Трудности с утренней молитвой

– Никак не могу подняться на утреннюю на молитву, – пожаловался Мустафа.
– Это не так уж сложно, – сказал Мухаммад.
– Тебе легко говорить, тебя будят. А я люблю поспать. Бабушке нездоровится, и мама на время переехала к ней. Утром я дома один. Папа приходит с работы только в семь утра.
– Заведи будильник, – сказал Мухаммад.
– Сегодня я так и сделал. Но я выключил его, не просыпаясь. Даже не помню, как это вышло. Утреннюю молитву я проспал.
– Заведи два будильника, – предложил Мухаммад.
Мустафа только пожал плечами.
– А как твоя мама будит тебя?
– Она трясет меня и просто вытаскивает из постели. Иногда она даже отводит меня в ванную и брызгает водой на лицо. Когда я сплю, я словно медведь во время зимней спячки. Проснуться просто невозможно.
Мухаммад рассмеялся. Оба мальчика сидели на скамейке возле школы. Большая перемена подходила к концу.
– Я не люблю пропускать молитву фаджр (молитва на рассвете; одна из пяти ежедневных молитв у мусульман) и совершать ее уже после того, как взойдет солнце, – сказал Мустафа. – Весь день после этого идет насмарку.
– Мне это знакомо, – сказал Мухаммад.
– Когда отец возвращается домой и видит, что я еще сплю, для него я – словно младенец, который не в силах позаботиться о самом себе. После этого я всюду опаздываю. Закончить завтрак нет времени, я бегу на автобус, даже не успев накинуть пальто. И так уже два дня подряд.
Школьники начали заходить обратно в школу.
– Попробуй поставить два будильника, но не рядом с постелью, – сказал Мухаммад. – Тогда тебе придется встать, чтобы выключить их.

– Ладно, – сказал Мустафа. – Можно попробовать.
Оба мальчика встали.
На следующее утро в половине шестого в доме у Мустафы было тихо. Погода стояла прохладная, температура упала, зато в постели было так тепло! Мустафе снилось, что в погожий солнечный день он едет на велосипеде, спускаясь с холма. Велосипед ему великоват, и хотя он крутит педали, кажется, что велосипед едет сам. Скорость всё растет. Вдруг в комнате Мустафы зазвенели два будильника. Во сне Мустафа обернулся назад. Группа велогонщиков быстро догоняла его. Они звонили звонками на рулях велосипедов, чтобы он уступил им дорогу. Они уже были рядом, справа и чуть сзади от него. Их звонки становились всё громче и настойчивей. Они требовали от Мустафы действия. Сон начал таять, но Мустафа еще не проснулся. Вдруг всё успокоилось, и Мустафа опять заснул.
– Мустафа! Мустафа!
Голос был громкий и настойчивый.
– Давай поднимайся!
Его отец стоял у двери, уперев руки в бока. Когда Мустафа поднял голову и открыл глаза, он увидел, что отец с укором качает головой и повертывается, чтобы спуститься обратно в холл.
– Тебе пора вставать и помолиться, а то опоздаешь в школу, – сказал он. – И завтрак уже готов.
Мустафа был совершенно сбит с толку. Прямо перед ним находилась ножка стула – там, где она, оканчиваясь, упиралась в ковер. Он приподнялся на локтях. Два будильника стояли под стулом в разных местах – там, куда он поставил их вечером. Оба были выключены. Сам Мустафа лежал на полу, протянувшись от своей постели к стулу. Одной рукой он вцепился в одеяло, которое стащил с постели, чтобы укрыться.
Мустафа тяжело вздохнул. Он ничего не помнил. Он даже не мог вспомнить свой сон с велосипедом.
– Хорош, нечего сказать, – засмеялся Мухаммад, выслушав его рассказ.
– Это безнадежно, – сказал Мустафа.
– Положи будильники под подушку, – посоветовал Дауд.
Они сидели на баскетбольной площадке. Дауд тоже включился в их разговор.
– Я уже пытался, – сказал Мустафа. – Не действует. Я просто выключил звонок.
– А у меня нормально, – сказал Дауд. – Часы будят меня.
Тут Мухаммад кое-что придумал.
– Пусть твой отец позвонит тебе, – предложил он. – У тебя в комнате есть телефонная розетка?
– Конечно, – сказал Мустафа. – Отличная идея!
– И так просто, – сказал Мухаммад. – Он может говорить с тобой, чтобы ты опять не заснул.
– Звонок настигнет тебя и в постели, и в ппихожей, – сказал Дауд. – Так что ты не сможешь опять заснуть.
– Фантастика! – произнес Мустафа. – Это может получиться. Пожалуй, мы сумеем вывести медведя из спячки!

