Хотя лето выдалось дождливым (особенно его первая половина) и найдено (в Новгороде и Старой Руссе) всего пять грамот, это очень много в отношении качественном: целых грамот с длинным и лингвистически интересным текстом — три из пяти. Далеко не всякий сезон приносит столько «хороших» грамот. Перспективным местом находок представляется Русса: при том, что физические возможности археологов там по сравнению с Новгородом ограничены, плотность грамот в земле близка к новгородской, а процент целых грамот выше, чем в столице Новгородской земли — в провинциальном городе, очевидно, не столь заботились о том, чтобы выброшенный документ не прочел никто из посторонних.

В этом году старорусская экспедиция начала новый участок раскопа: вскрываются слои XIV—XV вв. Обнаружены берестяные грамоты № 39 и 40.

Ст. Р. 39 (конец XIV — нач. XV).

поклонъѿгрорьиѥрмолѣ
иѡзѣкѣю . посласмьктобѣ
шестьбоцекъвина . какъ
палѣцѣхватиитытоѡ
смотригоразноапродаикакъ
литопродале
итѣпотомужеитытоѿшли
амоимъроб[--]амънедаваи
серебрап[ошл]издлогомъ

Запись с нормализацией орфографии и разделением на слова:

Поклонъ ѿ Гр(иг)орьи Ѥрмолѣ и Ѡзекѣю. Посласмь к тобѣ шесть бочекъ вина, какъ палець хвати -- и ты то ѡсмотри горазно. А продаи, какъ и тѣ, по тому же ли то продале. И ты то ѿшли, а моимъ роб[--]амъ не даваи серебра, п[ошл]и з долгомъ.


