Дни памяти: Январь 29 (новомуч.)/Февраль 11, Ноябрь 28/Декабрь 11
Святитель Серафим (в миру Леонид Михайлович Чичагов) родился 9 января 1856 года в Санкт-Петербурге, в семье полковника артиллерии Михаила Никифоровича Чичагова и его супруги Марии Николаевны. Семья будущего святителя принадлежала к одному из наиболее знаменитых дворянских родов Костромской губернии. По причине того, что отец будущего святителя полковник М. Н. Чичагов проходил военную службу в Учебной артиллерийской бригаде, младенец Леонид принял Таинство святого крещения 20 января 1856 года в храме Святого Александра Невского при Михайловском артиллерийском училище. То обстоятельство, что местом вхождения будущего святителя Серафима в церковную жизнь стал храм, принадлежавший военному ведомству, оказалось весьма символичным для всей дальнейшей жизни святителя.

Действительно, подобно своим предкам святитель Серафим начал
свое служение Богу как служение Царю и Отечеству на поле брани, и именно это служение воина стало для него, как и для его предков, первым опытом самоотверженного служения Богу в миру.

Оказавшись участником почти всех основных событий кровопролитной Русско-турецкой войны, произведенный на поле брани в гвардии поручики и отмеченный несколькими боевыми наградами Л. М. Чичагов неоднократно (как это, например имело место при переходе через Балканы и в сражении под Филиппополем) проявлял высокий личный героизм.

Промысл Божий, уберегший поручика Л. М. Чичагова от смерти и ранений на полях брани, привел его вскоре после возвращения в Санкт-Петербург в 1878 году к встрече с великим пастырем Русской Православной Церкви святым праведным Иоанном Кронштадтским, разрешившим многие духовные вопросы молодого офицера и ставшим на все последующие годы непререкаемым духовным авторитетом для будущего святителя, который с этого времени многие свои важнейшие жизненные решения принимал лишь с благословения святого праведного Иоанна Кронштадтского.

Важным событием, ознаменовавшим дальнейшее духовное становление 23-летнего Л. М. Чичагова, стал заключенный им 8 апреля 1879 года брак с дочерью камергера Двора Его Императорского Величества Наталией Николаевной Дохтуровой. Памятуя о том, что христианский брак есть прежде всего малая Церковь, в которой не угождение друг другу, а тем более
предрассудкам, большого света, но угождение Богу является основой семейного счастья, Л. М. Чичагов сумел привнести в уклад своей молодой семьи начала традиционного православного благочестия. Именно эти начала и были положены в основу воспитания четырех дочерей — Веры, Наталии, Леониды и Екатерины, которые родились в семье Чичаговых.

Научившись еще на войне глубоко сопереживать физическим страданиям раненых воинов, Л. М. Чичагов поставил перед собой задачу овладеть медицинскими знаниями, для оказания помощи своим ближним. В дальнейшем значительным итогом многолетних медицинских опытов Л. М. Чичагова стала разработанная им и испытанная на практике система лечения организма лекарствами растительного происхождения, изложение которой заняло два тома фундаментального труда «Медицинские беседы».

В это же время в жизнь Л. М. Чичагова вошли и систематические
богословские занятия, в результате которых не получивший даже
семинарского образования офицер превратится в энциклопедически
образованного богослова, авторитет которого со временем будет признан всей русской Православной Церковью. Промысл Божий неуклонно подводил Л. М. Чичагова к подготовленному всем его предшествующим развитием решению о принятии священного сана.

Но именно накануне этого промыслительно предустановленного решения Л. М. Чичагову пришлось испытать одно из серьезнейших искушений в своей жизни. Его горячо любимая супруга Наталия Николаевна воспротивилась решению своего мужа оставить военную службу и всецело посвятить себя служению Богу в качестве священнослужителя. Причины, подвигнувшие эту весьма благочестивую женщину к противлению благой воле своего супруга, коренились как во всем духовном укладе окружавшего ее высшего петербургского общества, так и в той весьма непростой житейской ситуации, в которой находилась семья Чичаговых в это время. Воспитанная своим супругом в убеждении всегда строго следовать исполнению своего долга перед семьей, Н. Н. Чичагова в какой-то миг противопоставила этот слишком по-человечески понятный ею долг перед семьей Промыслу Божию о призвании своего мужа.

Благословивший Л. М. Чичагова на принятие священного сана святой праведный Иоанн Кронштадтский, понимая всю сложность грядущей жизненной перемены для семьи Чичаговых и очень хорошо представляя всю тяжесть бремени матушки любого настоящего пастыря, счел необходимым в личной беседе с Н.Н. Чичаговой убедить ее не противиться воле Божией и дать согласие на принятие супругом священного сана. Слова мудрого
кронштадтского пастыря и данное ей благословение стать матушкой, также верность своему грядущему священническому призванию и глубокая любовь к ней ее мужа помогли Н.Н. Чичаговой преодолеть свои сомнения, и она согласилась разделить с супругом бремя его нового служения.

15 апреля 1890 года Высочайшим приказом Л.М. Чичагов был уволен в отставку, после чего семья Л.М. Чичагова в 1891 году переехала в Москву, и в синодальную эпоху остававшуюся православной столицей России. Именно здесь, под сенью московских святынь, Л. М. Чичагов стал благоговейно
готовиться к принятию священного сана. 26 февраля 1893 года в московском синодальном храме Двунадесяти апостолов Л. М. Чичагов был рукоположен в сан диакона. Пресвитерская хиротония последовала через два дня, 28 февраля, в той же церкви.

Испытания первого года священнического служения отца Леонида оказались усугубленными неожиданной тяжелой болезнью супруги, матушки Наталии, которая привела в 1895 году к ее безвременной кончине, лишившей матери четырех дочерей, старшей из которых было 15, а младшей — 9 лет. Отец Леонид привез тело почившей супруги в Дивеево и похоронил на монастырском кладбище. Вскоре над могилой была возведена часовня, и рядом с местом погребения матушки Натальи отец Леонид приготовил место
для собственного погребения, которому, впрочем, так и не суждено было принять мощи будущего священномученика.

14 февраля 1896 года священник Леонид Чичагов по распоряжению
Протопресвитера военного и морского духовенства был «определен к церкви в г. Москве для частных учреждений и заведений артиллерии Московского военного округа».

Священномученик митрополит Серафим

Обращенность к молитвенной жизни неизбежно влекла отца Леонида в стены монастыря, тем более, что уже несколько лет одним из важнейших послушаний в своей жизни отец Леонид считал составление «Летописи Серафимо-Дивеевского монастыря», открывшей ему не только историю одной из замечательнейших монашеских обителей Русской Православной Церкви, но и монашеские подвиги одного из величайших подвижников Святой Руси — преподобного Серафима Саровского. Рождение замысла о составлении этой летописи, имевшей определяющее значение для всей дальнейшей жизни будущего архипастыря и отмеченной с самого начала чудесными проявлениями Промысла Божия об этом труде, отец Леонид описывал следующим образом. «Когда после довольно долгой государственной службы я сделался священником небольшой церкви за Румянцевским музеем, мне захотелось съездить в Саровскую пустынь, место подвигов преподобного Серафима, тогда еще не прославленного, и когда наступило лето, поехал туда. Саровская пустынь произвела на меня сильное впечатление. Я провел там несколько дней в молитве и посещал все места, где подвизался преподобный Серафим. Оттуда перебрался в Дивеевский монастырь, где мне очень понравилось и многое напоминало о преподобном Серафиме, так заботившемся о дивеевских сестрах. Игумения приняла меня очень приветливо, много со мной беседовала и между прочим сказала, что в
монастыре живут три лица, которые помнят преподобного: две
старицы-монахини и монахиня Пелагия (в миру Параскева, Паша)... Меня проводили к домику, где жила Паша. Едва я вошел к ней, как Паша, лежавшая в постели (она были очень старая и больная); воскликнула: "Вот хорошо, что ты пришел, я тебя давно поджидаю: преподобный Серафим велел тебе передать, чтобы ты доложил Государю, что наступило время открытия его мощей, прославления". Я ответил Паше, что по своему общественному
положению не могу быть принятым Государем и передать ему в уста то, что она мне поручает... На это Паша сказала: "Я ничего не знаю, передала только то, что мне повелел преподобный". В смущении я покинул келью старицы».

Весна 1898 года стала временем принятия отцом Леонидом окончательного решения о своей будущей судьбе. Оставив своих уже несколько повзрослевших после кончины их матери четырех дочерей на попечение нескольких доверенных лиц, призванных следить за получением ими дальнейшего образования и воспитания, отец Леонид 30 апреля 1898 года получил отставку от протопресвитера военного и морского духовенства и
летом того же года был зачислен в число братии Свято-Троице-Сергиевой лавры. Особое значение для новопостриженного иеромонаха имело наречение ему при пострижении в мантию 14 августа, 1898 года имени Серафим.

Указом Святейшего Синода 14 августа 1899 года он был назначен
настоятелем суздальского Спасо-Евфимиева монастыря с последующим возведением в сан архимандрита.

В 1902 года усилиями архимандрита Серафима была переиздана впервые вышедшая в 1896 года «Летопись Серафимо-Дивеевекого монастыря». Это второе издание «Летописи» имело особое значение для канонизации преподобного Серафима Саровского, открывая перед всей Россией величие благодатных даров преподобного, отозвавшихся чудесным образом в жизни его многочисленных духовных чад.

По настоянию Государя в августе 1902 года комиссией во главе с будущим священномучеником митрополитом Московским Владимиром (Богоявленским), в которую входил и архимандрит Серафим, было осуществлено предварительное освидетельствование мощей преподобного Серафима.

29 января 1903 года произошло событие, которого в это время с
нетерпением и надеждой ожидали не только архимандрит Серафим и другие участники торжественного открытия мощей преподобного Серафима Саровского, но и многие верные чада Русской Православной Церкви, которые уже сподобились приобщиться к молитвенному почитанию преподобного, сопровождавшемуся многочисленными чудотворениями. Святейший Синод принял деяние, на основании которого саровский старец Серафим причислялся к
лику святых Русской Православной Церкви.

14 февраля 1904 года архимандрит Серафим, был назначен настоятелем одной из семи ставропигиальных обителей Русской Православной Церкви — Воскресенского Ново-Иерусалимского монастыря. Проведя всего лишь год в Воскресенском монастыре, архимандрит Серафим запечатлел свое игуменство реставрацией знаменитого Воскресенского собора.

Однако Промыслом Божиим отцу Серафиму уготовано было новое церковное служение, возможно, самое трудное для священнослужителей Русской Церкви в наступившем в это время и ознаменовавшем свое начало обилием духовных и исторических смут XX столетии. 28 апреля 1905 года в Успенском соборе
Московского Кремля будущим священномучеником митрополитом Московским Владимиром (Богоявленским) в сослужении епископов Трифона (Туркестанова) и Серафима (Голубятникова) была совершена хиротония другого будущего священномученика архимандрита Серафима в епископа Сухумского.

Уже первое место епископского служения Сухумского святителя Серафима, древняя православная Иверская земля, стала для него местом испытаний в связи с событиями, которые наступили в результате революционной смуты, разразившейся в России. С этого времени и до конца его дней архиерейское служение оказывалось для святителя Серафима неразрывно связанным с
мужественным стоянием за чистоту православной веры и единство Русской Церкви, которое священномученик Серафим, будучи продолжателем воинской славы своих доблестных предков, осуществлял уже в качестве воина Христова на поле духовной брани.

6 февраля 1906 года святитель Серафим был направлен на Орловскую кафедру, где он пришел к ставшему определяющим всю его дальнейшую архипастырскую деятельность убеждению, что полнокровное развитие епархиальной жизни возможно лишь на основе активно действующих приходских общин.

Свидетельством все возраставшего авторитета святителя Серафима в качестве епархиального владыки стало назначение его в 1907 году присутствующим членом Святейшего Синода.

16 сентября 1908 года был принят указ о его назначении на Кишиневскую кафедру. Вновь, как это уже неоднократно бывало в жизни святителя Серафима, успешно начав очередное церковное деяние, он не имел возможности непосредственно участвовать в его завершении.

С глубокой душевной болью покинув Орловскую кафедру, святитель Серафим 28 октября 1908 года прибыл в Кишиневскую епархию, состояние которой превзошло самые худшие ожидания владыки.

Тяжелым испытанием для владыки Серафима вскоре после его переезда в Кишинев стала кончина в декабре 1908 года святого праведного отца Иоанна Кронштадтского, все эти годы продолжавшего оставаться духовным отцом святителя.

Трехлетняя созидательная деятельность святителя Серафима на Кишиневской кафедре не только привела к подлинному преображению епархии, но и получила самую высокую оценку как в Святейшем Синоде, так и у Государя. И может быть, наилучшей характеристикой содеянного владыкой Серафимом в Кишиневской епархии стал Высочайший указ Государя Святейшему Синоду от
16 мая 1912 года, обращенный к святителю. «Святительское служение ваше, отмеченное ревностью о духовно-нравственном развитии преемственно вверявшихся вам паств, — говорилось в Высочайшем указе, — ознаменовано особыми трудами по благоустроению Кишиневской епархии. Вашими заботами и попечением множатся в сей епархии церковные школы, усиливается
проповедническая деятельность духовенства и возвышается религиозное просвещение православного населения Бессарабии... В изъявление Монаршего благоволения к таковым заслугам вашим Я... признал справедливым возвести вас в сан Архиепископа... Николай».

В 1912 году служение архиепископа Серафима на Кишиневской кафедре подходило к концу, и определением Святейшего Синода он был назначен архиепископом Тверским и Кашинским.

Положение в церковной жизни Тверской епархии обстояло значительно лучше, нежели во всех тех епархиях, в которых святителю Серафиму приходилось служить раньше. Поэтому важный опыт возрождения приходской жизни, который владыка приобрел в течение предшествующих лет епископского служения, мог быть реализован в Тверской епархии во всей полноте.

Предвестием испытаний гражданской смуты для святителя, также как и для всей России, стала начавшаяся в 1914 году Первая мировая война, на которую владыка отозвался не только как архипастырь, умевший облегчать скорби людей, пострадавших от войны, но и как бывший русский офицер, хорошо сознававший нужды русских воинов, защищавших свое Отечество в тяжелейших условиях кровопролитнейшей из всех войн, известных тогда
человечеству. Взывавшие к стойкости и одновременно к милосердию проповеди и сборы пожертвований для раненых и увечных воинов, вдохновенные молитвы о победе русской армии и участие в мероприятиях по организации помощи беженцам и по оснащению необходимыми средствами госпиталей и санитарных поездов, наконец, призывы к епархиальному клиру вступать в ряды военного духовенства, а приходским причетникам не
уклоняться от воинской службы — таков далеко не полный перечень деяний святителя Серафима в течение всего периода войны.

Когда в мартовские дни 1917 года отречение Государя поставило под вопрос само дальнейшее существование монархии, а Святейший Синод счел необходимым поддержать Временное правительство как единственный законный орган верховной власти в стране, святитель Серафим, продолжая подчиняться высшим церковной и государственной властям, не стал скрывать своего отрицательного отношения к происшедшим в России переменам.

Усиление в России революционной смуты осенью 1917 года и захват власти в Петрограде большевиками возымели пагубные последствия и для развития событий в Тверской епархии. Сознавая, что большинство духовенства и мирян епархии продолжало сохранять верность святителю Серафиму, некоторые члены епархиального совета, избранного на сомнительных
канонических основаниях еще в апреле 1917 года, решили прибегнуть для изгнания святителя к помощи большевистских властей в Твери, которые в это время открыто выражали свои богоборческие настроения и не скрывали ненависти к владыке Серафиму как «церковному мракобесу и черносотенному
монархисту». 28 декабря 1917 года Вероисповедный отдел Тверского губисполкома Совета рабочих, крестьянских и солдатских депутатов выдал предписание о высылке архиепископа Серафима из Тверской губернии.

