За далью, за временем, назад

-------------------------------------------------------------------------------


Название: За далью, за временем, назад
Автор: Mesmer
Рейтинг: G
Пейринг: СС, ЛМ
Диклаймер: Все придумано Ро еще до меня, ни на что не претендую
Комментарии: В принципе, история из жизни, произошедшая со мной этой зимой, мои мысли и мои выводы.


Вот так вот и бывает, сижу баре возле своего дома, пью виски и пишу этот бред. Рядом сидит Люций, пытается привлечь мое внимание. Пол часа сижу и выслушиваю внушения о том, что жизнь на этом не заканчивается, да что он может знать, кретин, мне больно, Мерлин, вот теперь мне больно, и почему, а шут его знает.
Сижу, вспоминаю жизнь свою, такое чувство, что начался переходный возраст, хотя для меня это скорее кризис среднего возраста, хочу выговориться. Все знают меня по частям, а я хочу, чтобы хоть один человек знал меня полностью, всю мою жизнь видел как на ладони, чтобы понял меня. Прости, но я выбрал тебя, да, эгоистично, да, неправильно, но это моя прихоть.
Люций обиделся, звал, звал, а теперь обиделся, ну и хрен с ним.
Меня выгоняют, говорят что здесь нельзя записывать свои мысли. Урод.
Полез драться, теперь сидим на улице, минус сколько-то там градусов, Люций вытащил бутылку виски из моего дома. Пьем. Холодно и тоскливо, он уже не обращает на меня внимания, смотрит в небо, как будто там видны звезды, ни хера там не видно, темно там, везде темно.
Люций говорит, что я единственный, кто может сидеть на морозе, пить и писать чушь. Говорит, что порчу пергамент, а мне плевать.
Что-то я хотел тебе рассказать, точно, о жизни моей
Начну пафосно.
Я похож на этого долбанного маленького принца, нет, нельзя мне было в этой семье рождаться, ха, отец даже в моей ориентации сомневался, пока с девкой не застукал, урод
Да, я творю, да, я идиот, придурок, да, мне нравятся звезды и море при луне, и я тащусь от серебряного века, да, я творец и не могу жить по регламенту, да, мне хреново, черт бы вас всех подрал.
С детства ты должен, ты не можешь, и, твори сынок, летай сынок, пари сынок, отец постоянно в запое, мать занимается обожаемыми зельями или в очередной депрессии, меня фактически улица вырастила.
Странно, но я помню все детство, до мельчайших деталей еще с двух лет, как потом мне говорили, что я не нужен, что я чужой, что меня предали, я взрослел, они травили меня, а я взрослел и улетал еще дальше.
Знаешь, ведь меня весь двор боялся, нас-то было человек двенадцать, а меня боялись многие, я бил как попадет, в пять отец увидел через окно, как в меня пустили булыжник, он вышел на улицу, парни испугались тогда, они были старше и всегда меня задевали, как сейчас помню, он вышел, а их трое, два бугая и один заморыш, отец сказал разбираться самому, он устроил Колизей…ненавижу, с каждым я разбирался по своему, они быстро смекнули, что он не вмешается, меня избили, а он сказал, что я слабак.
Отец не знал про мою болезнь, никто не знал, мать говорила, что когда мне было пол года, она меня переодевала и стукнула или уронила не помню, после этого мне было нельзя жить так как раньше, врач сказал, что я вообще идиотом стану, а я закончил школу на отлично, обломались.
В семь я пошел в школу, банально, я знаю, но меня и там возненавидели за то, что говорил связно, не по возрасту, за то, что знал все о театре, за то, что обожал классическую музыку, мама играла мне на пианино, и за это тоже ненавидели, за то, что был как девчонка, за то, что дрался до разбитой коленки от падения и выбитого зуба в последствии, за то, что в третьем классе признался девчонке, что она мне нравится.
Потом я попал в Хогвардс, но ничего не изменилось.
Они били меня, унижали, все 7 лет, все семь лет, мои вещи рвали и портили, мое имя втаптывали в грязь. На последнем курсе я решился снова попробовать, но меня высмеяли, я писал стихи, коряво, я играл на пианино, плохо, я хотел жить, но мне не позволяли, в какой то момент меня заперли в устои общества, заставили закрыться, умереть внутри, но я не хотел, я жил как бы понемножку, тихонько
Я жил стараясь, чтобы меня не замечали, но это мне не удавалось, мне называли ублюдком и геем, уродом и подонком, сопляком, я уже не дрался, хотя на том же последнем курсе меня вывели настолько, что я чуть не убил человека, он говорил мне гадости, он обозвал мою семью, ублюдок, ненавижу, я схватил его за горло и начал душить, пока меня не оттащили, а он был весь синий и с трудом дышал. Мать вызвали в школу, а ей хоть бы хны, она была в очередном поиске, отец ничего не узнал. Потом я встретил Люция, он был похож на меня, более приземленный, без полета, но я научил его мечтать, и он мечтал, когда я был рядом. И никто не знал, что мне стоило жить относительно похоже на других.