Грамота была найдена 26 июля 2004 года, в «День бересты» — 53-ю годовщину находки первой берестяной грамоты. Старорусские археологи не стали ее разворачивать и читать (это могут сделать только специалисты в Новгороде) и привезли ее в Новгород около 4 часов вечера — в разгар новгородских торжеств. Примерно через два часа Зализняк вышел к собравшимся за праздничным столом и объявил, что же именно послал Григорий Ермоле и Езекии — шесть бочек вина. Столь уместный в праздничных обстоятельствах товар посылается в берестяных грамотах впервые. Вряд ли это водка — для XIV века это слишком рано. Скорее всего речь идет о виноградном вине, если это вино импортное — то это ренское или мальвазия (поставка которых на Русь была довольно регулярна).
Грорьи—описка (пропуск букв) в Григорьи.
Ѡзекѣи —такое древнерусское имя встретилось впервые. Это имя библейского царя Езекии, прошедшее через характерные русские преобразования: О- вм. Е- (ср. Олисей), переход в мужской морфологический род (ср. Еремей из Иеремия).
Очень интересно посласмь вместо послале есмь: это пример уже известной по берестяным грамотам загадочной формы т. н. безэлевого перфекта (посла есмь), которая представляет собой либо следствие утраты -л- с окончанием в перфекте, либо осложненный связкой аорист (опять же в некоторых лицах — с утратой окончания). Но в данной грамоте впервые безэлевый перфект встретился в слиянии со связкой, причем первая гласная связки элидируется. Этот пример близок к перфектам в западнославянских языках вроде польск. posłałem.
Фраза какъ палѣцѣ хвати сложна с точки зрения графики, морфологии и семантики. Палѣцѣ— несомненно, содержит графические замены: либо это им. ед. палець, либо им./вин. мн. пальцѣ. Хвати — либо императив, либо 3 ед. презенса (без -ть, хорошо известная новгородская особенность). Вероятнее всего, перед нами им. ед. палець и презенс хвати, а фраза интерпретируется так: Григорий послал Ермоле и Езекии шесть полных бочек вина, налитых так, что до верху не хватает длины пальца. Адресат (Григорий обращается к кому-то одному из них) должен тщательно проверить это (осмотрети то горазно) — открыть затычку вверху бочки и сунуть туда палец; если палец «хватит» (коснется) поверхности жидкости, то товар доехал в целости.
Эта грамота позволяет решить одну проблему русской лексикологии, несмотря на сложность, никогда не ставившуюся: почему глагол хватить ‘схватить’ стал значить ‘довольно’? Такой переход значения возник именно на базе подобной «тактильной» проверки. Ср. у Даля: Шест до берега хватит (т. е. касается) — отсюда изменение конструкции: шеста хватит, пальца хватит и т. п. Достать, достаточный — скорее всего того же происхождения.
Слова ли то продале вписаны мелкими буквами между строк; автор написал А продаи, как и тѣ, по тому же; и ты то ѿшли, а потом решил уточнить, что конкретно значит по тому же ‘на тех же условиях’ . «То», которое следует отослать — это, конечно же, выручка за проданное вино.
Следующая фраза содержит лакуну — в бересте дырка в две буквы; довольно редкий случай, но столь небольшая утрата текста практически невосстановима. В этой грамоте, пожалуй, нет другого такого места, где дырка в две буквы принесла бы столь разрушительный эффект. Написано моимъ роб[--]амъ; идеальна была бы конъектура моимъ роб[ѧт]амъ, но остатки первой буквы не похожи на ѧ: это либо ѣ, либо ъ. Не получится прочесть роб[ѣт]амъ, в предположении, что а перешло в ѣ; такой переход происходит только перед мягкими согласными; допустима лишь гипотеза о прямой буквенной описке вместо я. От следующей буквы остался низ: это т, ч или ц: можно было бы, учитывая наличие в грамоте замен ь> ѣ, прочесть роб<ьц>амъ, но такое слово нигде не засвидетельствовано. Как бы то ни было, смысл понятен: «моим слугам».
Просьба не давать денег «моим робятам» находит прямую параллель в грамоте № 771, где говорится: грвну серебра присли на д<ѣ>вк<ѣ> дѣтѧтию приcли в<ѣ>ст<ь>; заметив, что фраза двусмысленна (что прислать с «детятию» — гривну за девку или весть?), автор грамоты (Офимья) поставила разделительный знак в виде зигзагообразной черты после дьвке. Цель ровно та же — чтобы адресат не вздумал прислать деньги с «детятию».
В последней фразе четко читается з догомъ: это шокирующее чтение, однако, можно скорректировать, заметив над д маленькое л. Случаи, когда вставные буквы вставляются не туда, куда они относятся, а по эстетическим соображениям, известны.
Перевод: ‘Поклон от Григория Ермоле и Езекии. Я послал тебе шесть бочек вина, [налитых доверху, так, что сунутый] палец достанет [до вина]; проверь это хорошенько. Продай [вино], как и те [бочки], по той же цене, что и то продал. А [выручку] отошли; денег же моим слугам не давай: пришли с долгом’.

Ст. Р. 40 (XIV).

поклонъѿѡксиниииѡнаникъродиво
нуисестримоѥитатиѧнипоiдитевг
ородъксеiнедилидаватимидоциасе
стримоѥиприставницатьаѧзъѡ
сподинусвоѥмуродивонуисвоiсестри
многочеломъбью

Запись с нормализацией орфографии и разделением на слова:
Поклонъ ѿ Ѡксинии и Ѡнани къ Родивону и сестрѣ моѥи Татиѧнѣ. Поiдите в городъ к сеi недѣлѣ: давати ми дочи, а сестрѣ моѥи приставничать. А ѧзъ ѡсподину своѥму Родивону и своi сестрѣ много челомъ бью.

