Если спросить любителей живописи, кого из испанских девочек они помнят лучше всего, ответ будет единодушным: инфанту Маргариту. Маленькая муза Диего Веласкеса в детстве так часто позировала великому художнику, что в итоге оставила в мировой живописи гораздо более яркий след, нежели в политике.
Она родилась почти случайно, в результате совершенно невообразимого родственного союза. Её отец Филипп IV уже имел от первого брака двоих выживших законных детей (не считая весьма значительного количества внебрачных), когда в его жизненные планы вмешалась судьба.
В возрасте шестнадцати лет умер любимец Испании наследник престола Балтасар Карлос, и вдовствующий к тому времени Филипп оказался перед фактом: стране необходима новая королева и новый наследник.
Смерти принца предшествовали долгие переговоры, по результатам которых жениться он должен был на своей родственнице Марианне Австрийской. По-видимому, после смерти сына Филиппу IV не хотелось терять достигавшиеся с помощью этого брака династические перспективы. К тому же, он и сам теперь нуждался в супруге.
Так возник союз, повергающий в ужас современных генетиков, когда сорокачетырёхлетний дядя женился на собственной пятнадцатилетней племяннице. Впрочем, в роду Габсбургов бывало ещё и не такое; любовь к близкородственным бракам их в конце концов и сгубила.
Через два года появилась на свет Маргарита Тереза, долгое время остававшаяся единственным живым ребёнком Филиппа IV и Марианны Австрийской.
Матримониальная судьба Маргариты была определена рано. Её ожидал союз ещё более кошмарный с точки зрения генетики, нежели брак её родителей. Инфанта была определена в жёны Леопольду I, будущему императору Священной Римской империи, который приходился ей дядей по материнской линии и двоюродным дядей по отцовской.
Однако во многом именно благодаря договору об этом союзе мы и знаем сейчас о маленькой инфанте: каждые несколько лет жениху отправлялись «фотоотчёты» о том, как подрастает невеста; автором большинства из них был Веласкес.
На самом раннем портрете Маргарите три года. Девочка ещё настолько мала, что её платье пока лишено кринолина. Пусть и с дорогой отделкой, но это всё ещё детское платьице, в каком, до поры до времени, ходили как мальчики, так и девочки того века.
Диего Веласкес. Портрет инфанты Маргариты, 1653-1654.
Как это часто бывало в детских портретах, чтобы облегчить маленькой модели долгое позирование, художник разрешил ей опереться рукой о стол. А вот выражение лица маленькой Маргариты Терезы здесь скорее недовольное: кажется, что девочка возмущена тем, что её оторвали от игр и зачем-то заставили так долго смирно стоять в одной позе. Существуют разные отзывы о том, была ли умна юная Маргарита, но живой блеск её глаз — отличительная черта портретов Веласкеса.
Несколько лет спустя пишется следующий портрет. Поза здесь та же, платье постепенно приобретает черты тяжёлой робы с кринолином, а вот в глазах нарумяненной девочки — уже обречённость. Кажется, что маленькая модель вот-вот расплачется.
Диего Веласкес. Инфанта Маргарита (фрагмент)
Шесть лет. Следующий портрет. Долой подпорки, теперь Маргарита позирует как взрослая. Завитые волосы, тесный корсаж, руки изящно приобнимают юбку кринолина, до краёв которого они пока достают. Обида на лице постепенно сменяется выражением безразличия.
Диего Веласкес. Инфанта Маргарита, 1656.
Очень похожее платье надето на маленькую инфанту в картине «Менины», но взгляд там совершенно другой. Нелегко быть на свете девочкой шести лет, если каждое утро тебя шнуруют в тугой корсет, надевают тяжёлую юбку, и даже стакан воды в жаркий день фрейлина, согласно этикету, может подать, только опустившись перед тобой на колени. Но зато вот там, в конце залы на минуту показались в дверях мама и папа.
Диего Веласкес. Менины, 1656 (Фрагмент)
И ещё. Наверное, в ранних портретах Веласкеса как нигде более отразилась любовь художника к своей юной модели. На картинах других живописцев она выглядит совершенно иначе: взгляд потухает, белокурые волосы становятся бурыми, а выражение лица с напряжённой нижней челюстью заставляет думать скорее об упрямстве.