Желая уберечь святителя от бесчинной расправы большевиков, Святейший Патриарх Тихон за несколько дней до разгона Поместного Собора, 17 сентября 1918 года, успел принять на заседании Святейшего Синода решение о назначении владыки Серафима на Варшавскую и Привисленскую кафедру, находившуюся на территории свободной от власти большевиков Польши.

Разраставшаяся гражданская война и начавшаяся затем советско-польская война сделали физически невозможным отъезд владыки Серафима во вверенную ему епархию, и до конца 1920 года святитель оставался за пределами своей епархии, пребывая в Черниговском скиту Свято-Троице-Сергиевой лавры и находя духовную опору в столь созвучной ему и многие годы из-за
епископского служения недоступной молитвенно-аскетической жизни монастырского монаха.

В январе 1921 года, вскоре после окончания Советско-польской войны, владыка Серафим получил синодальное предписание о необходимости ускорить возвращение в Варшавскую епархию православного духовенства и церковного имущества в связи с бедственным положением православного населения Польши, лишившегося за время войны многих храмов. Возведенный в это
время Святейшим Патриархом Тихоном уже в сан митрополита святитель Серафим обратился в Народный комиссариат иностранных дел, где ему было заявлено, что вопрос о его отъезде в Польшу может быть рассмотрен лишь после прибытия в Москву официального польского представительства. Однако вскоре после переговоров владыки Серафима с прибывшими в Москву польскими дипломатами, весной 1921 года, органами ВЧК у святителя
Серафима был произведен обыск, в результате которого у него были изъяты письма главе Римо-католической Церкви в Польше кардиналу Каповскому и представлявшему в Варшаве интересы православного духовенства протоиерею Врублевскому.

В результате 24 июня 1921 года ничего не подозревавшему о надвигавшейся на него опасности святителю Серафиму был вынесен первый в его жизни официальный приговор, принятый на проходившем без присутствия святителя заседании судебной тройки ВЧК и постановивший «заключить гражданина Чичагова в Архангельский концлагерь сроком на два года». Впрочем,
находившийся под секретным наблюдением ВЧК владыка Серафим продолжал оставаться на свободе, ожидая разрешения на отъезд в Варшавскую епархию, и был неожиданно для себя арестован 21 сентября 1921 года и помещен в Таганскую тюрьму.

13 января 1922 года начальником секретного отделения ВЧК Рутковским по поручению ВЦИК было составлено новое заключение по «делу» владыки Серафима: «С упрочением положения революционной соввласти в условиях настоящего времени гр. Чичагов бессилен предпринять что-либо ощутительно враждебное против РСФСР. К тому же, принимая во внимание его старческий возраст, 65 лет, полагаю, постановление о высылке на 2 года применить условно, освободив гр. Чичагова Л. М. из-под стражи». 16 января 1922 года по постановлению президиума ВЧК уже тяжело заболевший святитель покинул Таганскую тюрьму.

22 апреля 1922 года в 6-м отделении Секретного отдела ВЧК было
подготовлено очередное заключение по так и не прекращенному «делу» митрополита Серафима. На основании этого заключения судебная коллегия ГПУ под председательством Уншлихта 25 апреля приговорила владыку Серафима к ссылке в Архангельскую область.

Проведя около года в архангельской ссылке, святитель Серафим вернулся в Москву. Однако 16 апреля 1924 года владыка вновь был арестован ГПУ, вменявшим ему на этот раз в вину организацию прославления преподобного Серафима Саровского в 1903 году. Следствие над святителем Серафимом, оказавшимся в Бутырской тюрьме, продолжалось уже около месяца, когда в мае 1924 года Святейший Патриарх Тихон подал в ОГПУ ходатайство об
освобождении 68-летнего владыки, в котором ручался за его лояльное отношение к существующей государственной власти. Сначала проигнорированное начальником 6-го отделения Секретного отдела ОГПУ Тучковым, это ходатайство через два месяца все же способствовало освобождению святителя Серафима, которому тем не менее по требованию властей вскоре пришлось покинуть Москву.

В это время святителю пришлось пережить новое испытание, обрушившееся на него на этот раз не со стороны гонителей Церкви, но со стороны игумении столь дорогого его сердцу Дивеевского монастыря Александры (Троковской), избранию которой в игумении более 20 лет назад способствовал сам святитель Серафим. После того как изгнанный властями из Москвы владыка обратился к игумении Александре с просьбой дать ему
пристанище в Серафимо-Дивеевском монастыре, игумения отказала гонимому исповеднику.

Отвергнутый обителью, около которой святитель уже более 30 лет со времени погребения там его супруги Наталии Николаевны надеялся найти свой последний покой, владыка Серафим вместе с дочерью Натальей (в монашестве Серафима) был принят игуменией Арсенией (Добронравовой) в Воскресенский Феодоровский монастырь, находившийся около Шуи.

В конце 1927 года, трогательно простившись с насельницами Воскресенского Феодоровского монастыря, владыка Серафим навсегда покинул давшую ему гостеприимное прибежище обитель, чтобы принять участие в деятельности Временного Патриаршего Священного Синода. Поддержка столь авторитетного, известного своей твердостью и бескомпромиссностью церковного иерарха,
каким являлся святитель Серафим, была чрезвычайно важна для Митрополита Сергия, которого в это время его противники из числа православного епископата все чаще упрекали в недопустимых уступках государственной власти. И весьма показательно, что митрополичья кафедра, на которую был
назначен постановлением Заместителя Патриаршего местоблюстителя Митрополита Сергия и Временного Патриаршего Синода от 23 февраля 1928 года владыка Серафим, находилась в Ленинградской епархии, откуда громче всех раздавались упреки Митрополиту Сергию в этих недопустимых уступках.

Свое пребывание в епархии святитель Серафим ознаменовал тем, что в условиях жестоких и всесторонних стеснений церковной жизни государственными властями он в основу своего архипастырского служения положил благоговейное совершение воскресных и праздничных богослужений и вдохновенное проповедование в городских и пригородных храмах. «Пока
совершается Божественная литургия, пока люди приступают к Божественному причащению, дотоле можно быть уверенным, что устоит и победит Православная Церковь, что не погибнут во зле греха, безбожия, злобы, материализма, гордости и нечистоты русские люди, что возродится и спасется Родина наша. Поэтому, — убеждал митрополит Серафим и спасется Родина наша. Поэтому — убеждал митрополит Серафим клириков и паству, — паче всего думайте о хранении, совершении и непрерывном служении
(ежедневном, даже многократном на разных престолах) литургии. Будет она — будут и Церковь, и Россия».

В 1933 году отдавший все силы Ленинградской епархии 77-летний святитель Серафим подходил к концу своего архипастырского служения в качестве правящего архиерея. Телесные немощи владыки и все возраставшая ненависть к нему государственной власти в Ленинграде, делавшая весьма вероятным скорый арест святителя Серафима, побудили митрополита Сергия и Временный Патриарший Священный Синод 14 октября 1933 года издать указ о
увольнении владыки на покой. Отслужив 24 октября в храме своей юности — Спасо-Преображенском соборе — Божественную литургию, святитель Серафим навсегда покинул свой родной город.

После возвращения в Москву и кратковременного проживания в резиденции Митрополита Сергия в Баумановском переулке, в 1934 году святитель Серафим нашел себе последнее пристанище в двух комнатах загородной дачи, находившейся недалеко от станции Удельная Казанской железной дороги.

Как и для многих других новомучеников Русской Православной Церкви, последнюю черту земного бытия святителя Серафима кроваво очертил 1937 год, ознаменовавший начало пятилетнего периода ни с чем не сравнимого в мировой христианской истории массового уничтожения православных христиан. Однако и в этой чреде многих десятков тысяч мученических смертей кончина владыки Серафима оказалась исполненной особого подвижнического величия и достоинства. Арестованный сотрудниками НКВД в ноябре 1937 года, прикованный к постели 82-летний святитель был вынесен из дома на носилках и доставлен в Таганскую тюрьму, из-за невозможности перевезти его в арестантской машине, в машине «скорой помощи».

7 декабря 1937 года «тройка» НКВД по Московской области, уже вынесшая в этот день несколько десятков смертных приговоров, приняла постановление о расстреле митрополита Серафима. Почти 50 приговоренных к смерти страдальцев расстреливали в течение нескольких дней в находившейся недалеко от Москвы деревне Бутово, в которой обнесенная глухим забором дубовая роща должна была стать безымянным кладбищем многих тысяч жертв
коммунистического террора. 11 декабря 1937 года с последней группой приговоренных был расстрелян и священномученик Серафим.

Житие по книге:

Житие священномученика митрополита Серафима (Чичагова).
СПб.: «Сатисъ», 2000. С. 4-108.

Священномученик Фаддей (Успенский), архиепископ ТверскойСлово в день святых апостолов Петра и ПавлаСвятые первоверховные апостолы Петр и Павел оставили последующим церквам, имев­шим возникнуть из ими основанных, свои писания, полные назида­ний, в которых доселе живет дух их для всех читающих и слышащих. Один своими писаниями утверждает веру, ослабевающую в искуше­ниях, для очищения нашего посылаемых (1 Пет. 4, 12). Другой рас­крывает неисчерпаемое богатство премудрости и ведения, заклю­ченное во Христе для всех народов (Кол. 2, 3; Еф. 3, 8).

Дни памяти: Март 31/Апрель 13, Ноябрь 16/29


Святой Ипатий Гангрский

Священномученик Ипатий, епископ Гангрский, был епископом города Гангры в Пафлагонии (Малая Азия). В 325 году он принимал участие в I Вселенском Соборе в Никее, на котором была предана анафеме ересь Ария.

Ипатий Гангрский

Когда в 326 году святитель Ипатий возвращался из Константинополя в Гангры, в пустынном месте на него напали последователи раскольников Новата и Фелициссима. Еретики изранили его мечами и кольями и сбросили с высокого берега в болото. Подобно первомученику архидиакону Стефану, святитель Ипатий молился за убивавших его. Одна женщина-арианка ударила святителя камнем по голове, и он скончался. Убийцы скрыли тело мученика в пещере, где его обнаружил крестьянин, хранивший там солому. Опознав тело епископа, он поспешил сообщить об этом в город, и жители Гангр с честью погребли мощи своего любимого архипастыря.

После смерти мощи святителя Ипатия прославились многочисленными чудотворениями, в особенности изгнанием бесов и исцелением болезней.

Апостол Филипп

С давних пор священномученик Ипатий особо чтился в Русской земле. Так, в 1330 году в Костроме был построен Ипатьевский монастырь, на месте явления Божией Матери с Предвечным Младенцем и предстоящими святыми - апостолом Филиппом
и священномучеником Ипатием, епископом Гангрским. Этот монастырь впоследствии занимал значительное место в духовной и общественной жизни нашего народа, особенно в годы Смутного времени. Древнейшие списки жития священномученика Ипатия были широко распространены в русской письменности, и один из них вошел в состав Четиих Миней митрополита Макария (1542 - 1564). В этом житии сохранилась запись о явлении Спасителя святителю Ипатию накануне мученической кончины. Почитаемому святому составлялись молитвы, похвальные слова и поучения в день его памяти. Благоговейное почитание святителя Ипатия выразилось и в литургическом творчестве русских авторов. В XIX веке была написана новая служба священномученику Ипатию, отличающаяся от службы, написанной преподобным Иосифом Студитом, содержащейся в мартовской Минее.

20 марта (2 апреля)

Священномученик Василий родился в 1879 году в селе Сабурово Сергиевской волости Дмитровского уезда Московской губернии в семье диакона Николая Соколова. В 1896 году Василий Николаевич окончил духовное училище и стал служить псаломщиком в Успенском соборе города Дмитрова. В 1920 году он был рукоположен во диакона к этому собору. В 1926 году диакон Василий был награжден двойным орарем, в 1927-м – возведен в сан протодиакона. С 1932 года он стал служить в Казанском храме в селе Подлипичье Дмитровского района.

24 ноября 1937 года следователи допросили свидетелей, которые показали, что протодиакон Василий говорил: «Неужели конституция не для Церкви? Несмотря ни на что, большевики закрывают храмы, устраивают гонения на верующих. И когда только нас Господь избавит от этих большевиков?! Ведь уже живем тише воды, ниже травы, а все-таки нам не дают жить спокойно. Скорей бы пришел конец советской власти»1. Также он будто бы говорил: «Я на выборное собрание пойду, только если прикажет гражданская власть, а так ни за что не пойду, да и ходить нам туда незачем – все равно нас не выберут»[2].

27 ноября протодиакон Василий был арестован, заключен в Таганскую тюрьму в Москве и допрошен.
– Следствием установлено, что вы среди населения ведете антисоветскую деятельность, используя религиозные предрассудки. Дайте показания по этому вопросу, – потребовал следователь.
– Антисоветской деятельности среди населения я не вел, и я это отрицаю, – сказал протодиакон.
– Признаете ли вы себя виновным в том, что среди населения ведете антисоветскую деятельность?
– Виновным себя не признаю.
В тот же день следствие было закончено, и 2 декабря 1937 года тройка НКВД приговорила протодиакона к десяти годам заключения в исправительно-трудовом лагере. Протодиакон Василий Соколов скончался в лагере 2 апреля 1938 года и был погребен в безвестной могиле.
«Жития новомучеников и исповедников Российских ХХ века. Составленные игуменом Дамаскиным (Орловским). Март».
Тверь. 2006. С. 204-206
_____________________________________________________________________________
Примечания
1 ГАРФ. Ф. 10035, д. П-18309, л. 9.
2 Там же. Л. 11.

Библиография:
Жития новомучеников и исповедников Российских ХХ века Московской епархии. Дополнительный том II. Тверь, 2005./Составитель жития игумен Дамаскин (Орловский). С. 144-145.
АМП. Послужной список.
ГАРФ. Ф. 10035, д. П-18309.

и Илария, жена его, Иасон и Мавр, сыновья их, Диодор пресвитер и Мариан диакон

Дария мученица

День памяти: Март 19/Апрель 1
Святой Хрисанф происходил из языческой семьи; получил хорошее образование. Среди книг ему попадались такие, в которых язычники рассуждали о христианстве. Но юноша захотел прочитать книги, написанные самими христианами. Юноше довелось найти книги Нового Завета. Священное Писание просветило душу разумного юноши. Он нашел скрывавшегося от гонений пресвитера Карпофора и принял от него святое Крещение. После этого он начал открыто проповедовать Евангелие. Отец юноши всячески старался отвратить сына от христианства и женил его на красавице Дарии, жрице Афины Паллады. Однако святой Хрисанф сумел обратить свою жену ко Христу, и молодые супруги по обоюдному согласию решили вести девственную жизнь. После смерти отца они стали жить в отдельных домах. Святой Хрисанф собрал вокруг себя нескольких обращенных ко Христу юношей, а вокруг святой Дарии собрались благочестивые женщины.

Горожане пожаловались епарху Келерипу, что святые Хрисанф и Дария проповедуют безбрачие. Святой Хрисанф был отдан на мучения трибуну Клавдию.

