“Ты можешь верить в Магомета или в Иисуса”, можешь быть иудеем, буддистом, огнепоклонником или поклоняться богу Перуну – любая вера воспринимается если не с уважением, то, хотя бы, с пониманием.

Неприемлем только атеизм. На человека, не верящего хоть в какую-то божественную силу, смотрят, как смотрел исследователь Африки Левингстон на каннибалов (или как каннибалы смотрели на Левингстона) – со смесью исследовательского любопытства, суеверного страха и брезгливости.

Умников, пытающихся выкрутиться и назвать себя модным словом “агностик” быстро выводят на чистую воду: “Агностик – это что? Это тот, кто в бога не верует, но боится в этом признаться?”.

Я прилетел в Абуджу, чтобы провести семинар в Центральном Банке Нигерии. Так как в банке я был далеко не первый раз и с большинством “коллег” был знаком, то рассчитывал проскочить вступительные беседы о превратностях климата и расспросы о том, что мне больше всего нравится в Нигерии (неудобно сказать, что больше всего в Нигерии мне нравится пересадка в Лондоне).

Сразу начать семинар не удалось, так как по недавно заведённой традиции любое заседание, семинар, курс начинается с молитвы. Причём, исходя из пожеланий большинства, молитва мусульманская.

Вообще, в Нигерии примерно половина населения христиане, и примерно половина – мусульмане (“И 100% язычники”, — как сказал один умные еврей, много лет живущий в Африке). Мусульмане иногда что-то взрывают, кого-то убивают, кого-то похищают и грозятся в ближайшем будущем превратить Нигерию в страну шириата, но в Центральном Банке межрелигиозного напряжения не ощущается.

Христиане посмеиваются над мусульманами, по-доброму называя их “Аллах-акбарами” и передразнивая их манеру молиться, стоя на четвереньках и задрав зад.

Мусульмане не обижаются, только улыбаются сквозь бороды и приговаривают: “Смейтесь пока. Хорошо смеётся тот, кто смеётся последним”.

Обнаружив в повестке дня пункт “Молитва – 5 минут”, я сначала хотел уточнить, кто ответственный за выполнение результатов молитвы, и какие меры будут приняты, если результаты будут неудовлетворительные, но потом, взглянув на сверкающий минарет Большой Абуджийской мечети, решил не лезть со своими шутками в чужой минарет.

Во время молитвы мусульмане что-то бормотали с закрытыми глазами, христиане чинно молчали, потупив взгляд, а я попросил Всевышнего, чтобы никто не заметил, что в слайд номер 5 вкралась надпись на иврите, а в слайде номер 11 я забыл стереть имя конкурирующего банка, которому я делал презентацию два месяца назад. В конце молитвы все хором выдохнули “Аминь”.

“Воистину, аминь”, — повторил я вместе со всеми и вспомнил рассказ моего дедушки о его друге Васе, который, попав на еврейское застолье в освобождённом от фашистов Минске, и услышав вечный еврейский тост “Лехайм!” (“За жизнь!”), сказал: “За Хайма, так за Хайма” и первым осушил стопарик горькой послевоенной водки.

Мои пожелания были услышаны наверху: первые два дня семинара прошли без эксцессов (может быть, Создатель удовлетворил просьбу мусульманских коллег дать им спокойно подремать между утренней и дневной молитвой и не отвлекать их на дурацкие презентации). Для справки: дневная молитва занимает полтора часа, обеденный перерыв занимает час, плюс несколько перерывов на кофе; зато в оставшееся время коллеги очень эффективны, разумеется, только те, кто не спит.

Расплата наступила на третий день. Когда мусульмане ушли в мечеть на дневную молитву, меня обступили христиане, и самый смелый (типа, местный апостол Павел) задал сакраментальный вопрос “В какого бога веруешь, солдатик?”

“Он просил не упоминать его имени всуе”, – попытался выкрутиться я.

“Народ интересуется”, — продолжал добрый самаритянин,- “С ними (он кивнул в сторону мечети) ты не молишься, с нами не молишься. С кем же вы, деятели культуры?”

Я что-то промямлил про гуманистические идеалы человечества, про плюрализм и веротерпимость, не к месту упомянул Теорию Большого Взрыва и завершил свой не самый удачный спич пожеланием мира во всём мире.
Коллеги внимательно меня выслушали, покивали головами, но, всё же, попросили предъявить имя моего бога и сообщить, пойду ли я с ними в церковь.

В университете на факультете менеджмента меня учили, что предъяву нельзя оставлять без ответки, поэтому, набрав в грудь воздуха, и поправив галстук, я смело заявил:

— Мы, того, этого…иудеи мы…моисеевой, типа, веры. Ну, там 10 заповедей. Слышали, наверное? Не сотвори себе кумира, не убий, не устанавливай программы в субботу, а то работать не будут

— Конечно, слышали, — в голосе коллег прозвучали нотки уважения, — Мы вашего Бога знаем. Вам в субботу работать нельзя, а молитесь вы в ваших церквях? Напомни, пожалуйста, как называется ваша церковь?

— Синагога. Мы по субботам молимся в синагоге, — уверенно сказал я, нарушив 11-ю неписанную заповедь “Не солги ближнему своему”.

— У вас и еда особенная, правильно? Поэтому ты с нами не обедаешь?

— Да уж, так вышло, — я потупил взгляд. — Я бы рад съесть в вашей банковской столовой недоваренный, но пересоленный странно пахнущий рис с жирным мясом неизвестного животного, погибшего от передозировки красного перца, но мне нельзя. Старший не разрешает".

Я поднял вверх палец, указывая на то место, где по представлению всех монотеистических религий должен обитать Старший, и с вожделением представил себе креветки на гриле с бокалом южноафриканского вина, которые я закажу в ресторане “Хилтона” вечером, после окончания увлекательного семинара.

— Вы же богоизбранный народ, — не унимались коллеги, — вы же дали миру Библию. Иисус и апостолы были иудеями

— Да ладно…что уж… право, не стоит, — засмущался я, вспомнил некоторых “богоизбранных” соотечественников

— Богоизбранный, богоизбранный, — стали уверять меня коллеги. — Так сказал наш пастор Мбе на воскресной проповеди. О сказал, что что бы “эти” ни делали (и они заговорщицки кивнули на мечеть) — взрывали автобусы, рыли туннели, угоняли самолёты – вас всё равно со Святой Земли не выгнать, потому что она вам Всевышним завещана.

“Взгляд, конечно, очень варварский, но верный (Ц)”, — подумал я про себя, а вслух сказал: “Хороший человек ваш пастор Мбе. Поинтересуйтесь у него в ближайшее воскресенье, не нужно ли ему в церкви установить программу оптимизации церквей. Наша компания имеет богатый опыт в e-religion – компьютеризации религиозных учреждений. Наши приложения успешно имплементированы в ведущих церквях, мечетях, буддистских храмах и в капищах огнепоклонников”.

А про себя с грустью констатировал, что нарушил 12-ю заповедь: “НЕ ПРОДАВАЙ ЛЮДЯМ ТО, ЧТО НЕ КУПИЛ БЫ САМ”.

http://www.k-istine.ru/drag/drag_aa-04.htm