Неизвестный художник. Портрет инфанты Маргариты
Девять лет. Маргарита в голубом. Тяжёлый бархат платья отражается отблеском в глазах девочки, отчего она кажется синеглазой блондинкой. Тускловатый взгляд внимательно изучает художника. Наверное, в этот момент прелесть юной инфанты достигла апогея. Дальше будет спад.
Диего Веласкес. Инфанта Маргарита в голубом, 1659.
Десять лет. Маргарита в розовом. Кринолин всё необъятнее, сооружение из волос принцессы всё пышнее. Взгляд всё более тусклый. В августе Диего Веласкес умрёт. Больше свою маленькую модель он не писал.
Диего Веласкес. Инфанта Маргарита в розовом, 1660.
По-видимому, в это время появляется первый барочный портрет инфанты. Волосы её опять бурые, акцент лица смещён в нижнюю часть с тяжёлым подбородком, выражение лица — недовольное. Видимо, любовь — необходимейшая вещь для написания портретов.
Неизвестный художник. Портрет инфанты Маргариты
От двенадцати до четырнадцати. Вновь неизвестный художник. И вновь пустые глаза и — новая черта — несоразмерно пухлые губы. Волосы опять рыже-бурые, но их почти не видно под множеством огненных бантов, которые инфанту совершенно не украшают.
Неизвестный художник. Инфанта Маргарита Тереза, 1662-1664
Четырнадцать. Маргариту пишет Герард дю Шато, и перед нами возникает совершенно другое лицо. Точнее, тёмные тусклые глаза навыкате, пухлые губы и тяжёлый подбородок мы уже видели. Однако здесь у инфанты появляется не самой идеальной формы нос и довольно странная форма черепа.
Герард дю Шато. Инфанта Маргарита, 1665
Глядя на этот портрет, комментаторы иногда говорят о том, что Веласкес-де неизменно льстил модели, а вот дю Шато наконец правдиво отразил в лице инфанты черты вырождающихся Габсбургов. Вот только мы вынуждены признать, что именно почти лишённое объёма и игры светотеней лицо девушки написано здесь не с самым большим мастерством. Серьги, фактура платья и особенно портрет жениха на груди удались художнику куда более.
Пятнадцать. И опять Маргариту пишет новый художник — Хуан Баутиста Мартинес дель Масо. Впрочем, Хуан Баутиста — зять Веласкеса, не совсем чужой.
Хуан Баутиста Мартинес дель Масо. Маргарита Австрийская, 1665-1666.
Иногда этот портрет называют последним прижизненным изображением Маргариты Терезы, однако это не так. Инфанте здесь всего пятнадцать, а траур, надетый на ней, — по отцу; всего через несколько месяцев девушку наконец ожидает свадьба.
Однако сейчас инфанта явно измождена. Она бледна, глаза её совсем потухли, впервые за много лет она вновь позирует, держась за спинку стула.
Рассказывают, что вошедшая в брачный возраст Маргарита сильно страдала от требований строгого испанского этикета, предписывавшего знатной даме, в частности, никогда не открывать ноги и носить юбку, подол которой волочился по полу на десяток сантиметров. Согласитесь, двигаться в таком одеянии совсем неудобно, но этикет был неумолим: «У испанских королев ног нет».
К тому же с возрастом у инфанты развился зоб, наверняка доставлявший массу неприятных ощущений. Впрочем, даже столь некрепкое здоровье Маргариты было гораздо благополучнее состояния её родного брата (незадолго до смерти Филиппу IV всё-таки удалось оставить супруге наследника, к моменту смерти отца благополучно пережившего четырёхлетний рубеж). Именно маленький брат, мать в трауре и коленопреклоненная по этикету нянька отражаются в зеркале в правой части полотна.
Впрочем, дальше у юной инфанты начнётся совсем иная жизнь, ибо в 1666 году её ждёт, наконец, свадьба.
Франсиско Игнасио Риус Иглесиа, очевидно, изобразил Маргариту в предсвадебный период. Перед нами снова — юная и прекрасная девушка, красоту которой портит разве чуть тяжёлый подбородок. Всех предыдущих картин как будто не было. Насколько полотна той эпохи соответствовали внешности портретируемого — Бог весть.
