Дом этот вошел в историю России и так же неотделим от неё, как неотделимы бревна его рубленых стен от вверенных им сокровищ. Построен он в те времена, когда люди ещё не умели летать и не знали слова "автомобиль". Подобно кораблю, несет он через годы и десятилетия бесценный груз воспоминаний.
Декабрьские бураны и февральские метели заносят снегом равнины Средней России. Отвесные лучи солнца так нагревают подоконники южной стороны, что бывает горячо к ним прикоснуться в пору, когда в парке цветет алый шиповник.
Если в спокойный весерний час зайти на чердак дома, то увидишь, как высвечен уходящим за сосновый бор солнцем угол бревенчатого сруба. Еловые бревна кажутся золотыми. Мне удалось однажды сосчитать годовые кольца на торцевом срезе одного из бревен в нижнем венце сруба. Их было девяносто шесть. Живо представилась судьба дерева.
Молодая елка, выйдя из земли, расправила светло-зеленые кисточки нежной хвои навстречу солнцу, освещавшему землю ещё в восемнадцатом веке. Ель застала в живых Державина и Суворова, она была современницей людей, помнивших времена Гангута и Полтавской битвы. Содрогались дороги Европы, вторя тяжкой поступи наполеоновских армий. Гремели залпы на Бородинском поле, полыхал пожар Москвы, хмурым декабрьским утром выходили Гвардейские полки на Сенатскую площадь, и в далеком Петербурге падал на снег Черной речки славнейший из сынов России. А в самом сердце ее лесных просторов росла ель. Она тянулась ввысь, с каждым годом шире и шире раскидывая ветви. Шли годы и десятилетия, на смену раскату ямской тройки через весь российский простор пролегли стальные полосы рельсов. Близился век двадцатый.
Судьба дерева оказалась завидной. Взяв от земли все лучшее, набравшись силы и крепости, могучим звонким бревном легло оно в основание нового сруба. Легло, чтобы связать минувшие времена с новой эпохой. Оно и сейчас лежит в основании просторного, светлого дома над Окой вместе с сотнями других бревен. Из них сложены стены дома. О многом могли бы рассказать эти стены, если бы умели говорить. Стены дома умеют говорить. И говорят они языком искусства -- языком понятным и доступным людям всех возрастов и любых национальностей. Дают то счастье и ту радость, о которых, как о высшем свершении человеческого гения, мечтал создатель дома-музея.

Юрий МаксимовСтоит ли убивать кротов, или Как не попасть впросак при чтении современной православной литературыКонечно, внимательный и прилежный читатель не побоится вчитаться в текст, поразмышлять над ним и проверить цитаты, чтобы не дать автору-модернисту себя одурачить. Но если опасность под видом Православия подцепить какое-либо заблуждение столь велика, сколь и необходимые меры предосторожности, то не лучше ли читать нечто проверенное временем и о чем Церковь уже засвидетельствовала, что здесь есть только польза?

//На суше и на море. – М.,1981.


«Хреновской бор» на Яндекс.Фотках

В юго-восточной части Воронежской области на территории Бобровского района есть небольшой, но примечательный уголок природы. Это Хреновской бор. Он занимает площадь около 40 тысяч гектаров и узкой лентой (шириной до десяти километров), протянулся вдоль реки Битюг. Здесь про-ходит южная граница ареала сосны обыкновенной.
Многие века шумел зеленый остров в лесостепной зоне, отважно вел единоборство с наползающими на него песками и вышел непобежденным. Но в начале XVIII века земли Прибитюжья стали интенсивно заселяться, и красавицы сосны все чаще падали под ударами топора. Когда бор стал владением графа А. Орлова, влиятельный граф распорядился строго охранять зеленый остров. За одно незаконно спиленное дерево следовало суровое наказание. Так продолжалось до начала XIX века. Затем бор снова застонал от бессистемных порубок, стал часто гореть. К 1845 году его площадь сократилась вдвое. Над ним нависла угроза гибели от надвигающихся с севера песков.
Лесной департамент в 1846 году направляет в Хреновское первого лесничего. Был положен конец хищническому истреблению леса. Начали проводить лесокультурные работы: посев семян, посадку дичков и двулетних сеянцев сосны с длинной корневой системой. Борьба за восстановление бора продолжалась более пятидесяти лет. Лесоводов постигала одна неудача за другой. От летней жары и сухости почвы погибали не только сеянцы в питомнике, но и посаженные дички.
Лесничий Н. Д. Суходский и его помощник Г.Ф. Морозов в 1894 году стали вспахивать пустоши и на дно борозды сажать сеянцы сосны. Этот классический способ обработки почвы и уход за деревьями помогли в короткий срок создать замечательные сосновые насаждения.

