Есть один параметр видеокарт, который производители... ну не то чтобы откровенно скрывают, но о нем скромно умалчивают. Но сначала риторический вопрос. Почему GF650Ti примерно равен по произведительности GF750? У них примерно равные частоты (928 против 1050), но у первой карты вдвое больше текстурников (64 против 32) и 768 потоковых процессоров против 512! Да 650Ti должен уделывать 750-ю просто в хлам! Но увы.

А все дело в том, что есть такая очень важная вещь, как растеризатор. У него много имен: Raster Operation Pipeline, он же Render Output Unit, он же ROP. Собственно, это финальная стадия графического конвейера, именно растеризатор осуществляет постобработку и записывает во фрейм-буффер значение пикселя, готового к выводу на экран. Именно он работает с пикселями, а на него работает все остальное, в том числе текстурники и потоковые процессоры.

Самое важное здесь, что от количества растеризаторов зависит количество пикселов , которые может одновременно обработать видеокарта. Здесь можно провести аналогию с пианино: каким бы гениальным ни был исполнитель, а больше десяти клавиш одновременно он не нажмет. Ему просто нечем. И этих пресловутых растеризаторов у 650Ti и 750 одинаково - ровно 16. Они здорово ограничивают потенциал 650 Ti. Зато у карты 650Ti Boost растеризаторов 24, и она преспокойно обставляет даже 750Ti.

И лично я в первую очередь обращаю внимание на растеризаторы, а все остальное рассматриваю уже во вторую очередь. В этом плане 1060, даже 3 гигабайтная версия, куда предпочтительнее 1050Ti. Ведь у первой карты 48 растеризаторов (как и у ее старшей сестры с 6 гигабайтами), а у второй всего 32.

 

Кларенс Т. Хантер распахнул дверь, влетел в кабинет профессора Невтриносова и замер. Профессор сосредоточенно ковырял вилкой вермишель с котлетой. Долговязый ученый насупил брови, покачал головой и выложил на стол молоток.
- Зачем это? – растерянно спросил Хантер.
- По голове себе постучи, дятел! Тебя вежливости не учили? Я обедаю, а ты врываешься без предупреждения! Но, раз уж заявился, присаживайся!
Кларенс осторожно сел на краешек стула. Профессор тщательно прожевал котлету, запил ее соком и только тогда продолжил:
- Хантер! Правда, что ты при управлении челноком или звездолетом не жалуешь систему виртуальной реальности? Предпочитаешь давить на реальные кнопки? Почему?
- А вам какое дело? Я же не упрекаю вас в пристрастии к стрелочным часам, - огрызнулся Хантер.
- От моих часов не зависит эффективность в бою, – спокойно ответил профессор.
- Бой – дело другое. Но почему-то именно в реальном бою вы не удосужились оснастить экспериментальный истребитель подобной системой.
- Не было времени, - вздохнул ученый. – Как там твой новый звездолет?
- Полностью готов. Он здесь, на площадке. Я назвал его «Призрак» - Wraith.
- А как-нибудь попроще нельзя было? – скривился профессор так, будто разом проглотил целый лимон. – В ближайшее время инженеры смонтируют на твоем аппарате систему полного слияния. Ее нужно испытать.
- Это как – полного слияния? – растерялся Кларенс.
- А это результат твоих… гм… художеств на Земле. Документацию получишь позже. А пока… держи! Подарок! – ученый протянул молоток.
Хантер изумленно воззрился на инструмент:
- Мне он совсем ни к чему…
- Будешь таскать его везде, пока не научишься хорошим манерам! Он будет напоминать, что в двери надо сначала стучать, а лишь потом заходить. И если я увижу тебя без молотка, доложу командующему. Свободен!

Сложное оборудование для динатронной обработки есть только на верфях, где строят и ремонтируют звездолеты. Но исследовательские центры были, разумеется, исключением: их опытные доки оснащали самым совершенным оборудованием для работы с летающими лабораториями.
«Призрак» раскрыли, точно пластиковую модель и подвесили верхнюю часть на особых захватах. По нижней сновали дроиды, монтируя новую систему.
Хантер, содрогаясь от внутренней боли, смотрел на разобранную звездную машину. Ему казалось, будто роботы копаются в его собственных внутренностях.
Внезапно кто-то положил руку на плечо:
- Тяжелый истребитель класса «Центурион»? Хороший выбор!
Кларенс подпрыгнул едва ли не до потолка и резко повернулся: перед ним стоял высокий молодой человек с бородкой.
- Питер Джастин Самнер, научный сотрудник! Можешь звать меня Пиджей! – отрекомендовался он. – Я буду наблюдать за испытаниями. Меня прислал профессор.
- Как тебя звать? Пиджин, то есть, голубь? – съехидничал Хантер. – Как интересно. Голубь мира на планете-полигоне. Это что-то.
Питер нахмурился:
- Взрослый же человек, Хантер, а несешь такую чушь… Как маленький!
- Откуда ты меня знаешь?
- Невтриносов приказал найти белобрысого хохмача с молотком. Все очевидно! – едко сказал Пиджей.
В ответ Кларенс надулся и с гордостью произнес:
- Это не совсем «Центурион». Уникальная машина. Творческая переработка истребителя в дальний разведчик-изыскатель. Тридцать один метр длиной, шестьдесят пять тонн полной массы. Из них двадцать – планетный модуль. Аэродинамическая форма. Способен летать в газовой и жидкой атмосфере. Куча оружия на борту.
- По-моему, жидкая атмосфера называется океан.
- С точки зрения звездолета без разницы. Еще вопросы?
- Можно хоть немного тепла в голосе?
Хантер пожал плечами:
- Я попробую, Пиджин. Идемте в столовую. Я больше не могу смотреть, как потрошат мое дитя.
Кларенс зашагал по коридору. Питер едва поспевал за ним.
- Профессор давно мечтал о летающей лаборатории. Вместе с пилотом, - сказал Пиджей. – Но почему именно ты, я не понимаю. После истории с разрядником я бы лично вымел тебя поганой метлой. Ты бы у меня всю оставшуюся жизнь разводил цветочки.
- Может, он знает что-то, чего не знаешь ты? – спросил Кларенс и распахнул дверь комнаты, которая по традиции называлась столовой.
К вечеру андроиды закончили монтаж. Верхняя половина корпуса легла точно в направляющие нижней. Подвешенный на захватах звездолет вплыл в динатронную камеру. На несколько секунд в окошке вспыхнуло тусклое сияние. По корпусу пробежал голубоватый луч сканера. Раскрылись металлические створки, и транспортер-платформа вывезла «Призрак» на посадочную площадку.

Утром Кларенс робко постучал в дверь кабинета профессора.
- Войдите! – раздалось в ответ.
Хантер осторожно протиснулся внутрь.
- Вот так бы всегда, - ухмыльнулся Невтриносов и указал на стул. – Как спалось?
- Спасибо за беспокойство, - как обычно съехидничал Хантер и положил молоток на стол. – Замечательно. Я всегда быстро засыпаю перед ответственным заданием, сути которого мне никто не удосужился объяснить.
- Нет времени на разговоры. Включишь систему – поймешь сам, что делать. Программа испытаний зашита в бортовой компьютер.
В дверь постучали. Ученый крикнул «войдите!» и в кабинет, задыхаясь от быстрого бега, влетел Питер.
- Наконец-то явился. У меня, похоже, одни разгильдяи работают! Хантер, бери напарника и начинай испытания, - раздраженно сказал профессор.
- Э… Мне не нужен второй пилот, - заикнулся было Кларенс.
- Не беси меня… - прорычал Невтриносов. - Марш на испытания! Живо!
Хантер метнулся к двери.
- Куда? – остановил его профессор. – Молоток не забудь!
Открыв люк, Хантер пригласил напарника внутрь и неожиданно схватил его за руку:
- Слушай, будь другом! Принеси мой коммуникатор! Я забыл его у профессора. А я пока приготовлю аппарат.
Питер скрылся в крытой галерее. Кларенс показал ему вслед нос, задраил входной люк и поднялся в кокпит. Пару минут он пытался пристроить молоток, чертыхнулся и просто положил его на консоль. В конце концов, искусственная гравитация не даст инструменту свалиться на пол при любых маневрах.
Засвистели вихревые двигатели. Под крылом поплыли песчаные дюны, горизонт подернулся голубоватой дымкой. Кларенс глянул на дисплей: кто-то уже ввел в навигационную систему данные. Он вывел звездолет на сверхзвук и остроносая машина, громыхая ударной волной, помчалась к белеющим на горизонте вершинам гор.
Интересно, как работает пресловутая «новая система»? Хантер поерзал в кресле и на всякий случай пристегнулся. Откинул защитную крышку, чуть помедлил, повернул переключатель и воспарил над заснеженными скалами.
Звездолет исчез. Руки превратились в атмосферные плоскости, тело стало фюзеляжем, ноги… да кто знает, куда они пропали? Вместо собственного биения сердца Кларенс ощутил ровную мощь реакторов и вихревых двигателей. Разум соединился с бортовым компьютером и заработал быстрее вспышки ядерного взрыва. Полное слияние с машиной…
Хантер… а может быть, «Призрак», нырнул в разлом и помчался в извилистом коридоре, ловко уворачиваясь от покрытых трещинами стен. Прямо перед носом вырос черный прямоугольник с белым кругом – учебная мишень. Удар нейтронными пушками – каменные обломки черными брызгами разлетелись во все стороны. Мимо! Да что такое!
Внезапно руку-крыло свело судорогой. От боли потемнело в глазах… или сенсорах. Кларенс попытался взвыть, но рот пропал куда-то вместе с остальным телом.
Звездолет ринулся в подернутое белесой дымкой небо и начал выписывать немыслимые фигуры пилотажа. Хантер попытался переключить управление, но у него не было рук! Нервные импульсы терялись где-то внутри взбесившегося компьютера. И раз система управляется сознанием, единственный способ выбраться из передряги – потерять его.
Любой другой человек потерпел бы фиаско. Но Хантер всегда воспринимал разум и тело, как нечто обособленное друг от друга. Он воткнул в раскол воображаемый лом, и, раскачивая его из стороны в сторону, начал расширять зияющую брешь между плотью и душой. Наконец, боль повисла где-то далеко…
Хантер попытался выключить компенсатор перегрузок. Он возжелал этого всем сердцем, всей душой и страшная сила вбила его в кресло так, что затрещали кости. Голова взорвалась десятком сверхновых, и Кларенс очутился в кабинете профессора. Ученый, заложив руки за спину, ходил взад-вперед по кабинету, а на стуле, виновато повесив голову, съежился Питер. Он-то здесь причем?
В ушах раздался неприятный шум, будто ураган гнал по ковру миллионы бумажек. Где-то далеко вспыхнула звезда, и поток белого света вбил Кларенса в самого себя…
Хантер висел в кресле на ремнях. Все тело ныло, будто кто-то долго и методично избивал его ногами. Особенно досталось голове: пульсирующая боль сверлила череп, волнами растекаясь до самых плеч. По лбу, заливая глаза, текло что-то мокрое, теплое и противное.
Кларенс вытер непонятную субстанцию и кое-как разлепил глаза. Звездолет застрял в расселине и лежал на боку, задрав к небу атмосферную плоскость. Центральный дисплей кричал желтым и красным цветами: аварийная защита погасила оба реактора. К счастью, корпус остался цел.
На консоли управления валялся молоток. Хантер попытался ухмыльнуться через боль: вот что треснуло его по голове! Очень удачно: как ни говори, лучше получить по тыкве, чем стать похожим на плоского слизня в зоопарке Тилля. С перегрузками шутки плохи.
Недолго думая, Хантер откинул защитную крышку и потянул желто-черную ручку. Три секунды, и катапульта отстрелит заостренный нос вместе с кабиной пилота.
Сзади бахнуло, кресло больно ударило по спине. Краем глаза Хантер успел заметить летящий прямо в лицо молоток и нагнул голову. Инструмент загремел где-то сзади. Засвистел аварийный двигатель. Горизонт вернулся в привычное положение. Внизу поплыли зубья горных вершин. Они постепенно становились все ниже и ниже, кряж перешел в плоские холмы, и в равнину, засыпанную бесконечными желтыми песками.
Энергии хватило на половину пути. Капсула резко снизилась и запрыгала по барханам. Наконец, словно странный бобслейный снаряд на финише, она замерла на вершине песчаного холма. Едва улеглась пыль, Хантер выключил аварийный маяк, проверил систему жизнеобеспечения и спустился вниз, в шлюзовую камеру. Достал аптечку, прижал ее к рваной ране над правым виском и зашипел, словно разъяренный кот. Медицинский клей – это больно. Нет, очень больно. Зато сразу останавливает кровь.
Обработав свои раны, Хантер вообразил себя рыцарем на привале после сражения с неведомым чудовищем. Он положил китель под голову, свернулся калачиком в углу шлюзовой камеры и уже через несколько минут спокойно посапывал. Ему снилась золотоволосая принцесса с холодными льдинками голубых глаз. Она лежала в наполненном прозрачной жидкостью контейнере и ждала только его. Он протянул руки, но его избранница вспыхнула жарким пламенем и превратилась в обгорелый скелет…
Хантер закричал и очнулся на металлическом полу спасательной капсулы. Подавив приступ тошноты, он выбрался в кабину и скривился от боли: под черепом будто кто-то пересыпал мелкие, но очень острые камешки.
С любопытством глянув на россыпь звезд в черном, как вакуум, небе, Хантер щелкнул переключателем аварийного маяка, пристегнулся и уставился на светлую полоску над горизонтом. Он еще никогда не видел рассвета здесь, на планете-полигоне.
Понемногу сияющая полоса ширилась, росла, меняя цвет от красного до лимонно-желтого. Внезапно звезды разом погасли. Где-то далеко сверкнула зеленая вспышка, будто солнечный луч прошел через кристалл изумруда. Наконец, над горизонтом поднялся ослепительный диск, заливая все вокруг обжигающим светом. Глубокие тени барханов изрезали пустыню. Белесое небо приняло свой обычный нежно-голубой оттенок.
Потрясенный Хантер сидел, раскрыв рот, пока на него не упала тень. Только тогда он поднял глаза и увидел транспортный челнок с эмблемой Звездного флота. Зажужжали захваты, и гравитационный луч втянул капсулу в трюм.

Нетвердо ступая, словно приноравливаясь, куда ставить ногу, Кларенс вошел в кабинет профессора. Невтриносов посмотрел ему прямо в глаза и хлопнул по столу ладонью:
- Марш в медстанцию! После поговорим.
- Мне вроде и так хорошо.
- У тебя нистагм, – сквозь зубы процедил профессор.
- Чего у меня? Ну вот, теперь мы с ним точно ни на что не пригодны, – съехидничал Хантер.
- Глаз у тебя дергается. Сотрясение мозга. С ним не шутят! В медблок, быстро!
Кларенс оперся о стену и умоляюще сказал:
- Трофим Федосеевич, выслушайте, пожалуйста! Забыть могу! Вопрос жизни и смерти! Кто-нибудь когда-нибудь пользовался спасательными капсулами на малых звездолетах? Есть статистика?
- Зачем тебе это? – изумился сбитый с толку профессор.
- В аварийных накопителях недостаточно энергии. Если бы дело произошло на орбите, я бы оставил нехилый кратер посреди пустыни. Проектировщики этого чуда, наверное, сами в космос и не собирались. Я ведь использовал типовую конструкцию. Она давно не менялась! И это на боевой машине!
Ученый раскрыл рот. Когда к нему, наконец, вернулся дар речи, он почесал квадратный подбородок и сцепил пальцы в замок:
- Мда… Гм… Ничего себе заявления… А раньше ты об этом сказать не мог?
- Без контрольного эксперимента? Что бы меня подняли на смех? – Кларенс пошатнулся и начал сползать по стене. Ученый бросился к нему, подхватил и усадил в кресло. Сел напротив и примирительно сказал:
- Но ты нас здорово напугал! Представляешь, нашли «Призрак», а там тебя нет. Кстати, нам пришлось обращаться за помощью к флоту!
- Ну, я же не виноват, что в центре разработки вооружения нет собственных челноков!
- У нас нет пилота… - начал было профессор, но Хантер перебил его.
- И не будет. Думаете, я здесь останусь после ваших издевательств над моим хрупким организмом? Как выключить систему слияния, так сказать, изнутри?
- Это невозможно! – резнул профессор. – Для чего я, по-твоему, хотел послать с тобой Питера? А ты его, между прочим, обманул!
- Это для его же блага. А если бы с ним что-то случилось? Человек не должен застревать в компьютере! Нужен выход!
- Но ты же справился. Нашел решение?
- Чистая удача! Счастье, что мне в бестолковку прилетел молоток раньше, чем позвоночник высыпался в трусы от перегрузки! В общем, как только «Призрак» починят, я вас покину. Полечу на верфь – дорабатывать спасательную капсулу. И домой. На базу.
- Но испытания завершить ты обязан, - сказал профессор. – Почитай приказ.
Кларенс откинулся на спинку кресла. В глазах плыло, Невтриносов говорил как будто откуда-то издалека.
- Нет, - прошептал Хантер, едва не теряя сознание. – Это больно. Я не могу. Боюсь.
- Понимаю, - сказал ученый. – Но надо. Я уменьшу реакцию болевого контура или даже отключу его… временно, конечно.
- Хорошо, коли так…
- А почему ты не надел бронекостюм? А если нарушение целостности корпуса? – быстро спросил ученый.
- Если какая-то сила проломит корпус, мне ничто не поможет. С тем же успехом запросто можно надеть водолазный костюм в батискафе, - Хантер опустил голову на грудь и закрыл глаза.
Невтриносов достал коммуникатор и ткнул пальцем в экран. В кабинет въехал робот-каталка. Хантер, вскочил, в глазах потемнело, он увидел себя, бессильно повисшего на спинке кресла, и попытался закричать. Но рта у него не было…

В дверь позвонили. Потом еще и еще. Сергей чертыхнулся, бросил кормить годовалого сына, позвал жену и пошел открывать дверь.

Два пристава в темных пиджаках и безупречно выглаженных белых рубашках бесцеремонно ввалились в квартиру. На лестничной площадке мелькнуло толстое лицо полицейского. Не слишком ли много тонтон-макутов для законопослушной семьи из трех человек?

Старший пристав раскрыл черную папку и протянул несколько листов бумаги:

- Распишитесь. Здесь и здесь.

Сергей пробежал документы глазами:

- Меня что… выселяют?

- Так точно, - по-военному ответил пристав и щелкнул каблуком. – За систематическую неуплату коммунальных услуг. Кроме того, у вас накопились задолженности по кредитам. Учитывая все обстоятельства, а также то, что вы не явились на заседание, суд вынес решение погасить долги за счет продажи вашего имущества.

- Это незаконно, - возразил Сергей. – Это единственное пригодное жилье. В конце концов, в нем прописан ребенок!

- Вы можете подать заявление о пересмотре дела. Если суд решит, что вас выселили незаконно, вы получите компенсацию стоимости квартиры. А пока, согласно указу президента Керимова, прошу вас немедленно освободить помещение!

Сергей беспомощно смотрел прямо в невозмутимое лицо пристава. С каким наслаждением он, сильный мужик, бы вмазал кулаком в эти пустые глаза, выхватил страшную черную папку и разорвал в клочья бумаги, несущие людям горе и страдания! Но робкий голос разума подсказывал, что это бесполезно, вместо этих «слуг закона» придут другие, а документы отпечатают заново. Зато ребенок останется без отца. Что с ним тогда будет?

- Дайте нам немного времени. Куда же мы пойдем? У меня Лешенька на руках, – тихий голос жены прервал невеселые размышления Сергея.

Беззащитная и маленькая, она прижала к себе довольно лопочущего ребенка и умоляюще посмотрела на полицейского. Тот отступил на шаг назад.

- Девушка, вам давали достаточно времени! – голос пристава резнул по нервам. -  Раньше надо было думать! Освобождайте жилплощадь!

- Аня, не надо! – крикнул Сергей, уловив желание жены плюнуть в лицо «деревянному солдату». – Мы уходим!

- Постой, - Аня продолжала смотреть в глаза полицейскому, не замечая, казалось, остальных. – Неужели вы не понимаете, что творите? Вы же все видите!

- Девушка, - сказал полицейский, потупившись. – Мне до пенсии три года. Моя хата с краю. Служба.

- Холуй! – выплюнула Аня.

- Это… оскорбление представителя власти, - пробормотал полицейский и покраснел.

- Попрошу без агитации! – оборвал словесную перепалку пристав. – Повторю еще раз: освободите помещение!

- Хотя бы одежду мы можем взять? Зима скоро.

- У вас шестьдесят минут!

Сергей собрал два рюкзака – себе, побольше и жене, поменьше. Между шерстяным свитером и детской курткой он сунул старый, давно снятый с вооружения штык-нож. В оружии не было ничего лишнего, никаких пилок и кусачек. Только длинный и узкий стальной клинок в металлических ножнах, да неудобная рукоятка c текстолитовыми накладками. Память о давней войне.

Взяв на руки сына, Сергей вышел из подъезда в солнечный сентябрьский день. Аня едва поспевала следом, чуть не сгибаясь от тяжести рюкзака.

Подруга жены, высокая и полная женщина в длинном, разукрашенном розами платье, увидев Сергея, затараторила:

- На денек я вас пущу, конечно! Но утречком убирайтесь куда подальше! Узнают, что у меня постояльцы – такой перерасчет сделают – закачаешься! А денег у вас, я понимаю, нема!

Аня покачала головой. Подруга задумалась, и Сергею показалось, будто в ее массивной голове хрустят несмазанные шестерни. Через минуту она очнулась:

- А идите вы… в лес, за город. Говорят, там община есть. Живут в землянках, разводят огороды. Повезет - примут. Куда-то же выселенцы пропадают. У нас тоже соседей из квартиры выгнали – а чем я им помогу? Мужу-то повезло – на завод устроился… по блату. Как война в пустыне закончилась – работы совсем не стало. Все проклятые американцы. Что они лезут не в свое дело?

Женщина продолжала болтать, но Сергей ее не слышал. В мыслях он был уже в общине. Он представил себе землянки среди деревьев, засеянные клочки земли на расчищенных участках. А что? Жизнь в единении с природой, на воздухе – это совсем неплохо. Никакого интернета и телевидения, зато физический труд и здоровая пища – это, говорят, полезно для здоровья. Может, и его семья найдет себе приют?

 

Первое, что поразило Сергея, пока он пробирался через когда-то непроходимый лес – вырубленные дочиста проплешины и просеки. Значит, чтобы обогреться зимой, общинники безжалостно рубят деревья? Что же будет, когда они уничтожат все? Но совсем настроение испортилось, когда Сергей увидел небольшое кладбище – несколько холмиков с деревянными крестами из неотесанных палок. И все же он продолжал идти.  Наконец, ему в грудь уперлись стволы охотничьего ружья:

- Ты кто? – грубо спросил долговязый парень в замызганном свитере.

- Ты пушку-то убери. Бабахнет – штаны слетят! - Сергей с трудом подавил желание схватить оружие за стволы и вырвать его из рук часового. – В общину я. Из квартиры выгнали.

- Выселенец, значится? Это твои? – парень ткнул пальцем в Аню с хнычущим Лешенькой на руках. – К главному вам надо. Пусть он разбирается.

Часовой оглушительно свистнул. Два бородатых мужика с ружьями вышли из густых кустов. Сергей облегченно вздохнул: хорошо, что он не бросился на часового!

Извилистая тропинка привела их к поляне размером с пару футбольных полей, на которой горбились холмики землянок. Стучали топоры. Несколько женщин выкапывали остатки картошки с огорода. Из единственной деревянной избы курился дымок. Наверное, когда-то здесь был дом лесника.

В кресле, за деревянным столом, развалился жилистый мужчина средних лет со смазанными, будто стертыми чертами лица. Встретишь такого на улице второй раз – и не узнаешь. Он указал на стул и угрюмо посмотрел прямо в глаза Сергею:

- Принесла же вас нелегкая прямо к зиме! И так жратвы мало! В армии служил?

- Полковая разведка.

- Это дельно. Нам бойцы нужны. Приходили тут две семейки – коворкеры-мерчендайзеры. Уж как умоляли… На коленях ползали. Отправил их…

- Куда? – вырвалось у Сергея.

- На кудыкину гору! Помирать пошли. Какие из них работники? – главарь покрутил огромную бородавку на шее и вдруг, ни того ни с сего, рявкнул: - Фамилия?!

- Косаткины мы…

- Пока будешь Косаткой. А там – как кривая вывезет. Я - Хмурый. По именам здесь кличут лишь баб, да детишек. В общем, так. Сегодня переночуешь у Паленого – ну, тот парень с ружьем, что тебя привел. Завтра выроешь себе нору. Место покажут. Почему ты остался без работы? Отвечай!

Сергей… вернее, теперь уже Косатка, начал привыкать к манере собеседника неожиданно менять тему разговора.

- После армии я зако… окончил институт. Женился. Работал по специальности, а тут сокращение.

- А спиногрыза накой рожал? Ума не хватило сообразить, к чему все катится?

- Да кто ж знал? Работа, заказы, стабильность! Потом едва устроился экспедитором. Цены растут, зарплата все та же. Кредиты платить нечем. Хотел уехать в столицу подработать, да без справки из области не выпустили. Так и оказался на улице. Да что я? У нас в подъезде еще двоих выселили! И никто никому не поможет!

Хмурый вскочил, заложил руки за спину и несколько раз прошел по комнате. Наконец, он остановился у шкафа, открыл его, достал бутылку с мутной жидкостью и наполнил два стакана.

- А где ты был, когда твоих соседей выкинули на мороз?

- Что я мог? – развел руками Косатка. – У меня тогда было все хорошо.

- Вот и у других все хорошо. Что ты от них требуешь?

Сергей почесал затылок:

- А почему вы в лесу? Неужели нельзя пойти в какую-нибудь деревню? Мы с Анькой так и хотели!

 - Ты дурак или сроду так? В деревне налоги платить надо! За землю, за каждую птичку или скотинку. Там все на виду, чуть что – облава. Хуже фашистской оккупации. А нас как бы и нет. – Хмурый подал стакан. – Что уставился? Не веришь, спроси Паленого. Он фершалом был на селе. Ну, за встречу?

Косатка пригубил самогон и едва не задохнулся от омерзительного запаха.

- Что кривляешься? Это тебе не Дом Периньон или как там его…

- Сивуха! – не сдержался Косатка. – Руки бы отрубить тому, кто сырье переводит!

- А ты, значит, знаток? Эстет доморощенный?

- За моим самогоном прапора в очереди стояли!

- Вот как? Айда за мной!

Хмурый схватил Сергея за руку и втолкнул в маленькую пристройку.

- Дааа… - многозначительно протянул Косатка, разглядывая беспорядочное нагромождение баков, трубок и змеевиков. – Ну вы и наворотили. Разбирайте нафиг.

Хмурый достал из-за самогонного аппарата ящик с инструментами:

- Вот ты и займешься. Проявишь себя – приму в общину. А нет – вали куда хочешь. За слова отвечать надо.

Сергей твердо посмотрел в глаза Хмурому, усмехнулся, открыл ящик и зазвенел газовыми ключами. Закончил он поздно ночью.

 

В землянке Паленого было тепло и сыро. Аня никак не могла успокоить Лешеньку,  привыкший к мягкой постели ребенок хныкал, не желая засыпать на застеленном тряпками деревянном топчане.

- Слышь, соседка! – бросила жена Паленого, нескладная девка с рябым лицом. – Под кроватью самогон, дай малому ложечку! Вмиг заткнется!

- Да вы что?