Когда-то я хотел летать, но мне обрезали крылья, когда-то я хотел жить, но меня отравили
Удивительно, как пойло вынуждает смотреть на мир, я старик, в свои двадцать с хвостиком я глубокий старик
Я прожил не свою жизнь, а кого-то другого, от меня ждали свершений, оценки – само собой отлично, соревнования, само собой первое место, я стрелял по мишеням без промаха, представляя себе других, я бежал от себя, и возвращался, я ненавижу себя и этот мир.
Я люблю море, когда оно неспокойно, после школы я ушел к Лорду, а потом сбежал, я задыхался в том затхлом воздухе, в том месте я не мог дышать, я хотел уйти, но мне не дали.
Люций вырывает пергамент.
Остался один, он хлопнул дверью и оставил меня мерзнуть на дворе на скамейке рядом с домом, в садике.
Ушел от Пожирателей, как трус, сбежал, потому что становилось невыносимо, потому что что-то рвалось из устоев этого странного общества, и я испугался. Потом был Дамблдор, полтора года неизвестно чего: собрания, цель, мир и тепло - это было время свободы, несколько человек - свободны, мы смеялись над этой жизнью, стараясь ради высшей цели, забывая о материальном, мы играли, они научили меня жить, они показали мне иной мир, без надо, должен, обязан, правила и условности, но я забыл одно – они изначально выбрали этот путь, а мне нужно будет пробиваться, чтобы меня банально приняли, и в конце концов все потеряло вкус, все стало липовым, это и было липовым, безумство.
Я встретил ее в конце, оставался месяц до падения Лорда, нас познакомил Макнейр. Она была воздушная и легкая, неземная, я играл ей Шопена на пианино, отвратительно, играл на гитаре, сносно, я дарил ей цветы, весной я срывал ей ветки сирени и дарил, встав на колени, плевать, что был дождь а зонт только у нее, плевать, что потом я простудился, плевать, что аллергия на эту чертову сирень. Я носил ее на руках, а во время падения я выяснил, что это была шутка, дурацкая шутка, и что те дни были притворством, что секс – ложью, меня называли сопляком, как раньше, и я закрылся, опять, снова в раковину, так спокойней, я стал холоден и галантен со всеми одинаково, я спал с каждой, которую мог получить, а потом бросал, я стал циничен так, что никто не узнавал прежнего меня.
Я хотел жить для других, мне сказали чушь, я хотел любить и жить, мне сказали чушь.
Люций - единственный, с кем можно было поговорить, я доверял им. Доверял свою жизнь, душу, все, что у меня было. Мы жили, но, точнее, он жил, я лишь наблюдал, я всегда лишь наблюдал, а потом, в третий раз я сошел с ума, все закрутилось по новой и я не мог понять, где допустил ошибку, сейчас я понимаю, но не тогда, тогда я вновь открыл пыльный ящик и достал старые одежды, свои одежды.
У меня раскалывается голова так, что я не вижу строк, все кружиться и пора заканчивать
Я не знаю, как тебе моя жизнь и понял ли ты что-нибудь, я не знаю, почему я выбрал именно тебя.
Я думаю, изменится ли жизнь без меня? И хватит ли пачки валидола для меня одного, чтобы унять боль в сердце и душе
Меня сломали, все таки меня сломали.
Да, я люблю небо и море в шторм, когда мы с Люцем праздновали падение, окончательное падение Лорда, и волны окатывали с ног до головы водой, да, мне нравятся яркие краски и поэзия, да, я чокнутый и люблю солнце, да, я помешан на свободе и непонятен для многих, да, мне нравится Штраус и Лист, да, я не нормален, потому что до сих пор ищу человека, похожего на ту, что живет в моей душе до сих пор, да, я слабак, я не выдержал.
И завтра все будет по старому, все будет как раньше, и Земля, этот шарик не перестанет вертеться, мир не рухнет, взойдет солнце и все пойдет чередом, и все будет как раньше
Только меня в этом завтра не будет.
Потому что всем наплевать, что какой то Северус Снейп не смог, что какого-то Северуса Снейпа не стало.
У этого пьяного бреда два пути, быть уничтоженным или быть посланным адресату, и я склоняюсь ко второму пункту.
Прощай, и прости за то, что рассказал тебе обо всем этом, просто это слишком много, я сломался и мне этого не простили, я сломался и меня добили те, кто сильнее, я не могу больше, я устал.
Прости и прощай.

*
Утро следующего дня встретило меня запахом лекарств, жуткой головной болью и Люцем, сидящим у моей кровати. Ко рту поднесли стакан с отвратительным на вкус зельем, но стало легче.
Часа два прошло в молчании, а потом Люций направился к выходу и только почти перешагнув порог обернулся. Теплый взгляд и мягкий голос.
-Какой же ты идиот, Сев….

И тут в голову приходит шальная мысль, что жить можно, важно, нужно, если не для себя, то для людей, которые тебе дороги.