Однако пытки не смогли поколебать мужество молодого мученика, ибо сила Божия явно помогала ему. Пораженный этим, трибун Клавдий уверовал во Христа и принял святое Крещение вместе с женой Иларией, с сыновьями Иасоном и Мавром и со всеми домашними и воинами. Когда весть об этом дошла до императора Нумериана (283 - 284), то он приказал всех их казнить. Мученик трибун Клавдий был утоплен в море, а его сыновья и воины были обезглавлены. Христиане похоронили тела святых мучеников неподалеку в пещере, и святая Илария стала постоянно ходить туда, чтобы молиться. Однажды ее выследили и привели на мучения. Святая попросила дать ей несколько минут для молитвы, закончив которую скончалась. Служанка похоронила святую в пещере рядом с сыновьями.

Святую Дарию мучители отдали в блудилище. Но там ее охранял посланный Богом лев. Всех, кто пытался осквернить святую, лев валил на землю, но оставлял живыми. Мученица проповедовала им Христа и обращала на путь спасения.

Святого Хрисанфа бросили в смрадную яму, куда стекали все нечистоты города. Но ему воссиял Небесный Свет, а вместо смрада яма наполнилась благоуханием.

Тогда император Нумериан велел отдать святых Хрисанфа и Дарию в руки палачей. После истязаний мученики были живыми зарыты в землю.

В пещере, расположенной неподалеку от места казни, стали собираться христиане, празднуя день мученической кончины святых. Они совершали Богослужения и причащались Святых Тайн. Узнав об этом, языческие власти приказали засыпать вход в пещеру, заполненную молящимися.

Так в муках погибло множество христиан, из которых двое известны по именам: мученики пресвитер Диодор и диакон Мариан.

18 (31) марта

Священномученик Димитрий родился 10 октября 1889 года в селе Бардино Коломенского уезда Московской губернии в семье псаломщика Павла Розанова. По окончании в 1907 году Коломенского духовного училища он женился на Елизавете Павловне Кедровой и был назначен псаломщиком в храм Михаила Архангела в село Починки Коломенского уезда*. После большевистского переворота и начала гражданской войны он был в 1918 году мобилизован в тыловое ополчение Красной армии, в котором прослужил до 1921 года.

21 ноября 1921 года Дмитрий Павлович был рукоположен во диакона к Михаило-Архангельской церкви в селе Починки, а 8 мая 1922 года – к той же церкви священником.

В то время одной из форм борьбы безбожных властей с Церковью было требование уплаты произвольно назначаемых сумм в виде различных налогов. В 1931 году за неуплату одного из налогов отец Димитрий был приговорен к четырем месяцам принудительных работ. Мера наказания не была связана с лишением свободы, и священник во все церковные праздники приезжал в село и совершал богослужения. В 1933 году отец Димитрий был награжден наперсным крестом.

В 1937 году власти, в связи с распоряжением советского правительства о физическом уничтожении Церкви, приняли решение арестовать священника, а храм закрыть. В октябре 1937 года были собраны показания лжесвидетелей о том, что священник якобы занимался предвыборной агитацией, направленной против кандидатов, которые выдвигались местными коммунистами, и предлагал в кандидаты верующих людей, из-за чего население проголосовало против коммунистических кандидатов. Председатель местного сельсовета подал в НКВД справку, в которой писал, что благодаря агитации священника коммунистических избранников только со второго раза удалось провести в кандидаты. «Дальнейшее пребывание Розанова в селе Починки невозможно» [1], – заключил свою справку председатель.

Группа граждан села Починки, которые явились впоследствии и лжесвидетелями, направила в НКВД заявление, прося привлечь священника и активных членов двадцатки к уголовной ответственности за срыв выборов, так как были предложены не те кандидаты, которые предлагались представителями советской власти.

12 ноября 1937 года отец Димитрий был арестован, заключен в каширскую тюрьму и через день допрошен. На допросах следователь повторил все лжесвидетельства, но на каждый вопрос, с описанием несовершенных преступлений и пересказом непроизнесенных слов, отец Димитрий отвечал однозначно: «Этого я не говорил и виновным себя не признаю».

16 ноября следствие было закончено, и 19 ноября 1937 года тройка НКВД приговорила отца Димитрия к десяти годам заключения в исправительно-трудовом лагере. В марте 1938 года родные получили от него письмо со станции Известковая Уссурийской железной дороги, и на этом всякая их связь со священником прекратилась. Священник Димитрий Розанов скончался в Бамлаге 31 марта 1938 года и был погребен в безвестной лагерной могиле.

«Жития новомучеников и исповедников Российских ХХ века. Составленные игуменом Дамаскиным (Орловским). Март». Тверь. 2006. С. 196-197
_____________________________________________________________________________________
Примечания:
1 ГАРФ. Ф. 10035, д. П-28180, л. 15.

Библиография:
Жития новомучеников и исповедников Российских ХХ века Московской епархии. Дополнительный том II. Тверь, 2005./Составитель жития игумен Дамаскин (Орловский). С. 142-143.

АМП. Послужной список.

ГАРФ. Ф. 10035, д. П-28180.

Дни памяти: Март 13/26, Март 16/29
Святой мученик Савин был правителем египетского города Гермополя. Во время гонений на христиан при императоре Диоклитиане (284 - 305) святой Савин вместе со своими единомышленниками скрылся в отдаленной деревне. Но его местопребывание открыл за две золотые монеты один неблагодарный нищий, которому святой постоянно помогал деньгами и кормил. Вместе с шестью другими христианами Савин был схвачен, и после истязаний их всех утопили в Ниле (+ 287).

15 (28) марта
Священномученик Алексий родился 28 декабря 1871 года в городе Москве в семье чиновника Святейшего Синода Петра Виноградова, впоследствии ставшего священником. По окончании в 1897 году Духовной семинарии Алексей Петрович три года работал учителем, а затем в 1900 году был рукоположен во священника. В 1928 году отец Алексий был назначен благочинным и в 1932 году возведен в сан протоиерея.
В 1937 году он служил в храме в селе Новотроицком Высоковского района Тверской епархии. 27 ноября 1937 года отец Алексий был арестован и на следующий день допрошен.
– Расскажите следствию о вашей контрреволюционной деятельности среди населения! – потребовал следователь.
– Никакой контрреволюционной деятельности среди населения я не проводил, – ответил священник.
– Следствие имеет точные данные о вашей контрреволюционной деятельности и требует от вас правдивых показаний, – повторил следователь.
– Как я уже сказал выше, никакой контрреволюционной деятельности я не проводил.
На этом допросы были закончены, и следователь допросил трех лжесвидетелей, священника и двух крестьян, которые дали необходимые следствию показания, и 5 декабря 1937 года отец Алексий был приговорен к десяти годам заключения в исправительно-трудовом лагере. До отправки в лагерь он находился в тюрьме в городе Ржеве.
9 февраля 1938 года один из заключенных ржевской тюрьмы, осужденный за убийство, направил заявление уполномоченному НКВД, в котором писал, что 22 декабря 1937 года он был переведен в камеру № 9, где находилось пятьдесят семь человек осужденных по 58-й статье, и среди них священник Алексий Виноградов, который, несмотря на то, что осужден по 58-й статье, «до настоящего момента настроен против советской власти, агитирует за то, что придет время, работники НКВД во главе с наркомом Ежовым будут отвечать за нас... Сталинская конституция является только как написанный документ, и пользы в жизни от нее нет никому».
В тот же день было начато новое следствие, и на следующий день следователь допросил священника.
– Расскажите о проводимой вами контрреволюционной пропаганде среди заключенных тюрьмы города Ржева! – потребовал следователь.
– Никакой контрреволюционной пропаганды я среди заключенных не провожу и виновным себя в этом не признаю, – ответил отец Алексий.
Были допрошены лжесвидетели, автор заявления и юноша, воспитанник детского дома, оказавшийся по выходе из детского дома в тюрьме, и в своих показаниях следователю они оклеветали священника.
10 февраля 1938 года следствие было закончено. 25 марта тройка НКВД приговорила отца Алексия к расстрелу. Протоиерей Алексий Виноградов был расстрелян 28 марта 1938 года и погребен в общей безвестной могиле.
«Жития новомучеников и исповедников Российских ХХ века. Составленные игуменом Дамаскиным (Орловским). Март».
Тверь. 2006. С. 181-182
Примечания
1 УФСБ России по Тверской обл. Д. 18751-С, л. 8.
Библиография
УФСБ России по Тверской обл. Д. 2943-С, д. 18751-С.

День памяти: Март 10/23
Святые мученики Кодрат Никомидийский, Саторин, Руфин и прочие пострадали во время гонения императора Декия (249 - 251) и его преемника Валериана (253 - 259).

Святой Кодрат происходил из знатной семьи. Обладая значительным богатством, святой не жалел средств на помощь братьям-христианам, томившимся в заключении за веру.

Когда в Никомидию прибыл посланник нечестивого Декия проконсул Перенний, то святой Кодрат добровольно предстал пред ним, чтобы своей самоотверженной решимостью укрепить мужество заключенных собратьев. Вначале Перенний старался отвратить Кодрата от Христа, обещая ему награды и почести. Затем, увидев тщетность своих попыток, он вверг святого в темницу и повелел положить его спиной на мелкие гвозди и придавить большим камнем.

Отправившись в Никею, проконсул приказал вести за собой всех заключенных христиан, в том числе и святого Кодрата. По прибытии в город, святой Кодрат попросил, чтобы их отвели в языческий храм. Как только ему развязали руки и ноги, он устремился к идолам и стал опрокидывать и разбивать их. По приказу проконсула Кодрата предали истязаниям. Претерпевая страшные муки, святой пребывал тверд духом и своим подвигом укреплял других мучеников, которым жгли раны горящими свечами.

Во время страданий мучеников внезапно осенило светлое облако, а язычники оказались в совершенной тьме. В наступившем молчании было слышно тихое пение Ангелов, славящих Бога. Многие из присутствовавших тут же исповедали себя христианами. Перенний, приписав чудо действию волшебства, повелел отвести в темницу новых избранников Божиих.

Из Никеи мученики отправились вслед за проконсулом в Апамею, затем в Кесарию, Аполлонию и Геллеспонт, где их всячески мучили, добиваясь отречения.

Святого Кодрата завязали в мешок, наполненный ядовитыми гадами, и бросили на ночь в глубокий ров. На другое утро все в изумлении увидели, что мученик цел и невредим. Когда его стали беспощадно избивать, два благородных мужа, Саторин и Руфин, прониклись состраданием к мученику. Это было замечено, и Саторин и Руфин были обезглавлены.

Перенний подвергал мученика всё более жестоким и изощренным пыткам, но не мог сломить его дух. Святой терял силы и едва мог передвигаться. В последний раз проконсул предложил мученику отречься от Христа. Собравшись с силами, святой твердо ответил: "Я с младенчества признаю одного только Бога - Христа и другого не знаю". Проконсул велел разжечь костер, раскалить железную решетку и бросить на нее мученика. Осенив себя крестным знамением, святой Кодрат опустился на раскаленное ложе и, полежав на нем, словно на мягкой постели, невредимым вышел из пламени. В бессильной злобе проконсул велел обезглавить святого Кодрата.

[1]
Март 9 (22)
Священномученик Михаил родился 8 июля 1874 года в селе Щеглятьево Тверской губернии в семье псаломщика Григория Маслова. Михаил окончил церковноприходскую школу и один год учился в духовном училище. Он помогал отцу в крестьянском хозяйстве до 1895 года, когда был призван в армию и отправлен служить в город Белосток. По окончании в 1899 году срока военной службы Михаил Григорьевич вернулся на родину и стал служить псаломщиком в храме в селе Козьмодемьянском Тверской губернии. В 1907 году он был рукоположен во диакона ко храму в селе Мелково Тверской губернии, где прослужил до 1924 года, а затем был направлен в храм Архангела Михаила в село Микулино Лотошинского района Московской области.

В 1930 году диакон Михаил был рукоположен во священника ко храму села Гурьево. С 1935 года он стал служить в храме родного села Щеглятьево.

11 ноября 1937 года местный парторг отправил в районный отдел НКВД докладную записку, в которой писал, что священник Михаил Маслов говорил, что жизнь при советской власти и руководстве Сталина стала тяжелой, ничего нет, даже несчастной картошки колхозники и то не получают, а если и получают, то гнилую. Насчет страховки помещений говорил, что советской власти только деньги плати, а если сгоришь, получишь кукиш. Не то что построиться, а несколько деревьев не купишь. Раньше при старом строе погорелец идет собирать, ему и штанов, и рубах, и денег, и продуктов дадут, сгорело меньше того, что он получит.

1 февраля 1938 года председатель сельсовета составил справку о священнике и представил ее в районный отдел НКВД. В ней он писал, что священник влиял на трудовую дисциплину колхозов путем беседования со старушками у окошек и на дому, сроки государственных поставок не выполнял и был антисоветски настроен. В тот же день следователь допросил одного из лжесвидетелей, который сказал: «Знаю то, что Маслов агитирует колхозников, чтобы они ходили в церковь и молились Богу. Лично мне говорил, чтобы я ходил в церковь, Бог за это даст здоровье».

10 марта 1938 года отец Михаил был арестован, заключен в тюрьму в городе Волоколамске и в тот же день допрошен. На вопросы следователя он ответил, что его антисоветская деятельность заключается в том, что он недоволен советской властью, почему и говорил, что при советской власти нет обуви, нет одежды, раньше, при царе, всего было много и все было дешево, а теперь нет ничего. Всех сделали нищими,
картофеля, и того вдоволь нет.


Священник Михаил Маслов.
Москва. Тюрьма НКВД. 1938 год

— Гражданин Маслов, во время выборов в Верховный Совет вы вели антисоветскую агитацию и говорили: «Коммунисты говорят, что при советской власти будет демократия; она есть только на словах, а на деле ее нет; ишь как хитро Сталин написал, что нет теперь лишенных избирательных прав, а в действительности это живой обман, демократии при советской власти нет и не будет никогда». Следствие предлагает вам дать искренние показания по этому вопросу.

— В этом виновным я себя не признаю. Больше показать ничего не могу.

15 марта 1938 года Тройка НКВД приговорила отца Михаила к расстрелу. Священник Михаил Маслов был расстрелян 22 марта 1938 года и погребен в безвестной общей могиле на полигоне Бутово под Москвой.
-------------------------------------------------------------
ПРИМЕЧАНИЯ

[1] ГАРФ. Ф. 10035, д. П-66473.

[2] Ныне Лотошинский район Московской области.

(фото взяла с сайта Фонда "Память новомучеников и исповедников Русской Православной Церкви")
Память 20 марта (7 марта по церковному календарю).

Ярославский священник отец Николай Розов служил в храмах сел Спасское-Городец и Чашницы. В годы репрессий против верующих он был уже немолодым батюшкой, тяжело болел, но условия существования Церкви в то время подвигали его к более активному, чем всегда, совершению служения Богу и людям. Он много проповедовал, ходил по селу освящать. В одной из проповедей он говорил: «Миряне, мне осталось жить не долго, а все же прошу веру христианскую не бросать... Мы сейчас должны ходить в церковь еще чаще, чем ходили раньше». Его арестовали в 1930 году, в обвинении написано: за «использование проповеди как способа антисоветской агитации и призывы водить детей в церковь». Священник обвинения в антигосударственной деятельности не признал. Старого и больного отца Николая приговорили к трем годам ссылки в Северный Край. Он скончался в Ярославском специзоляторе через четыре дня после вынесения приговора.

взяла с сайта Православного Свято-Тихоновского Богословского Института
День памяти: Март 3/16

Год рождения 1887

Место рождения Московская обл., Коробовский р-н, с. Галыгино

послушница (монахиня?)

По данным [2] год рождения 1897.

Из крестьянской семьи

Фотографии
[1]

Монахиня Коврова Марфа Степановна

ПЕРИОДЫ ЖИЗНИ
[1]

Служение
Рязанская губ., Егорьевский у., д .Евлево, Александро-Мариинский женский монастырь

послушница (монахиня?)

