размолчаться капризностью глаз
всей нелепостью и безвозвратом
разглядеть судьбы парафраз
каждый стык ее, каждый атом

закапризничать горечью слов
захлебнувшись немОтой и скорбью
удивиться нелепости снов
засмотревшись чужою любовью

Как-то так прозрачно-безмятежно-светло-грустно-без_боли. Просто так...

Запах кофе, кофейная пенка,
Темно-горький к нему шоколад,
Блюдце, ложечка, декоративная стенка –
Вдруг, случайный на улицу взгляд.

Взгляд, следящий за каждой фигурой,
Проходящей по улице вдоль
За размашистой, брёлой, понурой,
Одинокой, спешащей, любой.

А оттуда, обратно, в кафешку,
Возвращаюсь, как не уходил,
Наплевав на вселенскую спешку
Кофе пью, но кофе – остыл…

Еще раз, снова, все сначала
Пройти один и тот же путь
До крайней точки, из начала
Понять еще совсем чуть-чуть

Все повторить, припомнить лица
Услышать снова голоса
Затрепетать и испариться.
Исчезнуть не найдя конца

И каждый раз и с каждым снова
Бесстрашно прыгать и лететь
Искать одно и то же слово
Играть и петь, играть и петь...


Такое чувство, что я это где-то сплагиатила. Хм. Не знаю. Но, вполне возможно, кстати

Глотаю морозную колкость
невкусного леденца
Придуманная увлеченность
твоим, моего лица

Проедусь по скользкой луже
вытопчу рыхлый снег
и будет - не будет хуже
такой же по льду разбег

Посвищу в подворотне гулкой
постою, послушав ответ
Сверну в темноту проулка
и выбреду вновь на свет

По левому тротуару
К любому пойду мосту
Морозному белому пару
Позволю скользнуть по лицу

На заметенной скамейке
Продрогнувший я воробей
Сосульки - шкала линейки
Еще один день из дней

В пятницу я шла. Шла по вечерней Москве, заглядывая в окна кафешек. В окна, где сидели люди. Люди пили кофе, и глядели на улицу. На улице была я. Я почему-то, теперь уже и не знаю почему пошла к Большому театру, к фонтану. Фонтан - закрыт, театр - в лесах, а в сквере деревья подаренный даймлер-бенцом. Сквер имени даймлер бенца, по краям огромные мраморные шары. Шары темные, я похлопала их по холодным, блестящим спинам. Посидела на скамейке, запрокинув голову. Один раз выглянула луна. Луна. Потом поглядела на столбы света, выбивающиеся из-под земли, из-под снега. Из круглых стеклянных люко-ламп... Красиво... И холодно... А вообще, скоро весна.

Я вижу в небе радугу. Вот прямо сейчас. Первую в этом году. Зимнюю.
Маленький семицветный кусочек, а так приятно.
Там такое облако, будто тонкий слой распушенной ваты, и солнце им же прикрытое, неяркое, а сверху него, аккуратным и ровным мазком - радуга. Оч красиво, оч
Говорят, что если уезжаешь откуда-то, увидеть радугу - это к возвращенияю. Но я ж еще вроде никуда и не еду:))
Значит, это просто так. На счастье, на чье-то:)

... все....

Красота

До сих пор помню этот щемящий сердце запах хвои. Эту замысловатую смесь: сладковатого и легчайшего аромата смолы, чуть тяжеловатого духа древесины и еще, запах улицы и леса, снега, и еще, бог весть чего, смешанного в секретных пропорциях.
Еще помню колкость бледно-зеленых, редких веток, шершавость ствола…
Но я, все равно, теперь никогда не принесу себе в дом живую елку. Никогда.
Потому что не хочу видеть, как она стареет у меня на глазах… Как умирает после праздника, опадая на пол слезами иголок… Оставляя сожаление и грусть…
Нарядила я сегодня искусственную елочку и хорошо мне. И ей. И той, которой не будет у меня в доме. Живой.

В каждый обеденный перерыв я выползаю в город. И единственное чем я занимаюсь все это обеденное время, так это тем, что забываю, что я работаю. Да.
Я гляжу во все глаза по сторонам, стараясь ухватить каждую детальку. И хоть сказано, что нельзя постичь этот мир слов, глазами, все ж, я упрямо смотрю и смотрю...
Респектабельный араб стоит посреди улицы и что-то эмоционально кричит в мобильник зажатый между рукой и ухом...
Рабочие в заляпанных краской робах, перелезают через забор, с двумя пирожками и пакетом молока...
Девушки курят у банка, рядом с искусственным снеговиком, с метлой в лапе и ведром на голове...
Откуда-то мяучит кошка, то ли из подворотни, то ли еще откуда. И только, когда я обгоняю добродушную старушку с сумкой, становится понятно, что мяученье - из сумки...
На весь Камергерский надрывается Аллегрова, грозящая развести тучи руками, и понятно, что и в самом деле - разведет... И забавно идти по улице под такое сопровождение... Будто тебе поют "я тебя отвоюю... я не буду ничьей женой..."...
Вот так вот я и хожу, в надежде что выветрятся у меня из головы все дурацкие мои мысли...

