Всё было бы прекрасно, если бы не одно обстоятельство.
Мир вокруг, это лишь фантазия, моя, твоя, фантазия каждого из нас
Так мы и живем, забыв о том, что это лишь хороший, добрый, страшный сон…






ПРОЛОГ

-Тебя ненавидят люди, но тебя любит Бог. Ты сохранила доброе сердце, чистую душу помни об этом и ты спасёшь,- тихо сказал ангел, пришедший из глубины ослепительного света. Он ушел, и вновь явилась тьма, наполняющая всё вокруг, наполненная холодным и таинственным светом, полной Луны.
Тихий шёпот из тьмы звал её:
-Дитя невинное спаси меня.
Голос, словно легкий ветерок, окутывал её.
Сделав шаг, она словно дала надежду, надежду тому, кто звал её. Сделав шаг, она не могла остановиться. В душе она чувствовала какое-то расставание. Как будто она оставляла что-то во имя чего-то, чего она не знала.
-Иди, иди сюда,- шептал голос,- иди за мной.
С каждым шагом менялось все вокруг; что цвело, то вяло, что завявшим было, то вновь цвело, что жило, то умирало, что умершим было, то вновь рождалось.
Голос прервался и на мгновенье, всё вокруг стало светло, так что глаз невозможно открыть. Когда все прекратилось, она увидела, что все изменилось. Она стояла посреди огромного поля около двух давно засохших деревьев. Одно низкое, ветвистое другое высокое, напоминавшее виселицу. И ночи не стало, а было лишь преддверие её кроваво-красный закат. Словно ночь, что была то лишь знамение ночи, что будет.
Голос меж деревьев пронёсся.
-Иди сюда я здесь,- тихий шёпот, тот же ветерок.
Пройдя между деревьями, она вышла, к маленькому развалившемуся домику, сплошь окружённому высокой крапивой. К дому невозможно подойти. Но голос звал её. Она шла, её тело горело, хотелось кричать. Она не хотела проявлять слабость, она не могла, она боялась убить надежду того кто звал её.
С легким скрипом передней открылась дверь. Она вошла, и дверь громко захлопнулась. Легкий сквозняк пронёсся по дому, слегка пошатнув огромные паутины, которыми опутан весь дом. Паутины словно туман скрывали что-то, что сейчас знать слишком рано, что потом знать будет уже поздно.
Осторожно разрывая паутины, она прошла к тому, кто звал её. Старец лежал на широкой дубовой кровати, укутанный в свежее содранные козьи шкуры.
-Ты пришла дитя невинное, пришла помочь мне,- безнадежным хриплым голосом спросил старец.
-Да дедушка я помогу вам,- в её голосе была слышна любовь способная согреть душу каждого.
-Возьми на столе золотую иглу,- говорил старец,- с ногтем проткни безымянный палец левой руки. Кровь слей в правую ладонь. После возьми воронье перо, макни в кровь и в нижнем левом углу пергамента напиши своё имя.
-Да я сделаю всё, что вы говорите.
Она понимала, это будет больно, но она не знала, что это за боль… Наивная девчонка.
Не раздумывая, она подошла к столу. Случайно отвлёкшись, она наблюдала в окно, яркий закат солнца. На глазах её блестели слёзы. В душе было великое расставание, словно она навсегда расстаётся с солнцем и совсем светом, со всем теплом, любовью и добротой, чего она никогда не видела в людях. Но она верила и хранила это в сердце.
-Дитя,- обессилено сказал старец.
Голос старца отвлёк её и, взяв иглу, она сделала, так как было велено. Она проткнула палец, терпя ужасную боль. На чистом пергаменте она написала своё имя. После этого на пергаменте одни за одним, справа налево, начали появляться какие-то непонятные знаки. С каждой строкой, крови в её руке становилось меньше.
В душе она почувствовала страшную боль. Чувство вины.
Невольное предательство.
Глядя на нее, старец рассмеялся младенческим смехом, а в глазах его вспыхнул зелёный огонь.
В этот момент она проснулась, проснулась в доме старца, на его постели, укутанная в козьи шкуры, с пергаментом в руках.
Взгляд её был другим. Он потерял то тепло и доброту, любовь, что ярким пламенем горела в её глазах исходя из сердца, согревая душу.
Словно пеленой скрыта истина души её, сердца тепло.
Посмотрев на левую руку, она жутко рассмеялась. Смех сквозь слёзы…
В этот момент он проснулся.