Жила в монастыре до его закрытия
Места проживания
Московская о., Коробовский р., с.Покров

Год окончания 1938

День окончания 26

Месяц окончания 2
Аресты
Московская о., Коробовский р., с.Покров
Год ареста 1938

День ареста 26

Месяц ареста 2
Осуждения
тройка при УНКВД СССР по Московской обл.

09/03/1938

Обвинение "антиколхозная агитация"

Статья ст.58-10 УК РСФСР

Приговор: высшая мера наказания - расстрел.

Групповое дело "дело монаха Петра Земского и монахини Марфы Ковровой, Московская о., 1938г."

Кончина

1938

День 16

Месяц 3

расстрел

Место Московская о., пос.Бутово, "Бутовский полигон"

Место захоронения Московская о., пос.Бутово, "Бутовский полигон"

Канонизация

Мученица Марфа Коврова

Дата 2006 07 17

Кем канонизирован Архиерейский Собор Русской Православной Церкви, 13-16 августа 2000г.

Священный Синод, Определение от 17 июля 2006г.

Кто представил: Московская епархия.
Дни памяти
1
Собор новомучеников и исповедников Российских

Первое воскресение, начиная от 25.01/07.02
2
Старый стиль 03.03

Новый стиль 16.03

день мученической кончины (1938г.)

Реабилитация

Дата 1989.07.20

Кем реабилитирован: прокурор Московской обл.

По году репрессий 1938

Публикации

Мартиролог расстрелянных и захороненных на полигоне НКВД "Объект Бутово" 08.08.1937-19.10.1938.

М.:"Зачатьевский монастырь", 1997. 420с. С.160.

Документы

1ГА РФ. Ф.10035. Оп.1. Д.23171.
2Выписка из журнала заседания Священного Синода Русской Православной Церкви от 17 июля 2006г.

День памяти: Март 2/15
Священномученик Феодот, родом из малоазийской Галатии, был епископом города Киринии на Кипре. Во время гонения на христиан нечестивого Ликиния (307 - 324) святой Феодот открыто проповедовал Христа, призывая язычников оставить идолослужение и обратиться к Истинному Богу. Наместник Кипра Савин приказал разыскать и привести епископа Феодота на суд. Святой, узнав об этом приказе, не дожидаясь посланных воинов, немедленно явился к наместнику со словари: "Я тот, которого ты ищешь, явился, чтобы проповедовать Христа Бога моего". Наместник приказал бить святого без пощады, подвесить на дереве и строгать острыми орудиями, а затем отвести в тюрьму. Через пять дней святой Феодот был вновь приведен к наместнику, который полагал, что после пыток епископ предпочтет отречься от Христа, чем переносить новые мучения. Но святой Феодот не прекращал проповедовать о Христе. Святого сначала положили на железные решетки, под которыми развели костер, а затем вбили в ноги гвозди и заставили идти. Многие свидетели страданий мученика, пораженные терпением святого и его Богодухновенными речами, уверовали во Христа. Узнав об этом, Савин приказал прекратить пытку и заключить святого в тюрьму.

В то время святой Константин Великий (память 21 мая) даровал свободу вероисповедания всем христианам и в числе многих страдальцев освободил и святого Феодота. Святитель вернулся в Киринию и после двух лет епископского служения мирно отошел ко Господу около 326 года.

День памяти: Март 1/14
Святая преподобномученица Евдокия была самарянкой, родом из города Илиополя Финикии Ливанской. Языческое нечестие оттолкнуло ее от доброго пути, и она долго вела греховную жизнь. Душа ее омертвела, сердце ожесточилось.

Однажды в полночь Евдокия проснулась и услышала за стеной, в другой половине дома, где жил христианин, молебное пение и чтение Священного Писания, в котором говорилось и о вечном блаженстве, уготованном праведникам, и о возмездии, ожидающем грешников. Благодать Божия коснулась сердца Евдокии, и она осознала, что это совершенные ею грехи лежат тяжестью на ее душе.

Утром Евдокия поспешила призвать к себе человека, молитвенное правило которого слышала ночью. Это был старец Герман, возвращавшийся с паломничества по святым местам в свою обитель. Евдокия долго слушала наставления старца, и душа ее словно ожила и исполнилась радостью и любовью ко Христу. Она попросила старца Германа прийти к ней через несколько дней, а сама затворилась в доме и в покаянии предалась посту и молитве.

Старец Герман пригласил пресвитера, и после испытания и оглашения Евдокия приняла святое Крещение от епископа Илиопольского Феодота. Раздав все свое имущество нищим, она удалилась в монастырь и приняла на себя самые строгие подвиги покаяния. Господь простил покаявшуюся грешницу и наделил ее благодатными духовными дарами.

Однажды, когда она была уже настоятельницей монастыря, в обители появился молодой язычник Филострат. Разжигаемый нечистой страстью, он под видом инока проник в монастырь и стал уговаривать преподобную
Евдокию возвратиться в Илиополь, чтобы снова начать прежнюю жизнь. "Бог отмщения да запретит тебе". - с гневом ответила Евдокия, и лжеинок упал замертво. Опасаясь, что случившееся сочтут за убийство, сестры усилили молитву и просили Господа открыть им Свою волю.

Святой Евдокии в сонном видении явился Сам Господь и сказал: "Восстань, Евдокия, преклони колена, помолись, и воскреснет искуситель твой". И по молитве Евдокии Филострат ожил. Возвращенный к жизни язычник умолил преподобную простить его. Приняв святое Крещение, он удалился в Илиополь. С тех пор он никогда не забывал милости Божией, явленной ему, и стал на путь покаяния.

Священномученик Антипа, преподобная Евдокия, мученик Вонифатий

Прошло немного времени, как последовало другое испытание. Жители Илиополя донесли правителю Аврелиану, что, приняв христианство, Евдокия якобы скрыла в монастыре свои богатства. Аврелиан послал отряд воинов, чтобы изъять эти мнимые сокровища. Однако в течение трех дней воины тщетно пытались приблизиться к стенам обители: невидимая сила Божия охраняла ее. Аврелиан снова послал воинов к монастырю, на этот раз под водительством своего сына. Но в первый же день пути сын Аврелиана сильно повредил себе ногу и вскоре умер. Тогда Филострат посоветовал Аврелиану написать преподобной Евдокии, моля ее оживить юношу. ИГосподь, по Своей бесконечной милости, молитвами святой Евдокии вернул юношу к жизни. Став свидетелями великого чуда, Аврелиан и его ближние уверовали во Христа и крестились.

Когда усилились гонения на христиан, преподобную Евдокию схватили и привели на мучения к правителю Диогену. Истязавший ее военачальник Диодор получил известие о внезапной смерти своей жены Фирмины. В
отчаянии он бросился к святой Евдокии с просьбой помолиться об умершей. Преподобномученица, исполненная великой веры, обратилась к Богу с молитвой и испросила у Него возвращение Фирмины к жизни. Воочию убедившись в силе и благости Господа, Диодор и Диоген уверовали во Христа и через некоторое время крестились со своими семьями. Преподобная Евдокия некоторое время жила в доме Диодора и просвещала новообращенных христиан.

Однажды единственный сын некоей вдовы, работая в саду, был ужален змеей и умер. Мать горько оплакивала умершего сына. Узнав о ее горе, святая Евдокия сказала Диодору: "Настало и тебе время показать свою веру во Всемогущего Бога, Который слышит молитвы кающихся грешников и по Своему милосердию исполняет их прошения".

Диодор смутился, не считая себя достойным такого дерзновения пред Богом, но, повинуясь святой Евдокии, помолился и Именем Христовым повелел покойнику встать. На глазах у всех присутствовавших юноша ожил.

Преподобная Евдокия возвратилась в свой монастырь, в котором подвизалась 56 лет.

После смерти Диогена правителем стал Викентий, жестокий гонитель христиан. Узнав о бесстрашной исповеднице христианской веры, он приказал казнить её. 1 марта (ок. 160 - 170) святая преподобномученица была обезглавлена.

День памяти: Март 12
текст взяла с сайта Ступинского Благочиния
фамилию нашла в Фонде "Память новомучеников и исповедников Русской Православной Церкви"

Священномученик Петр родился 12 июля 1876 г. в семействе причетника Василия Петровича и Татьяны Гавриловны Успенских. Отец его служил в Ильинской церкви села Малое Алексеевское Коломенского уезда, затем после приписки этой церкви к Успенской церкви села Большое Алексеевское был переведен в штат последней. В 1899 г. упоминается заштатным.

В 1899 г. Петр Васильевич окончил Московскую Духовную семинарию, после чего год трудился учителем церковно-приходской школы села Рудины Серпуховского уезда. В это время женился на девице Лидии Павловне Колосовой, после чего, в 1901 г., был рукоположен в дьяконский сан и направлен в Флоро-Лаврскую церковь села Старого Яма Подольского уезда. Там молодой дьякон преподавал пение в местных церковно-приходских школах. В 1901 – 1905 г. в мужской, в 1904 -1905 г. – в женской.

В 1905 г. был рукоположен в священники и направлен к Предтечьевской церкви села Ивановское Серпуховского уезда. С 1905 по 1914 гг. состоял на должности второго священника, а с 1914 г. – стал настоятелем храма. Здесь отец Петр также потрудился в деле образования, он преподавал Закон Божий в трех школах – Торбеевской (с 1905), Ольховской (с 1907) и Каменской (с 1910).

В 1907 г. был награжден набедренником, в 1911 г. – скуфьей. В 1913 г. – медалью в честь 300-летия Дома Романовых.

За время семейной жизни у четы Успенских родилось шестеро детей: Евгений (1903), Николай (1905), Иоанн (1906) – все трое обучались в Перервенском Духовном училище, Александр (1908), Татьяна (1910) и Виктор (1912).

Отец Петр прослужил в Ивановской церкви до 1929 г., после чего вышел за штат по состоянию здоровья. После этого Предтечьевский храм был закрыт. В 1937 г. батюшка вернулся к священническому служению, но приход найти себе сразу не смог, только в середине августа он былназначен настоятелем Николаевской церкви села Федоскино Дмитровского района. Когда отец Петр прибыл на место служения, то оказалось, что храм уже был закрыт, за отсутствием священника. Тогда батюшка решил собрать прихожан для организации двадцатки. С этой просьбой он обратился к председателю сельсовета, но получил отказ. Тогда священник послал старосту с подпиской по домам прихожан, чтобы выяснить, кто из них готов записаться в двадцатку. Этот поступок священника позже был поставлен ему в вину. Один из лжесвидетелей доложил в НКВД, что священник таким способом решил узнать, кто из прихожан не пойдет голосовать на выборы в Верховный Совет. 26 ноября 1937 г. сотрудник НКВД допросил несколько дежурных свидетелей, которые дали показания на священника. На следующий день, 27 ноября отец Петр был арестован и сразу допрошен.

- Вы среди населения ведете активную антисоветскую агитацию. Дайте по этому вопросу показания! – потребовал следователь.

- Никакой антисоветской агитации среди населения я не вел, это я отрицаю.

- Следствию известно, что вы в связи с составлением списков верующих говорили, что этим вы выясняете, сколько людей не будет голосовать за коммунистов. Дайте по этому вопросу показания.

- Это я отрицаю… Это делалось исключительно с целью выполнить требования гражданских властей при регистрации священнослужителей.

- Признаете себя виновным в том, что среди населения вели антисоветскую агитацию?

- Виновным себя в этом не признаю, никакой агитации против советской власти я не вел.

После этого допрос был прекращен, и священника отправили в Таганскую тюрьму г. Москвы, дело было отправлено на рассмотрение тройки.

2 декабря тройка приговорила отца Петра к десяти годам заключения в исправительно-трудовом лагере, что, по сути, для больного 61-летнего священника было равносильно смертной казни. 12 марта 1938 г. священник Петр Успенский скончался в заключении, и был погребен в безвестной могиле. В 2004 г. был канонизирован Русской Православной Церковью.

взяла с сайта Уфимской Епархии
фамилию узнала на сайте Фонда "Память новомучеников и исповедников Русской Православной Церкви"
День памяти: Март 11
Одним из прославленных в лике святых всей полноты Русской Православной Церкви новомучеников Российских от Уфимской епархии является Петр Варламов, священник Казанско-Богородицкой церкви села Преображеновка, Стерлитамакского кантона (ныне района), расстрелянный по приговору «Тройки» 11 марта 1930 года.
Священномученик Петр Яковлевич Варламов родился в 1897 г. в селе Дияшево Белебеевского уезда Уфимской губернии в крестьянской семье. Он рано, девяти лет лишился отца и воспитывался вдовой-матерью, поднимавшей детей (в семье их было, помимо Петра, еще трое) в тяготах и лишениях. Однако же юноша получил образование: сначала окончил местную школу, затем, в 1915 г. – дополнительные курсы при Второклассной школе для подготовки на должности псаломщиков и диаконов в селе Подлубово Стерлитамакского уезда. По окончании курсов, согласно прошения, Петр Варламов был назначен на место псаломщика к Казанско-Богородицкой церкви села Преображеновка Стерлитамакского уезда. Этот храм и стал местом его крестного служения Богу и Церкви.

В Подлубово судил Господь Петру Яковлевичу встретить верную спутницу жизни. Анна Ивановна Портнова родилась в 1895 г. в семье подлубовского кузнеца, училась в начальной школе. Ей очень хотелось учиться и дальше, но против был отец. Однако богато одаренную девочку (Нюра замечательно пела, танцевала, рисовала, обладала прекрасным слогом) на одном из сельских праздников заметила княгиня Кугушева, которая помогла ей поступить в школу для девочек с полным пансионом в селе Верхотор. Анна Ивановна получила специальность учительницы и начала работать в бедной деревушке Ингышлы. Сюда и приехал за ней Петр Яковлевич. После венчания (1915 г.) молодые поселились в Преображеновке.

Начало их жизни было необыкновенно скромным. За невестой родители не дали ни копейки, ни домашнего скарба, ни скотины для обзаведения. Вдовая мать Петра Яковлевича тем более ничем не могла помочь сыну, скорее, наоборот, сын всю жизнь помогал матери поднимать младших. Семья Варламовых жила в мире, любви, согласии и являла собой ту самую малую Церковь, каковой и должна быть настоящая христианская семья. А потому с первых дней семейной жизни их домашний очаг согревал теплом любви и заботы многих родных. У них выросли брат Петра Яковлевича Григорий и оставшаяся сиротой двоюродная сестра Анны Ивановны Евдокия; на зиму приезжали жить родители. На первых порах поселились молодые в построенном обществом церковном доме. Году в 1916-м Господь благословил семейство рождением первенца Толи, а спустя год-полтора родилась дочка Лидочка.

Конец мирной жизни положил октябрьский переворот и гражданская война. С необыкновенным ожесточением прокатывалась она по земле Уфимской губернии. Преображеновка не раз переходила из рук в руки противоборствующих сторон, и тогда начинались расправы. Казалось, что все в России разделилось враждой и злобой на партии и лагеря, что иссякла любовь в сердцах человеческих и нет места в них Богу. Но в те страшные дни многие священнослужители Уфимской епархии с риском для жизни покрывали ненависть и осатанение враждующих кроткою и бесстрашною любовью Христовой. В 1918 году Петр Варламов спас от смерти «красного» фельдшера Георгия Павловича Саранцева, который был схвачен белыми и сильно избит, затем бежал; беглеца везде искали, но так и не нашли, а он скрывался две (!) недели в доме псаломщика. Сохранял Петр Яковлевич от мести белых и своих односельчан-партизан. Позже на следствии один из них, Гаврила Шамин, сказал: «Когда у нас была революция, мы видели и знаем, что наш священник Варламов с белыми не уезжал, и мы, которые уезжали с красными, знаем, что он наши семьи не выдавал, а наоборот, защищал их и благодаря его наши семьи не были обижены и ограблены белыми. Это мы знаем и подтверждаем» (зд. и далее курсив сост.).

