В начале 90-х годов прошлого века во многих изданиях стали появляться статьи, авторы которых пытались опорочить имя Зои Космодемьянской и ее подвиг. Чего там только не было! Припомнили, что Зоя после перенесенного менингита лечилась в санатории, где были пациенты с нервными заболеваниями. И был готов злопыхательский вывод: может быть, Зоя была невменяемой? Подлость такого предположения авторов не смущала.

Потом и вовсе стали писать о том, что не было Зои в Петрищево. Там, якобы, немцы схватили какую-то другую партизанку.Людям, родившимся после войны, даже трудно себе представить, что значило имя Зои Космодемьянской в годы военного лихолетья. Я помню, как отец принес с работы газету и стал читать нам вслух очерк Петра Лидова о погибшей партизанке. На строчках: «Ночью ее водили босой по снегу», голос его дрогнул, и отец, суровый по характеру человек, вдруг заплакал. Меня, школьницу, тогда это поразило. Я никогда не видела отца плачущим. «За Зою!» писали летчики на бортах самолетов. «За Зою!» - с этим именем на броне шли в бой танкисты.

Я была возмущена этими нападками на погибшую юную героиню. Припомнились мне и отцовские слезы. И я, будучи уже корреспондентом «Комсомольской правды», пишущим о войне, решила попытаться найти однополчан Зои Космодемьянской - не одна же она пришла из Москвы в деревню Петрищево Рузского района Московской области. Найти такие адреса мне помогли следопыты московской школы № 1272, куда меня до этого почти каждый год приглашали на встречи с партизанами. Четверых однополчан Зои Космодемьянской я пригласила в редакцию «Комсомолки» и записала их воспоминания.

«31-го октября 1941 года рано утром мы собирались около кинотеатра «Колизей» (ныне в этом здании – театр «Современник»), - рассказывала Клавдия Александровна Милорадова. – Все с рюкзаками за спиной, в зимних пальто или стеганых телогрейках. Как мы уходили на войну? Как и другие мои однополчане, сначала я получила путевку в райкоме комсомола. Я не шла, а летела от счастья по опустевшим улицам, перегороженным металлическими «ежами». В Московском горкоме комсомола, где собрались десятки парней и девушек с такими же путевками, нас по одному приглашали на собеседование. Здесь спрашивали нас – готовы ли мы стать бойцами особой войсковой части, которая будет действовать в тылу врага?

Вскоре к кинотеатру «Колизей» подошли грузовые машины. Смеясь и помогая друг другу, мы залезли в кузовы, сели на деревянные лавки, которые качались по ходу.

В те дни вокзалы были забиты. Жители стремились уехать из Москвы, подальше от фронта. А мы искренне радовались, что нам дадут боевое задание, и мы будем защищать свою Москву. Такие мы были в те дни.

Машины остановились в районе Кунцево, на Можайском шоссе, около одноэтажных домиков. В штабе добровольцы узнали, что зачислены в войсковую часть 9903. Это было особое подразделение при штабе Западного фронта, оно получило задание вести разведку в тылу врага, резать провода связи, поджигать дома, в которых расположились немцы. Многих хозяев фашисты выгоняли в сараи и летние кухни.

Вблизи Можайского шоссе, это тогда была окраина Москвы, нас учили стрелять, бросать гранаты, ставить мины, ползать по-пластунски. Знаете, когда я впервые обратила внимание на Зою Космодемьянскую? Мы, девушки, став бойцами, старались подражать парням – в походке, манере общения, даже курить стали. А вот Зоя отличалась, на каждом шагу у нее было: «Простите, извините!».

Впоследствии, по моему мнению, ни один портрет не передавал особенную нежность ее взгляда. И еще Зоя нас удивила. По вечерам в красном уголке мы заводили патефон и, стуча сапогами, весело отплясывали. Звучала русская плясовая, а также мелодии танго и фокстротов. Зоя на танцы не ходила. Как-то я вошла в ее комнату. Она что-то писала в блокноте. «Зоя! Почему ты отделилась от нас? Не идешь на танцы?». Зоя с возмущением посмотрела на меня: «Как вы можете веселиться и даже плясать в такое время?». До наших домиков доносилась канонада. Война близко подошла к Москве».

