Иногда, подобно Еве, родившейся из ребра Адама, во время моего сна рождалась женщина из неудобного положения, в котором я лежал. Ее создавало наслаждение, которое я готов был вкусить, а мне казалось, что это она мне доставляла его. Тело мое, чувствовавшее в ее теле мою собственную теплоту, хотело соединиться с ней, и я просыпался. Остальные люди казались мне чем-то очень далеким рядом с этой женщиной, покинутой мною всего несколько мгновений тому назад; щека моя еще пылала от ее поцелуя, тело было утомлено тяжестью ее тела. Если, как это случалось иногда, у нее бывали черты какой-нибудь женщины, с которой я был знаком наяву, я готов был всего себя отдать для достижения единственной цели: вновь найти ее, подобно тем людям, что отправляются в путешествие, чтобы увидеть собственными глазами какой-нибудь желанный город, и воображают, будто можно насладиться в действительности прелестью грезы. Мало-помалу воспоминание о ней рассеивалось, я забывал деву моего сновидения.

Du côté de chez Swann

«Когда любят жизнь, то не читают. Впрочем, не особенно ходят и в кино. Что там ни говори, доступ к миру художественного остается за теми, кого немножко тошнит.»

«Разница между мной и сумасшедшим в том, что я не сумасшедший»



«Со всей ответственностью заявляю: я никогда не шутил, не шучу и шутить не собираюсь»



«Не старайся идти в ногу со временем, от времени ни куда не денешься. Все мы – что бы ни вытворяли – поневоле современны»



«Будучи посредственностью, незачем лезть из кожи вон, доказывая, что ты посредственность. Это и так заметно»



«Только идиоты полагают, что я следую советам, которые даю другим. С какой стати? Я ведь совершенно не похож на других»



«Я до неприличия люблю жизнь»

...Я бы хотела жить с Вами
В маленьком городе,
Где вечные сумерки
И вечные колокола.
И в маленькой деревенской гостинице -
Тонкий звон
Старинных часов - как капельки времени.
И иногда, по вечерам, из какой-нибудь
мансарды -
Флейта,
И сам флейтист в окне.
И большие тюльпаны на окнах.
И может быть, Вы бы даже меня любили...

Посреди комнаты - огромная изразцовая печка,
На каждом изразце - картинка:
Роза - сердце - корабль. -
А в единственном окне -
Снег, снег, снег.

Вы бы лежали - каким я Вас люблю: ленивый,
Равнодушный, беспечный.

Изредка резкий треск
Спички.

Папироса горит и гаснет,
И долго-долго дрожит на ее краю
Серым коротким столбиком - пепел.
Вам даже лень его стряхивать -
И вся папироса летит в огонь.

Марина Цветаева

10 декабря 1916

Снегопад. Сотня псов
подвывает за дверью.
В печке тяга пропала.
Закисло вино.
Развалилась, как глиняный чайник,
Империя.
Императорский двор и министры —
говно...
Бедный гусь!
Белый гусь!
Не теряй столько перьев!
Я нашел возле дома одно.
Вот — скрипит,
как снежок
на дороге,
оно.

Do you live еще, моя старушка?
Live и I. Hallo тебе, hallo!
Let it flow over your избушка
Evening свет in our big село.

I am told, что ты, тая тревогу,
Miss me шибко under lonely moon,
Что ты often ходишь на дорогу
In old-fashioned second-hand шушун.
And you see в вечернем синем мраке
Holy Jesus, same shit - oh, Gosh! -
That somebody мне в кабацкой драке
Саданул под сердце Finnish нож.

But relax, родная! Успокойся.
This is only тягостная бредь.
I am not a fucking alcoholic,
Чтоб, тебя не видя, умереть.

I am still такой де очень нежный,
And I dream, my darling, лишь о том,
Чтоб скорее from тоски мятежной
To get back in низенький наш дом.

I'll return, когда раскинет ветви
Our garden - старый белый сад.
But I bet you, mama, на рассвете
Wake me not like восемь лет назад.

Do not wake того, что отмечалось,
Don't excite того, что не сбылось, -
Слишком early losses and усталость
To experience мне привелось.

Don't teach me how to pray. Не надо!
To the old возврата больше нет.
You're my only помощь & отрада,
You're my only несказанный свет.

So forget about your тревога,
Не грусти and I shall come back soon.
Don't go so often to дорога
In old-fashioned second-hand шушун

Stop all the clocks, cut off the telephone,
Prevent the dog from barking with a juicy bone,
Silence the pianos and with muffled drum
Bring out the coffin, let the mourners come.

Let aeroplanes circle moaning overhead
Scribbling on the sky the message 'He is Dead'.
Put crepe bows round the white necks of the public doves,
Let the traffic policemen wear black cotton gloves.

He was my North, my South, my East and West,
My working week and my Sunday rest,
My noon, my midnight, my talk, my song;
I thought that love would last forever: I was wrong.

The stars are not wanted now; put out every one,
Pack up the moon and dismantle the sun,
Pour away the ocean and sweep up the wood;
For nothing now can ever come to any good.

MD Sestroretsk, SPb