Наступил 1919-й год. Гражданская война окончилась. Священник церкви Преображеновки о. Иоанн Канин оставил приход и со всем семейством ушел с белыми. Тогда с великой просьбой обратились прихожане к своему псаломщику – принять священнический сан и быть им пастырем. Сначала отказывался 22-летний Петр, за молодостью лет и малым жизненным и духовным опытом, брать на свои плечи столь тяжкий крест. Против была и супруга – ее любящее сердце предощущало крестные муки будущего. Однако по неотступной просьбе собрания сельского общества Петр Яковлевич дал согласие принять сан. Так состоялось соборное, как в древней Церкви, избрание самим церковным народом Петра Варламова на пастырство и, по обстоятельствам того времени, на мученичество за веру Христову.
***
Для рукоположения во священника Петр Яковлевич уезжал «в город» – вероятно, в Уфу. Поистине добрым пастырем стал он своей пастве. Простая деревянная, но нарядная и расписанная внутри Казанско-Богородицкая церковь Преображеновки была построена в 1885 году. Особо почитаемой иконой в храме являлась копия чудотворной Табынской иконы Божией Матери. До самого конца отпущенного ему времени, до 1929 года, отец Петр устраивал крестные ходы с этой святыней по всему приходу с посещением домов прихожан; при этом он навещал болящих, утешал страждущих, укреплял народ в вере, беседовал с молодежью о религии, дискутировал с баптистами. И за духовный этот подвиг, за молитвенное усердие православных и их пастыря посылал Господь чудеса от иконы, о чем свидетельствуют современники.

«Была у нас в Преображеновке одна инвалид, Дуся Япрынцева, она скорченная была, – рассказала старшая дочь о. Петра Валентина, – полный инвалид, рука у нее скрючена была, ноги, – работать совсем не могла. И вот, когда папа ходил по деревне с иконой (наверное, Табынской, примерно в 1926-28 гг. это было), ее провели под иконой, и ей стало лучше. Она начала работать счетоводом, потом бухгалтером. Хотя полностью не исцелилась, но стала работать; прожила долгие годы, заработала пенсию и недавно (в 1990-е годы) скончалась в Стерлитамаке». Батюшка лечил молитвой, и к нему привозили отчитывать бесноватых, порченых... Старшая его дочь вспоминает: «Мне было тогда лет шесть. Помню, папа был в церкви, а приехали из другого места, привезли больную, и она лежала на
печке. Позвали папу. И когда папа стал приближаться к дому, она соскочила, стала прыгать, как бес. Я помню, папа читал что-то, а она в это время прыгала, ругалась...».

Батюшка жил в постоянных трудах и по обеспечению все возраставшего семейства. Не минули его тяжелые потери: первенцы Варламовых около 1920-21 г. умерли от дифтерии. Ребятишки были погодки, очень дружные, никуда друг без друга, даже умерли один за другим в один день. На похоронах к Анне подошла монашка: «Не плачь, милая, не плачь. Я во сне видела рядом с тобою пять свечей. Будет у вас пятеро детей. Не плачь». Так и получилось. Господь благословил Своего пастыря рождением еще пятерых детей – Валентины (1921 г.), Серафима (1923 г.), Таисии (1925 г.), Тамары (1926 г.) и Ангелины (1928 г.).

Семья жила бедно, но при том были священник и его матушка бессребрениками, всегда помогали нуждающимся. Большим подспорьем для семейства было свое хозяйство – сеяли хлеб, сажали огород, держали кое-какую скотину. Батюшка развел пчел, а матушка узорно расписала ульи. Отец Петр очень любил возиться в саду, где у него росли смородина и малина, был ягодник; вокруг сада благоухали весной сиреневые заросли. Возился в саду и огороде в основном сам хозяин, матушке от малых детей и отойти было трудно. «Он очень был трудолюбивый, – рассказывает дочь. – Картошку, помню, сажал в подряснике, все он делал, в саду работал, дом строил, беседку...».

За все эти труды – за искреннюю молитву и истовое служение, за духовную мудрость и проповеднический дар, за чистоту жизни и смиренный труд, за скромность и простоту любили и почитали прихожане своего пастыря. Даже недруги подчеркивали ум, образованность, интеллигентность священника и то уважение, какое чувствовали к нему верующие. «Среди верующих он пользуется большим влиянием», – показывали позже на следствии представители власти; «поп Варламов умный энергичный, является примерным среди верующих в смысле поведения в личной жизни; очень тактичен, вежлив по отношению к прихожанам», «также подчинил своему влиянию своей умелой работой много молодежи, к которой подходил не только как поп, но как культурник. Росту авторитета и укреплению его
влияния на верующих способствует его примерное поведение как попа и человека вообще». Столь добрые плоды пастырский труд священномученика Петра приносил не в мирные и спокойные времена церковной жизни, а в годы, наполненные страданиями, лишениями, унижениями, терпением многоразличных скорбей, которым не было числа.

***
Первой, непреходящей тяготой отца Петра была забота о крыше над головой. Свой дом появился у семейства где-то в начале 1920-х годов. На это время приходился особенный всплеск ненависти к Церкви, подогреваемый газетами и циркулярами, в связи с кампанией по изъятию из храмов ценностей под видом борьбы с голодом. Верные духу времени партийная и комсомольская ячейки Преображеновки развернули пропаганду безбожия, и однажды ночью, году в 1923-м, одержимые новыми идеями «активисты» подожгли дом преображеновского священника. Дом сгорел, семья с малыми детьми оказалась без крова. Пришлось проситься на квартиру. Вскоре общество решило снова выделить батюшке общественный дом, в котором он жил раньше. Зимой в нем жить было почти невозможно от холода, однако выбирать не приходилось.

Через некоторое время сельсовет решил устроить в Преображеновке красный уголок, причем, именно в общественном доме. Священника постановили выселить. Однако деваться семейству с тремя детьми было совершенно некуда, и выселенный было отец Петр вынужден был вновь заселиться в дом, рядом с красным уголком. Он не проклинал власть, не противодействовал работе красного уголка, но даже предложил свою помощь в чтении лекций по садоводству и пчеловодству. Власти отказали, побоялись влияния священника, и не прекращали попыток его выселения. И тогда от крайней нужды обратился батюшка за помощью к верующему народу Божию. Собравшееся вскоре общее собрание села постановило отвести пастырю землю, где бы он смог поставить себе дом. Дом отец Петр купил готовый в селе Отрадовка Стерлитамакского кантона и перевез его в Преображеновку. Средства на покупку наскребли с великим трудом, матушке пришлось продать шубу. Когда семья уже обустраивалась на новом месте, пришло известие, что волостной исполком (ВИК) не утвердил решение сельского собрания об отведении земли священнику. Более того, отведенная ВИКом по просьбе сельсовета земля под огород для избы-читальни «случайно» оказалась как раз на месте усадьбы священника.

Под угрозой изгнания на улицу в самый канун зимы отец Петр после службы в один из октябрьских дней 1927 г. обратился к верующим: «Православные! На меня опять нападают. Ваше постановление ВИК не утвердил, к чему-то придравшись, и часть моей усадьбы отбирают под огород. Прибегаю к вашей помощи – защитите меня на собрании, позаботьтесь о своем пастыре, как и он о вас заботится!». Народ откликнулся, собрание получилось необычайно многолюдным, пришли даже древние старики и старухи. «Верующие! – обратился к собравшимся священник (ему, лишенному прав голоса, вопреки закону дали слово). – Прошу вас подтвердить старое решение, ведь это беззаконие! Соввласть всюду ищет причину, чтобы утеснить попов и религию. Я трудился над усадьбой, поставил дом, а теперь хотят отнять и чуть ли не сломать дом! Прошу не дать меня в обиду и защитить справедливость!» Как прозвучало позже на следствии, «при голосовании кулацкий президиум допустил беспорядок – шум, крики, некоторые голосовали поднятием двух рук», – верующий народ, не убоявшись власть предержащих, защитил своего пастыря и отстоял его землю от изъятия.

Для постепенного уничтожения духовенства власти с изощренной жестокостью использовали экономическое оружие – непосильные налоги и сборы, которые как петля-удавка постепенно душили священников и вынуждали многих ради семей, ради спасения от голодной смерти детей оставлять приходы и искать мирскую работу. Налогами облагались как храмы, так и лично священники, которые несли ответственность за уплату обоих видов налогов. Страховое обложение церквей, особенно в сельской местности, достигало иногда такого размера, что лишало общину возможности пользоваться церковным зданием. Церкви облагались различными сельхозналогами (требовалось сдавать зерно или печеный хлеб, шерсть, яйца, масло), а также специальными хозяйственными сборами (на тракторизацию, индустриализацию, на покупку облигаций государственных займов) в принудительном порядке.

Служители культа были приравнены к нетрудовому элементу, сумма их налогообложения назначалась произвольно, по усмотрению (точнее, по произволу) властей. Как цинично показывали позже представители сельсовета, «по части выполнения налоговых и страховых сборов поп Варламов никогда не подчинялся нашим предложениям о своевременной уплате сельхозналога и страхового сбора. Приходилось составлять описи имущества, а этим самым он загружал работу сельсовета...».

На 1927-28 год власти наложили на священника 470 рублей различных сборов. Платить налог было не из чего, и батюшка был вынужден занять деньги. После верующие, входя в его положение, устроили сбор пожертвований в церкви, чтоб возместить долг. Однако за несвоевременную уплату налога на священника был наложен дополнительный денежный штраф. Платить штраф батюшка не мог, тогда сельсовет описал кормилицу семьи корову. Матушка Анна пыталась протестовать, не давала уводить кормилицу, кричала, плакала. Но 19-летний активист, пришедший проводить реквизицию, корову отобрал, а матушка сказал хлесткое слово – она упала в обморок.

Впоследствии на суде отца Петра обвиняли в сопротивлении представителю власти в тот момент, когда пришли уводить со двора от малых детей кормилицу семьи, мол, он «намахивался железною лопатою и не давал брать корову, на что имеются материалы...». Но сам отец Петр позже на суде рассказал об этом случае так: «Когда секретарь сельсовета брал корову, сам я ушел из дому, сказав, что: “Берите”, чему были свидетели. Секретарь присылал за мною исполнителей, так как жена моя не давала ему корову, а я приказал отдать, и ее увели. Причем тогда секретарь сельсовета некорректно поступил с женой, и она была в обмороке. Я отдаче коровы не препятствовал и лопатки не брал».

Налог на священника на 1928-29-й год составил уже 1000 рублей. Между тем семья продолжала расти, в ноябре 1928 г. родился пятый ребенок. Тяжелые раздумья тяготили душу батюшки. Как жить? Чем кормить детей? Не оставить ли приход? В этот трудный час вновь обратился пастырь за помощью к народу Божию: «На меня много советская власть накладывает налогов, нет возможности жить. Если вы,
верующие, не поможете, то мне придется уйти, и тогда разрушится Божий дом. Вы будете ответственны перед Богом за то, что допустите победить антихристу». После матушка ходила по дворам и собирала пожертвования.

Крестьяне, сами бедствующие от налогов и колхозов, делились, чем могли. Однако пожертвований не хватило, и отец Петр был вынужден распродать хозяйство, в том числе лошадь и инвентарь. Накануне ареста священника семья его осталась совсем без средств к существованию.
***
Несмотря на тяготы жизни, продолжал отец Петр свое пастырское служение. О его проповедническом даре свидетельствовали позже в показаниях на следствии даже ярые безбожники – члены партии и сотрудники сельсовета: «Поп Варламов прекрасный проповедник, всегда и всюду читает нравоучения верующим», «поп Варламов вполне грамотный, умный, осторожный и хороший оратор-богослов... обладая красноречием, сумел взять под свое влияние даже бедняков – верующих фанатиков. На его проповедях присутствующие верующие всегда плачут». В своих исповеднических проповедях батюшка говорил о Боге и верности Ему, о стойкости в вере, о терпении скорбей в подражании Христу. За каждое свое слово ему пришлось впоследствии дать ответ перед властью.

Из показаний священномученика Петра на допросе 7 июля 1929 г.:
«Вопрос: Кого вы подразумеваете под бессмысленными и обезумевшими людьми, которые думают, что вера в Бога быстро падает?
Ответ: Я разумел людей неверующих, безбожников...
Вопрос: Что вы хотели показать, сказать верующим, говоря на проповеди в день Казанской, что: “Воспряните же люди православные и отрясите прах неверья, распространяемый современными отрицателями, и не вступайте на проповедуемый ими «широкий путь»”?
Ответ:
Я хотел доказать верующим, что проповедуемый безбожниками “широкий путь” в действительности является путем широким только для зла, грехов и т. д.
Вопрос: Кого вы подразумевали в проповеди на Казанскую под врагами Христа, попирающими его учение и заповеди?
Ответ: Подразумевал не принимающих и не исполняющих учение Христа, отрицающих учение – религию…
Вопрос: Для кого вы писали воззвание в 1926 году, с какой целью и как это воззвание было распространено среди верующих?
Ответ: Это было прочитано как проповедь в день Казанской.
Вопрос: Что вы хотели сказать на проповеди 1926 года словами: “Многие из нас, братья, присоединяются к тем злодеям, которые по наущению слепых и безбожных вождей умертвили Богочеловека. Нет ли среди нас таких людей, которые сеют среди других плевелы безбожия?”.
Ответ:
Я призывал верующих крепко держаться за веру и не идти по стопам безбожного учения, проповедуемого вождями безбожия (авторы литературы – примерно, Ярославский). Говорил, что гонители, хулители веры в будущем будут усиливать гонение на веру во времена антихриста.
Вопрос: Какие такие силы мира сего нарушают законы и притесняют бедных и сирот, о чем вы говорили в проповеди на Рождество?
Ответ: Под силами я разумею людей, утопающих в богатстве, которые притесняют бедных и сирот.
Вопрос: Считаете ли вы, что Сов. государство является органом угнетения по отношению верующих в смысле религиозном?
Ответ: Государство не является угнетателем верующих; если человек совершил преступление, его надо наказывать. Ограничения в религии есть.
Вопрос: Что вы хотели сказать верующим словами в проповеди на Рождество, говоря: “Воздадите всем должное: кому – урок (оброк – прим. ред.), кому – страх” и т.д.
Ответ: Я говорил, что нужно исполнять то, что требует власть, Бог и т.д. Призывал не идти за безбожниками. Власти мы должны подчиняться, но против безбожников, безбожного учения мы должны бороться, выступать».
***
Шли последние месяцы служения отца Петра. Наступил 1929-й год. В феврале по стране было разослано директивное письмо секретаря ЦК ВКП(б) Л. М. Кагановича «О мерах по усилению антирелигиозной работы». В этой директиве «партийцы, комсомольцы, члены профсоюзов и других советских организаций», в том числе Союза воинствующих безбожников, подвергались разносу за недостаточную ретивость в «процессе изживания религиозности», духовенство объявлялось политическим противником ВКП(б), выполняющим задание по мобилизации всех «реакционных и малограмотных элементов» для «контрнаступления на мероприятия советской власти и компартии». В стране немедленно развернулась кампания по закрытию церквей. Начались аресты священников.