Такой у Зои был характер. Твердость убеждений порой оборачивалась прямолинейностью. Позже мы узнаем, как она собиралась жить. В записных книжках, которые разбирала ее мама Любовь Тимофеевна, остались выписки из произведений любимых писателей, определивших, судя по этим коротким записям, ее моральные ценности, ее духовный облик. «В человеке все должно быть прекрасно…», записывала Зоя слова А.П. Чехова. «Человек – это великолепно! Это звучит гордо!..», - появляются в тетради строки из пьесы А.М. Горького.

«Трудно это сейчас объяснить и понять - какие мы испытывали чувства, когда узнавали, что нам предстоит идти на задание, - говорила А.Ф. Воронина. – Мы искренне радовались, что нам доверяют внести свой – хоть и малый вклад в оборону Москвы. Самым большим наказанием было для нас отстранение от боевого задания. Такой была наша молодость. Невозможно поверить в свою смерть в 18 лет».

Ветераны запомнили, как Зоя вернулась с первого задания. Вместе с группой бойцов она ставила противотанковые мины на Волоколамском шоссе. На этом направлении шли к Москве немецкие танки. Наступили холода. Мела метель. Зоя Космодемьянская вернулась с задания с простудой. Ее лихорадило. Шарфом перевязала ухо. Но ходила за командиром нашей части Артуром Спрогисом и просила его – не отстранять от боевой работы. Наравне со всеми она каждый день выходила на тренировки. Зое и в самом деле становилось лучше. Ее осмотрели медики отряда. Температуры больше не было. Зоя готовилась вновь идти на боевое задание. Но что почувствовала ее чуткая душа в тот момент? На последней странице блокнота она записала строки из Шекспира: «Прощай, прощай и помни обо мне». Этот блокнот, оставшийся под подушкой, нашли после ее гибели.

В последний раз Зоя вместе с группой бойцов уезжала с базы отряда 19 ноября 1941 года. Был ясный, солнечный день. Зоя была оживленной, улыбчивой. Такой она запомнилась однополчанам. Жить ей оставалось 10 дней... В вечерних сумерках две группы – всего 20 человек – по шаткому мосту перешли реку Нару. Через передний край их провели опытные разведчики. Какая роль отводилась этой небольшой группе, уходящей за линию фронта? Всего через несколько дней под Москвой начнется контрнаступление наших войск. И каждое сообщение о расположении вражеских боевых частей сейчас особенно было важно. Бойцы несли с собой гранаты и бутылки с зажигательной смесью. Они получили задание – сжигать дома, где находились узлы связи или замечены скопления вражеских солдат. Бойцы шли по лесам по колено, а то и по пояс в снегу. Резали провода связи, наблюдали за дорогами, по которым двигались танки и пехота противника.

«Зоя была чутким человеком, - рассказывала К.А. Милорадова. – Однажды ее доброта меня тронула до слез. Была моя очередь идти в разведку – я поползла к шоссейной дороге. Лежала в снегу, замерзла, конечно. Когда вернулась к своим, Зоя разгребла угли костра, они еще были горячими, накрыла их хвоей и сказала: «Садись сюда, здесь теплее. Согрела для меня кружку воды. Когда пить хотелось, мы сосульки с веток отгрызали, снег сосали».

Бойцы, шедшие гуськом, вышли на поляну. Как оказалось, здесь немцы выставили пулеметы. Раздалась пулеметная очередь. Бойцы обеих групп от неожиданности бросились врассыпную. Около командира Бориса Крайнова собралось всего 12 человек. Он повел их дальше, вглубь леса. На карте, которую получил Крайнов перед выходом на задание, была обозначена и деревня Петрищево. 27 ноября 1941 года к этой деревне отправились трое. Это были сам командир, Зоя Космодемьянская и боец Василий Клубков. Они разошлись по разным концам деревни Петрищево. Командир наметил место сбора. Все трое должны были встретиться около приметной высокой сосны, на которой сделали зарубки.