Франсиско Игнасио Риус Иглесиа. Инфанта Маргарита, 1666
1667 год. Ян Томас ван Иерперен. Очередная барочная версия Маргариты, теперь уже — австрийской императрицы.
Известно, что при дворе мужа Маргариту не любили, и по-видимому, это отразилось уже в этой картине — карнавальной фантазии, какие традиционно писались в честь монарших свадеб. Император Леопольд, чью внешность историки называют «сомнительной», на парном полотне выглядит пышноусым красавцем. А вот на Маргарите художник словно бы «отыгрался».
Ян Томас ван Иеперен. Императрица Маргарита Тереза, 1667
Плоское неправдоподобно бледное лицо, огромные уродливые губы, глаза навыкате. Впрочем, лицо здесь, как и на картине дю Шато, выписано не очень старательно. Можно даже сказать, что пышный карнавальный из многих тканей костюм есть, а вот императрицы в нём — нет.
И наконец, последнее прижизненное изображение из тех, не слишком условных, что нам удалось разыскать — Маргарита с дочерью Марией Антонией. Всего за восемь лет брака с Леопольдом у императрицы родилось четверо детей, некоторые энциклопедии сообщают о шестерых — по-видимому, принимая в расчёт неудачные беременности. Но только Мария Антония дожила до совершеннолетия и даже вышла замуж. Умрёт она, будучи на год старше матери, в двадцать три — по-видимому, дурная генетика Габсбургов и на сей раз даст себя знать.
Императрица Маргарита Тереза с дочерью эрцгерцогиней Марией Антонией
На Маргарите — вновь пышный испанский костюм. И можно было бы сказать, что бывшая инфанта по-прежнему прекрасна, но болезнь и усталость на её лице просвечивают даже сквозь условность парадного портрета.
В браке с Леопольдом Маргарите так и не удалось родить вожделенного наследника, а значит, единственную миссию, для которой готовило её общественное сознание того времени она не выполнила.
Дочь унаследовала от матери знакомые черты лица и взгляд. Здоровье Марии Антонии, судя по количеству навешанных амулетов, крепостью тоже не отличалось.
Говорят, австрийцы вздохнули с облегчением, когда не слишком умная, ценившая превыше других свою испанскую свиту императрица наконец-то умерла, тем самым позволив Леопольду жениться вновь. Обе его дочери от второго брака тоже умерли во младенчестве, и лишь от третьего родились наконец два сына, наследовавшие отцу.
Впрочем, эта бурная череда династических браков уже не имеет отношения к Маргарите. Да и её саму мы вряд ли разглядели бы в их череде, если бы юная инфанта не осталась на картинах. Маленькое солнышко Веласкеса.
Ничего подобного в России не существовало. Здесь в это время царила зима, пекли блины, катались со снежных гор и на санных упряжках, устраивали разного рода потехи. Эти увеселения издавна именовались словом «Масленица». Введения иноязычного слова «карнавал» (от carne vale — «мясо, прощай») для обозначения этого сугубо русского явления вовсе не требовалось. Однако по разным причинам Масленица не смогла стать в России неотъемлемым элементом городской праздничной культуры. Поэтому еще со времен Петра I верховная власть принялась придумывать некий аналог европейскому карнавалу. Эти празднества не были самодеятельной формой народно-праздничного веселья, их устраивала и финансировала исключительно власть. 
От этого танго веяло пьянящим ароматом южной ночи и теплых морей.
И рассказал, что девушка с портрета была его первой любовью, что чуть ли не каждый день он ходил в Третьяковку и любовался ею. И вот теперь наконец встретил свою мечту… Уходя, он сказал: «Благодарю вас за глаза». И поцеловал ей руку.
Картина заставляет сделать серьезные выводы. Во многих семьях дети чувствуют себя крайне одиноко — родители если и следят, то только за успеваемостью. Более того, один мальчик говорит: «Дома у меня такое ощущение, что я не существую». Виртуальный мир для таких детей гораздо привлекательней. И он для них управляем. Постепенно ребенок вообще перестает общаться с окружающими. Он ничего не умеет делать, да и учиться не хочет… В Китае проблема признана критической. Компьютерные игры здесь даже называют электронным героином.
