Топили меня в ванной – рисовали с меня Офелию, отпаивали огненной водой, рассказывали про Аустерлицкое сражение, про пушки, что стреляли под ноги русско-австрийским солдатам, прямо в лед, а лед ломался, накидывали куртку на мои голые коленки в раздербаненных джинсах, закрывая от неодобрительных взглядов потомков ирландских королей, посылали мне письма, с немецкими штампами, с вложенными историями, которые так приятно читать по утрам, под одеялом, обжигаясь кофе с коньяком.

«Меня зовут в Сорбонну читать лекции про какую-то там текучесть-проводимость, сейчас я посмотрю... Сегодня утром в почтовом ящике нашел, стоит моё имя, смотри.
Я буду эксцентричным лектором, буду ругаться с портретами, грязно переходя на личности, приходить пьяным, благословлять студентов на крестовые походы, «да святится имя твоё, да прибудет царствие твоё», осеняя крестным знамением всех проходящих мимо, буду приставать к библиотекаршам, буду читать им их любимых поэтов, они не отличаются оригинальностью, это будут либо Байрон, либо Шелли. В темноте книжных стеллажей буду нашептывать им «И лучшим сокровищем памяти будет —
Он — первый стыдливый любви поцелуй!», и склонять их сбежать со мной на яркие курортные побережья, жить в пансионатах под вымышленными именами, лежать под облезлыми полосатыми тентами в солнечных очках на пол-лица и курить сигары, они будут смущаться и краснеть, убирать мои руки, будут ворочаться ночами без сна и ревновать меня к молодым студенткам, разве это не прекрасно?»