситуацией. Наш выдающийся историк Лев Гумилев тайной подоплекой военной кампании именно против мусульманских стран считал борьбу купеческих капиталов за контроль над Шелковым Путем.
Мысль о том, что традиционный курултай монгольских воинов, поклонявшихся Великому Синему Небу и почитавших духов предков, начал войну во имя торжества идей Креста, да еще в западноевропейской (католической) интерпретации, представляется совершенно невероятной. «Нужно стереть с лица земли все города, — говорил Чингисхан, — чтобы весь мир снова превратился в огромную степь, где монгольские матери будут вскармливать свободных и счастливых детей».
Действительно, многие славные города были разрушены, а их население истреблено. Осуществляя волю Великого Синего Неба, Чингисхан поручил своим наследникам взять контроль над Шелковым Путем, от моря и до моря, от Тихого океана до Атлантического.
Нужно отдать должное великому завоевателю. Ко всем религиям он относился исключительно терпимо. Поэтому толпы служителей всех религий окружали трон властителя мира и сопровождали монгольские орды. Это были несторианские монахи, православные священники, посланники римского Папы, исламские муллы, бродячие ламы, разношерстные шаманы и тому подобные служители культов. Свобода вероисповедания предоставлялась всем. А вот с содомитами, лжесвидетелями и черными магами разговор был короткий: Яса предписывала предавать их смерти.
У командующего западной армией Хубилая начальник штаба нойон Кит-Бука — несторианин, способный, по мнению монгольских правителей, найти общий язык с христианами Сирии и Малой Азии. И если европейские рыцари-крестоносцы, владеющие крепостями и гаванями на восточном берегу Средиземного моря, поддержат монгольский натиск, то странам ислама не устоять.
Мункэ и его полководцы были жесткими реалистами. В своей широкомасштабной завоевательной политике они руководствовались не религиозными симпатиями и мистико-романтическими идеями, а конкретными перспективами расширения владений. В этом свете так называемый «крестовый поход» Хулагу-хана предстает как очередная фаза военной экспансии монголов, направленная на Иран и Ближний Восток.
Выбор высшего руководства для выполнения глобальных задач, на первый взгляд, кажется удивительным. Христианские симпатии брата кагана Хубилая — ни для кого не были тайной, а его направили в страну, где господство над умами делили конфуциане, даосы и буддисты. В то же время Хулагу был открытым почитателем мистического направления буддизма, а ему было предписано защищать христианскую веру.
Сразу видно, что каган Мункэ, тонкий и умный политик, делал эти назначения не случайно. Призрак отпадения окраин уже начал тревожить расширявшуюся монгольскую империю, и было крайне важно, чтобы контакт наместника с подданными не становился полным. Хан-иноверец всегда должен искать поддержку у центральной власти, что сильно препятствовало его отпадению и суверенитету. К тому же хан Хубилай для покорения южно-китайской империи получил в подчинение кыпчакские и аланские войска, а хана Хулагу сопровождала свита из буддийских монахов-уйгуров, тибетцев и китайцев, крепко связанных со своими родными странами и их повелителем каганом.
Также были приняты и другие продуманные меры к тому, чтобы предотвратить возможное поражение армии из-за недостаточного контакта с местным населением. Жена Хулагу, кераитка Докуз-хатун, была христианкой и покровительницей христиан. Начальник штаба найман Кит-Бука-нойон был ревностным несторианином, и помощников себе подобрал из единоверцев. К тому же, в союз с монголами вступил царь Малой Армении Гетум I, который накануне лично прибыл в ставку Мункэ и просил его рассмотреть договор о союзе. При этом одними из основных вопросов было крещение всего подвластного кагану народа и возврат Святой Земли христианам, а также уничтожение мусульманского Багдадского халифата. Очевидно, каган отдавал себе отчет в трудности затеянного предприятия, но в целом согласился с условиями армянского царя, чем обеспечил себе его активную помощь. Более того, Гетум привлек к союзу с монголами антиохийского князя Боэмунда, которого привязал к себе, выдав за него замуж свою дочь.
По сохранившимся летописям известно, что каган Мункэ был приверженцем старой степной веры и заветов своего деда, «степенен, решителен, говорил мало, не любил пиршества, о себе говаривал, что он следует примеру своих предков. Он имел страсть к звериной охоте и до безумия верил волхвам и ворожеям. При каждом предприятии призывал их к себе и ни единого дня без них не был». Учитывая это, трудновато представить верховного хана монголов в роли фанатичного инициатора крестового похода и «защитника Гроба Господня». Зато ревностным христианином был его младший брат Ариг-буга.