А еще в Москве сбрасывают с крыш снег и машины стоят, с суровыми и хмурыми капотами, усатые от сосулек.
А утром я видела большущую связку, просто гроздь сосулей на фонаре!
Они просвечивали сквозь его непогашенный свет и переливалимсь отблесками желто - оранжевого цвета, но больше оранжевого...
Я по-утрам пью зеленый чай, стоя у окна:)

Ну и снежище замел Москву!
Сплошное туманное марево мелко-мокрого снега. Привязчивым белым крошевом... Сыплет и сыплет, вдохновляя дворников на труд и подвиг:)
Красота!
А вообще. непролазно.
Непролазно!

Такая приятная предновогодняя истома обуяла меня...
И, думается мне, что не меня одну...

.... заказанные ею самою же себе....

Они меня всегда поражают до такой степени что сердце сначала ухает куда-то в самый низ, гулко ударяется, и тут же вскакивает к самому горлу и замирает там комком. А в груди обалденное ощущение пустоты и красоты, такое, что прибивает тебя накрепко всеми ногами к месту. И стою, и смотрю, и пошевелится не могу...
А потом ухожу и долго долго на них оглядываюсь.
Когда на фотке не совсем то уже ощущение... Но все же...
фоты тяжелые

Когда тебе опять и пусто и печально,
в глазах покоя нет, а в мыслях высоты,
ты вспомни, что в тебе нет боли изначально,
а только трение мечты и суеты.
И если слезы есть - старайся в одиночку
их выплакать сперва, и к людям не спеши.
И мужество не в том, чтобы поставить точку,
а чтобы претерпеть рождение души.

И если так с тобой случится не однажды,
то с каждым разом легче будет этот миг.
Жестоки чувства одиночества и жажды,
но страшно - если ты к ним вовсе не привык.
Досадно - если ты, надеясь на подспорье,
в ответ не получил желанной сослезы.
Но в сотню раз страшней, когда испив от горя,
в чужую исповедь ты смотришь на часы.

И если нет того, о чем мечтал вначале,
и высота пути на уровне травы,
люби все то, что есть - и страхи и печали,
и труд обычный свой, и вздохи, и увы.
И меры счастью нет, и смысла в обладаньи -
все сквозь тебя, как Космос протечет.
И оправданье жизни - только в состраданьи
в желаньи размышлять - другое все не в счет.

(с) Дольский А.

Ходила сегодня по улицам… Очень долго ходила…
Дышала туманом. И чем дольше дышала, тем нереальней казалось все вокруг.
Коричневые пятна земли на белом снегу, переходящие в желтизну кустов и дальше к коричневым деревьям в белом тумане. Волшебный круговорот..
Дышала. Глотала его плотную кисельную влагу, вдыхала горьковатый запах подмокшей коры, а выдыхала уже белые клубы, в подмогу туману. Разглядывала соляные его разводы на перчатках, обнаруживала за подкладкой. Радовалась прохладным прикосновениям к лицу. Стряхивала с волос мелкие кусочки ваты… Распихивала горстями по карманам, тайком ото всех. Потом прятала его за пазухой, а он послушно лежал там, маленьким белым котенком, свернувшись клубком, и я носила его вместе с собой до самого дома.

Вот вот уже скоро рябина перестанет горчить и ее можно будет собрать. Не в городе, нет. А, уехать загород, подальше. Собрать, хрупкие кисти, с осторожностью детского доктора. Собрать, для того чтобы потом, уже дома, уже в теплой квартире, залить их горячим кипятком и выпить терпкого, чуть с горчинкой чаю.

Одним из самых гениальных изобретений человечества, считаю телефон.
На меня находит почти священный трепет, когда я давлю на кнопочки и думаю, что сейчас, услышу чуть измененный проводами голос, живущий на другом конце города. Или и вовсе в другом городе. Далеко-далеко. Где-то.
Он побежит ко мне по свернутым клубками проводам, по натянутому струнами оптоволокну, по разъемам и клеммам или по эфиру, волной. Побежит на робкие дзынь-дзынь.
И чтобы было ему уютно бежать должен быть вечер, редкие квадраты света, горящего в окнах, совершенно незнакомых людей. Много-много темноты. Обволакивающая ночь. И из темноты этой ночи голос.
Я оч люблю телефонные голоса.
Строго говоря, по науке, голоса - искажаются. А мне кажется, что именно в трубках телефонов голоса оживают, становятся цветными, раскрашиваются. И каждое: "алё", "слушаю" или "да", брызжет в лицо своими красками.
И еще. Я люблю говорить по телефону в темноте.
Может чтобы получше их разглядеть...