"...бывают места такие, нехорошие. Их издревля гиблыми зовут. Обычно все о них знают, кто рядом живёт. Особенно пожилые люди о них хорошо знают и детям своим рассказывают, сначала в сказках на ночь, а потом какбы и в шутку запрещают ходить в лес, "мало ли чего"... В век прогресса и сексуальной революции как-то и не интересно такое, и не верится даже...пока самого леший не закрутит... Старожилы знают всю лесную нечисть, от предков наслышены, да и сами в лес ходили -- повидали на своём веку. Молодым стыдно о таких вещах говорить, да и кровь кипит, какие тут лешие да кикиморы. А место то так и звалось "гиблое озеро"...
-- говорят, тут у вас место есть, о котором все говорят, но ходить там опасаются? -- ну что ты сынок голову себе забивавешь ерундой всякой, бабок-то вон хлебом не корми, дай про что-нибудь потрепаться...ты вон лучше кушай хлебушек свежий, да молочком запивай, где ещё такое отведаешь...в городе такого небось и нет совсем...-- ну бабки это оно понятно, только не от них слышал, в городе ещё мне о месте этом сказали, говорят не вернулся кто-то оттуда?-- вот вас молодых не понять, всё-то вам интересно, за что по месту мягкому получить можно...не вернулся, правильно сказали...-- и что, давно это было? а кто не вернулся то?-- ну...давно, не давно, а не было меня тогда на свете, когда место то было, и бабки моей не было ещё...а сколько народу там сгинуло -- так это тебе, сынок, ни один историк и краевед не скажет, у нас же кто в лес ушёл, а кто в столицу сбежал, жизнь налаживать...не суйся туда, погубишь себя, что я потом девке твоей скажу?да хоть и девка переживёт, парней-то вон толпы ходят, матери-то я что скажу?подумал?-- да ну бросьте баб Дусь, ну что ж сразу сгублю, да у меня техники всякой навалом, что со мной будет-то посреди лета в лесу?-- а не знаю я, что будет...знаю, что гибнет там народ, а может и не гибнет, а никто не возвращался, не рассказывал...ты как хочешь, а я на душу грех не возьму, старая я, чтобы грехов набираться, итак рая мне не видать..-- ну тогда сам пойду, думал может поможете советом...ну раз нет, значит нет, спасибо за хлеб, за молочко, пойду, до ночи обернуться надо, обещал я Машке, что Сашку уберегу от смерти...она же в горах замёрзла, я ей клялся, что если что с Сашкой случится... на то место мне надо, не сберёг я его, так хоть отдам почести как полагается...а Сашка тот в прошлом году в этих местах сгинул...клятву я дал, бабуль..клятву...-- стой...раз клятву дал, да усопшему -- исполнять надо, садись, не горячись, и послушай, что я тебе скажу, только запомни всё, как есть запомни, и никому не говори, пока жива я...грех на душе у меня...скажешь -- и на тебя падёт...я ведь тоже клятвой повязана...давно это было...