Над деревней взметнулось пламя. Это Борис Крайнов поджег один из домов, к которому тянулись провода. Он вернулся на место назначенной встречи и стал ждать возвращения Зои и Клубкова. В это время Зоя увидела один из домов, за освещенными окнами которого мелькали немецкие мундиры. К дому примыкал сарай, и Зоя осторожно подошла к нему, надеясь, что пожар в сарае перекинется и на дом, занятый немцами. Она достала бутылку с зажигательной смесью. Но тут ее схватили за плечи чьи-то крепкие руки. Мужчина в овчинном тулупе звал немцев. Как потом оказалось, ее задержал крестьянин С.А. Свиридов. Немцы наградили его – налив стакан водки.

Зою привели в избу, и начался допрос: «Откуда она? Кто с ней был? Где укрываются остальные?». На все вопросы Зоя твердо отвечала: «Не знаю! Не скажу!». Она скрыла свою фамилию и имя. Сказала, что ее зовут – Таня.

А вот документы 1942 года. В Петрищево приехали работники Московского горкома и обкома комсомола. Они записали рассказы жителей о судьбе Зои Космодемьянской. «В дом гр. Седовой М.И. немецкие патрули привели партизанку со связанными руками примерно в 7 часов вечера. Во время обыска в комнате находились еще 15-20 немцев. Они все время над ней смеялись и кричали: «Партизан! Партизан!» Потом немцы перевели ее в дом гр. Ворониной А.П. Офицер стал спрашивать партизанку по-русски: «Ты откуда?». Она ответила: «Из Саратова». «Куда ты шла?». Ответ: «На Калугу». «С кем ты была?». Ответ: «Нас было двое, подругу немцы задержали в лесу».

Ее раздели, положили на лавку и стали пороть резиновыми палками. Но она по-прежнему молчала. «После порки в 10 часов вечера из дома гр. Ворониной ее босою, со связанными руками, в одной нижней рубашке по снегу повели в дом гр. Кулик В.А. Девушку посадили на скамейку. Губы у нее были черные, запекшиеся, лицо вздутое, лоб разбит. Она попросила пить. Вместо воды один из немцев поднес ей под подбородок горящую керосиновую лампу».

Но прежде чем взойти на эшафот, Зое пришлось пережить еще одно потрясение. Ее привели в избу, где среди немцев находился боец Василий Клубков, который вместе с ней пришел в Петрищево. Только что под пытками Зоя отказалась назвать свое имя. А тут перед ней сидел ее товарищ и, угодливо заглядывая в глаза немецкому офицеру, не только назвал ее фамилию, но также рассказал об их воинской части, где она находится, и о том, кто пришел в Петрищево.

Клавдия Александровна Милорадова рассказывала мне: «Это произошло через три месяца после гибели Зои. Один из наших бойцов, назовем его Петр, случайно встретил Клубкова в Кунцево, вблизи нашей партизанской базы. Они разговорились, и Петр пригласил Клубкова к себе домой. Они говорили всю ночь. Петра поразило, что Клубков ничего не знал о Зое Космодемьянской. Хотя очерк Лидова о ее подвиге напечатали во многих газетах, читали его по радио. Клубков не интересовался судьбой Зои, хотя они пошли на задание в одну деревню. Его поведение показалось странным приютившему его однополчанину. На другой день они вместе пошли в свою воинскую часть 9903.

На вопросы командира части Клубков давал путаные ответы, не мог объяснить, где он находился за линией фронта. В результате, был арестован. 60 лет его показания хранились под грифом «Секретно».

Вот что рассказал Василий Клубков: «Подойдя к одному из домов, я достал бутылку «КВ», но тут увидел двух немцев. Испугался и побежал к лесу. Немцы меня догнали, повалили, отобрали оружие и вещевой мешок. Меня привели в какую-то избу. Немецкий офицер наставил на меня пистолет и сказал, что убьет меня, если я не скажу правду. Я испугался и сказал, что нас в Петрищево пришло трое. Назвал фамилии командира Крайнова и Зои Космодемьянской. Офицер отдал команду. И вскоре солдаты привели Зою Космодемьянскую. Посмотрев на меня, она сказала, что не знает меня. Но я, помня угрозу офицера, назвал ее имя. Офицер ударил Зою. Но она ответила: «Убейте меня, но я вам ничего не скажу». Больше я ее не видел».