//На суше и на море. – М., 1981.

Дизель-электроход
«Капитан Бондаренко» -- корабль усиленного ледового класса типа «Амгуэмы».
Водоизмещение – 14200 тонн. Длина по ватерлинии – 133 метра. Спущен на воду
в Комсомольске-на-Амуре. Флаг поднят на корабле 2 февраля 1967 года.
(Фото взяла с сайта Научно-технического информационного центра МГУ имени адмирала Г. И. Невельского)


«Броненосец»

Морская практика и выработаный ею язык не терпят приблизительности. Постараемся не нарушать этой традиции, рожденной суровой необходимостью. За ротозейство, беспорядок или расчет на «авось» море наказывает безжалостно. И это не могло не породить у моряков особой собранности, ясности и точности в действиях и лексике.

Я начал с традиционной краткой характеристики судна, которое хорошо знают во всех портах Дальневосточного бассейна. Однако «Капитан Бондаренко» заслуживает более близкого знакомства. Трудно найти судно, которое лучше бы подходило для этого бассейна, самого большого в нашей стране и самого
сложного по условиям плавания. Эта истина общепризнана в среде моряков. Такое сочетание природных каверз, подстерегающих моряка, трудно сыскать. Летом туманы, осенья свирепые штормы, зимой десятибальные льды, обледенения, высокие приливы, и все это выпадает на долю скромного «каботажного», которому надо доставить груз по назначению в определенный пункт. Грузы подразделяются на три категории.
Массовые включают в себя наливные грузы, такие, как нефть и нефтепродукты, жиры, масла. К массовым же относят навалочные – уголь, руду, соли; туда же причислены насыпные – зерно, порошкообразные и пылевидные. Следующая категория – грузы генеральные; они упакованы в разнообразную тару – ящики, бочки, контейнеры, пакеты, но есть и без упаковки – машины, трубы, станки.

(фото переплета взяла с сайта "Книжный калькулятор Bookle" )
Лучшее, что можно сделать для людей, --
это научить их самим себе помогать.
ПРЕДИСЛОВИЕ

В начале 90-х понятие "социальная работа" было новым не только в области теоретических разработок, но и в практической деятельности, а как учебная дисциплина оно только зарождалось.
Весной 1991 г. впервые мы услышали это слово из уст проректора Российского социально-политического института при ЦК КП РСФСР профессора В. И. Жукова, именно он предложил заняться освоением новой специальности -- делать первый набор студентов на базе кафедры психологии и педагогики, которуюя я тогда возглавляла, а также разрабатывать учебный план и программы.
Коллектив кафедры был не большой -- 14 человек, но очень творческий. Получив такое поручение, мы начали поиск информации по этой специальности, но она, к сожалению, отсутствовала.
Чуть позже нам удалось принять участие в российско-шведском семинаре, проходившем в Институте молодежи (ныне Московский гуманитарный университет), где обсуждался первый вариант учебного плана. Представляла этот план доктор психологических наук С. А. Беличева, которая возглавляла временный творческий коллектив по разработке пакета документов для подготовки специалистов по социальной работе.
Наши зарубежные коллеги рассказали о том, как готовятся специалисты этого профиля в различных зарубежных странах, каким должен быть социальный работник и так далее. Для нас это было совсем новое направление, но первый набор -- 54 студента -- был сделан уже в июле 1991 г.
Прошло более 10 лет. Трудно представить, что за столь короткий срок сделано так много. Более 130 вузов Российской Федерации ведут подготовку специалистов по социальной работе, созданы и успешно функционируют учреждения социального обслуживания населения нового типа: комплексные центры по социальному обслеживанию семьи и детей, социальные приюты, реабилитационные центры для детей с ограниченными возможностями, телефоны доверия, кризисные центры для женщин, центры психолого-педагогической помощи населению и так далее.
__________________________________________
Холостова, Е. И.
Социальная работа: Учебное пособие. -- 3-е изд. -- М.: Дашков и Ко, 2005. -- 668 с. -- ISBN 5 - 94798-807-0