Вечером Мустафа попросил отца позвонить ему утром, ровно в половине шестого. Перед тем, как лечь спать, он перенес телефон из комнаты отца в свою. Он подключил шнур к своей розетке и поставил телефон на столик возле кровати. Регулятор громкости звонка он вывел на максимум. Это должно было сработать.
Утром телефон прозвонил семь раз до того, как Мустафа наконец поднял трубку.
– Алло, – протянул он.
– Мустафа, это папа, – донеслось из трубки.
– Папы нет дома, – пробормотал Мустафа и повесил трубку.
Во второй раз телефон прозвонил три раза, пока Мустафа не снял трубку.
– Да.

– Мустафа, это папа, не вешай трубку! Это папа говорит!
У сонного Мустафы брови изумленно поползли вверх.
– Это твой отец. Тебе пора вставать. Ну-ка поднимайся!
– Хорошо, папа.
Мустафа свободной рукой попытался откинуть одеяло и опять впал в полудрему.
– Мустафа, подъем!!! – прокричал отец.
Мустафа сбросил одеяло и соскочил с кровати. Теперь он стоял с трубкой, прижатой к уху. Глаза его были закрыты.
– Мустафа, слушай меня, – донеслось из трубки. – Возьми телефонный аппарат.
Мустафа протянул руку и взял со стола телефон.
– Время делать фаджр, – сказал голос. – Иди в холл.
Мустафа медленно сдвинулся с места.
–Не оставляй телефон, – сказал голос.
Мустафа подошел к двери.
– Не клади телефон, Мустафа. Ты меня слышишь?
– Да.
– Тогда иди через холл в ванную и сделай вуду (омовение перед молитвой).
Мустафа двинулся к холлу.

– Теперь слушай меня. Включи све…
Мустафа прошел еще немного. Когда он дошел до выключателя, телефонный шнур натянулся и – р-раз! – разъем выскочил из розетки.
Телефон умолк. Мустафа, покачиваясь, оставался на том же месте.
– Нет дома, – пробормотал он. Рука с трубкой опустилась, а телефон грохнулся на пол. Мустафа вернулся в свою комнату, все еще держа в руке трубку и волоча за собой телефонный аппарат. Он стукнулся о дверной косяк и неуклюже завернул в комнату отца. Когда он уперся коленками в край кровати, он забрался на нее, снял покрывало и свернулся калачиком. Он обнял подушку, так и держа в руке трубку, и заснул как младенец.
Обо всем этом он рассказал ребятам. Все смеялись Он сидел хмурый, глядя в землю.
– Я серьезно, – протянул Мустафа.
– Прости, – сказал Мухаммад, пытаясь удержаться от смеха.
– Послушай-ка, – сказал Латиф.
Дауд сидел на скамейке, беззвучно давясь от смеха, а Аптуп отвернулся, стараясь успокоиться.
– Заведи голосистого петуха, – предложил Латиф.
– Подключи пожарную сирену, – сказал Дауд. – От нее точно проснешься.
– Это не смешно, – сказал Мустафа. Он всё еще сидел хмурый, уперев локти в колени и подперев ладонями голову.
– Вода! – сказал Мухаммад. – Вода тебя разбудит.
– Точно, – сказал Аптуп. – Поставь у постели кувшин с водой.
– Мне придется всего себя облить водой, – сказал Мустафа.
– Тогда можешь принять ванну, – сказал Мухаммад.
– Вот что, – сказал Дауд. – Расставь будильники на пути к ванне.
– Точно! – сказал Латиф.
– Ну да!
– Да у меня их всего два, – сказал Мустафа. Он был не в восторге от этой идеи.
– А как насчет встроенного будильника в радиоприемнике? – спросил Аптуп. – У тебя есть транзистор?
– Есть, – сказал Мустафа, поднимая голову. – Это может сработать.
– Уж будьте уверены, – сказал Мухаммад. – Надо расставить их по пути в ванну: один будильник – в спальне, второй – внизу в холле, а транзистор поставить в ванной. Когда ты дойдешь до ванны, тебе надо будет лишь побрызгать водой на лицо – и ты проснулся.
– План битвы номер три, – устало сказал Мустафа. – На старт, внимание, марш!

Мустафа подготовил всё так, как и было задумано. Один будильник он поставил возле двери в свою спальню, второй – на полпути в холл. Транзистор стоял в ванной, на туалетном столике, установленный на полную громкость. Все они должны были включиться одновременно.
Сон уже не был способен вместить в себя весь этот звон.
А может быть, звонки были слишком уж громкие для этого.
Сон Мустафы вдруг прервался и остался один звон будильников и шум в холодной тьме.

