30 марта 1844 года родился Поль Верлен, величайший французский поэт, один из основоположников литературного импрессионизма и символизма.

« За музыкою только дело»

Французская поэзия до Верлена была риторична, велеречива, декламационна, напыщенна, торжественные пышные эпитеты составляли главную её особенность вплоть до 20 века. И только этот поэт попытался, по его выражению, «свернуть шею риторике», придав стихам тонкий задушевный лиризм, естественность и мелодичность. Он сблизил поэтическое слово с живой речью, и это была совершённая им революция в поэзии.

Черный сон мои дни
Затопил по края:
Спи, желанье, усни,
Спи, надежда моя!

Не очнуться душе!
Всё окутала мгла,
Я не помню уже
Ни добра и ни зла.

Колыбелью плыву
Я под сводами сна ,
И одно наяву –
Тишина, тишина…

(Перевод А. Гелескула)

Верлен — певец внутренней жизни, изменчивой, непредсказуемой, неуловимой:

Ценя слова как можно строже,
Люби в них странные черты.
Ах, песни пьяной что дороже,
Где точность с зыбкостью слиты!

«Музыка — прежде всего!» - провозгласил он свой лозунг в поэзии, который позже подхватят символисты. Это значило, что во главу угла ставится звучание слова, что в стихах пленяют прежде всего звуки, мелодия. Об этом — его программное стихотворение «Искусство поэзии»:
 

За музыкою только дело.
Итак, не размеряй пути.
Почти бесплотность предпочти
Всему, что слишком плоть и тело.

Не церемонься с языком
И торной не ходи дорожкой.
Всех лучше песни, где немножко
И точность точно под хмельком.

Так смотрят из-за покрывала,
Так зыблет полдни южный зной.
Так осень небосвод ночной
Вызвежживает как попало.

Всего милее полутон.
Не полный тон, но лишь пол-тона.
Лишь он венчает по закону
Мечту с мечтою, альт, басон.

Так музыки же вновь и вновь!
Пускай в твоем стихе с разгону
Блеснут в дали преображенной
Другое небо и любовь.

Пускай он выболтает сдуру
Все, что впотьмах, чудотворя,
Наворожит ему заря...
Все прочее — литература.

(перевод Б. Пастернака)

(Именно Верлену принадлежит строка «Пусть жизнь горька, она — твоя сестра», ставшая впоследствии названием книги Пастернака «Сестра моя жизнь»).
Послушайте песню на стихи П. Верлена в переводе О. Чухонцева «О, прислушайтесь...» - о музыке в поэзии и в окружающей жизни. Поёт Елена Фролова.

«Те, кто пришел на свет под знаменьем Сатурна...»

Итак, 30 марта 1844 года в провинциальном французском городке Меце в семье офицера родился великий лирический поэт Франции Поль Верлен.
 

Верлен в 4 года. Рис. неизвестного.

Стихи начал писать рано, лет с тринадцати.

Родители отправили сына учиться в Париж.

Париж. К. Писсарро.

И стихи его первых сборников, сразу принёсших Полю большую известность, были написаны им ещё в коллеже.

Верлен — ученик коллежа

Это стихи первых двух книг: «Сатурнические стихотворения» (1867) и «Галантные празднества» (1869), положенные на музыку Клодом Дебюсси.

Название «Сатурнические...» ("Сатурнийские") объясняется тем, что Верлен — как он говорил, — родился под этой несчастливой звездой и в этом видел причины всех его бед и несчастий. (Если помните, Франсуа Вийон тоже родился под ней и тоже винил её в своей несчастной судьбе). Все, родившиеся под звездой Сатурн, - утверждал Верлен, - это проклятые поэты, ещё при рождении обретавшие «талант беды».
 

Когда-то мудрецы, каких сегодня нет,
Могли прочесть судьбу, следя пути планет,
Хоть свет нам не пролить пока на это дело,
Но каждая душа свою звезду имела.

