Крещенский бред

http://www.stihi.ru/2009/02/02/5039

Медуза Горгона гадала в Крещенье -
Расческа лежит в изголовье.
Из Тартара суженый явится тенью
И глянет в лицо ей с любовью.

Шипя, заворочались в сумерках змеи,
Кусая друг друга от страсти.
Горгоне приснилась улыбка Персея
И слово дурацкое - «Здрасьте!»

А снежное утро, как меч, что из ножен,
Ее пожалеет едва ли:
В камине дымятся змеиная кожа,
И перья крылатых сандалий…

полностью тут:

http://www.interlit2001.com/borisov-6-07.htm

http://www.interlit2001.com/forum/forumdisplay.php?f=208

Владимир БОРИСОВ

Снег, пропитанный морской водой, превратился в какую-то серую, неприглядную кашу, лениво колыхающуюся возле покрытых осклизлыми, зелено-бурыми водорослями огромных валунов, чьи серые изъеденные солью и временем спины уходили далеко в море. Волны, под прикрытием этой каши казались округлыми и холодными. И лишь некоторые из них, каким-то чудом прорвав эту снежно-серую мерзость, со всей своей многотонной мощью злобно обрушивались на прибрежные скалы, осыпая их холодными солеными брызгами, бледными и ломкими обрывками водорослей и ошметками невесомой пены.

Я стоял на каменистом берегу, подставив лицо холодному, влажному ветру, курил, вдыхая горький дым дешевых сигарет вперемежку с пропахшим йодом воздухом зимнего моря, и с отвращением смотрел на студенистое тело медузы, пульсирующее на жестком, нечистом снегу. Медуза, несмотря на размытый крест, угадывающийся сквозь ее желеобразное тело, была до омерзенья похожа на большой сгусток мокроты, холодный и чужой и от того еще более гнусный.

У меня за спиной колыхались кое-как прикрытые снегом треугольники кипарисов, безлюдного в это время года курортного поселка Симеиз, виднелась все еще роскошная (дореволюционной постройки) «вилла Ксения», и курилась туманом, похожая на коренной зуб сказочного дракона, гора Дива.

Я еще раз окинул взглядом всю эту равнодушную, чуждую мне, какую-то бутафорскую красоту и, сплюнув окурком на подернутую муаром смерти приплюснутость медузы, отправился на автовокзал, брать билет до Симферополя.

Дрогнула вода —
отлив начался при полной луне.
В базальте слюда
мерцает на сером песчаном дне.
По студню медуз
ветер рассветный лениво бежит.
Окунь-карапуз
в мелком залудье искрой мельтешит.
Ежи без труда
катятся вниз колобком пурпурным.
Уходит вода —
морской отлив звучит ноктюрном.

1991

Летняя путина

Между морем и небом
солнце желтой медузой сидит
на волне-селедке,
будто в серебряной лодке.
Между небом и морем
Полярная звезда не блестит
среди туч, как в тине,
во время летней путины.
Между небом и морем
чайка с криком веселым летит
к месяцу над сушей,
словно к ястыку горбуши.

1997

Инна Сударева

Барышня-Медуза
В пышных кружевах
Весело танцует
На морских волнах.
Длинные серёжки
Очень ей идут.
Ими любоваться
Рыбы все плывут.

                                                            автор рис. цветик http://foto.mail.ru/mail/valyushka65/

 Игорь Бабушкин

Вячеслав Рыбаков

о утро было тихим и лучистым.
Слегка туманным. Море истомленно
Едва дышало после страстной ночи,
Когда вернувшийся бродяга-месяц
Вонзал, врезал лучи свои упруго
В покорные и жаждущие воды,
Чтоб сызнова сумели в них родиться
Драконы, жемчуга, кораллы, мифы...