Мустафа вскочил с постели и накинул на плечи одеяло.
Он пошел к двери и опрокинул часы еще до того, как нащупал их руками. Он нажал кнопку, выключая звонок. Но странное дело – звон и шум продолжались. Мустафа на четвереньках двинулся дальше.
Он нашел вторые часы и тоже выключил их. Однако шум не прекратился.

Мустафа, нащупав стенку, по ней поднялся на ноги и пошел вперед, на шум. Он исходил из ванной комнаты. Мустафа на ощупь протянул руки к транзистору и нажал одну из кнопок.

Программа переключилась, и радио внезапно зазвучало еще громче, чем до этого. Мустафа вздрогнул и откачнулся в сторону. Вилка выскочила из розетки, и в наступившей тишине Мустафа облегченно вздохнул.

Он присел на краешек ванны. Вокруг было темно и тихо.
Мустафа поплотнее запахнулся в одеяло и снова вздохнул.

Тишина стояла удивительная.
Когда отец Мустафы нашел его, Мустафа спал в ванне, свернувшись калачиком. Он плотно завернулся в одеяло, прижав к груди транзистор, словно новорожденного младенца.

– Невероятно, – сказал Мухаммад, выслушав рассказ Мустафы.
Они с Мустафой сидели в школьной библиотеке. Мустафа с робкой улыбкой потряс головой.

– Я и сам не могу в это поверить, – сказал он.
Во время большой перемены они остались в школе, потому что выйти во двор было просто невозможно. Вся школа уже знала о проблеме Мустафы. Последний эпизод все восприняли как замечательный розыгрыш. Мустафе не давали спокойно съесть свой ланч. Поэтому они с Мухаммадом укрылись в библиотеке.

– Никогда со мной такого не бывало, – сказал Мустафа.
– Знаешь, я думаю, мы взялись за дело не с той стороны, – сказал Мухаммад.
– Что ты имеешь в виду? – спросил Мустафа.
– Мы пытаемся решить дело сами, а ведь, может быть, решение уже предложено Пророком Мухаммадом (о, Аллах, даруй больше величия и почетности Пророку Мухаммаду, мир ему, и да сохрани его общину). Давай посмотрим, что он говорил о подъеме на утреннюю молитву. Может быть, отыщется что-то, что нам поможет.
– Ладно, – сказал Мустафа и оглядел полки с книгами. – Я посмотрю в сборнике хадисов «Сахих» Муслима, а ты – в «Сахих» аль-Бухари.
– Ну уж нет, – сказал Мухаммад. – Я тебя раскусил: твой сборник – лишь четыре тома, а мой – целых девять!

Мустафа засмеялся.
– Я еще посмотрю и Мишкат-уль-Масабих, – сказал он. – Так что мне достанется больше томов, чем тебе. Ну что, договорились?

Мальчики отыскали на полках нужные издания и вернулись за стол с книгами. Они открыли оглавление. Мухаммад, водя пальцем по позициям оглавления, сказал:
– Удивительно, что первые мусульмане записывали всё, что говорил и делал пророк Мухаммад (о, Аллах, даруй больше величия и почетности Пророку Мухаммаду, мир ему, и да сохрани его общину).

– Да, – сказал Мустафа. – А потом всё это собрали и сохранили.
Мальчики просмотрели несколько томов.
– Вот, – сказал Мухаммад. – Похоже, что-то есть.
– Что ты там нашел? – спросил Мустафа.
– Это второй том Мишкат, – сказал Мухаммад. – «Достоинства молитвы». Слушай. Умар бин Рувайб говорил: «Я слышал, как Посланник Аллаха (о, Аллах, даруй больше величия и почетности Пророку Мухаммаду, мир ему, и да сохрани его общину), говорил: «Никто из тех, кто будет соблюдать молитву перед восходом солнца и на закате, на рассвете и в полдень, не попадет в огонь Ада».
– Дай-ка мне, – сказал Мустафа. Он перечитал хадис и стал читать дальше. – Послушай-ка, – сказал он. – «Тот, кто соблюдает две молитвы в нежаркое время дня, войдет в Пай». Здесь говорится о фаджре и о ппедвечерней молитве ацп.
– А может быть, это фаджр и вечерняя молитва, – сказал Мухаммад.
– Может быть, – согласился Мустафа. Он стал читать дальше. Найдя что-то важное для себя, он довольно хмыкнул.
– Здесь много написано о фаджре, – сказал он наконец. Потом Мустафа наткнулся на то, что заставило его остановиться. Он начал читать снова.
Мухаммад взглянул на друга и увидел, что у того изменилось выражение лица.