Глава III «Дороги»
Часть первая
В Сибирь попал я не сразу. В сороковом году отец продал последнюю часть Дома — другие его части незадолго перед этим уже были им быстро и по дешевке проданы; вот и отправлен куда-то багаж «малой скоростью»; вот и наш поезд застучал колесами, набирая ход, — и пока он не повернул на север, в окне еще несколько минут, розовея в закатном солнце над родными холмами, посылал мне свой прощальный привет далекий Чатырдаг — священная гора моего Детства, которое — я хорошо это понял — кончалось именно в эти минуты.

А лежал наш путь в неведомую дальнюю страну, Кокчетавскую область, проводить «производственные испытания» очередного изобретения отца — аппарата для сухой безводной добычи золота. Пункт назначения оказался, однако, не подходящим: золото там добывали не рассыпное — не из песков, что требовалось отцу, а рудное, то есть вкрапленное в каменные породы. Недолго думая, отец переадресовал багаж в Среднюю Азию, где, как следовало из короткой газетной заметки, прочитанной отцом в пути, открыто именно то, что подходило для его испытаний.

Такой я впервые увидел Сибирь из вагонного окна — унылой, безжизненной, неуютной...

Сибирь мы проезжали зимою. Непривычно странный пейзаж, много дней не уходящий из вагонных окон, угнетал и пугал меня: мертвенные безжизненные степи под снегами, неестественно ровные, как огромный
стол, — а я ведь привык к тому, что все должно быть гористым, скалистым, хотя бы холмистым; монотонные безрадостные переселки-колки без единого листика; пугающе черные бревенчатые дома — вместо белокаменных, украшенных старинной лепниной, зданий родного Города... Потом пошли суровые, тоже пугающие, заснеженные сосновые боры...

Скорее бы, думал я, закончился этот неприютный край, скорее бы пересадка на среднеазиатский поезд; быть может, там, под Ташкентом, я найду что-нибудь похожее на мою милую родину; но Сибирь не кончалась, и плыли за промерзшими вагонными стеклами снежные холодные равнины, темные постройки, однообразные колки-перелески, где даже стволы деревьев тоже какие-то мертвенно-белые (в центре Симферополя, у собора, в свое время взорванного, стояла лишь единственная, тогда с трудом прижившаяся здесь, береза). Думал ли я, что именно эти неприютные места не только приютят нас в трудные военные годы, но станут близкими близкими, что природа эта на самом деле удивительно красива и богата, что цветущие поляны под белоствольными, ставшими мне родными, березами откроют мне множество тайн?



...Из-за этих переездов я после седьмого класса не учился целый год, но не бездельничал, а помогал отцу и жадно знакомился с природой и живностью Средней Азии на берегах реки Ангрен в селе Солдатском Нижне-Чирчикского района Ташкентской области — наполовину корейском, наполовину узбекском. По прибрежным пескам косолапо шагали крутогорбые черепахи, в зарослях тростника шныряли непривычно длинноухие ежи; в заброшенных садах и виноградниках, отрезанных тогдашними властями от земельных участков колхозников как «излишки», я ловил огромных чешуйчатых существ размерами с мою руку — это были не змеи, а безногие ящерицы желтопузики; впрочем, в зарослях было немало и настоящих ядовитых змей.

А сколько живности водилось у журчащих веселых арыков, в прозрачных струях которых искрилось-переливалось весеннее солнце!

Две среднеазиатских бронзовки: Маргиниколлис и Цинтелла.

Насекомых тут водилось не меньше, чем в Крыму, но они были, разумеется, совсем другими — и бронзовки, и жужелицы, и бабочки. Нередки были и громадные, с мою ладонь, скорпионы со зловещим ядовитым хвостом, угрожающе загнутым вверх (крымские же скорпиончики — маленькие, бледные и почти неядовитые). Стену нашей комнаты, снятой у хозяина корейца, наискосок пересекал желтый, слегка шевелящийся шнурок — это муравьи из рода Феидоле шли узкой колонной из своего подземного гнезда куда-то на крышу, толсто покрытую тростником, а идущие обратно несли добычу — яйца или личинки одиночных пчел, или же их мед, от которого брюшко «несуна» становилось заметно толще. Самым же удивительным было то, что по бокам колонны рабочих муравьев почти на равном расстоянии шли их охранники-солдаты с неимоверно огромной, почти квадратной головой и массивными жвалами. Ни один из муравьев не свернул с пути хотя бы проведать, нет ли какой поживы в комнате, — они жили в другом, своем мире, надежно огражденном от всего остального шеренгами боевого сопровождения.

