Кто не слышал о княгине Ольге? Множество книг повествуют нам о мудрой правительнице, обустраивавшей Русь. Приняв власть после смерти мужа, Ольга Мудрая правила от имени своего малолетнего сына Святослава, и передала ему власть по достижении совершеннолетия.

Так пишут историки. Но заглянем в летописи. Первое, что нас удивит - это отсутствие эпитета "мудрая". Нет его в летописях. Это изобретение Карамзина. Есть и другие странности. Оказывается, что мы вообще не знаем, чем занималась Ольга во время своего правления. Из 18 лет лишь три года заполнены событиями. В 946г. Ольга воюет с древлянами. В 947г. - посещает Новгород и Псков. В 955г. - принимает крещение в Константинополе. И всё. Что происходило в другие годы - тайна покрытая мраком..


Но самая любопытная загадка связана со Святославом. Под 964г. в летописи сказано:

«Князь Святослав взрастъшю и възмужавш». Лаврентьевская летопись 964г.

Собственно говоря, именно с 964г. и начинается самостоятельное правление Святослава. Сколько же ему было лет? Рождение Святослава в летописи указано под 942г. То есть в 964г. князю было уже 22. Даже по нынешним законам Ольга пересидела на престоле лишних четыре года. А в то время уже 16-летние считались взрослыми. Может в летописи ошибка в дате рождения? Скорее всего. Но не в сторону увеличения возраста.

Известно, что старший сын Святослава, Ярополк, был женат на гречанке, бывшей монахине, которую привёз ему Святослав:

«У Ярополка же жена Грекини бе и бяше была черницею, бе бо привел ю отец его Святославъ и вда ю за Ярополка красоты ради лица ея» Лаврентьевская летопись 977г.

Малолетние браки на Руси не практиковались. Следовательно, Ярополку должно было быть не менее 15 лет. Привезти монахиню Святослав мог только с Балкан, так как в Хазарии попросту не было христианских монастырей. Но Святослав вернулся в Киев с Балкан один раз, а именно в 968г. Если в этот год Ярополку было 15 лет, то родился он в 953г. Но в 953г Святославу должно было быть всего 11 лет. Маловато для того, чтоб иметь детей. Следовательно, дату рождения Святослава следует передвинуть лет на пять. Но тогда в момент прихода к власти ему должно быть вообще 27 лет. Правда можно предположить, что брак Ярополка с «грекиней» состоялся не сразу. Но тут возникает другое противоречие. Сомнительно, чтоб невеста была старше жениха. И столь же сомнительно, чтоб о девяти-десятилетней девочке-подростке могли сказать «красоты ради лица ея». Следовательно, версию отсрочки брака можно отвести. Но допустим, всё-таки, что гречанка была старше Ярополка. Причём существенно старше. Но тогда возникает другой вопрос - для кого привёз её в Киев Святослав? Для сына? Но ему, при традиционной датировке рождения Святослава не более десяти лет - ведь если Святослав родился в 942г, то в 968г. ему всего 26 лет. Маловат сынишка для брака. Так может Святослав вёз гречанку себе, а Ярополку она досталась по наследству? Тоже не получается. Зачем тогда оставлять её в Киеве, если свою столицу князь мыслил в Переяславце на Дунае? Так что традиционная датировка этот факт не объясняет.

Но это ещё не всё. Продолжим. Откроем договор Игоря с греками 945г. Там мы увидим список послов, с указанием тех, от кого они посланы. Первым стоит посол самого Игоря. Вторым - посол Святослава. Затем посол Ольги. На четвёртом месте - посол племянника Игоря. На пятом - посол Володислава. А вот на шестом - посол от некой Предславы. Из летописей мы знаем только об одной Предславе. Такое имя носила жена Святослава. Значит, Святослав был женат уже в 945г? Сколько же ему было лет? Ведь, как уже было сказано выше, малолетних браков Русь не знала. Следовательно, не менее 15 лет.

Правда, может перед нами какая-то другая Предслава. Но на столь значительный возраст Святослава ещё при жизни отца есть и ещё одно указание. Откроем сочинение Константина Багрянородного «Об управлении империей». Повествуя о Руси, Константин сообщает следующее:

«Да будет известно, что приходящие из внешней Росии в Константинополь моноксилы являются одни из Немогарда, в котором сидел Сфендослав, сын Ингора, архонта Росии…» книга 9

Святослав ещё при жизни отца сидит на княжении в Немограде-Новгороде. Младенец княжить не может. Причём, подчеркну что Святослав в Новгороде «сидит», а не просто числится новгородским князем, находясь в Киеве. А значит Святославу в 945г. действительно было не менее 15-16 лет.