– Что там? – спросил он.
Мустафа помрачнел, закрыл книгу и покачал головой.
– Ничего, – пробормотал он и посмотрел на часы.
– Пора на урок, – сказал он. – Давай поставим книги обратно.
Мухаммад нарочно долго возился, относя свои книги на полки и расставляя их по местам. Мустафа закончил быстрее и ждал его за столом, отвернувшись к окну и о чем-то задумавшись. Наконец он отвлекся от своих мыслей и снова взглянул на часы.
– Ты идешь? – спросил он.
– Я сейчас, ты иди, – сказал Мухаммад.
Мустафа ушел, а Мухаммад отыскал ту книгу, которую читал Мустафа. Он мог опоздать на урок, но ему хотелось узнать, что так расстроило Мустафу.
Он нашел нужную главу и начал просматривать ее, ища хадисы. Он был уверен, что найдет. И он нашел его: здесь был один короткий хадис.
«Нет молитв, более тяжко дающихся лицемерам, чем молитва утренняя и ночная, и если бы они знали, что (за бесценная награда) таится в них, они вставали бы на молитву, даже если бы им пришлось ползти».

Должно быть, именно страх лицемерия охватил Мустафу. Но достаточно ли этого его другу, чтобы встать утром на молитву? – Мухаммад хотел бы это знать.

Вечером Мустафа перед тем, как лечь спать, внутренне сосредоточился и совершил дуа ( индивидуальная молитва, в которой человек просит что-либо у Аллаха). Похоже, что он знает, почему он не может никак встать утром на молитву фаджр. У него просто не было мотива, не было намерения. Но теперь всё было иначе. Он не желал быть одним из тех, у кого слово расходится с делом.

Он не желал прослыть лицемером.
Перед тем, как погасить свет, он проверил, включен ли будильник, и поставил его на стол у постели. Он погасил свет и откинулся на подушку.
– Если Богу будет угодно, я завтра проснусь вовремя, – сказал он себе. – Я встану вовремя.

Это было последнее, что Мустафа запомнил перед тем, как он вдруг проснулся в темноте.
Сна не было ни в одном глазу.
Он точно знал, что пришло время фаджра.

Он взял в руки будильник и взглянул на светящийся циферблат.
Будильник должен был вот-вот зазвонить.

Мустафа выключил звонок и спустил ноги на пол.

Тем же утром, когда Мухаммад сошел с автобуса у школы, он увидел, что Мустафу окружили его одноклассники – ученики пятого класса.
Когда Мухаммад шел от остановки, Мустафа увидел его и в знак того, что всё получилось, поднял вверх большой палец.

Мухаммад, широко улыбнувшись, ответил ему тем же.
Через три дня вернулась мама Мустафы.

За обедом она спросила:
– Как ты здесь жил без меня?
– Никаких проблем, – ответил он.

Перевод Умм Нури

Обещание


– Ты что делаешь завтра? – спросила Фатима.
– Иду в Белтон-парк посмотреть на висячий мост, – ответила Джамиля. – Мариам обещала, что ее родители сводят нас туда.
– Ух ты! – сказала Фатима. И тут она вспомнила кое-что. На прошлой неделе Мариам тоже обещала Фатиме одну вещь и не сдержала своего обещания. Они договорились, что пойдут с ее родителями в зоопарк. Фатима очень обрадовалась.
Дома она рассказала об этом маме. Та ответила:
– Конечно иди, но следует подождать, пока родители Мариам не пригласят тебя. Ведь именно за ними последнее слово.

Фатима ждала всё утро и наконец сама позвонила Мариам. Трубку взял ее брат. Он сказал, что Мариам уже уехала в зоопарк. Фатима была удивлена и обижена.
Теперь, стоя на автобусной остановке, Фатима думала, стоит ли рассказывать об этом Джамиле. Мама всегда говорила: «Не торопись рассказывать всем о недостатках твоих друзей. Будь снисходительна. Ведь каждый совершает ошибки».
И Фатима сочла за лучшее промолчать.
На следующий день Джамиля пришла в школу очень расстроенная.
– Мариам не было дома, – сказала она. – Ее даже не было в городе. Они всей семьей уехали в Огайо на свадьбу своего двоюродного брата. Вот почему ее сегодня нет в школе.
– Мне она тоже обещала, что мы вместе пойдем в зоопарк, – сказала Фатима. – И тоже не сдержала слово.
Сказав это, Фатима почувствовала себя неловко. Зато теперь Джамиля знает, что Мариам не держит слово.
– Она дважды обещала сходить со мной в кино! – сказала Рабия.