- Тогда вали на улку со своей личинкой!

- Там же дождь! Ребенок простудится!

- Не мое дело! Мне вставать ни свет ни заря! Ну? Я жду!

Сергей не стал возмущаться. Не стоит начинать новую жизнь ссорой с новыми соседями. Он разбавил самогон водой и влил остро пахнущую жидкость ребенку в рот. Тот закашлялся, зачмокал губами и довольно засопел.

 

В марте, когда еще царствовали злые метели, в общине закончились продукты. Приходилось промышлять набегами на частный сектор и дачи. Брали в основном еду из погребов: самодельные консервы, картошку да овощи. Горожане, пока еще не наученные горьким опытом, не охраняли свои запасы.

Косатка перелез через невысокий забор и обошел кругом добротный кирпичный дом, совсем непохожий на дачу. Заглянул в окна. Вроде никого. Разве что цепочка свежих следов идет к калитке.

Сергей легко вскрыл старый замок, кликнул жену и вошел в прихожую. В лицо пахнуло теплом и дымом. Отсюда ушли совсем недавно! Значит, хозяева долго теперь не появятся.

В погребе выстроились на стеллажах закатанные стеклянные банки. Металлические крышки золотисто поблескивали в свете фонаря. Бугристый мешок с картофелем скособочился у стены. Сколько же здесь еды! Надо передать Хмурому!

- Я посмотрю курточку Лешеньке, - едва слышно сказала жена. – И в галошнице детские ботиночки возьму…

Сергей торопливо сунул в рюкзак несколько банок с маринованными огурцами. Следом ссыпал туда же часть картошки из мешка. Сегодня можно устроить небольшой пир!

Наверху послышались тяжелые шаги. Косатка выхватил штык-нож, но не успел даже сдвинуться с места. По барабанным перепонкам ударил тяжелый гром выстрела.

- А, курва! – раздался чей-то хриплый крик.

Сергей вылетел в прихожую. Седой мужчина дергал цевье помпового ружья, пытаясь, видимо, выбросить раздутый в стволе патрон. Аня, хрупкая и маленькая скорчилась на полу, прижав к животу пропитавшуюся кровью детскую курточку.

Косатка не колебался ни секунды. Он ринулся к мужчине, отбил ствол и ударил горожанина штык-ножом в грудь. Тот несколько секунд смотрел угасающим взглядом в лицо убийце. Потом обмякшее тело повалилось на пол. Со стуком упал дробовик. Сергей подхватил жену и бросился прочь. Он знал, что ничем ей не поможет: выстрел из дробовика в упор дробит кости, разрывает внутренности, не давая ни малейшей возможности выжить.

Жену Косатка так и не донес – она умерла тихо, без единого звука или стона. Сергей оставил тело в лесу и вернулся за рюкзаком: надо думать о Лешеньке. У малыша, кроме отца, больше никого нет…

- Ты что наделал, сучий потрох? – зарычал Хмурый, не выказав ни тени сочувствия. – Ты убил горожанина!

Косатка посмотрел на Хмурого исподлобья:

- Он застрелил мою жену. Что мне оставалось?

- Свалить оттуда! Тихо, без шума и пыли! Ты ничего не понимаешь? – казалось, Хмурый сейчас оторвет свою бородавку. – Ты подставил всех! Раньше нас терпели. Не замечали. До нас не доходили руки. То, что мы продукты таскали – это мелочь. Но убийство может стать последней каплей! Да нас затравят, как волков!

- Что сделано, то сделано.

- Это верно. В общем, так. Надо бы тебя турнуть из общины. Но уж больно самогон хорош. Пока оставайся. А если за тобой придут – придется нам тебя сдать властям. Не обессудь.

- О Лешеньке только позаботьтесь, - вздохнул Косатка.

Хмурый расхохотался. Его цепкие, узко посаженные глаза недобро блеснули:

- Сам ищи, куда пристроить лишний рот. Закон джунглей – каждый сам за себя!

Косатка вышел на улицу, и побрел по свежевыпавшему снегу к землянке Паленого. Где-то далеко ударил выстрел – наверное, кто-то из общинников вышел на охоту, пока еще есть патроны. Конечно, делиться добычей никто не будет. Проклятый закон джунглей!

Косатка спустился в землянку. Лешенька посапывал на куче тряпья, улыбался и пускал слюни. Сергей потрогал его штаны: мокрые насквозь. От малыша тянуло запахом самогона.

- Хозяйка! – крикнул Косатка. – Ты бы хоть штаны ребенку сменила!

- Я те что, в няньки нанялась? У меня своих забот полон рот! Пусть твоя благоверная…

- Нет ее больше. Не вернулась она…

- Соболезную, - равнодушно ответила Палениха. – И не проси меня сидеть с ребенком! Времени нет!

Сергей прижал к себе малыша и покорно поплелся в свою землянку. Перед глазами, как живая, встала жена. «Позаботься о Лешеньке» - сказала она – «Да не плачь, ты же мужчина! Мне сейчас лучше, чем тебе!»

 

Община, пусть и впроголодь, дотянула до лета. Сильный и здоровый Косатка в одиночку расчистил участок и, будто трактор, пахал и пахал, вскапывая чернозем старой лопатой. Он работал с утра до позднего вечера и не сразу заметил, что Лешенька заболел. Малыш исхудал – превратился в былую тень самого себя. Некогда живой и подвижный, теперь он лежал на старом, продавленном кресле-кровати, бессильно раскинув тонкие, обтянутые сухой кожей руки и жадно хлебал воду. В конце концов, Сергей, как это ни было ему неприятно, побежал к Паленому.

Бывший деревенский фельдшер ощупал ребенка, нагнулся и втянул носом воздух:

- Вот что, Косатка. Ты же паспорт свой не сжег? Не выбросил?

Сергей изумленно заморгал глазами:

- Нет. Зачем он тебе?

- Дуй в город, в поликлинику. Пусть они глянут. Может, примут?

- Паленый, что с ним… - Косатка подавился собственными словами.

- Пока не могу сказать. Нужны анализы, - уклончиво сказал фельдшер. – В общем, вали в город.

Паленый схватил сумку с инструментами и торопливо, будто его за мягкое место укусила оса, вылетел на улицу.

Сергей открыл старую папку. Из нее выпал паспорт. С фотографии улыбалась Аня – юная и счастливая, только после замужества. Светлые волосы зачесаны назад и собраны в хвостик. «Лоб и уши должны быть открытыми!» - сурово предупредила паспортистка. Это было так давно…

Косатка надел оставшиеся от прошлой, городской жизни, джинсы и футболку. Схватил почти невесомого малыша на руки, и почти побежал по едва видимой тропинке.

 

В детской поликлинике надрывался кондиционер. Ледяной воздух стекал по стенам. Сергей усадил ребенка на стул,  бросился к регистратуре и сунул документы безвкусно накрашенной девице. Та потыкала изящными пальцами в клавиатуру компьютера:

- Вас нет в базе данных. Выселенцы? Идите, откуда пришли. Небось, и паспорт просрочен? После Нового года всех людей перерегистрировали.

Девица с заметным придыханием произнесла слово «людей». Сергей сжал кулаки, готовый выломать дверь, схватить эту размалеванную девку и что есть силы бить ее о пол, пока ее голова не превратится в кровавое месиво. Охранник нервно заерзал на своем посту.

Но двинуться Косатка не успел: пожилая женщина в соседнем окошке окликнула коллегу:

- Томка, не бузи! – и участливо посмотрела на Лешеньку, который бессильно свесил голову на грудь. – Смотри, как мальцу-то худо!

Женщина вышла из регистратуры, втянула носом воздух и взяла Сергея за руку:

- Пойдемте со мной. Сейчас народа мало, может, доктор вас примет… неофициально?

Косатка взял сына на руки, посмотрел на раскрашенную девицу и раскрыл от удивления рот. Та смотрела на свои алые длинные ногти, глаза ее были полны слез. «Нет… нет… Только не в пятый…» - с ужасом шептала она.

  Пожилая женщина нетерпеливо потянула Сергея. Он поднялся по лестнице и вошел в просторный кабинет с большой цифрой «пять» на двери. Солнечные лучи отражались от большого шкафа с лекарствами и зайчики неуместно весело играли на стенах,

 За столом сидел врач в белом халате и колпаке с большим красным крестом. Длинная седая борода,  роскошная шевелюра и круглые очки в металлической оправе делали его странно похожим на сказочного доктора Айболита.

Сергей уложил малыша на кушетку. «Айболит» быстро осмотрел недвижимого малыша, посветил ему фонариком в лицо, сел обратно на свое место и жестко сказал:

- Готовьтесь.

- К чему? – похолодел Сергей.

- К похоронам! – резнул врач. – У вашего сына инсулинозависимый сахарный диабет.

- Может… сделать анализы?

- Это видно невооруженным глазом! От ребенка за версту разит ацетоном. По мотне чуть не муравьи ползают!

- А больница? –  Сергей уцепился за соломинку. – Может, в больнице помогут?

«Айболит» выразительно развел руками:

- Еще лет пять назад я бы отправил его в стационар. Но сейчас… Ребенку нужен инсулин, а его нет. Раньше покупали за границей, но страна под жесткими санкциями, под нефтяным и газовым эмбарго. Нечем платить.

Сергей сел на стул напротив «Айболита» и с надеждой посмотрел на шкаф с лекарствами:

- Я достану все, что нужно. Любым способом.

Врач покачал головой:

- Вы не поняли. Вашему сыну нужен инсулин каждый день. Учитывая его состояние, а диабет в детском возрасте протекает особенно тяжело, по два-три укола в день. Только недельный курс инсулина будет стоить четыре-пять зарплат! А колоть его нужно всю жизнь.

- Всю жизнь… - повторил Сергей.

- Именно. Без перерыва, не пропуская ни единого укола. И если вас, к примеру, посадят в тюрьму - ребенок умрет.

- Что-то же можно сделать?

- Собрать деньги, уехать за рубеж, пока еще выпускают…

- Сколько у меня времени?

- Думаю, дня три. Максимум – неделя. Ребенок в предкоматозном состоянии. Скоро у него начнутся судороги, очень болезненные. А дальше – кома и смерть. К тому же у вашего сына, скорее всего, необратимо повреждены почки. А гемодиализ и пересадка сейчас – это что-то из области научной фантастики. Ну и кровоизлияние в сетчатку заметит даже не окулист. Малыш уже почти слеп. Но даже приди вы вовремя, ребенку никто бы не помог.

- Вы посмотрите, как он мучается! – вырвалось у Сергея.

- В ваших силах избавить его от страданий.

- Как?

- Не мне же вам подсказывать. «Му-му», Тургенев. Школьная литература.

- Это жестокость!

- Нет. Это – милосердие. У вас нет надежды. Здесь не поможет даже сам Бог… вот что. Сходите в храм, поговорите со священником. Тогда вам легче станет смириться, принять этот мир таким, какой он есть. Все равно вы ничего не сможете изменить.

Сергей схватил сына в охапку, вылетел из кабинета и бросился на улицу.

 

По куполам городской церкви деловито сновали рабочие, подновляя позолоту. «Есть же деньги на… это» - пришла в голову шальная мысль. Внутри, за кованой оградой, стоял черный джип с мигалками. На узорчатых воротах белел закатанный в пластик листок бумаги. «Храм закрыт на ремонт».

Сергей ударил в калитку. Из будки вышел охранник с пистолетом на поясе:

- Пшел вон, голодранец! Читать не умеешь? К нам большие люди приехали!

Даже чудо недоступно тем несчастным, у которых нет денег.

На ограде висел моток электрического провода. Сергей, озираясь, повесил находку на плечо и пошел прочь.

- Водички, папа… - прошептал Лешенька и заплакал сухими слезами. – Пить хочу.

- Потерпи. Скоро станет легче. Совсем скоро.

Сергей добрался до разрушенного моста. Один из каменных пролетов рухнул, на поросшей мхом насыпи еще сохранились следы железнодорожных шпал. Сергей забрался на самый верх и привязал к ногам сына тяжелый, шершавый кусок известняка. Ребенок, больше похожий на тряпичную куклу, прижался к отцу, доверчиво обхватив его шею. По телу малыша пробежала судорога. Он открыл мутные, закисшие глаза и едва слышно захрипел.

Тогда Сергей поднял сына над пропастью, сказал:

- Прости, Лешенька. Это все, что я могу… - и разжал пальцы. Далеко внизу громко плеснуло. По воде разошлись круги. Все произошло просто и легко, даже обыденно. Страшно обыденно.

Не в силах более оставаться на месте, Сергей побежал. Ноги сами принесли его в общину, в свою землянку. Он прошел прямо по грядке, безжалостно растоптал никому не нужные теперь всходы помидоров и спустился вниз. Зажег керосиновую лампу и опустился на трехногий стул напротив продавленного кресла-кровати. Там еще утром, укрытый залатанным одеялом, лежал умирающий Лешенька.

Скрипнула дверь. На фоне светлого прямоугольника возникла чья-то тень. Человек спустился в землянку и бесцеремонно сел на постель. Хмурый, значит, пожаловал.

- Значит, ты теперь свободен? – равнодушно спросил главарь. – Это хорошо.

- Абсурд какой-то! – взревел Косатка, не в силах больше сдерживаться. – Ради чего они умерли?!

- Тихо! – Хмурый ударил кулаком по креслу. – Не перебивай! Станешь моим помощником: Паленый в одиночку не справляется.

- Я не буду…

- Будешь! Ты мне по гроб жизни теперь обязан. Думаешь, убийство – это просто так, игрушки? А я ведь тебя сразу заприметил. Ты ведь вояка, да? Привык выполнять приказы. Вот и теперь…

- Так это ты все затеял? Ты во всем виноват? – Сергей недобро сверкнул глазами.

- Болезнь твоего спиногрыза тоже я подстроил? Головой думай, а не задницей! Так сложилось. Удачно. И для меня удачно, и для тебя. Видишь ли, Косатка. Скоро будет большая облава. Всех отсюда вывезут.

- Куда?

Хмурый покрутил бородавку на шее:

- Это не наше с тобой дело. Ха! Не будь общины, люди разбрелись бы, да ищи их, свищи ветра в поле. А так все в одном месте, хватай да вези куда хошь. Разве что мерчендайзеры ни к чему – сами вымрут. А кто оружие умеет держать в руках, за теми надзор нужен. Да не боись! Поработаешь на меня, вымолишь прощение, снова городским станешь.

- За счет других?

- Все мы живем за чей-то счет, агент Косатка. Закон джунглей. Сначала ты кланяешься и шею подставляешь, потом – тебе. Ну, а кто против идет, бунтует – конец тому. Карачун. Свирепый и еретический.

- Лешенька-то все равно умер… Он чем виноват?

- Хоть сколько-то малец пожил, верно? А возбухни ты – так он сразу бы в рай отправился. Следом за тобой. Покорность – она жизнь продлевает.

Хмурый достал из-за пазухи бутыль и налил стакан самогона:

- Ладно. Отдыхай, агент. Выпей, легче станет. Завтра я тебя проинструктирую – и вперед, на полевые работы! Конспирация, мать ее…– Хмурый встал, поднялся по лестнице и хлопнул дверью.

Косатка остался сидеть неподвижно, разглядывая сквозь самогон мерцающее пламя керосиновой лампы. И понемногу в его мозгу начал разрастаться черный косматый шар, в котором раскаленной докрасна сталью пылал один-единственный вопрос: кто виноват? Кто виноват в том, что погибли Аня и Лешенька? Кто виноват в горе и бедах десятков людей, в одночасье потерявших все? Кто несет ответственность за людоедские законы, за слезы детей и сломанные судьбы взрослых? Никто? Так не бывает!

Косатка не сомкнул глаз всю ночь. Черный шар постепенно раздулся и заполнил сознание, лишь чей-то смутный образ маячил в кромешной тьме. Он становился все отчетливее и к утру Сергей точно знал, кого настигнет его страшное, но справедливое возмездие.

На рассвете Косатка неслышно пробрался сквозь посты и вышел в город, к поликлинике. Дождался, пока охранник отлучится, поднялся на второй этаж, вломился в кабинет с большой цифрой «пять» на двери и, прямо на глазах у оторопевшего пациента, ударил «Айболита» штык-ножом в сердце. Врач повалился на пол, распахнул полные удивления глаза и замер. Его пальцы едва заметно подрагивали…

Сергей бродил по городу и хохотал, размахивая окровавленным штык-ножом. Рядом с ним, не оставляя на асфальте следов, шли самые дорогие на свете люди: Аня и Лешенька.

И Сергей, впервые за много месяцев, чувствовал себя совершенно счастливым.

Поздняя ночь. В окне маячит ненавистный фонарь, который хочется разбить выстрелом из пневматического ружья. Ветер доносит с мясокомбината тошнотворный аромат гниющих внутренностей. Холодная светодиодная лампа режет глаза. На столе невыносимый бардак, но я четко знаю, где лежит каждая вещь. Предметы навалены в три слоя, сверху – самые нужные. И если жена, убираясь, сдвинет что-то хотя бы на сантиметр, я выскажу бедной супруге все, что о ней думаю.

В клавиатуре – недельный запас провизии. Иногда я переворачиваю ее, вытряхиваю крошки и отправляю их себе в рот. Правда, сегодня в этом нет необходимости.

В комнате адовая жарища, я сижу в одних трусах. Системный блок раскрыт: иначе он постоянно перезагружается и мне хочется сначала разнести его топором, а потом расстрелять из крупнокалиберного пулемета. Правда, пулемета у меня, к сожалению, нет. Придется довольствоваться топором.

Перед носом кружит залетный комар, я реагирую мгновенно. Одно-единственное точно рассчитанное движение – и бедное насекомое отправляется на корм знакомому пауку-синантропу. Почувствовав дрожание паутины он, неторопливо перебирая восемью длинными ногами, спускается к неожиданной добыче и вонзает в нее ногочелюсти. Приятного аппетита, дружище!

В грязной, покрытой несмываемыми разводами чая, кофе и гранатового сока кружке осталось немного минералки «Ессентуки». Я запиваю пачку копеечных сухарей из супермаркета. Наверное, в моем желудке они спрессовались в нечто похожее на бетон. Надо немного разбавить сухой паек. Гастрит и тем более язва не входят в мои планы на будущее.

В наушниках Милен Фармер ангельским, оранжевым голоском пытается поведать мне о своих жизненных трудностях. Ничего, подруга. Я такой же помятый жизнью, как и твоя лирическая героиня. Я тоже из разочарованного поколения и вокруг меня лишь исковерканные слова и хаос.

Безжалостные стрелки счетчика жизни показывают без десяти три. Надо идти спать. В голове каша, тяжелые веки едва не приходится придерживать пальцами. Голова сама валится на грудь. Но я не имею права. Если я не закончу рассказ сейчас, я не закончу его никогда. Уйдет сюжет, а герои из ясных и четких образов превратятся в туманные призраки. Надо писать, даже если меня хватит удар. Последним движением в своей глупой и бессмысленной жизни я обязан поставить финальную точку. Лишь тогда я смогу называть себя писателем.

Кларенс Т. Хантер, еле переставляя ноги, брел в густом полумраке коридора звездной базы. Какой смысл приглушать лампы «ночью»? Не лучше ли поставить датчики движения? Мысли еле ворочались, в глаза очень хотелось вставить как минимум по паре спичек.

- Кларенс! – повелительный голос кнутом хлестнул едва мерцающее сознание. Хантер остановился и поднял взгляд на атлетически сложенного мужчину, выросшего перед ним, словно по мановению волшебной палочки:

- Полковник Манн! Легки на помине. Я только что думал, как бы мне вас найти! Насчет ночного освещения!

- А я думал, когда же ты, наконец, перестанешь позорить форму десантника? Мог бы ее хотя бы постирать, раз выгладить слишком сложная задача для тебя!

- Я всего лишь скромный пилот, - ответил Кларенс, активно пытаясь разлепить веки. – Если вы поймали меня в коридоре только для того, чтобы сделать внушение по поводу обмундирования, так знайте: я целые сутки катал по учебному планетоиду взвод болванов под командованием кретина-лейтенанта …

- Есть важное дело… вне службы, - перебил полковник. – Ты должен срочно доставить меня на планету-полигон.

- Регина, аве Мария! У меня нет сил, командир! – возопил Кларенс. – Разве только если вы хотите, чтобы я раскокал и вас, и звездолет. А мне его жаль. Он у меня совсем новый.

- К сожалению, нет времени, – нетерпеливо сказал полковник. – Мне надо успеть… ты в курсе, что умер профессор Невтриносов?

- Туда ему и дорога, - Хантер зевнул и протер пальцами глаза.

- Я знаю, что у вас были натянутые отношения, но нельзя же так…

Внезапно Кларенс подскочил, словно его ткнули иглой пониже спины:

- Что вы сказали? Кто умер?

- Начальник центра разработки вооружений профессор Невтриносов, – раздельно проговорил полковник.

- У них же есть воскресительная машина! Новая! Второй модели!

- Что-то пошло не так. Церемония погребения…

Не говоря более ни слова, Хантер схватил полковника за руку, и оба – пилот и командующий базой, что есть силы, рванули в док.

 

Оставляя за собой огненный след, звездолет камнем падал на песчаную поверхность планеты-полигона. Засунув ноги под себя, скрючившись в совершенно немыслимой для нормального человека позе, Кларенс вцепился в ручное управление, и, сжав зубы, вел окутанную белым сиянием машину. Только бы успеть… Сидевший в кресле навигатора полковник Манн сонно прикрыл глаза.

Но вместо унылого бетона посадочной площадки, Хантер увидел пеструю толпу.

Горизонт запрыгал, звездолет запахал по песку, взметая клубы пыли. Кларенс рванул рычаг аварийного сброса двери и, как только сработали пироболты, понесся, не чуя под собой ног, в сторону погребальной процессии.

Украшенная розами и гибискусами капсула с телом профессора стояла на тележке, готовая к загрузке в дезинтегратор. Хантер не поверил своим глазам: на лице покойного застыла… улыбка!

 - … мы предаем огню тело достойнейшего члена общества, споспешествовавшего прогрессу и процветанию Галактики! – отдуваясь и периодически приглаживая пышные черные усы, распинался коренастый тип в строгом костюме. – Необратимая и безвременная кончина вырвала его из наших рядов!

- Стойте! Стойте! – закричал Кларенс, хватая ртом горячий воздух. – Инспектор Мэйн, вы не можете его вот просто так…

Тишина, и без того стоявшая на площадке, стала оглушительной. Десятки пар глаз уставились на Хантера.

- Ничего нельзя сделать, - отрезал усач. – Не мешай нам.

Кларенс в отчаянии обвел толпу взглядом.

- Лилианна Андреевна! – умоляюще закричал он, увидев знакомое лицо. – Пожалуйста, скажите ему! Вы же врач!

Высокая женщина в темном, украшенном астрой платье, печально покачала головой:

- Он прав, Кларенс. Как бы мне ни хотелось не говорить банально, но в нашем случае медицина бессильна.

- Я должен сам в этом убедиться! Необходимо повторить…

- Мы не можем прервать церемонию ради хотелок жалкого пилота! Джеральд, будьте добры, избавьте нас от своего подчиненного. Любыми способами!

Но прежде, чем полковник успел открыть рот, Хантер выхватил боевой разрядник. Люди шарахнулись в сторону.

- У меня здесь ракета. Ядерная. Никто не уйдет обиженным, – скучно, словно читая лекцию в планетарии, пояснил Кларенс.

- Ты маньяк! – прошептал инспектор. - Угрожать заместителю председателя Совета! Это неслыханная наглость! Хватайте его, Манн!

- Дасти, ему достаточно отпустить кнопку, и от нас всех даже пепла не останется. Рискните сами.

- Я буду жаловаться! Я сообщу в Совет!

- Если не вознесетесь в стратосферу, - зловеще улыбнулся Кларенс. – Впрочем, я сам накатаю кляузу.

- За что? – вытаращился Дасти. Весь его апломб словно сдуло горячим дыханием пустыни.

- За то, дружище, что вы и пальцем не пошевелили для спасения достойного члена общества, спо… спе… как его там… эээ…

- Споспешествовавшего, – угрюмо отозвался инспектор.

- Именно, - беспощадно продолжил Кларенс. – А еще мне очень интересно, как вы и вся ваша медслужба проворонили смертельную болезнь профессора? Почему его не обследовали? Медицинская коррекция – пара пустяков, если она сделана своевременно!

- Ну, ты же знаешь Невтриносова… - попытался оправдаться Дасти. – Он человек увлеченный. Иной раз его и на десять минут не вытащишь.

- Ладно, проехали, - махнул рукой Хантер. - В общем, это вы во всем виноваты. Давайте-ка перенесем тело в медблок. Я один не справлюсь – больно шеф огромный.

 

Полковник выдернул бьющееся в конвульсиях тело из воскресительной машины, и, глухо крякнув, швырнул в телепод медстанции. Зажужжал и защелкал сканер.

«Признаки жизнедеятельности отсутствуют, коррекция невозможна» - выдал умный аппарат. Уголки губ профессора расплылись в улыбке и застыли.

- А я думаю, чего у него рот до ушей? - Хантер задумчиво почесал в затылке разрядником.

- Парез лицевых мышц, - ответила Лилианна Андреевна. – Это бывает при разрыве аневризмы в мозгу.

- Разрыве чего, простите?

- Аневризмы, - повторила врач. – Сосуд у него лопнул в голове. Ясно?

Кларенс не ответил. Напрягая все силы, он вытащил грузную тушу из телепода прямо на  пол, вошел внутрь и приказал включить сканер.

- Время кодирования двадцать восемь и две десятых! – крикнул Хантер, как только металлическая дверь с прозрачным окном отошла в сторону. – Смерть наступает через.... нам не хватает жалких пяти-шести секунд.

- Это мы и так знаем. Стоило ради этого мучить профессора целых четыре раза? – издевательски поинтересовался инспектор.

- Я думал, в какой-то момент он проживет достаточно долго. Пожалуйста, отнесите труп в морг. Пусть прохлаждается, – печально сказал Хантер и понуро побрел к выходу.

 

Кларенс, увязая в песке, шел к уткнувшемуся носом в бархан звездолету. Ярко-белая, словно козье молоко неизвестной степени свежести, луна выглянула из-за атмосферного стабилизатора. Длинная тень крылатой машины коснулась ботинок.

Стоп! Откуда это дурацкое сравнение с вкусным и полезным, но совершенно неуместным продуктом? Наверное, прочитал где-то в литературе. Может, попробовать писать рассказы? Это утопия. Такая же, как воскрешение профессора. В обоих случаях не хватает совсем чуть-чуть.

Через открытый проем в шлюз надуло немало пыли. Наверное, не стоило сбрасывать дверь – вон она валяется метрах в пяти от звездолета. Ставшие бесполезными кабели электрического привода бессильно свисают вдоль борта, уходя под фальшпол. Впрочем, все это ерунда: пятнадцать минут не очень интенсивного ремонта.

В лицо пахнуло холодным воздухом, и Хантер подставил ледяному порыву разгоряченное лицо. Через несколько минут словно обжигающий кулак ударил в лицо: явный признак пыльной бури.

Вот уж повезло, так повезло: никто не осмелится добраться до него, пока серая круговерть безраздельно властвует над пустыней! А сейчас очень не хочется выслушивать чьи-то нравоучения. И даже красавица Лилианна Андреевна кажется ведьмой, способной уничтожить, раздавить мощью науки любые попытки воскресить несчастного ученого.

Хантер задраил за собой внутренний люк и поднялся в каюту, освещенную лишь тусклым светом дежурных ламп. Лег на койку и, как только голова коснулась подушки, уснул беспокойным сном. Мозговой штурм проблемы так и не состоялся.