Но ведь в летописи указано, что Святослав родился в 942г. Посмотрим эту запись:

«Симеон иде на хорваты, и побеждён был хорваты, и умре оставив Петра, сына своего княжи. В се же лето родися Святослав у Игоря» Ипатьевская летопись 942г.

Чем интересен этот текст? Тем, что из него следует, что Святослав родился в год смерти болгарского царя Симеона. Симеон действительно ходил на хорватов, потерпел поражение и умер, но не в 942г., а в 927г. Если мы примем именно 927г. в качестве даты рождения Святослава, то снимутся все вопросы. Значит в 945г. Святославу было уже 18 лет. Вполне достаточно и для того, чтоб быть женатым, и для того, чтоб несколько лет самостоятельно сидеть на княжении в Новгороде. Видимо, перенос даты совершил один из переписчиков, пытаясь обелить Ольгу. Ведь получается что княгиня отстраняет от власти взрослого сына. Кстати, в других списках летописи, например в Лавентьевском, дата рождения Святослава вообще отсутствует. Хотя годом смерти Симеона назван тоже 942г. Похоже, что последующие переписчики, понимая, что перенос всё равно не спасает положение - князь в 964г всё-таки оказывается слишком взрослым - вообще изъяли дату рождения. Здесь есть одно возражение. Начальные части летописи датированы по различным эрам. Не только по константинопольской - в ней рождение Христа приходится на 5508г. - но и по каким-то другим. Может и в данном случае год смерти Симеона - 6450г - рассчитывается по какой-то другой эре и случайно совпал с годом рождения Святослава - 942г по константинопольской эре? Действительно, болгарские события в летописи датированы по антиохийской эре - 5500г., и по так называемой «болгарской эре» существование которой установил болгарский историк В.Н.Златарский, чьи выводы были поддержаны А.Г.Кузьминым ( 13 стр. 277-287 ). В болгарской эре рождество датируется 5511г. Именно наличием двух эр объясняется двукратное упоминание в летописи крещения болгар: 6366г - 866г. по антиохийской эре и 6377г. - 866г. по болгарской эре. Как видим, варианты датировки есть. Однако не болгарская, ни антиохийская эры не помогают превратить 6450г. в 927г. от рождества Христова. Эра, по которой рождество относилось бы к 5523г. ни в русских, ни в византийских, ни в болгарских источниках не засвидетельствована, и вообще о существовании такой эры ничего не известно. Следовательно, перед нами именно перенос датировки.

Правда есть один эпизод летописи, который противоречит этим выводам. Это описание битвы с древлянами в 946г. Святослав там явно изображён ребёнком. По счастью, в нашем распоряжении имеются внелетописные источники. К таковым следует отнести сочинение Мавроурбини, автора, писавшего на рубеже XVI-XVII вв. Вот что сообщает он об этих событиях:

«Поскольку сын Игоря Вратослав был ещё слишком мал, и не мог править, все дела вершила его мать Ольга».

Далее описывается война с древлянами и крещение Ольги, а затем сказано:

«После смерти Ольги правил её сын Святослав».

То есть у Игоря было два сына. Скорее всего, именно он упомянут в договоре с греками как Владислав. Упоминания о брате Святослава сохранилось в частности в Иоакимовской летописи. Причём он назван христианином. По-видимому, в первоначальном тексте летописи при описании битвы с древлянами фигурировал именно Владислав. Это от его имени правила Ольга. Святослав же в 964г. вернул себе власть, отстранив мать и брата. Хотя не исключён и вариант, при котором Ольга передала власть повзрослевшему Владиславу, а уже он сам добровольно уступил престол брату. В пользу такого развития событий говорит тот факт, что младший брат Святослава участвует вместе с ним в Балканском походе.

Итак, «мудрая» княгиня оказывается обычным узурпатором. Но может быть тогда стоит поподробнее рассмотреть обстоятельства гибели её муж, Игоря? Тем более что уж больно странно выглядит князь, трижды ходивший за данью в одно место, да ещё напоследок, идя к уже дважды ограбленным древлянам, забывший дружину с собой прихватить.