Наврала я тебе, выходили от туда люди, только путного ничего не могли сказать, кто в водке топил душу, кто богу разум отдавал...знали только, где место это, чтобы обходить его, а чего там творится, что за нечисть лютует -- не ведали, да и не хотели ведать. Молодая я тогда была, горячая. Мы с Володькой жили хорошо, хозяйство было, он у меня роботящий был, не пьющий, жили как в сказке...Был у нас в деревне парень шабутной, имя своё назвать и не соврать, да накрутить чего-нибудь не мог. Сенькой звали...да и жил бы он себе, да только положил на меня глаз, и не на шутку так ухлёстывал. Володька то у меня тихий, но Сенька наглец ещё тот, то ущипнёт меня, пока с водой с колодца иду, то частушки про меня сочиняет, аж уши краснеют...так ладно же, но как-то раз набрался он до чёртиков зелёных, да давай на всю деревню орать, что я в лес ушла...а меня в город увезли, прям из дома забрали, а Володька то в город тоже уехал, на рынок... разминулись мы с ним... Приехал он домой, а меня нет, да и слышит, что Сенька то брешет. Ночь близится, а меня нет, так и сорвался он в лес. Места то тут хорошие, грибов, ягод, всего много, с тропинки далеко ходить и не надо, значит в гиблое попала. Вот он и побежал сломя голову туда. А утром меня привезли. Как я узнала, что случилось, бросилась в лес, искать Володьку...не знаю, сколько я ходила, пока, на том месте не оказалась. Озеро там, и вода в нём чёрная, вокруг все деревья мёртвые стоят, ни травинки, ни листочка. И тишина стоит, как в погребе. Птицы не поют, страх мне ноги подкосил, упала я, и лежала так тряслась. Так ночь и пролежала у воды. Утром пошла вокруг ходить, искать любимого своего, звала, кричала, пока голос не сорвала. Так до темноты и проходила, ноги в кровь разбила. Сижу под луной, слёзы лью и не страшно уже, будь что будет думаю. И тут булькнуло что-то в озере, а ночь лунная была, видно стало, что круги по воде. Подошла я ближе, села на колени, смотрю в воду, а мне из под воды Володька мерещется...тогда я беспамятстве и упала на берегу...и снился мне сон, что Володька меня будит за плечо, поднимает и говорит: "не бойся, не обидит тебя тут никто, я за твоё спасенье Хозяину душу отдал...иди к старому мёртвому дубу, там на тропку выйдешь, так до дома и доберёшься, а как выйдешь, поставь свечку за меня, и никому о том месте не рассказывай...навлечёшь беду страшную...и не вздумай оглядываться, как до дуба дойдёшь! не смей оглядываться!!!...". Тут сон растворился, я и проснулась, утро уже было, и озеро как озеро, птички щебечут, солнышко светит...только деревья по прежнему сухие стоят. Вижу дуб стоит, огромных размеров, чёрный как ворон. Вышла я к нему и вижу, тропинка вьётся в лес, еле заметная. И вдруг слышу голос сзади, непонятный, хриплый, зовущий...но вспомнила я наказ, не повернулась, побежала что было духу через лес. Не добежала немного до деревни, меня Любка на тропинке нашла, а я не помню ничего, помню что бежала, помню что устала, а как упала -- уже не помню...Вот с тех пор и живу я так, одна...
--да бабуль...тяжко тебе пришлось...но вижу что не врёшь, не в твоём возрасте мне сказки наночь рассказывать...а как же дойти туда? раз туда никто дороги особо и не знает? -- да в том-то и дело, что дорога всем известна, вот выйти оттуда тебе врядли посчастливится...-- и как же мне быть? как вернуться?-- когда я маленькой была, бабка мне рассказывала, как от Хозяина леса уйти, да я всё думала, что сказки это...а поди проверь сейчас..да только сама она оттуда возвращалсь...правда рассудок у неё тогда и пошатнулся...В общем слушай меня, вот тебе телогрейка Володькина, я её как память хранила, я её у озера того нашла, в ней сила есть: из любой чащобы выведет и согреет хоть в дождь, хоть в ветер. Как дойдёшь до места, найдёшь своего Сашку, одень телогрейку наизнанку и беги что есть сил, и не оборачивайся ни в коем случае! а теперь иди, день к ночи катится, успеть тебе до полночи надо, коли не успеешь...на вот тебе молочка в дорогу да соли с хлебом...и...вот ещё, ножичек это Волдькин любимый, мне то он без надобности, а тебе сгодится. Пойдёшь по дороге в лес, там иди прямо, пока не увидишь пень старый двумя дуплами у основания и сучком промеж них, за ним прямо и сворачивай в лес, пойдёшь на север, пока до дуба старого не дойдёшь, а там ты сам поймёшь куда идти. Беги в общем с миром, а я помолюсь за тебя...