Подготовка военной экспедиции была проведена исключительно тщательно. Чтобы сохранить нетронутыми пастбища, кочевое население согнали с маршрута армии, через реки навели понтонные мосты, заготовили провиант и вызвали из Китая тысячу специалистов по метательным машинам. Армия двигалась неспешно и лишь в январе 1256 г. перешла на левый берег Амударьи.

Боевые союзы
В Европе долгое время ходили упорные слухи о существовании в Азии христианского государства — «царства пресвитера Иоанна». После неудачи в Первом крестовом походе, Второй (1147—1149 гг.) был организован целиком в надежде на мифического союзника, но союзник не нашелся, и этот поход закончился полным разгромом. В последующие годы Западная Европа, не найдя «царства Иоанна», разочаровалась и в восточных христианах. Дела в Святой Земле складывались неважно, крестоносцы от наступления перешли к глухой обороне. А в середине XIII в. сказка вдруг стала явью. Союзник появился из тех самых земель, куда его и помещали.
Существует ряд версий, из которых следует, что европейские правители предпринимали определенные шаги по координации своих действий на Ближнем Востоке в борьбе с исламом. По одной из версий, посланец императора Священной Римской империи германской нации Фридриха II Штауфена встречался с каганом, при этом была достигнута договоренность о совместном походе против мусульман Египта. Но тут сработала старая папско-императорская распря и взаимная неприязнь.
Дело в том, что заклятый враг папства Фридрих II был отлучён от церкви за неучастие в Пятом Крестовом походе и за опоздание к началу Шестого, куда он отбыл позже. Император Фридрих II отличался редкой удачливостью (что сильно раздражало папский Рим), за что получил прозвище Stupor Mundi «Изумление (или даже Обалдение) Мира». Оно было дано ему за редкий дар договариваться с иноверцами — от еврейских финансистов до египетского султана и необычайно разносторонние знания. К тому же он знал 8 разных языков. Сюда также относится редкая для того времени веротерпимость, доходящая до безразличия: христианин, мусульманин или иудей — все едино, если верно служишь императору. Стоит отметить, что египетский султан Камиль уступил Иерусалим Фридриху II в 1228 г. и пригласил его в Палестину в качестве противовеса тюркам — хорезмийцам, которые бежали из Средней Азии под напором монголов и не признавали никого из ближневосточных правителей.
Но, увы, римский Папа, изгнанный войском Фридриха из Рима, всячески ему вредил, не признавал и воспринял его договоренность с монголами-христианами против мусульман как вероотступничество. В итоге союз расстроился. Откуда, вероятно, и было такое открытое неприятие крестоносцами в Палестине предложений монголов о совместных действиях.
По арабской версии, в сентябре 1248 года король Франции Луи IX по пути на Восток, пребывая на о. Кипр, заключил союз с монголами с целью взять арабский мир в клещи. Между захватчиками Востока и Запада регулярно циркулировали послы. В конце 1248 года Луи принял на Кипре делегацию, которая даже представила ему ослепительные перспективы возможного обращения монголов в христианство. Неимоверно тронутый этим, Луи поспешил направить ответное посольство с ценными и почтительными подарками. Но наследники Чингисхана не поняли смысла этого жеста. Сочтя короля Франции своим вассалом, они попросили его присылать столь же дорогие подарки каждый год, что возмутило короля. Это непонимание позволило арабскому миру избежать совместного нападения сразу двух противников. В результате чего наступление на Египет начали 5 июня 1249 года только воины Запада. Обе стороны ощущали свою слабость, но с союзниками никак не складывалось.
В ходе наступления франков султан Айюб умер. Сражение вокруг г. Мансур продолжалось всю зиму и 10 февраля 1250 года в результате предательства франкская армия неожиданно проникла в город. Король Франции вошёл в город и даже достиг султанского дворца; но его солдаты растеклись по улицам, грабя все подряд.
Казалось, что исламу нанесено смертельное ранение, но тут появились тюрки-мамлюки и рассеяли войска франков. В итоге победа привела к власти касту воинов-рабов, а король Франции сдался на милость победителей. Замещение Айюбидов мамлюками повлекло за собой крайнее ожесточение мусульманского мира по отношению к захватчикам. Потомки Саладина вели в этом плане более чем примирительную политику. Их слабеющая власть была уже не в состоянии противостоять опасностям, угрожавшим исламу как с Востока, так и с Запада. Мамлюкская революция очень скоро стала средством военного, политического и религиозного возрождения, а «Белокурая угроза» вскоре сменилась другой, более страшной опасностью, которую представляли собой потомки Чингисхана.