«Рекоша дружина Игорю: отроци Свеньлъжи изоделися суть оружьемъ и порт, а мы нази. И поиди княже с нами в дань, ди и ты добудешь и мы. И послуша их Игорь иде в Дерева в дань. И примышляше к первой дани, насилаше им, и мужи его возьемавъ дань, поиде в грады свои. Идуще же ему вспять, размыслив рекоша дружине своей: «Идете съ данью домови, а я возъвращуся похожу и ещё». Пусти дружину свою домови, съ маломъ же дружины возъвратися, желая больше именья». Лаврентьевская летопись 945г.

Правитель, дерущий со своих подданных три шкуры, не редкость в истории. Но вот чтоб подобная жадность соседствовала с невероятной глупостью…

Однако, летопись не единственный источник сведений. Сага о Стурлауге Трудолюбивом сообщает, что к дочери Ингвара, конунга в Гардах посватался викинг Франмар. Потерпев неудачу, Франмар уезжает в Швецию, и через некоторое время возвращается в Гардарики вместе с ярлом Стурлаугом:

«Снарядил он ( Стурлауг ) 300 кораблей, хорошо оснащённых во всех отношениях. Затем они держат курс на Гардарики с большой пышностью и в добром настроении. Когда они прибыли в страну, пошли они по земле, совершая грабежи, сжигая и паля везде, куда бы они ни шли по стране. Убивают скот и людей. И так продолжалось уже некоторое время, когда они узнают о сборе войск. Когда Снэкол и Хвитсерк узнают об этом, готовятся они к поединку. Как только они встретились, завязалась тяжелейшая битва, и одна сторона атаковала другую. Стурлауг, как обычно, вышел, не прикрывшись доспехами. Побратимы сражались с большой доблестью и смелостью. Битва продолжалась три дня с большими потерями людей. В этой битве пал от руки Стурлауга конунг Ингвар и Снэкол, а Хвитсерк со многими своими людьми спасся бегством. Стурлауг велит поднять щит мира и идёт к Алдегьюборгу со всем войском. И в их войске были радость и веселье. Весь город был в их власти, а так же все люди в городе».

Сага полна заведомых домыслов. В частности утверждается, что Франмар стал конунгом в Гардарики. Но в то же время действия саги совпадают с правлением Харальда Прекрасноволосого в Норвегии, то есть с первой половиной X века. В Ингваре нетрудно узнать Игоря, правившего на Руси как раз в это время, чьё имя греческими источниками передаётся как Ингорь.

Учитывая фантастические подробности, данными саги можно было бы пренебречь, но в нашем распоряжении есть ещё один источник. О гибели Игоря сообщает Лев Диакон. Так вот, по его словам, Игоря убили германцы:

«Полагаю что ты ( Святослав ) не забыл о поражении отца твоего Ингоря, который призрев клятвенный договор, приплыл к столице нашей с огромным войском на 10 тысячах судов, а к Киммерийскому Боспору прибыл едва лишь с десятком лодок, сам став вестником своей беды. Не упоминаю я уж о его жалкой судьбе, когда, отправившись в поход на германцев, он был взят ими в плен, привязан к стволам деревьев и разорван надвое» История 6,10

С учётом этого факта, к данным саги следует отнестись с большей внимательностью. Тем более что текст летописи так же даёт основание усомниться в том, что виновники гибели Игоря древляне.

«Древляне убиша Игоря и дружину его, бе бо их мало. И погребен бы Игорь. Есть могила его у Искоростеня града в Деревях и до сего дня» Лаврентьевская летопись 945г.

Спрашивается, с чего это древлянам хоронить убитого ими же князя, а не просто бросить волкам на потраву? В пользу того, что хоронили именно древляне, свидетельствует дальнейший текст, где сказано, что Ольга приходит на могилу Игоря. Причём похоронили не врага, павшего в битве, а врага казнённого. Оснований не доверять в данном случае Льву Диакону нет. Это может означать только одно – древляне как раз сторонники Игоря, на которых вина была возложена задним числом. Почему? Об этом поговорим ниже, а сейчас разберёмся с обстоятельствами гибели Игоря.