Когда Кларенс очнулся, буря была в самом разгаре. Черная кутерьма, прорезаемая фиолетовыми молниями, металась на экранах наружного обзора. В горле стоял отвратительный ком, и Хантер сгенерировал самый отвратительный кофе, который смог найти в памяти регенератора. Как раз под настроение.

Проглотив похожий на техническое масло напиток, он снова лег на койку, взгромоздил на живот портативный компьютер и, словно перед трудным экзаменом, открыл сразу несколько технических справочников. Мысли помчались бесконечным потоком.

Машина определяет момент смерти, «перематывает» ленту времени назад и возвращает человека в состояние, когда он был еще жив. В случае гибели от, например, огнестрельной раны все работает, как надо – пуля прилетела извне. В новой точке пространства ее нет. Но с аневризмой дело обстоит по-другому: она внутри тела и лопается сразу после «процедуры» воскрешения. Организм умирает быстрее, чем сканер медстанции успевает перевести тело в цифровой код.

Через несколько часов Кларенс почувствовал, что еще немного – и он сбрендит от медицинских и физических терминов. И никаких идей, никакого результата.

Сам не зная зачем, Хантер полез в шкафчик над койкой. Среди разного хлама под руку попалось что-то металлическое, грубое.

На ладони лежал револьвер –  некогда грозное, а ныне, в мире бластеров и разрядников, жалкое и беспомощное оружие с планеты со смешным названием Земля. Подарок друга. Хантер откинул дверцу и провернул барабан – все семь патронов были на месте, в своих каморах. Можно стрелять. И даже застрелиться.

Озарение ударило в мозг, словно лопнувшая аневризма. В голове завертелась веселая песенка.

На радостях Кларенс выхватил из регенератора самый лучший кофе с бисквитами и устроил себе грандиозный пир во время пыльной бури. За несокрушимой броней жалкая и ничтожная природа пыталась устроить конец света, а Хантер глотал чашку за чашкой, щелкал барабаном револьвера и глупо улыбался самому себе…

 

Крышка воскресительной машины приподнялась на дюйм. Время остановилось, и мир застыл в безмолвии. Хантер уже держал револьвер наготове и нажал на спусковой крючок. Медленно, как во сне, курок двинулся на свидание с капсюлем. Пуля блеснула в свете ламп. Из дула вырвались пронизанные красноватыми блестками клубы порохового дыма. Мир оттаял. В уши ударил гром выстрела, крышка откинулась в сторону. Профессор лежал неподвижно,  в его виске темнела дырочка. Струйка крови стекала на ухо.

- Как благородно с твоей стороны. Разумеется, ты избавил Невтриносова от предсмертных страданий, но дальше что? – резко спросила Лилианна Андреевна. Ее синие глаза смотрели осуждающе и вопросительно. Видимо, эксперименты пришлись ей не по душе.

- Повторить! – спокойно приказал Кларенс.

Полковник тяжело вздохнул и положил огромного ученого на ленту транспортера. Тело скрылось внутри камеры, машина зашипела. Невтриносов лежал спокойно, мощная волосатая грудь медленно поднималась и опускалась.

- Быстро! В медстанцию! – закричал Хантер.

Беловатая вспышка поглотила профессора, обращая его в цифровой код и потоки энергии. Теперь можно было не торопиться. Лилианна Андреевна взглянула на Хантера, кивнула и защелкала клавишами, нажимая на них изящными длинными пальцами.

Наконец, сверкнуло во втором телеподе, отошла в сторону металлическая дверь и ученый, грозный и вальяжный, ступил босыми ногами на пластиковую дорожку.

- Почему я голый?! – загремело во всех уголках медблока.

 

Хантер наблюдал за работой похожего на тумбу автомата. Тот усердно прилаживал дверь на очищенную от пыли шлюзовую камеру. Массивные металлические «руки» держали тяжелую плиту, рабочие щупальца ловко восстанавливали разорванные соединения и меняли пироболты. Над бетоном посадочной площадки дрожало раскаленное марево, но адская жара, казалось, не производила никакого впечатления ни на человека, ни на робота.

Внезапно Хантер почувствовал чье-то прикосновение и обернулся. За спиной стоял Дасти Мэйн. Его круглое лицо лоснилось от пота, некогда пышные усы жалко топорщились в стороны.

- Спите спокойно, инспектор,  – подмигнул Кларенс. - Я не буду жаловаться на вас в Совет.

Инспектор вытаращил глаза, набрал в легкие воздуха и закашлялся.

- Ты наглец, Хантер! Это я хотел сказать…

- Победителей не судят, дружище. Я догадался изменить причину смерти. Разрыв аневризмы перестал быть неизбежным. Он стал всего лишь вероятным. К счастью, мне удалось уложиться в один удар сердца.

- Избавь меня от технических подробностей, Хантер. Но, конечно, я поражен твоей реакцией… Я не могу понять, зачем ты впрягся за Невтриносова? Вроде как это он виноват в твоих злоключениях?

– Профессор – мой Учитель с огромной такой буквы, - съехидничал Кларенс. – Вряд ли без него я вкусил бы все прелести романтики. Между прочим, я ведь так и не снял тогда разрядник с предохранителя. До сих пор не знаю, зачем полковник мне подыграл.

Инспектор вытер пот носовым платком и поморщился, будто разжевал лимонную дольку.

- Ладно. В любом случае, если бы не ты, мне пришлось бы сидеть в этой дыре, пока не пришлют нового руководителя.

Хантер посмотрел в глаза инспектору:

- Зато я подам рапорт о переводе на планету-полигон. За профессором надо присматривать, иначе он снова влипнет в какую-нибудь историю. Суметь накосячить в алгоритме воскресительной машины мог только Невтриносов. А можно вас попросить кое о чем?

- Слушаю, - Дасти вновь принял важный и напыщенный вид.

- Дайте мне отпуск на недельку, инспектор? Мне надо привезти одного человека. Полковник все время нагружает меня заданиями. То у него тренировки, то маневры совместно с флотом…

- Ха! Заскучал без Наташи? Я поговорю с твоим начальством…

- Заранее спасибо, - перебил его Хантер и закрыл за собой только что отремонтированную дверь звездолета.

Безбрежная пустыня планеты-полигона встретила маленький звездолет дрожащим маревом над ослепительной желтизной песков. На центральном дисплее росло рябое пятно - мрачные серые купола исследовательского комплекса. Кларенс Т. Хантер связался с диспетчером и уверенно пошел на посадку.

Едва крылатая машина успела коснуться опорами посадочной площадки, долговязый мужчина с квадратным лицом выскочил из крытой галереи-потерны на залитый солнцем бетон.

В борту звездолета открылся люк. Хантер - невысокий сероглазый блондин в мятой военной форме спрыгнул на землю и протянул руку:

- Здравствуйте, профессор! У меня сейчас ботинки расплавятся.

- Дружок! Это нормальная погода для здешних мест. Я начал бы переживать, если бы вдруг повеяло прохладой.

Профессор схватил Кларенса за рукав и нетерпеливо потащил по коридору.  После утомительного марша ученый распахнул дверь кабинета. На ней, сверкая позолоченными буквами, красовалась табличка: «директор центра разработки вооружений профессор Невтриносов Т. Ф.»

- Что Вы мне хотели показать-то, Трофим Федосеевич? – хрипло спросил Кларенс, втягивая прохладный воздух пересохшими губами.

Ученый открыл холодильник и поставил на стол блюдо с ядовито-зелеными плодами размером с ноготь большого пальца.

- Ты плохо выглядишь. Подкрепись немного, - сказал он с ехидной улыбкой.

Кларенс недоверчиво лизнул покрытую мелкими ворсинками кожицу. Раскусил, и рот скособочило, будто внутри взорвалась начиненная лимонной кислотой бомба. Глаза едва не выскочили из орбит. Профессор быстро плеснул в стакан воды, сам же с аппетитом прожевал пару «термоядерных» даров природы.

- Не нравится? По-моему, так ничего.

- У меня нет слов, - спокойно сказал Кларенс. - Это все, зачем вы меня оторвали от важных дел? Проверить, придется ли мне по душе вырвиглазный фрукт?

- Это ягода. Подожди минуту.

Приложив палец к считывателю ДНК, Невтриносов сунул голову в недра огромного сейфа. Кларенс с трудом подавил активное желание отвесить профессору пинок и захлопнуть за ним массивную дверцу. Впрочем, это вряд ли что-то изменило бы.

Наконец ученый почесал квадратный подбородок и удовлетворенно хмыкнул.

Кларенс взял в руки непонятный продолговатый прибор.

- Новейшее оружие. Моя личная разработка! – воскликнул профессор. Его глаза сияли, как у ребенка, который сложил трудную головоломку. – Боевой разрядник плюс пусковая установка миниатюрных ракет. Встроен фонарик. Ну, так, на всякий случай.

- Не очень удобно. Оружие должно быть в форме хотя бы пистолета, а не пульта с кнопками, - резюмировал Кларенс.

- Плата за компактность. Рукоятка сильно увеличивает габариты. О точности не беспокойся – вспомни, куда обычно попадает молния.

- Куда попало, - съехидничал пилот.

Ученый навис над Кларенсом, как падающая башня:

- Но-но! Попрошу без глупых шуточек, первый уорент-офицер Хантер! Ты откомандирован в мое распоряжение, забыл?

- Я в армии человек случайный… просто поменял рутину на романтику. Так я могу попробовать?

- На испытаниях разберешься. Ракеты возьми! – профессор швырнул Кларенсу ремень с чехлом с красным крестом и подсумком.

- Зачем в симуляторе аптечка?

- Вечно ты спросишь так, что не знаешь, как ответить. Входит в комплект!

Профессор торопливо нажал на рукоятку массивной стальной двери.

Кларенс озадаченно почесал в затылке электродами разрядника:

- Постойте, разве вход в симулятор находится у Вас в кабинете?

Невтриносов схватился за голову и застонал:

- Вали уже! Мне лучше знать, что у меня и где!

На секунду Кларенсу показалось, будто на лице профессора мелькнуло выражение вины и острой жалости.

 

Загудел и лязгнул электромагнитный замок, освещенный кабинет остался позади. Кларенс шагнул в кромешную тьму. Перед глазами промелькнула радуга, словно кто-то плеснул в лицо светящейся краской. Физический перенос?

Где-то вдали замаячила призрачная серая муть. От холодного, сырого воздуха перехватило дыхание. Кларенс включил фонарь, яркий луч осветил мрачные, увитые плющом и лианами высокие стены. Сделав несколько неуверенных шагов, он почувствовал на затылке чей-то пристальный взгляд, обернулся и посмотрел вверх. Два блестящих глаза с явным интересом рассматривали человека. Кларенс сдвинул предохранитель, и тонкий писк эхом отозвался во всех уголках огромного зала.

Черная тень метнулась в прыжке. Хантер вдавил кнопку, и фиолетовая молния на секунду осветила летящую тварь с почти человеческим лицом и длинным жалом. Разряд прожег жуткое создание и ушел в стену. В глазах заплясали цветные круги. Сквозь безумное мельтешение Кларенс едва разглядел, как дымящаяся, обугленная туша монстра с отвратительным чавканьем раскрылась и выбросила извивающееся щупальце.

Хантер испустил дикий вопль и рванул, что есть силы на свет, туда, откуда едва заметный ветерок доносил сырую прохладу. Внезапно земля ушла из-под ног. Сердце, только что бешено стучавшее где-то в районе пяток, прыгнуло к горлу и перекрыло кислород. Наверное, конец.

Вода – мягкая субстанция лишь на первый взгляд. При высоких скоростях она тверже бетона. Полет, казалось, никогда не закончится…

От удара Хантеру показалось, будто из него вышибло дух. Он кое-как вынырнул и отчаянно забултыхался в черной, обжигающей ледяным огнем, воде. Течение ударило его о стену, рука скользнула по мокрому, скользкому камню и вдруг ухватилась за упругую ленту, свисающую до самой воды.

 Напрягая все силы, Кларенс начал карабкаться в темноту. Нащупав край скалы, он кое-как сумел выбраться на твердую землю.

Кто-то большой плеснул в холодной подземной реке. Кларенс направил вниз яркий белый луч, но увидел только пробежавшую по зеркальной поверхности рябь. Он посветил вверх и задрожал отнюдь не от холода, несмотря на то, что одежда промокла насквозь.

К потолку приклеились два пульсирующих бугристых мешка. К воде свешивались фиолетовые, похожие на веревки, щупальца. На всякий случай Хантер снес разрядом обоих монстров – мало ли на что взбредет им в головы.

Искра разрядника зажгла серо-зеленую завесу плюща на отвесной стене. Кларенс протянул к огню руки. Замер, наслаждаясь блаженным теплом. Когда, наконец, разум снова обрел способность мыслить жуткая, почти нереальная догадка ржавым гвоздем врезалась в мозг: это не симулятор! В имитации реальности нельзя промокнуть!

Плющ прогорел почти полностью. На секунду огонь ярко вспыхнул и погас, осветив на секунду все закоулки почти прямоугольной пещеры с гладкими стенами. В дальней стене, между небольших валунов, темнело идеально круглое отверстие.

 Кларенс вставил в отверстие разрядника ракету из патронташа и зашагал к выходу.

Стены мало-помалу расступались. Хантер прошел по узкой тропинке по краю подземной трещины и выбрался в широкое ущелье между шершавыми серыми скалами. Где-то далеко алели горные вершины, залитые огромным оранжево-красным солнцем. Ничего себе – красный гигант! В какой же звездной системе он находится?

Совсем рядом что-то зашевелилось, и Кларенс, не веря самому себе, протер глаза. И еще раз. Видение не исчезло.

По каменистой тропе уныло брел слоненок, таких много в зоопарках на самых разнообразных планетах. Печального вида создание осторожно двигалось вперед, ощупывая хоботом небольшие валуны. Внезапно существо свернулось в двухметровый шар и бесшумно метнулось к остолбеневшему человеку.

Электрический разряд оставил на блестящей, словно полированной, поверхности черное пятно. Монстр снова стал  «слоником», издал странный звук, похожий на резкое «пшшш» и выпустил струю жидкости. В нос ударил запах формалина. Кларенс успел прыгнуть в сторону - едкая смесь слегка зацепила одежду.

Хобот резко махнул над самой землей, пилот рухнул навзничь и взвыл от резкой боли, пронзившей левую ногу до самого бедра. Над головой нависли острые серые скалы.

«Слоник» отскочил назад и снова зашипел. Вонючие брызги едва не попали в глаза.  Кларенс сжал зубы и надавил на кнопку оружия - фиолетовая молния ударила прямо в извивающийся нарост. То, что у нормального животного называлось бы головой, превратилось в бесформенную головешку.

Еще разряд – существо съежилось в потемневший ком и, подскакивая, покатилось прочь. Хантер попытался выстрелить ракетой – монстр не излучал тепла, и  умная электроника, сердито буркнув, запретила пуск.

В ущелье воцарилась полная тишина. Лишь ветер едва слышно шелестел в скалах.

Закусив губу, Кларенс прижал анализатор автоматической аптечки к распухшей и посиневшей лодыжке. Вспыхнула надпись «анестетик и коллаген введены, рекомендуется обратиться в ближайший стационарный медпункт». С тем же успехом аптечка могла бы порекомендовать найти здесь ресторан.

Впоследствии Кларенс вряд ли сказал бы, сколько он, чертыхаясь и кряхтя, хромал по усыпанному камнями дну ущелья, пока не наткнулся на массивную металлическую дверь. Каким образом она оказалась в скальном массиве?

- Ну, офигеть теперь, - сказал сам себе Хантер и потянул блестящую ручку задвижки. Внутри тусклым синим светом горели лампы дежурного освещения. Ага, раз есть электричество, значит, где-то есть и генератор. Причем, что самое любопытное, рабочий.

Кларенс, хватаясь за абсолютно гладкие серые стены, заковылял по бесконечному тоннелю. Несколько раз он останавливался, глубоко вдыхал прохладный воздух, и вновь двигался дальше, пока не уперся в еще одну дверь. Щелкнул замок.

Перед измотанным человеком, словно пещера Али-Бабы, открылся ярко освещенный зал. Абсолютно пустой, если не считать двух массивных башен нейтринных генераторов и самого большого сокровища во Вселенной – источника очищенной питьевой воды.

Кларенс, отчаянно кряхтя, проковылял в короткий коридор и выбрался в ущелье по другую сторону горы навстречу очередному обитателю планеты.

Чудовище было огромно. Белесая, с голубоватым гребнем голова едва не возвышалась над окружавшими ущелье скалами. И страшное, окутанное кровавой дымкой существо двигалось в практически полном и от того неестественно жутком безмолвии.

Удивительно, но Кларенс более не чувствовал страха, наверное, предыдущие встречи с местной фауной высушили душу. Он поднял разрядник и нажал на кнопку пуска ракеты.

Головка наведения, как ни странно, захватила цель, и ракета, хлопнув, синей бабочкой трассера рванулась в свой смертный путь. Хантер не стал смотреть. Он едва успел добраться до двери, как белая вспышка залила коридор с силой десятка полуденных солнц.

На секунду сердце кольнула игла ужаса. И тут же вместо страха пришло успокоение, рабская покорность судьбе. И когда ударная волна швырнула Хантера в каменную стену так, что спина отозвалась незатихающей болью, он принял смерть, как нечто само собой разумеющееся, обыденное. Как избавление.

Кларенс остался жив. Видимо, основная часть энергии, отраженная скалами, ушла в красноватое небо. Но и того, что осталось, хватило с лихвой, чтобы сломать, изувечить хрупкое человеческое тело. Он попытался пошевелить пальцами ног – никакой реакции, будто кто-то выключил всю нижнюю часть тела.

Это конец. С такими увечьями нет никакой надежды выжить. Хантер взвыл ломая ногти о бетон, и звериная ярость, страшное желание мести застлали разум и заглушили боль.

Кровяной сгусток мешал дышать. Хантер кашлянул, содрогнулся от боли, сплюнул и пополз. Пытаясь цепляться руками за гладкий пол, подтягивая непослушное тело, он добрался до распахнутой двери и вывалился в освещенный зал. Какая удача, что он, разгильдяй этакий, забыл повернуть задвижку.

Ему едва хватило сил добраться до источника с водой, он извивался и царапал ногтями стену, но подняться и промочить пересохшее горло так и не сумел. Жалкие полтора метра стали равны высотам самых недоступных горных вершин.

В голову навязчиво лезла мысль, что профессор – блестящий исследователь, и великий экспериментатор, чего-то недобрал, как цивилизованный человек. Жаль, что теперь вряд ли будет возможность высказать коварному ученому правду в лицо.

Кларенс вытащил из патронташа ракету, и попытался вставить ее в пустое отверстие зажатого в руке разрядника. В другое время он сделал бы это одним движением руки, но сейчас пружина фиксатора превратилась в почти непреодолимое препятствие. Усилий искалеченного тела едва хватило, чтобы ракета защелкнулась, наконец, в металлической трубке. Что ж, легкую смерть надо заслужить. Теперь достаточно нажать на кнопку…

Но система наведения второй раз за день отменила пуск, отказавшись даровать избавление своему владельцу. Предохранитель? Хантер застонал, поднял голову и, что было сил, ударился ей о бетонный пол. Увы. Он даже не потерял сознание.

Внезапно дверь распахнулась, и чей-то удивленный голос воскликнул:

- Живой человек!

Кларенс приподнялся и уставился на двух рослых десантников. На их мужественных лицах явно читался страх.

Один из военных, в ненавистной всем курсантам форме сержанта, пошарил в подсумке для ракет и зачем-то заглянул в аптечку:

- Есть маяк! Мы спасены, капрал! Спасены!

Стараясь ступать как можно мягче, солдаты вынесли Хантера на каменистое плато между серых скал. Туда, где совсем недавно ракета настигла чудовище.

От каждого шага невольных спасателей темнело в глазах, но физические страдания были ничем по сравнению с яростью, и рука изо всех сил сжимала рубчатое тело разрядника.

В розовом небе засияла фиолетовая звезда, она пролилась радугой, и десантники потащили Хантера в медицинский центр планеты-полигона. Но прежде кто-то очень жестокий наступил ему на руку так, что хрустнули кости, и вырвал оружие из бессильно разомкнувшихся пальцев.

 

«Объект Кларенс Т. Хантер, углеродная органическая форма жизни, сканирован и закодирован. Общая масса 62 килограмма.

Состав:

кислород – 39 кг,

углерод – 11.78 кг,

водород – 5.58 кг,

азот – 3.1 кг,

кальций – 0.62 кг,

фосфор, сера, натрий, хром, магний, железо, йод, фтор, бром, марганец, медь, селен…

Оцифровка…

Список повреждений сохранен в файл.

Дематериализация…

Коррекция повреждений…

Предварительная сборка…

Переполнение, аварийное завершение программы…

Восстановление…

Коррекция повреждений…

Предварительная сборка…

Материализация…

Телепортация завершена, объект Кларенс Т. Хантер успешно восстановлен и откорректирован. Нажмите любую клавишу».

 

Металлическая дверь телепода номер два с жужжанием отъехала в сторону. Абсолютно голый Кларенс прежде, чем кто-либо успел его остановить, вихрем вылетел в коридор. Какая-то девушка в ужасе прижалась к стене, пропуская безумца.

Хантер влетел в кабинет профессора и схватил лежащий на столе разрядник. Щелкнул предохранителем, навел оружие на омерзительно ухмыляющуюся рожу и нажал на кнопку… Ничего не произошло.

Профессор тяжело вздохнул и разжал ладонь. На ней блестел боевой модуль:

- Я предпринял кое-какие меры предосторожности.

Кларенс рванулся вперед, сильные руки сержанта-десантника схватили его за плечи.

- Ну-ну, не стоит так переживать. Ты принял участие в очень ответственном эксперименте. Я бы даже дал тебе вторую медаль. Несмотря на то, что на планете не было никаких монстров.

- Как… никаких? Не может быть…

- Все, что ты видел – твои страхи, не более того. Местные существа – живущие на скалах зверушки размером с ладонь. Они способны воздействовать на разум, пробуждая спрятанные в подсознании угрозы.

- Но я убивал их собственными руками! Я видел, как чудовища сгорали!

Невтриносов вышел из-за стола, улыбающийся и вальяжный:

- Ты просто хотел это видеть.

- Но моя нога!

Профессор сердито сдвинул брови:

- Ты сам ее сломал о камень, пока боролся с собственным воображением. А уж выстрелить ядерной ракетой в нагретую солнцем скалу - очень умно с твоей стороны.

- Кто бы мне еще сказал… - злобно процедил сквозь зубы пилот.

- А если бы ты знал, не стрелял бы? – ухмыльнулся Невтриносов, - Впрочем, не было бы счастья… атомный взрыв спугнул или уничтожил существо, промывающее тебе и тупым, как пробки, десантникам мозги.

- Значит, все это – галлюцинации, что ли?

Профессор почесал квадратный подбородок.

- Именно так, ха-ха-ха. И ты, как распоследний болван, позволил местной мелюзге себя надуть. Если человек дурак, это навсегда.

Мертвая хватка десантника неожиданно ослабла, и Хантер, что было силы, двинул кулаком в нагло улыбающуюся рожу профессора. Тот завыл, запнулся за стул и покатился по  полу, держась за скособоченную челюсть. Кларенс попросил у сержанта куртку, и побрел в медблок, связав на манер смирительной рубашки длинные рукава.

 

Хантер проснулся посреди ночи. Какая-то мысль, странная, скребущая подсознание догадка не давала ему покоя, адским огнем жгла мятущуюся душу. Немного покрутившись, он сел на койке и начал медленно размышлять вслух, словно пробуя на вкус каждое слово:

- Значит, тварюшки воздействуют на разум. Вроде ничего необычного в этом нет – кто знает, кто там встречается. Но откуда им известно о человеке? Нет, не так. Людей они, без сомнения, видели.

- Кларенс, - сонный голос дежурного фельдшера-оператора прервал тяжкие раздумья. - Три часа ночи. Дай поспать, а?

-Дебби, подожди. Слушай меня. Если когти, зубы или электрические разряды будут работать во всей Вселенной, то более тонкие воздействия требуют настройки на конкретную нервную систему или биохимию. И эти настройки тысячелетиями вырабатываются эволюцией.

- Что ты хочешь сказать? – невысокая молодая женщина зевнула и встала со своей койки.

- Видишь ли, Дебби, капля зарина убивает человека, воздействуя на фермент холинэстеразу. Но у многих негуманоидов нервный импульс передается по-другому, и зарин для них не опаснее простой воды. А подсознание – куда более сложная материя.

- Совпадение?

- Скорее, я напишу научно-фантастический роман, наугад тыкая в клавиатуру. Но вероятность ненулевая, особенно если обитатели планеты разумны. Бегом к медстанции, мне нужен характер повреждений моей ноги. Посмотри, можно ли их получить, ударившись о камень!

Кларенс рванул стальную дверь и включил питание. Пальцы фельдшера пробежали по клавиатуре:

- Записи… стерты. Пусто. Ничего нет. Ты где? Эй, Кларенс?

- Хорошо, что вы не успели уничтожить отходы, - ответил Хантер, швыряя прямо на пол содержимое мусорного контейнера.

- С тем тарарамом, что ты устроил, было не до них. Кстати, Невтриносов, едва вышел из медстанции, заявил, что подаст рапорт командованию: ему нужен пилот. Тебя, наверное переведут сюда, в Центр.

Кларенс медленно встал, держа в руках изодранную куртку. Помещение наполнил острый запах формалина.

- Спасибо за помощь, Дебби. Я знаю, какую награду потребовать у профессора. Пусть только попробует мне отказать. Я его в порошок сотру, интегралы считать заставлю. Придумал же спасательную операцию. Можно немножко… нет, много пафоса?

- Может, ты сперва вылезешь из мусора?

Хантер усмехнулся. Впервые через годы после Миссии он понял, что все еще может улыбаться!

- Я среди отбросов общества чувствую себя таким значительным. И так: отныне и навсегда верным спутником и товарищем странствующего рыцаря станет... угадай с трех раз, кто? Разумеется, боевой разрядник. Со встроенной ракетной установкой, куда уж я без нее?

- Вот шут гороховый, - едва выговорила Дебби сквозь приступ неудержимого смеха.

 

Иногда, ради тренировки, я страдаю ерундой и слегка подправляю классику.

Денисов первый вышел вперед до барьера и провозгласил: 
— Так как пготивники отказались от пгимигения, то мы будем пгимигять их насильно! Вот тебе, твагь! 
Денисов врезал Безухову кулаком в живот. Тот согнулся, хватая ртом воздух. Денисов распрямил его ударом и нанес мощный хук в челюсть. Безухов повалился ничком. Рядом Несвицкий проделал то же самое с Долоховым... 
- Не забывайте, дуэли запгещены указом импегатога, - с достоинством сказал Денисов, отдуваясь и потирая ободранные костяшки пальцев...

Так как мой рассказ "Миссия за Бездной" вызвал некоторое... гм... непонимание, я закину сюда статью, которую написал когда-то для литпортала "Перекрестки миров".

 

Кларенс и Шейла влетели в студию. Едва они уселись перед микрофоном, вспыхнуло табло «В эфире».

- Здравствуйте! – начал Хантер. - С вами передача «Прозаическая тетрадь» и ее бессменный ведущий Кларенс Т. Хантер. Ну и Шейла со мной. А Вилли Пата сегодня не ждите – он изрядно намаялся со своей машиной и свалился без сил. Тем более что он – штафирка. То есть, человек сугубо штатский, а тема у нас военная.