Отношения с крестоносцами у монгольских завоевателей, признававших лишь один принцип союзнических отношений — полное признание вассальной от них зависимости, складывались непросто. Не способствовало сближению и то, что приказ подчиниться был послан монголами самому Папе Римскому Иннокентию IV: «Если ты хочешь властвовать над землей и водой твоей вотчины, ты, папа, должен прибыть к нам лично и предстать перед тем, кто правит территорией всей земли. А если ты не приедешь, то мы не знаем, что может случиться». Излишне говорить, что Иннокентий IV не стал совершать поездку в далекий Каракорум. Кроме того, крестоносцы попросту опасались, что, покончив с бросившими им вызов египетскими мамелюками, неукротимые монголы разделаются и с ними. Естественно, что поход монголов в Святую Землю с опаской был встречен крестоносцами.

Успехи монголов в Западной Европе
После покорения Южной Руси и взятия Киева в 1240 г. монголы отправили послов к венгерскому королю Беле IV, с требованием выдать половецкого хана Котяна. Ультиматум Бату-хана был отклонен, а послы убиты. Война с Западной Европой стала неизбежной.
К этому времени набранные в войска монголов воины других покоренных народов отвечали предъявляемым к ним войсковым требованиям.
Весной 1241 года ставка Бату находилась к северу от Карпат (между Киевом и Львовом). Вторжение в Европу началось широким фронтом. Для наступления на Запад Бату разделил свою армию на 5 частей: 3 тумена наступали на Польшу, 3 тумена — на Силезию и Моравию, 2 корпуса по 3 тумена вторглись в Трансильванию, сам Бату с 80-ю тыс. воинов двинулся в Венгрию.
Прямо по фронту Бату противостоял польский великий князь Болеслав Храбрый. В тылу Болеслава король Богемии Венцеслав собирал многочисленную армию из отрядов Австрии, Саксонии и Бранденбурга. В Силезии находилось войско герцога Генриха Благочестивого, основу которого составляли тевтонские рыцари. К ним присоединились рыцари госпитальеры (иоанниты) и тамплиеры. На левом фланге монголам противостояли Мстислав Галицкий и другие князья. Еще левее, за Карпатами, развернулось 100-тысячное войско короля Белы.
Но царевич Бандар разбил поляков под Шидловым и сжег Краков, переправился через р. Одер и осадил Бреславль. Узнав, что рыцарское войско собирается у Лигница на р. Кацбах, Бандар соединился с царевичем Каданом, и оба поспешили навстречу объединенному рыцарскому войску Генриха Благочестивого.
В центре монголы также развивали успех. Бату-хан в марте, разбив охраняющие горные проходы венгерские отряды, преодолел Карпаты и тремя колоннами ворвался в Венгерскую равнину.
В это время на севере, 9 апреля, произошла битва при Лигнице, где монголы встретили лучшую тогда в Европе конницу немецких рыцарей. Первой двинулась на монголов пехота чешских горняков, нашивших на грудь большие белые кресты. Войска Генриха были готовы умереть, но не отступить, они верили, что настал Божий день, но не тут-то было. Монголы отступили перед пехотой, а та, бросившись вдогонку, растянулась. Неожиданно монголы повернули и стали расстреливать пехотинцев из луков, не вступая в рукопашный бой.
Почти все чешские горняки полегли на поле битвы. На помощь пехоте поспешили два конных отряда чехов и поляков, но были окружены и истреблены. Тогда на монголов двинулись тевтонские рыцари, построившись в боевой порядок — «клин». Но тяжелая рыцарская конница под прикрытием кнехтов стала на удивление легкой добычей. Монголы навязали свою инициативу, и рыцари не знали с кем сражаться. Монголы то отступали, то поворачивали обратно, кружились вокруг рыцарей и все время атаковали, не принимая лобового удара. Генрих и его бароны были сражены, великий магистр Тевтонского ордена пал в бою вместе со всеми своими рыцарями.
После Лигницы монголы вступили в бой с еще более крупной армией — короля Богемии Венцеслава. Как обычно, монголы не стали принимать встречный бой, а войска Богемии не могли за ними угнаться. Так, на глазах короля, который был не в силах навязать генеральное сражение, монголы подвергли опустошению Силезию и Моравию. Потом хитростью вынудили короля двигаться на запад, а сами повернули на юг, чтобы соединиться с Бату, и прошли через Чехию в Венгрию.
Бату, после двухмесячной осады столицы Венгрии, разбил войско короля Белы, состоящее из мадьяр, хорватов, немцев и французских рыцарей-тамплиеров.
Вскоре Бату с главными силами подошел к г. Триест. Монголы вышли к Адриатическому морю. Дальше начиналась Италия, до Рима было рукой подать.
Но внезапно Западный поход прервался из-за смерти кагана Угедея. Монгольские войска прекратили боевые действия и стали отходить на восток для выяснения своих отношений, что спасло Западную Европу от порабощения.