В эти же февральские дни священномученик Петр в проповедях не уставал утверждать свою паству в верности Христу, удерживая от измены, от Богоотступничества. «Православные, – призывал он, – не слушайте врага Церкви, антихриста! Держитесь крепко! Не забывайте Бога!». Он провидел грядущие еще большие тяготы и угрозу закрытия храма: «Православные, не давайте закрывать храмы Божии! Если вы будете стойки, то Советская власть церкви не закроет. Господь наш страдал, и нам нужно пострадать, защищая дом Божий».

И действительно, в ответ на директивное письмо ЦК партии 9 марта 1929 г. в Преображеновке состоялось общее собрание ячейки ВКП(б), ячейки ВЛКСМ и актива бедноты. На повестке дня стоял вопрос о закрытии церкви.

Выступавшие в прениях говорили: «Церковь мешает нашей работе», «...довольно поповскому дурману руководствоваться над нашим темным населением...», «... необходимо усилить разъяснительную работу ячейки безбожников и привлечь актив бедноты, а то наше постановление вряд ли утвердят на общем собрании...; даже будем высылать товарищей на подмогу вам из 12-го батальона гор. Стерлитамака для усиления такой работы». Актив единогласно постановил закрыть церковь, вести разъяснительную работу и вовлекать новых членов в кружок безбожников.

По селу поползли зловещие слухи. Кто-то рассказывал, как закрывали храмы в соседних приходах... Преображеновский батюшка все еще считал, что народ может отстоять свой храм: «Церковь не могут закрыть, если вы будете на собрании протестовать. Церковь от государства отделена, а государство все-таки вмешивается. Церковь никому не мешает, надо нам выступить организованно против закрытия церкви, иначе могут закрыть».

Вскоре в Преображеновку из Стерлитамака прибыл 12-й батальон, при содействии (!) которого на общем собрании был поставлен вопрос о закрытии церкви. Однако собрание воспротивилось закрытию храма. Вину за «срыв мероприятия» власти возложили на священника. Из свидетельских показаний на следствии: «Священник с. Преображеновка Варламов Петр ведет систематическую пропаганду антисоветского характера... Собрание постановило церковь не закрывать... Все это было сделано по заданию Варламова, иначе бы церковь была закрыта... Варламов говорил среди верующих, что “власть административно не может закрыть церковь – нам же нужно общим собранием не давать закрывать церковь”». Вскоре после собрания власти направили в ГПУ заявление о контрреволюционной деятельности священника Варламова и группы «кулаков» села, в котором говорилось: «Гр. Варламов Петр Яковлевич имел связь с кулачеством... ведет систематическую контрреволюционную деятельность против Советской власти как имеет связь с населением, середняцкой и бедняцкой частью. Во время ударной кампании ведет агитацию... Имели важное значение и факт на Варламова Петра и так является в деревне попом... Также ведет агитацию среди населения и против парт. ячейки, комсомола и также
против молодежи в церкви, на проповедях, что комсомол цветет как трава и скоро он повянет. Также ведет агитацию против партии: эта партия не долго будет существовать на земле и скоро партии не будет совершенно. Население попу верит». Священник обвинялся также в совершении тайного крещения больного ребенка партийца, в проведении насильственного тайного венчания, в сопротивлении представителям власти во время отобрания скота за неуплату сельхозналога и прочее.

В конце марта 1929 г. были произведены первые допросы сельчан о деятельности пастыря; возобновились они через полтора месяца, после событий 1-го мая. Накануне этого дня народ всполошила принесенная кем-то весть, что в день советского праздника из города должны приехать закрывать церковь. Тогда батюшка через верующих женщин объявил прихожанам, чтобы они утром 1 мая собирались все до единого к церкви и не давали закрывать храм. «Буду и я там, – сказал отец Петр, – пусть что будет, то будет, арестуют – так арестуют, меня увезут, но народ не должен дать закрыть церковь. Меня подержат и выпустят». «Если меня арестуют, то ничего не бойтесь, а продолжайте все протестовать против закрытия церкви». На другой день к церкви собралось почти все население, большинство женщины, дети, старики, пришли даже с дальних хуторов – всего более 200 человек верующих, но закрывать храм никто не приехал, толпа стояла с утра и до обеда, а потом разошлась.

Явно приближался арест. Близкие верующие и даже некоторые члены преображеновской партийной ячейки предупреждали об этом отца Петра, советовали уезжать из села. Но батюшка говорил: «Меня не за что арестовывать. Я ни в чем не виновен, свое служение и прихожан не брошу». Был он, вспоминала старшая дочь, как бы не от мира сего, какой-то неземной, слишком честный и справедливый, верил в правду и не мог представить, что могут осудить его, невинного. Незадолго до ареста батюшку две ночи подряд вызывали в сельсовет на особые беседы-допросы, где уговаривали отказаться от духовного сана, пытались соблазнить земными благами: «Петр Яковлевич, ты ведь грамотный человек, мы тебе первую должность дадим, брось ты это», однако услышали в ответ: «У меня целое стадо овец, я пастух их и не могу их бросить». В те дни матушка Анна молила супруга смилостивиться над нею и ради пятерых детей уехать, от греха, на его родину в Дияшево. Батюшка отмалчивался, колебался. Уже были наняты две подводы, укладывали вещи. «Но тут, – вспоминает дочь отца Петра, – вдруг он пошел к монашкам (у нас в селе в келейке жили две монашки из закрытого уже монастыря, что был неподалеку от Преображеновки, – Полина Шамина и Татьяна). “А как же мы, батюшка?” – спросили они. И вот отец вернулся от них и говорит: “Нюра, я не поеду!” Не согласился уехать – и не поехал, мама даже в ногах валялась, просила, уговаривала...». Не оставил свою паству пастырь добрый. Как будто не монахини, но Сам Господь их устами спросил тогда его: «Петр, Петр, а как же Я?» И снова, как 10 лет тому назад, перед принятием сана, он откликнулся на зов Христов и покорился Божией воле, а не человеческому хотению, сохранив верность своему Пастыреначальнику до самой смерти...
***
26 мая 1929 г., на Преполовенье Пасхи священномученик Петр Варламов был арестован и заключен под стражу в Стерлитамакский исправдом. Предварительное следствие шло около полутора месяцев, к 9 июля было закончено, а дело передано на рассмотрение в БОООГПУ. Всем показаниями обвиняемого священника придавался политический смысл, дабы смиренного служителя Божия представить политическим и уголовным преступником, ярым врагом власти.

30 июля Отец Петр обратился к Уполномоченному ОООГПУ по Стерлитамакскому кантону с заявлением: «На допросе мои показания истолковывались и записывались в широком смысле и виде в политическую сторону, так например, на вопрос: “Против кого были направлены ваши отдельные выражения в проповедях?”, я отвечал: “Против безбожников”, а верующих просил к объединению с чисто религиозной целью без всяких политических мыслей якобы к подрыву Советской власти и ея организаций. Вообще слов: Советская власть, Коммунистическая партия и Комсомольцы я совершенно не употреблял и авторитета существующего строя я никогда не подрывал. На вопрос: “Повторялись ли поучения?” сказано: “Да, повторялись в первой своей части”, т.е. история празднества, как например Казанской. Одним словом все выражения в проповедях нужно понимать в рамках православного учения, не касаясь политики, что мы священники по своей обязанности должны были делать согласно декрета об отделении церкви от государства. Слова, якобы сказанные моей женой, что муж мой участвовал на каком-то тайном совещании, – заведомая ложь, сказанная как видимо кем-то, но не женой. Затем, я вполне уверен, что ни один из сообщественников не скажет, что я имел связь с какими-то кулаками и по какому-то недоразумению мне предписывают и в постановлении эту небыличную спайку, что я считаю большой ошибкой и недоразумением.

О социализме я проповедей не писал и не говорил. В кругу граждан-прихожан я и жена моя были народниками, т.к. оба происходили из крестьян (я остался от отца 9-летним, и воспитывался вдовой-матерью, жена моя дочь кузнеца), так что к беднякам я относился с полным сочувствием, о чем уже и было писано. Двухмесячное заключение в исправдоме отражающееся убийственно на здоровье считаю вполне достаточным к исправлению, если считать мою вину отстаивание интересов церкви перед неверующими. А по сему, имея семью, т.е. жену и пять совсем еще малых детей, которыя оставлены на произвол судьбы без всяких средств к существованию и обречены на полную неизвестность, – прошу освободить меня под подписку или поручительство. 30 июля 1929 г. След. заключ. Варламов Петр».

Того же в течение уже двух месяцев безуспешно добивалась верная своему духовному отцу паства. Вскоре после ареста батюшки, 2 июня, верующие всего прихода собрались у церкви «писать одобрение попу», под которым подписались до 200 человек. Потом взволнованная толпа пошла в сельсовет, чтобы подписи заверить: «Из толпы раздавались крики, что Варламова надо освободить, он хороший человек, что сельсовет сам принимал участие в аресте и должен теперь, зная, что поп не виноват, ходатайствовать об освобождении», однако сельсовет отказался заверить заявление, а один из инициаторов сбора подписей «кулак» Степан Тотцев был арестован.

Матушка отца Петра металась в поисках какого-нибудь выхода из страшного положения, в каком оказалась семья. Ездила в тюрьму на свидания, обивала пороги прокуратуры, просила, умоляла… Ей подсказали: «Напиши письмо властям, попроси, у тебя же дети, может, пожалеют?» И 2 августа она написала ходатайство в БОООГПУ: «Из допроса мужа [допрос был 7 июля 1929 г.] видно, что он задержан за агитацию. Я как жена, поскольку его знаю, он против Сов. власти не шел и не пойдет, а против коммунистов никогда я от него не слышала, если бы он шел против, то он не стал бы скрывать красного, когда были белые, то мы скрывали тов. Саранцева Георгия Павловича. Белые его сильно стегали, он тайно убежал и у нас скрывался. Я просила его допросить срочно, т.к. он был в Стерлитамаке 2 недели в отпуске, а теперь живет в Красноусольске фельдшером. Ведь скрывая его нам грозила опасность... Я осталась с детьми совершенно одна... Детей у нас 5 человек, старшей 8 лет и младшей 7 месяцев, и у меня средств к существованию нет, продаю оставшую мелочь, раньше на налог все распродали, т.к. всего уплатили почти 1000 рублей. Хлеба посеянного нет и запаса никакого. Уехать без мужа на родину невозможно, потому что земли, наверно, не дадут. Работать от детей нет возможности, они все малые... И если возможно, то прошу отпустить как только кормильца детей, т.к. я не в состоянии прокормить одна детей».

В конце августа матушка Анна обратилась к односельчанам: «Прошу граждан дать одобрение – отзыв о священнике Варламове. Вы знаете, он здесь живет с 1915 года, был псаломщиком, и вы его упросили собранием посвятиться во священники. Помните, он вам говорил, что он молод и не может справиться, но вы, граждане, просили, и он согласился, и в 1919 г. поступил во священники. Во всю его жизнь в селе Преображеновка никого не обижал. Во время революции против Советской власти никогда не выступал и ничего не проявлял. Когда здесь были белые, то он всех защищал, кто скрывался, и никого не выдавал. Он сам происходит из крестьян, и жена его – дочь рабочего, и идти против власти он не мог. Он у вас на глазах был все время и вы его хорошо знаете. Прошу граждан, обсудите этот вопрос, ведь я с малыми детьми осталась ни при чем, и отойти от них невозможно. Подходит зима, у меня нет ни хлеба, ни топки. Вы знаете, он с белыми не скрывался, а все время находился в Преображеновке. Даже во время белых у нас скрывался красный Г. Саранцев – это многие знают. Прошу не оставьте. Анна Варламова».

И 1-го сентября в Преображеновке вновь собралось общее собрание, которое приняло новое ходатайство в Стерлитамакское отделение ОООГПУ об освобождении священника, поскольку он «в первые дни революции был псаломщиком, но по эвакуировке священника Конина общество возбудило ходатайство, чтобы посвятить его во священники, и кроме того Варламов помогал во время революции работать членам сельсовета. Поэтому замечаний в нем нет и тем, что мешает ему сан его поведения священника, а если бы он не был священником, то был бы передовиком Советской власти» (!). Более 150 человек подписали новое обращение к властям, принятое общим (!) собранием крестьян. Однако секретарь партийной ячейки письмо отобрал и направил в ГПУ как материал к обвинению в подстрекательстве матушки Анны, которая якобы «неправильным путем втягивала народ к подписке». Матушку Бог миловал, ее не тронули, но отца Петра не освободили, несмотря ни на какие ходатайства.

***
В сентябре дело на Варламова П.Я. и группу преображеновских «кулаков» было препровождено в Уфу, в прокуратуру. Началось новое следствие (теперь органами прокуратуры) и новые допросы. Виновным в антисоветской деятельности, агитации и пропаганде отец Петр себя не признал. 19 ноября 1929 г. следователем по важнейшим делам Башнаркомюста было составлено обвинительное заключение, и дело передано для рассмотрения судом Главного Суда БАССР. Священномученику Петру было суждено понести крест публичной защиты не только своего честного имени, но и достоинства самой Церкви от повсеместно раздававшихся обвинений в активной контрреволюционной политической деятельности.
15-17 января 1930 г. в Стерлитамаке состоялась выездная сессия Главного Суда БАССР. В процессе участвовали судья, два народных заседателя, два защитника обвиняемых и свидетели. На вопрос председательствующего, какие есть ходатайства, защита заявила: «Ввиду того, что при ведении следствия взята одна обвинительная сторона, просим допросить приведенных свидетелей» – еще 35 (!) человек. Суд разрешил допросить только 6 свидетелей, а в слушании остальных отказал, и тем не менее отцу Петру удалось отстоять в суде свою невиновность. Оправдать подсудимых официально в условиях того времени Суд не решился. «Выход» из положения нашел помощник прокурора, который потребовал направить дело для доследования в органы ГПУ. Из выступления защитника: Недоследованности по делу не видно. Это заявлено [прокурором] после того, как дело идет на оправдание подсудимых. Раньше прокурор от допроса свидетелей отказался, а теперь настаивает на них. Здесь выявлено, что следствие ГПУ искажено, подсудимые сидят невинно 8 месяцев и нет оснований для дальнейшего искажения передавать дело в ГПУ. Материал очень полон, и если есть сомнение в чем-либо, можно здесь выявить. Допрашивать больше некого, здесь уже достаточно допрошено и еще есть, передача дела на доследование есть затяжка. Прошу дело слушать!» Однако суд удовлетворил просьбу прокурора. И все же это была несомненная победа правды! В условиях коммунистической диктатуры и жесточайших гонений на Церковь начала 1930-х годов Главный Суд БАССР не смог осудить священника, более того, на судебных заседаниях открыто прозвучали обвинения в адрес органов ГПУ в фальсификации дела.

Много раз о суде рассказывала детям матушка Анна. Вспоминает старшая дочь: «По словам мамы, они перепутались, эти партийные люди на суде, и вынуждены были прекратить суд, прервать, потому что чувствуют, что за папу заступаются, потому что ложно было все написано. Вот выяснилось, что Л., соседа маминой двоюродной сестры, заставили расписаться за то, что на папу написали ложно: что он уезжал с белыми, что он крестил тайно у партийной женщины ребенка, много написали лишнего. И мама приехала: “Деточки, скоро папа приедет!” Мы прямо прыгали, все радовались. И наконец поехала, приезжает и говорит: “Папу не отпустят”. Она беседовала с судьей, он так сказал: “Если мы вашего отпустим, то надо партийных людей засадить, потому что они ложь написали. Мы же не можем этого сделать – священника освободить, а партийных людей засадить”».

