Недавно в российские СМИ был запущен сюжет, достойный голливудского фильма. Две девочки, воспитанницы Боголюбовского монастыря под Владимиром, порядки в котором напоминали самое мрачное средневековье, перелезли через монастырскую стену и, по пятам преследуемые монашками, бежали за 100 километров в город Гусь-Хрустальный к доброму священнику. Потрясённый их рассказами, отец Максим Хижий позвонил в Москву члену Общественной палаты, борцу за права детей Олегу Зыкову и организовал их тайный вывоз в столицу. Там беглянка Валя (вторую девочку «отдали родителям») «впервые в жизни» получила возможность отдохнуть, поесть вволю и порисовать цветными карандашами. После чего написала открытое письмо Президенту, Патриарху и главному уполномоченному по правам детей Голованю – с описанием всех творящихся в монастыре «ужасов». Из письма явствовало, что детишки работали на монастырских полях от 6 утра до 8 вечера, за малейшую провинность их жестоко били, сажали в карцер, морили голодом и заставляли делать по 1000 земных поклонов.

Сразу же после обнародования этого письма в монастырь поехала с проверкой епархиальная комиссия. Провести независимое расследование отправились туда и представители нескольких общественных организаций – «Народного Собора», общественного комитета «В защиту семьи, детства и нравственных ценностей», организации многодетных матерей «Много деток – хорошо» и ряда других. Выводы общественной экспертизы совпали с тем, к чему пришла и епархиальная комиссия. На пресс-конференции 2 октября эти выводы озвучил сопредседатель движения «Народный Собор» Владимир Хомяков. К сожалению, представленные на пресс-конференции факты большинство электронных СМИ попросту замолчали. Ниже печатаем текст выступления В. ХОМЯКОВА и мнения ещё двух экспертов. Для нас они ценны тем, что в деталях описывают тактику провокаций, с которыми могут столкнуться православные воспитатели детей.

Вопрос первый: кто раскручивает ситуацию?

Существуют вполне конкретные лица, заинтересованные в раскручивании скандала вокруг Боголюбского монастыря. Во-первых, это семейство неких Теленковых, стремящихся во что бы то ни стало «вернуть» дочь, ушедшую в монастырь. Их дочь – Алевтина Теленкова – вполне взрослая девушка, 23 лет, имеющая право самостоятельно определять свою судьбу, поэтому родители всячески стремятся объявить её «невменяемой».

С 12 лет Алевтина регулярно бывала за границей. Она училась в престижных московских вузах, имела много друзей-знаменитостей, вкусила все «прелести» разгульно-богемной жизни. Но однажды, побывав в Свято-Боголюбском монастыре, Алевтина принимает решение остаться здесь, посвятив себя Богу. Подобная перспектива родителей взбесила. У девушки отбираются все счета и собственность (кроме трёхкомнатной квартиры в Москве), а заодно и паспорт, но она всё равно остаётся в монастыре: прошлая «элитарная» жизнь и культ денег кажутся ей всё более омерзительными. И тогда родители-миллионеры предпринимают настоящий штурм монастыря с привлечением наёмных милиционеров из Москвы, ЧОПовцев и кавказских «братков» во главе с неким Т. Г. Стуруа, с которым когда-то у Алевтины были отношения и который желает жениться на ней. Отбиться монастырю удаётся, только вызвав наряд милиции из Владимира.

Тогда 25 февраля 2009 г. обманом вызванную во Владимирскую епархию девушку похищают и увозят восемь наёмников на нескольких машинах. По счастью, адвокату девушки, Дмитрию Савченко, удаётся догнать похитителей и организовать остановку их на милицейском посту (протоколы об этом в милиции имеются). Девушка тут же с криком «Помогите! Меня похитили и увозят!» выбирается из машины, и Д. Савченко её увозит. Вслед несутся угрозы «разобраться» с его семьёй и близкими (которые с тех пор вынуждены жить на нелегальном положении). Сама Алевтина, отдавшая родителям последнюю свою собственность – квартиру в Москве (лишь бы оставили её в покое!), также вынуждена скрываться у своих знакомых, в то время как Теленков-папа осаждает монастырь с помощью наёмной прессы.