(Над этим многие смеялись, позабыв,
Что смех порой смешон и также часто лжив
И что над тайнами ночей глумиться дурно.)
Те, кто пришел на свет под знаменьем САТУРНА,

Планеты колдовской, чей нрав зловещ и дик,
Как нам поведали страницы древних книг,
Обречены страдать, переносить невзгоды.
Воображение, больное от природы,

Сознанью их вернуть стремится смысл и лад.
В их жилах кровь течет, похожая на яд,
Кипящей лавою поток струится алый,
Мгновенно пепелит и рушит идеалы.

Тех, чья звезда - Сатурн, ждет гибель тут и там,
О нашей смертности напоминая нам,
Их жизненных путей начертанные строки
Всегда толкуют нам о злополучном роке.

(Перевод А. Ревича)

Так что же нужно нам, возвышенным поэтам?
Мы чествуем богов, не веря в их приход.
Нас лучезарный нимб не осеняет светом
и Беатриче нас по свету не ведёт.

В этих стихах Верлен предсказал свою будущую судьбу.

Из «Сатурнических стихотворений» одно из самых известных - «Осенняя песнь», многократно переводившееся на русский язык. Вот как оно звучит в переводе Александра Ревича:

Осень в надрывах
Скрипок тоскливых
Плачет навзрыд,
Так монотонны
Всхлипы и стоны -
Сердце болит.

Горло сдавило,
Пробил уныло
Тягостный час.
Вспомнишь, печалясь,
Дни, что промчались,-
Слезы из глаз.

Нет мне возврата,
Гонит куда-то,
Мчусь без дорог -
С ветром летящий,
Сорванный в чаще
Мертвый листок.

А вот так — в переводе В. Брюсова:

Небо над городом плачет,
Плачет и сердце мое.
Что оно, что оно значит,
Это унынье мое?

И по земле, и по крышам
Ласковый лепет дождя,
Сердцу печальному слышен
Ласковый лепет дождя.

Что ты лепечешь, ненастье?
Сердца печаль без причин...
Да! Ни измены, ни счастья, -
Сердца печаль без причин.

Как-то особенно больно
Плакать в тиши ни о чем.
Плачу, но плачу невольно,
Плачу, не зная о чем.

Сентиментальная прогулка

Поэзия раннего Верлена — задушевна, прозрачна, нематериальна, это почти чистая духовность. Поэт потока сознания, он не стремится к связности и последовательности — только к точному воссозданию тончайших нюансов своих переживаний. Изящным музыкальным языком он умел выразить несказанное, все сложнейшие извивы настроения, мимолётность человеческих чувств.

Французам была непривычна такая поэзия. Тогда были популярны монументальные поэмы В. Гюго с их чёткой величественной строфикой, великолепные в своей скульптурной завершённости сонеты Леконта де Лиля, - их произведения приводили в восторг, в священный трепет читательскую публику, вызывая благоговение перед их творцами, но стихи их были ей чужими и холодными, они довлели над читателем, их трудно было сделать достоянием своего сердца.
Стихи же Верлена давали ощущение внутренней свободы, чувство непосредственности переживания. Читатель мог сказать, что это про него, что он сам так же видит и чувствует. Их отличала какая-то утончённая наивность, мечта об идеале... Верлен в своих словесных мелодиях умел подражать звукам колоколов и голосам птиц, в его строчках явственно ощущались шорох листвы под налётом лёгкого парижского ветра, нежный шум дождя по камням мостовой и по крыше, и многое другое, такое верленовское и такое французское... Вот, например, как это изумительное стихотворение «Сентиментальная прогулка» в переводе Ариадны Эфрон, положенное на музыку божественным Давидом Тухмановым («По волнам моей памяти»). Поёт Сергей Беликов. (видеоклип)

Струил закат последний свой багрянец,
Ещё белел кувшинок грустных глянец,
Качавшихся меж лезвий тростника,
Под колыбельный лепет ветерка...
Я шёл, печаль свою сопровождая;
Над озером, средь ив плакучих тая,
Вставал туман, как призрак самого
Отчаянья...
 