Вскоре прошел слух, что арестованных угонят из Стерлитамака в Уфу. Матушка поехала проводить страдальца-мужа. Детей с собой не взяла. О дальнейшем рассказывает старшая дочь отца Петра Валентина: «Я так хотела увидеть еще папу! Мама уехала, а я сама пробежала по селу, нашла попутную подводу – люди меня взяли. Приехли в Стерлитамак, а там-то я не знаю, куда идти, мне ведь только 8 лет было. Там при тюрьме был дом приемный, туда безродных что ли отправляли. Ну, куда меня деть? Меня – туда. Не поспела я там побыть, прошло, может, минут 5–10, уже мама пришла за мной, взяла меня на квартиру. Дала мне сахара и молока – я очень любила сахар, – я же голодная была, начала есть сахар. И тут вдруг забежал кто-то и кричит: “Матушка, гонят! Матушка, выгоняют!” У меня и сахар куда-то полетел, закатился. Мы бросились на улицу, побежали. Мама только говорит: “Смотри папу, смотри папу”. А их вывели в ряд человек, наверное, по восемь, и вот так несколько рядов. Я тут еще плачу... И папа, когда нас увидел, то перекрестил, и сам перекрестился. И все.

Меня мама отправила домой, а сама за ними отправилась. В Уфу их гнали пешком. От Стерлитамака в первый день их отогнали всего только километров на 15 и остановили на ночлег в селе Подлесном. Мама стала хлопотать, чтобы папу везти на лошади, на подводе, потому что папа больной, у него был катар желудка, схватывало иногда. Она отварила курочку ему, хотела передать. Ее не пускали нигде, она где-то по сугробам, через забор к нему пробралась. Он ей дал шерстяной пуховый свой шарф и говорит: “Нюра, у тебя ведь девочки, возьми этот шарф – пуховый, пригодится ведь дочкам”, даже тогда он думал не о себе, а о нас. И вот я не знаю, на лошадь его посадили или он пешком шел, их ведь пешком гнали. А этот шарф по-моему у нее украли. Потом, когда их угнали, мама без сознания там около дерева стояла. И к ней подошел попутчик С. (он единоличник был), заматерился и грубо так гаркнул: “Че ты здесь стоишь? Все давно уже уехали, а ты стоишь здесь?!”. Мама говорила, что только тогда очнулась и поехала домой».
Через месяц доследования, проведенного уже в секретном отделе ГПУ в Уфе, 5 марта 1930 г. было составлено новое, более жесткое обвинительное заключение, не оставлявшее никаких надежд заключенным на оправдание. В нем говорилось: «Поп Варламов в бытность чехословацких и белогвардейских банд в селе Преображеновка принимал активное участие в деле проведения мобилизации населения местного в ряды белогвардейской армии... По окончании гражданской войны и окончательном укреплении советской власти, означенная группа лиц [священник Варламов и арестованные с ним вместе «кулаки» Шамины Василий и Константин, Соколов Егор, Пастухов Кузьма и Тотцев Степан] применяла свои контрреволюционные деяния при всякой удобной обстановке. С решительным наступлением соввласти на капиталистические элементы в городе и деревне, означенная кулацкая группа лиц во главе с попом Варламовым начала активизировать свою контрреволюционную деятельность, проводя таковую на хорошо организованных началах, сплотившись вокруг церковной организации и подчас в своих действиях прикрываясь флагом религии. Эта группа повела организованную и систематическую работу антисоветского характера, направленную к срыву всех мероприятий соввласти, проводимых на деревне. При этом, терроризируя бедняцкие и середняцкие слои крестьянства, путем запугивания расправиться с ними в случае смены власти и т.д.

...Допрошенные в качестве обвиняемых Варламов Петр... себя в предъявленном им обвинении виновными не признали, свою контрреволюционную деятельность как в прошлом, а равно настоящем времени категорически отвергают, мотивируя тем, что все данные обвинения построенные якобы на ложных доносах на почве вражды и личных счетов.

На основании вышеизложенного обвиняются: Варламов Петр Яковлевич… в том, что, будучи руководителем кулацкой группировки, проводил активную деятельность, в целях срыва всех важнейших мероприятий, проводимых соввластью в деревне... То есть в преступлениях, предусмотренных 58 п.п. 10, 11, и 13 ст. Уголовного Кодекса. Настоящее дело передать в Коллегию ГПУ БАССР для рассмотрения во внесудебном порядке».

9 марта 1930 г. Тройка при ГПУ БАССР вынесла решение о применении к священнику Петру Варламову высшей меры наказания, с конфискацией имущества. Отцу Петру исполнилось тогда 33 года. Приговор был приведен в исполнение в Уфе 11 марта. Место захоронения – предположительно Сергиевское кладбище. Степан Тотцев, арестованный за сбор подписей об освобождении священника, получил 10 лет лагерей и домой не вернулся.

***
Об участи своего супруга матушка ничего не знала. Не знала она, что 11 марта 1930 года стала вдовой вдовой, а пятеро их детей – сиротами. Не знала она, что приговор священнику был с «конфискацией имущества». Но жизнь ее круто изменилась. В марте-апреле 1930 года власти произвели полную, по 1-й категории, конфискацию имущества Варламовых, и матушку с пятью ребятишками, младшему из которых было полтора годика, а старшему 9 лет, выселили из дома. «Где мы только ни жили, когда нас выселили! – рассказывает старшая дочь священника Валентина Петровна. – Мама тогда иигде работала, она только воспитывала детей. У нее руки были золотые. Она рисовала ковры, картины, делала кукол, делала красивые цветы – люди давали за это молоко, хлеб, и она кормила нас этим. Мы жили в няньках, ходили собирали милостыню. Как это было тяжело! Заходили по выбору, не ко всем, - я знала, кто не любил папу, кто погубил. Мы жили кое-где, нас боялись люди, родственников не было. Люди нам приносили милостыню тайно, так как их могли наказать за связь с нашей семьей. Но они очень любили папу и милостыню приносили, зная, что у нас хлеба не было. После выселения мы 2-3 месяца жили в монашкином доме [монашки в это время находились под арестом], потом жили у Тотцевых. И вот тогда мы собирались, нас должны были отправить на Соловки. Тогда отправляли людей – их называли лишенцы, и нас хотели, - помню, мама испекла на дорогу лепешки, - но не отправили. Может, кто заступился за нас – даже не знаю, но мы собирались. Мы жили во многих местах на квартирах, и гнали нас из квартир потому, что у нас не было топлива. Местность-то у нас степная, дров не было, топили соломой и кизяком – значит, надо было иметь скотину, а у нас ничего не было. Но мама была оптимистка, мужественная женщина. А ей ведь было всего-то 35 лет. Она с нами была ласковой, несмотря на такую тяжелую жизнь.

Через 2 года после ареста отца маму взяли работать на Мариинский спиртзавод делопроизводителем. Потом ей разрешили учительствовать – работала она в школе на Чувашском хуторе (Слободском), он был в трех километрах от Преображеновки. Жили мы в самой школе. Было очень холодно. В школе была сценка маленькая, а за кулисами – совсем только как полати, мы только спать там могли. Потом, в теплое время мы жили в амбаре без окон. В амбаре этом хранили зерно, но летом он стоял пустой, а нам негде было жить, и мы в нем жили; у нас свет было только с улицы, когда дверь была открыта. У мамы даже были мысли, чтобы нас отравить – и действительно, за это не нужно ее осуждать: выгнали на снег, а запаса продуктов, обуви, одежды не было. Мы же бедно жили. Влачили мы тогда жалкое существование, не было даже хорошего одеяла. Однажды я прибиралась на печке (как старшая любила порядок, мне лет 10 было), и к нам зашел в квартиру человек и сказал: «Вы культурный быт не соблюдаете», - увидел, что такая беднота, стол самодельный деревянный, непокрытый, кровать деревянная».

В те дни матушка написала песню, которую дочери помнят до сих пор.
«Затопив печь сырыми дровами,
Я горюю, томимый тоской.
Дым, поднявшись густыми волнами,
Грозной тучей висит надо мной.
Не варится гнилая картошка
И суровые щи не кипят,
Нет порою ведь хлеба ни крошки,
Чем кормить мне малюток-ребят?
Ах ты, долюшка наша злодейка,
Ты родная неволюшка-мать.
Одинокая жизнь лиходейка
Нас заставила горько страдать».

Валентина Петровна рассказывает дальше: «Когда отца забрали, меня никуда не принимали учиться, потом через год, правда, приняли в школу. Меня дразнили оппортунисткой, и я очень переживала. Потом еще частушки нам сестрам пели срамные, нехорошие. Брата прямо избивали за то, что он сын священника, он в синяках приходил. Когда мама начинала его мыть, он говорил: «Мамочка, не плачь, мне не больно». А потом маму перевели обратно в Преображеновку, тоже учительницей. Там нам дали под жилье часть нашего же дома, который раньше отобрали: половина его учительская была, а половина – мы жили.

Маму много обижали, что она жена попа, оскорбляли, она раз даже в обморок падала, так больно ее душе было. Несмотря на бедность, мама дала всем нам среднее образование. В семье три учителя – мама, я и сестра Тамара, которая окончила заочно педагогический техникум; сестра Таисия окончила мед. училище, работала медсестрой, Ангелина окончила во время войны 7 классов, выучилась на химзаводе на лаборантку, потом работала в государственных учреждениях. Мама продолжала жить и работать в Преображеновке. А потом ее перевели в отделение зерносовхоза, километрах в трех от села. Там была обыкновенная изба, а в ней и школа, и жила семья из 4-х человек, и у мамы там же была маленькая спаленка. Ей тетрадки надо было проверять – она зажжет коптилку и на печке ночью, скрючившись, проверяет. Вот отсюда мы ее взяли в Уфу, наверно, в 1950 году, и она еще до 63-х лет работала учительницей. Мама у нас такая простая была – все старалась раздать людям, что имела. Когда в Уфе работала, то получала 54 рубля. Как получает зарплату, к ней идут взаймы просить. Взаймы даст – после уже боится спрашивать. Я однажды принесла ей цветок в подарок, а она мне и говорит: «Валя, ты сколько за него заплатила? – Два рубля. – А-а. – Что, мам? – Да ты бы лучше мне дала денежки, я бы в церковь отнесла». В церковь мама ходила, часто ходила. Тогда в Черниковке, где мама жила, церкви не было, ездить приходилось туда, в Сергиевскую. А на кухне у нее были иконочки всякие, лампадки, и она ночью долго очень сидела, молилась – читает, читает, и прям за столом и уснет».

Матушка редко плакала, никогда не вздыхала. Только ей трудно было, всю жизнь она ждала своего Петю, все мечтала: «Ох, вот только бы мне рассказать ему все – и умереть». Она всю жизнь надеялась на его возвращение, а потому в каждом старике, встреченном на улице искала отца. «Вот, - говорила она дочерям, - я видела сегодня на базаре человека – похожий на папу». Какой садист придумал еще и эту пытку – близким не знать о судьбе родного человека? Матушка разыскивала мужа и в 1940-е годы, когда это было еще опасно для нее, и после 1953 года, думая, что он находится в лагере. Многого ей не надо было – только бы поговорить с ним, рассказать ему, как она жила одна эти годы, как детей подняла, вот только сына потеряла… В ответ на ее письмо в МВД СССР, написанное в апреле 1956 года, матушку пригласили в «органы» и объявили, что ее муж «Варламов Петр Яковлевич в 1930 году был осужден на 10 лет ИТЛ [исправительно-трудовых лагерей] и отбывая наказание, 2 октября 1938 года умер в местах заключения от гнойного менингита». Власть лгала. Матушка продолжала его ждать, ведь его якобы видели в Магадане, потом в Казани… Пролетела жизнь. Матушка Анна иногда вела для самой себя записи – что-то вроде дневника. Сохранилось два разрозненных листка из него, датированных 16.02.1975 (78? – неразборчиво) года. «Приехала подруга ко мне. Я была рада. Огляделась она и говорит: «Это ты живешь так? – ей понравилась моя однокомнатная квартира, - Да. И ты одна воспитала пятерых? – Да. – Кто помогал тебе? – Что спрашиваешь, душу теребишь, ведь я писала, что одна своих крошат подняла, т.е. воспитала. Подруженька села и говорит опять: «Да как же это так, одна воспитала в трудные времена дочек?» - Ну снова бередишь, терзаешь меня. Ну, уж напомню тебе, моя милая. Я чья дочь? - Ну, дочь кузнеца. – Тяжело было. И как видишь, жива и живу». Она опять задает: «Неужели никого не любила?» - «Нет. Были люди – приставали, но никого не могла любить. Я его, Петю, очень любила, и он, несмотря на 57 лет, у меня в сердце. Конечно, тоска и грусть утихла, но люблю [подчеркнуто в тексте рукой матушки]. Были случаи, сватали, но я не могла… Дети… Вот давай завтра поговорим».

Уснула подружка с дороги. Я не могла долго заснуть. Вспомнила свою одинокую жизнь, к утру заснула. Сердце ведь не камень, оно ноет, грустит и просит ласки и сочувствия. Поверну на детей – и сразу
обязанность, любовь и забота о них, моих дорогих сиротках».

Анна Ивановна Варламова скончалась 1 июня 1980 года и похоронена на Тимашевском кладбище Уфы. Помяни, Господи, душу усопшия рабы Твоея страдалицы Анны и со святыми Твоими, яко щедр, упокой.

В бумагах матушки Анны сохранилась написанная ее рукой молитва. «Благодарю Тебя, Господи Боже, за все: за жизнь, за невзгоды, прожитые мною, за разлуку с любимым мужем (священником) моим; за муки и радость, претерпевшие с пятью детьми, за все, за все Тебя, Боже, благодарю…»

На основании Указа Президиума Верховного Совета СССР от 16.01.1989 г. священник с. Преображеновка Ашкадарской волости Стерлитамакского кантона БАССР Варламов Петр Яковлевич и все проходившие вместе с ним по делу лица были реабилитированы Прокуратурой Башкирской АССР (постановления от 22.08.1989 г. и 21.11.1989 г.).

Деянием Освященного Юбилейного Архиерейского Собора Русской Православной Церкви 2000 года иерей Петр Варламов причислен к лику святых Собора новомучеников и исповедников Российских ХХ века для общецерковного почитания.

Литература:Зимина Н. Житие священномученика Петра Варламова // Уфимские епархиальные ведомости, № 12 (104), октябрь 2000 г. С. 2; № 2-3 (106-107), февраль-март 2001 г. С. 7; Зимина Н. Матушкин крест // Уфимские епархиальные ведомости, № 7-8 (125-126), июнь 2002 г. С. 6-7; Зимина Н.П. Православные святые Башкирской земли: священномученик Петр Варламов. «Господь наш страдал, и нам нужно пострадать, защищая дом Божий» //Русские Башкортостана: История и культура. Уфа, 2003. С. 269-286.

взяла с Официального сайта Егорьевского благочиния
фамилию узнала на сайте Фонда "Память новомучеников и исповедников Русской Православной Церкви"
День памяти: Февраль 25/Март 10
Священномученик Александр родился в день памяти святого благоверного князя Александра Невского 30 августа 1883 года в деревне Станинская Егорьевского уезда в семье крестьянина Федора Виноградова.
Александр окончил церковноприходскую школу при новой Знаменской церкви села Алешино, построенной в 1889 году Никифором Бардыгиным. До 1910 года работал ткачом на фабрике Князева в городе Егорьевске и в родной деревне занимался сельским хозяйством. В 1910 году он поступил псаломщиком в Казанскую церковь города Егорьевска, в которой прослужил до 1918 года. В 1920 году он перешел псаломщиком в Сергиевскую церковь села Ивановское. Не помешали Александру служить Богу ни ожесточенные гонения на Христовых служителей, ни повсеместное закрытие храмов.
24 декабря 1929 года Александр Федорович был рукоположен во диакона к Знаменской церкви в селе Алешино. 18 мая 1930 года рукоположен во священника ко храму Рождества Христова в селе Юрьево Егорьевского района, где он прослужил до своего ареста. Во время служения в Юрьеве ему пришлось претерпеть все гонения, преследования и лжесвидетельства, которые переносили тогда священнослужители Русской Православной Церкви.