Грамота написана опытным писцом, по внешнему виду приближается к гравировке по бронзе. Письмо содержит обширные формулы вежливости: приветственную и заключительную. Нарастание объема этих формул — важный признак истории русских писем: если в XI-XII веках преобладали лаконичные формулы «от Х-а к Y-у», то в XVII веке русские письма превращаются в этикетные формулы приветствия, плавно перетекающие в формулы прощания; содержательная часть письма сводится к «мы, слава Богу, здоровы, а как вы?». В этом письме уже содержательная часть занимает всего треть — одно предложение Поидите в городъ… приставницать. Заметим, что тогда как письмо формально исходит от имени Оксинии и ее мужа Онании, дальнейший текст написан в единственном числе (сестри моѥи (2х), ми, ѧзъ, бью). Есть прямая аналогия: грамота № 731 (XII в.), адресованная «Янкой со Селятою к Ярине», в которой, однако, Янка говорит с Яриной только от своего лица. «Поклон» здесь чисто этикетный (ср. привет Вам от мужа).
Интерпретация главного предложения не проста. Во-первых, глагол приставни<ч>ать, несмотря на его прозрачную морфологическую структуру, отсутствует в словарях. Во-вторых, словоформа до<ч>и стоит в именительном падеже (дательный представим только в версии, что это от доча, но такая форма в XIV веке еще не появилась; винительный выглядит еще как дочерь). Из-за этого не проходит версия о том, что перед нами целевой инфинитив (поiдите… давати). Единственный вариант: давати ми доци — это предикативный инфинитив (‘мне [предстоит] выдавать дочь замуж’), а доци стоит в номинативе в силу того, что перед нами диалектная конструкция типа вода пити, трава косити, грамота взяти и т. п. Данный пример необыкновенно ценен тем, что эта конструкция впервые встретилась с существительным не а-склонения.
Остается загадочное слово приставничать. Выяснилось, после обращения к этнографическому материалу, что в свадебном обряде на Новгородчине непременно участвовала распорядительница свадьбы, в роли которой выступала родственница невесты. Значение «распоряжаться на свадьбе» хорошо подходит к контексту: в роли распорядительницы должна выступать тетка невесты Татьяна (адресат письма); морфологическая структура (‘быть приставом, т. е. приставленным (наблюдать)’) также идеальна для такого смысла.
Перевод: ‘Поклон от Оксиньи и Онании к Родивону и сестре моей [Оксиньиной] Татьяне. Поезжайте в город [т. е. в Новгород — из Старой Руссы, где найдена грамота] к этому воскресенью: мне выдавать дочь, а сестре моей распоряжаться на свадьбе. А я господину своему Родивону и своей сестре низко бью челом’.

Новгородские находки.

Частая археологическая находка в Новгороде — шиферные пряслица. Примерно каждое сотое из них имеет маленькую надпись, обычно владельческую, например: «Бабин пряслень», или: «Насткино», или чье-то имя, обычно женское. В этом году обнаружена следующая надпись: Марьна. Здесь графическая замена: ь вместо е. Перед нами женское имя Марена: так звали хорошо известную нам по берестяным грамотам жену боярина Петра (Петрока) Михалковича, занимавшего на протяжении полувека новгородские государственные должности, но настолько специальные, что он не попал в новгородскую летопись (зато в записях врагов — суздальских летописях — сведения о нем сохранились). Идентификацией Петрока берестяных грамот с боярином Петром Михалковичем мы обязаны А. А. Гиппиусу. По месту нахождения пряслице соответствует месту жительства Петра и Марены; однако дата позже известного времени их деятельности лет на 40. Впрочем, пряслице — не берестяная грамота, оно могло перейти, например, от бабушки ко внучке и, таким образом, попасть в землю уже после смерти Марены.

Новгородская грамота № 952 (XII в.)
ѿрадъкакъотьцьвитоварьцьесьмопосълаль
смольнскоуапоутилоутиоубилиахотѧтьныѧтивъѳо
моусъвѧцьшькоюамълъвѧзаплатитечетырисътагривьнъ
илиазовитеѳомоупакылидавъсадимовывъпогрьбо
ипокланѧютисѧние ѿвѧцьшькѣкълазорьвипослальесмь
коньюковоуцькоасамьесмьдоспѣль

Запись с нормализацией орфографии и разделением на слова (кроме неясного отрезка коньюковоуцько в последней строке):
Ѿ Радъка къ отьцеви. Товарьць есьмъ посълале Смольнскоу. А Поутилоу ти оубили, а хотѧть ны ѧти въ Ѳомоу съ Вѧчешькою, а мълъвѧ: «Заплатите четыри съта гривьнъ, или а зовите Ѳомоу, пакы ли да въсадимъ вы въ погребъ!». И покланяю ти сѧ. (исправлено) И покланѧние ѿ Вѧчешькѣ къ Лазореви. Послале есмь […], а саме есмь доспѣле.