День и в правду шёл к вечеру, идти нужно было немедленно. Летний лес по своему прекрасен. Особенно в августе. Тепло, мошкары не так много, ягоды растут, птицы кричать не устают. И как-то уже и не верится в то, что бабка рассказала...старая она, мало ли чего придумала. Да попугать городского парня у неё получилось, молодец бабка! Эх Санька, какой же медведь тебя в этих лесах задрал, что же тебе дома-то не сиделось, чёрт тебя дёрнул сюда, в эту глушь гнать за приключениями. Ты после тех гор, где Машку оставил как сам не свой сделался, всё смерти искал..нашёл таки...
Так идя спешным шагом я и не заметил, как подошёл к пню странном, два дупла, сучок, ну прям как в сказках про деревья, которые по ночам ходят по лесу и уносят с собой заблудившихся. Сверяться по компасу не пришлось, я отчего-то знал, куда мне идти надо, как только я за тот пень шагнул на полог леса, сразу лес потемнел, похолодел, звуки стали тише, птицы словно пели шёпотом... Не знаю, долго ли я шёл, мысли всё в голову лезли, про Сашку, про Машку, но к тому дубу я вышел к закату, краешек луны уже был виден на небе... Как-то и сейчас, в лесной глуши привык к тишине, уже и не страшно стало совсем. Я оглянулся к тому месту, откуда пришёл, следов моих видно не было, но лес там казался светлее, наверное кора у деревьев светлее, да и растут реже. Немного отдохнув и перекусив тем, что старуха в дорогу дала, я двинулся дальше. Только теперь это не тот лес был...тёмный, холодный и сырой. Деревья скрипели, хотя казалось, что ветра нет совсем. По спине скатывались капельки ледяного пота, мурашки бегали по всему телу. Как никогда хотелось оказаться дома, в своём кресле, с книгой в руках и чашкой горячего чая...и тут я услышал голос, еле различимый, казалось созданный из скрипов многолетних великанов-деревьев. Сашкин голос...я бросился бежать на голос, я сходил с ума, я бежал на голос как гончая на окрик хозяина, я бежал на голос давно умершего человека...ветки хлестали меня по лицу. Когда сил бежать больше не было я упал на колени и тяжело дыша вытирал рукавом пот со лба, хлынувшего обильным потоком...тишина казалось всепоглощающей, руки кочанели, не смотря на такой марафон, только душегрейка не сдавалась, казалось, что в ней горит пламя сталеплавильной печи...и тут я услышал его голос..опять тот самый голос, он шёл из какого-то котлована. Пересилив себя я встал и подошёл ближе. Это было озеро. Я не удивился тому, что в темноте вода была чёрной, но почему-то уверенность того, что она и днём такая же тёмная не покидало меня. Я опять услышал голос, но уже совсем близко. Упав на колени от усталости я взглянул на отражение в воде. Луна светила очень ярко, хотя полнолуния не было...я увидел Саньку, он смотрел своими чёрными бездонными зрачками прямо мне в глаза. Он открывал рот, но как рыба, звука не было, и вдруг я услышал голос, голос вокруг, низкий, басистый и хриплый, но Сашкин, полный боли и мучения. Он кричал "ОСВОБОДИ!!!!". Как только я осознал слова, меня словно кто-то потянул за шею к воде, сил сопротивляться не было. Голова всё ближе приближалась к отражению, казалось что я заглядываю в саму бездну бытия, чёрная бесконечность, следующая за залитым светом корридором. Это был конец, я перестал сопротивляться, когда моё лицо погрузилось в ледяную воду...и тут в воде на меня накинулись сотни, тысячи голосов, они кричали, молили, требовали, жаловались, голова раскалывалась от них, они были внутри меня. И в этот миг меня словно вышвырнуло из воды, я подлетел в воздух на высоту своего роста, чиркнул носками ног по илистому берегу и упал на спину. Вода шипела и шкварчала, я кинулся к ней, в ней лежал тот самый нож, он раскалился до красна, вода вокруг пузырилась и закипала. Тут я осознал, что теперь я вижу дно, что там что-то лежит кроме ножа. запустив руку в воду я вынул золотой компас, который мы когда-то с Машкой вскладчину купили и подарили Сашке на день рождения. В след за тем, как я извлёк компас, в иле показались глазницы черепа. Нож уже не был красным, и вода перестала пузыриться, и утрачивала прозрачность с каждой секундой, я выхватил череп из воды, и отдёрнулся от неё. Всё стихло. Ночь давно вступила в свои права. Я лежал на спине, весь грязный и уставший, прижимая к груди череп давно умершего друга. Луна играла бликами на моих наручных часах...