Мой любимый пейринг: Гин-Гримджо... Спасибо, Эфраи...
 

Мальчик-одуванчик

-Гин, это ненормальное существо …. Моё терпение, знаешь ли, тоже не бесконечно! – Сердито заметил Владыка, внимательно наблюдая за серебряным лисом.
-Ну, Соуске, я обещаю, такого больше не повториться, я буду за ним следить, – промурлыкал Гин, растянув улыбку до, казалось бы, нереальной ширины.
- И сколько ты мне это уже говоришь? – Усмехнулся Владыка – Верю в последний раз. Если этот твой мальчик-одуванчик натворит ещё что-нибудь, с Тоусеном разбираться будешь сам.
- Да-да, конечно! – радостно тряхнул чёлкой лис и исчез в неизвестном направлении.
- Котёнка ему захотелось… - проворчал Айзен опустевшему залу.

Тайчо, вы смешной

Гриммджо долго стоит в проёме ванной комнаты и наблюдает, как бывший капитан третьего отряда неспешно бреется. Как аккуратно наносит пену на щёки, как бритва отточенным движением скользит по коже. Ещё же ему очень нравится смотреть, как Ичимару моет голову, но это уж совсем экзотическое для него зрелище. Просо однажды, увидев лиса в голубом полотенце с барашками, обёрнутом вокруг головы, арранкар не удержался и, счастливо хохоча, заявил, что Тайчо смешной. Тогда ему пришлось спешно ретироваться из комнаты, потому что быть проткнутым Шинсо всё же не очень приятно. Больше голову при нём Гин даже не мочил. Ну, разве что только тогда, когда в ванной они оказывались вместе.
 

Любви тебе и денег

Свой день рождения Гин не очень любил. Вернее, не любил совсем. В Руконгае не от кого было получать стоящие подарки, а, значит, и рассказывать о памятном дне резона не было. Ежегодный букетик голубых полевых цветочков и поцелуй в щёку от Рангику не в счёт. А уж с поступлением в Академию времени на всякие глупости совсем не осталось. Айзен об этой нелюбви, конечно, знал, но не считал важной. Если подчинённому так не нравятся собственные именины, то так ли трудно его не поздравлять? А уж в белых коридорах Лас Ночас такой мелочью, как день рождения Лиса, совсем никто не интересовался. Арранкарам была непонятна сама суть празднества, объяснять же никто не стремился. Тем удивительнее для Гина было однажды получить синюю открытку без подписи с одной только фразой, неуверенно выведенной на обороте: любви тебе и денег.