Офицер сказал мне: «Теперь ты будешь работать в пользу немецкой разведки. Ты изменил своей родине и там тебя ожидает суровая кара. А мы тебя подучим и отправим в тыл советских войск». Я согласился».

Клубков прошел краткосрочное обучение в немецкой разведшколе. Ему было приказано – вернуться в свою войсковую часть 9903 в районе Кунцево. Попытаться узнать – какие новые операции готовятся здесь, перейти линию фронта и по паролю сообщить об этом немецкой разведке… Клубков был арестован, осужден и расстрелян в апреле 1942 года.

Зоя не только перенесла пытки, но еще и была предана своим однополчанином. Напрасно этот факт скрывали. История Зои становится от того еще более трагической. А характер героини, которая несломленной пошла к эшафоту, обретает поистине эпические черты.

Впереди была еще вся война. Зою стали называть русской Жанной д'Арк. Она не водила войска в бой. Но ее духовная мощь и самоотверженность помогали собраться с силами уставшим, подняться для смертельного броска на вражеский огонь, остаться на третью смену в промозглом цехе, чтобы выпустить для фронта больше оружия. Зою вспоминали и в танках перед боем, и на военных аэродромах.

Я помню как в наш сталинградский подвал, где укрывались женщины с нами, детьми, зашел лейтенант. Его бойцы, замерзшие, усталые, спали вповалку на бетонном полу. Он сел вместе с нами около самодельного светильника, сделанного из гильзы, и достал из нагрудного кармана фотографию Зои Космодемьянской. «Будем мстить за Зою!» - сказал он, поглаживая снимок ладонью. Я не знала его имени и части, в которой он служил. В той обстановке об этом не принято было спрашивать. Одно он сказал – они пришли с Дона. Я представила наши бескрайние, заснеженные степи, где ветер сбивал с ног. В моем представлении – все они были героями.

Ее светлый дух залетел и в наш душный подвал, стены которого сотрясались от взрывов.

…После освобождения деревни Петрищево в эти места приехала Любовь Тимофеевна, мать Зои Космодемьянской, вместе с ее подругой Клавдией Милорадовой и другими однополчанами, а также эксперты и работники Московского горкома комсомола. Они записали рассказы жителей, которые видели казнь Зои, помнили ее последние слова. Подойдя к виселице, Зоя поднялась на ящики. Одна из жительниц ударила ее палкой по ногам.

Немецкий солдат стал фотографировать Зою. Она крикнула немцам: «Пока не поздно, сдавайтесь в плен. Вы сейчас меня повесите. Но всех не перевешаете! Нас 170 миллионов! Победа будет за нами! За меня наши товарищи вам отомстят!». На эшафоте она грозила немцам. Зоя хотела еще что-то сказать, но палач выбил ящик из-под ее ног.

Одним нашим бойцам и офицерам она была по возрасту невестой, другим – сестрой или дочерью. В каждом доме было свое военное горе. Но Зою помнили и почитали все. Мой дядя, священник хуторской церкви в Ростовской области, поминал ее в своих молитвах.

Петр Лидов в своем очерке написал: «Подвиг Тани (так назвала себя Зоя) и все связанное с ним, - это целая эпопея, которая еще не раскрыта полностью». Журналист не дожил до Победы. Он погиб в бою под Полтавой. Но его слово «эпопея» в очерке оказалось пророческим. Именем Космодемьянской называли поселки и улицы, школы и теплоходы, детские пансионаты и библиотеки.

Судьба Зои, юной, прекрасной, романтичной, принявшей мученическую смерть, была как удар молнии, который высветил всю звериную сущность фашизма, его страшные черты. Ее светлый образ - воинское знамя, которое развевалось впереди полков Красной армии.

Красная Армия

Опубликовал Виталий Милый ,

http://nethistory.su/blog/43233516024/Pravda-o-Zoe...rtesen.ru&paid=1&pad=1