Он проснулся весь в поту, на нём не было лица.
-Это сон,- шептал он,- слава Тебе Господи, это сон.
Он встал с постели и о чем-то задумался. Подойдя к столу, он взял бумагу ручку и начал писать. С каждой строкой лицо его менялось. Казалось, он плачет и в чём-то раскаивается. Просит подать руку помощи, но, ни кому он не нужен.
«Их было много, это были дети. В их глазах я видел зло, это была ненависть. Они упрекали меня за грехи. Я отталкивал их от себя, им не было больно, больно было мне. Боль моя это совесть. Мне было стыдно перед людьми, которые смотрели на меня, со скорбью, но презрено. Дети продолжали толпиться вокруг меня, не давая прохода. Каждый тыкал в меня пальцем. Я уже не мог разобрать, что они говорят. У меня кружилась голова.
Немного придя в себя, я начал говорить: «Подождите, подождите», но никто не желал меня слушать. Тогда я закричал, кто здесь без греха пусть первый бросит камень. Тогда они отошли от меня. Казалось вот все и кончено, но двое из них подошли ко мне, сказав: мы без греха. Сказали так, потому что хотели бросить камень.
Я сказал им нет, нет, все мы грешные и рождены во грехе. Только вера в Бога может спасти нас».
-Но, ерунда какая-то,- шептал он.
Смяв бумагу, он положил её на правую ладонь и поджег. Бумага горела, ему было больно, он терпел. Пристальным взглядом он смотрел на пламя и совершенно не понимал, зачем он это делает. Кому и что хочет этим доказать. На его глазах блестели слёзы. Он плакал…
Пламя потухло, и он сжал ладонь в кулак.
-Что ж слёзы не к чему,- твёрдо говорил он,- да и смысла в этом нет.
Выйдя во двор, он разжал ладонь, пустив пепел на ветер.
-Пойду, оденусь.
У окна в его комнате стоял листвяной сундук. В нём лежала его ритуальная мантия и повседневная одежда.
-Это не сейчас, это тоже. Тогда что же,- шёпотом разговаривал он сам с собой.
-Действительно надеть нечего,- послышался не знакомый женский голос слева от него.
Выражение его лица, сразу же изменилось, исчезла улыбка, забегали глаза, ему стало душно. Медленно повернув голову, он увидел молодую темноволосую девушку, на вид лет семнадцати. В руках она держала какие-то рваные шерстяные одежды, и свернутый лист. На левом плече у неё весела поеденная молью сумка из волчьего меха. Да и сама она была одета в какую-то рванину.
-Кто вы,- тихо спросил он.
-Я удивилась она
Протянув руку, она дала ему свёрток бумаги.
«Что это»: думал он.
Развернув листок, он увидел свой подчерк, прочтя лишь строчку, он выронил листок. Руки его задрожали.
-Да бумага всё стерпит, сгорит и всё, а как же быть с прошлым,- тихим внушительным голосом говорила она,- бабушка учит тебя слабости. Но не может научить силе, ибо она сома слаба и власти не имеет.
Не думай, что ты когда-то будешь счастлив. Даже не думай, ты… ты никогда не будешь счастлив, в твоей жизни всё будет плохо. Тебе скажут, что ты должен выйти в люди, чтобы тебя все любили и уважали. Я же скажу тебе; ты всем миром проклят и не кому ты не нужен. Ты жизнью обиженный скажут тебе. И я скажу, будь ты проклят.
От её слов он побледнел. Каждое её слово, что камень в его душу.

Шёл я в школу, утром раним.
Вдруг звонок звенит, урок.
Я зашёл и сел на стул,
И уснул.
Оля тут кричит, не спи,
Сникерс-ни ты откуси.
Тут звонок звенит с урока.
Перемена наступила.
Я пошёл, курнул не смело,
Вдруг Галинушка взяла
И к Матаре отвела.
Ну, а та всегда кричит,
Родокам она стучит.
Родоки всё лезут в пену,
Ну, а мне конечно с левой,
Батя вдарил и сказал:
ТЫ ЧЁ СУКА НЕ УЧИШСЯ.