- Да, - подхватила Шейла. – Наша тема сегодня – академии. Ну, в смысле разные учебные заведения в романах. От магических и до учебок десантников.

- И первое, что забывают авторы, ответить себе на вопрос: а что же самое важное в армии? Если что, маг – тот же воин, только оружие у него другое, - Хантер почесал в затылке электродами боевого разрядника. – Ну, вроде этого прибора, что у меня в руках.

Шейла протянула было руку к оружию, но быстро ее отдернула, не желая получить удар током.

- Спрячь игрушку, - она посмотрела исподлобья и продолжила: - А самое главное для солдата – дисциплина. Правда, для тебя, Хантер, это слово незнакомо.

- Это неправда, - возразил Кларенс. – Я еще ни разу не ослушался начальство и всегда помню завет Наполеона.

- Какой завет?

 - Один янычар сильнее десяти французских солдат, десять янычар - равны десяти французам, сто французов превзойдут десять тысяч янычар! Другое дело, что я всегда думаю, как лучше выполнить приказ. Но мы ушли от темы. Продолжай, Шейла.

-  Что я хотела сказать? А дисциплину солдату вбивают при прохождении курса молодого бойца. Не зря сержант орет дурным голосом. Он давит на психику, на нервы новобранца, требуя от него беспрекословного подчинения и выполнения самого глупого или нелогичного приказа. Потому что армия без дисциплины – это сброд.

- И ты орешь? – прищурился Хантер.

- Разумеется, - отрезала Шейла. – Чего вообще спрашиваешь? А то ты не видел, как я гоняю будущих десантников строем. Часами. Как обзываю их последними словами, называю девочками и так далее. Но, разумеется, все в пределах уставов и наставлений.

- Представляю себе строевую подготовку для магов и волшебников, - съехидничал Хантер.

- Им бы она тоже не помешала, - отпарировала Шейла. - Так вот, курс молодого бойца должны пройти все, кто собрался… короче, в приключения. В противном случае он будет обузой для своих товарищей. Или попросту сгинет. И об этом авторы часто забывают. У них учебное военное заведение запросто может выпустить офицера с гражданскими замашками. И ходить герой будет в мятой форме, вроде твоей, Хантер.

- Я же пилот, уорент-офицер. По сути, не столько солдат, сколько военный специалист. Шейла, ты видела хоть одного пилота в чистой, выглаженной форме?

- Пожалуй, нет. Ну, кроме тех, кто вышел из сержантов, - на этот раз пришел черед ехидничать Шейле. – Что там дальше?

Хантер, наконец, сунул разрядник в карман:

- Нет, понятное дело, если заведение чисто гражданское, вроде Хогвартса, то курс молодого бойца можно бы и пропустить. Но. Маги во вселенной Роулинг постоянно имели дело с весьма разрушительным оружием. И дисциплина в таком заведении должна была бы стоять на первом месте. Ну, так, по логике. Банальной муштрой можно было бы избежать многих проблем. Собственно, это главное, на чем я хотел заострить внимание.

- Конечно, - согласилась Шейла. – Это – фундамент. Без него все остальное здание попросту рухнет. А дальше все просто: общий курс обучения и специализация. Ей нельзя пренебрегать даже среди рядовых. Кто-то лучше стреляет, кто-то любит возиться со связной аппаратурой, кто-то водит боевую машину. У всех свои способности и свое обучение.

- И здесь многие авторы позволяют себе мешать все в одну кучу. И вдруг по ходу сюжета получается, что водитель, скажем, БМП, взлетает на челноке и эвакуирует десантников из опасного места. А потом еще и настраивает компьютер звездолета на возвращение. Кто ж его всему учил-то? Это как Эллен Рипли, которая всю сознательную жизнь управляла звездолетами, а после единственного курса стрельбы из винтовки начала мочить замонстрячек так, что все десантники обзавидовались.

- Это я еще не говорю по поводу зачисления в академии не по способностям, а по происхождению там или за деньги, - добавила Шейла.

- А разве так не бывает… на отсталых планетах? – спросил Хантер.

- Бывает, но такие герои в кавычках должны бы склеить ласты при первых же реальных трудностях. А они мочат всех, да еще и принцесс в жены получают. Тебе не кажется, что нам пора?

Хантер глянул на часы:

- Пожалуй. А то Вилли проснется и заставит нас испытывать свою машину. До свидания, дорогие радиослушатели. Надеюсь, мы с вами еще увидимся… ну, если наш сумасшедший изобретатель не разыщет нас…

Дверь приоткрылась:

- А, вот вы где! А я? Почему меня не пригласили? – разнылся Вилли.

- Как ты нас нашел? – спросила Шейла.

Вилли поднял руку с зажатой в ней коробочкой:

- Вот! Детектор Хантера! Улавливает его биополе. Правда, почему-то лишь когда вы вместе. Короче, девочки и мальчики, я перенастроил систему мгновенного перемещения! Поехали?

Хантер выключил передачу.

 

Missionbeyond the void. Миссиязабездной.

 

Кларенс Т. Хантер запихал конспекты, учебник и портативный компьютер в пухлый армейский ранец, взвалил его на спину и, шаркая тяжелыми ботинками по светлому пластику пола, вышел из аудитории. Спустился по мраморной центральной лестнице и сразу забыл об экономии сил: однокурсники, собравшись в кружок, что-то оживленно обсуждали. Разве такое можно пропустить?

- По-моему, герой фильма – полный кретин. Отправиться вдвоем с напарницей на планету, полную кровососов! – ухмыльнулся толстяк по прозвищу Рыжий.

- А я вообще не понимаю, почему действие вампирских сериалов всегда происходит возле экватора или в средних широтах? Я бы перенес сеттинг куда-нибудь  ближе к Северному полюсу, где одна доооолгая ночь! – Кларенс, для которого существовало только его собственное «личное пространство», схватил Рыжего за пиджак.

- Полегче, дружище! – отличник и гордость университета буквально отодвинул наглеца. - И чем бы они там питались? Сосали кровь у пингвинов?

- Нет, у эскимосов, приятель, у эскимосов!

- Ша! – вдруг сказал рыжий. – Кровосос!

К студенческой компании подошел Лев Эрнестович – заместитель декана.

- Кто еще не сдал тест на тренажере? – резко спросил он, пригладив черную бородку.

Кларенс сделал вид, что не услышал вопроса.

- Хантер, ты? Кто не пройдет испытание, к экзаменам допущен не будет!

- Но я не смогу! У меня нет времени! – возопил несчастный студент.

- Ничего не знаю. На меня тоже давят. Мне пришла разнарядка, чтобы тест прошли все. Не знаю, для чего это нужно Совету. Так что будь добр, найди время.

Кларенс вздохнул и поплелся на второй этаж. В конце концов, тренажер ни к чему не обязывает.

В большой комнате белые металлические шары в два человеческих роста ждали новую  жертву. «Выберите романтику вместо скучной рутины? Пройдите тест!» - гласил криво прилепленный к стене плакат.

Кларенс пригладил отклеившийся уголок, приложил руку к считывателю ДНК, и на выпуклой глади открылся черный проем. Еще одно подтверждение личности – дверь автоматически захлопнулась. Все, назад дороги нет, только в пыточное кресло. Перед изумленным студентом вспыхнула голубоватая надпись:

«Проба номер один: найдите на картинке цифры от 1 до 89».

После прохождения четырех проверок на внимательность, Хантер пришел в восторг. Он с легкостью нашел отличия в картинках, в момент решил задачу на сортировку, и за несколько секунд вернул двадцать предметов на место, не допустив ни единой ошибки. Пятое испытание Кларенс едва не провалил. Удержать шарик в центре движущегося лабиринта оказалось почти непосильной задачей. Наконец, мелодичная трель звонка возвестила о главной части теста. Панорамный экран заискрился звездной пылью, и голубоватые буквы, падая с разных сторон, сложились в слова:

«Тренировочное задание: пролетите через ворота и поразите мишени…»

Через два часа экраны погасли, щелкнул автоматический замок. Дверь бесшумно открылась. Кларенс взвалил на плечи рюкзак, спустился по парадной лестнице и понуро побрел по дорожке, закрыв глаза. Он открывал их каждые пятнадцать секунд, запоминая  и анализируя обстановку, выстраивая в голове маршрут. Группа студентов чуть слева, девушка прямо по курсу… боже, что за сооружение у нее на голове? Кларенс взял чуть в сторону и разминулся с неизвестной студенткой. А это еще кто? Ба, Рыжий! Однокурсник обнимал за талию стройную накрашенную девицу.

- Жених и невеста, тили-тили-тесто! – заорал Кларенс.

Дама недовольно поморщилась.

- Слушай, а я прошел тест! – заорал Хантер и едва не задохнулся. От Рыжего отвратительно разило духами.

- Отпад! – сказал Кларенс, едва перевел дух. - Такие классные головоломки. Потом, правда, все выродилось в стрелялку. С кораблем-маткой пришлось повозиться. Еле угрохал.

Толстяк широко улыбнулся:

- Да ведь ее совсем просто валить! Ракетами!

Хантер схватил приятеля за плечо:

- В самом деле, я никак не могу понять логику. Почему тест закончился так неожиданно? Я бы кое-что переделал.

Рыжий выхватил у него рюкзак и выудил оттуда толстый том с изображением звездного крейсера на обложке.

- Ха! Лучше найди себе живую Джейн!

- Не знаю.  – Кларенс почесал затылок. - Как-то не очень получается. Наверное, не судьба.

- Может, для начала хотя бы рубашку выгладишь? И посмотри, что у тебя на башке!

- Фи, сероглазик, - ухмыльнулась девица.

Рыжий брезгливо прикоснулся к светлой шевелюре приятеля. Кларенс шмыгнул носом, забрал у однокурсника ранец и побрел в свой коттедж.

 

Люди в серой форме пришли прямо на экзамен и, к вящей радости почти уснувшей экзаменационной комиссии, оборвали монотонно-заунывную речь Кларенса на полуслове:

- Служба вербовки, Десантный Корпус! Вы нам нужны! Прямо сейчас!

Лев Эрнестович поднял руку и открыл было рот.

- Профессор, не протестуйте, - оборвал его, видимо, старший, - Это не обсуждается. Наш визит связан с результатами теста. Время не ждет.

Офицеры буквально выволокли Кларенса на станцию и втолкнули в пригородный поезд. Утопающие в зелени белые трехэтажные коттеджи студенческого городка качнулись и уплыли назад. Результаты испытания? Почему такая спешка? Нехорошие мысли роились в голове. Но когда железная дорога начала огибать посадочную площадку космодрома, и в окне показались звездолеты, все страдания вылетели у Кларенса из головы. Он прилип к стеклу, бормоча про себя классификацию. Офицеры вытолкнули его из поезда и потащили к десантному челноку. «Шайенн», - прошептал студент.

Похожая на жука машина рванулась вверх, как пробка из бутылки, и через несколько минут вплыла в шлюз тяжелого крейсера. Интересно, почему никто не закрыл шторками иллюминаторы?

- А неплохо у вас автоматика работает. Эй, вы, носопырки! Чего молчите-то? – распинался Кларенс. Офицеры не повели даже бровью.

Хантера грубо втолкнули в каюту. Когда через несколько часов дверь открылась, узник запротестовал – плюхнулся на койку и демонстративно отвернулся. Тогда два уже знакомых офицера схватили его под руки, проволокли ярко освещенными коридорами, втащили в какой-то кабинет и швырнули под ноги коренастому мужчине с мрачным лицом. Пленник сложил руки на груди и уставился на зазывные плакаты на стенах.

- Поднимите его, - прозвучал приказ.

Кларенс моментально оказался на ногах. Только сейчас он разглядел нашивки и многочисленные орденские планки*. Военный покусал губу и продолжил:

- Не время шутки шутить. Нам пришлось пойти на крайние меры. От лица Десантного Корпуса приношу свои извинения за нарушение принципа добровольности.

- Надеюсь, мне дадут чего-нибудь погрызть, - пожал плечами Кларенс.-  Только причем здесь моя скромная персона?

- Притом, молодой человек, что из миллионов кандидатов система выбрала тебя. С большим отрывом.

- А я думал, мои достижения далеки от идеала.

 - Результаты теста не обсуждаются.

Офицер указал на портативный считыватель ДНК:

- Если ты согласен, поставь подпись. Врать не буду: Миссия трудная и опасная. Возвращение сомнительно. Но мы рассчитываем на твою преданность долгу: времени осталось очень мало.

- Так бы и сказали, что у меня нет выбора, - Кларенс, бросаясь в бездну неизвестности, прижал руку к регистратору.

- Отлично! – оживился офицер и нажал кнопку коммуникатора. – Сержант Уильям Логан, зайдите ко мне!

В кабинет вошел высокий статный мужчина. Он что, родился в форме?

- Сержант Логан явился по Вашему приказанию, сэр!

- Определите новобранца Хантера в казарму, сгенерируйте обмундирование и поставьте на довольствие. С завтрашнего утра займетесь строевой и физподготовкой. Да, побрейте его наголо – и в душ! А то он превратит крейсер в рассадник вшей!

- Постойте! – возопил Кларенс. – Строевая… что?

- Разговорчики! Курс молодого бойца и армейскую подготовку пилота я за тебя проходить буду? Теперь  ты – курсант! Отныне сержант Логан и первый уорент-офицер Спанкмайер - твои профессоры и деканы!

- А вы-то кто?

- Виноват. Я – полковник Джеральд Манн, командир десантной группы тяжелого крейсера «Тикондерога», на котором ты имеешь честь находиться.

Полтора месяца подготовки показались Кларенсу адом. Постоянная строевая муштра и физподготовка сменялись зубрежкой уставов. И, как будущий пилот, Хантер изучал и готовил к вылету учебный «Шайенн». К вечеру бывший студент валился, на койку, как убитый. Утром все начиналось сначала.

Единственным светлым моментом в уставном кошмаре была стандартная импульсная винтовка M41. За стрельбу курсант удостоился скупой похвалы сержанта. Но за форму Хантеру влетало вдвойне.

- Почему брюки висят, курсант Хантер? – под издевательские смешки строя закричал сержант прямо в лицо подопечному. – Затянуть ремень! Ты солдат или мешок с тряпьем? Два круга с полной выкладкой бегом марш!

- Так точно, сэр, - пролепетал Кларенс, вызвав еще большее раздражение Логана.

- Не «так точно, сэр», а «есть, сэр»! В свободное время вместо отдыха будешь повторять устав!

Наставник побагровел и заорал, раздувая ноздри, словно разъяренный бык:

- Заруби себе на носу: «так точно» и «есть» - разные ответы! В бою путаница может дорого обойтись твоим товарищам, если тебе наплевать на собственную задницу! Три круга бегом, марш!

- Есть, сэр, - под смешки и улюлюканье строя Кларенс, едва не обливаясь слезами, бросился выполнять приказание.

Через две недели муштры и унижений, на утреннем построении Логан гаркнул:

- Курсант Хантер, на сегодня строевая подготовка отменяется! Поступаете в распоряжение пилота - уорент-офицера Спанкмайера!

- Есть, сэр! – ответил Кларенс.

Пилот – невзрачный мужчина с печальными синими глазами, открыл переходной люк учебного челнока с номером «2». Хантера он пропустил в застекленный, выступающий вперед нос, сам же занял место инструктора сзади.

- Вообще-то, сначала положена тренажерная подготовка, - как бы извиняясь, сказал Спанкмайер. – Но я предпочитаю не тратить время даром. Может, тебе летать в принципе не дано?

Катапульта швырнула челнок в космос. Звезды засверкали веселыми искорками. Прямо над головой, укутанная рваными космами облаков, раскинулась поверхность учебного планетоида. Кларенс осмотрел приборы – не считая панели вооружения, управление не сложнее туристического звездолета. Даже проще – нет межзвездных режимов!

- Попробуй порулить немного, – раздался в наушниках тихий голос Спанкмайера.

Кларенс покачал челнок, добавил и прибрал ход. Попробовал отойти подальше от крейсера. Машина чуть инертная, немного неуклюжая, но все же… Курсант резко развернул и сориентировал челнок носом по орбите. Хотел потянуть ручку ускорителя, она не двинулась с места. Инструктор держал ее мертвой хваткой.

- Стоп! – сказал он. – Неплохо! Университет, факультет, специализация, курс?

- Звездоплавания, строительство звездолетов, безопасность и защита, четвертый, - четко ответил Кларенс.

- Класс гражданской лицензии?

- Второй, сэр!

- Так… - инструктор на секунду задумался. – Рискнешь в атмосферу? На руках?

- А куда, сэр? Карта, ориентир?

- К черту карту! Почти на экваторе – пик! Его только слепой не заметит! Плотность атмосферы – ноль, девяносто четыре!

Далеко впереди облачную пелену прорвала маленькая черная заноза.

Кларенс пробежал глазами по приборам, прикинул орбитальную скорость, траекторию снижения, тормозной импульс. Дыхание перехватило. Ну, сейчас он покажет, что умеет…

Курсант выжидал. Планетоид поворачивался, черная иголочка постепенно росла, она резала рваную белую вату, словно торчащий вертикально нож. Максимальный угол входа в атмосферу для челнока «Шайенн» составляет… Кларенс потянул рычаг ускорителя, и через несколько секунд кабину осветило бушующее за бронестеклом пламя. Положив ладони на ручки управления, курсант едва заметными, ленивыми движениями, удерживал машину на траектории. На секунду Хантер глянул на инструктора – руки пилота покоились на коленях.

Наконец, стихия за бортом унялась, и челнок пронизал белесую пелену. Внизу поплыли мрачные серые скалы. Если здесь навернуться – пиши пропало.

- Аэродинамические плоскости! – крикнул Спанкмайер.

- Пока не нужно, сэр, - ответил курсант. – Корпус создает достаточную подъемную силу. Если ее не хватит, вихревые двигатели изменят вектор!

- Ха! Ну, как знаешь!

Впереди выросла гигантская стена – тот самый пик-ориентир.

- Справа уступ! Садись туда! – крикнул инструктор.

Кларенс выпустил опоры и опустил машину на плоский выступ скалы. Слева темнела бездонная пропасть. Справа, прямо за бронестеклом, уходила ввысь аспидно-черная гладь.

- Передохни, пока крейсер не сделает виток. Надеюсь, с взлетом и стыковкой у тебя проблем не будет, - сказал Спанкмайер и вдруг добавил: - Мы только что едва не гробанулись.

- Как? – похолодел Хантер.

- Я дурак, - ответил инструктор. – Это учебный челнок, у него другие ограничения. Кто ж знал, что перворазник устроит мне скоростной спуск в ад?

- Я так девчонок катаю, - наивно сказал Кларенс. – Должен же я показать им, на что способен.

- И как результат? – поинтересовался Спанкмайер.

- Больше одного раза никто не выдержал. Некоторых… выворачивает. Не понимают они ничего.

- Лошара ты, курсант Хантер. Девушки – это цветы, понимаешь? Нежные, хрупкие. А ты их – сапогами! Грубо и с особым цинизмом! Не у всех же за спиной сотни посадок!

Через полчаса Кларенс вывел челнок на орбиту, нашел локатором крейсер и загнал «Шайенн» во второй шлюз. Когда Спанкмайер снял шлем, его глаза улыбались.

- Считай, что сегодня ты сдал экзамен по пилотированию, - сказал он. – Я доложу командиру. Остались тактическая и огневая подготовки. Скучный ты человек, курсант Хантер. А я-то надеялся на развлечения.

Но все – и хорошее, и плохое, имеет свойство заканчиваться. Наконец, настал день принятия присяги. И Кларенс Т. Хантер, стоя с винтовкой возле звездно-синего полотнища, торжественно поклялся до последнего вздоха защищать человечество. Какой пафос. Но теперь придется, ничего не попишешь.

После церемонии командующий скептически оглядел Кларенса и сделал ему выговор:

- Форму корова жевала? Или ты весь день лазил по джунглям? Еще месяц-другой, и мы бы сделали из тебя заправского служаку. Не хочешь - заставим, не можешь – научим. На твое счастье, столько времени у нас нет.

Полковник вручил курсанту «крылышки» пилота и нагрудный погон:

- Подготовка окончена. Специальным приказом тебе присвоено звание второго уорент-офицера. Это не все: твои предложения по доработке импульсной винтовки приняты Комитетом по вооружению. Так что поздравляю тебя дважды.

Больше над Кларенсом не смеялся ни один солдат.

 

Планета-полигон неприветливо встретила «Шайенн» пыльной бурей. Серая круговерть непроницаемым одеялом укрыла бетонную площадку космодрома. Кларенсу пришлось попотеть с посадкой по радиолучу. Ничего, и не такое видали.

Сержант Логан, которого Хантер сам назначил себе в помощники, открыл дверь, и едва не задохнулся. К челноку подбежал человек в маске и протянул два дыхательных аппарата и очки:

- Держите! В этой распроклятой пыли невозможно дышать! Профессор уже заждался! За мной!

По кабинету вышагивал великан в твидовом пиджаке и брюках. Волевое, решительное лицо и квадратный подбородок говорили сами за себя. Начальник. Нет, большой начальник. Увидев Кларенса, он остановился и недоверчиво посмотрел на него ленивыми, как у трубкозуба, зелеными глазами.

- Вы – пилот? – наконец спросил он на удивление приятным баритоном.

- Второй уорент-офицер Кларенс Хантер прибыл в Ваше распоряжение!

- Будем знакомы. Я – директор центра разработки вооружений профессор Невтриносов Трофим Федосеевич. За мной!

Ученый схватил Кларенса за руку и потащил его по бетонным коридорам. Тренированный Логан еле поспевал за ними. Буквально швырнув обалдевшего от неожиданности пилота в крытый ангар, Невтриносов нетерпеливо крикнул:

- Да посмотрите же сюда! Это я его создал!

 На металлической площадке под прозрачной крышей стоял маленький, не более десяти метров длиной, истребитель. Кларенс внимательно рассмотрел машину – ничего подобного он не видел ни в одном справочнике. Треугольное крыло с выдающимися вперед длинными законцовками, резко скошенные кили. Странные наплывы с шестью отверстиями по бокам кабины пилота. Любопытная машина.

- Понимаете, если послать туда обычную боевую единицу, она израсходует боезапас и останется беззащитной! «Луч» – совсем другое дело. Он способен утилизировать их боеприпасы! – выкрикнул профессор.

- Я чего-то ничего не пойму. Чьи – их? Мне так ничего никто и не объяснил! – закричал Кларенс. – Что за секреты от граждан? Это нарушает Конституцию!

- Тебе ничего не сказали? Серьезное дело, – профессор почесал квадратный подбородок. - Нет времени объяснять – просто выполняй свой долг. А пока добро пожаловать в кабину.

Сержант откинул фонарь и помог Кларенсу забраться в кокпит. Радар, панель управления вооружением, часы, пара многофункциональных дисплеев, да указатели уровней энергии, брони и защитных полей – вот и вся арматура. С такой справится даже ребенок. Конечно, есть и обязательный индикатор на лобовом стекле - куда уж без него.

Динамики по обеим сторонам приборной панели завыли, и Кларенс едва не выпрыгнул из кабины.

- Кхм… Проверка, проверка… Ла-ди-даааа… Страшно…- игриво пропел голос Невтриносова. - Кабина кажется великоватой, не переживай, ты будешь в легком бронекостюме.

- Сиденье слишком жесткое. Так и должно быть?

- Это потому что ты сел на руководство по эксплуатации.

Кларенс вытащил из-под пятой точки формуляр.

- Теперь нормально? – спросил ученый. - Изучай, приспосабливайся, можешь щелкать чем угодно. Активны только вспомогательные источники энергии.

Кларенс открыл инструкцию и с головой ушел в изучение машины.

Утром от пыльной бури не осталось и следа – ослепительное белое солнце било сквозь световые люки, веселые зайчики играли на металлических стенах. Подъемник вытолкнул посадочную платформу на крышу ангара. Кларенс поднял истребитель в воздух и повел его над желтыми барханами планеты-полигона.

На экране радара появились белые точки. Кларенс выбрал единственный доступный в меню пункт – нейтронные пушки.

- Цели видишь? – спросил профессор. – Fireatwill! (Огонь по готовности.)

- Guns!Guns! Guns! (Веду огонь из пушки), - закричал Кларенс и нажал на гашетку.

Залп  – металлические обломки падают на землю, вздымая клубы пыли. Пилот разнес еще несколько мишеней, и в шлемофоне раздался довольный голос ученого:

- Пока хватит. Можешь полетать, освоиться с управлением. Сегодня испытаний не будет.  Не забудь – завтра тебя ждут на «Тикондероге».

- А почему пушек всего две? И ракет нет.

- Видишь ли, дружище. Чтобы получить хотя бы это, нам пришлось пожертвовать жизнью не одного хорошего человека. Ракеты, увы, израсходованы при испытаниях. Так что не обессудь.

Кларенс помчался почти над самой землей - истребитель превратился в пыльную хвостатую комету, он подчинялся малейшему движению ручек управления. Внезапно пилот почувствовал полное слияние с машиной: он стал с ней единым целым. Прилив радости и энергии захлестнул его. Да, ради такого стоило пройти ад строевой муштры. Видел бы его сейчас Рыжий!

- Ихххааа! – закричал Хантер, и перевернул истребитель вверх брюхом. Над головой замелькали волны барханов. Внезапно страшный удар сотряс кокпит. Индикатор компенсатора перегрузки сверкнул зловещим красным глазом. Взметнулся песок, полоска уровня защитного поля сильно просела.

 - Надо бы поосторожнее, - пробормотал Кларенс. Как только энергетические щиты восстановились, он разогнал машину до трансзвуковой скорости и помчался… кто бы еще знал, куда.

Через час прямо по курсу показался океан. Под крылом поплыли песчаные пляжи. Искупаться бы… А почему нет, собственно? Пилот плюхнул истребитель на берег, скинул бронекостюм и скептически посмотрел на свою мертвенно-бледную, как у покойника, тонкую руку. Согнул ее в локте, напряг – ух ты, после армейской физподготовки под кожей выступили зачатки бицепсов.

«Ладно, не сгорю, вечер уже» - подумал Кларенс и решительно бултыхнулся в теплую, как парное молоко, соленую воду и довольно зажмурился.

Солнце клонилось к закату. Пора было лететь обратно, но выбираться в печную духоту пустыни совсем не хотелось. На лицо упала тень, и перепуганный пилот пулей вылетел на берег: большой бескрылый транспорт, негромко свистя вихревыми двигателями, коснулся пляжа широко расставленными посадочными опорами.

- Купаешься? А если бы ты утонул? Или утопил машину в зыбучих песках? – сержант Логан распекал уорент-офицера, как новобранца.

- Да я все равно плаваю, как топор. Повалялся возле бережка. Вы меня по радиомаяку нашли?

- Нет! Он выключен! Хорошо, что я подумал о море.

- Так! – Кларенс схватил Логана за плечо. – Надо поставить неотключаемый передатчик с независимым питанием…

Сержант захохотал:

- Салага. Ты еще в ночную разведку с фонариком сходи.

Утром Кларенс вывел «Луч» на орбиту и загнал истребитель в шлюз крейсера «Тикондерога». Полковник Манн ждал в кают-компании:

-  Крылышки пилота носят слева, - пробурчал он вместо приветствия. - Погонять бы тебя еще по уставам, разгильдяй!

Хантер моментально исправил ошибку.

 

Перед крейсером клубилась бездна, абсолютная чернота внутри нее, казалось, глотала тусклый свет далеких звезд. Неяркие серебристые космы, словно пряди седых волос, обрамляли зияющий провал. Беззубая старуха? К счастью, пожилых людей Кларенс видел только на картинках в учебнике истории.