Секретарь Юрьевского сельсовета так охарактеризовал священника в своей справке, составленной в 1938 году для НКВД: «священник сумел сагитировать отсталых колхозников, говоря, что жить стало плохо, питаться стало нечем, ему колхозники стали носить кто молоко, кто творог, кто яйца. Когда на него наложили налог, сумел перед сельским исполнительным комитетом настоять, чтобы его сняли,
как с престарелого. Но сельсовет проявил бдительность и сообщил в исполнительный комитет, что священнику нет еще и шестидесяти, и потребовал, чтобы он сдал в качестве налога шестьдесят килограммов мяса. Но священник в день Рождества Христова, 7 января, когда в храме присутствовало более трехсот человек, обратился к присутствующим со словами: «Православные, помогите, меня задушили налогами, стало невозможно жить, если я не уплачу в срок, меня посадят, а церковь закроют». После этих слов он пошел с тарелкой по церкви, набрав рублей 500 или более. Когда ему сообщили, что ему снова надо платить налог, священник, по словам секретаря сельсовета, набрался нахальства, пришел в сельсовет, говоря: «Вы неверно сделали это — по новой конституции я имею одинаковое право, как и все, я считаю себя семьей красноармейца, так как сын у меня в армии на Дальнем Востоке». Каким способом он пробрался в армию, это еще надо проверить», — заключил свою характеристику председатель сельсовета.
Одна из свидетельниц дала показания против отца Александра: «Когда ломали один из храмов, Виноградов говорил, что за сломку этой церкви Бог накажет, и отсталые колхозники стали возмущаться, восприняв эти слова так, что советская власть пытается закрыть церковь».

27 февраля 1938 года отец Александр был арестован и допрошен.
- Ваше отношение к советской власти? — спросил его следователь.
- У меня к советской власти и ее политике хорошее отношение. Я доволен советской властью.
- Говорили ли Вы во время службы 7 января верующим: «Православные, помогите, нас обложили большими налогами, а заплатить у нас средств нет советская власть нас жмет, чтобы мы отказались от религии»?
- 7 января во время службы я обратился к верующим за разрешением пройти с тарелкой на нужды, мне верующие разрешили, и я произвел денежный сбор. Но я не говорил, что меня обложили большим налогом, чтобы я отказался от религии.
- Во время сломки старой церкви говорили Вы, что «за сломку старой церкви Бог вас накажет»?
- Во время сломки старой церкви я этих слов никому не говорил.
- В предъявленном Вам обвинении в активной контрреволюционной антисоветской деятельности виновным себя признаете?
- Виновным себя не признаю. Я антисоветской агитацией не занимался.
На этом допросы были окончены, и 24 февраля закончено следствие. 2 марта 1938 года тройка НКВД, обвинив священника в активной контрреволюционной деятельности, приговорила отца Александра к расстрелу. Священник Александр Виноградов был расстрелян 10 марта 1938 года и погребен в безвестной общей могиле на полигоне Бутово под Москвой.

Дни памяти: Январь 29 (новомуч.)/Февраль 11, Февраль 23/Март 8
Священномученик Николай Лаврович Дмитров родился 14 мая 1878 года в селе Кунцево Московской губернии в семье священника Лавра Дмитрова, болгарина по происхождению. После окончания Московской Духовной Семинарии стал работать учителем в селе Кунцево.

В 1909 году в храме Христа Спасителя в Москве он был рукоположен в сан священника храма села Завидова Тверской епархии. Прихожане полюбили его за доброту, отзывчивость и безупречное исполнение пастырских обязанностей. В любую погоду, когда у него не стало лошади (при большевиках), он не отказывался идти пешком в дальнюю деревню за двадцать пять километров, чтобы причастить больного. Ещё любили батюшку за то, что он сам, будучи не богатым и имея большую семью, никогда никому не отказывал в помощи, и если не имел возможности помочь деньгами, то помогал сам в крестьянской работе или в починке дома. Когда приходили нищие, отец Николай всегда принимал их и усаживал за стол. Эту любовь к нищим усвоили и дети. Завидев нищего они брали что-нибудь из дома и бежали, чтобы подать им.

Во время послереволюционных гонений отцу Николаю пришлось продать дом и купить хибару, чтобы на вырученные деньги поддержать семью и расплатиться с революционными властями, которые каждый год требовали от него уплаты всё больших и больших налогов. Власти не решились прибегать к аресту, так как уважение и любовь к священнику среди прихожан были очень велики, но пытались уговорить оставить служение в храме и отказаться от сана. В обмен они обещали отменить непосильные налоги. Продолжались уговоры в течении нескольких лет, но исповедник в ответе говорил всегда одно и то же: «Никогда не уйду из храма и не сниму сана».

В 1930 году власти арестовали второго завидовского священника, протоиерея Григория Раевского (память 16 сентября), и потребовали от отца Николая лжесвидетельства против собрата, но он отказался, сказав:

— Священник Григорий Григорьевич Раевский ничего против советской власти не предпринимал.

Отец Николай понял, что его тоже арестуют и был к этому готов. В 1932 году власти потребовали от священника, чтобы он за три месяца напилил и сдал сто пятьдесят кубометров дров. Его дети к тому времени разъехались, помочь было некому, один он не в силах был выполните это задание, а за неисполнение ему грозило тюремное заключение. Отец Николай написал жалобу, чтобы задание было отменено, местные власти отказали, но уменьшили норму вдвое.

Налоги всё время увеличивали, и в конце концов отец Николай не смог их заплатить. За это в 1933 году его арестовали и приговорили к одному году исправительно-трудового лагеря. Вернувшись через год к служению в храме, он стал подвергаться гонениям с угрозами нового ареста.

8 февраля 1938 года батюшку вновь арестовали. В то время он тяжело болел. Арестовывали ночью. Несмотря на болезнь, отец Николай был духовно бодр, уговаривал свою супругу не унывать, не отступаться от храма и веры, никогда и ни при каких условиях не сдаваться. Обвинили священника в контрреволюционной деятельности. Виновным себя отец Николай не признал. 6 марта тройка Н.К.В.Д. приговорила протоиерея Николая Дмитрова к расстрелу. 23 февраля (8 марта н. ст.) 1938 года батюшка был расстрелян в Тверской тюрьме и погребён на одном из кладбищ города в братской могиле. Точное место захоронения неизвестно.

В 1956 году супруга отца Николая подала прошение властям о реабилитации священника. Для опросов власти вызывали завидовских крестьян. Все они перед лицом власти показали, что священник пользовался огромным авторитетом и любовью крестьян и никакой антигосударственной агитации не проводил. На основании многочисленных свидетельств, верующих и неверующих людей, власти в 1956 году признали отца Николая невиновным.

Доныне среди православных Тверской епархии сохраняется память о жизни и подвиге священномученика.

6 (19 н. ст.) сентября 1999 года канонизован как местночтимый святой Тверской епархии. Причислен к лику святых Новомучеников и Исповедников Российских на Юбилейном Архиерейском Соборе Русской Православной Церкви в августе 2000 года для общецерковного почитания.

Иоанн Касторский диакон и мученик Иоанн Перебаскин (1918).

Фамилии узнала на сайте Фонда "Память новомучеников и исповедников Русской православной Церкви"
Память 7 марта (22 февраля по церковному календарю).

Вспоминаемый сегодня священномученик протоиерей Иосиф Смирнов родился и всю жизнь прослужил в Костромской губернии. С супругой Александрой у них было 8 детей. Отец Иосиф был очень деятельным священником: безвозмездно окормлял арестантов, преподавал в церковной школе, был на множестве социально-значимых мест служения города Солигалича. В 1918 году духовенство города организовало крестный ход, который был вызван тем, что советская власть пыталась предать расхищению и закрыть Богородице-Феодоровский монастырь. Многолюдный крестный ход сопровождался большевицким богохульством. Часть народа, бывшая на крестном ходу, не смогла терпеть оскорблений святыни, в результате этого столкновения был убит большевистский комиссар. В Солигалич прибыл конный карательный отряд. Местное духовенство арестовали, а затем и расстреляли отца Иосифа и еще 20 заложников. Расстрел происходил ночью на территории Никольского тюремного храма, построенного стараниями отца Иосифа. Об этом Временно-Управляющий Костромской епархией архиепископ
Евдоким сообщил Святейшему Синоду. В частности, он писал: «По просьбе большевиков красногвардейцы расстреляли протоиерея Иосифа Смирнова, престарелого заштатного священника Владимира Ильинского, монастырского диакона Иоанна Касторского, смотрителя духовного училища Перебаскина и 17-ть человек граждан, причем настолько изуродовали, что нельзя было узнать ни одного трупа. Расстрелянных мучеников почти нагих зарыли в одну яму без отпевания, да и некому было отпевать: духовенство города Солигалича скрывается и его разыскивают. Еще много жертв назначено к расстрелу. За неимением священников Богослужение в храмах не совершается». 31 марта 1918 года Святейшим Патриархом Тихоном была совершена Заупокойная Литургия, на которой были помянуты имена Костромских мучеников: Иосифа Смирнова, Иоанна Перебаскина, Владимира Ильинского и Иоанна Касторского. Это была первая служба, посвященная новомученикам.

фамилии нашла на сайте Фонда "Память мучеников и исповедников Русской Православной Церкви"
житие взяла с сайта "Воронежско-Борисоглебская епархия"
День памяти: Февраль 21/Март 6
Священномученик Александр родился в 1870 году в селе Архангельское Землянского уезда Воронежской губернии в семье псаломщика Иакова Вислянского.


В 1893 году он по второму разряду окончил Воронежскую духовную семинарию. С сентября 1893 по июнь 1894 года состоял штатным учителем пения при Введенской церковно-приходской школе в городе Воронеже. В этот период Александр Яковлевич женился на Вере Викторовне и в 1894 году был рукоположен во диакона. С 17 октября 1894 года по 16 марта 1897 года он служил штатным диаконом в женском Богородице-Тихоновском Тюнинском монастыре, где также с ноября 1896 года преподавал пение в монастырской школе.

30 марта 1897 года был рукоположен во священника к Архангельской церкви в селе Рогожино Задонского уезда. С 1905 по 1908 годы состоял членом благочиннического совета. В Рогожине отец Александр прослужил до 1917 года.
Все небогатое имущество семьи, в которой к тому времени уже росли пятеро детей, состояло из лошади, коровы и 30 десятин церковной земли. Все это было отобрано новой властью.

С этого времени отец Александр служил в храмах села Пружинка, затем - села Дмитриевка. Перед арестом священник проживал и служил в селе Семидесятное Гремяченского района Усманского округа.

Попытка новой власти уничтожить Русскую Православную Церковь с помощью обновленческого раскола подвигла православное духовенство и многих мирян к противостоянию.

Своей ревностью о чистоте православной веры среди местных крестьян Гремяченского района выделялся Сергей Васильевич Степанов, который в 1924 году начал ежедневно собирать верующих для бесед о православной вере, чтения Священного Писания и его разъяснения.

Первоначально число собиравшихся было невелико, 5-7 человек. Со временем их стало больше. Главной целью этих собраний было всемерное противодействие бесчинным акциям обновленцев-раскольников. В эту группу влилось немало монашествующих, которые после закрытия монастырей селились поближе к храмам. После ареста Сергея Степанова, которого осудили и сослали в Соловецкий лагерь, с 1928 года духовную поддержку и руководство общиной взял на себя священник Александр Вислянский.

Священномученик Даниил родился в 1870 году в семье крестьянина Василия Алферова в селе Тройня Бобровского уезда Воронежской губернии. После окончания духовной семинарии Даниил Васильевич женился и вскоре был рукоположен в сан священника.

В 1912 году его перевели служить в село Старо-Никольское, которое находилось по соседству с селом Семидесятным, где служил священник Александр Вислянский. Как и всякий служитель Церкви отец Даниил был лишен избирательских прав, однако налоги должен был платить большие. До 1929 года священник еще справлялся с поборами. Весной же 1929 года, когда он должен был сдать государству 600 пудов зерна, он сдал только 200. За недопоставку остального зерна его отдали под суд, который присудил отнять у священника для погашения долга дом и скот. К осени того же года отец Даниил должен был сдать государству еще 500 пудов муки.

Когда в конце двадцатых годов большевики приступили к широкомасштабному уничтожению единоличных хозяйств, крестьяне противились мероприятиям советской власти и выступали против изъятия хлебных запасов, создания колхозов, обложения непосильными налогами и займами, против массового закрытия церквей.

После насильственного изъятия у крестьян запасов продовольствия начался голод. Видя тяжелое положение крестьян, священник Александр Вислянский вместе с причтом церкви создал денежный фонд для оказания помощи разоренным семьям. Один из свидетелей рассказывал следствию: «Ктитор нашей церкви Тимофей Бердников после службы очень часто выдавал деньги в виде помощи верующим, при даче денег обычно образовывалась очередь... Помощь оказывалась с ведома священников».

В разгар беспощадных гонений на Церковь ОГПУ в феврале 1930 года арестовало священников Даниила Алферова и Александра Вислянского, а с ними еще 64 человека. Все они были заключены в тюрьму в Воронеже. Арестованные обвинялись в создании контрреволюционной организации, деятельность которой была направлена на свержение существующего строя.

Отец Даниил был допрошен 5 февраля. Следствие обвинило его в активном участии в деятельности Союза русского народа, в приверженности монархизму и в связи с белой армией. На вопросы следователя священник кратко отвечал:

- Связей каких-либо, кроме своих служебных, я ни с кем не имею. Агитацией или разговорами против власти или колхозов я никогда нигде не занимался. Также и не слышал, занимается ли этим кто другой.

На следующий день после ареста, 8 февраля, следователь допросил отца Александра.

- За время моего служения, - показал священник, - ко мне неоднократно обращались из группы верующих... например, с такими вопросами: нужно ли отдавать излишки хлеба, скоро ли будет конец света, скоро ли кончится такая жизнь: обирают, гонение на Церковь и так далее. Я отвечал, что хлебозаготовки нужно выполнять, как кто сможет. На вопрос: скоро ли наступит конец света, я говорил, что от нас это закрыто и объяснял это в духе Евангелия. В том же духе я отвечал и на последний вопрос, то есть нужно любить врагов своих, за безбожника нужно молиться. Я как священник принадлежу к древне-апостольской Православной Церкви, за богослужением поминаю митрополита Петра Крутицкого и епископа Алексия... Ктитор мог из церковных средств оказывать помощь нуждающимся, но формального постановления церковного совета на этот счет я не видел. Случаи были, когда церковь оказывала помощь нуждающимся. Кто такие нуждающиеся: кулак ли экспроприированный или бедняк, - церковь не знает.

Священник не признал себя и других виновными в проведении контрреволюционной деятельности.

5 марта 1930 года тройка ОГПУ приговорила священников Даниила и Александра к расстрелу.

Священник Даниил Алферов и священник Александр Вислянский были расстреляны в 23 часа 6 марта 1930 года за городом Воронежем и погребены в общей безвестной могиле.

На месте расстрела, находящемся в 20 километрах от Воронежа и в 4 километрах от станции Сомово, в 1990-е годы был поставлен большой деревянный поклонный крест. Священномученики Александр Вислянский и Даниил Алферов причислены к сонму новомучеников и исповедников Российских в августе 2000 года на Юбилейном Архиерейском Соборе Русской Православной Церкви.