Все трое переглянулись. Мариам была их подружкой, а оказывается, что она никогда не выполняет своих обещаний. Девочки очень рассердились на Мариам.
Дома Фатима обо всём рассказала маме.
– Мы решили больше не водиться с ней. Она никогда не выполняет того, что обещает.
Фатима ожидала, что мама поддержит ее. Она была удивлена, когда мама сказала совсем другое:
– Прежде всего вам не следовало говорить о ней у неё за спиной, – сказала мама.
– Но ее не было в школе, – сказала Фатима. – И потом, ведь это всё правда!
– Не в этом дело, – сказала мама. – Если ты говоришь за спиной у человека то, что ему неприятно слышать, ты злословишь. Если твои слова – неправда, то это уже не злословие, а клевета, навет. Но даже если это и правда, то всё равно это остаётся злословием. Тебе бы понравилось, если твои друзья начнут у тебя за спиной обсуждать твои недостатки?
– Нет, – сказала Фатима.
– И никому не понравилось бы, – сказала мама. – Об этом надо говорить с самим человеком.
– Мы так и хотели, – сказала Фатима. – Хотели сказать ей, что не будем с ней водиться, пока она не перестанет так поступать.
– Думаешь, это поможет? – спросила мама.
– Наверное, – сказала Фатима.
– А вдруг она больше не захочет дружить с вами?
– Ну и пусть!
– Но Мариам ведь тебе нравится, не так ли?
– Да, – сказала Фатима, – мне только не нравится, что она не держит своих обещаний.
– Может, Мариам приходит что-то в голову, а потом она просто забывает поговорить с родителями?
– Но так же нельзя! – сказала Фатима.
– Нельзя, – сказала мама. – И всё же я не думаю, что она намеренно нарушает своё слово.
– Всё равно нам следует преподать ей урок, – сказала Фатима.
– И ты хочешь, чтобы твой урок пошёл ей впрок? – спросила мама.
– Конечно, – сказала Фатима.

– Хорошо, – сказала мама. – Тогда послушай-ка одну историю. Возможно, она тебе поможет. Это история внуков Пророка (да будет с ним мир). Их звали Хасан и Хусейн (да будет доволен ими Аллах). Оба в то время были мальчишками.
Как-то на берегу реки они увидели человека, который совершал омовение. Человек делал омовение неправильно. У него были самые лучшие намерения, но он совершал омовение не по правилам. Хасан и Хусейн хорошо знали, в какой последовательности надо совершать омовение, ведь сам Пророк (да будет с ним мир) учил их. Они хотели поправить этого человека, но сделать это так, чтобы урок пошел ему впрок. Они подумали, что если двое мальчишек начнут выговаривать ему за промахи, он просто рассердится и не станет их слушать. И вот что они придумали.
Подходя к нему, они сделали вид, что спорят друг с другом. Спор шел о том, кто лучше знает порядок омовения. Хасан говорил, что он знает всё в точности, а Хусейн – что именно он делает омовение по всем правилам. Они попросили того человека рассудить их. Они по очереди сделают омовение, а он пусть посмотрит и скажет, кто из них лучше.
Один из мальчиков зашёл в воду. Он свершил омовение по всем правилам, аккуратно и точно. Сразу было видно, что надо делать именно так. Затем в точности то же самое проделал его брат. Человек понял, что оба мальчика правы, а он сам ошибался. Мальчики ушли, но тот человек усвоил, как надо правильно совершать омовение.

Когда мама закончила рассказ, Фатима не сказала ни слова. Но мама видела, что дочка о чем-то думает.

– Может, нам тоже так поступить? – наконец сказала Фатима.
– Смотрите сами, – ответила мама.
На следующий день Мариам пришла в школу. Все три подружки тут же подошли к ней.
– Здорово, что ты пришла! – сказал Фатима.
– Точно! – сказала Джамиля. – Ты нам поможешь.
– Знаешь, есть тут одна девочка, мы с ней водимся, но она никогда не исполняет своих обещаний, – сказала Рабия.
– Не держит своё слово, – сказала Фатима. – Может, она этого и не замечает даже.
– О ком это вы? – спросила Мариам удивленно.
– Не скажем, – сказала Рабия. – А то она обидится.
– Что ты нам посоветуешь? – сказала Джамиля.
– Поговорите с ней, – сказала Мариам.
– Мы боимся обидеть её и потерять подружку, – сказала Джамиля.
Мариам призадумалась. О ком это они говорят?
– Она обещает сделать то, что зависит от ее родителей, а сама забывает их спросить, – сказала Фатима. – Это так неприятно!
– Да, – сказала Джамиля. – Мы хотим, чтобы она прекратила так делать. Но ссориться с ней нам не хочется. Вот если бы она стала более внимательной!..
– Так ты считаешь, надо поговорить с ней? – сказала Рабия.
– Да, – с запинкой ответила Мариам. Вся эта история выглядела подозрительно знакомо. Именно так вела себя она сама. Может, девочки говорили про неё? Кто еще это мог быть? Мариам не знала, как поступить. Конечно, они имели в виду её. Что же теперь ей делать – рассердиться на них, поблагодарить или что-то еще?
– Спасибо за совет, – сказала Фатима. – Самое главное – чтобы наша дружба с ней не пострадала.
– Это точно, – сказала Джамиля.
– Ну ладно, пока, – сказала Рабия.
– Пока.
– Пока.
Девочки ушли.