Война показала, что европейские армии, обученные сражаться с сомкнутыми массами, были бессильны против сверхманевренных туменов. Монах Джованни дель Плано Карпини, великолепно разбиравшийся в военном деле, отмечал: «Ни одно королевство и ни одна провинция не в состоянии выдержать натиск татар. Татары воюют, применяя больше стратегию, чем грубую силу». Он одним из первых признавался, что татары не столь многочисленны и не обладали атлетическим сложением и силой европейцев. «Наши армии следует организовать в том же порядке, как у татар, и по тем же суровым законам войны»,— призывал Карпини, посол и шпион в одном лице.


Успехи монголов на Ближнем Востоке
Поход монголов на Ближний Восток начался в 1253 г. Главное направление наступления: Иран, Сирия, Палестина. Объективно это было на руку крестоносцам, воевавшим в то время в Святой Земле. На всем огромном протяжении великого броска от Амударьи до Средиземного моря монголы целенаправленно уничтожали мусульманских правителей. Последователей Христа при этом не трогали. Христианские Грузия, Киликийская Армения и Антиохийское княжество быстро признали власть хана. По настоянию хана Хулагу, заключившего союз с Никейской империей, латинский князь Боэмунд VI вынужден был вернуть в Антиохию православного первосвятителя и выслать католического патриарха.
Монголы уничтожали всё, что было связано с мусульманством, и помогали христианам независимо от направления веры. В 1256 году они заняли крепость ассасинов Аламут, к концу 1257 г. захватили все крепости исмаилитов в Иране, а уже в феврале 1258 г. двухсоттысячная армия захватила Багдад. Багдадский халифат мусульманской династии Аббасидов пал, а последний халиф был казнен. Трагический конец халифата поверг мусульманский мир в уныние. Теперь речь шла уже не о вооружённой борьбе за контроль над тем или иным городом, а об отчаянных усилиях, имевших целью сохранение ислама.
Падение Багдада было воспринято восточными христианами как небесное возмездие угнетателям за века унижений и произвола. Заступничества Докуз-хатун было достаточно, чтобы Хулагу запретил убивать и грабить христиан всех исповеданий. Хан даже подарил несторианскому патриарху дворец халифа для устройства резиденции. Это обратило к нему сердца армян и сирийцев. Армянский патриарх благословил хана на священную войну, а царь Малой Армении (Киликии) Гетум I и его зять, антиохийский князь Боэмунд VI, присоединили свои войска к монгольским. Монголам был открыт путь в Сирию.
В 1258—1259 годах монгольская армия с помощью союзников разбила мелкие султанаты Месопотамии и Сирии, которые, несмотря на несомненную доблесть, стали жертвами монголо-христианского союза. Потомки доблестного Саладина, отнявшего у крестоносцев Иерусалим в 1187 г. и отразившего Ричарда Львиное Сердце в 1192 г., не обладали способностями основателя династии и проводили время в междоусобных войнах, вступая в союзы с крестоносцами против единоверцев и родственников.
В этой войне проявилось большее, чем когда-либо ожесточение, потому что монголы стали практиковать мучения при казни пленных, чего до тех пор не наблюдалось. Похоже, что они заимствовали некоторые малопочтенные обычаи своих ближневосточных союзников. Мусульманские мечети в Алеппо, Дамаске, Хаме, Хомсе, Баниясе горели, а христианские храмы украшались трофеями.
Докуда дойдут монголы? До Мекки, уверяли некоторые, чтобы нанести последний удар вере Пророка. До Иерусалима, во всяком случае, и очень скоро. В этом была убеждена вся Сирия. Сразу после падения Дамаска две монгольские армии поспешили овладеть двумя палестинскими городами: в центре Наблусом и Газой на юго-западе. Казалось, что дни господства ислама сочтены. Хулагу, даже не дожидаясь окончания сирийской кампании, направил в Каир посла с требованием безусловного подчинения страны. Посла приняли, выслушали и обезглавили — мамлюки не шутили. Их методы были совсем не те, что у Саладина. Султаны-рабы, правившие Каиром уже десять лет, выражали ожесточённость и непримиримость арабского мира, осаждённого со всех сторон. Они сражались всеми средствами. Без моральных ограничений, без великодушных жестов, без компромиссов. Но зато храбро и эффективно.

Мамлюки — правители Египта
Египет — страна богатая, но мобилизовать для военной службы крестьян-феллахов или торговцев с базаров было более чем проблематично. Они платили налоги в казну султану и не хотели воевать. Поэтому правительство Египта покупало в рабство юношей и, обучив их военному искусству, использовало для военной службы. Так как эти рабы принадлежали государству, их называли мамлюками (государственными рабами). При этом экономическое и социальное положение мамлюков было неизмеримо выше, чем свободных налогоплательщиков. Они были хорошо организованной, сплоченной и единственно реальной силой в стране. Мамлюки побеждали врагов ислама — крестоносцев, и именно они заставили Людовика IX сдаться на милость победителя.