...и жалобой его
Казались диких уток пересвисты,
Друг друга звавших над травой росистой...
Так между ив я шёл, свою печаль
Сопровождая; сумрака вуаль
Последний затуманила багрянец
Заката и укрыла бледный глянец
Кувшинок, в обрамленье тростника
Качавшихся под лепет ветерка.

Романсы без слов

В 1874 году вышла в свет самая знаменитая книга Верлена «Романсы без слов». Вспомним возглас Фета: «О, если б без слова сказаться душой было можно!» Верлену это почти удалось. Здесь всё сказано музыкой стиха. Это была первая книга чисто импрессионистской поэзии, напоминающая лирический дневник, где в пленительно-исповедальных стихах поэт рисует картины своих «сентиментальных путешествий» - скитаний по Бельгии и Англии, вспоминает прошлое, поверяет мечты. Это действительно романсы, простые и задушевные, отмеченные печатью нежной меланхолии, томления по несбывшемуся.

Однажды в городе, увиденном во сне,-
Все это будет так, как будто так и было,-
Мгновенье зыбкое и ясное застыло:
В тумане утреннем заря явилась мне...

У Верлена размыта граница сна и реальности. Это поэт полутонов, приглушённых звуков, расплывчатых контуров. Это пастельное видение мира.

У нас в душе волшебный уголок,
Где вьются маски в пляске карнавальной,
Бренчат на лютнях, только все не впрок:
У ряженых какой-то вид печальный.

Здесь воспевают на минорный лад
Любовь и радость жизни, и при этом
Не верят в счастье, радуясь, грустят
И свой напев сливают с лунным светом...

«Я до безумия люблю любовь, я слаб...»

В отличие от красавчика Артюра Рембо, Верлен, по свидетельствам современников, был очень некрасив. Лысеющий уже в молодости, скуластый, курносый, с монгольской прорезью глаз, с землистым цветом лица. Даже родная мать как-то воскликнула: «Господи! Он же похож на орангутанга!» Верлен очень страдал от сознания своего уродства.

А в двадцать снова в переплёт
я угодил, влюблён и кроток:
я видел в женщинах красоток,
но в их глазах я был урод.

У него никогда не было любовницы. Все его любовные истории сводились к грубым и пошлым приключениям в публичных домах, но продажные ласки не заменяли того, что ему было нужно. Верлен мечтал о большой любви.

Я до безумия люблю любовь, я слаб.
О, только красота на сердце снизошла б,
не важно, где и как, - но, молнией, стремглав,
его похитив, и спалив, и растоптав...

И когда 16-летняя Матильда проявила к Полю робкий интерес — прежде всего как к поэту, - тот, не смея поверить, что девушка им интересуется, тут же сделал ей предложение.

Матильда Моте, жена Верлена

Перед женитьбой он посвящает ей сборник пламенных стихов под названием «Песнь чистой любви». Сборник вышел в свет за два месяца до венчания и стал свадебным подарком невесте.

Один, дорогою проклятой,
Я шел, не ведая куда...
Теперь твой облик - мой вожатый!
Рассвета вестница, звезда,
Едва заметная, белела...
Зарю зажгла ты навсегда!

Мой только шаг в равнине целой
Звучал, и даль пуста была...
Ты мне сказала: «Дальше, смело!»
Я изнывал под гнетом зла
Душой пугливой, сердцем темным...
Любовь предстала и слила
Нас в счастье страшном и огромном.

К тому времени, когда появился Рембо, они были женаты чуть больше года и ждали ребёнка. Матильде, как и Рембо, было семнадцать. Жили они вот в этом доме, у родителей Матильды.

особняк в Париже на ул. Николя 14, где жили Верлены

Верлен с Рембо разминулись тогда на вокзале, и Рембо сам нашёл этот дом, встретившись вначале с женой и тёщей Верлена, на которых произвёл самое неприятное впечатление своей невоспитанностью и развязностью.