- Ну, будь! Удачи! – сержант Логан хлопнул ладонью по перчатке бронекостюма и закрыл фонарь кабины. Кларенс повернул фиксатор и почувствовал себя отверженным, отрезанным от мира  непреодолимой преградой.

Так бывает всегда – пока кокпит открыт, ты говоришь с друзьями, дышишь воздухом планеты или большого корабля. Но стоит закрыть фонарь, ты становишься чужим. Только радио или транссветовая связь доносят до тебя знакомые голоса.

- «Шершень-1», я «Гнездо». Готов? – раздалось в наушниках бронекостюма.

Последняя проверка по контрольной карте…

- «Шершень-1» готов!

- Launch! (Пуск).

Катапульта выплюнула маленький истребитель. Кларенс поразился – огромный на первый взгляд портал оказался всего в несколько раз больше «Луча». Вот так обман зрения. Чернота, в которой не было едва заметного света, всегда сопровождающего космос, заслонила собой все. Жуткая пустота ударила по глазам. Пилот испуганно посмотрел на сошедшие с ума приборы. Зрение в порядке – уже кое-что. А в наушниках чей-то голос безразлично произнес:

- «Шершень-1» вошел в портал. Больше я его не вижу! Все…

Вспыхнул тусклый свет. Истребитель вывалился в трехмерное пространство, и Кларенс едва успел уклониться от темно-синей скалы. Пилот поднял «Луч» на пару сотен метров и вытаращил глаза. В обрамленной горами долине раскинулся город: хаотическое нагромождение разноцветных конусов, пирамид и куполов. Толстые опаловые иглы вонзались в светло-багровое небо. Время от времени внутри них проскакивала сапфировая молния, и розовые цветы разрядов распускались где-то внизу. Насколько хватало глаз, везде висело что-то  вроде колючей проволоки. Ее фиолетовые кольца оплетали постройки, создавая неповторимую игру контрастов.

 Неужели эту красоту придется разрушить? Может, «они» ждут посланника, чтобы предложить мир и сотрудничество? Перед Кларенсом встало суровое лицо полковника:

- Тебе придется убивать. Безжалостно и беспощадно, – говорил он на брифинге. - Не задумываясь - никаких угрызений совести, никаких колебаний. Или ты, или они. Действуй решительно, смело и быстро. Как с подружкой, с которой ты в постели первый и последний раз – wham, bam, thankyouma’am! (Бам, бам, спасибо мадам). Убей врага! Это – приказ! Выполнить его – твой долг!

Наваждение рассеял писк радара. Устрашающего вида бочонки с уродливым подобием вытянутых рук плыли в воздухе, лениво покачиваясь из стороны в сторону. Они приближались к истребителю, образовав что-то вроде кольца. Самому тупому стало бы ясно, что встреча с ними не сулит ничего хорошего. Что ж, дорога вверх  заказана, остается…

Пилот швырнул машину вправо и вниз, проскочив между скал. Впереди – закрытые гермоворота. Во всяком случае, очень похоже. Створки распахнулись, пропуская машину в  призрачный сумрак. Кларенс огляделся. Серые стены с отверстиями, покрытые черными пятнами пол и потолок. Забавного мало…

На радаре появились отметки. Небольшой плоский прямоугольник выстрелил - зеленоватые импульсы прорезали полутьму. Заскрежетали защитные поля. Кларенс развернулся, поймал врага в прицел и нажал на гашетку. Сверкнула неяркая вспышка и противник развалился на куски. Из стен выскочили еще несколько прямоугольников. Наверное, боевые дроны. Какие они тупые! Но как же их много! Истребитель завертелся волчком – пилот не без труда превратил вражеские машины в груду лома.

В дальнем углу открылась зияющая пасть проема. Кларенс подивился рационализму неизвестных хозяев. Наверное, они не хотели, чтобы пришелец ломал им двери! Истребитель вылетел в большой зал. Голубоватое сияние лилось откуда-то сверху. На полу валялся непонятный предмет, и пилот прошел прямо над ним, пытаясь разглядеть подробности неизвестного механизма. Раздался металлический звук, сменившийся приятным жужжанием. Когда же прямо под залп выскочил знакомый прямоугольник, Кларенс расплылся в улыбке: нейтронных пушек стало четыре! Разработанная Невтриносовым система работала великолепно. Противник, не желая того, сам снабжал своего убийцу.

Уже через несколько минут все слилось в сплошную мешанину стрельбы, вспышек и разлетающихся обломков. Враг давил числом. Кларенсу пришлось с боем пробиваться сквозь коридоры, залы и склады. Куда? Да кто его знает.

Машина проскочила над длинным черным цилиндром. Что-то жалобно звякнуло, на дисплее вспыхнула надпись «ядерные ракеты готовы, установите мощность боеголовки». Кларенс выставил минимум, и помчался дальше.

Дверь распахнулась, радушно приглашая пилота на смертный бой. «Впереди – множественные цели», - сообщил приятный женский голос, и Хантер нажал на «пикл» - кнопку пуска. Помещение залил ослепительный свет, ударная волна снесла полупрозрачную крышу. Казалось, сейчас рухнет весь город. Истребитель швырнуло в сторону. Полоски защитных полей поползли вниз, и Кларенс облегченно вздохнул: какое счастье, что он на всякий случай нырнул в укрытие, за резервуар с ярко-голубой жидкостью. Ядерный взрыв даже минимальной мощности, как известно, не жует, а давит.

Оставляя за собой десятки разбитых дронов, кромсая оборудование, подбирая ракеты и снаряды к найденной на каком-то складе автоматической пушке, «Луч» углубился в недра чужого города. Двери открывались одна за другой, схватка сменялась схваткой.

Внезапно гостеприимство закончилось: большие ворота остались замкнутыми. Кларенс  разочарованно вздохнул: неужели у хозяев есть что скрывать? Наверное, там какое-то сверхмощное оружие. Он нажал на гашетку, и залп нейтронных пушек разнес створки.

Истребитель влетел в зал, заставленный продолговатыми контейнерами с прозрачным верхом. Кларенс подвесил машину в воздухе, пригляделся и онемел. Люди. Мужчины, женщины. Они замерли в пугающей неподвижности, залитые прозрачной, чуть желтоватой массой. Живые? Скорее всего, да. Какой смысл в мертвецах? Пилот сделал что-то вроде круга почета - здесь сотни, нет, тысячи пленников!

Пилот повел «Луч» к  разбитой двери, и мир перестал существовать. Сердце бешено застучало, словно он сдал силовой норматив. Красавица… Пленница лежала неподвижно, сложив на груди маленькие руки. От кокетливых ярко-красных ногтей было невозможно отвести взгляд. Кларенс встряхнул головой, и вновь прилип к бронестеклу. Воплощенная мечта. Светлая, чуть розоватая кожа. Длинные золотые волосы разметались, на тонком лице застыла безмятежная улыбка и неподдельное счастье. Прижаться бы к ее чувственным, чуть пухлым губам, почувствовать тепло и аромат девичьего тела, ощутить радость объятий… Кларенс понял, что любит девушку, любит всей душой, всем сердцем, несмотря на то, что даже не представляет себе, кто она и откуда. Какие у нее глаза? Синие, зеленые или карие? Какая разница.

Прицельная марка скользнула по контейнеру, и пилот в ужасе убрал палец с гашетки: так можно только погубить людей. «Луч» не умеет изучать или спасать. Он построен для грязной, негуманной работы.

Значит, придется вернуться позже, когда миссия будет окончена, и ученые доберутся в это проклятое хранилище. С помощью всемогущей науки они освободят узников и вдохнут в них жизнь. И спящая красавица бросится на шею принцу в мятой форме уорент-офицера. Будущее казалось радужным, только никто не знал, что означают слова «миссия будет окончена».

Кларенс бросил взгляд на часы – оказывается, он не спал больше полутора суток. Пилот глотнул питательную смесь и помчался дальше, отстреливая всех, кто попадался ему на пути. Почему-то усталости почти не чувствовалось – наверное в сладковатую жижу добавили стимулятор.

Дверь в стене открылась, и зеленые вспышки замелькали в глазах. Подвешенная под потолком автоматическая турель одним выстрелом снесла половину защитных полей. «Луч» едва успел зависнуть маленькой нише за неправильными четырехгранными пирамидами.

Когда защита восстановилась, пилот поднял истребитель. Отвратительный скрежет наполнил кабину. Кроме большой орудийной установки, по рельсам на стене катались еще четыре турели. Совместный огонь полностью уничтожил энергетические щиты, на крыльях остались несколько оплавленных отверстий. Хантер плюхнул «Луч» обратно: ловушка. Шансов нет. Попробовать ракеты? Самонаводящиеся, неядерные, разумеется. Не сидеть же здесь, в конце концов! И когда пилот приподнял истребитель над ненадежной защитой, случилось чудо из чудес.

Время остановилось. Медленно и в полной тишине в прицел вплыли рельсы с  автоматическими пушками. Ожидание захвата, казалось, длилось целую вечность. Наконец, из-под крыльев выскользнули две ракеты. Нос истребителя, словно завязнув в патоке, повернулся и, прежде чем вражеские заряды ударили по броне, еще два самонаводящихся снаряда уплыли к автоматическим часовым. Безропотно повинуясь движению ручки управления, «Луч» медленно опустился в безопасную нишу. В уши ворвалась приглушенная какофония звуков – гром разрывов боеголовок и удары вражеских залпов в стену.

Кларенс выпустил еще две ракеты и бросил истребитель к стене, осыпая большую турель залпами нейтронных пушек. Сверкнула вспышка, посыпались обломки – с орудийной установкой покончено навсегда. Несколько металлических листов ударили по «Лучу», оплавленные пробоины затянулись. «Броневая защита восстановлена» - сообщил информатор. Эх, Невтриносов. В руководстве об этом – ни слова.

Пилот осмотрел залитые резким фиолетовым светом ряды странных пирамид. Может быть это… яйца? Инкубатор? Палец лег на гашетку с написанной на ней страшной надписью «залп»… стоп! Нельзя же убивать детей! Надежда на будущее, продолжение рода и – «бам, бам, спасибо мадам»? Кларенс вновь увидел красавицу в контейнере… Золотистые локоны, сложенные на груди маленькие руки с кокетливо накрашенными ногтями... Никаких колебаний! Пилот нажал на гашетку, и бордовые пирамиды лопнули, разбрызгивая омерзительную на вид жижу.

Истребитель вихрем пронесся по инкубатору, сея смерть. Яиц не осталось. Внизу что-то блеснуло, и Кларенс едва не влетел в стену. Посадив машину рядом с разбитым близнецом «Луча», пилот откинул фонарь и выбрался наружу.

Разбитый истребитель бессильно лежал возле стены, разбросав изувеченные, с оплавленными дырами крылья.  В закрытом кокпите, задрав вверх похожую на черный череп защитную маску, сидел мертвец. Человек словно пытался пробить взглядом потолок, чтобы в последний миг уходящей жизни увидеть недосягаемые звезды.

Кларенс протянул руку. Бронекостюм покойника аварийно раскрылся, и Хантер сорвал с каменной шеи идентификационные жетоны и забрал пистолет. По уставу личное оружие нельзя оставлять врагу. Засвистел воздух, выдувая из кабины «Луча» ядовитую атмосферу. «Нортон Гриффин» - прочитал Хантер, и увел машину прочь от инкубатора, ставшего могилой для известного отныне солдата.

Дальнейшие события Кларенс воспринимал сквозь пелену нечеловеческой ярости и злобы. «Луч» опустошительным ураганом пронесся сквозь длинные тоннели и наполненные дронами залы, превращая в обломки все на своем смертном пути.

Пилот научился бороться с огромными человекоподобными роботами, летающими бочонками и смертоносными треугольниками. Он уходил от управляемых ракет, уклонялся от залпов, прятался за колоннами и странными механизмами, встречая врага внезапным огнем. Скрежетали защитные поля, критически падал уровень энергии, и смерть была так близка, что, казалось, еще немного – и лезвие гигантской косы вспорет фонарь кабины. Но погибнуть – значит предать. Её.

Кларенс не спал почти четверо суток, усталость могильным холодом сковала тело. Лишь мысль о спящей красавице не давала чудовищному напряжению сломить человеческую волю. Один зал сменялся другим, и Кларенс говорил себе, что в следующем он обязательно отдохнет. Увы. Очередная дверь гостеприимно приглашала его на новую битву.

Внезапно «Луч» вылетел в ярко освещенный коридор. Гермоворота, каждая створка которых была размером с футбольное поле, остались закрытыми. Пилот ухмыльнулся и нажал на гашетку. Влетев в дыру с оплавленными краями, Кларенс на секунду замер: размеры всего, что он видел в этом странном мире, меркли перед чертогом с прозрачным куполом и немыслимым орнаментом на стенах.

У дальней стены, окруженное разноцветным сияющим туманом, клубилось нечто, похожее на воздушного змея. В человеческом лексиконе не нашлось слов, чтобы описать существо. К счастью, замешательство пилота длилось всего секунду. Он двинул ручку управления, и алый сноп огня промелькнул рядом с «Лучом». Ответный выстрел ракетой – она взрывается, не успев набрать скорость.

Воздух колыхнулся – десятки смертоносных снарядов помчались прямо в лицо. Кларенс едва не раскрошил собственные зубы и направил машину в пробитое им же отверстие. Дыра в металле стала центром вселенной. Надо успеть. Ставка – жизнь его девушки! «Луч» проскочил ворота. За спиной загрохотало, истребитель подбросило и качнуло ударной волной. Створки распахнулись, одну сорвало с петель, и она грохотом рухнула на пол.

Что же делать? Чудовище сбивает ракеты. А если выпустить все, что удалось накопить? Потом сигануть в маленькое окошко возле пола - и вон из атмосферы! Ядерных боеголовок двенадцать штук, на максимальной мощности должно нехило рвануть. Кларенс щелкнул тумблером «полный залп» и выставил замедление.

Истребитель влетел в чертог и развернулся носом к чудовищу. И снова случилось чудо. В полной тишине, медленно и плавно, ракеты скользнули  в сторону монстра. Кларенс положил истребитель на крыло, и «Луч», неспешно набирая скорость, поплыл к узкому прямоугольному проему. Краем глаза пилот увидел, как ощетинившееся кровавыми иглами существо пытается сбить смертоносные снаряды.

Справа и слева проплыли шершавые стены. Машина выскочила из чертога. Кларенс поставил истребитель вертикально. Напрягая все силы, завывая вихревыми двигателями, «Луч» за считанные секунды выскочил в космос. Прямо перед носом открылась черная бездна  портала. Пилот повернул голову и в ужасе заслонился рукой: ярчайшая вспышка поглотила город. А через долю секунды вся планета забилась в ослепительной агонии. «Луч» провалился в бездну, по глазам ударил немыслимый мрак…

Портал выплюнул истребитель и схлопнулся навсегда, изрыгнув язык белого пламени. Внизу, словно огромная карта, раскинулась поверхность неизвестной планеты. Зеленые материки пятнали чистую голубизну океанов, облака рваными клочьями ползли над серыми пятнами городов.

На дисплее вспыхнула надпись RETROFIRE (тормозной импульс). Истребитель провалился, за бортом вспыхнуло пламя. Космическая скорость погасла, и «Луч» помчался над центром крупного города. Солнце желтыми сполохами блеснуло в многочисленных окнах небоскребов. Пилот выпустил опоры и плюхнул истребитель прямо посередине большой площади. Со всех сторон бежали люди. Настоящие люди! Хантер открыл фонарь, спрыгнул на землю, сделал шаг и рухнул ничком.

 

Кларенс никак не мог вспомнить безмятежное лицо сгоревшей в термоядерном пламени красавицы. Какие-то голоса мешали сосредоточиться на тонких чертах, маленьком, чуть вздернутом носике, глазах… какого цвета у нее были глаза?

- …взгляд на две тысячи ярдов, полковник. Попробуйте достучаться.

- Хантер, ты меня слышишь? – в мир боли ворвался чей-то отвратительно жизнерадостный голос, - Тебя наградили почетной медалью Генри Зае!*

- Посмертно, - медленно и безучастно произнес пилот.

- Это война, и потери неизбежны, - пробормотал сбитый с толку полковник и положил на тумбочку небольшую коробку и новый нагрудный погон. – Таких наград всего две в Галактике!

- Хотел бы я знать, кто и за что получил первую.

Манн состроил кислую мину:

- Об этом лучше не говорить. Давай о хорошем. Мы изучили запись бортовых камер. И знаешь, что?

- Понятия не имею.

- Неизвестно, сколько там было существ! Какая удача, что ты их того… всех в хлам! Термоядерная детонация атмосферы – нам такое и не снилось!

Полковник откинул одеяло, сел на койку и продолжил:

- Угадай, почему система выбрала тебя? Ты единственный, кто экономил боеприпасы! Никому не пришло в голову валить на тренажере корабль-матку пушкой!

Кларенс оживился. Он сцепил пальцы в замок и сказал:

- Ваша хитроумная система полна глюков! Ее надо дорабатывать!

Полковник вздохнул.

- Наверное, надо. Но теперь нам некуда торопиться. Миссия завершена. Надеюсь, ты останешься в Десантном Корпусе пилотом. Вы нам нужны, первый уорент-офицер Хантер!*

- Я хочу закончить универ и поехать на практику. Мне остался последний курс.

- Не смею препятствовать. Но сначала – лечиться! Как ни говори, а полные психи в Десантном Корпусе ни к чему.

- Можно подумать, вам подойдут слегка сдвинутые по фазе, - вырвалось у Кларенса.

Полковник не сдержал улыбку.

- Сегодня «Тикондерога» стыкуется с базой. Через пару дней прилетит  врач – Лилианна Андреевна Тимофеева. Медицинское светило галактического масштаба. Вдвоем вы сядете на транспорт и полетите на курорт – в санаторий.

Кларенс почесал в затылке и сказал:

- Не хочу. Можно мне лечиться на планете-полигоне?

Полковник, в свою очередь, почесал затылок.

- Хм… - сказал он. – Странное пожелание. Если Лилианна Андреевна сочтет возможным, пожалуйста. Прошу простить, но мне пора. Завтра из экспедиции возвращается крейсер «Бодега-бэй»*. Меня переводят на него командиром десантной группы.

- Поздравляю, - пилот выдавил что-то вроде жуткой улыбки.

- Тринадцать лет кораблик где-то болтался, - сказал полковник и вышел, аккуратно прикрыв за собой дверь.

Кларенс достал из коробочки медаль. Тяжелая. Интересно, что это за сплав? «Forcrueltytotheenemy (за жестокость к врагу)», гласила надпись на обороте. На лицевой стороне звездолет на фоне огненного шара термоядерного взрыва бомбил планету с орбиты.

- Да уж, - сказал сам себе пилот.- Пожалуй, такой наградой можно гордиться.

Он откинулся на подушку, закрыл глаза, и что-то забормотал про себя. Снова «Луч» мчался по мрачным коридорам, и в который раз мир за бездной сверкнул ослепительным пламенем.

 

* Может показаться, что Галактическая Конфедерация только и делает, что воюет. На самом деле Звездный Флот и Десантный Корпус многофункциональны. Они выполняют функции МЧС, обеспечивают безопасность при исследовании планет, проводят дальнюю разведку. В общем, выполняют самую грязную работу. Не зря желающих сменить «рутину на романтику» находится не очень много.

* Генри Зае – древний император, который прославился тем, что завоевывал планеты, разрушая их ковровой термоядерной бомбардировкой с орбиты. Медаль его имени выдается человеку, уничтожившему враждебную цивилизацию. Впрочем, существование императора не подтверждено. (На самом деле это пасхалка).

* Пилоты в десантном корпусе на вес золота. К сожалению, их работа считается одной из самых тяжелых и непрестижных. Разумеется, и полковник, и профессор Невтриносов начали рвать бедного Кларенса на части. Тем более что профессор давно мечтал получить на планету-полигон постоянного пилота.

* На нем вернулся Теодор Эллисон, который 13 лет назад инициировал на Земле операцию «Живодер».

Мой первый рассказ, написанный в 2006 году. Правда, позже я нашел у себя начало романа, датированное 1997 годом, но это так, баловство. Позже я переделал рассказ и представляю его в двух вариантах.

 

Первоначальный вариант:

Аццкий поезд.

 

Ночь, льет дождь, сверкают молнии. На станции Сергиев Посад стоит готовая к отправлению электричка ЭР2-1017 – последний поезд на Москву. Электричка старая, с круглой кабиной машиниста, откуда она взялась – никто не знает. Единственный спешащий пассажир, как всегда без билета, забирается во второй вагон. Со станции объявляют об отправлении. Двери закрываются и электропоезд трогается. Через несколько минут после отправления по поездной трансляции машинист объявляет:

- Электропоезд следует до Москвы со всеми остановками, кроме Маленковской. А вам как раз на ней и выходить!!!

Испуганный пассажир нажимает кнопку связи с машинистом и дрожащим голосом спрашивает:

- Откуда Вы знаете, что мне выходить в Маленковской?

Машинист, громовым голосом по трансляции:

- Я ВСЕ ЗНАЮ!!!

Пассажир:

- Я хотел выйти в Москве-3-й, а потом добираться до Маленковской…

Машинист:

- Я ЭТО ЗНАЮ! НО ТЫ НИКУДА НЕ ВЫЙДЕШЬ! ИЗ МОЕГО ПОЕЗДА ЕЩЕ НИКТО НЕ ВЫХОДИЛ!!!

Поезд между тем мчится, не останавливаясь на станциях, он проскакивает без остановки даже те станции, где всегда есть остановка – Софрино, Пушкино.

Пассажир в ужасе бросается к дверям в тамбур, но они закрыты и не поддаются, разбить стекло тоже не выходит, окна со страшным стуком захлопываются прямо перед носом. Свет в электричке гаснет… Во тьме раздается полный отчаяния и ужаса крик пассажира и громовой хохот машиниста:

- МУАХАХАХАХААААаааа!!!

…

На ст. Москва-Ярославская прибыл электропоезд ЭР2-1277. Когда двери открылись, пассажиров внутри не было.

 

 

Переработанный вариант:

Аццкий поезд. (К 10-летию варварского уничтожения последнего на Московском железнодорожном узле «круглого» электропоезда ЭР2-1017).

 

Косые струи нудного дождя заливают платформу, освещенную зеленоватым светом немногочисленных ламп. Аспидно-черное небо прорезают фиолетовые сполохи молний, где-то далеко слышится  урчание грома. Под порывами ледяного ветра, словно кающиеся грешники, кланяются темные кроны деревьев.

У второй платформы станции Сергиев Посад стоит электричка ЭР2-1017 - последний поезд на Москву. Она давно забытого зеленого цвета, ее старинная круглая кабина машиниста вызывает удивление немногочисленных прохожих.

Единственный пассажир, так и не успев купить билет, запрыгивает во второй вагон. Он стряхивает воду со шляпы и плаща, протирает запотевшие стекла очков и садится на жесткую деревянную скамейку. Под ней работает электрическая печка, и человек осторожно поджимает промокшие ноги ближе к теплу.

С характерным свистом закрываются двери. Гудят электродвигатели, поезд трогается и, покачиваясь на выходных стрелках, набирает скорость. Мимо окон проплывает табличка с  названием станции: ЗАГОРСК. Через несколько минут машинист объявляет:

- Электропоезд следует до Москвы со всеми остановками, кроме Маленковской. А ВАМ КАК РАЗ НА НЕЙ И ВЫХОДИТЬ!!!

Перепуганный пассажир нажимает на кнопку связи и спрашивает дрожащим от страха голосом:

- Откуда Вы знаете, что мне выходить в Маленковской?

Из громкоговорителя раздается страшный громовой бас:

- Я ВСЕ ЗНАЮ!!!

Пассажир лихорадочно жмет кнопку и шепчет в ужасе:

- Я хотел выйти в Москве-3-й, а потом добираться до Маленковской…

Машинист перебивает его, он рычит, словно дьявол из преисподней:

- Я ЭТО ЗНАЮ! НО ТЫ НИКУДА НЕ ВЫЙДЕШЬ! ИЗ МОЕГО ПОЕЗДА ЕЩЕ НИКТО НИКОГДА НЕ ВЫХОДИЛ!!!

Поезд мчится без остановок, он проскакивает даже крупные станции – Софрино, Пушкино. Пассажир в отчаянии бросается к дверям в тамбур, они со страшным стуком захлопываются прямо перед носом. Разбить стекло не получается, окна не поддаются –заперты. В панике пассажир мечется по салону и замирает, уставившись на календарь 1974 года… Гаснет свет… Во тьме раздается полный отчаяния и ужаса крик пассажира и громовой хохот машиниста:

- МУАХАХАХАХААААаааа!!!

…

На конечную станцию Москва-Ярославская прибыл современный электропоезд ЭД4М. Одетый в советскую форму пожилой машинист прошел по салону – внутри никого не было. Глаза железнодорожника на секунду вспыхнули адским огнем, губы расплылись в зловещей ухмылке, обнажив золотые зубы. Он закрыл двери, дал свисток, и кровавые хвостовые огни электрички растворились во мраке ночи.

 

Мораль: надо знать историю железнодорожного транспорта. Электропоезд ЭР2-1017 был переделан в ЭМ4-015 в марте 2006 года, в 2014 году отставлен от эксплуатации и законсервирован. Не садитесь в поезд, если он не соответствует эпохе. Надеюсь, что мой рассказ убережет кого-нибудь от роковой ошибки.

Кларенс Т. Хантер осторожно приоткрыл пластиковую дверь с табличкой «аудитория 28, управляющие системы». Мысли витали в сотнях световых лет отсюда - на ледяной, безжизненной планете, где так уютно сидеть в теплом кокпите звездолета. И мечтать, вглядываясь в бесконечную снежную кутерьму.

- Студент Хантер? Тяните билет! – резкий голос профессора вернул его из сладостных грез в суровую реальность. Кларенс робко протянул руку к разложенным на столе чуть желтоватым листам бумаги. Скорее бы каникулы! Снова можно будет кататься по ледникам! Только надо выбрать подходящий звездолет. Пригодный к полетам в атмосфере и с  нужной формой корпуса. Антигравы можно и самому поставить.

- Вы не собираетесь отвечать? Следующий…

- Лев Эрнестович, пожалуйста! – Кларенс умоляюще сложил руки. – Можно без подготовки?

По мере того, как Хантер монотонно бубнил, пальцы профессора, нетерпеливо теребившие холеную черную бородку, двигались все медленнее. Веки постепенно опускались. Неожиданно преподаватель очнулся и хлопнул ладонью по столу.

- Давайте зачетку! Четыре. Хоть один что-то знает, остальные - ноль на массу!

Кларенс направился к выходу, взялся за ручку двери, но вдруг обернулся:

- Можно вопрос?

- Конечно, - профессор ехидно уставился на студента.

- Почему мы до сих пор распечатываем билеты? Электронная система с генератором случайных чисел справилась бы куда лучше.

Профессор побагровел.

- Ну и вопросы, Хантер! Я думал, вы спросите, почему не пять! Но я отвечу. У вас есть хоть какие-то понятия о психологии? Поймите, одно дело, когда за глупого студента решает машина, совсем другое – когда он сам определяет свою судьбу!

- Мне кажется, человек выбирает свое будущее на этапе подготовки к экзаменам, - пролепетал Кларенс.

- Мысль, конечно, верная. Но неужели вам никогда не приходилось пропускать занятий по причине, например, свидания с девушкой, студенческой вечеринки или туристического похода?

- Я никогда не прогуливал без уважительной причины.