С монголами у мамлюков были личные счеты. В свое время все они были захвачены монголами в рабство или плен и проданы на невольничьих базарах. Покупка воспринималась ими почти как освобождение. В Египте они попадали к своим землякам — кыпчакам, черкесам, туркменам, только проданным раньше и успевшим закрепить свое положение. Те оказывали землякам поддержку и вместе с ними проклинали монголов, лишивших их родины и свободы. Но теперь, в 1259 г., монголы опять угрожали им, и они понимали чем. Опять стоять нагим и скованным на невольничьем базаре, ждать, когда тебя купят и пошлют копать оросительные каналы под палящим солнцем — это, пожалуй, хуже смерти в бою. Поэтому мамлюки решили сражаться до последней капли крови, а воевать они умели не хуже самих монголов. Ведь они были такие же степняки, как и те, которые шли на них, а в военном таланте Куттуз и Бейбарс не уступали найману Кит-Буке.
В надвигавшейся схватке мамлюки имели несколько важных преимуществ. Богатый Египет как база наступления был ближе к Палестине, чем разоренный войной Ирак. Монгольские войска были утомлены походом, а мамлюки тщательно подготовили людей и коней. Сирийские мусульмане так же жадно ждали султана Куттуза, как год назад христиане — хана Хулагу. И, наконец, у мамлюков оказался неожиданный союзник, а у монголов — два непредусмотренных врага. Поэтому чаша весов победы закачалась.
К Египту были обращены взоры всех мусульман, ибо только он оставался последней опорой ислама. В Каире власть уже несколько месяцев была в руках тюркского военачальника Куттуза. Султанша Шагарат-ад-дорр («Драгоценное древо», рабыня армянского происхождения, красивая и коварная) и её муж султан Айбек, процарствовав вместе семь лет, кончили тем, что «ушли в небытие». По этому поводу долгое время ходили многочисленные слухи. Те, что пользовались особой популярностью, смешивали вместе любовь, ревность и политические амбиции.
Получается так, что якобы, султанша однажды, как это было принято, прислуживала своему супругу в бане (хаммам) и, пользуясь моментом расслабленности и интима, упрекнула султана за то, что тот взял себе в наложницы прелестную четырнадцатилетнюю рабыню. «Неужели я тебе больше не нравлюсь?» — спросила она его ласково. Но Айбек грубо ответил: «Она молода, а ты уже нет». Шагарат-ад-дорр задрожала от ярости. Она залепила супругу глаза мыльной пеной и сказала несколько примирительных слов, чтобы усыпить его бдительность, а затем неожиданно схватила кинжал и вонзила ему в бок. Айбек упал. Султанша несколько мгновений оставалась неподвижной, как бы в оцепенении. Потом, направившись к дверям, позвала верных рабов, чтобы убрать труп. Но, к её несчастью, один из сыновей Айбека, которому было пятнадцать лет, заметил, что вода, вытекавшая из хаммама наружу, окрасилась в красный цвет. Он бросился в хаммам и увидел за дверью Шагарат-ад-дорр, полуобнажённую и ещё державшую в руке обагрённый кровью кинжал. Она побежала по коридорам дворца, преследуемая своим пасынком, который поднял на ноги стражу. Султанша чуть было не ускользнула от них, но в последний момент оступилась и сильно ударилась головой о мраморную плиту. Когда к ней подбежали, она уже не дышала.
Хотя эта версия весьма романтизирована, она всё же представляет исторический интерес, поскольку, очевидно, воспроизводит то, о чем говорилось по поводу этой драмы на улицах Каира в апреле 1257 года.
Как бы то ни было, после гибели двух суверенов трон занял юный сын Айбека. Но ненадолго. По мере возрастания монгольской угрозы командование египетской армии стало понимать, что юноша не сможет возглавить отпор столь сильному противнику. В декабре 1259 года, когда орды Хулагу обрушились на Сирию, произошедший переворот привёл к власти Куттуза, человека зрелого и энергичного. Он сразу заговорил языком священной войны и призвал к всеобщей мобилизации против врагов ислама. Как следствие — страна перешла на военный лад. В июле 1260 года сильная египетская армия выступила для противостояния нашествию.

Непредвиденные осложнения
Христианские князья Палестины, теснимые мамлюками, не пришли в восторг при известии о приближении хоть долгожданных, но столь грозных и кровожадных союзников. Высшее руководство орденов Храма (тамплиеров) и Святого Иоанна (иоаннитов), рыцари которых составляли основу франкского войска, открыто заявили о том, что «если придут монгольские черти, то они найдут слуг Христа готовыми к бою». Более того, на военном совете обсуждался вопрос о заключении союза с мамлюками против монголов. Хотя официально союз не был заключен, крестоносцы пошли навстречу мамлюкскому султану.