А. Рембо. Рис. П. Верлена

Однако Верлен уговорил их принять в их доме талантливого поэта, незаслуженно прозябавшего в провинции. И вот тут-то всё и началось. Это был роковой шаг в жизни обоих. «С поселения Рембо у Верленов их нормальная жизнь кончилась, - пишет Б. Пастернак. - Дальнейшее существование Верлена залито слезами его жены и ребёнка».

Проклятые поэты

Выражение «проклятые поэты» пущено в литературный оборот Верленом. Что он имел в виду под проклятостью? Неприкаянность? Душевный разлад? Изгойство? Неблагополучие? Отверженность? Психические и наркотические хвори и безумие? А, может быть, возвещающую правду, ту правду, которую никто не желает слышать и за которую подвергают проклятью?
В широком смысле слова «проклятые поэты» - большинство когда-либо живших художников, ибо довлеющее над ними проклятие было глубиной экзистенциального дара, состоянием между ужасом и восторгом жизни, способностью слышать все шёпоты зова бытия.
Об отношениях двух «проклятый поэтов» был снят французский фильм «Полное затмение» с Леонардо ди Каприо в роли Рембо.

Скандальные и шокирующие подробности жизни Верлена можно узнать из моего поста о Рембо и из лекции «Проклятые поэты», здесь я эту тему опущу, чтобы не повторяться.

Острожные стихи

Пылкая страсть поэтов чередовалась вспышками яростных ссор и потасовок, одна из которых закончилась огнестрельным ранением Рембо и судом над стрелявшим в него Верленом.

раненный Верленом Рембо. Художник Ж. Росман "Эпилог на французский манер"

Он получил два года тюрьмы строгого режима.

тюрьма в г. Монс, где в 1873-1875 гг. сидел Верлен

Там были написаны лучшие его стихи.

Устав страдать, я сник и смолк.
Как ослабевший старый волк,
Когда за ним несется стая,
Став жалким зайцем, я мечусь
И от погони скрыться тщусь,
Следы безумно заметая.

Злословье. Ненависть. Нужда –
Вот три борзые, что всегда
За мною гонятся с рожденья.
Так много дней, так много лет
Одни невзгоды на обед,
На ужин горькие сомненья.

Растет отчаянье в груди.
Всех неотступней впереди
Летит борзая роковая.
То Смерть проклятая, тесня,
Уж полумертвого меня
Преследует, не уставая...

(из цикла «Любовь»)

Тюрьма изменила Верлена.

Он стал другим человеком после того, как в момент глубокого душевного кризиса на него снизошла Божья благодать.Верлен становится глубоко религиозен.
Он жалеет о разрыве с женой, раскаивается, тоскует по их былому семейному счастью.

Душе грустнее и грустней,
Моя душа грустит о ней.
И мне повсюду тяжело,
Куда бы сердце не брело.

Оно ушло с моей душой
От этой женщины чужой.
И мне повсюду тяжело,
Куда бы сердце не брело.

И, обреченное любить,
Спросило сердце: "Мог ли быть
и вел ли он куда-нибудь,
наш горький, наш напрасный путь?"

Душа вздохнула: "Знает Бог,
как размотать такой клубок".
И гонят нас, и нет пути,
И не вернуться, не уйти.

Позднее прозрение

Верлен отправляется в Париж, чтобы помириться с женой или хотя бы отстоять своё право видеться с сыном, но его даже не пустили на порог.

Прекрасный, слабый пол! Мы столько испытали
От этих нежных рук и радостей и бед!
Глаза, в чьей глубине животной страсти нет,
Мужской звериный пыл нередко укрощали.

А голос, чей напев баюкает печали,
Чья ложь и та сладка! Манящий зов чуть свет,
Вечерний тихий звон, негаданный привет,
Рыданье, гаснущее в мягких складках шали.