Скандинавские наёмники Стурлауга и Франмара могли попасть на Русь двумя путями - по Двине мимо Полоцка и по Волхову мимо Новгорода. Отдать предпочтение первой версии позволяют следующие соображения. О полоцком князе Роговолоде в летописи говорится что он «пришёл из-за моря». Дочь Роговолода стала женой Владимира, то есть сам полоцкий князь принадлежал к одному поколению со Святославом. А значит, обосноваться в Полоцке он должен был либо в правление Игоря, либо в правление Ольги. По летописи Полоцк входил в состав новгородского государства ещё до объединения Новгорода и Киева. То есть захватить этот город Роговолод мог только в тот период, когда на Руси была какая-то междоусобица, и центральной власти было просто не до окраин. Вторжение Стурлауга и Франмара как раз подходящий момент. Роговолод мог быть третьим участником вторжения, не попавшим в сагу по причине своего нескандинавского происхождения.

Итак, скандинавы шли по Двине. Дальнейший их путь на Киев лежал по Днепру от Смоленска. То есть вовсе не через землю древлян. Но Игорь-то погиб именно там. Объяснение может быть только одно - проиграв битву на подступах к столице, великий князь бежал не в Киев, что было бы совершенно логично, а к древлянам. Что же, а точнее кто заставил Игоря избрать такой путь для бегства. Ответ прост - Ольга. Пока Игорь бился с пришельцами, Ольга захватила власть в Киеве. Память об этом в народе жила веками. В 90-х годах XIX века историк и фольклорист Н.И.Коробко собрал и записал народные предания Овручского уезда, на территории которого и располагался древний Искоростень. Среди прочих преданий есть несколько вариантов рассказа об убийстве княгиней Ольгой своего мужа Игоря. Причём в одном из вариантов Ольга семь лет осаждает Игоря в Искоростене.

Ещё одного участника событий установил Шахматов. Анализируя летописный рассказ о гибели Игоря, он обратил внимание на то, что древлянская дань, при сборе которой и погиб Игорь, была ранее передана Свенельду. Таким образом, Игорь, отправившись за дань к древлянам, нарушал права одного из своих весьма могущественных поданных, обладавших, по данным летописи, собственной дружиной. Далее Шахматов приходит к выводу, что одним из прямых виновников гибели Игоря был Свенельд. Точнее не он сам, а его сын Мистиша. Вкратце рассуждения, приведшие к такому выводу, выглядят следующим образом. Польский историк Длугош, пользовавшийся не дошедшими до нас западнорусскими летописями, описывая смерть Игоря, называет его убийцей не Мала, а некого Нискина. Шахматов полагает что перед нами искажённое имя Мистиша:

«Исходя из предположенного чтения Древнейшего Киевского свода, заключаем, что вставками в тексте Начального свода. (ПВЛ) приходится признать, во-первых, отрывок «Ловы деюще Свеналдичю... И о томъ бысть межю ими ненависть, Ярополку на Ольга», во-вторых, слова «хотя отмьстити сыну своему». Вставка первого отрывка обнаруживается крайне небрежным и неуклюжим его языком: «Ловъ деюще», вместо «Ловъ деющю» читаем в Лаврентьевском, .Радзивиловском, Московско-Академическом и Комиссионном списках Новгородской 1-й; вместо «именемъ Лють» мы ожидали бы «именемь Люту»; ниже после слов "и заехавъ уби и», неуклюже вставлено: «бе бо ловы дея Олегъ»; во фразе «И о томъ бысть межи ими ненависть, Ярополку на Ольга» смешаны две конструкции. Подкрепляем предположение о том, что имеем в статье 6483г. дело со вставкой, не только соображениями о шероховатостях языка этой вставки, но еще рядом других соображений. Прежде всего отмечаем, что Лют Свенельдич, о котором говорит вставка, тождествен с Мистишей (Мстиславом) Свенельдичем, о котором Начальный свод (и ПВЛ) сообщает выше, под 6453 (945) г. Это утверждение наше основывается на том, что древней русской исторической песне принадлежал образ Мстислава Лютого. Так называют Мстислава Владимировича Тмутороканского два памятника: во-первых, Симоново сказание о создании Печерской церкви, где читаем о Якуне, что он «отьбеже златы руды (вместо луды), бьяся полкомъ по Ярославе с лютымъ Мстиславомъ»; во-вторых, Новгородская 4-я летопись, вставившая в текст свода 1448г. (ср. Софийскую 1-ю летопись) под 6532 (1024)г., следующее известие (повторяющее то, что было изложено, выше): «Ярославъ Владимеричь в Суздали изби вълхвы, а брать его Лютый Мьстиславъ седе в Чернигови». Я думаю, что имя Мстислава Лютого перенесено на Мстислава Владимировича с Мьстиши-Люта, сына Свенельдова; отсюда я вывожу, что Мьстиша и Лют означали одно и то же лицо. Мы только что предположили, что эпизод с Лютом Свенельдичем вставлен в статье 6483 г.; имеем основание утверждать, что какой-то эпизод с Мьстишей Свенельдичем был исключен из текста Начального свода в статье 6453г. Действительно, вот что мы читаем о Мьстише Свенельдиче в этой статье: «Ольга же бяше в Киеве съ сыномъ своимъ съ детьскомъ Святославомъ, и кормилець его Асмудъ, воевода бе Свенельдъ, то же отец Мистишинь». Летописец ссылается на Мистишу как на известное лицо, а между тем о нем он раньше не говорил, не упоминая его и позже (или, точнее, называя его Лютом под 6483 г.). Думаю, что ссылка «те же отець Мьстишанъ» показывает, что о Мистише существовало какое-то сказание, какая-то песня, быть может, воспевавшая его как героя; разумеется, летописец не мог при этом иметь в виду тот бледный образ Люта Свенельдича, который Вставлен им в статью 6483г. Свенельд, еще не один раз упомянутый летописцем, не нуждался бы в определении посредством ссылки на его сына Люта, играющего (в противоположность тому же Свенельду) совершенно пассивную роль. Существование песни или сказания, где Мьстиша Лютый являлся в качестве героя, доказывается перенесением его имени на тмутороканского князя, который, по свидетельству летописи, был храбор на рати. И вот, зная этого героического Миетишу, составитель Начального свода ограничивается простою ссылкою на него, когда говорит о Свенельде, а самого Мистишу вводит в свой рассказ ниже под именем Люта как личность случайную и совершенно пассивную. Уже это заставляет меня думать, что у составителя Начального свода были какие-то причины, побудившие представить Мистишу в ином свете, чем он мог бы это сделать на основании известных ему, но не обнаруженных данных; следовательно, летописец оставил следы знакомства с двумя различными сказаниями или песнями о Мистише; он дал предпочтение тому сказанию, которое сообщало об убиений Мистиши-Люта на охоте Олегом Святославичем, и вставил его в текст Древнейшего Киевского свода; вероятно думать, что другое сказание он встретил в тексте самого Древнейшего свода, но исключил его как противоречащее первому. Где же могло читаться в Древнейшем своде это исключенное составителем Начального свода сказание о Мистише-Люте? Ответ на этот вопрос дадим ниже; здесь заметим только, что, по всей вероятности, перед тем местом, где читаются слова «те же отець Мистишинъ», ибо их легче всего понять так, что летописец ссылается в них на лицо, о котором перед этим говорил его источник, но которое им поему-то было опущено в соответствующем месте». I,1,XIV,219

Далее Шахматов делает вывод, что первоначально существовало два сказания о Мистише. В одном Мистиша убивает Игоря, в другом сам гибнет от рук древлянского князя. Первое сказание было изъято из летописи, а второе перенесено в более позднее время и связано с Олегом древлянским. Но из этого следует вывод, не замеченный Шахматовым. Сам он отождествляет Мистишу с Малом. Но это совершенно не возможно, так как Мистиша, убитый древлянским князем, никак не может сам быть князем древлян. Убийца Мистиши - Мал. И никто иной. Это полностью согласуется со всем, что было уже сказано выше. По-видимому намерение отнять у Свенельда древлянскую дань и послужило удобным предлогом. Ольга получила неожиданного союзника и участь Игоря была решена. Но и Мистиша Свенельдич ненадолго пережил Великого князя, пав от руки Мала древлянского.

В целом события, по-видимому, выглядели следующим образом. Отняв у Свенельда древлянскую дань, Игорь нажил в его лице могущественного врага. Этим и воспользовалась Ольга, привлёкшая влиятельного боярина на свою сторону. Отказ в сватовстве Франмару стал следующим шагом. Франмар вступилв соглашение с Ольгой и Свенельдом и привлёк к походу на Киев Стурлауга и Роговолода. Союзника захватили Полоцк, где обосновался Роговолод, и двинулись на столицу Руси. Игорь выступил им на встречу, однако в ходе произошедшего сражения часть полков во главе с Мстишей Свенельдичем перешла на сторону врага. Игорь потерпел поражение и бежал. Но не в Киев, где как раз в это время Ольга захватила власть, а к древлянам. Однако объединиться с Малом он не успел, был настигнут, схвачен и казнён. Правда его смерть не осталась неотомщенной. Летописный рассказ о гибели князя с малой дружиной скорее всего изначально относился не к нему, а к Мстише. Тем более что гибель Люта тоже описана не как гибель в битве. Скорее всего Малу удалось заманить Мстишу в засаду, возможно под предлогом переговоров. Тело убитого боярина, по-видимому, поменяли на тело Игоря, которого древляне и похоронили.