- У вас, Хантер, нет души! Нельзя же быть таким зану… рационалистом! В конце концов, есть же еще и традиции!

- Кто бы мне это говорил, - вырвалось у несчастного студента. Поистине «язык мой – враг мой». Эх, все. Конец. Отчислят.

Неожиданно профессор расхохотался. Кларенс поднял глаза и увидел, как трясутся его плечи.

- Вы думаете, я не в курсе, что студенческая братия кличет меня Кровососом? Или считаете, я не мог бы пресечь это на корню? Вы еще желторотый птенец, Хантер. Когда-нибудь вы поймете, что человек должен совершать и нелогичные поступки. К сожалению, сейчас мне недосуг разглагольствовать о смысле жизни. Зовите следующего, у меня еще двенадцать болванчиков. И будьте уверенней в себе. Вы же мужчина!

Кларенс медленно вышел из аудитории. Его по-детски наивное, открытое лицо светилось, чистые серые глаза пробежали по завистливым лицам однокурсников, которым еще предстояло пройти последний в этом семестре «круг ада».

-  Отстрелялся. Четверка, – едва слышно сказал он.

Рыжий толстяк бесцеремонно выхватил документ из рук приятеля.

- Скажи, дружище, какую часть тела ты лизал Кровососу? От него трояка не дождешься.

- Может, я просто хорошо знаю предмет? Я же проводил для вас семинар! Но он просуществовал ровно два занятия. На третье никто не пришел, - Кларенс вздохнул и вопросительно посмотрел на товарища.

- Кто пойдет слушать робота? Ты мог бы немного менять интонацию, когда косишь под препода?

- Не знаю. Мне кажется, строгая и четкая подача материала способствует его усвоению. Ладно, проехали. Не хотите, вам же хуже. Но если ты провалишься, я займусь тобой персонально. И конец твой будет ужасен.

Хантер состроил страшную рожу, закрыл глаза и быстро пошел по коридору, едва касаясь облупившейся стены кончиками пальцев. Тридцать восемь шагов до поворота, четырнадцать до лестницы, тринадцать ступенек, площадка…

 

Маленький короткокрылый звездолет вздрогнул и, набирая скорость, устремился по гладкой, как бобслейная трасса, поверхности ледника на заснеженную равнину между горными пиками. На карте продуваемое всеми ветрами плато обозначалось, как Зловещая долина.

За прозрачным фонарем замелькали скалы, сливаясь в сплошное темное месиво. Кларенс, нежно держа ручки управления, едва заметными движениями удерживал машину точно по центру белоснежного языка, тысячелетиями отполированного природой. Снежные вихри взвивались по бортам. Мириадами сверкающих брызг разлетались ледяные торосы. Черно-белый мир за прозрачной броней казался цветным, а холодное желтое солнце над головой ласковым и теплым, будто на первоклассной курортной планете.

Несколько поворотов и расселин остались позади. Звездолет вышел на хорошо знакомый прямой участок. Скорость выросла. Внезапно, словно из ниоткуда, прямо перед носом встала сплошная каменная стена.

Землетрясение? Обвал? Кларенс хватанул ручку на себя, машина почему-то не отреагировала. Пальцы автоматически щелкнули тумблерами резервной системы управления - бесполезно. «Прощай, жестокий мир»…

Звездолет рухнул к подножию вертикальной скалы. Острый нос врезался в каменный массив. Замелькали обломки, чудовищная перегрузка оборвала ремни…

Кларенс пронесся навстречу призрачному сиянию и кувырком полетел по твердому холодному полу. Поднялся на ноги, вдохнул прохладный сухой воздух и остолбенел: по сводчатому тоннелю куда-то вверх бежали ступени эскалатора. На балюстраде ярко сияли фонари, где-то внизу ровно гудели механизмы.

Хантер ухмыльнулся и погрозил кому-то пальцем: нет, его так не купишь. Он обернулся, и пошел было назад. Увы. Массивную металлическую дверь вряд ли взял бы даже заряд взрывчатки.

Кларенс немного помедлил и робко ступил на эскалатор. Он поднимался несколько минут, внимательно разглядывая оштукатуренные стены. Поначалу они были гладкие, словно кто-то недавно ремонтировал тоннель. Но чем выше, тем больше трещин появлялось на штукатурке и тем меньше на балюстраде оставалось рабочих фонарей. Наконец, ступени сложились в ленту. Хантер шагнул, под ногами захрустели осколки стекла.

Наверное, когда-то здесь был заводской цех: оборванные жгуты проводов разноцветными змеями торчали из разбитых станков. В углу медными зубами силовых шин ощерился искалеченный распределительный щит. Полустертые буквы на обшарпанной колонне гласили: «Пища богов». Неужели загробный мир выглядит именно так?

Что-то громко щелкнуло. Под потолком заморгали старинные люминесцентные лампы. Надрывно завизжала уцелевшая кранбалка. Хантер едва не укусил себя за палец: на разрисованном диковинными письменами подобии трона сидела девица в белом балахоне  и длинном островерхом колпаке. Лицо ее закрывала золотая маска. Длинные светлые локоны спадали на плечи. В руках она держала пульт управления.

- Минутку, - прошептала она, и кранбалка под потолком сдвинулась с места,  раскачивая трон.

- Кто ты? – громовой голос незнакомки многократно отразился от стен. – Зачем пришел ко мне?

- Кларенс Ханте… да как будто сама прочитать не можешь? На куртке написано.

Девица отложила мегафон и заговорила на удивление мелодичным голосом:

- Никак не пойму, зачем тебе понадобилось спускаться по леднику таким безумным способом?

Кларенс увидел себя в кокпите звездолета. Окутанный снежной пеленой, он мчался вниз, на белое плато между горных вершин.

Сердце ушло в пятки: переключатель компенсатора перегрузок стоял в положении «выключено». Хантер усмехнулся: значит, это все-таки ад и он разговаривает с потусторонним созданием. Теперь можно болтать, что хочешь. Хуже не будет.

- Не можешь понять? Тыква не шурупит? – ехидно сказал Кларенс.

- Нахал! Я тебе ноги оторву! – взъелась девица.

- Ты убьешь меня второй раз? На том свете? – Хантер презрительно сложил на груди руки.

Девица стушевалась и забормотала:

- Нет, это надо же, а? Как ты подвернулся мне под руку? Я должна исправить то, что натворила…

Она элегантно закинула ногу на ногу и продолжила более уверенно:

- Когда-то давно передо мной падали ниц. Считали то ли за демона, то ли за ангела. Так я жду ответа.

Почему бы и не поболтать? Не каждый день встречаешься со сверхсуществом.

- Я развлекаюсь после трудных экзаменов. Мне нравится одиночество, я люблю кататься по леднику. Успокаивает. Как мне к тебе обращаться?

Девица ухмыльнулась. Непостижимым образом это было понятно даже сквозь маску.

- Называй меня Анесия.

- Аннексия?

- Перестань ерничать. Можно чуть больше уважения? В конце концов, я все-таки для тебя что-то вроде богини. Доброй, разумеется.

Анесия качнула головой. Верх колпака описал дугу.

- А ты ничего, белобрысенький такой, худенький… Ростом, правда, не вышел, ну да ладно. Пойдем, потанцуем, что ли?

Прежде, чем Кларенс успел удивиться, Анесия встала со своего трона и вложила в его ладони теплые и влажные пальцы.

- Не надо корчить изумленную физиономию, - едко сказала она. - Я приняла наиболее удобный тебе облик. Думаю, ты сам это сообразил.

Держась за руки, они закружились в невиданном танце среди разбитых механизмов и квадратных колонн. Анесия сорвала с лица золотую маску и отшвырнула ее в сторону. Вместо металлического звона раздался негромкий стук. Наверное, какой-то композит.

Хантер попытался отвести взгляд от чувственных коралловых губ, маленького чуть вздернутого носа. Безуспешно. Сверхчеловеческая красота богини не отпускала, притягивала к себе, как черная дыра притягивает бессильный убежать от нее луч света. Сопротивление бесполезно.

Анесия приложила руку Хантера к своей щеке. Он ощутил ее шелковистую кожу без единой морщинки. Она провела его ладонью по небольшой упругой груди, прижалась к нему стройным податливым телом и вздрогнула, словно по ней пробежала электрическая искра.

 Внезапно васильковые глаза полыхнули ослепительным пламенем, сжигая душу Хантера ледяным огнем. Обшарпанные бетонные стены раздвинулись, и его сознание  слилось воедино c живительным разумом богини. Кларенс провалился в сверкающую бездну.

«Даже я совершаю ошибки… Тебе придется стереть эти ошибки. Вычистить их за мной». «Какой пафос» - вспыхнула на секунду последняя человеческая искра, прежде чем погаснуть под ураганом чуждого интеллекта. Хаос разнородных знаний выстроился в совершенный узор. В нем нашлось строго отведенное место каждой частичке, каждой незначительной детали мироздания.

Кларенс повис вне пространства и времени в потоках пульсирующей тьмы. Ласковые  прикосновения к самым потаенным уголкам разума не нарушали ощущения неземного блаженства. Наверное, то же самое чувствует модуль памяти, отдавая данные центральному процессору.

Когда же сияние померкло, стройная мозаика распалась, развалилась хаосом миллионов мельчайших осколков. Но в мгновение ока она собралась в новом порядке, доступном и понятном жалкому человеческому разуму.

Внезапно Хантер непостижимым образом очутился в центре городской площади. Вокруг высились старинные небоскребы из стекла и бетона. Откуда-то из-под земли выросли неприступные зеркальные стены, и площадь превратилась в лабиринт с мириадами отражений.

Кларенс улыбнулся, закрыл глаза, коснулся кончиками пальцев гладкой поверхности, и двинулся вперед, считая шаги.

Он брел, упираясь в многочисленные тупики, сворачивая в бесконечные проходы и постоянно какое-то чувство, ощущение бессмысленности мешало ему концентрироваться, сбивало с пути. Это бесило, но у Хантера было поистине железное терпение.

Словно робот, он переступал ногами, стараясь изо всех сил не сбиться со счета и не пропустить закоулок, который, он это точно знал, вел к свободе. В конце концов, ему удалось нащупать верный путь, и после нескольких поворотов под толстой подошвой хрустнули осколки. Кларенс вырвался из цепких объятий чужого разума и очнулся в разрушенном цехе.

Анесия села на трон и закинула ногу на ногу. Ее светлые волосы торчали из-под островерхого колпака в разные стороны, точно змеи медузы Горгоны.

- Ну, ты и неудачник, - укоризненно сказала она. – Чтобы выйти из лабиринта, надо было всего лишь касаться стены правой рукой! Ты же прошел его, что называется, одной левой! Я поражена.

- Могла бы подсказать, - обозлился Хантер.

- Я пыталась! Но ты уперся рогом и пер напролом, как тяжелый танк! Упрямство – это просто чудесно, но надо искать изящные решения!

Неожиданно у Хантера словно полыхнула в мозгу зарница.

- Я чувствую себя предателем, – с горечью сказал он, понимая, что его просто-напросто использовали. – Теперь твои сородичи могут явиться и взять нас  тепленькими. И виновен в этом только я.

Анесия рассмеялась:

- Не надо мыслить примитивными понятиями. Во Вселенной миллиарды планет у миллиардов звезд в миллиардах галактик. А если и этого не хватит… что ж, тогда есть триллионы световых лет вакуума.

- Для чего же тогда ты здесь? – озадаченно спросил Хантер.

- Правильный вопрос. Мы наставляем заблудшие цивилизации на путь истинный. Чуть не забыла: ты никогда не думал, почему языки на разных планетах одинаковые? Синхронизированные миры - это наша работа! К сожалению, мы не везде успеваем, и кое-где планеты развиваются сами по себе.

- Какое у вас есть на это право, вы, дирижеры? – возмутился Хантер.

- Мы не железные! Нас достало смотреть на вашу гибель! Глупыш, не льсти себе! Твои предшественники не смогли проникнуть в дальний космос и за миллиард лет - их сожгла собственная угасающая звезда! Но к вам мы успели вовремя.

Неожиданно Кларенс развеселился:

- Да и ладно. У меня голова почти пустая. Вот если бы к тебе попал Лев Эрнестович, было бы куда хуже! А если бы в твоих руках очутился мой рыжий приятель, вы бы поняли, что такое настоящая катастрофа!

Анесия встала со своего места и подняла пульт управления кранбалкой.

- Последний вопрос! – взмолился Кларенс. - Если вы помогли нам выжить, то кто в свое время помог вам?

В синих глазах отразилось недоумение. Анесия прикрыла рот рукой и прошептала:

- Я… Мы не знаем. Никто из нас никогда об этом не задумывался. Может, ответ знают Старейшие?

Она обняла Кларенса и прижалась мягкими влажными губами к его пересохшему рту.

- Помни: твое предназначение – исправлять мои ошибки…

- А вы сами не можете? – быстро промолвил Хантер.

- Тебе лучше знать, что может вам помешать. На всякий случай я дам тебе совет: всегда носи с собой оружие. Нет приема против лома… И до свидания… брат.

Хантер вновь встал на эскалатор, теперь его ступени двигались обратно, вниз. Когда он спустился, перед ним гостеприимно распахнулась до того запертая металлическая дверь…

Кларенс очнулся в кокпите, он сидел в кресле пилота, уткнувшись лбом в приборную панель. Он вспомнил черную скалу, разрушенный цех и сверхсущество, которое… Но что же тогда произошло?

Звездолет лежал в долине, у подножия белой змеи ледника.

«Незначительные повреждения атмосферного стабилизатора. Отказ гравитационных сенсоров. Обратитесь к ближайшему роботу-механику. Уровень силовых полей восстанавливается» - проревел механический голос информатора. Кларенс нащупал привязные ремни и с ужасом понял, что они оборваны. Глянул на левую консоль - переключатель компенсатора перегрузок стоял в положении «выключено». Очевидно, его можно задеть рукой. Необходимо поставить защитный колпачок или даже перенести тумблер в другое место.

 За прозрачной броней поднималась снежная круговерть. Начинается буря, скоро видимость упадет до нуля, и взлетать будет рискованно – без сенсоров запросто можно въехать в какую-нибудь вершину. Надо торопиться. Кларенс запустил программу, и окутанная белой мутью поверхность планеты ринулась вниз.

Звезды расступились, и космический корабль провалился в «кротовую нору». Кларенс задумался: стоит ли рассказывать обо всем? Но, в конце концов, никто не брал с него обещания молчать.

 

Едва оглушительная трель звонка эхом прокатилась по коридору, Хантер пулей вылетел из аудитории и помчался к преподавательской комнате. Рванул дверь и услышал возмущенный голос сидящего за столом человека:

- Тебя стучаться не учили? Невежа!

Вытаращив глаза, Кларенс набрал в легкие воздуха и выпалил:

- Лев Эрнестович, со мной такое случилось!

Профессор прикрыл глаза, наблюдая за Хантером взглядом сытого тигра. Преподаватель соединил кончики пальцев, пожевал губу и лениво произнес:

- Хантер, я вас не узнаю. Чесслово. Прикройте, пожалуйста, окно - сквозит.

Кларенс захлопнул форточку.

-  Теперь рассказывайте, - приказал Лев Эрнестович.

Хантер прыгнул к столу и, нервно комкая чистый лист бумаги, выложил преподавателю все, что сумела зафиксировать его цепкая память. Он не утаил ни единой детали или самой незначительной подробности.

Улыбка на лице профессора становилась все шире, наконец, он, фигурально выражаясь, расхохотался прямо в лицо студенту.

- Нет приема против лома? У вас слишком бурная фантазия, молодой человек! – сказал Лев Эрнестович после того, как перевел дух. – Вы, наверное, выбрали не ту профессию. Переводитесь в литинститут и попробуйте себя в написании фантастических романов.

У Хантера подкосились ноги. Он плюхнулся на первый попавшийся стул, изо всех сил стараясь не разреветься, как провалившая экзамен первокурсница.

- Но это правда, - прошептал он. – Я хотел обратиться в Совет.

- У Вас есть доказательства? Или это всего лишь выдумки неокрепшего мозга, подпитываемые юношеским максимализмом? Ты не представляешь, сколько таких, как ты, направляют на консультацию к психиатру!

- Я составил список повреждений…

- Что тебе сказали в пункте проката? – жестко перебил его профессор.

Кларенсу показалось, будто на него взглянул демон.

- Они поблагодарили меня.

Лев Эрнестович сдвинул брови.

- И все? Обошлись отговорками. Лентяи, - профессор пощипал бородку. – Хантер, Вы обнаружили серьезный просчет в эргономике панели управления звездолетов класса «L». Что касается остального, я забуду наш разговор. Будем считать, что его не было.

- Как не было? Что же делать? – Кларенс сжал край стола так, что побелели костяшки пальцев.

- Держать язык за зубами. Если, конечно, не хотите всю оставшуюся жизнь летать только в качестве пассажира и прозябать без возможности занять мало-мальски ответственную должность. На ваше счастье я был один в комнате. Не переживайте: все, что здесь сказано, не выйдет за пределы этих стен.

Потрясенный Кларенс направился к выходу, зачем-то волоча за собой равнодушный к его личной трагедии металлический стул. Лев Эрнестович остановил студента у самой двери:

 - Хантер, не выносите мебель из преподавательской. Задержитесь на минуту.

Кларенс поставил стул на место и вопросительно взглянул на профессора. Тот снова пожевал губу и просто сказал:

- Я вам верю. Но остальные не поверят. Никогда. Помните это.

Кларенс захлопнул дверь и медленно побрел по коридору, едва касаясь недавно окрашенной стены кончиками пальцев.

Урча мотором и лязгая гусеницами, из ангара выполз приземистый танк с пушкой, далеко торчащей из плоской башни. Танкист в синем комбинезоне благоразумно встал у левого борта. Поправил на воротнике микрофон, прокашлялся и сказал, прищурив левый глаз:

- Здравствуйте, с вами передача «Танки, вперед!» и ее ведущий майор Брагин. И сегодня в нашей программе интервью с танком М26 «Першинг». Эта машина знаменита тем, что вместе с «Пантерой 8.8» борется за звание самого унылого танка восьмого уровня.

- Но-но! Попрошу без оскорблений! – ответил танк, качнув пушкой. – Во мне, между прочим, сорок тонн! А в тебе сколько?

- Это к делу не относится. Расскажите немного о своей жизни.

- Меня создали в 1944 году, чтобы противостоять немецким «Тиграм» и «Пантерам». Я немного повоевал – начиная февраля по май 1945, а теперь сражаюсь в игре «Мир танков».

- Замечательно. И что вы можете предложить игроку? Какие у вас сильные стороны?

Танк опустил пушку. Дульный тормоз почти уткнулся в землю.

- У меня угол склонения орудия минус десять градусов.

- Согласен, это очень неплохо. Можно стрелять с холмов, показывая лишь башню. А еще?

- У меня отличные премиумные подкалиберные снаряды – игроки называют их «голда». Они пробивают 268 миллиметров брони.

- Да, это плюс. Дорогой, но плюс. А еще что?

- Э… э… гм…, - замялся «Першинг».

- Давайте я попробую вам подсказать, – сказал Брагин. – У вас хорошая подвижность?

- Теоретически – сорок восемь километров в час. Но только по асфальту и с горки. Обычно я еду тридцать пять километров в час.

Майор внимательно осмотрел все шесть пар опорных катков:

- Постойте. Но ведь примерно так же едет советский тяжелый танк ИС-3!

«Першинг» нервно покрутил башней:

- И что? Между прочим, в 1944-46 годах я считался тяжелым танком!

- И что у вас есть от тяжа? Сколько лобовой брони?

- Сто один миллиметр. Приведенной, с учетом наклона – сто пятьдесят. В башне – сто двадцать семь миллиметров.

- И это при том, что вы играете против машин девятого и десятого уровней с пробитием в двести пятьдесят миллиметров?

«Першинг» только втянул нагнетателями воздух. Брагин похлопал по броне, успокаивая машину:

- Ладно. Хорошее орудие может компенсировать и слабую броню, и подвижность. Какое у вас пробитие?

- Двести шестьдесят восемь миллиметров! На «голде»! – гордо сказал танк.

- Да запарил ты со своей «голдой»! Бронебойными сколько? – от учтивости майора не осталось и следа.

«Першинг» хотел ударить майора стволом, но башня поворачивалась медленно. Брагин легко увернулся.

- Вот-вот. И даже башня у тебя крутится не так, как, скажем, у Т-44. Так что насчет пробития бронебойными снарядами? Сколько миллиметров?

Лязгнули гусеницы. «Першинг» откатился на пару метров и стыдливо пробормотал:

- Сто девяносто…

- И это при том, что приведенная толщина брони многих средних танков твоего же уровня превышает двести миллиметров? То есть, пробить ты их не можешь? Так?

Двигатель «Першинга» фыркнул, но через пару секунд снова заработал ровно, без перебоев.

- Нет, могу! – радостно сказал танк. – В лючки там и прочие ослабленные зоны!

- Значит, у тебя хорошая точность? Какой разброс на сто метров?

- Ноль, тридцать семь метра… - если бы мог, «Першинг» обязательно бы заплакал от обиды.

- Но ведь у «Пантеры 8.8» - ноль, тридцать два! – Брагин пожал плечами. - О стабилизации и времени прицеливания я говорить не буду. Мне твой командир как-то рассказал за чашкой колы, что пока его наводчик прицеливался, стотонный советский тяж КВ-4 успел заехать за камень.

- Э, нет! – возразил «Першинг». – Я прицеливаюсь быстрее «Пантеры 8.8»! Она – две с половиной секунды. Я – две целых три десятых!

- Только с этой дамой ты и можешь соперничать. Но и то у нее перезарядка орудия пять и восемь десятых секунды. Разумеется, с досылателем и слаженным экипажем. А у тебя?

- Я отказываюсь отвечать! – «Першинг», натужно жужжа приводами, отвернул башню.

- Почти семь секунд, - сказал Брагин. - Пожалуй, я не буду травмировать тебя сравнением с Т-44. Он и бегает быстрее, и стреляет чаще и точнее. Притом, урон за выстрел у него на десять единиц выше.

- Я не виноват! – задребезжал «Першинг». – Не виноват, что в последнее время в игру ввели кучу новых танков и улучшили многие старые! Даже «Пантеру 8.8» и ту кое-как модернизировали! А меня забыли! Только пробитие бронебойными подняли до ста девяноста миллиметров – и все! К чему такая жизнь? Сплошные страдания и себе, и игроку! Уж лучше со скалы в Эль-Халлуфе…

В соседнем ангаре взревел мотор. «Пантера 8.8», раскрашенная в черно-серый камуфляж, с красными звездами вместо крестов на башне, выкатилась на площадку, развернулась и скрылась за казармой.

- Бедняжка… - прошептал «Першинг». – Кто это ее так размалевал? И что у нее на башне?

- Это новый стиль. Разработчики гордо именовали его «трофейный». Мне больше по душе название «контрторжественность».

- Ха! – обрадовался «Першинг». – Ну, пока Пани будет разъезжать этаким посмешищем я, пожалуй, повременю прыгать в море. Оказывается, есть танки, которым хуже, чем мне! Тем более, что обзор у меня все-таки четыреста метров! А это немало!

Из казармы выскочили пять американских танкистов. «Першинг» сказал:

- Ну, мне пора! Линия фронта ждет!

Экипаж захлопнул люки. Танк зарычал двигателем и, неспешно набирая скорость, укатил сражаться.

Что ж, - подытожил Брагин. – Уважаемые радиослушатели, рад был представить вам средний танк М26 «Першинг» - одну из самых унылых машин «Мира танков»! И все же я надеюсь на лучшее! До новых встреч!

Кларенс Т. Хантер осторожно приоткрыл пластиковую дверь с табличкой «аудитория 28, управляющие системы». Мысли витали в сотнях световых лет отсюда - на ледяной, безжизненной планете, где так уютно сидеть в теплом кокпите звездолета. И мечтать, вглядываясь в бесконечную снежную кутерьму.

- Студент Хантер? Тяните билет! – резкий голос профессора вернул его из сладостных грез в суровую реальность. Кларенс робко протянул руку к разложенным на столе чуть желтоватым листам бумаги. Скорее бы каникулы! Снова можно будет кататься по ледникам! Только надо выбрать подходящий звездолет. Пригодный к полетам в атмосфере и с  нужной формой корпуса. Антигравы можно и самому поставить.

- Вы не собираетесь отвечать? Следующий…

- Лев Эрнестович, пожалуйста! – Кларенс умоляюще сложил руки. – Можно без подготовки?

По мере того, как Хантер монотонно бубнил, пальцы профессора, нетерпеливо теребившие холеную черную бородку, двигались все медленнее. Веки постепенно опускались. Неожиданно преподаватель очнулся и хлопнул ладонью по столу.

- Давайте зачетку! Четыре. Хоть один что-то знает, остальные - ноль на массу!

Кларенс направился к выходу, взялся за ручку двери, но вдруг обернулся:

- Можно вопрос?

- Конечно, - профессор ехидно уставился на студента.

- Почему мы до сих пор распечатываем билеты? Электронная система с генератором случайных чисел справилась бы куда лучше.

Профессор побагровел.

- Ну и вопросы, Хантер! Я думал, вы спросите, почему не пять! Но я отвечу. У вас есть хоть какие-то понятия о психологии? Поймите, одно дело, когда за глупого студента решает машина, совсем другое – когда он сам определяет свою судьбу!

- Мне кажется, человек выбирает свое будущее на этапе подготовки к экзаменам, - пролепетал Кларенс.

- Мысль, конечно, верная. Но неужели вам никогда не приходилось пропускать занятий по причине, например, свидания с девушкой, студенческой вечеринки или туристического похода?

- Я никогда не прогуливал без уважительной причины.

- У вас, Хантер, нет души! Нельзя же быть таким зану… рационалистом! В конце концов, есть же еще и традиции!

- Кто бы мне это говорил, - вырвалось у несчастного студента. Поистине «язык мой – враг мой». Эх, все. Конец. Отчислят.

Неожиданно профессор расхохотался. Кларенс поднял глаза и увидел, как трясутся его плечи.

- Вы думаете, я не в курсе, что студенческая братия кличет меня Кровососом? Или считаете, я не мог бы пресечь это на корню? Вы еще желторотый птенец, Хантер. Когда-нибудь вы поймете, что человек должен совершать и нелогичные поступки. К сожалению, сейчас мне недосуг разглагольствовать о смысле жизни. Зовите следующего, у меня еще двенадцать болванчиков. И будьте уверенней в себе. Вы же мужчина!

Кларенс медленно вышел из аудитории. Его по-детски наивное, открытое лицо светилось, чистые серые глаза пробежали по завистливым лицам однокурсников, которым еще предстояло пройти последний в этом семестре «круг ада».

-  Отстрелялся. Четверка, – едва слышно сказал он.

Рыжий толстяк бесцеремонно выхватил документ из рук приятеля.

- Скажи, дружище, какую часть тела ты лизал Кровососу? От него трояка не дождешься.

- Может, я просто хорошо знаю предмет? Я же проводил для вас семинар! Но он просуществовал ровно два занятия. На третье никто не пришел, - Кларенс вздохнул и вопросительно посмотрел на товарища.

- Кто пойдет слушать робота? Ты мог бы немного менять интонацию, когда косишь под препода?

- Не знаю. Мне кажется, строгая и четкая подача материала способствует его усвоению. Ладно, проехали. Не хотите, вам же хуже. Но если ты провалишься, я займусь тобой персонально. И конец твой будет ужасен.