В первой же фразе купец Радко сообщает отцу, что свой товарьць (слово встретилось впервые!) благополучно отправил в Смоленск; последующие перипетии (убийство Путилы — видимо, компаньона Радка) уже не столь важны. Радко и его товарищи (всего их не менее трех — см. ны) прибыли в некий город, где их задержали (еще не посадили в «погреб», но уже не выпускают из города) за преступление их соотечественника Фомы (Путила, по-видимому, погиб в какой-то стычке при прибытии в город). В Древней Руси человек считался прежде всего представителем своего города и мог быть подвергнут конфискации имущества (рубежу) за любое преступление жителя своего города (это описывалось конструкцией с предлогом въ: здесь въ Ѳомоу); в межкняжеских договорах, возобновлявшихся неоднократно, говорилось: а рубежа не чинити (это указывает на распространенность такой практики). Заметим, что на данном этапе прочтения текста слова съ Вѧцьшькою еще неоднозначны: то ли Вячешка (уменьшительное от Вячеслав) попал в эту ситуацию вместе с Радком, то ли Вячешка — соучастник преступления Фомы, за которое Радка и компанию хотят арестовать.
Люди, захватившие Радка, предъявляют требование, вводимое, по древнерусским правилам, причастием а мълъвя (ср. а р(е)ка, а ркуче и т. п.). Чрезвычайно важное значение имеет тот факт, что причастие не согласовано (вместо множественного числа *а мълъвяче): дело в том, что надежных примеров несогласованных причастий в берестяных грамотах столь раннего периода практически не было. Между тем наличие трех несогласованных причастий (дѣвы… звоня Рускимъ златомъ; рѣка Стугна, худу струю имѣя; князь и дружина, побарая за христьяны) в тексте Слова о полку Игореве служит для некоторых исследователей (например, М. Хендлера) аргументом в пользу позднего происхождения памятника. В своей книге «Слово о полку Игореве: взгляд лингвиста» А. А. Зализняк указал ряд примеров несогласованных причастий в рукописях конца XII в. и в сочинениях XII в., известным по спискам XIV-XV вв., но для берестяных грамот смог указать лишь примеры начиная с XIV в. Этот текст был отдан в типографию 20 июля, а берестяная грамота № 952 была найдена 22 июля.
Структура заявления «захватчиков» состоит из трех вариантов развития событий. Предлагается заплатить 400 гривен (явно фигура речи: не говорится, гривны серебра или гривны кун имеются в виду, в первом случае это 80 кг серебра, во втором 20 кг, но такие суммы платило только одно государство другому государству в случае военного поражения). Если новгородцы не платят 400 гривен, то их оппоненты требуют выдать для расправы Фому; если же и Фома не будет выдан, то Радка с компанией заточат в тюрьму («погреб»). Интересны лингвистические средства, при помощи которых переданы требования «захватчиков»: первая альтернатива вводится словами или а — последовательность, встречающаяся в берестяных грамотах (не исключено, что и в древнерусском вообще) впервые; исторически она членится как и ли, а ‘если не так, то’ — ли имело значение ‘дело обстоит иным образом’. Вторая альтернатива вводится пакы ли да — структура тут такая же: «если же опять (пакы) не так, то…».