А по ту сторону стены, у застрех тростниковой крыши, весь день шла разнообразная и неутомимая работа: небольшие изящные осы-одинеры носили в отверстия тростинок парализованных ими гусениц на прокорм своим личинкам; пчелки-листорезы доставляли сюда, тоже в тростинки соответствующего диаметра, зеленые «стеноблоки», пчелы антидии — комочки пуха для ячеек, пчелки-осмии — порции глины для тех же целей; тут же вились различные «кукушки» мира насекомых, ожидающие удачный момент, чтобы в отсутствие хозяина подсунуть яичко в ту или иную ячейку. Это были и осы-блестянки, сверкающие всеми цветами радуги, и паразитические пчелы нескольких видов, и тощие, странного облика, наездники-гастерупции с длиннейшим хвостом-яйцекладом. А на чердаке устроили обширные гнезда общественные осы-полисты, и гнезда эти, отличавшиеся тем, что имели лишь однослойный сот с открытыми ячейками, обращенными вниз, сильно напоминали корзинки подсолнуха с вылущенными семечками. Ну и, конечно же, огромное количество насекомых слеталось на свет керосиновой лампы,
которую я вечерами ставил в комнате поближе к оконному стеклу.

Тростниковая крыша натолкнула меня впоследствии, уже в Сибири, на мысль: делать подобные «квартиры» на лесных лужайках. И вот результат: на корм своим детям оса Пемфредон заготавливает тлей, осы Одинеры — личинок различных
жуков и бабочек.

И пришел к убеждению: где-то посредине школьного десятилетнего курса, «для познания всякого рода мест», как говаривал гоголевский герой, для работы, для «переключения» — вовсе не грех устраивать
годичный перерыв. После чего наваливаешься на школьные науки с большою и искренней охотой.

Каратыгина Т.Ф. Портреты учителей в зеркале ушедшего века. -- М.: МГУКИ, 2002. -- 210 с.

ПРЕДИСЛОВИЕ (авт. Л.М. Коваль)

Каратыгина -- имя для библиотечного дела знаковое. Сегодняшние библиотекари знают профессора Татьяну Фёдоровну Каратыгину, а учителя сегодняшних студентов преклоняются перед именем её отца Фёдора Ивановича Каратыгина, одного из самых известных библиотековедов. Кто-то и сегодня помнит супругу Фёдора Ивановича Елизавету Михайловну.
И вот перед Вами книга Татьяны Федоровны Каратыгиной, книга, которая залуживает внимательнейшего прочтения. А потом снова и снова Вам захочется вернуться к отдельным страницам. Я уж не говорю о студентах, для которых эта книга наполнит страницы учебников, даже самых "продвинутых", жизнью, сделает студентов, да и их старших товарищей собседниками тех, кто творил библиотечную науку, строил библиотечное дело.
Т.Ф. Каратыгина не только пишет живые портреты людей, известных в библиотечном деле (Л.Б. Хавкина, Б.С. Боднарский, Г.К. Дерман, С.М. Куликов, М.П. Гастфер, Л.И. Владимиров, В.И. Терёшин), но и что делает особо притягательными портреты этих людей, передает свои личные впечатления, впечатления её родителей от встречи с интереснейшими людьми, без которых не было бы библиотечной науки. Долгие годы нам не хватало этого человеческого общения с людьми, которые делали историю.
Т.Ф.Каратыгина -- человек неравнодушный. То, о чём она пишет, глубоко волнует её. Она подходила к вопросам, поднятым в книге, уже во многих своих статьях. В книге она предлагает своё видение проблемы построения музеев ГПНТБ и МГУКИ, как дело увековечивания памяти деятелей библиотечного дела. С ней можно спорить, в чём-то не соглашаться, но, что предлагает Т.Ф. Каратыгина в своей книге, заслуживает внимательного, непредвзятого изучения. Здесь есть самое главное -- мысль и биение сердца. Недаром  один из разделов своей книги Татьяна Фёдоровна назвала "История профессии в лицах при свете совести".