Хантер состроил страшную рожу, закрыл глаза и быстро пошел по коридору, едва касаясь облупившейся стены кончиками пальцев. Тридцать восемь шагов до поворота, четырнадцать до лестницы, тринадцать ступенек, площадка…

 

Маленький короткокрылый звездолет вздрогнул и, набирая скорость, устремился по гладкой, как бобслейная трасса, поверхности ледника на заснеженную равнину между горными пиками. На карте продуваемое всеми ветрами плато обозначалось, как Зловещая долина.

За прозрачным фонарем замелькали скалы, сливаясь в сплошное темное месиво. Кларенс, нежно держа ручки управления, едва заметными движениями удерживал машину точно по центру белоснежного языка, тысячелетиями отполированного природой. Снежные вихри взвивались по бортам. Мириадами сверкающих брызг разлетались ледяные торосы. Черно-белый мир за прозрачной броней казался цветным, а холодное желтое солнце над головой ласковым и теплым, будто на первоклассной курортной планете.

Несколько поворотов и расселин остались позади. Звездолет вышел на хорошо знакомый прямой участок. Скорость выросла. Внезапно, словно из ниоткуда, прямо перед носом встала сплошная каменная стена.

Землетрясение? Обвал? Кларенс хватанул ручку на себя, машина почему-то не отреагировала. Пальцы автоматически щелкнули тумблерами резервной системы управления - бесполезно. «Прощай, жестокий мир»…

Звездолет рухнул к подножию вертикальной скалы. Острый нос врезался в каменный массив. Замелькали обломки, чудовищная перегрузка оборвала ремни…

Кларенс пронесся навстречу призрачному сиянию и кувырком полетел по твердому холодному полу. Поднялся на ноги, вдохнул прохладный сухой воздух и остолбенел: по сводчатому тоннелю куда-то вверх бежали ступени эскалатора. На балюстраде ярко сияли фонари, где-то внизу ровно гудели механизмы.

Хантер ухмыльнулся и погрозил кому-то пальцем: нет, его так не купишь. Он обернулся, и пошел было назад. Увы. Массивную металлическую дверь вряд ли взял бы даже заряд взрывчатки.

Кларенс немного помедлил и робко ступил на эскалатор. Он поднимался несколько минут, внимательно разглядывая оштукатуренные стены. Поначалу они были гладкие, словно кто-то недавно ремонтировал тоннель. Но чем выше, тем больше трещин появлялось на штукатурке и тем меньше на балюстраде оставалось рабочих фонарей. Наконец, ступени сложились в ленту. Хантер шагнул, под ногами захрустели осколки стекла.

Наверное, когда-то здесь был заводской цех: оборванные жгуты проводов разноцветными змеями торчали из разбитых станков. В углу медными зубами силовых шин ощерился искалеченный распределительный щит. Полустертые буквы на обшарпанной колонне гласили: «Пища богов». Неужели загробный мир выглядит именно так?

Что-то громко щелкнуло. Под потолком заморгали старинные люминесцентные лампы. Надрывно завизжала уцелевшая кранбалка. Хантер едва не укусил себя за палец: на разрисованном диковинными письменами подобии трона сидела девица в белом балахоне  и длинном островерхом колпаке. Лицо ее закрывала золотая маска. Длинные светлые локоны спадали на плечи. В руках она держала пульт управления.

- Минутку, - прошептала она, и кранбалка под потолком сдвинулась с места,  раскачивая трон.

- Кто ты? – громовой голос незнакомки многократно отразился от стен. – Зачем пришел ко мне?

- Кларенс Ханте… да как будто сама прочитать не можешь? На куртке написано.

Девица отложила мегафон и заговорила на удивление мелодичным голосом:

- Никак не пойму, зачем тебе понадобилось спускаться по леднику таким безумным способом?

Кларенс увидел себя в кокпите звездолета. Окутанный снежной пеленой, он мчался вниз, на белое плато между горных вершин.

Сердце ушло в пятки: переключатель компенсатора перегрузок стоял в положении «выключено». Хантер усмехнулся: значит, это все-таки ад и он разговаривает с потусторонним созданием. Теперь можно болтать, что хочешь. Хуже не будет.

- Не можешь понять? Тыква не шурупит? – ехидно сказал Кларенс.

- Нахал! Я тебе ноги оторву! – взъелась девица.

- Ты убьешь меня второй раз? На том свете? – Хантер презрительно сложил на груди руки.

Девица стушевалась и забормотала:

- Нет, это надо же, а? Как ты подвернулся мне под руку? Я должна исправить то, что натворила…

Она элегантно закинула ногу на ногу и продолжила более уверенно:

- Когда-то давно передо мной падали ниц. Считали то ли за демона, то ли за ангела. Так я жду ответа.

Почему бы и не поболтать? Не каждый день встречаешься со сверхсуществом.

- Я развлекаюсь после трудных экзаменов. Мне нравится одиночество, я люблю кататься по леднику. Успокаивает. Как мне к тебе обращаться?

Девица ухмыльнулась. Непостижимым образом это было понятно даже сквозь маску.

- Называй меня Анесия.

- Аннексия?

- Перестань ерничать. Можно чуть больше уважения? В конце концов, я все-таки для тебя что-то вроде богини. Доброй, разумеется.

Анесия качнула головой. Верх колпака описал дугу.

- А ты ничего, белобрысенький такой, худенький… Ростом, правда, не вышел, ну да ладно. Пойдем, потанцуем, что ли?

Прежде, чем Кларенс успел удивиться, Анесия встала со своего трона и вложила в его ладони теплые и влажные пальцы.

- Не надо корчить изумленную физиономию, - едко сказала она. - Я приняла наиболее удобный тебе облик. Думаю, ты сам это сообразил.

Держась за руки, они закружились в невиданном танце среди разбитых механизмов и квадратных колонн. Анесия сорвала с лица золотую маску и отшвырнула ее в сторону. Вместо металлического звона раздался негромкий стук. Наверное, какой-то композит.

Хантер попытался отвести взгляд от чувственных коралловых губ, маленького чуть вздернутого носа. Безуспешно. Сверхчеловеческая красота богини не отпускала, притягивала к себе, как черная дыра притягивает бессильный убежать от нее луч света. Сопротивление бесполезно.

Анесия приложила руку Хантера к своей щеке. Он ощутил ее шелковистую кожу без единой морщинки. Она провела его ладонью по небольшой упругой груди, прижалась к нему стройным податливым телом и вздрогнула, словно по ней пробежала электрическая искра.

 Внезапно васильковые глаза полыхнули ослепительным пламенем, сжигая душу Хантера ледяным огнем. Обшарпанные бетонные стены раздвинулись, и его сознание  слилось воедино c живительным разумом богини. Кларенс провалился в сверкающую бездну.

«Даже я совершаю ошибки… Тебе придется стереть эти ошибки. Вычистить их за мной». «Какой пафос» - вспыхнула на секунду последняя человеческая искра, прежде чем погаснуть под ураганом чуждого интеллекта. Хаос разнородных знаний выстроился в совершенный узор. В нем нашлось строго отведенное место каждой частичке, каждой незначительной детали мироздания.

Кларенс повис вне пространства и времени в потоках пульсирующей тьмы. Ласковые  прикосновения к самым потаенным уголкам разума не нарушали ощущения неземного блаженства. Наверное, то же самое чувствует модуль памяти, отдавая данные центральному процессору.

Когда же сияние померкло, стройная мозаика распалась, развалилась хаосом миллионов мельчайших осколков. Но в мгновение ока она собралась в новом порядке, доступном и понятном жалкому человеческому разуму.

Внезапно Хантер непостижимым образом очутился в центре городской площади. Вокруг высились старинные небоскребы из стекла и бетона. Откуда-то из-под земли выросли неприступные зеркальные стены, и площадь превратилась в лабиринт с мириадами отражений.

Кларенс улыбнулся, закрыл глаза, коснулся кончиками пальцев гладкой поверхности, и двинулся вперед, считая шаги.

Он брел, упираясь в многочисленные тупики, сворачивая в бесконечные проходы и постоянно какое-то чувство, ощущение бессмысленности мешало ему концентрироваться, сбивало с пути. Это бесило, но у Хантера было поистине железное терпение.

Словно робот, он переступал ногами, стараясь изо всех сил не сбиться со счета и не пропустить закоулок, который, он это точно знал, вел к свободе. В конце концов, ему удалось нащупать верный путь, и после нескольких поворотов под толстой подошвой хрустнули осколки. Кларенс вырвался из цепких объятий чужого разума и очнулся в разрушенном цехе.

Анесия села на трон и закинула ногу на ногу. Ее светлые волосы торчали из-под островерхого колпака в разные стороны, точно змеи медузы Горгоны.

- Ну, ты и неудачник, - укоризненно сказала она. – Чтобы выйти из лабиринта, надо было всего лишь касаться стены правой рукой! Ты же прошел его, что называется, одной левой! Я поражена.

- Могла бы подсказать, - обозлился Хантер.

- Я пыталась! Но ты уперся рогом и пер напролом, как тяжелый танк! Упрямство – это просто чудесно, но надо искать изящные решения!

Неожиданно у Хантера словно полыхнула в мозгу зарница.

- Я чувствую себя предателем, – с горечью сказал он, понимая, что его просто-напросто использовали. – Теперь твои сородичи могут явиться и взять нас  тепленькими. И виновен в этом только я.

Анесия рассмеялась:

- Не надо мыслить примитивными понятиями. Во Вселенной миллиарды планет у миллиардов звезд в миллиардах галактик. А если и этого не хватит… что ж, тогда есть триллионы световых лет вакуума.

- Для чего же тогда ты здесь? – озадаченно спросил Хантер.

- Правильный вопрос. Мы наставляем заблудшие цивилизации на путь истинный. Чуть не забыла: ты никогда не думал, почему языки на разных планетах одинаковые? Синхронизированные миры - это наша работа! К сожалению, мы не везде успеваем, и кое-где планеты развиваются сами по себе.

- Какое у вас есть на это право, вы, дирижеры? – возмутился Хантер.

- Мы не железные! Нас достало смотреть на вашу гибель! Глупыш, не льсти себе! Твои предшественники не смогли проникнуть в дальний космос и за миллиард лет - их сожгла собственная угасающая звезда! Но к вам мы успели вовремя.

Неожиданно Кларенс развеселился:

- Да и ладно. У меня голова почти пустая. Вот если бы к тебе попал Лев Эрнестович, было бы куда хуже! А если бы в твоих руках очутился мой рыжий приятель, вы бы поняли, что такое настоящая катастрофа!

Анесия встала со своего места и подняла пульт управления кранбалкой.

- Последний вопрос! – взмолился Кларенс. - Если вы помогли нам выжить, то кто в свое время помог вам?

В синих глазах отразилось недоумение. Анесия прикрыла рот рукой и прошептала:

- Я… Мы не знаем. Никто из нас никогда об этом не задумывался. Может, ответ знают Старейшие?

Она обняла Кларенса и прижалась мягкими влажными губами к его пересохшему рту.

- Помни: твое предназначение – исправлять мои ошибки…

- А вы сами не можете? – быстро промолвил Хантер.

- Тебе лучше знать, что может вам помешать. На всякий случай я дам тебе совет: всегда носи с собой оружие. Нет приема против лома… И до свидания… брат.

Хантер вновь встал на эскалатор, теперь его ступени двигались обратно, вниз. Когда он спустился, перед ним гостеприимно распахнулась до того запертая металлическая дверь…

Кларенс очнулся в кокпите, он сидел в кресле пилота, уткнувшись лбом в приборную панель. Он вспомнил черную скалу, разрушенный цех и сверхсущество, которое… Но что же тогда произошло?

Звездолет лежал в долине, у подножия белой змеи ледника.

«Незначительные повреждения атмосферного стабилизатора. Отказ гравитационных сенсоров. Обратитесь к ближайшему роботу-механику. Уровень силовых полей восстанавливается» - проревел механический голос информатора. Кларенс нащупал привязные ремни и с ужасом понял, что они оборваны. Глянул на левую консоль - переключатель компенсатора перегрузок стоял в положении «выключено». Очевидно, его можно задеть рукой. Необходимо поставить защитный колпачок или даже перенести тумблер в другое место.

 За прозрачной броней поднималась снежная круговерть. Начинается буря, скоро видимость упадет до нуля, и взлетать будет рискованно – без сенсоров запросто можно въехать в какую-нибудь вершину. Надо торопиться. Кларенс запустил программу, и окутанная белой мутью поверхность планеты ринулась вниз.

Звезды расступились, и космический корабль провалился в «кротовую нору». Кларенс задумался: стоит ли рассказывать обо всем? Но, в конце концов, никто не брал с него обещания молчать.

 

Едва оглушительная трель звонка эхом прокатилась по коридору, Хантер пулей вылетел из аудитории и помчался к преподавательской комнате. Рванул дверь и услышал возмущенный голос сидящего за столом человека:

- Тебя стучаться не учили? Невежа!

Вытаращив глаза, Кларенс набрал в легкие воздуха и выпалил:

- Лев Эрнестович, со мной такое случилось!

Профессор прикрыл глаза, наблюдая за Хантером взглядом сытого тигра. Преподаватель соединил кончики пальцев, пожевал губу и лениво произнес:

- Хантер, я вас не узнаю. Чесслово. Прикройте, пожалуйста, окно - сквозит.

Кларенс захлопнул форточку.

-  Теперь рассказывайте, - приказал Лев Эрнестович.

Хантер прыгнул к столу и, нервно комкая чистый лист бумаги, выложил преподавателю все, что сумела зафиксировать его цепкая память. Он не утаил ни единой детали или самой незначительной подробности.

Улыбка на лице профессора становилась все шире, наконец, он, фигурально выражаясь, расхохотался прямо в лицо студенту.

- Нет приема против лома? У вас слишком бурная фантазия, молодой человек! – сказал Лев Эрнестович после того, как перевел дух. – Вы, наверное, выбрали не ту профессию. Переводитесь в литинститут и попробуйте себя в написании фантастических романов.

У Хантера подкосились ноги. Он плюхнулся на первый попавшийся стул, изо всех сил стараясь не разреветься, как провалившая экзамен первокурсница.

- Но это правда, - прошептал он. – Я хотел обратиться в Совет.

- У Вас есть доказательства? Или это всего лишь выдумки неокрепшего мозга, подпитываемые юношеским максимализмом? Ты не представляешь, сколько таких, как ты, направляют на консультацию к психиатру!

- Я составил список повреждений…

- Что тебе сказали в пункте проката? – жестко перебил его профессор.

Кларенсу показалось, будто на него взглянул демон.

- Они поблагодарили меня.

Лев Эрнестович сдвинул брови.

- И все? Обошлись отговорками. Лентяи, - профессор пощипал бородку. – Хантер, Вы обнаружили серьезный просчет в эргономике панели управления звездолетов класса «L». Что касается остального, я забуду наш разговор. Будем считать, его не было.

- Как не было? Что же делать? – Кларенс сжал край стола так, что побелели костяшки пальцев.

- Держать язык за зубами. Если, конечно, не хотите всю оставшуюся жизнь летать только в качестве пассажира и прозябать без возможности занять мало-мальски ответственную должность. На ваше счастье я был один в комнате. Не переживайте: все, что здесь сказано, не выйдет за пределы этих стен.

Потрясенный Кларенс направился к выходу, зачем-то волоча за собой равнодушный к его личной трагедии металлический стул. Лев Эрнестович остановил студента у самой двери:

 - Хантер, не выносите мебель из преподавательской. Задержитесь на минуту.

Кларенс поставил стул на место и вопросительно взглянул на профессора. Тот снова пожевал губу и просто сказал:

- Я вам верю. Но остальные не поверят. Никогда. Помните это.

Кларенс захлопнул дверь и медленно побрел по коридору, едва касаясь недавно окрашенной стены кончиками пальцев.

Пот заливал глаза. Андрей вытер лоб рукавом и вонзил в грунт лопату. Да, на раскопе все по старинке, технику использовать нельзя. Ковш экскаватора или бульдозерный нож уничтожат хрупкие артефакты, перемешают все с землей. Ничего, скоро практике конец, и тогда прощай жизнь в палатке и тяжелый ручной труд. Да здравствует цивилизация!

Металл звякнул о металл. Проржавевший в труху меч или шлем. Вот это удача! Здесь, на  месте где, по легенде, погиб Евпатий Коловрат, иногда встречаются подобные находки. Значит, не такая уж это и легенда?

Андрей бросил копать и зычно крикнул:

- Александр Васильич! Нашел что-то!

Жилистый пожилой мужчина с лопатой бросился к яме. Несколько человек рванули за ним. Осторожно, маленькими совочками, студенты откопали странную конструкцию: четыре стальных трубы вокруг оси, два цилиндра и рукоятки, покрытые растрескавшимся от времени пластиком.

Андрей попробовал взять странный предмет за ручки. Выдернул его из грунта, выбрался из ямы и застыл, будто солдат, поливающий врагов огнем четырехствольного пулемета…

 

Заседание ученого совета Института Времени подходило к концу. На сцене актового зала профессор Шарков, сухонький старичок в зеленом пиджаке, отвечал на вопросы многочисленной аудитории.

- Значит, вы считаете, что взятие Рязани – ключевая точка российский истории? – выкрикнул кто-то с места. – И если отстоять город, Русь займет в Европе доминирующее положение?

- Именно так. Произведенные нами расчеты показывают, что Русь станет культурным и промышленным центром. Наша задача – остановить Батыя и заставить его повернуть вспять. План «Евпатий и Стволоврат» разработан именно для этого. Мы попробуем перевести время в новое русло.

- Может, Гитлера убить? – съехидничал доцент Лиманов. Острый ум этого с виду невзрачного маленького ученого был способен разрушить любые, самые проработанные проекты.

 - Возможно, это не потребуется, если мы отстоим Рязань. Тогда и Гитлера не будет.

- И многих других людей, - возразил Лиманов. – Вспомните эффект бабочки.

Профессор Шарков пошелестел бумагами:

- Люди останутся. Возможно, они станут другими. Поменяют национальность, язык, мировоззрение. Но какая разница, кем ты стал в альтернативной реальности, если не знаешь, кем был в старой?

- Мне бы не хотелось… - начал Лиманов.

- В конце концов, американцы отправляли Блазковица в гитлеровскую Германию,  – перебил его Шарков. - Ничего плохого не произошло.

Лиманов сел на место. Зал зашумел. Профессор поднял руку:

- У нас мало времени. Я должен представить вам исполнителя нашего плана! Знакомьтесь: сержант войск специального назначения Евпатий Колесов и пулемет «Стволоврат»!

На сцену поднялся здоровенный детина в зимнем камуфляже и металлическом шлеме. В руках… нет, лапищах, он держал странное оружие: четыре ствола и два цилиндра – один под другим. За спиной сержанта горбом торчал большой ранец, из которого тянулась гибкая лента с патронами. На левом запястье темнел портативный компьютер.

Шарков откашлялся:

- По нашей просьбе Министерство Обороны разработало этот пулемет. Стреляет безгильзовыми патронами. Пули со временем распадаются, в прошлом не остается их следов. В отличие от западного образца, стволов не шесть, а четыре, что облегчает конструкцию. На каждом стволе – компенсатор, снижающий отдачу. И наша уникальная разработка: синтезатор боеприпасов. Благодаря нему наш воин не будет нуждаться в снабжении.

- Вы считаете, что единственный солдат, пусть и хорошо вооруженный, сумеет остановить татарские полчища? – выкрикнул Лиманов.

- Ему нужно лишь помочь защитникам и переломить ход сражения, не более того. Мы и рады бы послать в прошлое танковую дивизию, но всем известно: на перемещение во времени нужно затратить массу энергии. И так придется задействовать ресурсы едва ли не всей страны. Разумеется, в комплект экипировки нашего универсального солдата входит бронежилет и шлем с целеуказателем. Просто так его не возьмешь!

- Ну, коли так… Может, что-нибудь у вас и получится, - пробурчал Лиманов.

Шарков объявил заседание закрытым.

 

Евпатий остановился перед прозрачными мостками в камеру машины времени. Операторы следили за экранами. Уровень заряда накопителей рос медленно, мощности двух десятков электростанций едва хватало. Наконец, вспыхнули зеленые лампы и дежурный смены доложил: «Готово!»

 Кто-то дотронулся до плеча солдата. Евпатий вздрогнул: перед ним стоял доцент Лиманов.

- А если тебе станет страшно, - зашептал он. – Нажми на красную кнопку, и ты окажешься дома.

Лиманов хлопнул Евпатия по плечу. Тот прошел по мосткам, словно по воздуху. Закрылась толстая стальная дверь. В ушах загудело, будто заработали десятки трансформаторов, пол куда-то провалился и сержант полетел в невидимую бездну…

 

Мерзлая земля больно ударила по плечу. В горле запершило от едкого запаха гари. В лицо хлестко ударил пронизывающий ветер. Евпатий окончательно пришел в себя, открыл глаза и увидел перед собой бревенчатую крепостную стену. Обернулся и замер в растерянности: похоже, он опоздал.

Рязань догорала. Черный дым от сгоревших построек стлался над землей. То здесь, то там, пробивались языки пламени. Кругом валялись искромсанные тела защитников, снег потемнел от крови.

Евпатий посмотрел на пресловутую красную кнопку. Возвращаться домой? Сержант обошел деревянный дом с провалившейся крышей и увидел труп утыканного стрелами подростка. Рядом с ним лежала молодая женщина с разрубленной головой. Ярость застлала глаза.

Ну уж нет! Он будет сражаться и кусать, рвать зубами татарскую нечисть пока… пока ему по-настоящему не станет страшно!

Ветер донес чьи-то гортанные крики. Евпатий, не ощущая тяжести снаряжения, побежал на шум.

Несколько монгольских всадников гонялись за человеком в грязной, покрытой пятнами, рубахе. Они могли бы легко порубать его саблями, но почему-то щадили и клинки свистели над самой головой несчастного. Так вот, значит, какие здесь развлечения!

«И да прольется кровь захватчиков» - мрачно усмехнулся Евпатий, опустил на глаза рамку прицела, нажал на гашетку и повел стволами пулемета.

Оглушительное брррррт – и монголы, как подкошенные, повалились на землю. Чудом уцелевший воин вскочил на ноги, взмахнул саблей и храбро кинулся на сержанта. Очередь перерубила его пополам. «Получи, нерусь поганая» - процедил Евпатий.

Горожанин сидел на корточках, закрыв голову руками. Сержант схватил его за шкирку, поставил на ноги так, что затрещала ткань, и глянул незнакомцу в лицо. Совсем юный парень, светлая растительность только-только пробивается на бледном лице.

- Идем со мной, если хочешь жить! – прорычал Евпатий. – Ты кто?

- Бориска… - прошептал парень.

- Будем знакомы. Евпатий Колесов. Где Батыга окаянный? – сержант вспомнил книгу «Батый». - Веди меня к нему!

Юноша поднял взгляд чистых синих глаз и удивительно твердо сказал:

- Боярин. Побиваша тебя. Ордынцев – тьма тьмущая!

Слова Бориски подействовали, будто ледяной душ. Ярость уступила место трезвому расчету. Евпатий мысленно пожурил себя: спецназовец – самостоятельная боевая единица. Поддаваться эмоциям значит провалить задание ко всем чертям!

Сержант нагнулся и тихо сказал:

- Можешь провести меня незаметно к татарам? Надо разведать. Так, чтобы нас не заметили.

Бориска что-то буркнул и потянул Евпатия к сгоревшим домам. Сержант остановил его. Сорвал с мертвого татарина шапку, пробитый пулями халат и сапоги.

- Надевай, а то замерзнешь! И возьми оружие! – и протянул юноше саблю и ножны.

Бориска дворами проскользнул к пролому в крепостной стене. Евпатий осторожно выглянул и обомлел: насколько хватало глаз, мерцали огни костров. Перекрикивались люди, ржали лошади. Сержант вспомнил инструктаж: историк говорил что-то о тридцати тысячах татар. В одиночку столько не одолеть. Но можно устроить захватчикам партизанскую войну.

К счастью, Евпатий и Бориска понимали друг друга, несмотря на различие в языках. Не обошлось без недоразумений, но все же оба товарища по несчастью добрались до сбежавших в леса рязанцев. Когда их встретил дозор, Бориска вовремя успел сорвать монгольскую шапку, иначе дело могло закончиться перестрелкой со своими. Два дюжих воина отвели путников к начальнику над остатками рязанского войска.

Седобородый мужчина в меховой шапке хрустел аппетитным куском жареного мяса, двигая челюстями так, что алый шрам на щеке ходил ходуном. У Евпатия потекли слюнки: яйцеголовые не догадались снабдить его синтезатором пищи. Наверное, думали, что во время кратковременной миссии он вряд ли успеет проголодаться.

Рязанцы усадили гостей возле костра. Кто-то сунул Евпатию и Бориске горшок с кашей и ложки. Предводитель сам отрезал мяса от своего куска. Немного заморив червячка, Евпатий предложил:

- Давайте крошить татар! Я, если что, впереди!

- Погоди, дядя, - сказал начальник. – Ты видел, сколько ордынцев? А нас?

К этому времени Евпатий уже научился преобразовывать корявую речь местных в понятный язык. Впрочем, ему все равно казалось, будто рязанцев обучал разговаривать магистр Йода.

- Значит, вы трусы? А хотите, я вам кое-что покажу? – Евпатий вскочил, навел пулемет на молодую ель и нажал на спуск. Проревела очередь, и дерево с треском повалилось на землю. Рязанцы шарахнулись в сторону.

- Неужели вы не пойдете воевать за землю русскую? – пафосно воскликнул Евпатий.

- С иноземцем-то во главе? Ты и одет не по-нашему, и морда бритая! И даже разговаривать не научился, - ехидно сказал кто-то.

- Братцы! Я же свой, красный! Русский! Евпатий меня зовут, Колесов! Даже пулемет называется Стволоврат! – в отчаянии вскричал сержант и, не получив поддержки, махнул рукой.

- Ну и пропадите вы пропадом, - спокойно сказал он и разродился отборным четырехэтажным матом.

Шапка предводителя буквально поползла вверх. Рот приоткрылся, обнажив ряд гнилых зубов.

- Кажись, свой… - сказал главарь. – Прости, боярин. Сам видишь, времена какие. Тысяцкий я. Всеволод звать. Приказывай, за тобой пойдем.

Евпатий закинул пулемет за спину, сел у костра и затянул могучим басом: «Враги сожгли родную хату…» Песня пришлась рязанцам по душе, каждый подхватил ее, как умел, и мелодия, будто поминальный звон, лилась над непроходимыми лесами.

 

Татар догнали только у Суздаля. Дозорные принесли весть, что татарский арьергард уже близко. Отряд Евпатия с хода вломился в боевые порядки неприятеля.

Ревел пулемет, орали срезанные длинными очередями татары. Сержант выкашивал врага прямо перед собой, а на флангах сталь русских мечей звенела о татарские сабли. Внезапно все стихло: монголы закончились в буквальном смысле. Весь арьергард был уничтожен. Лишь несколько человек удирали сквозь редколесье.

Отряд не стал останавливаться – никто не смог бы удержать опьяненных победой рязанцев. Вскоре схватка разгорелась с новой силой.

Евпатий следил за вражескими лучниками. Едва кто-то из них приближался на расстояние полета стрелы, сержант переносил огонь и засыпал противника градом пуль. Никто не успевал даже натянуть тетиву.

Неожиданно татары отступили. Парламентер выкрикнул:

- Что вам надо?

- Шоколада! – ухмыльнулся Евпатий. – Выдайте нам Батыгу на растерзание, и мы отстанем. Нет? Тогда мы будем биться до самой смерти!