Именно этот человек, принадлежащий к категории людей, уверенных, что «у кого деньги, тому можно всё», заявился в монастырь 25 сентября со съёмочными группами нескольких телеканалов, когда наша комиссия там находилась. И именно после этого визита вышел в эфир на Первом канале скандальный сюжет. Сюжет этот, кстати говоря, лжив даже в мелочах. Как, впрочем, и многие другие, сделанные по той же кальке и, вполне возможно, оплаченные из той же кассы. Чтобы убедиться в этом, достаточно послушать слёзовыжимательный рассказ про то, как «девочка Валя впервые в жизни рисует цветными карандашами», и сопоставить это с прекрасными работами краской её оставшейся в монастыре младшей сестры...

Вторая заинтересованная сторона – это компания, непосредственно участвовавшая в организации побега и группирующаяся вокруг такой личности, как Олег Зыков, горячий защитник «сексуальных меньшинств» и лоббист легализации наркотиков, бесплатной раздачи наркоманам «чистых» шприцев, а подросткам – презервативов. В деле также фигурируют два православных священника. Это – один из «новаторов» РПЦ и убеждённый антимонархист протоиерей Максим Хижий, клирик Св.-Троицкого храма города Гусь-Хрустального. Второй – игумен Сергий (Рыбко), тоже «новатор». Что касается «информационных спонсоров» скандала, то первыми в этом качестве выступили ультралиберальные «Новая газета» и «Русская служба новостей».

Вспомним, как всё было. Восемь лет назад в монастырь приходит после трёх лет бомжевания и скитаний женщина-бродяжка с тремя детьми. Три девочки крайне истощены, никогда не учились, имеют педикулёз и массу иных болезней. Сама мать – онкологическая больная (поэтому в других местах её с детьми просто не принимали), менее чем через год умирает, приняв монашество и завещав девочкам оставаться в монастыре, пока те не вырастут.

Из трёх сестёр, по общему мнению наставниц и подруг, наиболее проблемной была средняя – та самая Валя. Девочка непростая: нервная, самолюбивая, склонная к провокативному поведению и непослушанию, болезненно воспринимающая критику и наказания. К 16 годам (подростковый возраст!) она решила, что жизнь в монастыре – не для неё, и сбежала в первый раз. Когда Валю вернули, встал вопрос: передать её в обычный детский дом или всё-таки оставить. Перевесила жалость: монахини понимали, что после нескольких лет исключительно монастырского воспитания девочке в детском доме (который, разумеется, вовсе не так совершенен, как кажется девочке-подростку из-за монастырского забора) будет очень нелегко. Сегодня многие в монастыре считают, что, пожалев тогда девочку, допустили ошибку. Потому что желание уйти у неё осталось, и, более того, в разговоре с подругами (чему есть свидетели) Валя порой говорила, что снова сбежит, причём «наврёт про монастырь такое, что обратно её уже не возьмут». Всё же в плохое не верили, и побег её для многих, включая родных сестёр, стал настоящим шоком.

Разумеется, в реальности побег весьма отличался от «голливудской» картинки, нарисованной СМИ. Инициатором и организатором его была некая девочка Наташа, некоторое время назад ушедшая из монастыря. Накануне она наведалась в Боголюбское и передала записку, которую потом нашли дети, – в записке предлагалось совершить побег, за который последует щедрая награда. Именно эта девочка встретила беглянок в Гусь-Хрустальном и затем доставила к о. Максиму. Только после этой записки, а отнюдь не повинуясь спонтанному порыву, Валя Перова и Кристина Фёдорова, прихватив на дорогу 400 рублей из монастырской кассы, уходят из обители. Естественно, ни через какую ограду они не перелезали: чтобы выйти, у входа достаточно сказать привратнице, мол, «матушка благословила». Добравшись на попутках до Гусь-Хрустального, девочки попадают к Наташе, а затем – к поджидавшему их о. Максиму, который тайно переправляет их в Москву. Там они сначала находятся у о. Сергия (Рыбко) в некоем «сестричестве» (не зарегистрированном), а затем передаются в приют «Дорога к дому» для малолетних наркоманов (!) того самого фонда «НАН», возглавляемого... г-ном Зыковым. То есть заранее созданный «канал переправки» просматривается вполне явственно.