9.01.2010 Скончался соавтор «Ежика в тумане» Сергей Козлов МОСКВА, 9 янв — РИА Новости. Писатель-сказочник Сергей Козлов скончался в субботу в Москве на 71-м году жизни, сообщил РИА Новости близкий друг покойного, детский поэт Юрий Кушак. Читать дальше

500 видов домашнего печенья. -- М.: ЛИСКА-Т, 1992. -- 223 с.

Кондитерские изделия (из теста и другие) пользуются большим спросом у потребителей, так как они вкусны и питательны. В частности, кондитерские изделия Венгрии издавна славятся вкусовыми качествами, своеобразием и простотой.
Книга "500 видов домашнего печенья" является сборником рецептов из венгерской кухни. В ней помещены лучшие рецепты для приготовления самых разнообразных изделий из муки (пирогов, булок, пряников, пирожных, печенья, рожков, тортов), сладостей, мороженого, напитков, компотов, повидла и т.д.
Большинство рецептов, приведенных в книге, рассчитано на легкое и быстрое приготовление в домашних условиях. Однако в книге приведены и более сложные рецепты, которые, впрочем, также не требуют от хозяйки специальной подготовки.
Все рецепты многократно проверены. Дозы продуктов, приведенные в книге, в основном рассчитаны на 4 - 6 человек (в отдельных случаях указывается выход изделий в штуках или же даются продукты для одной порции). В рецептах для приготовления тортов количество яиц указывает на количество порций.
Качество кондитерских изделий во многом зависит от поддержания в печи необходимой температуры во время выпечки.
Цель книги -- расширить ассортимент кондитерских изделий.

Кенин А. Окно в мир Интернета: Практическое руководство. -- Екатеринбург: У-Фактория, 2003. -- 360 с. -- ISBN 5-94799-142-Х
(фото переплета взяла с сайта книжного Интернет-магазина Лабиринт)
В этой книге сделана попытка "объять необъятное" -- рассказать об Интернете.
Современную компьютерную жизнь уже невозможно представить без Сети. Электронная почта и "болталки" на любую тему, Всемирная паутина и поиск "взлома" в программе, безграничный музыкальный архив и службы знакомств... Как рассказать о главном и не упустить моменты, без которых невозможна будет осмысленная работа в Сети? Как научить основным приёмам работы пользователя, если неизвестно используемое им прикладное программное обеспечение?
Мы постарались рассмотреть наиболее популярные сервисы, которые используются в Интернете. При этом пытались построить рассказ так, чтобы дать представление о принципах, основных положениях используемой технологии. Хотя в книге даны примеры на базе операционной системы Windows XP, читатель легко может использовать полученные знания и в другой системе, будь то Windows 95 или Windows ME: мы старались акцентировать внимание не на том, какую клавишу следует нажать для выполнения очередного шага, а на том, какие действия и зачем должны быть выполнены для достижения результата. Если понять основные принципы, то выполнить необходимую команду будет легко в любой операционной системе или программе, как бы она не называлась.
Книга состоит из отдельных глав, рассматривающих отдельные сервисы, программы, технологии. Имея первоначальный опыт работы на компьютере, её можно читать с любого места. Например, если Вы хотите изучить подробно почтовые технологии, то можете опустить описание основных параметров TCP/IP-протокола или правил использования обозревателя Интернета. Глоссарий в конце книги поможет оперативно получить краткую информацию по тем терминам, которые описываются в других разделах книги.