Сердца мужчин - кремень. Вся наша жизнь позор.
Но что-то все же есть, хоть на вершинах гор.
Вдали от страстных ласк, от битв и лихолетий,

Ведь что-то детское и чистое живет -
Участье, доброта. Ведь что-то есть на свете!
А что оставим мы, когда к нам смерть придет?

В растерянности поэт ищет пристанища в Картезианском монастыре.
 

И всему, что прах - не боле,
Я сказал " прощай" без боли:
Счастью, радости земной
И любви. Теперь со мной
Только Ты, Пресветлый Боже!

На могучих крыльях веры
Уношусь в иные сферы,
Где раскаянья приют,
Где подвижнический труд,
Где покой всего дороже.

Картезианский монастырь

Ему открылся свет истины. Верлен хочет забыть позорное прошлое, начать новую, чистую жизнь.

Мерцали целый день виденья давних дней
И вот легли на медь заката… Нет, не надо,
Душа моя, глядеть на искушенья ада,
Закрой глаза, душа, и прочь беги скорей.

Сверкали целый день. И падал град огней,
Он бил колосья нив и гроздья винограда,
И даже небеса от огневого града
Страдали и к тебе взывали: пожалей!

Страшись, душа, беги от этих наваждений.
Неужто новый день поглотит прошлых тени?
Неужто я опять безумьем обуян?

Убить ли память нам и все забыть, что было?
Дай Бог, чтоб это был последний ураган!
Молись, душа, молись, чтоб с ног тебя не сбило.

Мудрость сердца

Стихи, которые он написал в это время, составят его книгу «Мудрость», вершину верленовской поэзии. В них наиболее полно выразились духовные искания поэта, воплотился его душевный опыт, мудрость сердца.

В любой любви есть капля яда,
Любовь прошла - в душе досада,
И горечь сердце обожгла.
Взять, например, любовь сыновью,
Супружескую или вдовью,
И вместе с братскою любовью
Любовь к отчизне и сословью -
Любая жалит, как пчела.

Отца и матери не станет,
Изменит брат, жена обманет,
Забудет сын. А твой народ
Живет в раздорах, правит казни,
Его грехи все безобразней,
Враг сеет козни без боязни,
Погрязла плоть твоя в соблазне,
Душа в безумных снах плывет.

Сказал Господь: люби собратьев!
Свои иллюзии утратив,
Из них капеллу учреди,
Как пастырь, ты свои химеры
Веди как трагик в час премьеры,
Как жрец - ревнитель древней веры,
Как предок в глубине пещеры, -
Пусть реет сердце впереди.

Веди свой хор по всем регистрам
То в темпе медленном, то в быстром,
Чтоб громок был напев и тих,
Чтоб в звуках твоего хорала
Твое страданье замирало,
Чтобы надежда оживала,
Чтобы душа свободной стала
Во имя смертных мук Моих!

(Перевод А. Ревича)

«Мудрость» - это книга молитв, проповедей, пророчеств, пропитанных религиозной тягой к запредельному. В ней выразился его путь к вере, к спасению заблудшей души.

- Ах, мудрость! Но ведь я прозрел иные вещи,
Твой голос мне твердит о суете земной,
А предо мной тоска, ее слова зловещи,
Я помню только зло, содеянное мной.

Во всех превратностях судьбы моей, богатой
Невзгодами, среди событий и дорог,
Моих или чужих, теперь или когда-то
Я лишь одно обрел: дарил мне милость Бог.

И если я судьбой наказан, так и надо.
Все люди тяжкий крест за что-нибудь несут.
Но твердо верую, что ждет меня награда,
Прощение за все, Господень правый суд.

Не согрешишь — не покаешься

Верлен всей душой обратился к Богу. Самые христианские стихи во французской поэзии написаны Верленом, всю жизнь нарушавшим христианские заветы. Его смирение и раскаяние — искреннее, не показное, волна религиозной лирики идёт у него от сердца. Вот как, например, эти стихи без рифм, подобные молитвенным вздохам:

Любовью, Боже, ранил ты меня,
И рана все еще исходит дрожью.
Любовью, Боже, ранил ты меня!