Письмо Радка кончается словами: И покланяю ти ся. Но неожиданно эта последняя фраза исправлена на И покланяние…, и начинается новое письмо — от Вячешки к Лазорю (почерк тот же, так что писал или тот же Радко, или вообще кто-то третий). Теперь становится ясно, что Вячешка — не сообщник Фомы, а компаньон Радка, попавший с ним в беду и отправивший с тем же нарочным письмо в Новгород. Не исключено, что Лазорь, к которому обращается Вячешка — то же лицо, что отец Радка (которого сын называет просто «отец»), таким образом, это два письма к одному адресату. Смысл письма в общем ясен: «Я послал…, а сам сумел (сделать то, о чем договаривались)». Впрочем, слово доспѣти многозначно: ‘прийти вовремя’, ‘успеть’, ‘приготовиться’ и т. п. Но главный вопрос: что же послал Вячешка?
Последовательность коньюковоуцько на первый взгляд совершенно загадочна. Хочется выделить слово конь, последующее юковоу понять как ошибку вместо Яковоу, но тогда что такое цько? Пусть первое слово конью ‘конскую’, тогда нужно слово в винительном падеже — пусть это будет слово ковоу, которое можно понимать как производное от глагола ковати (что-то вроде подковы; к контексту подходит), но тогда опять получится, что Вячешка послал, кроме «коньей ковы» еще и чек (цько)! Как избавиться от чека?
Единственный способ приписать отрезку приемлемую синтаксическую структуру — предположить тут именную группу конь юковоуцько, где юковоуцьк<ъ> — нечленная форма прилагательного, согласованного с конь. Решение пока на уровне «глокой куздры»: мы не знаем, что значит прилагательное юковоуцькъ.
Ясно, что -цьк- не может быть результатом стяжения -чьск- вроде грецкий или казацкий: перед нами грамота, где практически все редуцированные сохранены (отметим колебание посъл-/посл-). Не может быть -ц- и результатом второй палатализации: грамота написана на новгородском диалекте; значит, ц — это <ч> в силу цоканья.
В слове юковоучькъ можно выделить корень юк-, от древнерусского юкъ ‘вьюк’ (это слово — тюркизм; форма вьюк — результат более поздней народной этимологизации, сближения со словом вить). Корень воучь можно сблизить с корнями -уч- и -выч-, то есть ‘конь, приученный (привычный) к навьючиванию’. Первый корень в цитированном виде плох тем, что в нем нет в-, второй — что в нем -ы-, а не -у-. Бывают ли переходы, устраняющие эти затруднения? Да, бывают: протеза в- (вумный, вутка) и переход ы>у после губных (известная по говорам и по берестяным грамотам вудра ‘выдра’ или украинские формы вроде було ‘было’). По смыслу больше подходит корень -выч-. Дальше идет суффикс с редуцированным и -к-, как, например, в ловкий. Таким образом, ранее не встречавшееся, но понятное слово юковычькъ записано, хотя и в диалектной форме (с переходом типа вудра), но без единой буквенной ошибки.
Перевод: ‘От Радка к отцу. Товарец я послал в Смоленск. А Путилу-то убили, а нас с Вячешкой за вину Фомы хотят арестовать, говоря: «Заплатите четыреста гривен, или же Фому подайте сюда; а коли не так, посадим вас в тюрьму!» Кланяюсь тебе’. Второе письмо: ‘Поклон от Вячешки к Лазорю. Я послал привычного к навьючиванью коня; а сам [все] сделал вовремя (или: а сам поспел (туда-то), готов и т. п.)’

Серия сообщений "Берестяные грамоты XI—XV вв":
Часть 1 - Очевидное-невероятное - Берестяные грамоты
Часть 2 - Лекция Зализняка А.А. - О берестяных грамотах из раскопок сезона 2008 года
...
Часть 13 - Русская культура старше европейской
Часть 14 - 12.08.11 Письма из XII века
Часть 15 - Доклад академика А. А. Зализняка о новгородских и старорусских грамотах из раскопок 2004 г.
Часть 16 - АНДРЕЙ ЗАЛИЗНЯК. "Новгородская Русь по берестяным грамотам. Взгляд из 2012 года"
Часть 17 - Лекция Андрея Зализняка в МГУ. 30.09.2012
Часть 18 - Очевидное-невероятное: О прошлом и будущем русского языка (2009)