Рыцарям-крестоносцам становятся ближе степные «варвары», обращенные в ислам, нежели их собратья степняки, исповедующие христианскую веру. Именно эта концепция, принятая без каких-либо доказательств, больше всего удовлетворяла более активную часть средневекового рыцарства и купечества.
Второе непредвиденное осложнение возникло в Грузии. До 1256 г. эта страна считалась улусом Золотой Орды, а по смерти Бату перешла в ведение хана Хулагу. Монголы считали грузин своими естественными союзниками и поэтому не лишили их самоуправления. В Тбилиси сидели одновременно два грузинских царя Давида (Давид Нарин и Улу Давид — малый и большой), причем Улу Давид был женат на монгольской княжне. От Грузии требовались только уплата налогов (сами монголы тоже платили подушную подать) и участие в войне с мусульманами, исконными врагами Грузии. Но в 1259 г. грузины восстали.
Сделали они это крайне непродуманно. Сначала восстал Давид Нарин, но, не добившись успеха, бросил страну и удрал в имеретинские горные замки. Затем восстал Улу Давид, но потерпел поражение и тоже сбежал, покинув свой народ на расправу. В 1262 г. он вернулся и вымолил прощение. Царские безумства стоили Грузии много крови, а для христианского дела оказались трагичными, так как монголы, вместо того чтобы опереться на грузинские войска, истратили свои резервы и время на их разгром в тот момент, когда в Палестине был дорог каждый человек. Выиграли от такого стечения обстоятельств только воинственные мамлюки.
В 1259 году нойон Кит-Бука сделал предложение палестинским католикам-крестоносцам о военном союзе против мусульман Египта. Но в Палестине тогда не нашлось ни одного дальновидного, властного и смелого правителя и рыцари отвергли предложение монголов.
Это откровенная измена делу, которому они обещали служить, — считал Лев Гумилев. А в трактате «В поисках вымышленного царства» Гумилев назвал главным виновником раздора между монголами и франками графа Жульена Сидонского, о чем речь пойдет далее.

Решающее сражение
На правом фланге наступавшей монгольской армии располагалось Иерусалимское королевство, уже потерявшее святой город, но удерживавшее прибрежную полосу с сильными крепостями: Тиром, Сидоном и Акрой. Фактическая власть здесь принадлежала рыцарям тамплиерам и иоаннитам, а контроль над морем — венецианцам и генуэзцам. В то время как вся Западная Европа радовалась победам восточных христиан и сравнивала Хулагу и Докуз-хатун с Константином и Еленой, европейцы с нетерпением ждали, когда новые «воины Христа» освободят Святой град Иерусалим и Гроб Господень и восстановят торжество христиан в Святой Земле.
После разгрома Багдадского халифата и покорения Сирии монгольская армия сосредоточилась близ Газы. Но случилось так, что осенью 1259 г. Хулагу-хан получил известие о кончине своего брата, кагана Мункэ — ситуация, аналогичная западно-европейской. А в Монгольской империи междуцарствие всегда вело к остановке всех дел и требовало личного присутствия на курултае чингисидов. Кроме того, Хулагу не ладил с Берке — ханом Золотой Орды — мусульманином и врагом несторианской церкви. Поэтому Хулагу срочно вернулся в Иран, оставив в Палестине всего лишь 20 тыс. воинов, которыми командовал нойон Кит-Бука. В надвигающейся схватке мамлюки имели численное превосходство из-за спешного отбытия основного монгольского войска. И тогда началось!
Жюльен, граф Сидона, без повода и предупреждения напал на монгольский патруль. В числе убитых оказался племянник Кит-Буки. В ответ разъяренные монголы осадили Сидон, взяли его и разрушили до основания, а крестоносцы протрубили на весь мир о монгольской свирепости. Сам граф Жульен успел убежать на генуэзском корабле. Христианские князья встали на сторону графа-разбойника. Обвинив монголов в разрушении Сидона, они объявили «желтых крестоносцев» главными врагами Святой Земли. «Это было глубокое заблуждение, но оно сыграло решающую роль в событиях, которые произошли во второй половине XIII в.», — отмечал Лев Гумилев. Он полагал, что, направляя войска в Палестину, монгольские ханы ставили исключительно благородные цели освобождения Гроба Господня и помощи местным христианам, а нойона Кит-Буку называл «последним паладином восточного христианства» и «последним подлинным паладином Креста».
Нойон Кит-Бука уже готовился выступить навстречу египтянам, когда в Дамаске вспыхнуло народное восстание. Мусульмане города, доведённые до исступления зверствами захватчиков и ободрённые уходом Хулагу, возвели на улицах баррикады и подожгли нетронутые монголами церкви. Кит-Буке потребовалось время и силы для усмирения и наведения порядка.