Вот мой лишь от стыда горевший лоб.
Пусть он твоим стопам ступенью служит.
Вот мой лишь от стыда горевший лоб.

Вот руки, незнакомые с трудом.
Пусть в них пылают фимиам и угли.
Вот руки, незнакомые с трудом.

Вот сердце, вечно бившееся зря.
Пусть тернии вонзит в него Голгофа.
Вот сердце, вечно бившееся зря.

Вот ноги, что путём бесцельным шли.
Пусть поспешат они на зов твой кроткий.
Вот ноги, что путем бесцельным шли.

Вот очи, два светильника греха.
Пусть их огонь зальет слеза молитвы.
Вот очи, два светильника греха.

(перевод Михаила Яснова)

Глубокое, неподдельное раскаяние. Но длилось оно у Верлена недолго. Подобно псу из Священного писания, он вскоре возвратился на свою блевотину. И новое падение снова внушило ему поразительно искренние стихи. Он с наивным цинизмом вкушает по очереди то от соблазнов греха, то от мук отчаяния. Больше того: он вкушал их, так сказать одновременно, он завёл для своих душевных дел двойную бухгалтерию. Отсюда этот странный сборник стихов, названный им «Параллельно».
В самом названии этого сборника заложен великий символ. Все мы параллельны самим себе, и Верлен, как никто, осознаёт в себе одновременность добра и зла. Мечась между ними, находясь в состоянии постоянной борьбы плоти и духа, он перемежает молитву богохульством, раскаянье - проклятием, проповедь - кощунством, чистоту слова — сквернословием. Он грешил и каялся, грешил и каялся, и то и другое — искренне и чистосердечно.

Враг прикинется смертной тоской,
Спросит: "Что тебе, бедненький, худо?"
Усмехнусь и пройду стороной.
Вожделеньем прикинется враг,
Скажет: "Глянь! Что за девочка! Чудо!"
Не иду на приманку никак.

Враг, святым прикрываясь обличьем,
Скажет: "Что твоя жалкая прыть
Перед истинной веры величьем?
Ты ли Бога постигнешь, невежда?
Ты ли в силах до гроба любить?"
Говорю: "Мне осталась надежда".

Я не в силах ему отвечать,
Этот старый софист и проныра
Заставляет меня замолчать.
Пронизал мою душу и плоть
Страх утратить сияние мира.
О, даруй мне смиренье, Господь!

Король трущоб

Поль Верлен переживёт Артюра Рембо на пять лет. Он уедет в провинцию, будет работать скромным учителем французского языка.

Верлен - учитель

Там он влюбится в своего ученика, сына местного фермера Люсьена Летинуа и ради него всё бросит, сделается земледельцем, приобретёт небольшую ферму, где будет жить вдвоём с другом. Потом разорится, друг заболеет брюшным тифом и умрёт, оставив Верлена в безутешном горе. Он посвятит ему книги стихов «Любовь» и «Счастье». В стихах он будет называть его своим сыном, и, может быть, в этой привязанности было действительно много любви чисто отцовской, которой он не смог дать своему сыну, отнятому женой.
Верлен успеет ещё раз попасть в тюрьму за скандальную ссору с матерью, пытавшейся его образумить во время одного из пьяных дебошей. После её смерти окончательно обнищает, лишится своего угла, и последний период его жизни — период бродяжничества и пьянства, когда он становится богемой, сыном города, тем Верленом улиц, кафе и трущоб, каким его более всего знают.

Его пьянство оставило такой яркий след в памяти людей, что в обиход вошла поговорка: «Пьян, как Верлен». И в это время начинается расцвет его славы.
Верлен становится кумиром молодёжи 80-х, которая нашла его в этих трущобах, влюбилась в него и провозгласила королём поэтов, своим вождём и мэтром.