Бой возобновился. Вместо парламентера из рядов монгольских воинов выехал всадник. Сержант даже залюбовался им: статный, в черных металлических доспехах, он поигрывал длинной саблей, умело направляя лошадь в самую гущу сражения. Несколько рязанцев пали под его ударами.

К Евпатию подвели коня и подали поводья. Соратники что, с ума сошли? Хотят, чтобы он выехал на поединок с татарским супергероем? На лошади? Уж лучше пешим! Сержант отбросил сомнения и, презрев скакуна, побежал вперед. Знатный монгол вихрем помчался прямо на него.

Сержант нажал на гашетку. Очередь рассекла татарина пополам. Чудом уцелевшая лошадь сбросила тело и поскакала куда-то в сторону.

И тогда с неба посыпались тяжелые стрелы и камни. Один такой валун врезался в ряды рязанцев и сразу несколько человек, словно сбитые кегли, со стоном повалились на землю. Евпатий разглядел катапульты, но довернуть стволы не успел: что-то массивное выбило у него из рук оружие, оборвав патронную ленту. Он потянулся за штык-ножом и увидел свой камень.

Казалось, будто булыжник неподвижно повис в небе. Медленно вращаясь, он постепенно рос и Евпатий почувствовал, как холодная волна ужаса мчится от самого сердца куда-то к пяткам. Усилием воли сержант подавил страх, выхватил штык-нож и бросился в сторону. Камень заслонил собой небо, и земля ушла из-под ног…

 

Проржавевший пулемет исчез в камере энергомассанализатора. Профессор Шарков глянул на экран и злобно посмотрел на Лиманова:

- Почему вы не сказали мне о своих расчетах? Мы бы не потеряли впустую столько времени и энергии!

- Мне бы все равно никто не поверил, - вздохнул доцент. – К тому же было весьма забавно наблюдать, как вы отправили эмиссара прямо в так называемый событийный узел. Разумеется, время сделало маленький шажок назад и не дало изменить уже зафиксированный ход событий.

- Знай все это, мы бы выбрали другую дату! Скажем, отправили бы Евпатия в точку на несколько дней раньше!

- Это бесполезно, - усмехнулся Лиманов. – Наш славный воин опоздал бы в любом случае. Даже если бы он появился на месте за год до уничтожения Рязани. Для того чтобы пробить событийный узел, требуется энергии в десятки раз больше, чем вы закачали в установку.

- Но это в принципе возможно? – оживился Шарков.

- Конечно. Варианты всегда есть. Кроме атаки, так сказать, в лоб, можно применить катализатор Лиманова, - скромно потупился доцент.

- Ты… ты… хуже татарина! – взъелся профессор.

- Намного, - согласился Лиманов. - К тому же мне вовсе не хотелось исчезнуть. Да-да, я знаю все отговорки про то, что люди всего лишь поменяются. Но меня все и так устраивает.

Энергомассанализатор щелкнул. Профессор записал в портативный компьютер цифры с экрана и буркнул:

- Скажите, Лиманов. Как там наш сержант? За всей этой кутерьмой не было времени поинтересоваться.

- Приходит в себя. Конечно, сказалось нервное напряжение, но, когда мы выведем из его организма паразитов…

- Кого? – изумился Шарков.

- Паразитов, - повторил доцент. – Евпатий же питался не пойми чем. Это мы думаем, что Средневековье – экология и чистый воздух. А на самом деле – инфекции да инвазии. В общем, как только вычистим сержанта, пусть отвечает на вопросы комиссии. Кстати, он так и не нажал на кнопку. Хорошо, что система возврата реагирует на страх смерти. Мертвые герои нам ни к чему.

Ученые разбрелись по кабинетам. Лиманов открыл стол и положил перед собой семейную реликвию – золотую пластинку на веревочке - пайцзу, выданную далекому предку доцента самим Батыем.

 

Пресс-конференция о попаданцах.

 

Точно в назначенное журналистам время на сцену актового зала поднялся невзрачный человек лет сорока. Он постучал пальцем по микрофону и сказал бесцветным голосом:

- Раз, раз! Проверка! Общий привет! Я – доцент Лиманов, ведущий научный сотрудник отдела исследований коллизий времени. Готов к вашим вопросам.

- Скажите, кому пришла в голову мысль отправить попаданца в прошлое? – спросила девица в розовой кофточке, направляя в сторону доцента внушительных размеров микрофон.

- Леди! – проникновенно сказал Лиманов, уставившись на соблазнительные выпуклости журналистки. – Давайте раз и навсегда разберемся. Мы отправили в прошлое не попаданца. Скорее, эмиссара. Или, если хотите русских терминов, засланца.

- А в чем разница? – не смутилась она.

- Давайте разберемся с классификацией. Во избежание недоразумений. Запомните: попаданец – это когда вы, к примеру, идете по улице и внезапно оказываетесь в прошлом или в другом каком-то мире. Ключевое слово – внезапно! И вот кругом зима, мороз, одни кактусы, а на вас – только трусы и те обделанные. Выбирайтесь, как говорится. Вариантов много, конечно. Может разбиться звездолет, открыться временной пролом и так далее. Всех попаданцев объединяет одно: они оказываются в иных мирах неподготовленными. Или вообще пустыми, или же с тем, что у них есть с собой на момент переноса. Типичный пример – Максим Каммерер из повести Стругацких «Обитаемый остров».

- А засланцы – это те, кого готовят? – спросил молодой человек с бакенбардами.

Лиманов прищурился:

- А я ведь вас знаю. Это же у вас выросли на лице кенрды? Помните, вы тогда сказали, что вам наплевать на пропавшие буквы А и Б? И тогда бакенбарды превратились в кенрды. К счастью, буквы быстро нашлись.

Молодой человек густо покраснел.

- Я не хочу говорить, во что превратились зеленые бусы одной дамы… - пробурчал он.

Лиманов улыбнулся:

- Не будем ворошить прошлое. Давайте я расскажу о засланцах. Их посылают намеренно и соответствующим образом инструктируют, готовят, экипируют и планируют вернуть назад. К примеру, классические засланцы - прогрессоры Мира Полудня тех же Стругацких. И наш Евпатий.

- Так все-таки, кто предложил отправить в прошлое эмиссара?

- Конечно, профессор Шарков. Он же заместитель директора по научной работе.

- Вы были против? – спросил кто-то с заднего ряда.

- Я и так знал, что ничего не получится, потому что провел дополнительные расчеты. Кстати, в результате эксперимента есть вероятность появления в нашем мире антипопаданцев – так называемых «пришельцев из прошлого». Она весьма невысока но, возможно, кое-кто из них присутствует в этом зале. Помнится, есть такой французский фильм. Так и называется «Пришельцы». Типичная иллюстрация к антипопаданцам.

С заднего ряда поднялся мужчина с монгольским лицом, темными усиками, бородкой клинышком и тяжелым, властным взглядом чуть раскосых глаз.

- А теперь скажите мне, уважаемый, кто же вместо меня хозяйничает в Золотой Орде, а? Кто выдает себя за меня?

Лиманов развел руками:

- У нас нет энергии отправить вас обратно, господин…

- Тохтамышев, - ответил мужчина. – Я не хочу назад ни в коем случае. К цивилизации быстро привыкаешь. Просто мой преемник, судя по историческим документам, здорово накосячил. Вот я и хотел поинтересоваться, кто же этот тупой шакал?

- Не знаю, - вздохнул Лиманов. – Мы никак не запустим ретроспектор. Доктор Фуклов постоянно занят и пока не может нас посетить.

- Я слышал, что в прошлое не обязательно перемещаться физически, - сказал Тохтамышев.

- Да, можно просто перебросить чей-нибудь разум в тело известной исторической личности. Специальный отдел занимается такими исследованиями. Пока обнадеживающих результатов нет – разум человека-цели сопротивляется вторжению. Сожалею, господа, но время пресс-конференции подошло к концу. Мне пора.

Лиманов взял под ручку девицу в розовой кофточке. «Пойдемте со мной, я покажу вам новейшую установку, мы недавно ее смонтировали» - прошептал он. Девица, глядя на невзрачного ученого восторженными глазами, зацокала каблуками по выложенному плиткой полу.

 

Настроение сейчас - Спать хочу

Кларенс Т. Хантер осторожно приоткрыл пластиковую дверь с табличкой «аудитория 28, управляющие системы». Мысли витали в сотнях световых лет отсюда - на ледяной, безжизненной планете, где так уютно сидеть в теплом кокпите звездолета. И мечтать, вглядываясь в бесконечную снежную кутерьму.

- Студент Хантер? Тяните билет! – резкий голос профессора вернул его из сладостных грез в суровую реальность. Кларенс робко протянул руку к разложенным на столе чуть желтоватым листам бумаги. Скорее бы каникулы! Снова можно будет кататься по ледникам! Только надо выбрать подходящий звездолет. Пригодный к полетам в атмосфере и с  нужной формой корпуса. Антигравы можно и самому поставить.

- Вы не собираетесь отвечать? Следующий…

- Лев Эрнестович, пожалуйста! – Кларенс умоляюще сложил руки. – Можно без подготовки?

По мере того, как Хантер монотонно бубнил, пальцы профессора, нетерпеливо теребившие холеную черную бородку, двигались все медленнее. Веки постепенно опускались. Неожиданно преподаватель очнулся и хлопнул ладонью по столу.

- Давайте зачетку! Четыре. Хоть один что-то знает, остальные - ноль на массу!

Кларенс направился к выходу, взялся за ручку двери, но вдруг обернулся:

- Можно вопрос?

- Конечно, - профессор ехидно уставился на студента.

- Почему мы до сих пор распечатываем билеты? Электронная система с генератором случайных чисел справилась бы куда лучше.

Профессор побагровел.

- Ну и вопросы, Хантер! Я думал, вы спросите, почему не пять! Но я отвечу. У вас есть хоть какие-то понятия о психологии? Поймите, одно дело, когда за глупого студента решает машина, совсем другое – когда он сам определяет свою судьбу!

- Мне кажется, человек выбирает свое будущее на этапе подготовки к экзаменам, - пролепетал Кларенс.

- Мысль, конечно, верная. Но неужели вам никогда не приходилось пропускать занятий по причине, например, свидания с девушкой, студенческой вечеринки или туристического похода?

- Я никогда не прогуливал без уважительной причины.

- У вас, Хантер, нет души! Нельзя же быть таким зану… рационалистом! В конце концов, есть же еще и традиции!

- Кто бы мне это говорил, - вырвалось у несчастного студента. Поистине «язык мой – враг мой». Эх, все. Конец. Отчислят.

Неожиданно профессор расхохотался. Кларенс поднял глаза и увидел, как трясутся его плечи.

- Вы думаете, я не в курсе, что студенческая братия кличет меня Кровососом? Или считаете, я не мог бы пресечь это на корню? Вы еще желторотый птенец, Хантер. Когда-нибудь вы поймете, что человек должен совершать и нелогичные поступки. К сожалению, сейчас мне недосуг разглагольствовать о смысле жизни. Зовите следующего, у меня еще двенадцать болванчиков. И будьте уверенней в себе. Вы же мужчина!

Кларенс медленно вышел из аудитории. Его по-детски наивное, открытое лицо светилось, чистые серые глаза пробежали по завистливым лицам однокурсников, которым еще предстояло пройти последний в этом семестре «круг ада».

-  Отстрелялся. Четверка, – едва слышно сказал он.

Рыжий толстяк бесцеремонно выхватил документ из рук приятеля.

- Скажи, дружище, какую часть тела ты лизал Кровососу? От него трояка не дождешься.

- Может, я просто хорошо знаю предмет? Я же проводил для вас семинар! Но он просуществовал ровно два занятия. На третье никто не пришел, - Кларенс вздохнул и вопросительно посмотрел на товарища.

- Кто пойдет слушать робота? Ты мог бы немного менять интонацию, когда косишь под препода?

- Не знаю. Мне кажется, строгая и четкая подача материала способствует его усвоению. Ладно, проехали. Не хотите, вам же хуже. Но если ты провалишься, я займусь тобой персонально. И конец твой будет ужасен.

Хантер состроил страшную рожу, закрыл глаза и быстро пошел по коридору, едва касаясь облупившейся стены кончиками пальцев. Тридцать восемь шагов до поворота, четырнадцать до лестницы, тринадцать ступенек, площадка…

 

Маленький короткокрылый звездолет вздрогнул и, набирая скорость, устремился по гладкой, как бобслейная трасса, поверхности ледника на заснеженную равнину между горными пиками. На карте продуваемое всеми ветрами плато обозначалось, как Зловещая долина.

За прозрачным фонарем замелькали скалы, сливаясь в сплошное темное месиво. Кларенс, нежно держа ручки управления, едва заметными движениями удерживал машину точно по центру белоснежного языка, тысячелетиями отполированного природой. Снежные вихри взвивались по бортам. Мириадами сверкающих брызг разлетались ледяные торосы. Черно-белый мир за прозрачной броней казался цветным, а холодное желтое солнце над головой ласковым и теплым, будто на первоклассной курортной планете.

Несколько поворотов и расселин остались позади. Звездолет вышел на хорошо знакомый прямой участок. Скорость выросла. Внезапно, словно из ниоткуда, прямо перед носом встала сплошная каменная стена.

Землетрясение? Обвал? Кларенс хватанул ручку на себя, машина почему-то не отреагировала. Пальцы автоматически щелкнули тумблерами резервной системы управления - бесполезно. «Прощай, жестокий мир»…

Звездолет рухнул к подножию вертикальной скалы. Острый нос врезался в каменный массив. Замелькали обломки, чудовищная перегрузка оборвала ремни…

Кларенс пронесся навстречу призрачному сиянию и кувырком полетел по твердому холодному полу. Поднялся на ноги, вдохнул прохладный сухой воздух и остолбенел: по сводчатому тоннелю куда-то вверх бежали ступени эскалатора. На балюстраде ярко сияли фонари, где-то внизу ровно гудели механизмы.

Хантер ухмыльнулся и погрозил кому-то пальцем: нет, его так не купишь. Он обернулся, и пошел было назад. Увы. Массивную металлическую дверь вряд ли взял бы даже заряд взрывчатки.

Кларенс немного помедлил и робко ступил на эскалатор. Он поднимался несколько минут, внимательно разглядывая оштукатуренные стены. Поначалу они были гладкие, словно кто-то недавно ремонтировал тоннель. Но чем выше, тем больше трещин появлялось на штукатурке и тем меньше на балюстраде оставалось рабочих фонарей. Наконец, ступени сложились в ленту. Хантер шагнул, под ногами захрустели осколки стекла.

Наверное, когда-то здесь был заводской цех: оборванные жгуты проводов разноцветными змеями торчали из разбитых станков. В углу медными зубами силовых шин ощерился искалеченный распределительный щит. Полустертые буквы на обшарпанной колонне гласили: «Пища богов». Неужели загробный мир выглядит именно так?

Что-то громко щелкнуло. Под потолком заморгали старинные люминесцентные лампы. Надрывно завизжала уцелевшая кранбалка. Хантер едва не укусил себя за палец: на разрисованном диковинными письменами подобии трона сидела девица в белом балахоне  и длинном островерхом колпаке. Лицо ее закрывала золотая маска. Длинные светлые локоны спадали на плечи. В руках она держала пульт управления.

- Минутку, - прошептала она, и кранбалка под потолком сдвинулась с места,  раскачивая трон.

- Кто ты? – громовой голос незнакомки многократно отразился от стен. – Зачем пришел ко мне?

- Кларенс Ханте… да как будто сама прочитать не можешь? На куртке написано.

Девица отложила мегафон и заговорила на удивление мелодичным голосом:

- Никак не пойму, зачем тебе понадобилось спускаться по леднику таким безумным способом?

Кларенс увидел себя в кокпите звездолета. Окутанный снежной пеленой, он мчался вниз, на белое плато между горных вершин.

Сердце ушло в пятки: переключатель компенсатора перегрузок стоял в положении «выключено». Хантер усмехнулся: значит, это все-таки ад и он разговаривает с потусторонним созданием. Теперь можно болтать, что хочешь. Хуже не будет.

- Не можешь понять? Тыква не шурупит? – ехидно сказал Кларенс.

- Нахал! Я тебе ноги оторву! – взъелась девица.

- Ты убьешь меня второй раз? На том свете? – Хантер презрительно сложил на груди руки.

Девица стушевалась и забормотала:

- Нет, это надо же, а? Как ты подвернулся мне под руку? Я должна исправить то, что натворила…

Она элегантно закинула ногу на ногу и продолжила более уверенно:

- Когда-то давно передо мной падали ниц. Считали то ли за демона, то ли за ангела. Так я жду ответа.

Почему бы и не поболтать? Не каждый день встречаешься со сверхсуществом.

- Я развлекаюсь после трудных экзаменов. Мне нравится одиночество, я люблю кататься по леднику. Успокаивает. Как мне к тебе обращаться?

Девица ухмыльнулась. Непостижимым образом это было понятно даже сквозь маску.

- Называй меня Анесия.

- Аннексия?

- Перестань ерничать. Можно чуть больше уважения? В конце концов, я все-таки для тебя что-то вроде богини. Доброй, разумеется.

Анесия качнула головой. Верх колпака описал дугу.

- А ты ничего, белобрысенький такой, худенький… Ростом, правда, не вышел, ну да ладно. Пойдем, потанцуем, что ли?

Прежде, чем Кларенс успел удивиться, Анесия встала со своего трона и вложила в его ладони теплые и влажные пальцы.

- Не надо корчить изумленную физиономию, - едко сказала она. - Я приняла наиболее удобный тебе облик. Думаю, ты сам это сообразил.

Держась за руки, они закружились в невиданном танце среди разбитых механизмов и квадратных колонн. Анесия сорвала с лица золотую маску и отшвырнула ее в сторону. Вместо металлического звона раздался негромкий стук. Наверное, какой-то композит.

Хантер попытался отвести взгляд от чувственных коралловых губ, маленького чуть вздернутого носа. Безуспешно. Сверхчеловеческая красота богини не отпускала, притягивала к себе, как черная дыра притягивает бессильный убежать от нее луч света. Сопротивление бесполезно.

Анесия приложила руку Хантера к своей щеке. Он ощутил ее шелковистую кожу без единой морщинки. Она провела его ладонью по небольшой упругой груди, прижалась к нему стройным податливым телом и вздрогнула, словно по ней пробежала электрическая искра.

 Внезапно васильковые глаза полыхнули ослепительным пламенем, сжигая душу Хантера ледяным огнем. Обшарпанные бетонные стены раздвинулись, и его сознание  слилось воедино c живительным разумом богини. Кларенс провалился в сверкающую бездну.

«Даже я совершаю ошибки… Тебе придется стереть эти ошибки. Вычистить их за мной». «Какой пафос» - вспыхнула на секунду последняя человеческая искра, прежде чем погаснуть под ураганом чуждого интеллекта. Хаос разнородных знаний выстроился в совершенный узор. В нем нашлось строго отведенное место каждой частичке, каждой незначительной детали мироздания.

Кларенс повис вне пространства и времени в потоках пульсирующей тьмы. Ласковые  прикосновения к самым потаенным уголкам разума не нарушали ощущения неземного блаженства. Наверное, то же самое чувствует модуль памяти, отдавая данные центральному процессору.

Когда же сияние померкло, стройная мозаика распалась, развалилась хаосом миллионов мельчайших осколков. Но в мгновение ока она собралась в новом порядке, доступном и понятном жалкому человеческому разуму.

Внезапно Хантер непостижимым образом очутился в центре городской площади. Вокруг высились старинные небоскребы из стекла и бетона. Откуда-то из-под земли выросли неприступные зеркальные стены, и площадь превратилась в лабиринт с мириадами отражений.

Кларенс улыбнулся, закрыл глаза, коснулся кончиками пальцев гладкой поверхности, и двинулся вперед, считая шаги.

Он брел, упираясь в многочисленные тупики, сворачивая в бесконечные проходы и постоянно какое-то чувство, ощущение бессмысленности мешало ему концентрироваться, сбивало с пути. Это бесило, но у Хантера было поистине железное терпение.

Словно робот, он переступал ногами, стараясь изо всех сил не сбиться со счета и не пропустить закоулок, который, он это точно знал, вел к свободе. В конце концов, ему удалось нащупать верный путь, и после нескольких поворотов под толстой подошвой хрустнули осколки. Кларенс вырвался из цепких объятий чужого разума и очнулся в разрушенном цехе.

Анесия села на трон и закинула ногу на ногу. Ее светлые волосы торчали из-под островерхого колпака в разные стороны, точно змеи медузы Горгоны.

- Ну, ты и неудачник, - укоризненно сказала она. – Чтобы выйти из лабиринта, надо было всего лишь касаться стены правой рукой! Ты же прошел его, что называется, одной левой! Я поражена.

- Могла бы подсказать, - обозлился Хантер.

- Я пыталась! Но ты уперся рогом и пер напролом, как тяжелый танк! Упрямство – это просто чудесно, но надо искать изящные решения!

Неожиданно у Хантера словно полыхнула в мозгу зарница.

- Я чувствую себя предателем, – с горечью сказал он, понимая, что его просто-напросто использовали. – Теперь твои сородичи могут явиться и взять нас  тепленькими. И виновен в этом только я.

Анесия рассмеялась:

- Не надо мыслить примитивными понятиями. Во Вселенной миллиарды планет у миллиардов звезд в миллиардах галактик. А если и этого не хватит… что ж, тогда есть триллионы световых лет вакуума.

- Для чего же тогда ты здесь? – озадаченно спросил Хантер.

- Правильный вопрос. Мы наставляем заблудшие цивилизации на путь истинный. Чуть не забыла: ты никогда не думал, почему языки на разных планетах одинаковые? Синхронизированные миры - это наша работа! К сожалению, мы не везде успеваем, и кое-где планеты развиваются сами по себе.

- Какое у вас есть на это право, вы, дирижеры? – возмутился Хантер.

- Мы не железные! Нас достало смотреть на вашу гибель! Глупыш, не льсти себе! Твои предшественники не смогли проникнуть в дальний космос и за миллиард лет - их сожгла собственная угасающая звезда! Но к вам мы успели вовремя.

Неожиданно Кларенс развеселился:

- Да и ладно. У меня голова почти пустая. Вот если бы к тебе попал Лев Эрнестович, было бы куда хуже! А если бы в твоих руках очутился мой рыжий приятель, вы бы поняли, что такое настоящая катастрофа!

Анесия встала со своего места и подняла пульт управления кранбалкой.

- Последний вопрос! – взмолился Кларенс. - Если вы помогли нам выжить, то кто в свое время помог вам?

В синих глазах отразилось недоумение. Анесия прикрыла рот рукой и прошептала:

- Я… Мы не знаем. Никто из нас никогда об этом не задумывался. Может, ответ знают Старейшие?

Она обняла Кларенса и прижалась мягкими влажными губами к его пересохшему рту.

- Помни: твое предназначение – исправлять мои ошибки…

- А вы сами не можете? – быстро промолвил Хантер.

- Тебе лучше знать, что может помешать вам. На всякий случай я дам тебе совет: всегда носи с собой оружие. Нет приема против лома… И до свидания… брат.

Хантер вновь встал на эскалатор, теперь его ступени двигались обратно, вниз. Когда он спустился, перед ним гостеприимно распахнулась до того запертая металлическая дверь…

Кларенс очнулся в кокпите, он сидел в кресле пилота, уткнувшись лбом в приборную панель. Он вспомнил черную скалу, разрушенный цех и сверхсущество, которое… Но что же тогда произошло?

Звездолет лежал в долине, у подножия белой змеи ледника.

«Незначительные повреждения атмосферного стабилизатора. Отказ гравитационных сенсоров. Обратитесь к ближайшему роботу-механику. Уровень силовых полей восстанавливается» - проревел механический голос информатора. Кларенс нащупал привязные ремни и с ужасом понял, что они оборваны. Глянул на левую консоль - переключатель компенсатора перегрузок стоял в положении «выключено». Очевидно, его можно задеть рукой. Необходимо поставить защитный колпачок или даже перенести тумблер в другое место.

 За прозрачной броней поднималась снежная круговерть. Начинается буря, скоро видимость упадет до нуля, и взлетать будет рискованно – без сенсоров запросто можно въехать в какую-нибудь вершину. Надо торопиться. Кларенс запустил программу, и окутанная белой мутью поверхность планеты ринулась вниз.

Звезды расступились, и космический корабль провалился в «кротовую нору». Кларенс задумался: стоит ли рассказывать обо всем? Но, в конце концов, никто не брал с него обещания молчать.

 

Едва оглушительная трель звонка эхом прокатилась по коридору, Хантер пулей вылетел из аудитории и помчался к преподавательской комнате. Рванул дверь и услышал возмущенный голос сидящего за столом человека:

- Тебя стучаться не учили? Невежа!

Вытаращив глаза, Кларенс набрал в легкие воздуха и выпалил:

- Лев Эрнестович, со мной такое случилось!

Профессор прикрыл глаза, наблюдая за Хантером взглядом сытого тигра. Преподаватель соединил кончики пальцев, пожевал губу и лениво произнес:

- Хантер, я вас не узнаю. Чесслово. Прикройте, пожалуйста, окно - сквозит.

Кларенс захлопнул форточку.

-  Теперь рассказывайте, - приказал Лев Эрнестович.

Хантер прыгнул к столу и, нервно комкая чистый лист бумаги, выложил преподавателю все, что сумела зафиксировать его цепкая память. Он не утаил ни единой детали или самой незначительной подробности.

Улыбка на лице профессора становилась все шире, наконец, он, фигурально выражаясь, расхохотался прямо в лицо студенту.

- Нет приема против лома? У вас слишком бурная фантазия, молодой человек! – сказал Лев Эрнестович после того, как перевел дух. – Вы, наверное, выбрали не ту профессию. Переводитесь в литинститут и попробуйте себя в написании фантастических романов.

У Хантера подкосились ноги. Он плюхнулся на первый попавшийся стул, изо всех сил стараясь не разреветься, как провалившая экзамен первокурсница.

- Но это правда, - прошептал он. – Я хотел обратиться в Совет.

- У Вас есть доказательства? Или это всего лишь выдумки неокрепшего мозга, подпитываемые юношеским максимализмом? Ты не представляешь, сколько таких, как ты, направляют на консультацию к психиатру!

- Я составил список повреждений…

- Что тебе сказали в пункте проката? – жестко перебил его профессор.

Кларенсу показалось, будто на него взглянул демон.

- Они поблагодарили меня.

Лев Эрнестович сдвинул брови.

- И все? Обошлись отговорками. Лентяи, - профессор пощипал бородку. – Хантер, Вы обнаружили серьезный просчет в эргономике панели управления звездолетов класса «L». Что касается остального, я забуду наш разговор. Будем считать, что его не было.

- Как не было? Что же делать? – Кларенс сжал край стола так, что побелели костяшки пальцев.

- Держать язык за зубами. Если, конечно, не хотите всю оставшуюся жизнь летать только в качестве пассажира и прозябать без возможности занять мало-мальски ответственную должность. На ваше счастье я был один в комнате. Не переживайте: все, что здесь сказано, не выйдет за пределы этих стен.

Потрясенный Кларенс направился к выходу, зачем-то волоча за собой равнодушный к его личной трагедии металлический стул. Лев Эрнестович остановил студента у самой двери:

 - Хантер, не выносите мебель из преподавательской. Задержитесь на минуту.

Кларенс поставил стул на место и вопросительно взглянул на профессора. Тот снова пожевал губу и просто сказал:

- Я вам верю. Но остальные не поверят. Никогда. Помните это.

Кларенс захлопнул дверь и медленно побрел по коридору, едва касаясь недавно окрашенной стены кончиками пальцев.

Максимилиан Борисов - никому не известный чесатель ЧСВ.