Участвовала ли в этом Ольга или нет - не ясно. Во всяком случае, летопись говорит о двух её походах в землю древлян. Во время второго и пал Искоростень.

Возникающий образ княгини не слишком пригляден. Но он очень хорошо объясняет некоторые факты, связанные с её правлением. Как уже было сказано, мы не знаем, что именно происходило во время правления Ольги. Но, зато можем сравнить ситуацию на Руси до неё, и после неё. В договоре Игоря с греками поимённо названо 20 князей, в том числе два племянника Игоря. Более о них упоминаний нет. Зато мы точно знаем, что к концу правления Святослава иных князей на Руси, кроме самого Святослава, не было. Правление Святослава известно погодно. Сплошные походы. Места для внутренних конфликтов просто нет. Вывод простой. Эти князья исчезли в правление Ольги. Как? Для ответа на этот вопрос достаточно вспомнить судьбу Мала Древлянского.

И что же мы имеем? Куда-то исчезает состряпаный христианскими авторами образ Ольги Мудрой, уступая место звериному оскалу Ольги Кровавой.

Здесь можно было бы и закончить. Но стоит рассмотреть ещё один вопрос. Все подлоги в летописи были сделаны с одной целью - создать благородный образ православной княгини, предвестницы крещения Руси при Владимире. Вот и рассмотрим, как сама Ольга относилась к христианству вообще, и к православию в частности.

Лаврентьевская летопись сообщает, что в 955г. Ольга посетила Константинополь, где приняла крещение под именем Елена. Крёстным отцом стал император Цимисхий. Ошибка бросается в глаза сразу. Иоанн Цимисхий стал императором уже после смерти Ольги. Правда, в Ипатевском списке имя императора указанно правильно - Константин. Но здесь мы, скорее всего, имеем дело с исправлением, сделанным грамотным переписчиком. В пользу того, что в изначально тексте стояло именно Цимисхий, говорит и текст жития Ольги, содержащийся в Степенной книге. Там тоже стоит Цимисхий. Но при этом крещение хоть и датировано 955г, но помещено уже после первого балканского похода Святослава, и смерти Никифора Фоки, предшественника Иоанна Цимисхия. Видимо и здесь переписчик пытался исправить ошибку, но уже по-другому.

Любопытно, что и сама дата поездки, стоящая в летописи, ошибочна. По греческим источникам посещение Ольгой Константинополя датируется 957г. Правда в последнее время появилась иная точка зрения, в соответствии с которой этот факт следует датировать 946г. На этом настаивает, в частности, академик Литаврин. Однако все его выводы перечёркиваются одним единственным фактом. Всё дело в том, что своё сочинение «Об управлении империей» Константин Багрянородный написал не ранее 949г. С этим фактом согласен и сам Литаврин. Но, как уже было показано выше, Константин называет правителем Руси Игоря. Следовательно, Ольга посетила Константинополь уже после того, как сочинение было окончено. То есть не ранее 952г. Кстати, по-видимому, и летописная дата смерти Игоря не точна. А скорее не верно нами пересчитывается на современный стиль. Как указал Кузьмин, ряд событий летописи датированы не по Константинопольской, а по какой-то иной эре, отличающейся на четыре года. С учётом этого мы как раз и получим 949г. как дату гибели Игоря. Тогда понятна и неосведомлённость Константина. Она начинал свой труд тогда, когда Игорь был ещё жив.

Какой вывод следует из всего сказанного? Очень простой. Описание крещения Ольги в Константинополе не более чем поздняя легенда. Этот вывод подтверждается ещё и тем, что в дошедшем до нас описании приёма Ольги Константином Багрянородным нет ни слова о крещении. Более того, в свите Ольги упомянут священник Григорий, что позволяет предположить, что Ольга уже была христианкой ( 5 стр.118-120 ). Предположение что перед нами простой священник, сопровождавший христиан, уже бывших среди русской знати, малосостоятельно. Ведь в войске Игоря тоже были христиане. Однако никакие священники в его договоре с греками не фигурируют. Так что выделение священника Григория, которому полагаются отдельные дары, скорее всего, означает, что перед нами духовник княгини. Странно, не правда ли? Но тем не менее, подтверждение этого имеется в летописи.