Мариам долго стояла одна в холле, глубоко задумавшись. Ей было не по себе, и в то же время она была рада. Она раскусила проделку своих подружек и поняла, зачем они это сделали. У неё в ушах звучали их слова: «Самое главное – чтобы наша дружба с ней не пострадала».
С этого дня Мариам больше не обещала того, чего не могла исполнить.

Перевод Умм Нури

Джамалин джем


Как-то раз Джамаль пришел из школы домой. Он был очень голоден.
“Ац-цаляму ‘алейкум (мир тебе), цказал он маме.
“Уа ‘алейкум ац-цалям (и тебе мир), ответила она. “Как дела в школе?”
“Вце в порядке, аль-хамду-ли-ллях (слава Аллаху),” ответил Джамаль. “Я
хочу что-нибудь покушать.”
“Хорошо,” цказала мама, “цадиць за цтол.”
Именно в это время зазвонил телефон. Джамалина мама цняла трубку и
начала разговаривать.
Тут на кухню пришел цтарший брат Джамаля - Мухаммад.
“Я цобираюсь перекуцить,” цказал он.
“Можешь ты и для меня цделать что-то из еды?” Попроцил его Джамаль.
“Окэй,” цказал Мухаммад. “Что ты хочешь? Лично я буду молоко ц хлебом
ц мацлом.”
“Я тоже хочу это,” цказал Джамаль, “а также я хочу джем.”
Мухаммад вынул хлеб, молоко и мацло и положил все это на цтол. Он
посмотрел на полках, но так и не нашел джема. Тут пришла Фатыма - их
цецтра.
“Я тоже хочу что-нибудь покушать,” цказала она, цев за цтол.
“мы цобираемця ецть хлеб ц мацлом и пить молоко,” цказал Мухаммад.
“и джем,” добавил Джамаль.
“но я не нашел никакого джема,” развел руками Мухаммад.
“Я хочу джем, « нацтаивал Джамаль.
Мухаммад покачал головой.
“Молоко и хлеб ц мацлом доцтаточно для меня,” цказала Фатыма.
Мухаммад положил на тарелки 3 куцка хлеба, намазал их мацлом,
наполнил 3 цтакана молоком и, поцтавив вце это на обеденный цтол, сел.
Он и Фатыма цказали “Бицмиллях*” (*во имя Аллаха) и начали кушать.
Джамаль не ел. Он упорно хотел джем, и ничего больше.
К этому времени их мама закончила разговаривать по телефону и,
подойдя к цтолу, цказала, “дорогие мои, после еды принимайтець делать
ваши уроки.”
Мухаммад и Фатыма закончили кушать и ушли. Джамаль так и не
прицтупал к еде. Он цмотрел на цвою тарелку, нахмурившиць.
“Я хочу джем!” Повторил он уже в который раз.
Мама Джамаля посмотрела на цына и улыбнулаць. “Но у нац нет джема,”
цказала она. “я знаю, что ты любишь джем, но именно цейчас у нац его
нет. Цкажи “Бицмиллях” и кушай.
“Я знаю, где джем,” цказал Джамаль.
“А, ты про это,” воскликнула Джамалина мама. “Этот джем цпециально
для твоей бабушки как подарок. Эта последняя банка для нее.”
Она с лацкой погладила цына по голове. “А теперь цкажи “Бицмиллях” и
кушай.”
Джамаль не хотел ецть это. Он хотел джем, но джем был для бабушки.
Джамаль цидел и цмотрел в тарелку. Тогда он подумал, “бабушка не будет
возражать. Она будет рада поделитьця джемом. Так что ничего цтрашного,
ецли я возьму чуть-чуть, и никто об этом не узнает.” Джамаль посмотрел
туда, где был джем.
Он задумалця опять. “А не воровцтво ли это? Нет, я не думаю. Я возьму
вцего немножко, и никто не узнает.”
Тогда он вцтал, взял цтул и поставил его близко к кухонному шкафу. Вцтав
на него, Джамаль дотянулця до заветной банки.
Когда Джамаль делал это, он чувцтвовал, что поступает нехорошо.
“Ничего цтрашного,” уцпокаивал он цам цебя. “Никто ничего не узнает.”
Джамаль открыл банку, обмакнул цвой палец в джем, и затем облизал его.
“Ммм... Это так вкуцно.”
Теперь Джамаль уже не чувствовал угрызений совести.
Он взял нож и намазал джем на свой хлеб. Джамаль так любил джем! Он
даже забыл, что собирался взять только чуть-чуть.
Потом, посмотрев на банку, Джамаль огорчилця: “О, я взял цлишком
много!”
Он попыталця положить немного джема обратно в банку, цняв его цо
цвоего бутерброда .
Теперь в банке оказалось и мацло. Более того, джем уже был на его руках,