время!!! сколько времени???без пятнадцати двенадцать!!!вскочив, я закинул в рюкзак свою находку я помчал от озера. Но в темноте никак не мог найти направления, куда идти. Страх поглощал меня с каждой секундой всё сильнее. Тело жгло. Постаравшись взять себя в руки я понял, что это телогрейка обжигает тело. Ну точно же! я быстро снял её и тут же одел на изнанку. Ничего не изменилось...обманула старуха...но стоп, что там светится? луна осветила какой-то куст, подбежав к нему я понял, что это обычный куст...только какой-то уж больно занокомый..точно! я здесь уже проходил! я кинулся сквозь ночной лес так, как не бегал никогда до этого...казалось что в один момент я взлечу, на моём пути не было ни деревьев, ни кустарников, мне бы позавидовал даже ветер. Совсем рядом показалась чёрная махина старого дерева, это был тот самый дуб. Не добежав до него пары шагов я услышал окрик. Незнакомый голос приближался с неимоверной скоростью. От страха моё тело парализовало, я замер. Но тут голос перестал приближаться, замерев на расстоянии где-то в метр -- полтора, он что-то хрипел, иногда хрип переходил в бульканье, потом другой голос, совсем молодой и чистый сказал:" беги, только не оборачивайся, беги!". я вложил в последнее движение последние силы и словно пролетел мимо дуба...как я бежал дальше я помню слабо, казалось что я бегу во сне. Последним что я запомнил был сигнал часов о смене дат, ровно полночь и потом я рухнул на полном ходу...следующее что помню, как та самая бабка будит меня, я лежал на далеко от того необычного пня. Она помогла мне встать и мы пошли домой. В город я попал только через три дня, как пришёл в сознание. Два дня я бился в горячке, но потом быстро пошёл на поправку. Только полностью поседевшая голова напоминала о том, что это был не кошмарный сон. Свою страшную находку я предал земле на местом погосте, вместе с компасом, котрый отчаянно показывал не на север, а куда-то в лес, как не поверни. Вернувшись в город я быстро вошёл в колею, и забыл о всей истории уже через пол года.
Пишу я это потому, что с меня был снят завет молчания...Волею судеб мне пришлось быть проездом в той деревушке, и решил я зайти к той старушке. Дом был заброшен, ставни заколочены. Попытки узнать у местных, что сталось с хозяйкой дома оказались тщетными. Только одна старушка, сидящая на лавочки возле своего покосившегося домишки рассказала, что пропала она, ушла в лес и не вернулась, к ней как раз паренёк какой-то приезжал, гостил, так вот как он уехал, так на следующий день она и пропала. Ещё что-то про урожай моркови приплела и про местного алкоголика Ваську. Даже когда я уже уходил, она всё ещё продолжала рассказывать что-то о новой власти несуществующему собеседнику. Ночью мне приснился сон, в котором повторились в точности все события тех дней, за одним лишь исключением: когда я почти миновал старый дуб, тот чистый и молодой голос еле слышно произнёс:" спасибо, что вернул нож "..."
Выписка из личной карточки психически больного Стрельникова Ярослава Васильевича. Кроме этой истории не говорит ни слова, никаких друзей Саши и Маши у него не было, по словам близких, ни в какую деревню он не ездил, и тем более не был в горах, последние пять лет не выходил из своей квартиры, проводя всё своё время за компьютером. Принимать лекарства отказывается, вспыльчив, не разговорчив, агрессивен. Пики агрессии выпадают на середину августа.