«Игореви же взрастъшю и хожашу по Олзе и слушаша его. И приведоша ему жену от Пьскова, именем Олену» Лаврентьевская летопись 902г.

Олёна-Елена это христианское имя Ольги. Выходит, что Ольга была христианкой в момент замужества? Объяснение мы находим в историческом сборнике XV века, в которой цитировался отрывок древнего летописца. Сведения из этого сборника опубликовал в 1888г. в июльском номере «Русской старины» обнаруживший сборник архимандрит Леонид ( 8 ). Из текста следует, что Ольга была болгарская княжна, и что город Плесков ( так в Ипатьевском и Радзивилловском списках ) это не Псков, а Плиска - первая столица Болгарии. Почему же в летопись превращает Ольгу в простолюдинку из Пскова? Да потому же, почему приписывает ей крещение в Константинополе. Дело в том, что болгарская церковь со времён Семеона константинополькому патриарху не подчинялась. Более того, именно в Болгарию ушли из Моравии ученики Мефодия, а Мефодия обвиняли в склонности к арианству. Так что с точки зрения греческих монахов, писавших летопись, болгары ещё и еретики. И чтоб привязать Ольгу к православию, пришлось замолчать её болгарское происхождение.

Обвинение в арианстве достаточно серьёзно, и нуждается в дополнительном обосновании. Для этого необходимо обратиться к обстоятельствам крещения Руси при Владимире. Давно отмечено, что этот факт оказался совершенно незамечен византийскими хронистами. Можно, конечно, сослаться на то, что, по мнению греков, Русь ко времени Владимира уже была христианской страной. Ещё со времён патриарха Фотия, который сообщает о крещении Руси в своём окружном послании 867г. Однако мы с одной стороны имеем совершенно чёткое описание русов при Святославе Львом Диаконом как язычников, а с другой стороны, сам факт крещения правителя страны, пусть даже сама страна считалась христианской - но сам-то правитель язычник, не мог остаться незамеченным. Если только не предположить, что Владимира крестили не византийцы, а кто-то ещё. Но кто? Это не католики. Прежде всего, потому, что столь важное событие не могло быть проигнорировано католическими же хронистами. Но таких данных нет. Наиболее вероятными кандидатами оказываются болгары. На это есть прямое указание в цитируемой Татищевым Иоакимовской летописи:

«По сем иде Владимир на булгары и, победя их, мир учени и прият крещение сам и сынове его, и всю землю Рускую крести. Царь же болгорский Симеон присла иерей учёны и книги довольны» Татищев том I стр 112

Текст поздний и с его данными можно было бы не считаться, но в пользу болгарского источника крещения Руси при Владимире свидетельствует ещё один факт - церковнославянский язык. Он восходит не к древнерусскому, а как раз к древнеболгарскому. Превращение древнеболгарского в язык богослужения свидетельствует о том, что именно болгары составили основу духовенства на раннем этапе крещения. Причём принятое Владимиром христианство не было ортодоксальным. Только так можно объяснить тот факт, что Ярослав, заняв Киев, заново освещает построенную Владимиром Десятинную Церковь.

И ещё один факт. Наиболее важный. В летописи записан символ веры. причём включён он как раз в состав той речи, которая, по мнению летописца, и привела Владимира к мысли о крещении. Следовательно, именно этот символ и был принят на Руси при Владимире. Нас в нём интересует один момент:

«О негоже рождается Сынъ, прежде все веке, исходит же Духъ Святыи, безъ времене и бес тела, вкупе Отецъ, вкупе Сынъ, вкупе Дух Святыи есть. Сын подобен сущен Отцю». Лаврентьевская летопись 988г

И православные и католики почитают символы веры, в которых сказано «Сын единосущен Отцу». Слово «подобесущен» - вернейший признак арианского символа веры. Значит Владимир принял арианство. Значит и болгары, у которых он принимал крещение, были арианству по меньшей мере не чужды.