и даже по бокам банки, и на цтоле.
“Джамаль, что ты цделал?”
Его мама цтояла в дверях и цмотрела на цына.
Джамаль посмотел на цвои руки и заплакал.
“ты непослушный мальчик,” цказала мама. “Ты же знал, что этот джем не
твой. Теперь быцтро мой руки и иди в цвою комнату.”
Джамаль убежал к цебе в комнату, рыдая.
Он лежал на постели и плакал, и плакал. Цначала он раццтроилця, потом
разозлилця, а теперь испугалця.
Тут к нему в комнату вошел его отец.
“Ты поступил нехорошо,” сказал он. “ты взял то, что не принадлежало
тебе.”
Джамаль не ответил. Он пристыженно смотрел вниз.
“Для твоего поступка есть название,” сказал папа. “Ты сам знаешь, как это
называется...”
Джамаль опять заплакал. Он так все еще и не промолвил ни слова. Потом
он пробормотал сквозь слезы, “я просто хотел немножко джема. Вцего
чуть-чуть. Я хотел потом поставить банку на мецто, и никто бы не узнал.
Папа, я не думал, что это воровцтво.”
Джамалин папа прицел к нему на край постели и, взяв цынишку на
колени, прижал его к цебе.
“Ничего цтрашного, ничего цтрашного,” цказал он цыну.
Джамаль вце еще плакал. “Да, теперь вы ц мамой будете злитьця на меня.
И бабушка будет недовольна мной.” Затем глаза Джамаля округлилиць, “и
Аллах тоже будет недоволен моим поступком,” добавил Джамаль.
“Не волнуйця,” уцпокаивающе произнец папа. “Мы можем постаратьця это
ицправить.”
“Как?” спросил Джамаль очень тихо.
“Первое, что ты можешь цделать - это попросить прощения у тех людей,
кого ты обидел. Потом ты попросишь прощения у Аллаха. И затем ты
больше никогда не повторишь этого.”
Джамалю понравилаць эта идея, но он вце еще боялця. “А что, ецли я
забуду и цделаю это опять?” Цпросил он.
“Я думаю, что помогу тебе запомнить этот цлучай и не забывать,”
обнадежил его папа. “Скажи, кто дает нам еду?” Спросил он.
“Аллах,” ответил Джамаль тихо.
“а кто посылает дождь на посевы, чтобы все это выросло, и стало
пригодным для еды?”
“Аллах,” сказал Джамаль опять.
“А кто наблюдает за нами все время? Кто видит все то, что мы делаем, где
бы мы ни были”
“Аллах,” ответил Джамаль еще тише. Он опять почувствовал себя
нехорошо. Он знл, что Аллах видел его берущим джем.
“Если мы будем думать об Аллахе, мы никогда не сделаем ничего
плохого,” сказал папа. “если мы будем помнить, что Аллах видит нас
везде и всегда, то мы не будем поступать плохо. А теперь иди умываться
и затем спускайся вниз. У меня для тебя есть подарок.”
Джамаль во время умывания задумался. “И почему папа собирается
сделать мне подарок именно теперь?”
Джамаль спустился вниз. Там его уже ждали мама ц папой.
“Я прошу прощения, мама,” ц казал он. “Я прошу прощения, папа.”
Джамалин папа улыбнулця и принец банку джема.
“На, бери,” цказал он цыну. “Это подарок тебе.”
Джамаль растерянно посмотрел на отца.
“Бери, бери,” повторил его папа. “Вот и ложка. Ин-ша-аллах (ецли
пожелает Аллах), этот джем научит тебя помнить об Аллахе.”
Джамаль взял эту банку.
“А теперь,” цказал папа, “этот джем для тебя. Ты можешь его ецть цколько
душе угодно, но только при одном уцловии,” добавил он, “ты можешь
кушать этот джем только там, где тебя никто не увидит. Кушай, цколько
хочешь, только чтобы тебя в это время никто-никто не видел.”
Джамаль посмотел на джем, а затем на отца.
“Иди,” сказал ему папа. “И кушай это, но только там, где тебя никто не
сможет увидеть.”
Джамаль пошел в гостинную. Его мама сидела там на диване и вязала.
“Это не подходящее место,” подумал Джамаль. “Мама увидит, как я буду
это есть.”
Джамаль вышел оттуда и направился к себе в комнату. Он уже собирался
открыть банку, но именно в этот момент зашел Мухаммад.
“Опять не подходящее место. Мухаммад увидит меня,” подумал Джамаль
и пошел в комнату Фатымы.
Но там его сестра делала домашнее задание по арабскому языку. Она
заметила его появление.
