Папина Победа
(фото взяла с сайта "Масловка")
автор -- Лев Рубинштейн
на форуме Андрея Первозванного ( Россия. Смысл истории и поиск путиПапина Победа, #88491) разместил Андрей Петрович Коломиец



Это, может быть, помнят те, кто постарше. Была такая в середине 50-х
годов то ли "крокодильская" карикатура, то ли картина "холст-масло" с
остросатирическим сюжетом. Сюжет был такой. Стоит посреди столицы
автомобиль "Победа", очень престижный и крутой по тем временам. А
рядом, облокотившись на автомобиль и самоуверенно скалясь всеми своими
ста двадцатью семью зубами, стоит такой - в поперек себя шире
буклированном пиджачке, с заморской сигареткой в нерабочих пальчиках, с
пышным "коком" на голове, на ногах "корочки на микропорочке". Одним
словом, стиляга, золотая молодежь, тунеядец, маменькин сынок, трутень,
"чувак", плесень на здоровом организме нашей славной трудовой и
учащейся молодежи. Художественное это произведение называлось "Папина
"Победа".

Юмор там заключался в каламбурном мерцании двух значений слова
"победа". Название машины, конечно же. А второй смысл в том, что
стилягин папаша - чья "Победа" - относится к фронтовому поколению.
Воевал он, значит, воевал, кровь проливал на всех фронтах, победил
фашиста, вернулся, понимаешь, потом растил-лелеял свое любимое чадо,
потом и "Победу" приобрел на свои трудовые - и вон чего в результате
получилось. Тьфу, от людей стыдно! Такая вот, значит, "победа". Э-эх!

А еще мне вспоминается такая словесная игра времен моего детства.
Берется какое-нибудь слово, и от него отсекается первая буква.
Получается другое слово, которое тоже что-нибудь значит. От него тоже
отсекается первая буква. Опять получается слово. И так далее. Следующий
этап игры заключался в том, чтобы сочинить небольшой рассказ с
использованием этих постепенно укорачивающихся слов.

Помню, что очень подходящим для этого дела оказалось слово "победа". И
рассказ получался примерно такой: "Нами была одержана победа. Но мы
остались без обеда. С нами приключилась беда. У нас пропала еда. Ты ее
украл?" - "Да!".

В детстве я радостно осознавал лишь чисто формальное изящество этой,
так сказать, новеллы. Ее глубинный экзистенциальный драматизм дошел до
моего понимания лишь спустя многие годы. Так бывает с искусством:
художник решает вроде бы чисто формальную задачу, а получается в
результате такое, что самому становится страшно.

Это я все к тому, что "победа", которую мы опять собираемся пышно, натужно и весьма истерично праздновать, - это слово-ловушка.

Да, это была великая и жертвенная победа. И отрицать это было бы и
безнравственно, и безвкусно. Слово "победа" было оправданным и насущным
в период войны как заклинание, как звезда на горизонте нескончаемых
мытарств и страданий. "Наше дело правое - мы победим". Все правильно -
победить необходимо. Без этого смерть.

Вроде бы все правильно. В битве должен кто-то победить. По всем формальным признакам победили мы. Ура.

Но тут-то все только и начинается. И возникает столько вопросов, что не
остается ничего лучшего, чем отмахнуться от всех сразу. Для чего
победа? Кто от этой нашей победы выиграл? Кому она пошла на пользу, а
кому во вред? Что с ней делать? Как жить дальше? Как сделать так, чтобы
больше не приходилось побеждать с ТАКИМИ жертвами? Да и вообще: не
будет войн - отпадет и потребность в победах.

Культ победы, как и любой культ, вреден и опасен. Но дело-то в том, что
государство, подобное сталинскому или нынешнему российскому, только на
этом культе и держится.

"Победа" - это ключевое слово в той этической системе, которую
исповедует наша власть и идейно обслуживающий ее персонал. Без "побед"
им никак. А без войн не бывает и побед.

"Победителей не судят". "Победитель получает все". "Историю пишут
победители". Эти звонкие, соблазнительные и при этом глубоко архаичные
формулы звучат в контексте реалий и ценностей современного мира мало
того что не очень уместно, но и просто аморально. А у нас - в самый раз.

Вот мы и застряли в той самой победе. Вот мы и буксуем в ней, как полуторка в мокрой глине.

Современный цивилизованный мир тоже отмечает этот праздник. Но
празднует он не "победу", а наступление мира. Мир пошел вперед. И для
него в результате оказалось самым важным не то, кто кого победил. Самым
главным и насущным оказалось усвоение уроков этой страшной войны. Важно
не то, КТО победил, а кто и что ВЫИГРАЛ. Оказалось, что выиграл в том
числе и немецкий народ, убийственным и самоубийственным своим опытом
избавленный от смертоносных иллюзий исторической исключительности и
национального мессианства.

А мы, как заколдованные, уже которое десятилетие все не можем выйти на
свежий воздух из душного кинозала, сомнамбулически уставясь в экран, на
котором, кажется, навсегда зависло слово "победа".

Поэтому спустя столько лет эта тема не перестает быть столь болезненно
саднящей. А государство и общество неизменно уподобляются ребенку,
который не дает зажить болячке на локте, вновь и вновь сладострастно
сдирая не до конца засохшую защитную корочку. И поэтому война у нас
никогда и не кончается.

Победа - это еще не мир. Победа - это всего лишь финал войны. Это всего
лишь часть войны, хотя и заключительная ее часть. Апофеоз. Помните
картину "Апофеоз войны"? Вспомнили? Вот и я том же. А сверху там, если
помните, вороны. Конечно, вороны - а кто же еще.