Итак, Ольга была арианкой. Возникает вопрос - зачем тогда она вообще ездила в Константинополь? Скорее всего, причины были чисто политические. Не исключено, что у Ольги не сложились отношения с её болгарской роднёй, и она искала поддержки у греков. Велика вероятность того, что во время визита решался вопрос о подчинении русской церкви Константинополю. Видимо именно отсюда происходит мнение Иоанна Скилицы:

«И жена некогда отправившегося в плаванье против ромеев русского архонта, по имени Эльга, когда умер её муж, прибыла в Константинополь. Крещёная, и истиной вере оказавшая предпочтение, она, удостоившись великой чести по этому поводу, вернулась домой» 240, 77-81 ( 11 стр.166 )

Скилица писал через 100 лет после рассматриваемых событий. Ни один из более ранних авторов об этом не сообщает. Было ли в Константинополе повторное крещение? Маловероятно. Дело в том, что мы не знаем иного крестного имени Ольги, кроме как Елена. А это имя она носила уже перед замужеством. Скорее всего, Скилица логически домыслил крещение, исходя из факта церковного подчинения Руси Константинополю. Вообще, стоит отметить тот факт, что о крещении Ольги в Константинополе сообщают либо поздние византийские авторы, как Скилица и Зонара, либо авторы из весьма удалённых и от Руси и от Византии стран, как, например, продолжатель Регинона.

Итак, Ольга всё-таки обратилась к православию. Но ревнителям истинной веры ликовать рано. Обращение было очень не долгим. Ольга посетила Константинополь в 957г., а уже в 959г. в Германию, к королю Оттону I, приходят послы с Руси с просьбой прислать епископа и священников. Об этом сообщается в «Продолжении хроники Регинона Прюмского»:

«В лето от Воплощения Господня 959-е … Послы Елены, регины ругорум, крестившейся в Константинополе при императоре константинопольском Романе, явившись к королю, притворно, как выяснилось впоследствии, просили назначить их народу епископа и священников». Cont. Reg. P.170 ( 5 стр.303-304 )

Заметим, что, сообщая о крещении Ольги-Елены в Константинополе, автор именует императора Романом. Это показывает его слабую осведомлённость о действительных событиях, произошедших в Византии.

Итогом посольства было направление в Киев в 961г. епископа Адалберт. Пробыл он на Руси всего два года, и уже в 963г. вернулся в Германию. Заметим, что по летописи в 964г. уже правит Святослав. Сама смена власти могла произойти годом позже. Скорее всего, именно Святослав и выслал Адалберта с Руси. Эта высылка и привела хрониста к мнению, что русские действовали «притворно». Само сообщение о посольстве имеет подтверждение и в «Хильдесхаймских анналах»:

«К королю Оттону явились послы от народа Руси с мольбою, чтоб он послал кого-либо из своих епископов, который открыл бы им путь истины; они уверяли, что хотят отказаться от языческих обычаев и принять христианскую веру. И он согласился на их просьбу, послал к ним епископа Адалберта правой веры. Они же, как показал впоследствии исход дела, во всём лгали». Ann.Hild., a.960. P.21-22 ( 5 стр.304 )

Любопытно, что русская летопись так же сохранила глухой намёк на пребывание Адалберта на Руси:

«Потом же придоша Немци, глаголюще приходомъ послании от папежа, и реша ему: «Реклъ ти тако папежь: «Земля твоя яко и земля наша, а вера ваша, не яко вера наша. Вера бо наша светъ есть. Кланяемся и Богу, еже сотворилъ небо и землю, звезды, месяц и всяко дыханье. А бози ваши дерево суть»». Рече же Володимеръ Немцемъ: «Идите опять, яко отци наши сего не приняли»» Лаврентьевская летопись 986г.

Именно при отце Владимира, Святославе и был выслан с Руси епископ Адалберт.

Что подвило Ольгу к обращению к католикам мы не знаем. Летопись указывает на явное неудовольствие княгини греками, после возвращения из Константинополя. Возможно Ольга намеревалась получить в Германии то, что не получила в Византии. Во всяком случае ясно одно. До конца своего правления Ольга придерживалась в церковном отношении ориентации на Рим, а не на Константинополь. Вот такую занятную эволюцию наблюдаем мы у «святой» княгини. Арианство-православие-католицизм. Не удивительно, что ни один из её ближайших приемников не решился на канонизацию княгини. Слишком уж жива была память об Ольге Кровавой, Ольге вероотступнице. А что же мы читаем в летописи? Всего лишь красивую легенду, призванную скрыть от потомков жестокую правду. Легенду о княгине Ольге.

источник http://radosvet.net/bilina/lud/4837-zagadka-olgi-mudroj.html