Допплер и Маргаритис сидели и пили чай. Посередине стола стояла ещё одна чашка, но чая в ней не было видно из-за густых зарослей плесени. "Что это за фигня?" - спросил Маргаритис. "Это не фигня, - ответил Допплер, - а плесневые культуры в чашке Петри! Когда-то давным-давно здесь был Петри Линдроос, заварил себе чай, полез в погреб, нашёл бутылку самогона и исчез. А чашка стоит". "От оно чо!" - с уважением сказал Маргаритис и сунул было нос в чашку, но плесень громко и матерно возмутилась: "Какого х... тут лезут всякие? Попячтсо! Я буду жаловаться в ООН!" Допплер встал из-за стола и полез по углам в поисках рации, и обнаружил пропажу гвоздей. Он взял лупу и стал изучать место пропажи, и обнаружил отпечатки пальцев Биренковена, Шмиера и ещё чьи-то. Маргаритис предложил пойти и выдать всем гвоздей, но Биренковен болтался в космосе на борту Тысячелетнего ТрэшЪа, с которого следили за Шмиером и в случае чего не дали бы его в обиду, а искать третьего было безсмысленно. Допплер взял чашку Петри и дал плесени понюхать неизвестные отпечатки. "Это Дэйв Ломбардо!" - определила плесень. Тут Маргаритис совсем загрустил, ибо меньше всего ему хотелось связываться с Ломбардо. "Не грусти, - сказал ему Допплер, - лучше придумай имя нашему следопыту... ну или выясни, как его зовут!" С этими словами он покинул дом и пошёл попадать под электричку, но в связи с МАКСом электрички изменили распейсание, ходили каждые десять минут и по соседнему пути, который был огорожен глухим забором. Допплер начал делать подкоп под забор и случайно выкопал свой измеритель скорости и угла сноса, который пропал вместе с гвоздями. Он стал копать дальше в надежде найти гвозди, но нашёл только сапог и противогаз. Впрочем, эти предметы не имели к Кагановичу никакого отношения, ибо Седрик Руэ и Сэм Джоплин, ехавшие в электричке, напились и стали кидаться сапогами в Ники Лауду, а потом сняли с него противогаз и всё это выбросили в окно. Самого Лауду так и не нашли - наверно, с горя спёр мензопилу и пошёл продолжать дело Биренковена и Самосвата.