(фото переплета взяла из Каталога товаров "Про Покупки")
//На суше и на море. -- М., 1981. -- С. 24 -- 41.
О том, что индейцы приготовились к штурму базы Кашимбо, её гарнизон узнал случайно. В тот июньский рассветный час, подлетая к базе, командир третьей воздушной зоны бригадейро* Рубен Серпа запросил по радио условия посадки. В этих местах, прежде чем сесть, необходимо, чтобы кто-нибудь проверил, не упало ли дерево на просеку, служащую "аэродромом", не разгуливает ли по ней веадо** из сельвы, чтобы погреться на солнышке. И когда дневальный пошёл узнать, всё ли в порядке, он увидел в утреннем тумане индейцев. Они прятались за кустами и, видимо, готовились к атаке.
В Кашимбо объявили тревогу. Бригадейро Серпа предупредили, что посадочная площадка окружена индейцами. Бригадейро не растерялся. Как писали впоследствие бразильские газеты, "демонстрируя отличное мастерство вождения самолёта и личное мужество, он дважды прошёл над полосой и соседним участков сельвы на бреющем полёте, почти касаясь шасси верхушек деревьев". Занявшие круговую оборону солдаты видели, как индейцы обратились в бегство, бросая луки, стрелы, боевые дубинки.
Тогда бригадейро приземлился. Приняв рапорт дежурного, он приказал выставить охрану воле сараев, в которых размещалась база. Предвидя, что индейцы после его отлёта вернутся, бригадейро распорядился не терять бдительности, поддерживать связь с командованием в Белеме и вызвал по радио подкрепление. После этого он улетел, а крошечный гарнизон Кашимбо -- дюжина солдат под руководством сержанта Гомеса -- приготовился к отражению новой атаки индейцев

---

*Бригадейро (португ.) -- офицерское звание в бразильских ВВС (прим. авт.)
** Веадо (португ.) -- амазонский олень

(фото переплета взяла из Каталога товаров "Про Покупки")
Василий Песков. Очарованье дороги: Очерки.
Проселок, по Далю, -- это расстояние и пути между селениями в стороне от городов и больших дорог. Это глухая, не очень ухоженная дорога. Ее всегда поругивали. "Ехать проселком -- дома не ночевать". И верно. Застрять на проселке -- обычное дело. Колеса телеги после дождей увязают по ступицы, а на нынешних "Жигулях" на проселок лучше и не заглядывать. В ином месте лишь трактор одолевает колдобины, переезды через ручьи, подъёмы, спуски.
С хозяйственной стороны поглядеть -- погибель эти дороги. Всю быструю жизнь тормозят. Овощ, не увезенный вовремя с глядок, вянет, хлеб мокнет, яблоко-слива гниют. Иное дело -- шоссе: утром -- в Москве, вечером -- в Конотопе. Быстрота и всему экономия, времени в первую очередь. Радость большая, когда проселок превращается в асфальтированную дорогу. Жизнь, ставшая на резиновые колеса, требует и дорог подобающих.
Но для странствия, для хождения по земле с котомкой, теперь называемой рюкзаком, и для небыстрой езды на надежной машине что за чудо эти плохие дороги -- проселки! По опыту знаю, что по шоссе ехать -- ничего не увидеть. Много ли замечает мчащийся по шоссе из Москвы в Симферополь?
Проселок -- иное дело. Тут дорога тебя ведет не спеша ко всем подробностям жизни. Всего ты можешь коснуться, ко всему, как следует, приглядеться. Радости и печали тут живут обнаженными рядом с дорогой. Всё крупное на земле соединил сегодня асфальт. А деревеньку в четыре двора увидишь только тут, у проселка. Из ключа, текущего у шоссе, кто из нас решится напиться? А проселок может привести тебя к роднику, и ты изведаешь вкус первородной воды, ничем не сдобренной и здоровой. Скрипучий мосток. Проезжая его, прощаешься мысленно с жизнью. Однако ничего -- переехали. Стоишь, наблюдаешь, как в омутке играют резвые красноперки. Чья-то пасека возле старинных лип, оставшихся после усадьбы. Чьей? Тебе называют по книгам знакомое имя, и ты стоишь, порааженный: вот тут Он ходил, под этой липой, возможно, сидел, наблюдая за облаками, за этой дорогой, убегающей в перелески... На проселке ты можешь остановиться, изумленный полоской неизвестных, скорее всего каких-то заморских растений. Батюшки, да это же конопля, которую сеяли ранее всюду. Теперь её посеяла только эта вот сидящая на завалинке бабка. "Зачем же теперь конопля?" -- "А блох выводить!" -- простодушно отвечает старуха.

На суше и на море: Повести. Рассказы. Очерки. Статьи/ Редкол.: С.И.Ларин (сост.) и др. -- М.: Мысль, 1981. -- 430 с., ил., карт. 8 л. ил.