Веселье и печаль, куда вы забрели?
Все тише в сердце кровь струится, дорогая.
Итак, все кончено, умчались в даль без края
И тени зыбкие, и радости земли.

Ни счастья, ни тревог: прошли, как журавли,
Над пыльною стезёй - стремительная стая,
Прощай же, юный смех, прощай, тоска седая,
Вы канули во тьму, вы тонете вдали.

Осталась пустота, осталось безразличье
И легкий холодок, и чувствуешь величье
Зияющих пространств, которых не объять.

Мы в сердце ранены гордынею, но снова
Оно горит в огне любви, оно готово
К блаженной гибели, готово жить опять.

Город Верлена

Этот опустившийся старый алкоголик, уличный бродяга, клошар, кабацкий завсегдатай, по-нашему, бомж — при всей мерзости своей беспутной жизни остался одним из величайших целомудреннейших поэтов Франции, которому суждено было сказать нежнейшие слова.

Каким образом это происходит? По каким тайным законам компенсации? Это было бессознательное существо, варвар, дикарь, ребёнок. Но ребёнок с музыкой в душе, слышавший голоса, каких до него не слышал никто, обладавший неотразимо искренним детски чистым голосом, которому веришь. Он никогда не рассуждал, не умствовал, в нём всё — от чувства.

Да, Верлен прожил далеко не праведную жизнь. Но вот что сказал о нём Анатоль Франс: «Нельзя подходить к этому поэту с той же меркой, с какой подходят к людям благоразумным. Он обладал правами, которых у нас нет».
Однажды вечером 7 января Верлен потерял сознание и, пролежав на каменном полу холодной мансарды ночь, скончался от воспаления лёгких. Он умер на другой день 8 января 1896 года в возрасте 52 лет. Умер уже в ореоле славы.

могила Верлена, его родителей и сына на Батиньольском кладбище Парижа

Его творчество имело своих многочисленных последователей: во Франции — Маллармэ, в Бельгии — Верхарн, у нас — Фет, а позже — Сологуб, Брюсов, Анненский. Вся европейская поэзия этого полувека — при всём многообразии творческих личностей и поэтических школ — в той или иной комбинации продолжала осуществлять провозглашённые Верленом принципы и разрабатывать затронутые им темы. Стихи Верлена открыли новые пути в поэзии и каждый новый век будет находить новое очарование и новую глубину в его в творчестве.
В Люксембургском саду в Париже есть аллея, которую украшают памятники выдающимся поэтам Франции. Скульптор Родо Недерхаузерн выполнил памятник Полю Верлену в мраморе: лысая голова поэта возвышается над тремя фигурами — мальчика, юной женщины и женщины-матери. Они символизируют три воплощения души: детское, чувственное и религиозное.

памятник Верлену в Люксембургском саду (1911)

бюст Верлена работы Недерхаузерна

Мне хочется закончить рассказ о нём замечательным стихотворением Александра Ревича, которое называется «Город Верлена».

Читает Давид Аврутов:

Dans une rue au coeur d ,une ville de reve…
Paul Verlaine. Kaleidoscope

Ночной Париж. К. Писсарро

Спасибо, что память нетленна,
хотя и не держит обид,
спасибо, что город Верлена
в сиреневой дымке рябит,

рябит и колышется, старый,
надежный, как все, что старо,
и заново пишет бульвары
прилежной рукой Писсарро.

Спасибо, ах, Господи Боже, -
и снова знакомый квартал,
случайный пришелец, похоже,
ты здесь до рожденья бывал,

сидел за столом под маркизой,
прихлебывал аперитив
и видел, как в сутеми сизой,
глаза в никуда обратив,

в промятом цилиндре, куда-то
ступал, не сгибая колен,
старик с головою Сократа,
нетрезвый блаженный Верлен,

и скрылся на том перекрестке
за краем кирпичной стены,
оставив фонарные блестки,
дожди, подворотни и сны...

Переход на ЖЖ: http://nmkravchenko.livejournal.com/87737.html