РОССИЯ 1315 ГОД

У тридевятом царстве,
У тридесятом государстве,
За тридевять земель,
На тридесятом уровне,
Ой, далеко не даберешси.
Жиля быля не тужиля
И добра нажиля, прямо усе сразу.
Но вот пришла бяда
Нищета и разорения, а ведь оные только жить начали, во, как.
Но бяда никого не пощадила.
Усё шё нажито не посильным труд,
Усе сгубила.
Кажну хату разорила,
Усех оная голодом морила.
Вобщем принесла она вражду, страшну войну, революцию.
Новот для бяды пришла хана.
Закончилась война.
Усе помирилися,
На кланы, касты разделилися.
Новыя царства появилися.
Усе бизьнесом занялися.
Начали крутиться, расти, процветать.
Ново добро наживать.
Друх на друге наживалися,
Чуть опять войною не связалися.

Она ждала рождения его
Родился он единственный наследник
Любви лишенный
Ведьмой обречен
Не познает счастья он
Если станет колдуном
А выбирать запрещено
Такова судьба его
Настал момент
Он посвящен
Он маг
Путь его предрешен
Назад дороги нет
А впереди лишь тусклый свет
Шли года
Пришла пора учить
Но ей виден сон
Что он влюблен
Сон вещий
На главном он прервался
В тайне он остался
Судьба решит проблему
Иначе не жить ему на свете
Без страшного греха
И повториться ведьмина судьба
И вот оно сон сбывается
Глаза его пеленой любви скрываются
Девушку он любит с нечистою душой
Он простил пороки
Несмотря на злые склоки
Он не ангел не святой
Просто с добрым сердцем чистою душой
И вот она
Открылась тайна сна
Девушка его умерла
В этом ведьмина вина
Но она уберегла его от власти тьмы
Он должен к истине идти
А ведьму он простил

Но шестерка не сдался. Не теряя надежды, он безнадежно пытался выбраться из-под крыши.

КИНО, КИНО-О-О-О
-А что это Суворов Александр Васильевич ничего не ест?
-Так ведь пост матушка. До первой звезды нельзя. Ждемс
-Звезду Суворову Александру Васильевичу!

Пролог
-Сейчас проверим почту!- тихий голос,- Наверное, много писем, меня ведь неделю в инете не было!
Ужас в глазах,- Меня взломали. О нет, я… нет, это не мое, это не мои слова.- Сердце защемило, а в душе жуткое волнение, на глазах заблестели слезы.
-Кто все это сделал…

Забудь, кто ты есть, отрекись от себя,
Забудь свою суть и стань никто...


Глава I
Все из ничего и все в ничто. Так в чем же суть?
Свет и Тьма, меж ними нет войны, но есть движущая сила, колесо вращающееся.
Бездну наполняющие силы двух миров, рождают новое, то новое является смыслом, то новое есть истина.
Светила небесные лишь посредники миров, которые открывают их знания, являют их суть.
Ты разум третьего мира и хозяин его, благословен от дух миров во все времена.
Душу заимевший несешь в себе силу двух миров.
Ты вкусивший плод древа познания умер, но остался жив. Умер ребенок невинный. Но увидел ты наготу свою, что раньше не замечал. Ибо пролит свет на тебя и на суть твою.
Таково ты стал Богом, и сила в тебе есть от двух миров, и знание их.
И пала великая скорбь дабы отделить правду от лжи.
Одежда кожаная, что на тебе, не силу твою держать, но дабы опыт ты обрел, потому, как рожденный от двух миров силы своей не имеешь. Пройди к древу жизни и обрети жизнь вечную. Херувим, что возле древа стоит не прогонит тебя, но видна будет сила духа твоего.
Умер ребенок, и невинность его ушла. Запомни, иначе станешь рабом, на все времена жизни свей.
Из праха земного ты сотворен, с миром ты плоть единая, со всякой душой ты плоть единая.

О СЕБЕ РОДИМОМ МЕМУАРЫ ГЕЙШИ