Дальше – ещё интереснее. Девочек в приюте содержат в строгой изоляции, допуская контакты только со специально отобранными людьми из СМИ: монахиням и родным сообщали, что они якобы «никого не хотят видеть». Кристину Фёдорову родителям удалось-таки вырвать из рук сотрудников Зыкова, да и то только после вмешательства очень высоких должностных лиц. У Вали же родителей не было, она осталась в приюте «НАН» и именно там написала скандальное письмо. Затем её всё-таки разыскали – Валина старшая сестра Женя и сопровождавшая её монахиня Антония прибыли в приют и стали требовать встречи. Сначала им категорически отказывали, говоря, что «Валя никого из вас не хочет видеть». Затем девочку всё же привели, она радостно кинулась навстречу обеим, обнимала их и плакала. Однако этим общение и закончилось: поняв, что всё идёт не по сценарию, присутствовавшие при свидании пятеро (!) сотрудников «НАН» заявили, что девочке срочно надо идти на какие-то анализы и уколы, с которых через 15 минут Валя вернётся. Валя, естественно, не вернулась, а через час сестре и матушке Антонии заявили, что она «снова не хочет их видеть».

Таким образом, есть весьма серьёзные основания предполагать, что Валя Перова попала в жернова весьма жёсткой и отлаженной системы. Сегодня она находится в очень сомнительных руках, практически в изоляции, все действия её жёстко контролируются и направляются, а сама девочка подвергается весьма профессиональному психологическому и, возможно, медикаментозному воздействию. Заметим, кстати, что скандальное письмо было написано Валей Перовой именно в этом приюте.

Вопрос второй: кто в действительности писал «письмо Вали Перовой»?

Сразу бросается в глаза откровенно «взрослый» стиль письма, его формулировки обвинений, безупречные с юридической точки зрения. Все, кто знал Валю лично, убеждены: сама она написать это не могла. В монастыре по местным меркам Валя была в учёбе весьма посредственным «середнячком». Её относительную грамотность и знание русской литературы, которые сотрудники «НАН» объясняют отменными способностями девочки, следует отнести, скорее, на счёт прекрасно поставленной в монастыре системы образования (классы на пять человек, индивидуальный подход, среди преподавателей – люди c педагогическим образованием, а то и с двумя-тремя дипломами). Попав впервые в школу только в девять лет, бывшая маленькая бродяжка сумела к своим почти семнадцати годам закончить 9 классов. Так что, когда директор приюта «НАН», где она теперь находится, Татьяна Харыбина заявляет, что письмо Валя писала «сама от первого до последнего слова, а наши работники подправили лишь пунктуацию», она, очевидно, лжёт. Чтобы убедиться в этом, достаточно попросить девочку написать всё то же самое ещё раз, а затем сравнить стиль обоих писем.

Теперь то, что касается содержания. Если сам господин Зыков сумеет, сохранив при этом здоровье, просидеть взаперти на хлебе и воде 12 дней, поработать хотя бы недельку в поле «с 6 утра до 8 вечера» (т.е. по 14 часов) или хотя бы раз исполнить 1000 земных поклонов, буду лично рекомендовать его в программу «Минута славы». Потому что проделать подобное непосильно чисто физиологически даже взрослому человеку, не говоря о ребёнке. Поклоны в качестве наказания в монастыре действительно дают: взрослым монахиням – максимум 40, девочкам – не более двенадцати. Согласитесь, это скорее напоминает физзарядку, чем «истязание». На полях действительно работают – но летом, по 3-4 часа, как в своё время пионеры «на картошке». Кроме того, ежедневное «послушание» – 1-2 часа перебирают и чистят картошку, свёклу, прибирают за собой – так это же прекрасно! Печально, что в обычных школах воспитание трудом забыто!

Насчёт 12 дней «карцера» – тоже типичная «утка». Кстати, вторая сидевшая в этом «карцере» девушка – Ксения Головко – уже письменно подтвердила, что это ложь. Да, за явно девиантное поведение Валю и ещё одну девочку действительно наказали очень строго по местным меркам – на две недели изолировали от подруг. Девочки жили в отдельной комнате с монахиней-медработником, учились и питались со всеми, но гулять им разрешалось лишь один час по вечерам и в сопровождении. Таким было «самое суровое наказание», за которое более всего и обиделась Валя.

Что же касается «жизни впроголодь» и всего прочего, то недавно при медицинском обследовании девочек врач был поражён хорошим качеством их крови (такая по нынешним временам – у одного ребёнка из десяти), что говорит об очень хорошем и здоровом питании. Удивляться нечему – едят только свои продукты с подсобного хозяйства, блюда вчерашнего приготовления не употребляют вовсе.

Так что либо девочка исполнила-таки свою былую угрозу «наврать про монастырь такое, чтобы обратно не взяли», либо её рукой водил весьма заинтересованный взрослый «редактор». Нетрудно догадаться, кто именно.