В то же время султан Куттуз, понимая, что настал решительный момент для нанесения превентивного удара, начал боевые действия.
Следующие события можно трактовать по-разному, но крестоносцы предают христианское монголо-армянское войско и помогают своим врагам мамлюкам. Когда Запад радуется победам пусть несториан, но христиан; когда сирийские и армянские христиане приветствуют монголов-освободителей, папский легат отлучает от церкви Боэмунда Антиохийского за союз с монголами. Хотя некоторые рыцари-крестоносцы ещё радовались поражениям ислама, но большая часть была напугана жестокостью азиатских завоевателей.
В этой обстановке султан мог двигаться внутрь Палестины и даже к Дамаску, не опасаясь за свой тыл. 26 июля 1260 г. мамлюкские войска вышли из Египта без обозов и, на рысях миновав Синайскую пустыню, уничтожили малочисленный монгольский заслон у Газы. Вступив на землю франков, они под стенами Акры получили от крестоносцев необходимое войску продовольствие и фураж для лошадей. Франки даже заключили с мамлюками выгодную торговую сделку: мамлюки обязались дешево продать рыцарям лошадей, которых они захватят у монголов. Мамлюки отдохнули, перегруппировались и через территорию Иерусалимского королевства вошли в Галилею, в тыл монгольской армии.
3 сентября 1260 года две армии встретились у города Айн Джалут («источник Голиафа»). Куттуз имел время спрятать большую часть своих войск и выпустил на поле боя лишь авангард под командой самого блестящего из своих офицеров — Бейбарса. Только что подошедший Кит-Бука не разобрался в обстановке и попал в ловушку. Он бросился в атаку со всеми своими силами. Бейбарс имитировал бегство. Преследуя панически отступающего противника, монгольский предводитель неожиданно увидел себя окружённым многочисленными египетскими войсками. Спустя несколько часов монгольско-армянское войско было разбито. Сам Кит-Бука был взят в плен. Он вел себя предельно мужественно, не просил пощады и обвинил победоносного Куттуза в убийстве законного султана, противопоставив преступлениям мамлюков монгольскую верность. Тут ему за такую крамолу немедля и голову отрубили.
Вечером 8 сентября мамлюкские войска вошли освободителями в ликующий Дамаск. Куттуз ознаменовал свой триумфальный въезд в Дамаск расправой над жившими там христианами. Хулагу попытался оказать помощь союзникам и бросил на Сирию новую армию, которая взяла было Алеппо, но через несколько дней, 10 декабря 1260 г., была разбита мамлюками при Хомсе и откатилась за Евфрат. Эту победу одержал уже новый мамлюкский султан, Бейбарс, накануне зарезавший своего лучшего друга и соратника Куттуза. Победитель Кит-Буки пережил своего победителя всего на два месяца.
На этот раз Хулагу ничего не предпринял. Он остался в Иране, продолжая укреплять свой улус, фактически превратившийся в самостоятельное государство, лишь формально связанное с Монгольской империей. Планы «освобождения Святой Земли» и возвращения Иерусалима, которыми якобы руководствовался глава похода в Палестину, были забыты. Хулагу был провозглашен ильханом Ирана. Он стал основателем новой династии иранских государей. Потомки главы «крестового похода» приняли ислам и заключили мир с мамлюкским султаном.
Таким образом, поход монгольских войск в Палестину был только очередной военной экспедицией царевича Хулагу, мечтавшего далеко не об освобождении Святой Земли. Реакция франкских правителей на этот монгольский поход была вполне закономерной. Крестоносцы предпочли помочь своим «близким врагам» — местным мусульманам, с которыми они не только воевали, но время от времени вступали в союзы (так, союзником Иерусалимского королевства был эйюбидский султан Алеппо из Дамаска, убитый монголами), нежели подчиниться «далеким друзьям», разрушавшим и грабившим процветающие города и крепости.

Закат крестовых походов
Клин настороженности между исламским и христианским мирами был вбит средневековыми авантюрами римских Пап — «крестовыми» походами. Под спекулятивным лозунгом «освобождения Гроба Господня» крестоносцы явились на Восток как грабители, насильники и убийцы. В этих западных пришельцах, называвших себя христианами, мусульмане впервые увидели своих врагов. Важно отметить, что не только мусульманские страны стали жертвой папских нашествий: во времена одного из таких походов крестоносцы разгромили Константинополь и надломили силы православной Византии.
Вторым ударом по мусульманско-христианскому содружеству стал «крестовый поход» монгольских несториан.