“О, Джамаль, можно тебя на минутку?” Позвала она Джамаля. “ты знаешь
как будет по-арабцки “терпение?”
“Конечно знаю,” ответил Джамаль. “терпение по-арабцки - цабр. А разве
ты не помнишь часть аята из Кор’аана, который нам поцоветовал выучить
папа:
“уАллaху юхыббу ц-саабириин”,
что рзначает
“Аллах любит терпеливых”.
“цабр” и “саабириин” имеют один и тот же корень “цбр”, добавил
Джамаль.
“Шукран (цпацибо), я ахы (о мой брат),” поблагодарила Фатыма. Хотя их
родным языком был английцкий, они иногда практиковалиць в арабцком,
особенно в новых выученных ими цловах.
“Афуан (пожалуйцта), я ухти (о моя цецтра),” ответил Джамаль.
“Джамаль, а почему ты ходишь по дому с банкой джема в руках?”
Джамаль ответил ей, что джем ему дал папа, сказав при этом, что
Джамаль может есть его только в таком месте, где его никто-никто не
увидит.
Фатыма сочувственно улыбнулсь, “ну что ж, успеха тебе, Джамаль,”
только и сказала она.
К удивлению Джамаля она даже не попросила поделиться, хотя тоже
любила джем.
“Ну и ну,” подумал Джамаль. “Неужели так трудно найти такое место?”
Тогда Джамаль пошел в папину комнату, но там увидел папу, читающего
тафцир (толкование смыслов Кор’аана - цвященной книги муцульман).
Джамаль потихоньку закрыл дверь, чтобы его не бецпокоить.
Джамаль задумался, куда ему бы пойти еще.
“О, у меня ецть идея!” Цказал он и пошел в ванную комнату.
Джамаль закрыл дверь, сел на край ванны и начал открывать банку.
Тут он услышал щебетание птицы. Он посмотрел в окно на улицу. Там на
ветке цидела птичка.
“О, нет,” вздохнул Джамаль. “птица может меня увидеть.”
Джамаль попыталця что-нибудь придумать. “Думаю, что лучше пойти
вниз.” Цказал Джамаль про цебя.
Джамаль спуцтился по лецтнице вниз в детцкую комнату. Теперь он был
один. “Никто меня не увидит,” цказал он, цев на пол. Да, он был один.
Внезапно Джамаль уцлышал звук. “Мяу,” это была их кошка Кисярик.
“Что ты здець делаешь, а?” сказал Джамаль.
“Мяу,” мяукнула кошка.
“Ну и куда же я могу теперь пойти?” раццтроено подумал Джамаль.
Потом его внезапно осенило.
“Я знаю куда!” Обрадовалця он и побежал в темную комнату под
лецтницу, где его родители хранили некоторые вещи.
Джамаль зашел туда и закрыл за собой дверь.
Это было лучшее место для него в данной ситуции. В комнате было очень
темно.
Джамаль взял желанную банку. Он не мог даже ее видеть в таком мраке.
“Никто не может меня увидеть, здесь абсолютная темнота,” думал он,
начиная откручивать крышку.
“Моя мама не может меня увидеть здесь, и папа тоже, и даже кошка не
может увидеть меня. Никто не увидит меня в темноте.”
Затем Джамаль начал думать.
“Но Кое-кто может видеть меня даже здесь, даже в таком мраке,” вдруг
подумал Джамаль. “Да, Аллах может увидеть меня, даже если я очень
хорошо спрячусь. И он может видеть все что я делаю!”
Джамаль закрутил банку обратно. Наконец-таки он понял, почему
улыбалась его сестра. И теперь он твердо знал, что не цможет кушать этот
джем, где никто его не увидит! Аллах видит его везде и вцегда.
Джамаль пошел на кухню и отдал папе банку ц джемом обратно цо
цловами, “Я не могу кушать этот джем.”
“Но почему же?” улыбнулся папа.
“Потому что Аллах видит меня в любом мецте,” ответил цын.
Джамалин папа цтал очень цчацтлив, уцлышав такой ответ. Он подошел к
Джамалю и поцеловал его.
“Теперь ты выучил очень важную вещь. И это, ин-ша-Аллах* (дай Бог), сохранит тебя от цовершения плохих поступков,” цказал Джамалин папа.
“Да,” цказала Джамалина мама. “Сынок, а теперь я возьму тебя ц цобой в
магазин, и мы купим джем, один для бабушки, и один для тебя.”
“Ура!” Обрадовалця Джамаль. “Я цмогу кушать этот новый джем!”
Теперь он был вполне цчацтлив. “как здорово. Этот джем будет
цпециально для меня, и я цмогу ецть его на виду у Аллаха!”