Вопрос третий: зачем им всё это надо?

Что касается Вали Перовой, то с ней как раз всё ясно. Девочка не хочет жить в монастыре, а значит, имеет законное право уйти в детский дом или быть удочерённой приёмными родителями. В монастыре никто против этого не возражает и удерживать её насильно не собирается. Вопрос, стало быть, в том, какими будут последствия разразившегося скандала для самого монастыря.


Духовник монастыря архим. Пётр (Кучер)

Идея прикрыть все приюты при монастырях вынашивалась заинтересованными кругами давно. И то, что в качестве первой мишени был избран Боголюбовский монастырь, совсем не случайно. Возглавляющий его архимандрит Пётр (Кучер) – личность широко известная, имеющая по стране многие десятки тысяч приверженцев и духовных чад. Фактически это неформальный лидер наиболее консервативного крыла РПЦ, не приемлющего ИНН (кстати, Святейший Патриарх также высказался позднее за свободу для верующих принимать или не принимать для своей идентификации цифровой код вместо данного при крещении имени) и начавшего почитание Царственных мучеников Романовых ещё до их официальной канонизации. Кроме того, в ряде своих книг и проповедей о.Пётр резко и открытым текстом говорит о том, о чём многие другие предпочитают «толерантно» умалчивать.

Ко всему этому можно относиться по-разному. И сам я, и другие члены Общественной комиссии понимают и принимают далеко не всё из того, что делает отец Пётр, да и его духовными чадами не являются. Именно поэтому мы можем рассматривать ситуацию объективно, с точки зрения приоритетности интересов ВСЕЙ Церкви и, более широко, интересов России. А с этой точки зрения всё произошедшее весьма напоминает чётко спланированную и проведённую провокацию, стоят за которой враждебные православию и России прозападные силы. Причём расчёт их при организации скандала, очевидно, строится на том, что кому-то в руководстве РПЦ покажется соблазнительным, пользуясь случаем, избавиться от такой неоднозначной и при этом сверхпопулярной личности, как отец Пётр. И вот либералы услужливо предоставляют им такой повод. Тем более что, по данным некоторых ветеранских структур, летом вышел полузакрытый доклад Госдепа США, в котором Свято-Боголюбовский монастырь, как цитадель консерватизма и монархизма, назван в числе самых опасных мест, откуда «тоталитаризм» может распространиться по всей России. Так что и внешний «заказ», как видите, тоже имеется.

Что мы можем получить в итоге? Предположим, на волне скандала настоятеля Свято-Боголюбовского монастыря удастся убрать. Но означать это будет и уничтожение на многие годы самого монастыря как духовного центра: и насельники, и монахини, и многочисленные сторонники отца Петра уйдут вслед за ним. И станет бывшая святыня рядовой «достопримечательностью», то есть тем, чем, в конечном итоге, и мечтают видеть всю Православную Церковь господа «соросовцы», вроде Олега Зыкова и иже с ним. Ведь на одном монастыре они, понятное дело, останавливаться не собираются. Очень скоро кто-то «убежит» из какого-то другого православного приюта, потом – из кадетского корпуса или Духовного училища, а прецедент того, каким должно быть решение и наработанная схема действий, уже будет!

Не заметить согласованных действий вокруг всей этой дурно пахнущей истории с «обличительными письмами» просто невозможно.

* * *

Выводы, озвученные В. Хомяковым, подкрепил на пресс-конференции заместитель главного редактора журнала «Человек и закон» Николай Бондаренко. Он утверждает, что тактика уничтожения православных приютов, которая явственно просматривается за кампанией против Свято-Боголюбовского монастыря, легко узнаваема. Ему известно о двух случаях использования точно такой же тактики против аналогичных приютов при других обителях.

Как отметил в комментарии Русской линии публицист Владимир Семенко, эта тактика направлена не только против приютов: «Схема, по которой могут осуществляться подобные провокации, была в полной мере ясна мне по меньшей мере два года назад. На мой взгляд, из отца Петра (принципиального противника ИНН. – Ред.) сейчас будут старательно лепить нового Диомида, всячески третировать, оскорблять, унижать старого человека и фронтовика, стремясь любой ценой склонить к раскольническим действиям, создать канонический предлог для жёсткого дисциплинарного вмешательства со стороны высшего священноначалия. И это только начало...»
http://rusvera.mrezha.ru/597/12.htm