Дальнейшие события развивались, как снежный ком, который нельзя остановить. Крестоносцы сполна пожнут плоды своей недальновидности: уже в 1261 году никейские греки, наладив союз с Хулагу, решительным ударом вернут себе Константинополь. Вслед за этим все твердыни франков на Ближнем Востоке перейдут в руки мамлюков или византийцев. Предав христиан-монголов и армян, которым они не давали перейти в контрнаступление до конца 1263 г., крестоносцы остались наедине с мамлюками. Агония Иерусалимского королевства длилась 31 год, до 18 мая 1291 г., когда последние крестоносцы покинули сирийский берег. Но последствия содеянного ими потянулись во Францию, где тамплиеры стали жертвой лукавства тех, кого они искренне считали своими лучшими друзьями — французского короля и римского Папы.
С 1307 по 1313 г. длился жуткий процесс тамплиеров, обвиненных в поклонении Бафомету, поругании святынь и множестве других грехов, в которых они виновными себя не хотели признавать. Но вспоминали ли они в промежутках между пытками, прикованные к стенам французских застенков, что именно благодаря их ордену, деяниям их предшественников было уничтожено христианское население Сирии, убиты врагами пришедшие к ним на помощь союзники и благодаря этому навсегда была потеряна цель крестовых походов — Святая Земля. Но если даже эти мысли не приходили им в голову, то логика событий была такова.
Не менее трагичным стало положение христиан в Иране. Идея основания христианского царства на Ближнем Востоке была утрачена, так как населенные христианами земли попали в руки врага. Одновременно Бейбарс завел сношения со своими соплеменниками в Золотой Орде и склонил на свою сторону Берке-хана. Между Хулагу и Берке давно назревала вражда из-за разных культурно-политических ориентаций. Еще когда начался крестовый поход монголов, Берке воскликнул: «Мы возвели хана Мункэ на престол, а чем он нам воздаст за это? Тем, что отплачивает нам злом против наших друзей, нарушает наши договоры… и домогается владений халифа, моего союзника… В этом есть нечто гнусное». Согласно монгольской Ясе, золотоордынские части сражались в войсках Хулагу во время его похода на Багдад и Дамаск. Но после поражения Кит-Буки Берке послал своим военачальникам предписание покинуть армию Хулагу и, если не удастся вернуться домой, уходить в Египет. Так те и поступили, умножив войска мамлюков. После этого война Золотой Орды и Ирана стала вопросом времени.
Стоит отметить, что золотоордынский Берке-хан не только принял ислам, но и устроил резню несториан в Самарканде, хотя его антипатия на православных христиан не распространялась и дружбу с Александром Невским он не порывал.
Такова была расстановка сил при жизни Мункэ, но после его смерти стало очевидно, что старые традиции поддерживать некому. Теперь должны были сказать свое слово внуки Чингисхана. А они уже стали где несторианами, где буддистами, где мусульманами. Старая монгольская традиция разлилась слишком широко для того, чтобы остаться цельной, а образовавшиеся из этого родника потоки не могли и не хотели течь в одном русле. Поражение потерпели дети былых завоевателей мира, а победу одержали дети разбитых и покоренных.
Во времена первых Чингисидов христиане-несториане были очень близки к тому, чтобы захватить власть в Великой Орде. Монгольская армия Хулагу-хана покорила почти все мусульманские страны, повсюду сжигая мечети, истребляя духовенство, «огнем и мечом» силясь насадить несторианство.
Владимир Головко


Справка
Несториане. В 431 г. на Вселенском соборе в Эфесе был предан анафеме константинопольский патриарх Несторий, неосторожно заявивший, что «у Бога нет матери». Учение Нестория было мгновенно осуждено в Эфесе и снова проклято там же в 449 г. Окончательно анафема упорствовавшим несторианам была произнесена на Халкедонском соборе в 451 г. От репрессий они могли избавиться лишь путем отречения от своего лжеучения, что сделать отказались даже перед лицом гонений. Большая часть несториан ушла в Персию, где в 499 г. в Ктезифоне возникла несторианская патриархия. Восемь столетий спустя после осуждения на Вселенском соборе в Эфесе лжеучение константинопольского патриарха Нестория вернулось на Ближний Восток.
На Ближнем, Среднем и Дальнем Востоке, в просторах Центральной Азии христианство распространяли не католики и православные, а несториане, якобиты и марониты, признаваемые официальными церквями еретиками. Дальше всех к XII веку проникли несториане. В XI в. в Самарканде постоянно находился несторианский митрополит. В этом же веке несторианство приняли кераиты, самый крупный и культурный монгольский народ, онгуны — потомки последних хунну, часть уйгуров. Чуть позже несторианами стали найманы. А к XIII в. две трети всех монголоязычных кочевников были христианами.

Метки: Владимир Головко,