В искрящейся воде я плыл лениво
И вдруг увидел в глубине медузу.
Таких больших я никогда не видел.
Изламываясь в лучезарных бликах,
Пятном голубоватым, чуть размытым,
Над дном она скользила безмятежно.
Я очень долго плыл за нею следом
И, затаив дыханье, любовался,
И мне хотелось с кем-то поделиться
Восторгом перед прелестью медузы
И переливчатой гармонией движений
Ее беззвучного скользящего полета.
Нисколько не боясь ее ожога,
Я под нее подвел свои ладони
И так поплыл, толкая пред собою
Доверчивую, мягкую медузу.
Я плыл не быстро, очень осторожно.
А метрах в трех от берега поднялся
И девушке своей с восторгом крикнул:
Ты только посмотри, какое диво!
Приблизившись опасливо, как будто
Держал на поводке я волкодава,
Она сказала: Фу, какая гадость.
Я их боюсь. Они кусают больно.
Да нет же! — я порядком растерялся.
Ты подойди сюда ко мне поближе.
Ты посмотри  она ведь так красива.
Мы с нею в это утро подружились!
Однако заходить, как видно, в воду
В присутствии медузы было страшно.
Остановившись у черты прибоя,
Она сказала: Брось ее на берег.

Позволила она. В ее головку,
Которая полна была софизмов,
Трюизмов, афоризмов, эвфемизмов,
А кстати, большей частью, тавтологий,
Дававших ей возможности и право
Всегда судить, кто прав, а кто ошибся,
Простая мысль пробраться не сумела:
Что в воздухе, в среде, ей чужеродной,
Под собственною тяжестью порвется
Себя мне вверившая хрупкая медуза.
Поскольку всякая живая тварь способна
Существовать лишь в мире, ей присущем.
Лишь в подвиге имеет смысл мужчина.
В самозабвенье  женщина прекрасна.
И только в черной пустоте пространства
Светить способны пламенные звезды
Так и моя медуза: только в море
Она могла пленять воображенье.
Я отпустил ее, и лишь тогда увидел:
Как ни был осторожен я, остались
Следы на тельце  - вмятины от пальцев.
Я плыл и провожал ее, покуда
В придонных сумерках медуза не погасла.

Я это вспомнил все через неделю,
Увидев, как мужчина загорелый,
Идя купаться, из волны шумящей,
Вдруг наклонившись, что-то кверху поднял.
С его ладоней, содрогаясь, висли
Какие-то бесформенные комья.
И он позвал: Сынок, смотри скорее!
Какая здоровенная медуза!
И мальчик лет пяти, в упор уставясь
На вымазанные в песке лохмотья,
На клочья омерзительного студня,
Захныкал вдруг: Ну, папа, ГДЕ медуза?

Я долго думал: это совпаденье?
Или действительно те вмятины, те раны
Сломали что-то в компасе медузы,
Ей море оказалось не по силам,
И волны ее вышвырнули наземь?
Неужто над доверием медузы
Я слепо и жестоко надругался?
Неужто я ничем не отличаюсь
От говорящих: Брось ее на берег?
Случайная была ли это жертва
Одна из миллионов жертв природы
Иль это я, обманщик и убийца,
Кичась своим моральным превосходством,
Своей любовью к всем живущим тварям,
Агонизировать послал свою медузу,
Бороться без надежды на спасенье
В отчаянье, тоске и лютой боли?

Я никогда ответа не узнаю.

Автор: Эвелина Цегельник г. Глазов, Удмуртия

Подо мной в пучине тонет Небольшой прозрачный зонтик. Я к нему, а он нырнул, Между пальцев ускользнул. И смеётся надо мной: Догадайся, кто такой?! Взад-вперёд прошёлся юзом Студенистый зонт-медуза, Купол к солнцу развернул И опять на дно нырнул. Пусть там бури, пусть там путчи, В глубине медузам лучше. Ведь с глубин, по крайней мере, Их не выкинет на берег. А на суше от медузы Остаются только лужи. Солнце выглянет, тогда Не оставит и следа!